- Вид работы: Курсовая работа (т)
- Предмет: Культурология
- Язык: Русский , Формат файла: MS Word 26,8 Кб
Мотивация этнических конфликтов в Республике Дагестан
Содержание
Введение
Глава I. Мотивация этнотерриториальных конфликтов
.1 Понятие и виды этнотерриториальных конфликтов
.2 Примеры этнотерриториальных конфликтов в Республике Дагестан
Глава II. Этностатусные конфликты и их движущие силы
.1 Истоки этностатусных конфликтов
.2 Этностатусные конфликты в Республике Дагестан
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Актуальность выбранной темы определена существованием множества мотивов личностных и межгрупповых конфликтов.
У каждого человека складывается свой комплекс установок, потребностей, интересов, мнений, идей и т.д., на основе которого он воспринимает и оценивает всё, с чем сталкивается. На этой основе у него возникают и соответствующие мотивы – стремления, побуждения к действиям, направленным на реализацию его установок, потребностей и т.д. Но и в том и в другом случае они самым существенным образом влияют на отношение человека к важным для него вещам.
Мотивация определяет процесс, который психологи называют формированием цели. Цель выступает как мысленно представляемый результат, который индивид хотел бы в данной ситуации достичь
Возможен также конфликт вследствие того, что человек любит или восхищается двумя индивидами, которые не терпят или ненавидят друг друга. Возможны также конфликты познавательного характера, когда человек сталкивается с информацией, противоречащей сложившимся у него взглядам, и т.д.
Возможно и то, что человек формирует несовместимые цели. В этом случае процесс их формирования принимает форму борьбы между конкурирующими мотивационными тенденциями: одна из них создает у человека положительное отношение к объекту, стремление приблизиться к нему, а другая – отрицательное отношение к объекту, стремление его избежать.
Если у двух людей их представления о какой-либо ситуации вступают в противоречие, и возникают разногласия по поводу каких-то важных для них вопросов, то их мотивы, соответственно, тоже расходятся. Т.е. в данной ситуации стремления, желания этих людей не совпадают, оказываются несовместимыми.
Значительный вклад в изучение механизмов возникновения межгрупповых конфликтов и враждебности внесли психологи. Представители различных психологических школ обосновывали обычно один из механизмов межгруппового конфликта, придавая ему наибольшую значимость. Поэтому при рассмотрении в целом механизмов возникновения межгрупповых конфликтов необходимо учитывать следующие обстоятельства.
В различных межгрупповых конфликтах может доминировать тот или иной механизм их возникновения.
Межгрупповые механизмы более консервативны, чем психологические механизмы межличностного взаимодействия. Среди основных механизмов возникновения межгрупповых конфликтов выделяют такие, как: межгрупповая враждебность; объективный конфликт интересов; внутригрупповой фаворитизм.
Наиболее полно данный механизм описан в реалистической теории группового конфликта Д. Кэмпбеллом. Ее суть сводится к следующему:
·конфликт интересов различных групп может вызвать межгрупповой конфликт;
·конфликт интересов, а также имевший место в прошлом межгрупповой конфликт обусловливают восприятие угрозы отдельными членами группы со стороны другой группы;
·угроза обусловливает враждебность отдельных членов группы к источнику угрозы;
·угроза обусловливает внутригрупповую солидарность;
·угроза обусловливает более полное осознание индивидом собственной групповой принадлежности;
·угроза увеличивает непроницаемость групповых границ;
·угроза уменьшает отклонение индивидов от групповых норм;
·угроза увеличивает меру наказания и степень отверженности нарушивших верность своей группы;
·угроза приводит к необходимости наказания членов группы, отклоняющихся от групповых норм (реальная угроза увеличивает догматизм и этноцентризм);
·ошибочное восприятие членами группы угрозы со стороны внешней группы также обусловливает повышенную внутригрупповую солидарность и враждебность в отношении внешней группы.
Цель работы состоит в анализе мотивации конфликтов в Республике Дагестан, поэтому основным видом конфликта в работе выступает этнополитический конфликт. В соответствии с этой целью задачи работы сформулированы следующие:
.определение факторов, составляющих мотивацию конфликтов;
.историко-политический анализ мотивации отдельных конфликтов в Республике Дагестан;
Этнополитические конфликты можно подразделить на две большие группы – конфликты этнотерриториальные и этностатусные. В силу одинаковой их формы, но различия по мотивации их следует рассматривать раздельно, что и определило структуру работы – две главы, каждая из которых посвящена соответствующей группе конфликтов. При этом главы подразделены ещё на два параграфа – теоретический и практический.
Источники для работы – специальная литература по конфликтологии и этносоциологии (авторы – Д.П. Зеркин, Е. В. Буртовая; С. В. Лурье и др.)
Исторические сведения даны по следующим источникам: «Деятельность органов государственной власти Республики Дагестан в области национальных отношений (80-90гг. ХХ в.)» и «Из истории социально-экономического развития Дагестана в конце XIX – середине XX вв.» (автор обеих – Б. Б. Булатов).
Глава I. Мотивация этнотерриториальных конфликтов
1.1 Понятие и виды этнотерриториальных конфликтов
Важнейшей основой формирования этноса как социокультурной целостной системы является территория. Совсем не случайно в культуре любого народа территория его расселения сакрализуется и наделяется в этническом сознании характеристиками типа: «родная земля», «отчий дом», «мать – сыра земля» и др. Территория выступает основополагающей этнической ценностью. Этнологи и этнографы объясняют это тем, что территория этногенеза определяет тип хозяйственной деятельности, а, следовательно, и основные черты взаимодействия и взаимоотношений людей, которые закрепляются в обычаях, обрядах, нормах. С территорией связана история народа, здесь покоится прах предков, и это наделяет территорию еще и временным измерением. Эта символичность территории этногенеза объясняет тот факт, что составным элементом любого этноконфликта выступает оспаривание сторонами права на территорию. Вместе с тем территория часто выступает самостоятельным предметом межэтнического конфликта.
Территориальные конфликты, как правило, двухслойные: в них можно выделить символический и экономический компоненты. Символика связана с историей народа, экономический компонент – с ресурсами, заложенными в территории (запасы полезных ископаемых, сельскохозяйственное качество земли, экономически выгодное расположение территории и пр.). Поэтому конфликтная ситуация, вызванная территориальными претензиями сторон, имеет одновременно эмоциональную насыщенность и содержит рациональные способы обоснования.
Этнотерриториальные конфликты можно свести в две группы в зависимости от характера конфликтующих сторон.
В первую группу можно отнести конфликты, возникшие между этносами внутри одного государства (межэтнические) или между различными государствами (межнационациональные), при которых за государством признается право контролировать территорию.
Вторую группу составляют конфликты, где государству в этом праве отказывает какая-либо часть населения. Эти конфликты, связанные с разделом территории самого государства по внутренним причинам, характеризуются как сепаратизм.
Конфликты первой группы, затрагивая территорию как объективную сторону государства, не нарушают его субъективного компонента – единства власти и народонаселения. Напротив, территориальные претензии или покушение на территорию извне вызывают эффект мобилизации населения, усиливая его консолидацию вокруг государственной власти, увеличивая тем самым социальный резерв государственной власти и ее способность контролировать спорную территорию. Если же межэтнические территориальные споры возникают внутри государственных границ, конфликтующие стороны обращаются к центральным государственным органам как к третейскому судье, поскольку именно в их компетенцию входит контроль территории и защита населения от насилия. Иными словами, территориальные конфликты первой группы не затрагивают сущность самой государственности, и в этом смысле выступают «внешними» по отношению к государству, увеличивая его административные ресурсы.
Иной характер имеют сецессионные конфликты, конфликты второй группы. Они созревают как политическое движение какой-либо этнической или этноконфессиональной группы населения, выдвигающей требования отделения территории проживания этой группы от целостного государства. Данный конфликт затрагивает не только территорию, но и саму суть государственности, поскольку в этом случае разрушается единство населения (какой-то его части) и государственной власти. Сама государственность трактуется сепаратистами как государственность другого народа. Сепаратизм как движение за отделения населения вместе с частью территории от государства, может быть направлен на достижение различных целей после отделения. Поэтому по стратегическим целям сепаратистское движение может иметь три формы: сецессию – отделение с целью создания собственного государства; ирредентизм – отделение части территории с целью присоединения ее к соседнему государству (например, заявление абхазских лидеров начала 90-х гг. о стремлении Абхазии отделиться от Грузии и войти в состав России); энозис – разновидность предыдущего: отделение с целью присоединения к «материнскому» государству, т.е. к тому, где проживает основной массив одноименного этноса (например, стремление осетинского населения Южной Осетии отделиться от Грузии и присоединиться к Республике Северная Осетия-Алания в составе РФ). Ирредентизм и энозис предполагают готовность другого государства «принять» отделяющуюся территорию государства-соседа. Такая позиция с необходимостью влечет трансформацию внутригосударственного конфликта в межгосударственный. Поэтому эти две формы сепаратизма встречаются достаточно редко. Например, албанцы Косово, стремясь отделиться от Сербии, почему-то не ставят целью войти в состав Албании.
Если территориальные конфликты наблюдались на протяжении всей истории общества, то сепаратизм как форма территориальных конфликтов получил распространение только в последние два столетия – период оформления и развития государственности современного типа. Именно феномен сепаратизма является предметной областью исследования этнополитологии и этноконфликтологии.
В западной этноконфликтологии, изучающей феномен сепаратизма, проявившийся особенно бурно в ХХ в. при распаде империй, сложилось несколько объясняющих его концепций. Уже упоминавшаяся концепция «внутреннего колониализма» в качестве главных причин сепаратизма выделяет осознание этническим меньшинством угнетения со стороны доминирующего этноса. Преодоление сложившегося положения усматривается в отделении меньшинства и создании им собственного государства. Другой подход к сепаратизму рассматривает его как следствие радикальной борьбы этноэлиты за контроль над определенной частью территории. В настоящее время широко распространено объяснение сепаратизма в концепции модернизации. При этом подходе сепаратизм трактуется как реакция этнокультурных общностей на втягивание их «большим государством» в стандартизированные формы организации жизни (вестернизация); реакция, связанная со страхом утраты самобытной этнической культуры.
Характерным отличием сецессионых конфликтов является разный уровень институционализации конфликтующих сторон. Если в качестве одной из сторон выступает государство с присущими ему институтами – силовыми структурами, правом, финансами и пр., то в качестве другой выступает партия или политическое движение, не обладающие такой административной мощью. Разностатусность субъектов конфликта рождает доминантную позицию государства. Развертывание конфликта и его динамика во многом зависят от реагирования государства на претензии сепаратистов.
Значительная исследовательская литература, накопленная по анализу сепаратистских конфликтов в мире, позволяет выделить и логику формирования самого движения, и логику реагирования на него со стороны государства. Движение за сецессию развивается по схеме этноконфликта любого типа: 1) актуализация этнической идентичности группы с опорой на активизацию исторического сознания этноса, что делается представителями гуманитарной интеллигенции; 2) формирование политической партии (т.е. институционализация движения); 3) мобилизационная деятельность партии, направленная на расширение социальной базы сепаратизма; 4) превращение сепаратистских требований в психологическую установку, т.е. перевод этих требований на не рационализируемый эмоциональный уровень.
Реакция государства на движение сепаратизма изменяется по мере его перехода из одной фазы в другую. Первоначально на заявления сепаратистов государство не реагирует (если, конечно, политический режим не является диктаторским или тоталитарным, не допускающим проявления политических альтернатив даже в зачаточных формах), не замечает возникновения опасного движения. Претензии этногруппы рассматриваются в упрощенном варианте, как следствие нерешенных социально-экономических проблем, не достаточно высокого уровня жизни, что и предполагает выдвижение адекватных мер – например, финансирование строительства жилья или создание рабочих мест. Эту фазу исследователи определяют как «фазу отказа», игнорирования государством важности возникшего движения. Затем, по мере развития этномобилизации и усиления влияния этнолидеров, государство начинает использовать силовые меры для подавления движения. И, только убедившись в бесполезности силовых способов решения проблемы, государство переходит к выстраиванию конструктивного диалога с сепаратистами, рассматривая их не как группу «смутьянов», а как политических партнеров.
Силовой способ решения проблемы сепаратизма со стороны государства следует рассматривать не с точки зрения моральной оценки и моральных категорий типа «великодержавность», «шовинизм», «имперские амбиции», а с позиции анализа самой природы государства. Один из создателей классической теории геополитики, немецкий ученый Ф.Ратцель, сформулировал семь законов пространственного роста государства, в которых фиксируется устойчивая связь между потенциалом политической власти государства и его территорией. Согласно этим законам слабеющая пространственная организация государства – есть проявление упадка государственной власти, а границы как периферийный орган государства служат свидетельством его роста или слабости.
Территория, согласно классическим и современным концепциям геополитики, выступает необходимым элементом, формирующим совокупную силу государства, поскольку от этого фактора в немалой степени зависит ресурсный и экономический потенциал страны, величина народонаселения. От территориальной целостности государства во многом зависит также его политический и символический капитал в диалоге с партнерами на международной арене. Поэтому факт стремления государства к сохранению своей территории является необходимой нормой функционирования государства.
Полиэтничный характер основного большинства государств, неравенство их социально-экономического состояния и политических позиций, высокий уровень развития технологий манипуляции общественным сознанием (в том числе и этническим) и признание международным законодательством права на самоопределение делает сепаратизм характерной чертой политической жизни современного мира. Разрешение этой проблемы в каждом конкретном случае зависит большей частью от государства как одной из сторон конфликта. В.А. Авксентьев на основе сравнительного анализа сепаратистских конфликтов в мире выделил ряд необходимых позиций их успешного регулирования:
) «речь должна идти не об искоренении этого феномена (сепаратизма), а о его локализации, определении ему ограниченной политической и идеологической «ниши» совершенно отчетливо за пределами политического «центра»;
) необходимо признание со стороны государства обоснованности заявленой этнической группой неудовлетворенности и скорейшего начала конструктивного диалога. Фаза отказа должна быть сведена до минимума;
) наиболее адекватный путь урегулирования возникающих проблем – федерализация государства до того, как требование сецессии стереотипизируется в сознании и самосознании;
) на исход сепаратистского конфликта огромное влияние оказывает среда его протекания, особенно международное окружение. Поэтому регулирование этого типа конфликта предполагает проведение со стороны государства определенных мер также и на межгосударственном уровне.
Успешное урегулирование этнических конфликтов предполагает нахождение нового и компромиссного для всех участников конфликта баланса властных полномочий. При этом наиболее трудным для разрешения является этнотерриториальный конфликт, к какому бы типу он не относился. Трудность его урегулирования объясняется сакральным восприятием территории этногенеза и стремительным переводом целе-рациональной формы обсуждения претензий в эмоционально-ценностный план. Этнотерриториальные конфликты, как и все этнические конфликты вообще разворачиваются прежде всего, в сфере ценностного сознания.
Крупнейший немецкий мыслитель современности, К.Манхейм, отмечал в качестве важнейшей задачи демократической политики – «смягчение» конфликтов, которое возможно, если политика «стремится к достижению согласованности оценок по основным вопросам». Демократическое общество, допускающее и поощряющее культурный и социальный плюрализм постоянно сталкивается с «разномыслием» и разнообразием социальных позиций. «Местные группы, группы по интересам, религиозные секты, профессиональные и возрастные группы имеют различные подходы к оценкам; эти различия нуждаются в механизме посредничества и координации ценностей, главным звеном которого является выработка коллективно согласованной политики, без которой не может существовать ни одно общество».
Исходя из этой позиции, можно с уверенностью сказать, что в урегулировании этнотерриториальных конфликтов огромна роль посредничества, согласования позиций сторон, которое выступает не единовременным актом, а длительным процессом. Урегулирование этнотерриториальных конфликтов, затрагивающих архаические пласты сознания людей, предполагает посредническую работу на двух уровнях: налаживания коммуникаций между группами, отличающимися различными культурами (а не просто рационально обоснованными интересами); аутентичного прочтения культурных символов и смыслов, на которых основываются действия конфликтующих сторон. Последняя задача крайне трудна. Как отмечают культурологи, «ценности разных культур несопоставимы и несоизмеримы, среди них не может быть никаких универсальных «эталонов», заданных одной из сторон. Иначе цивилизации (культурные миры) будут неравноправны в своем взаимодействии…. При ценностной парадигме конфликта потребуется развивать искусство политического диалога не как рациональное, а как гуманитарное искусство, выходящее за рамки «картезианской» логики»
Эта же позицию, но на основе анализа конкретного этнотерриториального конфликта и применительно к построению технологии посреднической деятельности, развивается в публикациях В.Н.Рябцева. Он показывает, что технология успешной посреднической деятельности выстраивается на основе двух главных направлений:
.«вживание в объект, работа со смыслами, значениями в режиме «диалога метафор» (по О.Надлеру), и с использованием достижений культурной антропологии (т.н. кросскультурный подход);
.максимальный учет психологических факторов по линии анализа мотивов и поведения больших групп и массовидных общностей (социальная и этническая психология)».
Новейшая история Кавказа дает возможность проследить разные типы территориальных конфликтов, вскрыть факторы, определяющие их остроту, динамичность и, к сожалению, слабую эффективность мер, направленных на их урегулирование. Два наиболее распространенных типа – межэтнический и сецессионный (сепаратистский) – стали фактом политической жизни России 90-х гг.
.2 Примеры этнотерриториальных конфликтов в Республике Дагестан
Основными проблемами в отношениях между национальностями республики являются взаимные территориальные притязания (при общем дефиците земельных площадей), особенно в связи с необходимостью решения проблем репрессированных в 1944 году чеченцев-акинцев, вопросов о разделенных лезгинского и ногайского народов, а также связанные с переселением этнических аварцев из Кварельского района Грузии и т.д.
Наиболее значительным этнотерриториальным конфликтом можно назвать проблему Новолакского района. В меньшей степени это относится к проблеме лезгин Азербайджана, ногайцев, проживающих в четырёх субъектах Федерации. Новейший пример – конфликт по поводу требования губденцев выделить новый Губденский район из состава Карабудахкентского района, здесь черты этнотерриториального и административно-территориального конфликта.
Вот некоторые примеры этнотерриториальных конфликтов в Республике Дагестан:
·длительное противостояние аварцев и чеченцев в сел. Ленинаул с образованием палаточного поселка на почве территориальных претензий (1991 год, в регионе было объявлено чрезвычайное положение),
·длительная забастовка кумыкского населения в Хасавюртовской зоне с требованием отставки руководства правоохранительных органов, кумыкских женщин на центральной площади г. Махачкалы.
·конфликт в 1994 г. в г. Дербенте между лезгинами и азербайджанцами,
·противостояние в начале 90-х годов в г. Кизляре между казаками и национальными движениями горцев,
·события в мае 1992 г. в г. Кизилюрте между аварским национальным движением и правоохранительными органами.
·противостояние между лакцами и кумыками в Караман-Тюбе. Оно было связано с решением о переселении лакского населения Новолакского района к северу от Махачкалы на земли колхозов Лакского, Гунибского и Советского районов, расположенных на территории Буйнакского и Кизилюртовского районов с включением ряда других участков земель, принадлежащих Дагестанскому научно-исследовательскому институту сельского хозяйства, махачкалинскому лесхозу и др. земель, с присвоением этим землям названия «Новолакский район» и постройкой 7-8 населенных пунктов для лакского населения. Но выделенные лакцам земли, ранее принадлежащие кумыкам-таркинцам, были переданы под зимние пастбища горным хозяйствам республики.
Межэтнические проблемы порождали националистические организации, а они, в свою очередь, создавали все новые и все более запутанные межнациональные противоречия и, как следствие, межэтнические столкновения. Последующее развитие пошло именно по этому пути. Начались столкновения чеченской и лакской молодежи в Новолакском районе, затем – аварской и чеченской. Аварцы категорически отказались переселяться из Новолакского района и из сс. Ленинаул и Калининаул Казбековского района. Кумыки выразили решительный протест против предоставления лакцам для их нового переселения «исконных» кумыкских земель близ Махачкалы. Горные колхозы выразили нежелание отдавать свои земли на равнине под новый район для новолакцев. Умиротворение было достигнуто только путем образования нового Кумторкалинского района Дагестана недалеко от Махачкалы с преобладающим кумыкским населением. Кумыкская элита получила гарантированное место главы администрации нового района.
Существование проблемы разделенности лезгинского и частично аварского и цахурского народов было официально признано на сессии Верховного Совета Республики Дагестан, состоявшейся 31 июля 1992 года, после чего усилия органов государственной власти были направлены на поиск оптимальных путей выхода из создавшегося положения. В результате обсуждения вопросов, связанных с дальнейшим развитием двусторонних отношений, был подписан протокол о совместных мероприятиях по обеспечению гарантий неуклонного и последовательного соблюдения конституционных прав и национально-культурных запросов лезгинского, аварского населения, представителей других народностей Дагестана, проживающих в Азербайджане, и азербайджанцев, проживающих в Дагестане, с самого начала переговорного процесса обе стороны отказались от территориальных притязаний. В то же время конфликт переходит в иную форму – этностатусный, рассматриваемый ниже. В частности, в Дагестане существуют СМИ на азербайджанском языке, в школах азербайджанский язык может изучаться как родной язык, при прежнем порядке формировании Народного Собрания существовали азербайджанские мандаты и др. Ничего этого для дагестанцев Азербайджана сделано не было (только аварцам Закатальского района были произведены небольшие уступки в 1998 г.).
Глава II. Этностатусные конфликты и их движущие силы
.1 Истоки этностатусных конфликтов
Этносоциальная стратификация (иерархическая соотнесенность этносов) – явление не социального пространства, а его идеологической интерпретации, в деятельности политических этноэлит и гуманитарной интеллигенции, которое четко осознается ее представителями. Выступая на страницах печати в 1991 г., Р.М.Магомедов, известный дагестанский историк, отмечал, что в настоящее время быстро развивается этническое самосознание народов, которое остро ставит национальный вопрос, ранее не поднимавшийся в республике: «Национальность как ведущая форма общности людей, растущее этническое самосознание, проблемы правосубъектности этноса – все это у нас имеет неглубокие корни, не далее 20-30-х годов».
Другой дагестанский исследователь Э.Кисриев высказывает сходное суждение: в XIX в. «дагестанские национальности объективно существовали с еще большей отчетливостью, чем теперь, однако в то время они не были значимыми элементами обществено-политического дискурса, не обслуживали общественное сознание, не были способом идеологического осмысления происходящих событий и мотиваций действий их участников».
Действительно, в предшествующие десятилетия советская политическая система блокировала возможность осмысления национальных (этнических) интересов и их отстаивания в сфере политики. Этнические позиции в социальной структуре советского общества (в том числе и на Северном Кавказе) существовали, но в латентной форме. Проявление каких-либо этнических отношений как групповых допускалось лишь по вертикали, по отношению к центру, но не по горизонтали – как взаимодействие этносов между собой. Поэтому этническая иерархия существовала, лишь по отношению к центральной власти и проявлялась в форме политико-юридических статусов народов (реализация политических позиций этноса как титульности союзной республики, автономной республики и пр.). Она, бесспорно, хотя и в латентном виде, проецировалась на характер горизонтальных межэтнических отношений.
Политическая реформа 90-х гг., в числе решения других задач была направлена на «полномасштабную трансформацию традиционной для России модели рекрутирования элиты: замену «номенклатурного» принципа иным – основанным на делегировании крупными экономическими субъектами своих представителей во власть, т.е. принципом владения». Для регионов отказ от номенклатурного принципа формирования элит имел большие последствия: функционирующие элиты были вынуждены искать новый источник своей легитимности и новый властный ресурс. Действующей номенклатуре различных регионов России было предложено самой использовать идею суверенизации в качестве нового властного ресурса.
Отказ центра от номенклатурного принципа формирования элиты на уровне регионов дал толчок к ее мобилизующей деятельности в рамках республик, поскольку ее представители утратили гарантии своего социально-профессионального статуса. Рассматривая механизм мобилизации элитой реальных социальных групп, современный французский социолог П.Бурдье отмечает, что социальная реальность структурирована определенным образом и ни теоретик, ни практический политик не могут сконструировать «что угодно» (имея в виду политическое движение) «и неважно каким способом». Иными словами, конструирование групп политической поддержки или политических течений должно опираться на уже структурированную объективную реальность. Очевидность этнической сегментации населения полиэтничных республик при крайне слабом развитии социально-классовой стимулировала элиту к поиску среди этнических массивов.
Именно этот поворот во многом способствовал осмыслению неравных социальных статусов этнических групп, поскольку теперь эти статусы выступали мощным политическим ресурсом элит. В республиках Северного Кавказа осмысление этого неравенства обернулось политической борьбой за изменение этнических статусов. Статусные конфликты определяют еще как этнополитические. В.А. Авксентьев указывает: «Этнополитический конфликт складывается тогда, когда одна этническая группа, социально-экономический и культурный статус которой повысился, начинает претендовать на свою долю в государственной власти, в то время, как другая этническая группа стремится этого не допустить». Способы действия этногрупп в этих ситуациях различны. В демократических обществах для отсечения меньшинств от участия в политическом процессе доминирующая группа в качестве таких способов использует усложненный избирательный закон: требование знания языка титульного народа для участия, ценз оседлости и пр. Не доминирующая группа в борьбе за повышения своего политического статуса требует введения демократических прав и свобод, для преодоления групповых привилегий. Численное доминирование титульного этноса приводит к тому, что демократический режим обеспечивает реализацию его интересов, А сам доминирующий этнос тяготеет к максимальному увеличению своих властных позиций, т.е. к утверждению этногосударственности. Этностатусные конфликты характерны для всех республик Северного Кавказа и проявляются как борьба не титульных этносов за выравнивание своего политического статуса. В республиках с бесспорным доминированием титульного этноса. Такой конфликт тяготеет к разрешению с признанием этногосударственности. Совсем иначе этот развивается конфликт в таких республиках, как Дагестан и Карачаево-Черкесия, что объясняется в первую очередь своеобразием их этносоциальной структуры. В отличие от других субрегионов Северного Кавказа эти республики могут быть охарактеризованы не как полиэтничные, а как многосоставные. Это понятие было введено в научный оборот во второй половине ХХ в американскими политологами Дж.С. Фернивалом, М.Г.Смитом, Г.Экштейном, а в отечественной науке известно благодаря работам Д.Л. Горовица и переводу известной работы профессора Калифорнийского университета (Сан-Диего) Аренда Лейпхарта .
Он определяет многосоставное общество, как общество разделенное «сегментарными различиями», религиозной, идеологической, языковой, региональной, культурной или этнической природы. В обществе этого типа «политические партии, группы интересов, средства коммуникации, школы, добровольные объединения имеют тенденцию к организации по линиям, повторяющим контуры существующих внутри общества границ. Группы населения, выделяемые на основе указанных различий, будут именоваться сегментами многосоставного общества».
Для обществ, сегментированных по различным значимым культурным характеристикам, утверждение демократических режимов является проблематично, поскольку демократия как власть большинства предполагает высокий уровень культурной гомогенности общества.
Однако, изучая политическое устройство многосоставных обществ методом компаративного анализа, А.Лейпхарт выделил условия, необходимые для установления демократического политического режима, преодолевающего социокультурную сегментированность. К ним относятся:
·«отсутствие такого сегмента, который представлял бы собой абсолютное большинство;
·отсутствие значимого социально-экономического неравенства между сегментами;
·примерно одинаковые размеры сегментов (численность групп), что позволяет обеспечить равновесие сил между ними;
·ограниченность числа групп, дабы переговоры между ними не превратились в слишком сложный процесс;
·относительно небольшой размер страны, что упрощает процесс принятия решений; наличие внешней опасности, способствующей усилению внутреннего единства;
·наличие общих, единых для всех сегментов общества ориентаций, смягчающих ориентации отдельных его сегментов;
·компактное проживание групп населения, составляющих сегменты, что позволяет при необходимости прибегать к федерализму, как к форме обеспечения их автономии;
·наличие исторических традиций достижения компромисса и согласия.
В этих условий преодоление этностатусных конфликтов возможно по модели демократического режима сообщественного типа (или согласительной демократии, как ее охарактеризовал Э.Кисриев). Ее формирование предполагает наличие следующих предпосылок:
) большой коалиции (политические лидеры всех значительных сегментов многосоставного общества сотрудничают в управлении страной);
) взаимного вето (право меньшинства накладывать вето на решения, принятые большинством и затрагивающие жизненные интересы меньшинства);
) принципа пропорциональности (пропорциональное распределение постов в системе государственной службы между представителями различных сегментов);
) автономии сегментов (т.е. самоуправление меньшинств в сфере своих исключительных интересов).
2.2 Этностатусные конфликты в Республике Дагестан
дагестан конфликт политический этнос
Для Дагестана характерно чересполосное расселение компактных групп автохтонных этносов, ни один из которых не является численно доминирующим. Эти этнические группы и составляют социальные сегменты общества, значительно отличающиеся между собой, первую очередь, по языку и, одновременно, имеющие сходные культурно-исторические традиции, поведенческие нормы, исторические судьбы. Существенное значение имеет также тот факт, что народы Дагестана обладают историческим опытом совместного политического проживания и строительства общих институтов государственной власти в советский период. Когда был сформирован и утвердился принцип этнического баланса или паритета во власти. Этот принцип состоит в стремлении к искусственному поддержанию этнических пропорций в кадровом составе органов власти как определенной парадигмы национально-государственного строительства. Этот опыт согласования интересов этнических групп выступил предпосылкой становления принципа паритета как элемента политической культуры Дагестана.
Система представительства народов на уровне законодательных и исполнительных органов власти направлена на решение одновременно двух противоположных задач: с одной стороны пропорционально представлять все основные этнические группы (для предупреждения ущемления интересов этнических групп), с другой – защищать гражданские права личности и тем самым соответствовать принципам правового государства.
В то же время формирование органов власти с учетом этнической принадлежности должностных лиц и функционирование такой власти до настоящего времени не разрешило ни одной острой проблемы межэтнических отношений. Межэтническая напряженность возникает по поводу распределения ресурсов: государственных инвестиций, земельных фондов, территорий создания рабочих мест, а также претензий элитных групп на долю во властных полномочиях и др.
Если борьба за инвестиции происходит в скрытых формах и редко доступна средствам массовой информации или публичным обсуждениям, то земельный вопрос перманентно обсуждается как на страницах печати, так и в законодательных органах. Поэтому на примере решения земельного вопроса удобно рассмотреть степень эффективности принципа этнического представительства в законодательных органах власти. Главное содержание земельного вопроса в Дагестане связано с выделением горским сельским предприятиям земель для отгонного животноводства, расположенных на равнине. Следует напомнить, что все территории в Дагестане, как и в любой из республик Северного Кавказа, хотя и не закреплены юридически, тем не менее, строго фиксируются в общественном сознании как земли того или иного народа.
Практика, сложившаяся на протяжении предшествующих десятилетий (и уходящая корнями в прошлое), показала, что характер использования выделенных земель и хозяйственное управление ими также передавалось административным органам горских районов. На этих территориях создавались кутаны (хозяйственные постройки для животноводов), которые с течением времени превращались в населенные пункты, управление которыми также подчинялось администрации горских районов. Такие вкрапления горских поселений к настоящему периоду наблюдаются во всех плоскостных районах Дагестана и в горах Южного Дагестана (в районах проживания лезгин). Только в зоне Кизлярского района Ботлихский район занимает 1 950 га, Цунтинский -1 774 га, Советский – 1 211 га, Гергебильский – 11 294 га, Гунибский – 57 013 га. Всего раскроено 73 732 га земли, а вместе с Тарумовским районом – более 130 000 га. На бывших заливных лугах теперь пастбища горских колхозов, управление которых находится за 300-500 км от Кизлярщины. Та же ситуация в Бабаюртовском, Ногайском, Рутульском и других районах. Земли отгонного животноводства, переданные горским районам, занимают обширную территорию плоскостных районов (от 25 до 70%). Сложившаяся практика перераспределения земель вызывает высокий уровень межэтнической напряженности.
Проблема землепользования в Дагестане решается на основании нескольких ключевых законов: «О земле», «О крестьянском фермерском хозяйстве», «О земельном налоге», «О статусе земель отгонного животноводства» (26 сентября 1996 г.). Согласно Закону «О земле» в ведении правительства республики находится распоряжение землями скотопрогонов, и право «изымать у колхозов, совхозов и других предприятий и организаций земли, предназначенные для ведения отгонного животноводства, используемые нерационально или не по целевому назначению и переводить их в специальный земельный фонд, предназначенный для последующего перераспределения» (ст.15). Земли, предназначенные для отгонного животноводства имеют республиканский статус, который был юридически оформлен законом от 26 сентября 1996 г.
Это значит, что власть принимает решение о том, какому сельскому предприятию и в каком случае передавать в аренду те или иные земли, территориально подчиненные конкретным плоскостным районным администрациям (ст.4). Большая часть (60%) налога за использование земель отгонного животноводства также передается району, использующему земли, и только 20% перечисляется в бюджет района, где расположены земли (ст.19).
Принятие закона об отгонном животноводстве фактически ущемляет интересы народов, расселенных в плоскостных районах (кумыков, ногайцев, лезгин, русского населения Кизлярского района, включая казачество), и наглядно показывает, что реализация принципа пропорционального представительства не гарантирует защиты интересов малочисленных народов. Примерно также обстоят дела и в сфере размещения производственных цехов по различным сельским (национальным) районам республики и обеспечения рабочими местами представителей разных национальностей Дагестана, на что неоднократно указывал в своих выступлениях Г.А.Абдурагимов – известный политический деятель, долгое время возглавлявший общественное движение лезгин «Садвал». Решения об инвестировании строительства жилья или о размещении промышленных цехов принимаются высшими исполнительными органами республики. В результате рост жилья и промышленного производства осуществляется в основном в районах расселения горных этносов.
Примером этностатусного конфликта можно назвать борьбу аварцев и даргинцев на уровне высшего руководства республики. Аварцы не смогли превратить северный Дагестан во второй Аваристан, но и остановить процесс своей экспансии тоже не смогли, и упорядочивают сколько могут по понятной им схеме среду, в которой находятся. Привыкнув к этой роли, они обрели относительно стабильные формы и стали одной из самостоятельных этнополитических сил в регионе со своими целями и функциями. Равнинные аварцы через эти свои функции стали понимать самих себя, а заодно выстроились в определенных отношениях к горским аварцам. При этом органической частью аварского процесса стало взаимодействие с другими процессами причем с каждым из них индивидуально, вырабатывая отношение и основные формы взаимодействия. Поэтому аварское упорядочение жизни, стало не этническим процессом, а в первую очередь политическим. В перспективе, он мог стать началом этнического процесса, но тогда это было бы начало нового этнического процесса. Такая же эволюция у даргинцев.
Как и в других национальных республиках РФ в Дагестане не было «московских» назначенцев и принудительной ликвидации советской власти и процесс институционального развития шел эволюционным путем. В регионе фактически не было кадровой революции и практически весь кадровый состав советского руководства республики сохранил свои посты и после распада СССР и образования независимой Российской Федерации. Регионом длительное время руководили сначала аварец Абдурахман Даниялов (1957-1969), затем даргинец Магомедсалам Умаханов. При Даниялове аварцы активно пошли в образование, науку, сам Даниялов активно пропагандировал развитие национальной интеллигенции, при Умаханове же акцент даргинской элиты был сделан на завоевании даргинцами позиций не в гуманитарной, а в первую очередь торговой и хозяйственной сфере. За горными колхозами были закреплены земли на равнине для отгонного (кутанного) животноводства. В результате возникли прикутанные поселки (как правило аварские и даргинские на «исторически» кумыкских, ногайских, лакских и прочих землях, подробнее они перечислены выше). И сейчас многие работники этих хозяйств, будучи формально прописаны в горах, фактически живут на равнине.
При М.Горбачеве с началом перестройки Дагестанский обком КПСС возглавил аварец Магомед Юсупов (затем работал торговым представителем в Греции). Будучи мягким интеллигентным человеком Юсупов (уроженец села Согратль Гунибского района) не смог удержать власть в ходе начавшихся бурных событий. При нем стало активно развиваться национально-демократическое движение (его лидерами были А.Ганиев, Э.Уразаев, Д.Халидов). В 1987 было решено отправить на политическую пенсию 57-летнего председателя Совета Министров ДАССР даргинца Магомедали Магомедова – это в ДАССР было принято делать путем формального «повышения» на не имеющий реальной власти пост председателя Президиума Верховного Совета ДАССР, а председателем Совмина ДАССР вместо него стал кумык Абдуразак Мирзабеков.
В 1989 Юсупов ушел в отставку с поста первого секретаря обкома и новым первым секретарем стал аварец Муху Алиев, который имел репутацию более сильного, чем Юсупов, лидера. Понимая, что КПСС теряет власть, М.Алиев (как и большинство первых секретарей в конце перестройки) хотел совместить посты первого секретаря и председателя Президиума Верховного Совета, оттеснив Магомедова. Однако эти планы вызвали сильное возмущение даргинцев. Поняв, что ситуация на его стороне, Магомедов уходить «по-тихому» не захотел, публичный скандал был никому не нужен и в результате Магомедов остался на посту, который после распада СССР стал высшим в новом Дагестане. Таким образом, М.Магомедов стал первым лицом республики и на первые роли вышли даргинцы. В 1994 была принята новая конституция Республики Дагестана, узаконившая систему национального квотирования. Вначале полномочия избранных на 2 года органов власти были продлены до 4 лет. Было решено, что на посту председателя Госсовета представители различных этносов будут меняться, однако когда полномочия Магомедова стали истекать, это ограничение было снято (это устраивало все элитные группы как условие сохранения имеющегося баланса). Пост же председателя парламента – Народного Собрания – получил М.Алиев. Вскоре были приняты изменения конституции, снявшие этнические ограничения по избранию председателя Госсовета (т.е. был отменен принцип ротации представителей разных этнических групп на посту председателя).
Аварцы даже во время существования Госсовета уже выступали как этнос-лидер. Для усиления своих притязаний они отождествляли ситуацию, когда республикой правил один даргинец, с «даргинской властью» как таковой (в действительности аварцев, занимавших наиболее значительные посты, было больше, чем даргинцев; так, накануне введения поста Президента РД, в Правительстве было 8 аварцев (в том числе глава МВД, т. е. один из «силовиков») и только 4 даргинца). Но в то же время. появились два направления: аварцы из действующей правящей группы (преимуественно горный юго-запад республики) и мононациональная оппозиция во главе с главой администрации Хасавюрта С. Умахановым. В основном «освоенные» аварцами территории так или иначе коррелируют между собой образуя единое целое. Это де-факто единое целое как самостоятельная сила входит в расклад сил в республике. Сейчас оно соединяет территорию западной части равнинного Дагестана и включает города: Кизляр, Кизилюрт, Хасавюрт и отчасти Буйнакск. Здесь находится эпицентр деятельности аварцев. Поскольку процесс установления их лидерства не закончен, они больше остальных этносов заинтересованы в сохранении единства равнины и гор. В горном Дагестане аварские земли – самые западные, прилегающие к Чечне. Получается, территории контролируемые аварцами пролегают полосой по всей границе Чечни и Дагестана, разделяя их.
Как видно, этностатусная иерархия, сформировавшаяся под воздействием национальной политики СССР (центр, с одной стороны, опирался в политике на численно доминирующие народы, с другой – предпринимал активные меры, направленные на выравнивание социально-экономического и культурного неравенства народов), стала фактом общественного сознания на Северном Кавказе только в последнее столетие. Отказ центра от номенклатурного принципа формирования элиты на уровне регионов дал толчок к ее деятельности по мобилизации этнических групп в рамках республик для укрепления своих позиций в структуре власти. Теперь политический статус этноса стал осознаваться этноэлитами теперь в качестве собственного властного ресурса, а поэтому в 90-е гг. началась борьба за изменение статусных позиций этнических групп.
Заключение
Выводы по работе можно сделать следующие:
.Мотивация межнациональных конфликтов определяется их содержанием. Этнотерриториальные конфликты можно свести в две группы в зависимости от характера конфликтующих сторон. В первую группу можно отнести конфликты, возникшие между этносами внутри одного государства (межэтнические) или между различными государствами (межнациональные), при которых за государством признается право контролировать территорию. Вторую группу составляют конфликты, где государству в этом праве отказывает какая-либо часть населения. Эти конфликты, связанные с разделом территории самого государства по внутренним причинам, характеризуются как сепаратизм.
Движение за сецессию развивается по схеме этноконфликта любого типа: 1) актуализация этнической идентичности группы с опорой на активизацию исторического сознания этноса, что делается представителями гуманитарной интеллигенции; 2) формирование политической партии, (т.е. институционализация движения); 3) мобилизационная деятельность партии, направленная на расширение социальной базы сепаратизма; 4) превращение сепаратистских требований в психологическую установку, т.е. перевод этих требований на не рационализируемый эмоциональный уровень.
-е гг. ХХ в на Северном Кавказе были отмечены разными типами этнотерриториальных конфликтов. Два наиболее распространенных из них – межэтнический и сепаратистский – проявились в форме открытых вооруженных столкновений конфликтующих сторон. Осетино-ингушский межэтнический конфликт и сепаратистский конфликт, вызванный действиями чеченских оппозиционеров, при всех отличиях в целях конфликтующих сторон, содержании и этапах их развертывания, дали развитие сходной тенденции – формированию этнократической организации власти авторитарного типа.
.Существенно иначе выступает мотивация этностатусных конфликтов. Это борьба за передел собственности или государственных должностей, но не территории. Межэтническая конкуренция за статусные позиции проявилась в первую очередь в стремлении присвоить иное физическое пространство (миграция горцев на равнины стала динамичным процессом во всех республиках), контроль за которым позволяет изменить позиции в сфере экономики и политики. Параллельно с этим наблюдается тенденция закрепления доминирующих позиций в поле политики, заданными параметрами функционирования которой стали принципы плебисцитарной демократии. Численное доминирование титульного этноса приводит к тому, что демократический режим обеспечивает реализацию его интересов. А сам доминирующий этнос тяготеет к максимальному увеличению своих властных позиций, т.е. к утверждению этногосударственности. Тенденция к разрешению этностатусных конфликтов по такой модели в разной степени прослеживается во всех республиках Северного Кавказа за исключением Дагестана и Карачаево-Черкесии, где политическая система сознательно обеспечивает паритетное национальное представительство. Даже при отказе от прежнего принципа формирования Народного Собрания Республики Дагестан фактически сохраняется межнациональный паритет.
Список использованной литературы
1.Авксентьев В.А. Этническая конфликтология. М.:Инфра-М, 2001 – 327 с.
.Агаев А. Г., Магомедов P.M. Дагестанское единство: история и современность. Махачкала. 1995 – 279 с.
.Булатов Б. Б. Из истории социально-экономического развития Дагестана в конце XIX – середине XX вв. Махачкала, ДГУ, 2003 – 321 с.
.Булатов Б. Б., Рамазанова Д. Ш. Деятельность органов государственной власти Республики Дагестан в области национальных отношений (80-90гг. ХХ в.). Махачкала: Юпитер, 2000 – 192 с.
.Буртовая Е. В. Конфликтология. М.: 2003 – 512 с.
.Волкан В., Облонский А. Национальные проблемы глазами психоаналитика //Общественные науки и современность, 1992, № 6, с.17-32
.Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология. Ростов-н/Д: Изд-во ООО «ЦВВР», 2000. – 280 с.
.Дигиленский Г. Г. Социально-политическая психология М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003 – 289 с.
.Зеркин Д. П. Основы конфликтологии. Ростов на Дону: Феникс, 1998 – 400 с.
.Крылов А. Б. Сепаратизм. М.: Знание (Серия «У политической карты мира», № 8), 1990 – 64 с.
.Лурье С. В. Этносоциология. М.: ИНФРА-М, 2002 – 320 с.
.Ляпунов А.Я., Шипилов А.И. Конфликтология. М.: ЮНИТИ, 2000. – 551 с.
.Муслимов С.Ш. Диалог мировоззрений – путь к межконфессиональной толерантности// Толерантность как социокультурный феномен.-Махачкала, 2002. С.16-23
.Рамазанов Т.Б. Межнациональные противоречия как фактор нестабильности в обществе // Этноконфессиональные отношения как фактор общественной жизни народов Северного Кавказа.- Махачкала, 2002.-С.30-34
