- Вид работы: Реферат
- Предмет: Культурология
- Язык: Русский , Формат файла: MS Word 7,23 kb
«Говорящие картины» и «застывшие стихотворения»: представления о родстве поэзии и живописи в Англии на рубеже XVI-XVII веков
«Говорящие картины» и «застывшие стихотворения»: представления о родстве поэзии и живописи в Англии на рубеже XVI-XVII веков
В.А. Мусвик
Представление о родстве поэзии и живописи, слова и изображения являлось одной из самых популярных идей в европейской литературной критике и художественной теории XVI – начала XVII вв., а также нашло непосредственное воплощение в художественной практике авторов той эпохи. Представление об «искусствах-сестрах», «искусствах-родственницах» опиралось на возрожденные и по-новому истолкованные античные представления «ut pictura poesis» (поэзия как живопись) и «ut rhetorica pictura» (живопись как риторика), высказанные Плутархом («О славе афинян») и Горацием («Наука поэзии»). Идея о родстве слова и изображения отразилась и в некоторых риторических терминах. В XVI-XVII вв. идея о родстве искусств была развита, с одной стороны, в трактатах по живописи и архитектуре (Альберти, Дольче, Арменини, Ломаццо, Беллори), с другой – в поэтиках (Даниэлло, Фракасторо, Минтурно, Скалигера, Кастельветро и Тассо) и использовалась как с целью разграничения, так и с целью сопоставления поэзии и живописи.
В Англии рассматриваемая идея в течение долгого времени не разрабатывалась на теоретическом уровне, а использовалась в чисто практических, утилитарных целях – например, в полемике по поводу пользы художественных образов. Представление о родстве искусств встречается у Сидни, Путтенхэма, Хоскинса, Бэкона, Кэмдена, Хоукинса и др. Теоретическая разработка идеи о родстве поэзии и живописи началась в Англии только в 1620-1630 гг., когда стали предприниматься попытки осмыслить искусство в общеэстетических категориях. Одним из первых теоретическое обоснование идеи о родстве искусств дал Ф. Юниус в книге «О живописи древних» (1637-1638). Юниуса интересовала не столько живопись, сколько теория искусства в целом, законы изображения, репрезентации. Именно по общим целям («развлекая, поучать») и законам функционирования Юниус связывает поэзию, риторику и живопись. Попытки теоретически осмыслить идею родства поэзии и живописи предпринимались и позже – например, в «Заметках и наблюдениях над людьми и явлениями» Б. Джонсона (1642) и работе Д. Драйдена «Параллель между живописью и поэзией» (1695).
Хотя осмысление эстетических основ художественного творчества в Англии произошло только во второй половине XVII в., сама идея о родстве поэзии и изобразительного искусства появилась и вошла в культурный лексикон значительно раньше, уже к концу XVI в. В целом, представление о родстве искусств было воспринято в Англии не чисто «механически», в связи с ориентацией на классические и итальянские образцы, но отражало существовавшую в елизаветинской и яковитской культуре практическую связь словесного и изобразительного образов: слово несло в себе элементы зрительности, словесный образ для того, чтобы быть понятым, зачастую должен был подкрепляться изображением (реальным или воображаемым).
Доказательством этого тезиса становится рассмотрение роли визуальных, зрительных образов в «Новой Аркадии» Ф. Сидни. В романе дается множество описаний костюмов, доспехов, украшений, а «говорящие картины» в самых разных формах возникают практически в каждом из ключевых эпизодов. Кроме того, Сидни постоянно использует метафоры и сравнения, связывающие зрительные и словесные образы, а декоративная пышность описаний идет в романе рука об руку с риторической пышностью построения фразы. В одном из кульминационных эпизодов романа принц Мусидор объясняется в любви принцессе Памеле. Объяснение подкрепляется появлением драгоценности – импресы (одной из двадцати импрес, описанных в романе), изображающей краба, с девизом: «By force, not choice» – «По принуждению, но не по своей воле» («New Arcadia», II, 3), которая весьма сложным образом встроена в текст романа и имеет несколько уровней прочтения.
Импреса – вид эмблемы, пользовавшийся особой популярностью в XVI и на рубеже XVI-XVII вв. Мода на составление импрес возникла в XIV-XV вв. в Бургундии и Италии и оттуда распространилась во Францию и Англию. Первоначально появление импресы было связано с возникновением (возрождением) традиции костюмированного рыцарского турнира, однако к XVI в. сложилась поэтика импресы как особого «жанра». Наибольшей известностью пользовались книга Паоло Джовио «Диалог об импресах» (1555), переведенная на английский язык в 1585 г. С. Дэниэлом, и книга Джироламо Рущелли «Знаменитые импресы» (1566). В целом, этот жанр принадлежал к традиции эмблематики, получившей развитие во второй половине XVI в. (хотя импреса и эмблема как жанры отличались друг от друга рядом особенностей). В Англии с 1569 по 1700 гг. было издано как минимум 50 книг эмблем в 130 изданиях. Кроме того, в Англии были известны книги эмблем, изданные в других странах Европы.
Сидни прекрасно владел искусством импресы, что отмечали многие его современники. С одной стороны, на примере рассматриваемой импресы Мусидора можно увидеть сложность включения «говорящих картин» в текст книги, ориентацию Сидни на переработку и синтез известных эмблем и литературных мотивов, что отражает как особенности мироощущения и творческого метода Сидни и разницу жанров импресы и эмблемы, так и черты позднегуманистической картины мира в целом (ориентация на частное, а не на всеобщее, на индивидуальный поиск и расшифровку смысла, а не на установление прописных истин). С другой стороны, в рассматриваемой импресе связь словесного и визуального образов весьма сложна: во-первых, в самой импресе они образуют смысловое единство; во-вторых, визуальный образ является определенного рода «смысловым пиком» всего эпизода, подкрепляет значение, данное в слове, без визуального плана невозможна «правильная» и «полная» трактовка слова; в-третьих, описание импресы выражает стремление автора посредством слова дать представление о зрительном образе, проявляющееся и в других эпизодах романа.
Таким образом, рассмотренный пример и традиция эмблематики в целом являются частным выражением представления о родстве словесного и зрительного планов, существовавшего в европейской культуре на рубеже XVI-XVII вв. и проявившегося как в теории, так и в художественной практике. В целом, представления о «словесно-графическом единстве» являются одной из особенностей традиционалистской, риторической культуры, опираются на традицию аллегорического толкования, «сигнификативной речи», «восходящую к историческим основам риторики» (Михайлов А.В. Языки культуры. М., 1997. С. 143). В традиционалистской культуре господствует представление о том, что весь мир соткан из подобий и примет, и дело художника выявить их: «вещественно», зримо воплотить слово означает вернуть его к изначальному, буквальному значению; словесно описать изображение значит вернуться к «изначальной письменности вещей» (Фуко М. Слова и вещи. СПб., 1994. С. 75). Именно на рубеже XVI-XVII вв. предпринимается последняя попытка представить мир в его тотальности, увидеть за любым фактом, за множащимися открытиями, за индивидуальной трактовкой образа универсальный, единый порядок. Особенностями «переходной» эпохи становятся напряженное вглядывание в зрительную наглядность слова и в словесность зрительного образа, попытка дать теоретическое представление об их неразрывной связи, которое ко времени создания «Лаокоона» Лессинга будет ощущаться уже как устаревшее.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://filosof.historic.ru
