Эпоха Возрождения в Японии

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 30,17 kb

Эпоха Возрождения в Японии

Реферат

На тему:

«Эпоха Возрождения в Японии»

Екатеринбург 2009

Введение

Шестнадцатый век занимает особое место в истории японской культуры. Важнейшим событием истории Японии XVI столетия было объединение страны после многолетних феодальных междоусобиц, которое способствовало значительной активизации экономической жизни, небывалому прежде росту городов. Менее чем за одно столетие Япония неузнаваемо изменилась… Как никогда прежде, процветала заморская торговля, японские корабли плавали в Китай, Индию и на Филиппины, а к причалам японских портов приставали суда не только этих стран, но и Португалии, Испании, а позднее – Англии и Голландии. Развивались все виды искусства: живопись, скульптура, литература, театр.

Ренессанс – это зарождение и развитие светского искусства в условиях развития городов и культурной революции, с поворотом к человеку, к его интересам, с расцветом поэзии, всех видов искусства, что воспринимается как классические на все времена.

О Ренессансе в Японии, как о классической древности и ренессансных явлениях в истории Китая, еще будут набросаны эссе так же, как о Мусульманском Ренессансе, всплески которого возникали от Ближнего Востока до Испании и от Средней Азии до Индии в тысячелетие, когда Европа пребывала в раннем, в «развитом», «позднем», а может быть, «классическом» средневековье, чтобы явиться вновь на исторической арене человечества как провозвестница гуманизма и Возрождения.

Данная тема, безусловно, актуальна, так как на настоящий момент существует очень мало литературы, посвященной периоду Возрождения в Японии, не все факты и процессы достаточно изучены, многое требует дополнительного анализа и доработки.

При выборе темы была поставлена цель проанализировать культуру Японии, подробно изучив процессы и явления, протекающие в стране в период XVI–XVII вв. Возможно, это поможет также определить целесообразность использования термина «Ренессанс» для данной эпохи.

Для достижения выбранной цели были решены следующие задачи:

· изучена учебная литература, публицистические статьи, посвященные культуре Японии;

· исследованы известнейшие произведения искусства изучаемого периода – литературы, живописи, драматургии;

· сделаны выводы о правомерности названия XVI–XVII вв. в Японии эпохой Возрождения.

В зависимости от конкретных задач использовались определенные методы и приемы. Основу работы составил аналитический метод и сравнительный анализ культуры Японии и Запада.

Эпоха Ренессанса в Японии (XVI–XVII вв.) – это то время, когда сформировалась национальная культура во всех жанрах и видах искусства, как и в странах Западной Европы в эпоху Возрождения, с переходом от Средних веков к Новому времени. Исторические сроки и специфические особенности народов и стран лишь накладывают свой отпечаток на формирование национальной культуры, с расцветом мысли и искусств, вопреки феодальной реакции, что и есть Ренессанс.

1. Страна с захлопнутой дверью

1.1 Культура Японии

Культура Японии принадлежит к великому кругу азиатских культур, при ее рассмотрении следует учитывать ряд особенностей. Во-первых, необходимо считаться с тем, что традиционная японская культура вкладывалась в значительной степени под влиянием буддизма, к тому же она впитала в себя достижения великих культур Азии. Действительно, Азия единственна и едина: Гималаи, которые делят на две части азиатский мир, только подчеркивают связь таких мощных культур, как китайская и индийская. Арабская культура с ее рыцарством, персидская поэзия, китайская этика, индийское мышление – все говорит об едином древнем азиатском мире, жизнь которого весьма пестра и разнообразна в различных регионах и который не знает четких и резких границ. Так, ислам можно описать как конфуцианство в военном облачении, в виде конного войска, тогда как буддизм – великий океан идеализма, в который стекают, подобно рекам, все системы азиатского мышления, – отнюдь не окрашен только в чистые воды великого Ганга; сюда следует добавить и монгольские народы, употребившие свой гений, чтобы внести новый символизм, новую организацию и новые силы в ревностном служении наполнить сокровищницу веры.

Уникальный, сохранившийся на протяжении веков суверенитет сделал Японию хранителем сокровищницы азиатского мышления и культуры. Утонченные достижения индийского искусства во многом были разрушены гуннами, фанатическим иконоборством мусульман и бессознательным вандализмом торгашеских европейцев, считает японский ученый Какузо Окакура. По его мнению, «Япония – музей азиатских культур, и даже больше, чем музей». Такой тезис имеет под собой определенные основания – достаточно вспомнить храмовый комплекс Нара, в котором богато представлены произведения искусства Индии и культуры Китая эпохи Тан. Во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов то, что для японцев характерна исключительно сильно выраженная традиционность. А это значит, что нормативные функции народных поверий, великолепно совмещенных с положениями основных восточных религий (конфуцианство, буддизм и др.) еще долго будут играть свою роль в жизнедеятельности японской нации. Упомянутый выше Какузо Окакура отмечает роль традиций японской культуры в современной жизни: «Поэзия Ямато и музыка Бугако, которые отражают идеал Тан при режиме аристократии Фудзивары, являются источником вдохновения и наслаждения в наши дни, подобно мрачному дзэн-буддизму и танцам но, которые были продуктом просвещения Сун». Это значит, что Япония сохраняет истинно азиатскую душу, хотя она и «вплетает» ее в современные силы.

Японская культура во многих отношениях уникальна и удивительна, она насыщена контрастами в духовной жизни. С одной стороны, изумительная вежливость, гораздо более искренняя и менее церемонная, чем в Китае, с другой стороны – острый меч самурая, смелость, отвага и готовность к самопожертвованию, которые могут быть сравнимы только со слепым фанатизмом воинов ислама. Редкое трудолюбие сочетается с обостренным чувством чести и глубокой преданности императору, сюзерену, учителю или главе фирмы; необычное даже для изысканного Востока чувство прекрасного, в котором сочетаются скромность и простота; лаконизм и прелестное изящество одежды, убранства, интерьера Умение отрешиться от суеты повседневности и найти душевный покой в созерцании прекрасной природы, моделируемой в миниатюре крохотным двориком с камнями, мхом, ручейком и карликовыми деревьями.

И, наконец, поразительная способность заимствовать и усваивать, перенимать и развивать достижения других народов, культур, сохраняя при этом свое, национальное, своеобразное, японское. Особо сильное влияние на культуру Японии оказали индийская и китайская цивилизации в самых разных аспектах, она впитала и переработала в соответствии со своими потребностями традиции индуизма, конфуцианства, даосизма, буддизма, придав им свои неповторимые черты. Достаточно указать на дзэн-буддизм как чисто японское явление в отличие от китайского цань-буддизма.

Запросы человека не исчерпываются пассивным восприятием произведений профессионального искусства. Неизбежно возникает потребность в общении людей в атмосфере искусства, потребность в творческом участии в ритуале общения. В Японии формы такого общения весьма многообразны. Эта своеобразная сфера бытовой культуры включает любительское творчество, так называемые изящные развлечения: чайную церемонию, икебану, традиционное стихосложение, комбинирование ароматов, игру на музыкальных инструментах, пение и танцы, устные рассказы и т.д. К ней же относятся мода в одежде и декоративное оформление предметов, связанных с повседневной жизнью: вазы, чаши и коробочки для чая, сделанные из бронзы, лака, фарфора, бамбука и керамики.

Историческое развитие культуры характеризуется расширением набора каналов связи и общения между людьми. Одним из культурных завоеваний японских горожан в момент перехода от средневековья к новому времени, было освоение заимствованного в дзенских монастырях и по-своему осмысленного ритуала чайной церемонии. Чаепитие было широко распространенной формой общения между людьми в разных социальных сферах – от императорского двора и окружения сёгуна до простого народа, и каждый из слоев общества видел в этом ритуале свой смысл и по-своему оформлял его.

Существенно то, что повседневная культура: искусство аранжировки цветов (икебана), церемония чаепития и др. были пронизаны эстетикой, красотой, пониманием в духе дзен-буддизма. Из дзэновской концепции непостоянства всего существующего, эфемерности и призрачности жизни следует, что все кратковременное тесно связано с понятием прекрасного. Недолговечное текущее мгновение (цветение вишни и опадание ее лепестков, испарение капель росы после восхода солнца с поверхности листа и т.д.) отливалось в особую эстетическую – форму. В соответствии с этим жизнь человека считается тем прекраснее, чем она короче и ярче прожита. Для японца мир явлений выступает абсолютом, т.е. при таком мировосприятии «конечной реальностью является «здесь и теперь». Иными словами, время для японского мышления всегда есть «теперь», что эквивалентно «вечности», поэтому понятно утверждение японского специалиста в области дзэн-буддизма Д. Судзуки, что «дзен не знает времени, и поэтому для дзэн не существуют ни начала, ни конца мира».

Сильное влияние концепции времени в дзэновской модификации видно в литературе (стихи, короткие поэмы и т.д.), драме (Но, баллада-драма), живописи (монохромная, портрет), архитектуре (храмы, бумажные окна, чайные домики), прикладном искусстве (лакированные шкатулки, ширмы, экраны), в повседневной жизни (чайная церемония, искусство аранжировки цветов – икебана и морибана, искусство комбинирования ароматов, каллиграфия и пр.) и в воспитании японца, особенно путем приобщения его к боевым искусствам (дзюдо, карате-до и т.д.). Функции сохранения и передачи традиционной культуры последующим поколениям выполняют так называемые иэмото – люди, прекрасно владеющие тем или иным традиционным искусством и имеющие непререкаемый авторитет в возглавляемой ими школе. И.так как многие виды традиционного искусства пропитаны религиозным духом и мистицизмом, то занятия ими приобщало человека к чему-то иррациональному и божественному.

Система иэмото представляет и в наши дни весьма эффективный аппарат идеологического воздействия на японцев, способствующий формированию национализма и шовинизма у них. Поскольку занятие традиционными японскими искусствами считается средством совершенствования личности, постольку хоть каким-то видом его занимается почти каждый японец. В силу того, что степеней овладения мастерством весьма много, обучение может продолжаться всю жизнь. Таким образом, занятия традиционными искусствами охватывают почти все население страны. А значит, сохраняется преемственность в развитии японской культуры, и от поколения к поколению передаются культурные традиции.

1.2 Япония и Европа

Очень сложно провести параллели между культурными феноменами, происходящими в Японии и Европе приблизительно в одно и то же время.

Прошлое Японии в разное время видится по-разному. Изменение принципов видения культуры – одно из проявлений самой культуры. Японская история показывает нам, как жадно усваивались японцами во все времена достижения культуры других народов – китайцев, индийцев, англичан, русских, – чтобы с течением времени, трансформировавшись под влиянием местной традиции, войти в неё неотъемлемой частью.

Одним из первых ученых, обнаруживших однотипность процессов, которые происходили в развивающихся независимо друг от друга феодальной Японии и средневековой Европе, был Карл Маркс, отметивший в «Капитале»: «Япония с её чисто феодальной организацией землевладения и с её широко развитым мелкокрестьянским хозяйством дает гораздо более верную картину европейского средневековья, чем все наши исторические книги, проникнутые по большей части буржуазными предрассудками».

Сходство здесь, конечно, не ограничивается только социально-экономической сферой. Если брать явления по их сути, не останавливаясь на мелочах, на специфических формах проявления их, обнаруживаются четкие соответствия между Японией и Западной Европой в системе управления господствующих классов, в логике развития самосознания зарождающейся буржуазии и крестьянства, в культурно-историческом процессе.

Но социальная задача Японии ставилась прямо противоположная: не движение вперед, а возврат к древним образцам. Если гуманистические традиции европейского Возрождения строились на идее ценности человеческой личности, как можно более полного участия человека в радостях земной жизни, то японские философы искали в древних памятниках руководство для жесткой регламентации личной и общественной жизни индивида. Официальным регламентациям они противостояли не по существу, а по форме. Сравнивая учения Японии с идеологией европейского Ренессанса, мы видим, как внешнее подобие (интерес к старине) заслоняет собой несходные процессы, за каждым из которых стоит иная культурно-психологическая традиция, иная целостная ориентация общества. Не случайно японский зритель отказывался понимать Шекспира: он не мог психологически оправдать любовь Ромео и Джульетты, между которыми лежала вражда домов Монтекки и Капулетти, а, следовательно, законы почитания предков.

Тем не менее, японский город XVII (и даже XVI) века свидетельствует и о некоторых глубинных процессах, общих с процессами, происходившими в позднесредневековом европейском городе.

В последнее время на Западе стали все больше писать о вкладе японцев в развитие мировой культуры и о влиянии японской культуры на западную. При этом упоминается влияние японской цветной гравюры на творческое воображение импрессионистов, распространение в мире японского эстетического восприятия интерьера, увлечение в Европе и Америке эстетикой икебана, комплексное восприятие культуры японских национальных видов спорта и т.д.

И всё же основная проблема – правомерность определения японской культуры как ренессансной. Средневековье на Востоке протекало иначе, с удивительными эпохами расцвета искусства в то время, когда Европа после распада Римской империи как бы заново вступала на путь цивилизации. Классическая древность Китая не однажды в средние века дает всплески ренессансных явлений, что отзывается непосредственно и в развитии японской культуры, – в этом плане выделяется хэйанская эпоха, в которой видят японский аналог «античности».

2. Искусство эпохи Возрождения

2.1 Литература

Литература в Японии расцвела после того, как пустило корни образование. Под покровительством провинциальных аристократов, поощрявших изучение китайских классиков, религии и культуры, находились различные школы. Вскоре, как и в средневековой Европе, они наладили выпуск литературной продукции, что свидетельствовало о наступлении эпохи схоластики. Политическая изоляция Японии благоприятствовала развитию самоанализа. Произошло возобновление споров о враждующих китайских философских учениях и их толкованиях. Но взятые в целом приверженцы китайских наук (кангакуся), несмотря на разногласия по частным вопросам, влияли на изучение классической литературы. В этом они находили моральную и материальную поддержку у правительства.

Один из самых выдающихся ученых-кангакуся – Кайбара Экикэн. Он родился в 1630 г., почти всю жизнь провел в Киото, где был врачом, а потом окончательно обосновался в столице, где писал книги и читал лекции. Ему принадлежит более ста трудов по китайским классикам, а также значительное число стихотворений в классическом стиле. Умер он в 1714 г. Он был типичным и наиболее выдающимся представителем плеяды приверженцев китайских наук. Единственной целью его сочинений было принести пользу своим согражданам. Его энергичный и мужественный стиль совершенно лишен риторических украшений и тех языковых вольностей, к которым так тяготели современные ему драматурги и новеллисты. Чтобы сделать свои теории понятными даже детям и необразованным людям, он стремился по мере возможности пользоваться национальным фонетических письмом – канной. Произведения Экикэна пронизаны моралью, основанной на простом здравом смысле. Едва ли возможно переоценить ту пользу, которую он принес стране своими сочинениями.

Если говорить о поэзии, то нельзя не упомянуть величайшего японского поэта, теоретика стиха, Мацуо Басё. Будущий поэт Басё родился в замковом городе Уэно провинции Ига (в центре главного острова – Хонсю) в семье небогатого самурая Мацуо Ёдзаэмона, который, получив классическое образование, что предполагало знание китайского языка и китайских классиков, мирно занимался преподаванием каллиграфии, чему обучил и старшего сына.

Таким образом, Басё вырос не в среде самураев (воинов или чиновников) или торговцев, а нового слоя в Японии – интеллигенции. И все же ему пришлось поступить на службу в дом местного феодала, но в 28 лет, определившись в своем призвании, – его стихи публиковались в столичных сборниках, он участвовал в поэтических турнирах, – Басё уехал в Эдо, не послушавшись предостережений родных, что обрекло его на бедность, по сути, на нищету до конца жизни. В этом родные оказались правы.

Хотя в столице ему удалось устроиться на государственную службу по ведомству строительства водных путей, и тут он оставил службу, чуждую его душе. Но он уже получил известность как поэт и стал учителем поэзии. Все бы хорошо, если бы у его учеников были деньги. Басё бедствовал.

Он напишет: «Девять лет я вел бедственную жизнь в городе и наконец переехал в предместье Фукагана. Мудро сказал в старину один человек: «Столица Чанъань – издревле средоточие славы и богатства, но трудно в ней прожить тому, у кого нет денег». Я тоже так думаю, ибо я нищий».

Один из учеников Басё уговорил отца подарить его учителю рыбный садок, вытащенный на землю и превращенный в сторожку у пруда. У хижины поэт посадил саженцы банановой пальмы, и она получила название Басё-ан. И принял новый литературный псевдоним «Живущий в Банановой хижине», а затем стал подписывать свои стихи просто Басё (Банановое дерево).

Бедственная жизнь поэта продолжалась и в хижине. Зимой 1682 года в столице случился большой пожар, сгорела и хижина. Басё это событие принял за знак и отправился в странствия по стране, превратившись на старости лет в поэта-странника, что продолжалось почти десять лет, до конца его жизни.

Это была особая форма сотворчества с ходом народной жизни и с природой во все времена года. Последнее – отражение времени года в каждом стихотворении – это один из эстетических принципов особой формы стиха – хокку. Басё писал и «сцепленные строфы», нередко с другими поэтами, и дневниковые записи в прозе, но именно в трехстишиях он создал новую форму классической поэзии, несмотря на уникальный лаконизм и трудность перевода, понятную на всех языках.

Как это могло случиться? Приехав в столицу, Басё примкнул к последователям школы Данрин, которые брали материал из жизни горожан, не чуждаясь прозаизмов. Басё замкнулся в трехстишиях, продолжая править бесконечно каждое стихотворение в три строки.

На голой ветке

Ворон сидит одиноко.

Осенний вечер.

Это одна из жемчужин мировой поэзии.

Перевод с японского В. Марковой.

Басё, казалось бы, нашел современную форму и содержание, это были жанровые картинки в духе той же жанровой живописи. Поэт почувствовал необходимость углубления и расширения содержания трехстиший и нашел опору в классической китайской поэзии VIII–XII веков, как поэты эпохи Возрождения в странах Европы и особенно в России находили опору в греко-римской лирике.

Лирика Басё наполняется не только живыми впечатлениями от природы и жизни народа, но и утонченным философским содержанием. Между тем здесь вся его жизнь, жизнь поэта в его странствиях.

В основу созданной им поэтики Басё положил эстетический принцип «саби». Слово это не поддается буквальному переводу. Его первоначальное значение – «печаль одиночества».

Жанр любовной повести достиг подлинности в творчестве Ихара Сайкаку (1642–1693), современника и в некотором роде антипода Басё. Как ни скептически относился Басё к Сайкаку, разница их талантов обусловлена необходимостью сохранить равновесие вечного и преходящего, духовного и плотского, серьёзного и смешного. Имеется в виду то, что в одном присутствует другое, как инь – в ян, а ян – в инь. Это разные стороны одного и того же. В отличие от Басё, занятого поисками в мире преходящего, Сайкаку сосредоточен на том, что лежит на поверхности, на буднях японского города. Но достоверность передачи преходящего, приобщает его к вечному. Первая же повесть «История любовных похождений одинокого мужчины» (1682) принесла Сайкаку успех. С его подачи «повести о любви», «косёку-моно» («любить любовь») заняли центральное место в японской литературе.

Возможно, писатель создал вариант «Повести о Гэндзи» своего времени, показывая купеческого Гэндзи расцвета городской культуры. Повесть воспроизводит жизнь купеческого сына Ёноскэ, завсегдатая «весёлых кварталов», беспечного гуляки. В повести есть свобода чувства, но нет его глубины. Главное для Сайкаку не пробудить чувство прекрасного, а позабавить читателя, доставить ему удовольствие. Но именно в красоте смеха горожанин находил прекрасное.

Помимо любовных повестей Сайкаку пишет повести о самураях, относясь к воинскому сословию с должным почтением. Например, «Повесть о самурайском долге» (1688). Без понимания значения для японцев чувства долга (гири), трудно понять поведение японцев, особенно японцев самурайской эпохи. Вместе с тем Сайкаку близка идея равенства всех по своей природе, о чём он говорит в предисловии к последнему сборнику: «Душа у всех людей одинакова. Прицепит человек к поясу меч – он воин, наденет шапку-эбоси – синтоистский жрец, облачится в чёрную рясу – он буддийский монах, возьмёт в руки мотыгу – крестьянин, а положит перед собой счёты – купец».

У Сайкаку вымысел служил сущей правде, которую он находил там, где прежде было не принято её находить. Он по-своему следовал принципу «подражания вещам» (мономанэ), но не во имя глубоко скрытой красоты югэн, а во имя того, что доступно взору. Сайкаку не был бы признан японцами, если бы в основном не следовал бы традиции.

Сайкаку в шуточных рэнга, с которых начинал своё творчество, отказался от ассоциативного плана и сосредоточился на конкретном, предметном мире. Он сконцентрировал своё внимание на той стороне жизни, которая привлекала горожан. Истина заложена во всём, и через любую вещь можно проникнуть в истину, если сосредоточиться на ней целиком. Сайкаку не был щепетилен в выборе тем, нарушал пропорции, но отдавался своему занятию сполна. И это позволило ему достичь достоверности в главном – передать дух, ритм жизни японского города.

2.2 Живопись

По-видимому, отражением этой эпохи является также область живописи и изящных искусств, что было почти исключительной привилегией сословия, тесно связанного – из-за необходимости иметь покровителей – с двором, знатью, и влиятельной военной аристократией. И здесь следует отметить прежде всего религиозное и классическое влияние, хотя имеются отдельные, но при этом внушительные образцы роскошных и нарочитых творений и украшений, сильно отступивших от традиционной аскетической сдержанности.

В жанровой живописи конца XVI – начала XVII века впервые в истории японского искусства получила отражение реальная действительность. Обращение к ней было одним из самых ярких проявлений общего процесса секуляризации культуры. Основная тема жанровой живописи – городская жизнь – была совершенно новой для японского искусства.

Обращение к реальной действительности, секуляризация культуры – это все ренессансные явления по истории Италии эпохи Возрождения, что в отношении Японии исследователи почему-то замыкают в пределах то «классического», то «позднего» средневековья. Инерция европоцентризма все сказывается, и ренессансные явления в истории стран Востока не воспринимаются как таковые в упор.

Зарождение вообще жанровой живописи с темой города и горожан и в такой форме, как в Японии, было совершенно новым явлением в мировом искусстве, несопоставимым с первыми жанровыми картинами в Италии и в Испании в XV–XVI веках, с расцветом бытового жанра в странах Европы лишь в XVII–XVIII веках. Вопрос не о первенстве, жанры и виды искусства в различных странах получают развитие в свои исторические сроки, с заимствованиями или нет, что не меняет сути дела.

Полное и разностороннее развитие городская художественная культура получила во второй половине XVII–XVIII веке, когда достигли высшего расцвета и новые театральные формы, и прославленная цветная гравюра, и литературное творчество. Но на раннем этапе наряду с городскими повестями ее наиболее ярким выражением стала жанровая живопись на ширмах.

Для Японии признание или непризнание ренессансных явлений в ее истории не имеет особого значения, поскольку культ красоты во всех ее проявлениях всегда играл доминирующую роль в мировосприятии и в жизнестроительстве японского народа.

Главной тенденцией культуры японского зрелого средневековья XIV–XV веков было устремление к невидимому и сверхчувственному, невыразимой словами истине, поискам внутреннего смысла всего сущего. Идеалы новой городской культуры были принципиально иными. Они были порождением повседневного эмпирического опыта, связанного с практической деятельностью и определенными ею ценностями. Первое место в иерархии этих ценностей стали занимать деньги, сделавшиеся смыслом и целью всякой жизненной активности. Не сверхчувственные, иррациональные идеи, а конкретные вещи и события стали главным объектом внимания человека. А в искусстве ценность внешней оболочки предметного мира соответственно стала казаться выше отвлеченных понятий сферы сверхчувственного. Глаз наслаждался красотой реального, конкретными свойствами вещей – их цветом, формой, фактурой.

Первая и главная особенность сюжетов жанровой живописи – это жизненная реальность. Само по себе обращение к реальности не было явлением необычным для японского искусства. Поэты и художники всегда пристально вглядывались в окружающий мир, главным образом в мир природы, передавая через него движения человеческой души. Наблюдательность, умение уловить тончайшие оттенки чувства характерны для японских поэтов всей эпохи средневековья. Однако буддийская идея иллюзорности бытия, быстротечности и эфемерности человеческой жизни окрашивала все это грустью, лишала полнокровности, поскольку видимый мир представал лишь отражением непостижимости Абсолюта.

Обращение к реальности как самоценности было новшеством, не имевшим прецедентов в японском искусстве. Это открытие жанровой живописью эстетической ценности реального мира и было ее самым важным качеством.

Здесь существенно важно уникальное развитие жанровой живописи в Японии XVI – начала XVII веков, что уже нельзя воспринимать иначе, как ярчайшее ренессансное явление. Жанры расцветают и увядают, с развитием новых жанров или видов искусства – в литературе и театре Японии XVII–XVIII веков, с новыми достижениями в живописи, в цветной гравюре на рубеже XVIII–XIX веков, что представляет венец Ренессанса в Японии.

2.3 Драматургия и театр

В области драмы, не меньше чем в области философии, религии, образования, литературы или живописи, господствовали традиционные условности пока Тикамацу и его современники и последователи не разрушили их своими блестящими творениями.

Театральные представления были необычайно популярны у японского народа, возможно, они давались в придворных кругах. Но это было в 1690 г., после того, как Тикамацу и другие драматурги сделали для театра то же, что Шекспир для английской сцены. Столетием раньше мы обнаруживаем, что и в Европе, и в Японии основа драмы была скорее религиозной, чем светской и при этом скованной условностями и традициями, а не оригинальной и свободной.

В Европе театр в собственном смысле слова зарождается лишь в эпоху Возрождения и достигает расцвета к ее закату. В Японии исстари синтоистские и буддийские храмы устраивали представления религиозного, вместе с тем развлекательного, характера, чтобы «усладить богов» и привлечь паломников. (Нечто подобное устраивалось и в средневековой Европе.) Песни и пляски, кроме народных, вместе с буддизмом, пришли из Индии, Китая, Кореи. Еще в VIII веке в Японии получает развитие мастерство «сангаку», занесенное из Китая, здесь обретшее смысл «обезьяньего искусства» – «саругаку», театр, в котором разыгрывались фарсы, показывали марионеток, выступали мимы, фокусники, акробаты. В своем роде средневековая эстрада.

В XIV веке один из народных театров саругаку возглавил актер и драматург Каннами, его театр носил название Саругаку-но Но. Каннами выступил как новатор и реформатор театра, его сын Дзэами театр Но привел к расцвету (саругаку – «обезьянничанье» – было отброшено). В эпоху Муромати родился классический театр Японии, как ни удивительно, во многом близкий к древнегреческому театру, только без разделения на трагедию и комедию, драма сочеталась с фарсом, действие и диалоги – с пением, с участием Хора и оркестра. И снова, как с Хэйанской эпохой, есть основания говорить о японской «античности», хотя исторически древность осталась в далеком прошлом.

Из классических форм японского театра наиболее известны за рубежом именно Но и Кабуки, в основе которых лежат анимистские элементы японской культуры. Театр Но пользовался огромной популярностью у военной аристократии средневековой Японии отчасти потому, что его эстетическая строгость в чем-то перекликалась с ригоризмом самурайского духа. В отличие от жестокой этики самураев, эстетическая строгость Но достигалась благодаря изысканной канонизированной пластике актеров, оказывавшей нередко сильное подсознательное впечатление на зрителей. Театр Но – это, по существу, театр фантазии. Его сцену можно сравнить со своеобразным киноэкраном, на котором проецируются подсознательные видения, рождающиеся в воображении ваки («свидетель», одно из трех амплуа), играющего роль «кинопроектора». Созерцая их на «экране» театра-фантазии, зритель словно заглядывает в самые потаенные уголки своей души.

Кабуки – более поздняя по сравнению с Но форма театра, возникновение которой относится в началу XVII в. Следует отметить, что анимистская основа театра Но была сохранена в новой сценической форме, однако Кабуки имел иную, нежели театр Но, направленность. В отличие от Но с его направленностью на прошлое Кабуки пользовался поддержкой нового сословия торговцев и проявлял интерес к проблемам современного ему мира. Театр Но и Кабуки популярны и в современной Японии, дополняя друг друга.

Эстетика ренессансного театра такова: лица и события различных эпох (и мифологических) предстают на сцене как нынешнего времени, – и это характерно как для древнегреческого театра, то есть классического по природе и определению, так и испанского, английского, японского в эпоху их формирования, то есть Возрождения, несмотря на специфические различия между ними. Осовременивание мыслей и чувств, как и костюмов, персонажей, казалось бы, отдает антиисторизмом, но для нового зарождающегося искусства была необходима сама жизнь в ее настоящем, ибо задача заключалась не только и не столько в поэтическом творчестве, сколько в жизнетворчестве – и на сцене, как в жизни, на сцене бытия, что составляет суть классического театра вообще и ренессансного в частности.

Тикамацу Мондзаэмон начинал как драматург театра Кабуки. Он писал пьесы для известного актера Саката Тодзюро, который говорил: «Какую роль ни играл бы артист Кабуки, он должен стремиться лишь к одному: быть верным правде». А что он подразумевал под правдой, приоткрывают другие его слова: «Искусство артиста подобно суме нищего. Что ни увидишь, все запомни». Стало быть, речь о впечатлениях от жизни, о жизненной правде, хотя действие на сцене разворачивалось историческое.

Заключение

По окончании работы были сделаны определенные результаты и выводы. Существует общепризнанное мнение, что период «Ренессанса» японской культуры представлял собой коренной поворотный пункт в истории Японии. Это было начало конца феодальной «мрачной» эпохи, хотя политическая и общественная феодальная структура сохранялась еще в течение двух веков. Подъем буржуазии, состоятельной и обладающей эстетическими вкусами, открыл новые горизонты народного искусства, которые благодаря совершенствованию учебных заведений, книгопечатанию, театру, цветным гравюрам стало доступно простому народу. Это означало, что народу предстояло унаследовать, прежде всего, привилегированную культуру аристократии и привнести в нее собственные природные дарования.

Именно в этот период появились новые тенденции и начался переход от аристократической культуры к простонародной. Этот век был далеко не бесплодным, и политика изоляции не смогла помешать прогрессу. В сущности, это был век подъема, и его роль в японской цивилизации можно уподобить периоду Ренессанса в Европе. Что же касается Японии, то «цивилизация убрала свои шатры, и великий караван Человека отправился в путь».

Значимость японских религиозно-культурных традиций проявляется и в создании оптимальной для новой капиталистической Японии социально-политической и социально-психологической структуры. После окончания двухсотлетней изоляции, перед угрозой со стороны Запада интеллигенция, воспитанная в духе японско-конфуцианской этики, сумела сплотить страну и создать сильное современное правительство. Наличие объединяющего нацию государства – одно из условий функционирования современного капитализма западного образца.

Второе условие – это существование демократического общества, которое весьма трудно было обеспечить в Японии. Именно высоко ценимые конфуцианской этикой культура физического и умственного труда, культ знаний и способностей сыграли немалую роль в успехах экономического развития Японии.

Ошеломляющий экономический рост Японии и культурно родственных ей стран позволяет характеризовать наступающий XXI в. «веком Тихого океана», когда во всю силу проявится животворность азиатских обществ. Одной из причин такого быстрого роста является характерное для азиатских культур групповое сознание, готовность людей к самопожертвованию во имя блага группы, к которой они принадлежат, отнесение на второй план личных интересов. Именно эти черты могут дать в следующем веке азиатским народам большие преимущества перед народами западных стран, где люди стремятся, прежде всего, получить еще большие права, а чувство обязанностей перед обществом как целым все больше исчезает.

XXI век мыслится как век победы культуры над политикой, силы Человеческого духа над силой оружия, что предполагает диалог между разными культурами. Ведь культура по самой своей сути вписана в мирную деятельность людей, а конструктивный обмен культурными ценностями требует прежде всего, чтобы люди были взаимно терпимы к культурным особенностям. Они должны быть всегда готовы считаться с точкой зрения других, всегда быть способными видеть не только с одной, узкой перспективы, а с возможно наибольшего числа точек зрения.

Япония уже сейчас готовится осуществить свою экспансию тихим, мирным путем при помощи культуры как наиболее действенного средства. Культурная замкнутость должна уступить место открытости, и мы должны мыслить и действовать прежде всего как люди, а не как граждане отдельных стран, имея в виду «новое» мировоззрение. Эффективность воздействия японской культуры обусловлена присущим ей механизмом заимствования – универсальным принципом, суть которого состоит в том, что приращение чужих культурных ценностей происходит на основе существующих культурных традиций, но ни в коем случае не отрицая их. Однако следует учитывать, что «канал» эволюции японской цивилизации пересекается с «каналом» эволюции западной цивилизации, стремящейся ограничить японскую экспансию.

Список литературы

1. Гршормва Т.П. Японская художественная традиция. М., 1979.

2. Гришвлев Л.Л – Формирование японской национальной культуры. М., 1986.

1. Данн Ч. Повседневная жизнь в старой Японии. М., 1997.

2. Искендеров А.А. Тоетоми Хидэеси. М., 1985.

3. Кирквуд К. Ренессанс в Японии. Культурный обзор семнадцатого столетия. М., 1988.

4. Конрад П.И. Очерк истории культуры средневековой Японии. М., 1980.

5. Кузнецов ЮЛ – Навлицкая Г.Б., Сырицын И.М. История Японии. М., 1988.

6. Литературный гид: Культура и литература современной Японии // Иностранная литература. 1993. №5.

7. Преображенский К. Как стать японцем. М., 1989.

8. Примаков В.Л., Ладанов ИД. Японцы. М» 1983.

9. Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии. Мифы. История. Доктрины. Политика. М., 1990. Гл. 1.

10.  Скворцова Е.Л. «Христианский век» в Японии. К проблеме взаимодействия национальных культур. – В кн.: Человек и мир в японской культуре. М., 1985.