Христианство и Митраизм в римской империи

• Вид работы: Реферат
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 14,45 Кб

Христианство и Митраизм в римской империи

Введение

Религиозная ситуация в Римской империи всегда была сложной и даже запутанной. Все разнообразие культов можно, в принципе, свести к нескольким основным группам. Прежде всего, это культы, символизирующие саму идею Империи – культ императора, например. Во-вторых, это культы традиционных олимпийских богов. В-третьих, это огромное количество местных культов народов, покоренных римлянами. В-четвертых, это мистические культы, в основном принесенные на территорию империи с востока, часто из-за ее границ (к их числу можно отнести и христианство).

Одной из наиболее успешных мистических религий поздней античности часто называют римский митраизм. Термин обычно используется, чтобы отличать религию, практиковавшуюся в римском мире, от культа Митры, распространенного на востоке, в Персии, и берущего свое начало из ведийских и авестийских текстов. Однако исследователи сталкиваются с рядом проблем при реконструкции культа Митры на западе империи. Это связано, прежде всего, с отсутствием как литературных текстов, описывающих митраизм, так и собственно священных текстов митраизма. Поэтому основным источников наших сведений о римском митраизме являются данные археологии. Но культ Митры был распространён особенно в западной половине империи; наоборот, христианство стало гораздо раньше преобладающей религией восточной части империи, чем было признано равноправной религией всего государства; таким образом, и борьба между Митрой и Христом сводилась к борьбе между Западом и Востоком, между романизмом и эллинизмом – и в этой борьбе, независимо от внутреннего превосходства христианского учения, и высшая культурность поклонников была на стороне X.

1. Разнообразие религий в Римской империи

Что касается, прежде всего, развития языческой религии, то в данную эпоху она представляла собой очень пёстрое целое, в котором, однако, можно различить три главных направления: эллинское, римское и восточное. Из них первое, эллинское, в свою очередь разделяется на два течения: явное течение гражданских культов и тайное – мистерий. Явная эллинская религия была в своём принципе очень враждебным X. элементом: её ярко очерченное многобожие было таким же резким отрицанием христианского монотеизма, как её гражданский характер – христианского универсализма. Но этот враг был теперь далеко не так опасен, как в те времена, когда Дельфы пользовались своим огромным обаянием в греческом мире для того, чтобы объединить его под знаменем религии Аполлона: теперь значение Дельф было ничтожно, греческое многобожие, расшатанное со времени потери греческой самостоятельности множеством профанаций и разлагающей работой философской мысли, уже не очень твёрдо держалось в убеждении верующих, а в склонных к мышлению головах (таких было много) готово было уступить место признанию единого божества, представляемого либо как неисповедимая случайность (Tyche; эта вера особенно развилась в эпоху династических войн среди преемников Александра Великого), либо как судьба (Moira), управляющая движениями небесных светил и через них жизнью людей, либо как промысел (Pronoia), либо, наконец, просто как «божество», «бог», «боги» (theion, theos, theoi), безотносительно к числу и качествам.

Если, таким образом, явная греческая религия находилась в состоянии разложения и поэтому особенно сильного препятствия не представляла, то, наоборот, тайная религия мистерий (не столько, впрочем, елевсинских, сколько орфических) пользовалась широкой популярностью; но она же в значительной степени предваряла X. и этим шла ему навстречу. В своём основании орфизм имел миф о страждущем боге-спасителе, Дионисе Загрее, растерзанном титанами, и миф о воскрешении (Евридики – Орфеем); внимание верующих он (в противоположность явной религии с её несбыточным догматом о восстановлении справедливости на земле) направлял на загробную жизнь, суля вечное блаженство – добрым, наказания, вечные и временные, – злым, и развивая практику постов, омовений и очищений, посредством которых человек во время земной жизни мог подготовить себе лучшую участь по ту сторону смерти.

Итак, перевес тайных культов над явными был тем двигателем, который внутри эллинской религии способствовал христианизации империи; но и римское направление имперской религии шло ей навстречу, хотя и по другому пути. Римское многобожие в противоположность греческому отличалось полной неопределённостью, качественной и количественной, и было поэтому склонно к интеграции, результатом которой должно было быть поклонение одному всеобъемлющему божеству. В данную эпоху этим божеством старались сделать «гения» царствующего императора (что было в принципе далеко не тождественно с обоготворением самого императора, но на практике часто сводилось к нему), что предваряло в одно и то же время два догмата христианской религии – во-первых, её монотеизм; во-вторых, её учение о Богочеловеке. Что касается специально этого последнего пункта, то можно сказать, что именно благодаря ему X. стало столь же естественной религией греко-римской культуры, как оно было несовместимо с иудаизмом.

Наконец, третье – восточное – направление языческой религии, подчинившее себе в то время также и западную половину империи, уже как таковое должно было уготовать путь X., колыбель которого лежала тоже на Востоке. Вообще можно сказать, что восточные культы в смысле своего наклона, так сказать, к X. соединяли в себе, хотя и не вполне, особенности римских и греческих культов. Если римская религия по своей природе тяготела к единобожию, то вкоренившиеся в Риме восточные божества (Исида, Митра) были сами по себе либо едиными, либо настолько преобладающими, что другие божества как бы растворялись в них. Если, с другой стороны, тайные греческие культы будили в человеке сознание своей греховности и жажду искупления, то восточные культы исполняли ту же задачу, но при посредстве гораздо более эффектных и поэтому гораздо более действующих на воображение обрядов. Особенное влияние имела в этом отношении персидская по своему происхождению религия Митры Непобедимого: митраизм был самым деятельным, если не самым опасным, соперником X. Но культ Митры был распространён особенно в западной половине империи; наоборот, христианство стало гораздо раньше преобладающей религией восточной части империи, чем было признано равноправной религией всего государства; таким образом, и борьба между Митрой и Христом сводилась к борьбе между Западом и Востоком, между романизмом и эллинизмом – и в этой борьбе, независимо от внутреннего превосходства христианского учения, и высшая культурность поклонников была на стороне X.

2. Конфликт Христианства и Митраизма в Римской империи

Религиозная ситуация в Римской империи всегда была сложной и даже запутанной. Все разнообразие культов можно, в принципе, свести к нескольким основным группам. Прежде всего, это культы, символизирующие саму идею Империи – культ императора, например. Во-вторых, это культы традиционных олимпийских богов. В-третьих, это огромное количество местных культов народов, покоренных римлянами. В-четвертых, это мистические культы, в основном принесенные на территорию империи с востока, часто из-за ее границ (к их числу можно отнести и христианство).

Одной из наиболее успешных мистических религий поздней античности часто называют римский митраизм. Термин обычно используется, чтобы отличать религию, практиковавшуюся в римском мире, от культа Митры, распространенного на востоке, в Персии, и берущего свое начало из ведийских и авестийских текстов. Однако исследователи сталкиваются с рядом проблем при реконструкции культа Митры на западе империи. Это связано, прежде всего, с отсутствием как литературных текстов, описывающих митраизм, так и собственно священных текстов митраизма. Поэтому основным источников наших сведений о римском митраизме являются данные археологии.

При этом среди исследователей не стихают споры по поводу того, является ли римский митраизм институционным продолжением зороастрийских верований (ортодоксальных или эзотерических).

Какова бы ни была ситуация на самом деле, фактом остается быстрое распространение митраизма, проникнувшего на территорию Римской империи через Малую Азию. В I в. до н.э. – I в. н.э. он пускает корни в восточных провинциях и в Италии, затем проникает на запад. Зенита своего могущества митраизм достигает в III веке, когда ему поклонялись и некоторые императоры (Коммод, Аврелиан, Диоклетиан). Крайней границей распространения митраизма в империи являются британские провинции, самый северный пункт римских владений – гарнизоны римских частей на валу Адриана.

Митраизм, несмотря на свой мистический характер и замкнутость коллегии верующих, не вызывал у правящей римской элиты подозрений в лояльности по отношению к императорской власти. Более того, власти не были смущены даже тем, что поклонники Митры называли себя участниками «мистерий персов», которые являлись в то время основными соперниками Римского государства. В этом разительное отличие от ситуации с христианством, которое подвергалось гонениям со стороны властей, хотя никогда не ставило под сомнение легитимность императорской власти. Христианство рассматривало митраизм как своего основного конкурента, и борьба между ними развернулась после Миланского эдикта 314 г., достигнув своего апогея во второй половине IV в. н.э.

Митраизм долгое время сопротивлялся натиску христиан, но к концу IV века, после триумфа христианства и антиязыческого законодательства императоров, в основном эдиктов Феодосия Великого.

Общим местом в работах, посвященных истории либо митраизма, либо в целом религиозной истории поздней Римской империи, является утверждение, что митраизм в это время являлся наиболее серьезным соперником христианства. Первым идею о том, что митраизм был основным соперником христианства, еще в XIX веке выдвинул Э. Ренан, затем она была подхвачена многими исследователями. Однако теперь данное положение вызывает все больший скепсис ученых. В связи с данной дискуссией большой интерес представляет рассмотрение взаимоотношений митраизма и христианства в Британии, где явственно проявляются как общие тенденции, характерные для религиозной ситуации в империи, так и особенности, присущие именно британским провинциям Римской империи.

Как и в других частях империи, на территории Британии наиболее распространенным из восточных культов был именно митраизм. Кроме него, мы располагаем свидетельствами почитания Вакха, Кибелы и Аттиса, Исиды и Сераписа. Традиционно считается, что основными почитателями Митры были купцы, рабы с Востока и, в первую очередь, солдаты, поэтому большинство храмов Митре (митреумов) обнаруживается вдоль границ, а также в местах дислокации легионов. Д. Уоттс акцентирует внимание на том, что все посвящения Митре в Британии были сделаны солдатами, преимущественно офицерами, и лиц гражданских среди дедикантов нет, что подразумевает преобладание военных среди почитателей Митры.

Большинство митреумов, обнаруженных на территории Римской Британии, было построено в конце II – первой половине III столетия. Поэтому можно с большой долей вероятности утверждать, что проникновение митраизма на остров датируется серединой II века н.э.

Основные митраистские святилища на территории Британии обнаружены в приграничных областях. Три митреума были раскопаны на валу Адриана – в Хаусстеадс, Карраубурге и Рудчестере. В Лондоне был обнаружен пока единственный митреум в гражданских областях британских провинций – в Уолбруке. Кроме того, в ряде британских городов были обнаружены предметы митраистского толка. Это, прежде всего, Йорк, Линкольн и Веруламий. Находки митраистских предметов дают основания предположить, что и в этих городах были митруемы, пока не обнаруженные археологами.

В целом митраизм не приобрел широкого распространения в Британии, как в силу своей замкнутости и секретности, так и потому, что его идеалы, близкие определенным кругам (среди них в первую очередь солдаты и образованные люди), были достаточно сложны, а сам культ требовал от своих последователей слишком много усилий, как физических, так и духовных, что было иногда затруднительно в том мягком религиозном климате, который господствовал в империи в III-IV веках. Это соображение доказывается как посвящениями в честь Митры, так и размерами митреумов. Почти все посвящения в пограничных областях оставлены комендантами или офицерами, а митреумы столь малы, что могли вмещать самое большее два десятка верующих. Еще одним свидетельством слабости митраизма может служить тот факт, что митреумы на границе использовались время от времени, а продолжительное время здания пустовали, хотя и не подвергались осквернению. Единственным храмом, обнаруженным в гражданских районах Британии, является лондонский митреум, где основными поклонниками Митры были восточные купцы и ветераны. Кроме того, есть свидетельства поклонения Митре в городах, где селились вышедшие в отставку ветераны римской армии.

Христианство проникает в Британию немногим позднее митраизма – на рубеже II-III вв. Мы не знаем точной даты, так же как и тех, кто принес новую веру на остров. Судя по археологическому материалу, на протяжении III в. христианские общины оставались крайне немногочисленными, их главной заботой было выживание в условиях не слишком лояльного отношения к их религии ряда римских императоров – начиная с Септимия Севера и заканчивая Диоклетианом. Насколько мы можем судить, в это время христианам было не до выяснения отношений с представителями других религий, в том числе митраизма.

Более активно христианство начинает распространяться в Британии после Миланского эдикта. И тут сразу был заложен один из краеугольных камней преткновения между христианством и митраизмом.

Для самого Константина новая религия во многом была лишь дополнением и уточнением культа Солнца, введенного еще Аврелианом. Солнечный культ Аврелиана не повторял ошибок, допущенных ранее Коммодом и особенно Элагабалом, и был в основе своей римским как по иконографии, так и по религиозным практикам.

Ранние монеты Константина имеют легенду «Soli Invicto Comiti», следовательно, он рассматривал себя как товарищ Солнца. В глазах императора и, наверняка, многих других римлян, имелась прямая связь между единым, великолепным небесным богом и Христом, единственным и божественным спасителем человечества. То, что так думали не только язычники, но и многие христиане, видно по мозаике в гробнице под церковью св. Петра, датируемой III в. и изображающей «Christus-Sol».

С 274 г. до середины правления Константина I Солнце (Deus Sol Invictus) являлось главным божеством Империи. Надписи на монетах регулярно содержат титулатуру солнечного бога, включая и монеты, отчеканенные на территории Британии (как при узурпаторах, так и при Константине).

Наиболее важной находкой, связанной с культом Солнца в Британии, является бронзовый куб с эмблемами на каждой грани. На одной из граней изображена голова божества с надписью Invictus Sol. Судя по стилю изображения, находку следует датировать концом III века. Вероятно, это официальный штамп для свинцовых печатей в императорском имении.

Еще одним проявлением культа Sol Invictus в Британии исследователи склонны считать изменения в ориентации умерших (изменения, хотя и связанные позднее с распространением христианства, но начавшиеся ранее триумфа новой веры на острове) – вместо традиционной ранее ориентации с севера на юг появляются захоронения, где тела ориентированы по линии «восток-запад».

Во всем этом не было бы ничего драматического, если бы христианство было единственной религией, которая имела тесные связи с культом Sol Invictus. Но в такой же ситуации, как и Христос, находился Митра. Митра иногда отождествлялся с Солнцем и, соответственно, приобретал в этом случае титул Invictus. В других случаях Митра и Солнце воспринимались как отдельные божества, хотя и тесно связанные между собой. Показательна в этом отношении надпись из лондонского митреума, датируемая первыми годами правления Константина и посвященная «deo Mithrae et Soli Invicto ab oriente ad occidentem» (RIB, 4).

По всей видимости, именно эта близость обоих религий (как христианства, так и митраизма) к солнечному культу была причиной глубокой неприязни христиан к Митре и его храмам. Митраизм, с христианской точки зрения, являлся еретической разновидностью солнечного культа либо их собственной веры, что вызывало у христиан и более негативную реакцию по отношению к этой религии, чем к остальным языческим культам.

Эта точка зрения, базирующаяся на высказываниях отцов Церкви, остро ставит вопрос о заимствованиях между двумя религиозными системами. Данная проблема является до сих пор предметом острых дискуссий в научном мире. Вряд ли можно согласиться с мнением, что именно митраизм многое в своих обрядах и учении воспринял от христианства, как считают некоторые богословы. Скорее наоборот, именно христианство заимствовало ряд моментов из учения как Митры, так и Sol Invictus. На это указывают как богословы, так и светские исследователи. К числу наиболее явных заимствований из митраизма относят 25 декабря как день рождения Митры и празднование воскресенья как его священного дня. П. Глоба указывает в качестве примера на заимствование христианами митраистского образа лестницы между небом и землей и на ряд других явных параллелей. Несмотря на явные свидетельства источников, некоторые исследователи категорически отрицают любое влияние митраизма на христианскую религию, как это делает, к примеру, Дж. Холдинг.

Но недостаток письменных свидетельств затрудняет решение вопроса о том, чьих заимствований друг у друга было больше – христианских или митраистских. Справедливыми представляются слова Ф. Кюмона, написанные более 100 лет назад, что «определенные идеи, определенные церемонии были «пересажены» из одного культа в другой, но об этом мы можем только догадываться». Кроме того, не стоит забывать и о том, что сходство в верованиях не обязательно должно подразумевать заимствование, а может объясняться сходными условиями развития.

Вполне вероятно, что именно сходство в развитии, вероучении и даже, говоря современным языком, «электоральной базе» было второй главной причиной ненависти христиан к культу Митры (хотя справедливости ради надо отметить, что «электоральная база» совпадала у этих религий лишь частично).

В то же время опасность митраизма для триумфа христианства во многом была надуманной. Специалисты ныне согласны во мнении, что в силу ряда обстоятельств митраизм не мог выиграть соревнование за умы верующих у молодой христианской религии. Даже в теории вряд ли он мог составить христианству серьезную конкуренцию, да и едва ли ставил перед собой такую задачу. К числу наиболее важных преимуществ христианства над митраизмом (как и над другими религиозными учениями поздней античности) можно отнести:

фактор исключительности, так как быть христианином значило отказаться от почитания всех остальных богов (чего не требовали остальные религии античного мира);

маскулинность митраизма, который не рассматривал женщин как объект проповеди и, таким образом, сужал социальную базу этой религии. Дж. Либершутц, опираясь на иконографию митраизма, прежде всего на образ рождения Митры из скалы, считает, что эта религия просто игнорировала женский элемент в мире;

узкая социальная база митраизма обуславливалась и тем, что его сторонниками были в основном солдаты, купцы и представители образованных слоёв общества;

христиане стремились к обращению в свою веру как можно большего количества людей, тогда как митраизм был тайным культом, ограничивающим число своих последователей;

христианство стремилось к переустройству мира, тогда как сторонники митраизма вполне комфортно чувствовали себя в рамках существующей религиозной и политической системы.

Угроза митраистского господства в империи была не реальной, а надуманной, но и этого было достаточно для активных антимитраистских действий христианских сообществ.

В целом по империи пик преследований на сторонников Митры и митреумы приходится на вторую половину IV столетия. В Британии же гонения на митреумы начались гораздо раньше. Часть из них была разрушена в конце III века, скорее всего, в результате вторжений варваров. Из трех митреумов на валу Адриана, пострадавших от варваров, лишь два – в Рудчестере и Карраубурге – были восстановлены и вновь использовались для богослужений. Третий митреум, в Хаусстедс, остался разрушенным. Также в конце III века был заброшен митреум в Каэрнарвоне (Caernarfon), во время вывода гарнизона из города.

Также в начале века (предположительно около 324 г.) был заброшен митреум в Карраубурге. Священное место было осквернено и впоследствии использовалось как мусорная свалка. И эти примеры не единичны.

Самым впечатляющим можно считать находку скованного скелета в митреуме в Сарребурге (Sarrebourg) на валу Адриана. Вероятно, так христиане расправились с митраистским священником. Делалось это, видимо, для того, чтобы таким образом сделать митреумом непригодным для отправления культа, о чем свидетельствуют подобные находки и на континенте.

Исследователи расходятся во мнении, кто ответственен за разрушение британских митреумов. Большинство уверено, что здесь видна прямая работа христиан-либо возглавляемых священниками, либо действовавшими неорганизованно. М.С. Садовская также склоняется к мнению, что гибель митреумов была результатом действий христиан. Однако другие исследователи считают, что нет убедительных доказательств причастности христиан к разрушению митреумов.

Дж. Линдсей предположил, сравнив осквернение британских митреумов с подобными действиями вдоль римской границы по Рейну, что в данном случае нельзя говорить о действиях христианской толпы, а следует приписать разрушение митраистских храмов «акту политики командного состава римской армии, когда стало ясно, что христианство побеждает». Если в отношении митреумов в военной зоне и можно согласиться с точкой зрения Дж. Линдсея, то в разрушении митреумов внутри страны, несомненно, участвовали и христиане из числа гражданского населения.

В целом британские митреумы прекратили свое существование к середине IV в., когда на континенте митраизм еще продолжал сохранять свои позиции и даже попытался взять реванш во время недолгого правления Юлиана Отступника. В Италии и к северу от Альп разрушение митреумов датируется преимущественно правлением Грациана (367-383), последние надписи с описанием митраистских мистерий относятся к 80-м годам IV века, а последние сохранившиеся митреумы перестали существовать в правление Феодосия Великого (то есть до 395 г.).

У нас нет свидетельств сопротивления поклонников Митры этим атакам на их святилища. Создается впечатление, что поклонники Митры приняли гонения как должное. Также мы не располагаем никакими свидетельствами о митраистских мучениках, подобных мученикам, принявшим смерть за Христа. Вполне вероятно, что митраизм, как и другие античные культы, не был, «сражающейся верой», он не обладал идеологией обращения в свою веру или сопротивления другой вере, в отличие от христианства.

Нельзя сказать, что митраизм, как и другие культы, умер своей смертью. Скорее, он оказался не в состоянии противостоять агрессивному напору христианства, особенно после того, как на сторону новой веры перешли императоры. Ведь очевидно, что основных успехов митраизм смог добиться именно в то время, когда ему оказывали открытое покровительство императоры II-IV столетий. Когда митраизм лишился такой поддержки, его судьба была предрешена.

В силу своей скрытности и немногочисленности последователи Митры вполне могли уйти в подполье, не вступая в открытое соперничество с христианами. В таком случае остается лишь гадать, как долго сохранялись традиции митраизма на территории бывшей Римской империи в начале средневековья. В качестве примера можно сослаться на последователей Кибелы, которые продолжали отправлять ритуалы на кладбище в Данстабле близ Веруламия на рубеже IV-V вв., хотя в городе более не было храма, посвященного этой богине.

Недостаток сведений о последних годах существования митраизма на западе Римской империи вызывает к жизни множество гипотез о его судьбе, вплоть до самых экзотических. В качестве примера можно привести теорию, в которой митраистом объявляется король Артур из кельтских сказаний, а в образе Мерлина видят воплощение юного иранского бога. В более умеренном варианте сохранение митраистских традиций усматривают в творчестве барда Талиесина (VI в.н.э.), а его самого рассматривают как посвященного в митраистские таинства.

Подобные гипотезы базируются, правда, на весьма косвенных доказательствах, однако они, без сомнения, выросли из того факта, что многие идеи и концепции митраизма надолго пережили саму иранскую религию и прочно вошли в духовное наследие европейской цивилизации

Заключение

римский религия христианство империя

В силу своей скрытности и немногочисленности последователи Митры вполне могли уйти в подполье, не вступая в открытое соперничество с христианами. В таком случае остается лишь гадать, как долго сохранялись традиции митраизма на территории бывшей Римской империи в начале средневековья. В качестве примера можно сослаться на последователей Кибелы, которые продолжали отправлять ритуалы на кладбище в Данстабле близ Веруламия на рубеже IV-V вв., хотя в городе более не было храма, посвященного этой богине.

Недостаток сведений о последних годах существования митраизма на западе Римской империи вызывает к жизни множество гипотез о его судьбе, вплоть до самых экзотических. В качестве примера можно привести теорию, в которой митраистом объявляется король Артур из кельтских сказаний, а в образе Мерлина видят воплощение юного иранского бога. В более умеренном варианте сохранение митраистских традиций усматривают в творчестве барда Талиесина (VI в.н.э.).

Подобные гипотезы базируются, правда, на весьма косвенных доказательствах, однако они, без сомнения, выросли из того факта, что многие идеи и концепции митраизма надолго пережили саму иранскую религию и прочно вошли в духовное наследие европейской цивилизации

Список используемой литературы

1. Бестужев В.И. – «История возникновения христианства в Европе. Римская империя».

. Балабанов А.С. «Конфликт христианства и Миртраизма в Римской империи», электранная лекция.

. Троллевич А.Н. – «Митраизм. Истоки, развитие, конфликты, закат».