Образ пастыря, представленный в трудах митрополита Сурожского Антония (Блума)

• Вид работы: Дипломная (ВКР)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 45,51 Кб

Образ пастыря, представленный в трудах митрополита Сурожского Антония (Блума)

Оглавление

Введение

1. Жизнь владыки Антония

2. Пастырство

3. Сердцевина Пастырства – Христос

4. Проповедь пастыря

5. Священник – человек молитвы

6. Социальное служение пастыря

6.1 Пастырская помощь заключенным

6.2 Пастырская помощь больным

7. Пастырское душепопечение

8. Пастырь и миряне в контексте Православного учения о церкви

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Речь пойдет о знаменитом миссионере, всемирно известном проповеднике и многими уважаемом архипастыре митрополите Сурожском Антоние (Блуме).

Сегодня одним из самых живых вопросов в священнической практике является вопрос о том, что такое пастырство и каким должен быть сам пастырь. В связи с этим, мы, проанализировав труды и жизнь, владыки Антония постараемся найти для себя ответ, что такое пастырское достоинство, какие качества являются необходимыми и незаменимыми для пастыря.

Всей своей жизнью Высокопреосвященнейший Антоний показал, что им двигала исключительно любовь, в первую очередь к Богу, а потом, конечно же, к ближнему. Став пастырем, он никогда не останавливался на достигнутом, каждую минуту в течение всей своей долгой жизни владыка учился быть пастырем. Теперь весь православный мир знает его как ревностного священнослужителя, мудрого архиерея, добродетельного монаха, внимательного духовника, проникновенного проповедника и неутомимого миссионера. Дело в том, что владыка Антоний понимал пастырство как состояние, которое необходимо поддерживать постоянно, даже без подобающих условий, сна и отдыха.

То духовное сокровище, которое собрал митрополит Антоний не закопано и не потеряно, оно продолжает жить и обильно плодоносить. Многие и многие начинающие пастыри и те, кто еще только на пути к этому высокому служению, пользуются его доселе живым примером, советами и находят для себя вдохновение в прекрасных проповедях, которые исполнены любви.

Радость жизни со Христом стала отличительной чертой пастырской проповеди незабвенного проповедника. "Он с особой силой убеждения научает нас принимать широко раскрытыми очами сердца Свет Христов, который не ослепляет, но просвещает всех".

В нашей стране проповедь владыки Антония звучала многие десятилетия. Его приезды в Россию становились целыми событиями. В советские годы его проповедь, в первую очередь – проповедь Евангельской Любви и Свободы, имела огромное значение. Очень важно то, что духовный опыт, который владыка имел, он умел очень хорошо изложить и окружающим. Основная тема которого, это – глубоко личностные отношения с Богом, встреча с ним "лицом к лицу". Часто владыка подчеркивал, что он не имеет богословского образования и "не богослов" вовсе, но его слова заставляли вспомнить святоотеческие определения: богослов – тот, кто чисто молится; богослов – тот, кто знает Бога Самого.

Митрополит Антоний очень необычно объяснял, что такое Церковь и пастырство. Его изложения небыли похожи на привычные для нас академические рассуждения, которые в своем большинстве взяты из богословия XIX века. Антропологические взгляды Сурожского архипастыря позволили по-новому взглянуть на достоинство человека, заново осмыслить православное духовничество, направленное на восстановление такого достоинства.

"Митрополит Антоний – не академический богослов. Однако знакомство с его текстами – в подавляющем большинстве первоначально устными выступлениями – позволяет увидеть целостный взгляд человека с "продуманной верой". И, кажется, ни у кого, кто имел возможность общения с ним, и даже у тех, кто просто внимательно вчитывался в тексты его выступлений и проповедей, никогда не возникало сомнение, что свидетельство его подлинно и достоверно".

В этой работе мы постараемся рассмотреть жизнь и труды владыки касающиеся его пастырелогических воззрений и практических рекомендаций.

Думаю, данная тема очень актуальна, ведь одной из основных забот Русской Православной Церкви, как ранее, так и на современном этапе её истории является проблема духовнической практики. Поэтому пасторологические взгляды владыки Антония особенно будут полезны в деле воспитания молодого поколения священнослужителей в Духовных учебных заведениях.

Целью данной работы является изучение взглядов митрополита Антония относительно пастырского служения, образа пастыря вообще и его некоторых практических рекомендаций по духовнической деятельности.

душепопечение антоний митрополит пастырь

1. Жизнь владыки Антония

Родился будущий митрополит в Лозанне, что в Швейцарии,19 июня 1914 года. В миру его звали Андрей Борисович Блум. Его дед, Скрябин, был русским консулом на Востоке, там же он познакомился с девушкой, она впоследствии стала его женой. После свадьбы они приехали в Россию. Еще позднее дед всё еще служил на Востоке, и их дочь, будущая мама владыки Антония, тогда была в Смольном и приехала к родителям на каникулы, тут же она познакомилась с будущим отцом владыки, который работал переводчиком в посольстве.

Вскоре будущий владыка с родителями попадает в Персию. Мама Андрея была невероятно энергичная и не по-женски мужественная женщина. Она очень хорошо ездила верхом, путешествовала с отцом по всем горам, даже охотилась на кабана и тигра. 1921 год – на Западе время было плохое, безработное, и к жизни эмигранта она была не очень готова, но она знала много языков, как то: французский, немецкий и английский, и это, конечно, её спасло. Потом мать владыки научилась работать на машинке и стенографии и работала так уже всю жизнь.

В их семье были совершенно удивительные обычаи. Дед требовал, чтобы дети полдня говорили по-русски, а другие полдня по-гречески и по-латыни. По-русски, потому что это было местным наречием, а остальные языки надо было учить для аттестата зрелости.

По прошествии примерно двух месяцев после рождения Андрея семья возвращается в Россию. Жили сначала в Москве, но в 1916 году его отец снова был назначен на Восток, и они уехали в Персию. Следующие семь лет будущий архиерей проводит там. В школу он не ходит, но его образованием занималась бабушка. Она ему очень много читала и всегда вслух: читала она красиво и хорошо, и она знала, где необходимо сделать паузу чтобы ребенок мог отреагировать. А во время прогулок она затевала о прочитанном разговоры, давая нравственные оценки, чтобы это было для мальчика не просто развлечением, а уроком и наукой, что по слову самого владыки, было бесконечно ценно.

По политическим причинам в 1920 году семья покидает Персию, но не в полном составе. Отец пока остается, а мама с сыном и бабушкой уезжают на Запад. Они переезжали очень часто, настолько часто что за свои детские годы будущий митрополит объехал множество стран Европы. Из них: Испания, Париж, Австрия, северная Югославия. Во время их пребывания в Вене, Андрея учили читать и писать.

Владыка рассказывал особенные истории из детства, которые ему передавала его мама, ибо он сам был слишком мал чтобы запомнить то время. Он говорил, что с него ничего не требовали неразумного, и никогда не было чувства, что требуют только потому, что родители такие большие и сильные и могут сломить ребенка. Но, если что-то говорилось, что никогда не отступали.

Из воспоминаний владыки Антония: "Мама мне рассказывала – она мне как-то раз что-то велела, я воспротивился; мне было сказано, что так оно и будет, и я два часа катался по полу, грыз ковер и визжал от негодования, отчаяния и злости, а мама селу тут же в комнате в кресло, взяла книжку и читала, ждала, чтобы я закончил. Няня несколько раз приходила: "Барыня, ребёнок надорвётся!" А мама говорила: "Няня уйдите!" Когда я закончил, вывопился, она сказала: "Ну, закончил? Теперь сделай то, что тебе сказано было". Это был абсолютный принцип.

Принцип воспитания был такой, что убеждения у меня должны сложиться в свое время свои, но я должен вырасти совершенно правдивым и честным человеком, и поэтому мне никогда не давали повода лгать или скрываться, потому что меня не преследовали. Скажем, меня могли наказать, но в этом всегда был смысл, мне не приходилось иметь потаённую жизнь, как иногда случается, когда с детьми обращаются не в меру строго или несправедливо: они начинают просто лгать и устраивают свою жизнь иначе".

Владыка вспоминает очень интересный случай из своей юности, это было то время когда его впервые, серьёзно стали посещать мысли о Христе и о Церкви. Он тогда просил у матери для чтения Евангелие. И однажды, когда он читал Евангелие от Марка, на отрывке между первой и третьей главами, будущий митрополит почувствовал, как наяву, сидящего с другой стороны стола, Христа. Это было поразительное чувство, он долго смотрел перед собой, но ничего не видел, не слышал и не ощущал, однако Андрей пребывал в ярком сознании того, что перед ним стоит Христос, несомненно. И тогда у него появились мысли, что если Христос стоит здесь, перед ним – значит, Он и правда воскрес и всё, что о Нём говорят – правда. Вот такой был дан ему личный опыт познания Бога, его собственный, живой опыт.

Юноша стал проявлять интерес к аскетическим упражнениям, он был бесконечно благодарен Богу за то, что с ним случилось, и начал молиться. Специально его этому никто не учил, поэтому, ему не оставалось ничего кроме экспериментов, он падал на колени и молился, как умел. К этому времени Андрей уже начал учиться в университете и времени на личные интересы и занятия оставалось всё меньше, поэтому он стал заучивать службы наизусть и молиться по дороге в университет и обратно домой. Такое чтение наизусть было для него любимейшим занятием.

Владыка как можно скорее хотел начать своё служение Христу. И уже после средней школы он желал стать священником. Решил идти в монастырь на Валаам, но в итоге приносит монашеские обеты тайно, за пять дней до ухода в армию. Но до этих событий, им были окончены биологический и медицинский факультеты Сорбонны.

Несмотря на трудность исполнения монашеских обетов в обстановке войны, Андрей Блум служил от всего сердца, со всем желанием и в послушании своим командирам. А каждый больной и раненый, поступавший в госпиталь, был самым важным предметом его внимания и заботы. Во французской армии митрополит Антоний прослужил три года. Вскоре демобилизовался, вернулся в Париж и нашел маму и бабушку. Затем долгое время работал и занимался хирургией в разных местах Парижа. Так прошли первые десять лет монашеских трудов, которые он считал для себя "блаженными".

Наконец, вскоре, Господь призывает монаха Андрея к священству руками митрополита Серафима Лукьянова, который 27 октября 1948 года рукоположил его во иеродьякона, а 14 ноября во иеромонаха. И направляется в Англию, в Лондон, для исполнения своего пастырского служения в лице руководителя православно-англиканского Содружества святого мученика Албания и Преподобного Сергия. Уже в 1953 году на праздник Рождества Христова иеромонах Антоний был возведен в сан игумена, а 27 апреля 1956 года на праздник Пасхи – в сан архимандрита.

Согласно постановлению Святейшего Патриарха и Священного Синода Русской Православной Церкви от 2 июля и 15 августа 1957 года, в Лондоне в пятницу, 16 ноября по старому стилю и 29 ноября по новому 1957 года состоялось наречение настоятеля местного русского православного храма Успения Пресвятой Богородицы архимандрита Антония (Блума) во епископа Сергиевского, викария Экзарха Московской Патриархии в Западной Европе.

Потом, в своем слове при наречении, архимандрит Антоний говорил, что сердце его стремилось к молитвенному безмолвию и монашеским трудам и душа его теперь полна страха и трепета, когда Господь, через уста Церкви повелевает ему встать в ряды святителей. Это самое ответственное и страшное призвание.

А уже 17 ноября по старому стилю и 30 ноября по новому, в том же году, в субботу, в православном Успенском храме Лондона состоялась архиерейская хиротония. 10 октября 1962 года, епископ Антоний был возведен в сан архиепископа с присвоением титула "Сурожский" и назначен на вновь образованную на территории Британских островов епархию, в составе Великобритании и Ирландии.

В январе 1963 года, владыка Антоний, был назначен исполняющим обязанности Экзарха Патриарха Московского в Западной Европе, в связи с уходом на покой митрополита Николая (Еремина).

Стал митрополитом архиепископ Антоний 27 января 1966 года, а также утвержден в должности Экзарха в Западной Европе. Но данная должность была очень непроста, уходило много времени на решение административных проблем связанных с ней. Поэтому служение Экзарха он нёс до 1974 года, когда было удовлетворено его прошение об освобождении от административных обязанностей.

За свои огромные труды на ниве проповеди Слова Божия и обновление духовной жизни в стране, владыка получил степень почетного доктора богословия Абердинского университета. Он являлся почетным доктором богословия Московской и Киевской Духовной Академии, а также Кембриджа. За совокупность научно-богословских и проповеднических трудов, митрополит Антоний был удостоен ученой степени доктора богословия "honoris causa", которую ему вручили 3 февраля 1983 года в актовом зале Московской Духовной Академии. Без устали можно перечислять многочисленные звания владыки Антония и его награды.

Активно участвовал в жизни Поместных Соборов Русской Православной Церкви. В 1990 году на Поместном Соборе был предложен как один из кандидатов на патриарший престол, но его кандидатура была сразу же отклонена, в связи с тем, что у него не было советского гражданства, а это противоречило Уставу.

Огромные труды Сурожский Пастырь положил на созидание Сурожской епархии, которая смогла в себе объединить русских эмигрантов и просто верующих англичан, которые всё чаще переходили из англиканства в православие. За многие годы его отцовского управления приходы епархии впитали в себя дух братской любви и взаимопонимания. Когда служил владыка Антоний, храм часто посещал сам принц Чарльз. Митрополит всеми силами поддерживал религиозно-просветительскую деятельность и катехизацию земель Британии. Одним из его помощников был знаменитый и очень благочестивый старец – архимандрит Софроний (Сахаров). Проповедуя, владыка всегда подчеркивал свой русский характер, православие русской традиции, которая ему привита с детских лет. Но такая русскость митрополита отнюдь не закрывала для него людей, но наоборот служила поводом к открытому общению и диалогу. Владыке верили всегда и сохраняли веру в него и в каждое его проникновенное слово до самой его блаженной кончины.

Вскоре у митрополита Антония были обнаружены опухоли и анализы указали на их злокачественность. В феврале 2003 года ему сделали операцию, затем провели курс облучения, но метастазы оказались уже слишком распространены. Владыке оставалось жить не долго и он это ясно понимал.

В дни празднования столетия прославления Серафима Саровского, в Сарове заседал архиерейский Собор, который определил Владыке отныне быть на покое, а также высоко оценил его деятельность на благо Русской Православной Церкви и Вселенского Православия. Его ревностная просветительская деятельность стала ориентиром в годы безбожия для многих верующих. Вскоре Господь призвал к Себе Своего ревностного служителя. 13 августа состоялось отпевание и погребение митрополита Антония. Первая панихида была совершена в Успенском соборе, сразу после новости о его кончине, в понедельник, 4 августа. В Сурожскую епархию тут же было направлено слово Святейшего Патриарха, в связи с кончиной её предстоятеля. Благословение на совершение заупокойного богослужения и похорон получил митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший Экзарх всея Белоруссии. В понедельник, 11 августа, гроб с телом был поставлен в соборе, и началось чтение Евангелия. Стоит отметить, что читалось оно на двух языках: русском и английском.

Во вторник вечером была совершена заупокойная утреня, во время которой митрополит Филарет выразил соболезнование Сурожской епархии от своего имени и всей своей паствы.

В день похорон, 13 августа, Божественную литургию совершили два викария почившего митрополита – архиепископ Керченский Анатолий и епископ Сергиевский Василий, в сослужении архиепископа Корсунского Иннокентия. Возглавил отпевание митрополит Минский и Слуцкий Филарет в сослужении архиепископа Фиатирского Григория, главы епархии Константинопольского Патриархата в Великобритании, и выше упомянутых архиереев, а также двадцати шести священников – из Сурожской епархии и приезжих.

Погребение состоялось на старом Бромптонском кладбище, на месте, где в 1957 и 1958 годах были похоронены бабушка и мать владыки Антония.

2. Пастырство

Теперь следует перейти к рассмотрению основной темы данной работы.

Эта тема постоянно заставляет размышлять над ней всякого священника, всякого епископа. Всякий христианин, независимо от того, несет он священный сан или нет, послан в мир, быть проповедником Христа, свидетелем вечной жизни.

Владыка говорил, что "когда мы говорим о пастырстве, само слово звучит для нас богословски; и в этом отношении в культуре городов, больших государств, в культуре промышленности оно потеряло ту живость, ту свежесть, которые имело в Ветхом и Новом Завете, когда произносилось среди полей, среди иной культуры". Так же он отмечал, что само это слово родилось из живых, настоящих отношений пастыря с паствой, то есть, иными словами – пастуха с теми овцами, которые ему вверены Богом, с которыми он общался.

В Священном Писании есть множество примеров того, каким необходимо быть пастырю. "Первое, что поражает в Евангелии, когда читаешь рассказ Христов о заблудшей овце, – это нежность, это забота. Если кто из вас жил в деревне или читал и вдумывался в быт ранних времен, то может себе представить: переходящие стада, люди (пастухи), которые не только с них кормились, но которые с ними жили". Когда мы читаем притчу о заблудшей овце, нас в ней трогает именно эта забота. Ведь здесь чувствуется, что овцу, отбившуюся от стада, пастырь ищет не из-за боязни об убытке, а потому, что овечка ему дорога. Она родилась в его доме, им вскормлена и им охраняется.

Когда продолжаешь вчитываться в строки Евангелия, находишь еще места, как то, которое читается в канун святительских дней, отрывок из Евангелия от Иоанна "Аз есмь Пастырь добрый; Пастырь добрый душу свою полагает за овец, а наёмник бежит, потому что он наёмник и нерадит о овцах" (Ин.10: 11-12). И дальше тоже важно: "Знаю Моих, и Мои знают Меня" (Ин.10: 14). "Эти места говорят именно о глубоком, тонком, чутком, любовном взаимоотношении. Пастырь идет впереди своего стада, чтобы первым встретить опасность: вора, разбойника, волка, хищного зверя, разлившуюся реку. Что бы ни пришлось им встретить, он идет впереди, он должен первый встретиться лицом к лицу с этой опасностью".

Из слов владыки можно выделить следующую, важную черту пастырства. Это не только ласка, нежность или осознание того, что нет ничего дороже этой овцы, и что, когда она уйдет, это непоправимое горе для пастыря. Вторая черта – это деятельная, мужественная любовь, защита и заступничество. "Долг пастыря встать перед властями, перед угнетателем, пред тем, кто может погубить жизнь, честь, душу человека и сказать: "Нет! Нельзя! Пожалей, у тебя тоже совесть есть, к тебе тоже придет смерть, перед тобой тоже встанет суд"".

Пастырство – не ремесло, не техника, не властвование, не руководство, а именно ласковое, жертвенное служение. У пастыря не должно быть таких понятий как день и ночь. Его паства не может не болеть, не страдать только по тому, что пастырь отдыхает или занят чем-то своим. Потому, что его пасомые – это его семья, большинство из которых родилось рядом с ним, они – его дети. А кто скажет своему ребенку: "Ты пока пострадай, а как у меня появится время, я займусь тобой". Ни в коем случае не должно быть такого времени, когда молитва пастыря могла бы остановиться.

Вот подлинные отношения священника и людей, нежные, вдумчивые и даже кровные. Кровные, потому, что действительно мы одно тело и одна семья. Ведь мы в Церкви принимаем крещение, которое делает нас частью живого тела Христова, причащаемся Телу и Крови Христовым, которые делают нас со Христом единокровными. Каждый человек для священника брат и сестра. И он должен понимать, что всякий Богу также дорог, Бог за него отдал Сына Своего Единородного, чтобы этот человек жил, воскрес и в конечном итоге вошел в Царство Небесное, стал ему братом. И это не просто высокие слова, это реально и всё пастырство заключается в этом.

Большую часть своих бесед Сурожский архипастырь посвятил вопросу пастырства, выявляя его смысл, определяя особенности служения и личные качества священнослужителей. Рассмотрим одну из таких бесед, где митрополит Антоний как бы обращается к ставленникам в священный сан с объяснением сути их дальнейшего служения.

Новопоставляемым диаконам и священникам владыка Антоний всегда говорил о том, что вход в алтарь храма возможен только "путем креста", потому что Христос умер на Кресте и открыл священнослужителю доступ во "Святое святых". Владыка призывал будущих пастырей ясно понимать, что они как бы входят в Царство Божие от имени народа в качестве его представителей. Войти же в это Царство можно исключительно через Крест, а в конечном итоге и через собственное распятие.

Когда священник приходит в храм и подходит к алтарю, он должен остановиться и сказать: Господи будь милостив мне грешному! И мыслить, что входит он в самую важную область храма, место, которое словно огнем горит. Он должен понимать, что будет произносить не просто слова или формулы, а самые святые слова, которые могут обжечь губы и зажечь душу, испепелить недостойно их произносящего. В храме происходит встреча пастыря со Христом. И здесь надо понять, как мы лобызаем образ Спасителя, – как Иуда, когда хотел Его предать? Или как ребёнок целует мать? Или как в благоговении мы целуем руку человека, которого уважаем больше всех на свете?

Во время самой хиротонии митрополит Антоний Сурожский читал все тайные молитвы рукоположения вслух, чтобы их мог слышать весь народ, а главное – сам рукополагаемый. В противном случае, если не читать молитвы вслух, ставленник слышал бы только ектению с прошениями "Господи, помилуй" и тем самым "терял" большую часть Таинства. Владыка хотел, чтобы будущий священнослужитель активно переживал во время хиротонии все молитвословия и священнодействия. Перед началом богослужения (а не только непосредственно на самой хиротонии при облачении в священные одежды) владыка от имени народа, который избрал и направил кандидата на рукоположение, и от имени всего духовенства провозглашал трижды "Аксиос!" В епархии митрополита Сурожского так было заведено, чтобы рукополагать человека не иначе, как только по народному выбору. По этому поводу владыка несколько раз высказывался: "Мне кажется громадной ошибкой и очень несчастным явлением, когда человека готовят в семинарии или академии, и потом посылают на приход, о котором он не имеет понятия, к людям, которые его не просили и не выбирали. Когда человек хочет быть священнослужителем, думает о диаконстве или священстве и приходит ко мне с этим вопросом, я ему ставлю первый и основной вопрос: "Если бы ты стоял перед Христом, как Иаков и Иоанн подошли к Нему на пути из Кесарии в Иерусалим, и Христос поставил бы вопрос: ты готов пить Мою чашу, ты готов погрузиться в тот ужас, в который Я буду погружен? Сможешь ли ты тогда от всей души серьезно ответить: да, я готов! Слово "могу" ты не можешь сказать, но выразить свою готовность милостью и силой Божией, которая в немощи совершается. Иди домой и переживи это, пока ты не сможешь вдумчиво сказать: да, я знаю свою немощь, но я знаю силу Божию, я знаю, что Бог меня действительно зовет". Дальше вопрос заключается в том, слышал ли народ этот зов, или нет? И тогда я ставлю вопрос приходу о возможном рукоположении. Я не ставлю никого в приход, где не хотят принимать такого человека. Отчего так? Возьмите хотя бы диакона. Диакон "технически" является мирянином в том смысле, что он хоронится [его отпевают] как мирянин. Что же это значит? Это не только то, что он не полностью священник, но также это значит, что он в алтаре будет представителем всего народа. Он, если можно так выразиться, мирянин в священном сане. Звание мирянина не означает человека, который не священник и как бы низшего сословия. Слово "мирянин" от греческого "лаос" – это член Божиего народа. Поэтому и священник, и епископ остаются в этом смысле мирянами, не мирскими людьми, а именно мирянами. Когда человек выбран, он посылается в алтарь в знак того, что весь народ принят Богом, а один или несколько из его членов участвуют в богослужении у престола. Диакон выходит потом на ектению и молится от себя, но при этом призывает весь народ молиться церковной молитвой. Он принадлежит этому народу и говорит из его недр, а не извне: "Помолимся!", а не "помолитесь". Это мне кажется очень важным. Дальше мы ставим вопрос перед духовенством. У нас два-три раза в году бывают собрания духовенства, и тогда возможный кандидат приводится на это собрания и участвует в них несколько раз, чтобы его все хорошо узнали. Идея здесь в следующем. Вдруг случится с ним духовная катастрофа, какая-нибудь беда, житейская или духовная, и тогда кто будет его "выносить"? Не епископ, потому что епископ может быть для него не самым близким человеком. Это может быть не тот епископ, который его от души выбирал и ставил. Должны его "выносить" на своих плечах собратья. И только тогда можно человека рукоположить, если священническое братство говорит: "Да, мы этому человеку верим, мы готовы его поддержать в любых обстоятельствах". Тогда я принимаю решение о самом рукоположении. Это мне кажется очень важным моментом". Сознательно приведенная здесь столь длинная цитата из беседы владыки Антония показывает, с каким вниманием и серьезностью относился этот архипастырь к первым шагам ставленнического пути, всесторонне подготавливая будущего священнослужителя к большой ответственности перед народом Божиим и собратьями священниками. В этом деле владыка сохранял соборные начала нашей Церкви, которые еще в первые века христианства выражались в практике избрания народом своих священнослужителей, и, пройдя через века, нашли свое отражение в деяниях Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов. Такая практика создавала в Сурожской епархии атмосферу братской любви, взаимопонимания и соработничества в деле созидания христианской жизни. С сожалением приходится отмечать, как нелегко священноначалию нашей Церкви в современных условиях постатеистического времени стремиться к возрождению соборного духа в церковной жизни, но пример митрополита Антония может в этом помочь. Его архипастырское наследие очень действенно, потому что не оставалось только словесным рассуждением, а всегда подтверждалось практикой.

Владыка Антоний не раз настаивал на том, что стать священником – это не честь и преимущество, а служение. Пастырь становится слугой, а не начальником. Сам Христос об этом говорил: "…кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом" (Мф. 20: 26). Христос был среди людей "как служащий", поэтому тот, кто хочет ему уподобиться в служении, тот должен себя действительно считать на дне и быть готовым исполнять "грязную работу", заботиться о несчастных, бедных, страждущих. Это в значительной мере относится не только к священнику, но и к епископу. Митрополит Антоний отмечал в одной из бесед: "У нас сдвиг получился в течение столетий, епископ и священник заняли высокое положение в иерархии, тогда как на самом деле, по мысли отца Софрония (Сахарова), Церковь – это пирамида вверх дном. Тот, который является епископом или священником, на самом дне должен быть. На нем Церковь строится как бы этажами. Мы в какой-то мере потеряли сознание народа Божия, осознание мирян не как людей не священного сана, а как Тела Христова. У апостола Петра сказано: "вы – род избранный, царственное священство, народ святый" (1 Петр. 2: 9). А для чего избранный? Не потому что мы такие замечательные, а потому что мы Ему поверили, и Он нам доверил спасение мира". Развивая эту мысль, владыка говорил, что всякий человек рукоположенный, будь он диакон, священник или епископ – это человек, которому поручено освящать мир, и если нужно, то даже ценой своей жизни. В этом смысле и миряне названы священством, так как тоже призваны освящать мир. При этом идет битва, и каждый, кто падает на поле битвы на земле, остается бессмертным в вечности. Следовательно, связь между народом, диаконами, священниками и епископами должна быть совершенно тесной; они должны составлять одно тело, в котором каждый исполняет свою задачу. При этом единая для всех задача – весь мир освятить, вырвать его из плена зла и отдать Богу.

От таких слов владыки естественно, снова и снова возникал у многих вопрос: но кто сможет понести все это, такой удел возможен только для избранных и сильных духом, а их не большинство? Митрополит Антоний, как бы ободряя слушателей, добавлял к сказанному, что Господь не только героев принимает. Действительно, Христос сказал Своим ученикам, что посылает их в мир "как агнцев среди волков" (Лк.10: 3). Сегодня христиане, а особенно пастыри Церкви, также посылаются на проповедничество "как агнцы к волкам". В таком положении Бог оценивает не только наше величие. Он ценит и нашу немощь, которая делает все, что может, и чего не может. Здесь во всю мощь проявляются слова Господа апостолу Павлу: "довольно для тебя благодати Моей; ибо сила Моя совершается в немощи" (2 Кор. 12: 9).

Владыка Антоний всегда казался духовно очень сильным человеком, хотя сам себя он таковым не считал. Такова жизнь, чем глубже мы осознаем наше бессилие и всю надежду возлагаем на Бога, делая себя проводником Его воли, тем реальней Божественная сила приходит в мир и творит чудеса вокруг нас, помогая нашим ближним и утешая окружающих нас людей. "Бессилие" пастыря, одухотворяемое Божественной благодатью и превозмогаемое личной человеческой волей, побуждает доброго и честного священнослужителя идти в мир, нести Божие слово, укреплять таких же слабых, как и он сам, людей – и этим он выполняет свою духовную задачу, как пастыря Церкви Христовой. Основополагающим моментом пастырского служения является проповедь Христова Евангелия. Это апостольская миссия, которой священник, наряду с душепопечением, должен уделять значительное место в своей жизни.

3. Сердцевина Пастырства – Христос

Однако пастырство не существует само по себе. В самом сердце его живет некто еще больший, Единый Пастырь всего существующего. Священное Писание называет Его "Пастырь овцам великий" (Евр. 13: 20). Он – Господь наш Иисус Христос. А мы грешные стоим и служим только Его благодатью. Потому, что там, где стоит священник никто кроме Христа не смеет стоять.

Как часто мы забываем что такое алтарь. Алтарь – это место, которое принадлежит лично Богу и входить туда надо не иначе как с чувством ужаса и трепета, ибо ты входишь в дом Бога. Здесь живет Дух Святой, и Своими собственными ногами ходит Христос. Нам надо входить в алтарь в сознании, что только Божественная Благодать, как рука Господа, может нас спасти от того, чтобы огонь Божественный нас не уничтожил.

Какое же это дивное и страшное место – алтарь. Место, где мы можем находиться даже в присутствии Отца, невидимого и непостижимого для нас. Мы могли бы умереть, но не умираем от этой встречи потому, что мы за Христом, как за завесой, Он – наша защита и он доносит до нас то, до чего мы сами не можем дойти и более того, не смеем.

Единственный по достоинству Первосвященник Христовой Церкви – Господь наш Иисус Христос. Он является единственной силой и совершителем чудес в таинствах. Владыка Антоний рассказывал, как в одну из своих поездок на Афон он общался с монахами и спросил их, как они понимают слова, "Время сотворити Господеви: владыка благослови", которые произносит дьякон вначале литургии. Они понимают их совсем не так, что "пора совершить службу для Бога", а толкуют её как "А теперь пришло время Богу действовать". И это верно, именно Богу время действовать в нас. Неужели какой-то архиерей или священник может сотворить из хлеба Тело Христово или из вина Кровь Христову? – Это может совершить только Господь.

Церковь живет и полна Святым Духом. Именно поэтому мы можем говорить священные слова, которые превосходят всё, что когда-либо делал человек или даже мыслил. И всё равно мы будем говорить эти слова и совершать действия, потому, что без них не совершится ничего, и всё же, конечным совершителем священнодействия остается Господь Иисус Христос, Единственный и Единый Пастырь Церкви, силой Духа Святого, Которым исполнена Церковь.

И вот какое же тогда положение у священника? С каким ужасом, должно быть, он стоит и совершает это служение! На памяти митрополита Антония был случай, когда один молодой священник, стоя пред престолом Божиим, почувствовал, что у него нет таких сил, чтобы совершить это таинство и он в растерянности сказал: "Господи! Я не могу!" – и вдруг, между ним и святым престолом Кто-то встал, ему пришлось отойти и ждать, потому что этот Некто совершал Божественную литургию, которую по сути, Он Один и может совершать.

Вспомним путь Христа. По огромной жертвенной, крестной любви к людям, Он стал одним из нас, понес на себе все последствия грехопадения. Жажду, голод, холод, утомление, слёзы, падение духом и даже телесную смерть на Кресте. Он не просто так захотел стать с нами настолько единым, Господь хочет чтобы мы стали тем, что Он есть. Каков же тогда путь священника во Христе? Нам придется пройти весь путь Христов в готовности стать единым и с заблудившимся и с богооставленным и с самым последним грешником, – со всяким человеком, чтобы вместе с ним нести Крест богооставленности и если понадобится, пойти на ужас телесной смерти.

Нет у священника никакой власти и даже прав нет, есть только одна поистине Божественная задача – до крестной смерти любить. Пастырь это человек, который снова и снова должен отрекаться от себя, даже от своих законных прав. Он является образом и иконой Христа, Его любовью и кровью, которая может быть пролита.

4. Проповедь пастыря

Еще одним важнейшим аспектом пастырской жизни является проповедь. Владыка Антоний по этому поводу всегда говорил, что перед народом необходимо возглашать Божию правду и истину, удивительную и неописуемую красоту Божия Царства, и делать это не искусственно, по привычке, а от всей души. Когда мы прочтем Евангельский отрывок, мы должны передать людям то, как он на нас самих подействовал, что он над нами совершил. И если бы мы так проповедовали, и постоянно ощущали себя как на суде перед Христом, если бы мы по настоящему изумлялись красоте и мудрости прочитанного нами отрывка Евангелия и всё это честно приносили людям с амвона, они бы на это отзывались. "А если мы строим проповедь так: "Ну да, я-то воспринимаю многое, но вы, конечно, этого воспринять не можете, и я вам это представлю в меру вашего понимания", – мы грешим против человека, против каждого присутствующего".

Как же нужно проповедовать и как готовиться? Владыка Антоний отвечал: "Скажу так: всей жизнью готовиться". Нельзя готовиться к проповеди просто окружив себя множеством толкований Святых Отцов. Когда они писали, их слова шли прямо из сердца из их глубокого опыта духовной жизни. Если просто пытаться повторить то, что они говорили, их слова в наших устах могут просто не достичь своей цели. Иоанн Лествичник говорит, что слово Божие похоже на стрелу, которая может поразить цель даже сквозь щит. Но стрелу не запустишь в нужном направлении и с нужной силой без лука, крепкой руки и точного глаза. Вот священник этим луком и является. И оружие его чистое Слово Божие – стрела, которая способна пробить любой пласт греха, пусть даже каменный; но она не пойдет в цель пока кто-нибудь её не пустит, не направит сильной рукой, которая прежде натянет лук. И в этом, по слову Сурожского пастыря, наша громадная ответственность.

Затем появляется вопрос, о чём говорить? А всё очень просто, проповедовать надо не кому-то, а самому себе. Прочитал евангельский отрывок и ставь себе вопрос о том, как этот текст, живое Слово Божие обличает тебя и чему учит. Здесь надо посмотреть, что ты можешь ответить Богу, который требует ответа от тебя, может быть покаяния и изменения твоей жизни, – это и будет проповедь. Слова, которые ты говоришь, должны ударять тебя в душу и вонзаться стрелой в твоё собственное сердце и тогда они пройдут чужую душу и сердце. Но если проповедник будет говорить людям то, что ему кажется, им неплохо было бы знать, то по большей части это будет абсолютно бесполезно, потому, что это, возможно, коснется их ума, но не сердца и ничью жизнь не перевернет.

На памяти митрополита Антония была одна проповедь, которую он считал самой сильной из всех, что он когда-либо слышал в жизни. Вот его воспоминания: "Самая сильная проповедь, которую я слышал в жизни, была проповедь не "умного", скромного, самого обыкновенного священника, которого я знал. Он стал в Великую пятницу перед Плащаницей с намерением проповедовать, долго молчал и плакал, потом повернулся к нам и сказал: "Сегодня Христос умер за нас…", – стал на колени и зарыдал. И после этого было долгое, долгое молчание и истинный плач из глубин души у многих. О, про Распятие можно много сказать! Но этого нельзя так сказать, если твою душу не пронзило оружие. Вот так надо проповедовать".

Без сомнения, какие-то определенные богословские знания иметь необходимо, потому, что надо понимать, о чём говорит Евангелие или любой другой отрывок Священного Писания, но этого недостаточно. Если твоя проповедь тебя самого не ранит в самое твоё существо, если ты сам не чувствуешь себя в ужасе предстоящим перед Богом и не говоришь в имя Его, может быть крайне осуждая себя и бередя свои раны, но на пользу другим, то такая проповедь ничью жизнь не перевернет.

Самое страшное, что может быть в отношении проповеди, – это если священник или архиерей, не важно, молодой или старый, который выходит учить народ и употребляет только лишь местоимение "Вы…вы…". Получается, что всё, что он говорит, к нему не относится: это вы грешны, это ваши ошибки, это вы не правильно живете.

Среди стоящих в храме людей может найтись человек, который бесконечно превосходит нас духовно, который как добрая земля принимает семя, примет и наши слова. Мы-то может быть, придорожный песок, в нас и тернии расти не хотят, а этот человек, возможно, примет всё до конца и потом принесет сторицей плод. Но это лишь при условии честной, добротной и правдивой проповеди.

Митрополит Антоний был проповедником с большой буквы, его даже в шутку называли "апостолом Православия на Британских островах". Он произносил свои проповеди совершенно особым образом: "он говорил, глядя нам прямо в глаза, – вспоминал Сергей Аверинцев, ученый с мировым именем, лично знавший владыку, – его речь шла так же прямо в сердце, каждое слово было живым и до краев, до тяжести, до переизбытка полно смыслом". С. Аверинцев очень высоко ценил труды владыки Антония, для него он явился знаменем эпохи, символом Христианского благовестия: "…общим для всех нас – для целого ряда поколений ныне живущих русских людей – символом аутентичного, чистого Христова Благовестия, не совместимого ни с фарисейством, ни с приноравливанием к духу времени…".

Владыка всегда призывал пастырей проповедовать, не молчать. Он приводил в пример слова апостола Павла, который восклицал: "…горе мне, если не благовествую!" (1Кор.9: 16); и в другом месте: "ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать…" (1Кор.1: 17). Митрополит Антоний отмечал: "Проповедник должен говорить о том, что является его опытом Бога". Владыка призывал будущих пастырей готовиться к проповеди всей своей жизнью. Задачу каждого, епископа и священника, он видел именно в живом слове. Нужно дать человеку Божественную жизнь через животворное слово и животворные таинства, а потом помочь ему осознать, чем он обладает, и раскрыть перед ним всю глубину этой жизни в Боге.

5. Священник – человек молитвы

Молитва – средство поиска Бога и одновременно с помощью неё человек с Богом встречается и общается. Таким образом, молитва это может быть и деятельность и состояние, а так же определенное взаимоотношение с Богом. Она рождается из осознания того, что мир, в котором мы живем не какой-то "плоский" мир ограниченный временем и пространством, а наоборот, когда мы понимаем, что окружающий мир намного глубже, чем может показаться на первый взгляд, человек не просто окружен видимым, но живет в невидимом, напрямую пронизан им. Присутствие Божие – вот чем является это невидимое, это самая настоящая реальность и глубинная сущность человека. Видимая и невидимая части мира не борются друг с другом и не соперничают, они существуют вместе, одновременно, даже работают вместе, как раскаленное железо и огонь. Одно без другого не существует, именно поэтому пастырю так важно упражняться в молитве. Он работает с самыми глубинами души человеческой, а без молитвы он просто туда не сможет трезво взглянуть, увидеть, что нуждается в лечении. Нельзя жить лишь только видимым, это очень поверхностный взгляд. Такая жизнь обрекает человека в видимом мире замечать лишь внешнее, на чём останавливается наш глаз.

Из неё пастырю необходимо черпать силы для своего столь трудного пути. Чтобы исправно совершать свое служение священник должен стать человеком молитвы. С помощью неё он как бы заступается перед Богом за своих пасомых. Но выступает и ощущает он себя ни как какой-то отдельный человек, а наоборот, единым с паствой, что каждое воздыхание и вопль этого народа проходит через него к Богу. Молитва не должна превращаться в простое вычитывание, – это может сделать всякий. Молиться необходимо глубинно, всеми силами жизни, которые в тебе найдутся, всем сердцем, но это не так уж просто. С самого начала владыка говорил: "молиться надо о победе Божией над тобой, над собой, над каждым из нас. Мой духовный отец мне как-то сказал: "Молись не в своё имя, а во имя Божие, ради победы Божией. Мы начинаем молитву словами: Во имя Отца и Сына и Святого Духа – в Его имя, ради Него, ради Его победы. И тогда рассеяны ли мы, устали ли мы, что бы с нами не происходило, молитвенные слова, молитвенные правила могут стать как бы жерновами, которые будут нас молоть и молоть, пока мы не станем доброй мукой и когда-нибудь – добрым хлебом Христовым"".

Молитва – огромный труд и подвиг. Необходимо чтобы наш ум проникся чувствами и словами, которые в эти молитвы вложены. Ведь написаны они различными подвижниками, в определенные моменты их жизни, быть может, в момент страха пред Господа, в момент радости или покаяния и этот дух необходимо прочувствовать, чтобы эти молитвы стали и нашими молитвами, чтобы они также вопили к Богу из самого сердца.

Пространно об этом же пишет и Феофан Затворник: в моменты когда мы молимся словами такой чужой молитвы, мы должны продумать и прочувствовать каждое слово, чтобы она стала нашей, чтобы нам уже не приходилось ссылаться на печатный текст, а мы сами стали этой книгой, из которой к Богу так и рвется молитва. Просто вычитывать один или другой текст – недостаточно, это не стоит священника. Пастырь должен быть таким, что в нем просто пылает, живет молитва, любая: просительная, благодарственная, покаянная за всех, кого дал ему Бог. Только тогда молитва по настоящему достойна звания священнической. Лишь так можно исполнить наше призвание: быть на земле отражением жизни Христовой, Его страдания и любви путем Креста и Воскресения.

6. Социальное служение пастыря

Обратим внимание на практические рекомендации митрополита Антония пастырям, касающиеся различных сторон деятельности по окормлению вверенных им Богом людей.

6.1 Пастырская помощь заключенным

У митрополита Антония были беседы, специально посвященные людям, отбывающим в тюрьме наказание за совершенное преступление, и о том, как священнику вести себя с ними, как их исповедовать. Вот некоторые замечания владыки по этому вопросу.

Он рассказал, как первой его встречей с преступником в тюрьме была исповедь человека, совершившего убийство. До этого владыка сам осуждал и преступников вообще и убийство в частности. Но этот человек на исповеди каялся, по словам митрополита Антония, так, как "я [митр. Антоний] не умею каяться ни в чем". Это произошло потому, что заключенный вдруг осознал, что такое значит отнять жизнь у другого человека, что он погубил целую судьбу. Сначала владыку охватил ужас, но по мере того как осужденный каялся в своем грехе, у митрополита Антония нарастало сострадание и даже уважение к кающемуся за то, что он так пережил свой грех. Уважение за то, что он готов о грехе сказать открыто, только бы от него освободиться, поделившись с другим человеком, который может его отвергнуть, осудить, шарахнуться от него, или который может ему показать, что есть прощение и милость.

Еще один случай из своей "тюремной практики" рассказывал владыка. Был в его время в тюрьме киприот-террорист. Гражданские власти в тюрьму греческих священников не пускали, из-за страха, что они будут передавать поручения из Кипра заключенным. А ситуация действительно была сложной, владыка Антоний рассказывал о том времени, когда Великобритания поддерживала свой по сути оккупационный режим на Кипре. Владыку Антония тогда попросили окормлять заключенных иностранцев. Общался он с киприотом на английском языке. Этот киприот-террорист пришел к владыке и сказал: "Я не знаю, обязаны ли вы после исповеди доложить начальству о том, что я вам скажу. Я искренне каюсь в своих преступлениях, но назвать их я не могу вам, потому что я вам не верю, я вас не знаю. Что же нам делать?" Митрополит Антоний ему ответил: "Знаете что? Вы станьте и исповедуйтесь перед Богом, ничего не оставьте недосказанного. Я же буду молиться. И если вы мне скажете, что все Богу сказали и искренне каетесь, то я вам дам разрешительную молитву и допущу к причащению".

Владыка говорил, что этот вопрос может вставать где угодно, и в России в том числе, потому что преступник не знает, каково положение тюремного священника.

Рассказ владыки очень полезен для священников, окормляющих заключенных. Ситуация, подобная той, которую описал митрополит Антоний, позволяет священнику одновременно и сохранить тайну исповеди, и вызвать у заключенного чувство глубокого покаяния, и избежать недоверия и подозрительности с обеих сторон.

Митрополит Антоний не раз отмечал, что тюрьмы сами по себе бывают очень разные, и люди в них тоже разные. Бывает, что тюрьма ломает людей. Они выходят оттуда не исправленными, а сломанными людьми, озлобленными, с чувством мстительности. Есть тюрьмы, где люди глубоко переживают содеянное и начинают меняться в положительную сторону. Это зависит в значительной мере от той помощи, которую заключенные получают от священника или от "профессиональных" посетителей – тех людей, которые на себя взяли роль посетителей и посещают каждого заключенного, беседуют с ним, пытаясь ему помочь перестать быть преступником. Митрополит Антоний призывал ценить миг в разговоре с преступником. Для такого человека прошлого уже нет, а будущее неизвестно. Поэтому важно "здесь и сейчас" зацепить хотя бы одну струну в его душе, чтобы начать возделывать почву, на которой может появиться новый, возрожденный человек.

6.2 Пастырская помощь больным

Такой же миг, момент страдания владыка призывает ценить и в другой ситуации пастырского служения – при посещении больного.

При различных болезнях люди испытывают боль и очень страдают не только телесно, но и душевно. Страдание, говорил митрополит Антоний, – не всегда зло. Боль – момент, когда человеку дается предупреждение, что что-то не в порядке, иначе человек бы оказался в трагическом положении без всякого предупреждения. Мы, священники в особенности, должны быть готовы помочь людям обнаружить причину страдания и помочь им справиться с ней. Очень часто люди страдают, теряют мужество перед лицом страдания из-за того, что предвидят в будущем. Очень бы пригодилось всем умение в каждый миг нести сиюминутную боль, страдание, вместо того чтобы предвосхищать все будущее, вечную боль, бесконечное возрастающее страдание. В этом отношении человеку страждущему может помочь осознание чувства собственного достоинства. Он должен убедиться в том, что в силах справиться с болью и противостоять страданию. Важно это чувство у него пробудить.

Один такой пример мужества и веры владыка Антоний приводил в своей беседе о страдании. Он знал женщину, которая была безнадежно больна и постепенно умирала на больничной койке. Она говорила: "Я не стану принимать никаких болеутоляющих средств, пока могу терпеть боль", – и терпела. Однажды она позвала мужа и сказала: "Теперь можешь давать мне что угодно, чтобы избавиться от боли. Я лежала, и внезапно увидела Христа, и теперь я в мире. И больше не имеет значения, жива я или умерла". В эту минуту она почувствовала, что может равно принять жизнь и смерть, и что она получила от страдания все, что оно может дать. Она приняла это и нашла вечную жизнь в лице Того, Кто есть Жизнь Вечная, и более не имело значения, как эта вечная жизнь скажется – выздоровлением или смертью.

И еще одна мысль может подбадривать тяжелобольного человека. Господь наш не смотрит на эти страдания свысока. Каждый на опыте знает, как мучительно больно переносить страдание и отчаяние любимого человека, чем свои собственные. Надо помнить, что таково же положение Бога по отношению к нам. Мы достаточно значим для Него, и Он возжелал нас в бытие, чтобы мы стали Его спутниками на вечность.

По первому зову нуждающегося пастырь должен идти к больному и помочь ему – он пастырь, и это его служение. Отношения священника с людьми, по мысли владыки Антония, должны быть таковы, чтобы его приход в дом воспринимался просто и с радостью. Иными словами, пастырское попечение о больных должно начинаться, когда люди здоровы, начинаться с установления простых, дружеских отношений. Далее в своих рассуждениях владыка дает совет пастырям. Для того, чтобы так душевно подойти к человеку, нужно громадное внутреннее целомудрие, нужно быть в состоянии посмотреть на человека как на икону, на живую икону, к которой пастырь подходит с глубоким уважением, с благоговением, и по отношению к которой он будет действовать, как действовал бы в храме по отношению к писаной иконе. Это значит действовать молитвенно, благоговейно, чутко, смиренно, трепетно и прислушиваясь изо всех сил к тому, что Дух Святой в нем совершает. "Внутреннее молчание священника, – отметил митрополит Антоний, – его способность встречать человека на какой-то глубине, очень важна, потому что болезнь – это момент изумительной встречи с человеком". Самое главное в этом – отношение пастыря к болящему человеку и его присутствие, чтобы больной не чувствовал, что священник только и ждет момента, когда сможет уйти по другим делам.

Владыка Антоний в своих беседах говорил, с глубоким пониманием вопроса, о помощи больным людям. До своего священства он был врачом, видел боль, страдание и смерть своими глазами. Его ответы – это слова пастыря, врача и доброго христианина, который сам переживал боль других, сострадал им, и тем самым через свою молитву облегчал их страдание; и Бог по молитвам посылал мир душе тяжело больного человека.

Как личный опыт пребывания у постели умирающего человека, владыка Антоний рассказывал о времени, когда он был военным хирургом в полевом госпитале, и в его отделении умирал солдат. В один из вечеров, во время обхода, он понял, что молодой человек нежилец. Тогда он его спросил, как он себя чувствует, на что получил тихий, глубокий ответ: "Я сегодня ночью умру". Владыка знал, что так оно и будет и лишь подтвердил его слова, но при этом спросил: "Тебе страшно?" – "Умирать мне не страшно, но мне так жалко, что я умру совершенно один. Умирал бы я дома – при мне были бы и жена, и мать, и дети, и соседи, а здесь никого нет…". На что в ответ услышал, что врач его не оставит и посидит с ним. Солдатик немного подумал и сказал: "Знаешь, даже если ты будешь здесь сидеть, пока мы разговариваем, я буду сознавать твое присутствие, а в какой-то момент я тебя потеряю и уйду в это страшное одиночество в момент, когда страшнее всего – умирать". Ответ не заставил себя долго ждать: "Нет, не так. Я с тобой рядом сяду. Сначала мы будем разговаривать, ты мне будешь рассказывать о своей деревне; дашь мне адрес своей жены. Я ей напишу, когда ты умрешь; если случится, навещу после войны. А потом ты начнешь слабеть, и тебе будет уже невозможно говорить, но ты сможешь на меня посмотреть. К тому времени я тебя за руку возьму. Сначала ты будешь открывать глаза и видеть меня, потом закроешь глаза и уже меня видеть не сможешь, уже не будет сил открывать их, но ты будешь чувствовать мою руку в своей руке или свою руку в моей. Постепенно ты будешь удаляться, и я это буду чувствовать и периодически, буду пожимать твою руку, чтобы ты чувствовал, что я не ушел, я здесь. В какой-то момент ты на мое пожатие руки ответить не сможешь, потому что тебя здесь уже не будет. Твоя рука меня отпустит, я буду знать что ты скончался. Но ты будешь знать, что до последней минуты не был один". Так всё и случилось.

Митрополит Антоний настойчиво призывал пастырей Церкви: "Умейте молчать!" На примере со страждущим человеком, владыка говорил следующее: "Пусть болтовня отступит, даст место глубокому, собранному, полному подлинной человеческой заботливости молчанию. Молчанию научиться нелегко. Сядьте, возьмите больного за руку и скажите спокойно: "Я рад побыть с тобой". И замолчите, будьте с ним, не воздвигайте между вами целый мир незначительных слов или поверхностных эмоций. Пусть ваше посещение будет ему в радость, пусть он знает, что и для вас быть с ним – радость. И вы обнаружите то, что я не раз обнаруживал за последние 30-40 лет: в какой-то момент люди становятся способными говорить – говорить серьезно, говорить глубоко, произносить то немногое, что сказать стоит. И вы обнаружите нечто еще более поразительное: что вы и сами способны говорить именно так". Одной из вещей, которая может погубить встречу и посещение больного, владыка называл пустую болтовню, потому что болтовней, как ширмой, пользуются люди, чтобы защититься от необходимости быть серьезными, правдивыми и истинными. От постоянного суесловия пациент теряет чувство реальности и теряет способность справляться с болезнью.

Каждый священник должен стараться сделать больного более восприимчивым к таинству. Здесь очень важным является то, чтобы язык пастыря был понятен больному. Митрополит Антоний даже рекомендовал пастырям у постели больного молиться своими словами в том случае, если человек не воцерковленный или не понимает молитв на церковнославянском языке. В подтверждение своих слов владыка сослался на одно письмо Феофана Затворника, в котором святитель говорит, что мы должны учиться из молитв святых тем чувствам и мыслям, которые в них заключены. Когда мы молимся словами святых подвижников, то должны в них вложить свой личный опыт Бога, сознание себя самого, личное сознание своего положения в мироздании. Таинство не является чем-то магическим, способом очистить или исцелить человека. Таинство несет в себе объективную силу, но как человек может её получить, так он может её и потерять. Отец Георгий Флоровский говорил, что, когда мы крестим ребенка, мы словно вкладываем зернышко в глубины той почвы, которую он представляет. Но если зернышко не будет взращено, оно может так лежать до конца жизни. И больной не обязательно открыт. Его слова владыка дополняет и говорит, что часто больной замыкается, потому что боится, ведь существует множество нелепых предрассудков, что, раз ты ему предложишь причаститься, это значит, что ты в нем видишь умирающего.

Вспоминая слова митрополита Платона Левшина, владыка Антоний писал, что не лишение таинств, а презрение к ним лишает человека благодати. Но и Иустин Философ говорит, что достаточно было бы причаститься один раз в жизни, потому что, как говорит апостол Павел, дары Божии неотъемлемы (Рим. 11: 29). Но нам приходится снова и снова возвращаться к таинствам, потому что мы теряем в своих глубинах то, что там лежит словно клад. И если нет возможности получить таинство, приобщиться к тем или другим таинствам, то мы можем, как Феофан Затворник говорит, в себя углубиться и приобщиться тому, что нам уже дано, что в нас уже лежит, как драгоценный плод.

Поэтому не следует человека пугать словами, мол, "Давай-ка я тебя причащу, а то вдруг ты сегодня ночью умрешь", а человек ведь всё это на самом деле так и воспринимает. Необходимо наоборот, довести до его сознания то что, он должен сосредоточить все свои силы вокруг Евхаристии и успокоить его.

Но нельзя думать, будто сам факт причащения автоматически тебя исцелит. Из опыта собственной жизни мы знаем, что причащаемся недостойно, и ведь не скажешь, что мы делаемся святыми, мы изменяемся недостаточно.

Трудно что-либо добавить или прокомментировать слова митрополита Антония. Это надо пережить, чтобы понять до конца. Для молодых священников возможно в этом только довериться многолетнему опыту владыки и прислушаться к его словам. У митрополита Антония был опыт молитвы за людей, умирающих на войне. В одной из своих бесед он предложил пример такой молитвы "от сердца", своими словами: "Господи, вот мы оба перед Тобой. Мы оба стоим перед лицом смерти (в случае войны совершенно ясно, что не только раненый, но и здоровый стоит перед лицом смерти). Вот умирает человек, которого Ты создал, которого Ты вызвал из небытия по Своей любви, Ты в него поверил, Ты вручил ему жизнь, а теперь Ты ему даешь эту жизнь завершить подвигом отдачи этой жизни за ближних своих, за друзей, за Родину".

Владыка Антоний также напоминал священникам, что он не должен в таких горестных для людей ситуациях ставить себя в положение учителя. Не надо делать вид, будто потому, что он священник, он понимает то, чего никогда сам не испытывал. Также у священника должно быть собственное отношение к страданию и смерти. Одна из задач нашей христианской жизни – привыкнуть к мысли о смерти. Пастырю Церкви, как никому другому, следует это помнить.

7. Пастырское душепопечение

Перейдем теперь к более сложному и, откровенно можно сказать, наболевшему в настоящее время в Русской Церкви вопросу о духовничестве. Проблема нормальной духовнической практики уже много лет обсуждается в нашей Церкви. Давно говорилось о неправильном подходе ряда духовников к церковной и личной жизни своих пасомых.

Еще патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем выступлении на Епархиальном собрании Москвы 16 декабря 1997 года говорил о необходимости упорядочения духовной дисциплины. Святейший Патриарх отметил неправильный подход некоторых пастырей к епитимийной практике, а также к вопросу о гражданском браке. Стали появляться случаи не допуска к Причастию людей, состоящих в невенчанном браке. Патриарх признал действия таких священников неправильными.

Но голосу Первосвятителя вняли не все. Поэтому через год потребовалось Священному Синоду Русской Православной Церкви издать особое определение по этому вопросу. Были отмечены и другие нарушения пастырской этики: указания своим духовным чадам вступать в брак или принимать монашеский постриг в обязательном порядке; запреты обращаться за медицинской помощью, на участие в выборах, службы в армии и тому подобное; создание общин на непререкаемом авторитете пастыря с негативным отношением к Священноначалию… Священный Синод постановил прекратить такое самоволие некоторых священников и обязал епархиальных Преосвященных внимательно наблюдать за духовнической практикой священников вверенной им епархии.

Посмотрим, как эту ситуацию оценивал митрополит Антоний (Блум), на основе его беседы с игуменом (ныне митрополитом) Илларионом (Алфеевым). Название этой беседы в изданном варианте уже заставляет отнестись к ней серьезно – "Берегитесь, братья мои, священники!"

Первые слова владыки сразу дают нам понять, что его позиция бескомпромиссна. Он считал, что духовники, которые своими поступками разрушают церковную жизнь, разрушают человеческие души или вносят соблазн в среду своих духовных чад, должны быть подвергнуты строгим дисциплинарным мерам. Относительно участившихся в последнее время случаев так называемого "младостарчества" владыка отозвался следующими словами. Сначала он определил, что старец – это благодатное состояние. Старцев не "выделывают" (по выражению митрополита), старцы рождаются силой Святого Духа. В духовничестве владыка выделял три степени. Первая: приходской священник, роль которого совершать требы. Страшное право стоять перед престолом Божиим, где только Христос имеет право стоять, не дает еще ему право или возможность руководить другими людьми. Он может произносить проповеди, но не "отсебятину", а руководствуясь опытом и традицией всей Церкви. Другая степень: священник более опытный и старше, который призван давать наставления другому человеку о том, как идти от земли на небо. Но и этот священник должен быть предельно осторожен. Ему не нужно говорить того, чего он опытно не пережил и своим нутром не прочувствовал. Если священник не знает ответа на вопрос пришедшего к нему человека, то следует честно в этом признаться и молиться, чтобы Господь Сам все устроил. Есть еще третий уровень – это старчество, "уровень тех людей, которые, говоря образно, почти всю дорогу прошли до дверей Царства Небесного, может быть, не вошли в него, а может, допущены были в него, но были посланы обратно на землю, к нам, чтобы нас вести в это Царство". Священнику самому себя старцем не сделать. Старцами не рождаются. Это люди, которых коснется благодать Святого Духа, и которые откликнуться на зов Божий и останутся верными Господу до конца. Вопрос о старчестве – это не вопрос о возрасте священника, его сединах, это разговор о том, чему пастырь научился за свою жизнь и что может сказать людям. При этом старец не дает приказов, он советует, не ущемляя свободы приходящих к нему с вопросами.

Владыка Антоний напоминал, что священник на исповеди не судья, а свидетель ("аз же точию свидетель есмь" – говорят нам слова молитвы из чина Исповеди). Такое положение следует принимать со смирением, а не возвеличивать себя. "Берегитесь, братья мои, священники, – взывал митрополит Антоний. – Берегитесь, не принимайте на себя роль, которая не соответствует вашему духовному возрасту, будьте просты! Будьте просто священниками – это уже так много".

Относительно вопроса о браке или монашестве как для будущего священника, так и для мирянина, митрополит Антоний однозначно отдавал предпочтение человеческой свободе и духовной зрелости. Самое главное, по его мысли, чтобы в том или другом качестве человек смог раскрыть все драгоценные глубины своей души, чтобы его жизнь была направлена на любовь к людям и прославление любви нашего Творца. Важно, чтобы человек остался самим собой, чтобы радость жизни в нем не угасала, и чтобы эту жизнь он нес другим людям и зажигал их сердца огнем вечной совершенной Любви.

Много говорил владыка Антоний о частных вопросах исповеди детей и взрослых людей, на которых мы не будем здесь подробно останавливаться. Дух его высказываний остается все тот же. Главное – это любовь к человеку, желание открыть для него путь ко Христу, чтобы Господь наш Иисус Христос мог стать для каждого человека его личным Другом, огорчать и предавать Которого – это большая рана для человеческой души. Именно такое побуждение позволяет человеку бороться с грехом, очищать свои мысли и помогать ближнему, который есть "икона Христа" на земле.

Чтобы не создавался на приходах культ личности священника, владыка рекомендовал пастырям всегда помнить то, что сказано в начале Заповедей блаженства: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное" (Мф.5: 3). Нищета духовная для пастыря – когда он понимает глубоко в своей душе, что в нем ничего нет, кроме того, что ему дал Бог. Все хорошее, что только может в нем быть, – это дар Божий, которым хвастать не подобает. Все свои дары священник должен употребить на пользу другим, но со смирением и благодарением за все Богу. Священнику необходимо все время бороться с поклонением себе, чтобы люди не видели в нем того, чего нет.

В этом контексте следует сказать и о послушании, которое не заключается в том, чтобы раболепно исполнять приказания священника, даже если они подаются в форме советов. Послушание митрополит Антоний выводит от слова "слушание". Цель послушания состоит в том, чтобы научить человека оторваться от собственных мыслей, от собственного отношения к вещам и вслушиваться в то, что говорит ему другой человек. Такое послушание относится не только к церковной практике, но и ко всем взаимоотношениям между людьми. Нам всем следует научиться, когда кто-то говорит, особенно если это наш духовный отец, вслушиваться в его слова, и через тон его голоса, через всю его личность понять тот духовный опыт, благодаря которому эти слова появляются. Очень важно, особенно для монастырского послушания, "избрать духовника, с которым ты созвучен, который тебя может глубоко в Боге полюбить, и которого ты можешь воспринять как человека, который тебе дан от Бога". Сам духовник должен быть осторожен в том, что он советует, так как он не всегда знает обстановку жизни данного человека и может дать заведомо неисполнимый совет. В подобных случаях духовник говорит теоретически, не от собственного опыта и не от духовной истины.

В заключение беседы митрополита Антония о духовничестве приведем его слова, которые могут послужить кратким, но верным правилом духовнической практики: "Взаимное отношение духовника с духовным чадом заключается в том, чтобы духовник глубоко вглядывался в эту душу, вслушивался в эту душу, старался эту душу понять и никогда не говорил ничего, что до конца не продумано и может оказаться соблазном".

Слова владыки Антония, давно уже произносимые им в его беседах о исповедальной практике пастырей, как никогда актуальны и сейчас. Они совпадают с высказыванием великого человека, Предстоятеля Русской Православной Церкви, Святейшего Патриарха Алексия II: "Подлинный старец, прежде всего благодаря высокой духовности, бережно относится к каждому конкретному человеку. В силу своей опытности и благодатного дара он раскрывает образ Божий в человеке теми средствами, которые созвучны его духовному устроению и возрасту".

Созвучность слов многих ныне служащих иерархов и пастырей Православной Церкви с тем, что много лет назад говорил владыка Антоний, свидетельствуют о том, что мысли и рассуждения Сурожского митрополита близки нам и сегодня. Его опыт архипастырского служения полезен и назидателен для каждого священнослужителя. Несмотря на то, что владыка Антоний уже ушел из земной жизни, мы, читая его беседы и проповеди, ощущаем его живое обращение к каждому из нас. Остается только одно, внять его советам, взять все самое лучшее из его опыта и этим руководствоваться в пастырской деятельности, и вообще в доброй христианской жизни.

8. Пастырь и миряне в контексте Православного учения о церкви

Когда поднимался данный вопрос, владыка сначала всегда говорил, что Церковь реальная, в которой мы в данный момент живем, совсем не похожа на ту реальную Церковь, в которую мы верим. Основываясь далее на этом утверждении, владыка говорит: "Для того, чтобы жить в эмпирически современной нам Церкви, надо, с одной стороны, понимать во что мы верим, в какую Церковь мы верим, а с другой стороны – принимать в учет, как историческая Церковь развивалась, как она дошла до того состояния, в котором находится, и какова наша роль в том, чтобы эту Церковь, которая похожа как бы на червячек, сделать светлячком. Это очень, мне кажется, современная задача, потому что возвращение к прошлому, к традициям, к путям дореволюционной России не решает вопроса". Так владыка Антоний начинал свой разговор о Церкви. Сначала он разъяснял слушателям свое понимание православного учения о церкви, а затем уже говорил о священстве и Божием народе и их служении в мире.

Особенность взгляда владыки в этом вопросе заключалась в следующем: Он говорил, что Церковь мы понимаем как общество богочеловеческое, соответственно оно одновременно и человечно и божественно. Человеческая сторона Церкви представлена с двух сторон: с одной, это совершенно реальный и идеальный Господь Иисус Христос; ну а с другой – люди, пребывающие во грехе. Воспринимать своё человечество мы должны в перспективе нашего призвания, цель которого Христос. Мы можем видеть, как мы далеки от этого идеала, но ведь также мы видим как к нему стремиться, и надо это делать, ведь путь человечества возможен только через Иисуса Христа, Который утверждает нас в мысли, что Он "путь и истина и жизнь" (Ин.14: 6). Христос нам говорит: "Если вы будете идти Моим путем, то вы станете подлинными людьми, детьми Божьими". Божественное присутствие, – говорил дальше владыка, – в Церкви ощущается даром Святого Духа в день Пятидесятницы, когда Святой дух сошел на апостолов и в лице их собрания заполнил всю Церковь. Никакой человеческий грех не может удалить Святого Духа из Церкви, но в свою очередь каждый из нас призван быть сосудом, в котором эта святыня могла бы находиться. Через укорененность во Христе, приобщенность к Нему, соединение с Ним мы призваны стать уже не приемными детьми Божиими, а, как очень смело говорит святой Ириней Лионский, во Христе и силой Святого Духа стать "единородным сыном Божиим", коллективно, все вместе. Церковь в этом отношении нечто непостижимо великое. Это уже Царство Божие, пришедшее в силе. Оно уже здесь, но в то же время оно еще должно осуществиться. Оно на земле во всей своей полноте, но каждый из нас должен его осуществить в себе или войти в его полноту. Митрополит Антоний приводил слова отца Георгия Флоровского, который говорил, что Церковь одновременно и дома и на пути: она дома, потому что мы уже дети Божии; на пути она в каждом из нас, потому что все мы в становлении. Владыка категорически определял, что меньше этого Церковь быть не может.

Исторически Церковь приняла на себя формы, которые ей не присущи. Кроме того, в Историческую Церковь каждый человек вносит свое несовершенство. Это является проблемой, которую Церковь должна отозваться, рассмотреть и постараться творчески решить её, – считал митрополит Антоний. Владыка здесь говорил о том, какое наследие дал Церкви весь её исторический период, с самого императора Константина Великого. С его времени в Церкви стали появляться некоторые особенности мышления, которые "никоим образом не хотели бы мученичества, а хотели человеческой славы, человеческой обеспеченности, хотели быть как бы по правую руку императора". Вот тогда Церковные структуры начали становиться похожими на структуры имперские, государственные. Стало исчезать единство внутри христианского общества, духовенство и миряне стали отдаляться. Вспомним что говорил Христос, он призывал Своих учеников быть для всех "как слуги", а вот у нас, по мнению владыки Антония, это практически пропало, как раз потому что церковное общество влилось в структуры светские. Далее митрополит Антоний делает достаточно смелый вывод, очень смелый и насущный: "В результате этого, как мне кажется, получилось расслоение между мирянами, которые не чувствуют ответственности за Церковь и которым как будто даже говорят: "Ты только делай то, что тебе сказано, и всё будет хорошо"; и духовенством, которое в результате – я скажу прямо – возомнило, что оно имеет право "руководить стадом Христовым". А миряне – это не стадо, это живое тело Христа, и духовенство – это не вожди и не начальники, а слуги. И к этому нам надо как-то вернуться, сначала вернуться сознанием. Надо учить людей, и начать с себя самого".

Возможно, вывод митрополита Антония покажется кому-то суровым. Он здесь обвиняет епископат и священство в том, что они увлеклись иерархическим фактором Церкви, но с его точки зрения это оправдано, так как именно священноначалие Сурожский архипастырь считает реальной движущей силой для возрождения полноценной церковной жизни приходов. Своими словами, владыка, пытается подтолкнуть мирян, Божий народ, тех, кого он называет "царственным священством", к более живому и деятельному участию в церковной жизни, а не к простому, пассивному восприятию того, что могут предложить им священники и епископы. Что касается священнослужителей, то в какой-то мере они слуги народа Божиего, но это отнюдь не значит, что они должны исключительно потакать всем желаниям и запросам людей приходящих к ним. В таком случае миряне не только не будут активно участвовать в Церковной жизни, но, вообще, могут использовать её структуры в своих корыстных интересах, что мы можем наблюдать в некоторых протестантских деноминациях, где храмовое служение удовлетворяет лишь эстетические потребности прихожан. Священник является слугой для всякого человека приходящего к нему, но это не навсегда, а ровно до тех пор, пока человек сам не вырастет и не окрепнет, тогда он уже сам сможет стать священнику соработником и вместе с ним – служить Богу и другим людям. В этом и заключается совместное соработничество священников и мирян и их служение на благо Христовой Церкви и на пользу всем людям.

Владыка особо отмечал, что священник или епископ поставлен вести народ в тайну освящения мира и при этом быть готовым отдать свою жизнь, каждый день и час своей жизни на то, чтобы всё вокруг было освящено.

Владыка отмечал, что в своей мере, всякий христианин является в Церкви священником, в том смысле, что он освящает тварь, делает её святой и посвященной Богу. Мирянин, по мысли митрополита Антония, – это человек который послан в мир, чтобы освятить всё, к чему он прикоснется. И именно в этом смысле он священник. Есть у владыки слова, которые хочется процитировать: "То, как мы относимся к предметам, которые вокруг нас, то, как мы относимся к людям, то, как мы относимся ко своей природе… Если мы думали бы о том, что всё это создано Богом в любви с тем, чтобы всё вошло в тайну приобщенности Ему, как благоговейно мы бы относились ко всему тому, к чему мы прикасаемся – словом ли, взглядом ли, прикосновением ли руки…" крещение и миропомазание – это своего рода рукоположение; человек становится часть Христова Тела.

Понятие "царственного" священства мирян митрополит Антоний объяснял словами святителя Василия Великого, который говорил о том, что всякий может управлять и властвовать, и только лишь царь может за свой народ умереть. Таким образом, мы все являемся царственным священством через то, что должны быть готовы отдать свою жизнь за каждого человека находящегося в Церкви, а тем паче вне Церкви. "Мы – общество людей, – говорил владыка Антоний, – которые должны без боязни идти в мир, идти туда, где не слышали имени Христа, туда где не верят в Бога, идти туда, где разврат, где неправда, где нет веры, где нет надежды, где нет радости, где нет любви и всё это приносить туда в себе и давать ценой совей жизни". Здесь не имеется ввиду смерть физическая, но умирать изо дня в день, служа ближним.

Владыка Антоний подтверждал учение о мирянах догматическими категориями. Он считал, что мы не сможем говорить о структуре Церкви, как об образе Святой Троицы, если не восстановить понятие о достоинстве и святости мирян. Ведь в Троице не существует некоего "хозяина" с подчиненными ему рабами, сам митрополит Антоний об этом говорил, значит, такого быть не должно и в Теле Церковном. Эти слова будут полезны и мирянам, и священникам и епископам.

Вдохновляя мирян на служение церковное, владыка рассказывал из истории христианства, что святыми людьми становились не только епископы и священники, множество святых были простыми мирянами. Они достигли такой духовной высоты и святости, что из них лился фаворский свет.

Заключение

В заключение хотелось бы сказать несколько слов о том, насколько актуальны взгляды владыки Антония. Все, о чем говорил митрополит Антоний пережил, пропустил через свое сердце. К его мнению не возможно не прислушаться. Многие уважаемые иерархи нашей Церкви любят и цитируют труды владыки и ссылаются на него, как на авторитетного богослова, архипастыря, проповедника. Достаточно снова вспомнить Святейшего Патриарха Алексия II, который высказывал положения, которые когда-то были подробно разработаны и объяснены митрополитом Антонием. Примеров того как часто служители Церкви подтверждают свои суждения словами Сурожского Иерарха можно приводить множество. Для нас является неоспоримым фактом то, что владыка Антоний значительно повлиял на православное богословие XX века, поднял на новый уровень православную проповедь и общехристианскую миссию.

Самым ярким свидетельством подвига митрополита Антония является свидетельство от внешних (по словам апостола Павла: "надлежит ему [епископу] также иметь доброе свидетельство от внешних" (1Тим.3: 7). Таким внешним свидетельством мы позволим себе считать мнение инославного иерарха – архиепископа Кентерберийского, который на отпевании митрополита Антония произнес следующие слова: "Митрополит Антоний превращал свою душу в базарную площадь. Но базарная площадь делается многолюдным местом оттого, что там можно найти драгоценные вещи: Царство Небесное "подобно купцу…, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее" (Мф.13: 45-46). Площадь была переполнена людьми, потому что они знали, что там была драгоценная жемчужина".

Очень важным для современных пастырей, а особенно для учащихся Духовных школ, собирающихся встать на путь пастырского служения, является такой факт в служении владыки Антония, как жертвенность. Он не ни чуть не жалел себя, ни для кого. Всего себя он отдавал людям, не боялся показаться слабым, неуверенным, "неприглядным". Сила его и заключалась как раз во внутреннем стремлении всю надежду возложить на Бога при осознании собственного бессилия. Только огонь веры, любовь к Богу и Его творению – человеку, только желание быть полезным Церкви Христовой дают пастырю благодатную помощь, вселяют в него духовные силы и укрепляют для совершения священнического служения.

Современные христиане, молодые люди, будущие священнослужители, вполне могут брать пример с митрополита Антония, вдохновляться его жизненным подвигом, питать свое сердце его записанными беседами. Но каждому пастырю следует помнить, по словам самого владыки Антония, что "вырасти в полную меру нашего призвания мы можем только, став, по слову апостола, сотрудниками Божиими, впрягшись вместе с Ним под одно иго".

Не считаю лишним, еще раз повториться и отметить гигантское значение духовного наследия владыки. Он всегда без страха, ясно выражал свои мысли. Которые, кстати, впоследствии нашли себе место в "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви". Когда владыка проповедовал или где-то выступал, он всегда, удивительно безошибочно чувствовал время, аудиторию и даже общество. Поэтому говорил он всегда о том, что от него хотели услышать. Во многом сомневались, но он умел быть убедительным и он убеждал. Митрополит Антоний носил в себе "Огонь, который нельзя подделать, когда его нет, но и нельзя скрыть, когда он есть". И он не угасал ни на минуту и чувствовался в каждом его взгляде и слове.

Подытожить данную работу хочется словами владыки Антония, которыми он охарактеризовал сущность пастыря: "Это человек, о котором нельзя сказать, что он не похож на нас: он такой же человек, хрупкий, слабый, у него могут быть свои проблемы, свои внутренние борения. Но это человек, который почему-то узнал, познал Бога лично, был поражен этим опытом приближения Бога, почувствовал, что если Бог таков, если Бог полон любви, полон заботы о людях, то и он должен свою жизнь отдать для этих людей и посвятить ее этим людям, каковы бы они ни были – умные они или глупые, привлекательные или нет, грешные или праведные – без всякого разбора, они – Божии, они Богом любимые, Ему родные. И весь опыт тысячелетний любви, тысячелетний понимания духовных путей, человеческих падений и человеческих взлетов – в руках этого священника, который всю жизнь хочет посвятить тому, чтобы каждый человек, который около него, приобщился к этому чуду познания Бога, к этой радости бесконечной, ни с чем не схожей".

Список использованной литературы

1.Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Подлинный старец бережно относится к каждому человеку // О духовничестве / Сост. и общ. ред. игум. Иларион (Алфеев). Клин: Христианская жизнь, 2000. С.7-23.

2.Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Церковь и духовное возрождение России. Слова, речи, послания, обращения 1990-1998. М.: Издательство Московской Патриархии, 1999.912 с.

.Аверинцев С.С. По ту сторону "традиционализма" и "либерализма". О новых публикациях бесед и проповедей митрополита Антония (Блума) // Континент. М.; Париж, 1996. № 1 (87). С.286-291.

.Антоний (Блум), митр. Берегитесь, братья мои, священники // О духовничестве / Сост. и общ. ред. игум. Иларион (Алфеев). Клин: Христианская жизнь, 2000. С.59-131.

.Антоний (Блум), митр. Войду в дом твой. СПб.: Сатисъ, 1999.64 с.

.Антоний (Блум), митр. Жизнь. Болезнь. Смерть. М.: Зачатьевский монастырь, 1995.118 с.

.Антоний (Блум), митр. Иерархические структуры Церкви // Континент. М.; Париж, 1994. № 4 (82). С.246-253.

.Антоний (Блум), митр. Пастырство / Сост.е. Майданович. Пер. с англ. Т.Л. Майданович. М.: "Духовное наследие митрополита Антония Сурожского": Никея, 2012.352 с.

.Антоний (Блум), митр. Труды. М.: Практика, 2002.1080 с., 51 илл.

.Антоний (Блум), митр. Труды. Книга вторая. М.: Практика, 2012.984 с.

.Кырлежев А.И. Митрополит Антоний Сурожский – "заезжий православный миссионер" в России // Континент. М.; Париж, 1994. № 4 (82). С.229-236.

.Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. М., 1994. [Репринт: Вып.3. М.: Издание Соборного Совета, 1918.55 с.]

.Проповедник должен говорить о том, что является его опытом Бога (Интервью с митрополитом Сурожским Антонием, подготовленное Эмилио Кастро в 1974 году) // Церковно-общественный Вестник. 1996. № 5. С.7.

.Пастыри Церкви о проповеди. Митрополит Сурожский Антоний. (Из выступления перед студентами и преподавателями в актовом зале Московской Духовной Академии 25 декабря 1973 года) // Журнал Московской Патриархии. М., 1989. № 6. С.38.

.Электронные источники

.#”justify”>.http://www.metropolit-anthony. orc.ru/biograf. htm [Биография митр. Антоний]