По завершению раскопок исследователям представилась возможность на гипотетическом уровне реконструировать некоторые этапы погребального обряда. Древние кочевники после подготовительных работ (могильная яма, строительный материал и т.д.) совершали захоронение умершего вождя. Колоду устанавливали на вымощенном каменными плитками дне могилы. Ее поверхность была почти гладкой, тщательно обработанной, возможно, особыми веществами, которые оберегали древесину от гниения. Мастерами была продумана и ее форма: с торцов предусмотрены проушины для веревок-тросов, при помощи которых массивную колоду опускали в погребальную яму. "Саркофаг" был предназначен для погребения одного умершего вождя, но позже сюда же было произведено еще одно захоронение, по предварительному предположению участвовавших в полевых исследованиях антропологов, – женщины. Погребенные были облачены в роскошные одежды, расшитые бисером, нашивками из золотой фольги, украшенные деревянными, обернутыми листовым золотом, фигурками сфинксов – кошачьих хищников с антропоморфными головами. У мужчины кроме усов были две длинные косы темного цвета, помещенные в кожаный чехольчик. Возраст погребенных, по предварительному заключению, около 50 и 60 лет – довольно почтенный для этой эпохи. К сожалению, из-за нарушения грабителями температурно-влажностного режима в камере и саркофаге, тела погребенных не сохранились. Колода закрывалась крышкой, по четырем углам которой были помещены четыре бронзовые с позолотой массивные фигуры птиц – своего рода ангелы-хранители: возможно, они предназначались не только для практического закрепления крышки колоды, но и для символической охраны умершего. Ведь осквернение могилы, вскрытие саркофага (особенно вождя) считалось самым сильным оскорблением, дерзким вызовом живым соплеменникам. Возможно, что сверху крышку саркофага накрыли войлочной накидкой, декорированной стилизованным растительным орнаментом, с окантовкой из замши. Рядом с колодой поставили маленький деревянный столик, керамический сосуд и небольшой сосуд, по-видимому, из рога яка для жертвенной пищи или питья. Погребальная камера была собрана в три венца из толстых деревянных плах: в пазы продольных вставлялись поперечные плахи. Камеру перекрыли такими же массивными плахами, уложив поверх них слой бересты. Погребение вождя сопровождалось захоронением 12 коней – верховых скакунов рыжей масти, снаряженных для перехода в потусторонний мир – погребальные маски, сбруя, седла, войлочные покрытия, деревянные подвески. На крупе одной из лошадей было найдено покрывало из мохнатой шкуры хищника. Коней укладывали вдоль северной длинной стенки сруба погребальной камеры сразу после совершения ритуала жертвоприношения. Сначала на дно могилы уложили первых шесть коней (по три друг за другом), убитых ударом чекана в лоб. Они были размещены с подобранными под брюхо ногами и головами, обращенными в сторону восхода солнца. После того, как были тщательно уложены первые животные, их накрыли полотнищами бересты, прослаивая их веточками и стебельками курильского чая. Затем уложили еще одну шестерку коней, также укрытую берестой. Выше могильную яму перекрыли бревнами и жердинами.
Образ коня у населения Алтая середины I тыс. до н.э. в погребальном ритуале наделялся особым смыслом. Кони должны были помочь достичь порога мира "иного". Берельский конь трансформировался в образ "небесного коня", причем, наделенного чертами горного козла (тау-теке). Погребальные маски для коней, сопровождавших погребение, выполненные из войлока и кожи с золотыми аппликациями, часто увенчивались вырезанными из дерева рогами этого животного. Не исключено, что с числом 12 (четыре раза по три) связано представление о пути на "небесные пастбища". Несомненно, что рыжая масть коней отражает религиозно-мифологические представления, связанные с культом солнца, божественной инкарнацией, универсальными представлениями о Космосе. Можно предположить, что каждое животное олицетворяло собой подношение племен, составлявших конфедерацию. Над изготовлением аксессуаров конского снаряжения, колоды, сруба потрудился не один мастер. Уздечные наборы состоят из бляшек, выполненных в виде голов горного барана и кошачьего хищника, в виде птиц с расправленными крыльями; есть бляшки со стилизованным растительным орнаментом и бляшки, на которых сцена борьбы животных передана в сокращенном композиционном решении – это изображение грифона, заглатывающего травоядное животное. Бляшки с изображением на них сцены терзания кошачьим хищником оленя, видимо, украшали подпружные ремни. Окончания псалий оформлены в виде голов горного барана, лося или же полиморфных фантастических существ. На развилках псалий размещена композиция из двух животных, в одном случае это лось, в другом -тигрогрифон. Все эти деревянные предметы покрыты золотой фольгой, а некоторые – соединениями олова, довольно часто на одном изделии можно наблюдать удачное сочетание металлов желтого и белого цвета. В этой коллекции привлекают особое внимание массивная скульптура рогатого, крылатого и ушастого тигрогрифона, которая, вероятно, украшала маску коня и составной деревянный щит, найденный за срубом. Каждый уздечный набор создан таким образом, что представляет собой целые композиции, наполненные особым смыслом, который таит в себе еще много неразгаданного. Ведь звери – реальные и вымышленные – в искусстве древних кочевников это своеобразный зооморфный код, язык, выражающий загадочное для нас мифотворчество. Попытаться предложить варианты прочтения -сложная и в то же время захватывающая задача. Изображавшиеся животные и поныне обитают в Казахстанском Алтае – лоси, горные бараны, кошачьи хищники, грифы. В художественной трактовке образа кошачьего хищника древними мастерами можно увидеть несколько манер передачи животного, в ряде случаев угадываются даже антропоморфные черты. Особое место отводилось мифологическим сюжетам, насыщенным образами полимофных фантастических существ. Видимо, не последняя роль отводилась тем качествам, которые были присущи изображаемым животным. Так, образ кошачьего хищника – очень подвижного, пластичного и сильного животного – на ремнях конской сбруи по логике магического сопричастия предполагал передачу своих качеств, как скакунам, так и их хозяевам. Достаточно насыщена и семантика образа кошачьего. Его можно связывать с воплощением солнечно-лунных божеств. Цветовая символика также позволяет признать причастность животного к солярному культу, который занимал особое место в мифологии древних обитателей Алтая. Эти рассуждения – всего лишь начало исследований. Впереди – кропотливое изучение полученных находок, комплексное исследование их археологами, архитекторами, генетиками, биологами, геокриологами, ботаниками, палеозоологами, почвоведами, этнографами, антропологами, дендрохронологами и др. Впереди – большой объем консервационных и реставрационных работ, создание музея под открытым небом, разработка и развитие туристического маршрута. |
