Министерство образования Российский государственный гуманитарный университет Курсовая работа на тему: Рыцарская культура Дисциплина: история мировой культуры Специальность: музеология Год обучения: 1ый Выполнила: студентка Крылова А. Ю. Проверила: Бушнякова О. Б. Тула 2003 г. Содержание: 1. Введение………………………………………….……..…………………….……3 2. Общая характеристика Средневековой эпохи….….……………………………4 3. Социальное устройство……… .……………………………………………… …8 3.1. История слова………………………………………………………….….8 3.2. Как определить рыцаря……………………………………………….…..8 3.3. «Конные воины»……………………………………………………….…11 3.4. «Мой дом – моя крепость».. ………………………………………….…13 3.5. Что давала служба…………………………………………………….….15 3.6. Место в обществе…………………………………………………………17 4. Рыцарская литература……………………………….… …………… …………20 4.1. Рыцарская куртуазная поэзия……………………………… …………..20 4.2. Рыцарский куртуазный роман……………………………… ………….25 4.3. Миннезанг………………………………………………… ……………..28 5. Заключение………………………………………………………………………33 6. Библиографический список…………………………………………………….34 1. Введение В средневековой культуре наряду с доминирующем религиозным идеалом начиная с X века складывается рыцарское движение. Главная задача, возникающая перед нами, состоит в том, чтобы как можно глубже изучить рыцарскую культуру, возможно, в каком-то аспекте переосмыслить этот феномен Средневековья.
Рыцарское движение хотя и формировалось вокруг выполнения военной функции (защита синьора, война за веру), однако помимо культивирования духа воинственности, силы, мужества, самоотверженности, презрения к смерти, рассматривались и раскрывались общезначимые устремления как преданное служение прекрасной даме, культ естественной любви, право на земное счастье, благородство, обостренное чувство личного достоинства, прямодушие. Целью нашего исследования неоднократно будет являться рыцарское мировоззрение и мировосприятие. Именно через эту систему взглядов на мир, мы сможем полнее понять сущность феномена рыцарской культуры. Методами изучения и анализа послужат нам дошедшие до нас исторические и художественные материалы, всевозможная учебная литература по средневековой культуре, а также научно-исследовательские работы, и журнальные статьи. 2. Общая характеристика средневековой эпохи Средними веками культурологи называют длительный период в истории Западной Европы между Античностью и Новым Временем. Этот период охватывает более тысячелетия с V по XV в. Внутри тысячелетнего периода Средних веков принято выделять по меньшей мере три периода. Это: – Раннее Средневековье, от начала эпохи до 900 или 1000 годов (до Х—XI веков); – Высокое (Классическое) Средневековье. От X—XI веков до примерно XIV века; -Позднее Средневековье, XIV и XV века. Раннее Средневековье — время, когда в Европе происходили бурные и очень важные процессы. Прежде всего, это — вторжения так называемых варваров (от латинского barba — борода), которые уже со II века нашей эры постоянно нападали на Римскую империю и селились на землях ее провинций. Эти вторжения закончились падением Рима. Новые западноевропейцы при этом, как правило,принимали христианство, которое в Риме к концу его существования было государственной религией. Христианство в различных его формах постепенно вытесняло языческие верования на всей территории Римской империи, и этот процесс после падения империи отнюдь не прекратился. Это второй важнейший исторический процесс, определявший лицо раннего Средневековья в Западной Европе. Третьим существенным процессом было формирование на территории бывшей Римской империи новыхгосударственных образований, создававшихся теми же «варварами». Многочисленные франкские, германские, готские и прочие племена были на деле не такими уж дикими. Большинство из них уже имели зачатки государственности, владели ремеслами, включая земледелие и металлургию, были организованы на принципах военной демократии. Племенные вожди стали провозглашать себя королями, герцогами и т. д., постоянно воюя друг с другом и подчиняя себе более слабых соседей. На Рождество 800 года король франков Карл Великий был коронован в Риме католическим папой как император всего европейского запада. Позднее (900 год) Священная Римская империя распалась на бесчисленное множество герцогств, графств, маркграфств, епископств, аббатств и прочих уделов. Их властители вели себя как вполне суверенные хозяева, не считая нужным подчиняться никаким императорам или королям. Однако процессы формирования государственных образований продолжались и в последующие периоды. Характерной особенностью жизни в раннее Средневековье были постоянные грабежи и опустошения, которым подвергались жители Священной Римской империи. И эти грабежи и набеги существенно замедляли экономическое и культурное развитие. В период классического, или высокого Средневековья Западная Европа начала преодолевать эти затруднения и возрождаться. С Х века сотрудничество по законам феодализма позволило создать более крупные государственные структуры и собирать достаточно сильные армии. Благодаря этому удалось остановить вторжения, существенно ограничить грабежи, а затем и перейти постепенно в наступление. В 1024 году крестоносцы отняли у византийцев Восточную Римскую империю, а в 1099 году захватили у мусульман Святую землю. Правда, в 1291 году и то и другое были опять потеряны. Однако из Испании мавры были изгнаны навсегда. В конце концов западные христиане завоевали господство над Средиземным морем и его островами. Многочисленные миссионеры принесли христианство в королевства Скандинавии, Польши, Богемии, Венгрии, так что эти государства вошли в орбиту западной культуры. Наступившая относительная стабильность обеспечила возможность быстрогоподъема городов и общеевропейской экономики. Жизнь в Западной Европе сильно изменилась, общество быстро утрачивало черты варварства, в городах расцветала духовная жизнь. В целом европейское общество стало намного более богатым и цивилизованным, чем во времена античной Римской империи. Выдающуюся роль в этом играла христианская церковь, которая тоже развивалась, совершенствовала свое учение и организацию. На базе художественных традиций Древнего Рима и прежних варварских племен возникло романское, а затем блестящее готическое искусство, причем наряду с архитектурой и литературой развивались все другие его виды — театр, музыка, скульптура, живопись, литература. Именно в эту эпоху были созданы, например, такие шедевры литературы, как «Песнь о Роланде» и «Роман о Розе». Особенно большое значение имело то, что в этот период западноевропейские ученые получили возможность читать сочинения античных греческих и эллинистических философов, прежде всего Аристотеля. На этой основе зародилась и выросла великая философская система Средневековья —схоластика. Позднее Средневековье продолжило процессы формирования европейской культуры, начавшиеся в период классики. Однако ход их был далеко не гладким. В XIV—XV веках Западная Европа неоднократно переживала великий голод. Многочисленные эпидемии, особенно бубонной чумы («Черная смерть»), тоже принесли неисчерпаемые человеческие жертвы. Очень сильно замедлила развитие культуры Столетняя война. Однако в конце концов города возрождались, налаживалось ремесло, сельское хозяйство и торговля. Люди, уцелевшие от мора и войны, получали возможность устраивать свою жизнь лучше, чем в предыдущие эпохи. Феодальная знать, аристократы, стали вместо замков строить для себя великолепные дворцы как в своих поместьях, так и в городах. Новые богачи из «низких » сословий подражали им в этом, создавая бытовой комфорт и соответствующий стиль жизни. Возникли условия для нового подъема духовной жизни, науки, философии, искусства, особенно в Северной Италии. Этот подъем с необходимостью вел к так называемому Возрождению или Ренессансу. 3. Социальное устройство 3.1. История слова. Совершим небольшой экскурс в лингвистику. «Рыцарь» в переводе с немецкого означает «всадник». Строго говоря, немецкое слово Ritter стало широко использоваться для обозначения рыцарства ближе к концу Средневековья. Поначалу же рыцарь именовался на латинский манер miles (воин). Этот термин, пришедший в средневековую латынь из позднелатинского языка, в эпоху Темных веков означал либо просто военного, либо, в более широком смысле, практически любого человека, находящегося на королевской службе. Карл Мартелл, первый военный реформатор из династии Каролингов, придал этому термину дополнительный смысл. В его правление словом miles стали называть в первую очередь военную элиту, тех, кто мог позволить себе приобрести боевого коня и соответствующее вооружение. Карл при этом не особенно интересовался происхождением воина. При нем любой свободный человек, достаточно обеспеченный, чтобы служить в элитных частях каролингской армии — в кавалерии, — именовался «рыцарем», или «конным всадником» ( caballarius ). Латинское слово miles перешло в разряд титулов несколько позже, уже в эпоху Карла Великого, когда во Франкской империи вновь проснулся интерес к латинской культуре. 3.2. Как определить рыцаря. Выше уже приводилась формулировка понятия «рыцарь» в терминах средневековых юристов — «свободный человек, два поколения предков которого носили оружие». Мы успели убедиться в том, что ограничения, которые накладывало это определение, были весьма условными: к рыцарскому сословию мог присоединиться и несвободный-министериал, и свободный человек практически из любого социального слоя. Остается, однако, невыясненным, что же позволяло людям, различным и по богатству, и по общественному положению (последнее в средние века играло особенно важную роль), причислять себя к одному и тому же сообществу «воинов», milites . Упомянутый чуть выше «образ жизни» — вот, пожалуй, единственный до конца надежный (при всей своей расплывчатости) критерий принадлежности к рыцарству. Итак, рыцарь, miles , а в более позднее время caballarius — «конный воин», — человек, стоящий между «свободным» и «несвободным», между духовной особой и мирским человеком. Рыцарство стало подлинным феноменом Средневековья именно благодаря совершенно особому промежуточному общественному статусу. Рыцарь не является полностью свободным человеком, поскольку выполняет приказы своего господина — будь то король, командующий министериалом, или сеньор, отдающий приказ вассалу. Но рыцарь служит господину по доброй воле, самостоятельно принеся клятву вассальной верности. В силу своих обязанностей он носит оружие, и это отличает его не только от зависимых людей, но и от, многих свободных. Но еще более интересно деление по другому признаку. Воин — безусловно не особа духовного звания, поскольку его профессия — военное дело. Но в средние века рыцарей не относили и к мирскому люду. При всем стремлении средневекового у сознания поделить весь мир на две части (Бог и Дьявол, мирское и небесное, церковь и миряне) воины выпадают из этой стройной и не лишенной внутренней логики системы. Как раз такое деление и помогает уяснить сущность рыцарства в Средние века. Рыцарская культура средневекового Запада начала формироваться в X—XIII веках. Основной идеей этой культуры стал образ рыцаря как защитника: сначала — просто защитника слабых и беспомощных от вполне реального внешнего врага, а затем — как защитника христианского мира в целом. Враги, угрожавшие христианскому миру, в изобилии находились во все века — от арабов на юго-востоке континента и на Ближнем Востоке до венгров на востоке владений христианского мира рубежа тысячелетий. Пожалуй, можно с большой долей уверенности утверждать: рыцарство стало рыцарством в полной мере лишь тогда, когда осознало себя духовным братством, связанным невидимыми узами и обязанностью защищать братьев по вере. Эта концепция превосходно подкреплялась и с юридической точки зрения — в том смысле, что рыцарь должен был обладать наследственным правом на ношение оружия, а следовательно, и навыками обращения с оружием. Как раз в ту эпоху, в X—XI веках, понятие рыцаря, ставшее почетным и кое-где даже вытеснившее традиционные титулы дворянства, включает в себя не только тех, кто действительно с оружием в руках охранял границы государства или графства, но также и тех, кто скитался по всей Западной Европе в поисках службы у богатого сеньора или при каком-нибудь войске. Образ жизни рыцаря — это образ жизни человека, полностью посвятившего себя воинскому делу. К концу XI — началу XII века среди рыцарей было сравнительно немного тех, кто сам работал на собственном поле: рыцари либо разорялись и пускались скитаться, либо богатели, приобретали крупные феоды, получали за службу в войске сеньора бенефиции и перепоручали хозяйственные дела своим зависимым людям. Воинское ремесло отнимало у воинов все больше и больше времени. Престиж конного воина возрастал по мере того, как кавалерия становилась главной ударной силой любой армии, а значение пехоты постепенно снижалось. В армиях некоторых западноевропейских государств того времени конные воины даже получали денежное жалованье, что подчеркивало их особое положение. Обедневший рыцарь, не нашедший себе места при войске, мог наняться, к примеру, охранять купеческий караван. И поскольку он и здесь выступал в роли защитника других людей, никто не мог оспорить его право называться рыцарем. Точно так же, на основе немногочисленных формальных требований, рыцарями смело называли себя участники многочисленных полуразбойничьих групп, скитавшихся по дорогам христианского мира. 3.3. «Конные воины». Почти каждый знатный человек в эпоху Раннего Средневековья был военным. В эпоху смут и междоусобиц, окончания которой в Европе не предвиделось, военные услуги были главным, чего требовал сеньор от своего вассала, давая тому феод «на прокормление». Во всей Западной Европе, государства которой возникли из Франкской империи, основу войска составляла тяжелая конница, созданная еще франкскими королями. Рыцарь должен был явиться на службу к своему сеньору полностью экипированным и на собственном боевом коне. Основу рыцарского вооружения составляло холодное оружие. В первую очередь, это был меч — знак принадлежности его обладателя к военной знати. Длинный железный меч вошел в обиход европейского рыцарства как наследие древних германцев, в свое время убедительно доказавших превосходство длинного колюще-рубящего оружия над короткими бронзовыми гладями римлян. Меч вручался рыцарю в момент посвящения, в ходе особой торжественной церемонии. Кроме меча, рыцарь должен был владеть навыками обращения с копьем, палицей и боевой секирой. Секиры и палицы, впрочем, довольно быстро вышли из употребления (возможно, из-за их «неблагородства»). Тяжелая конница средневековой армии называется «тяжелой» с полным основанием. Примерно к X—XI векам по всей Европе распространилась железная броня, вытеснившая кожаные латы. Тело рыцаря прикрывала кольчуга или металлический панцирь с изогнутыми пластинами, позволявшими направить в сторону удар вражеского копья. Большой деревянный щит с набитыми на него металлическими плашками также был неотъемлемой частью рыцарской амуниции. На щите, как правило, изображались знаки или гербы, призванные обозначить имя рыцаря, его принадлежность к определенному знатному семейству. Иногда вассал помещал на щите герб своего сеньора. С течением времени рыцари полностью оделись в металлическую броню: голову защищал шлем с решетчатым забралом, на руках были кольчужные перчатки, на ногах — чулки из металлических колец, позволяющих сгибать колени. Подобная экипировка требовала недюжинной физической силы и выносливости. Ведь во время боя требовалось не только таскать на себе тяжелые доспехи, но и сражаться с противником. Рыцарь обязан был владеть навыками и конного боя, и пешей схватки. Поэтому юноши из знатных семей начинали обучаться военному делу с самого детства. Основу обучения составляли физическая подготовка и основные навыки обращения с оружием. По достижении юношеского возраста отпрыск знатного семейства отправлялся в услужение к кому-нибудь из рыцарей в качестве оруженосца и приобщался к тайнам воинского искусства. Юношу-оруженосца, который хорошо зарекомендовал себя в течение нескольких лет службы, посвящали в рыцари. Ему вручали меч, с которым он не должен был отныне расставаться. Главным достоянием рыцаря был конь. Хорошо обученный боевой конь сам по себе представлял грозную силу. Рыцарские жеребцы подвергались, как и их хозяева, огромным физическим нагрузкам. Чтобы защитить коня во время боя, была создана броня и для животного. В разных странах в разное время это была либо сравнительно дешевая кольчужная сетка, покрывавшая спину и грудь коня, либо массивная броня из металлических пластин, закрывавшая от возможных ударов практически все тело животного. Рыцарские кони ушли в небытие вместе с рыцарским войском, и нам сегодня остается только предполагать, что это были мощные животные, предки современных коней-тяжеловозов. Хороший конь ценился еще и потому, что его дрессировали специально для боя. Он был приучен забивать копытами пеших воинов, а также ранить длинными шипами на металлических удилах, действовавшими не хуже кинжалов. Рыцарь в полном вооружении на коне был практически неодолимым противником для пешего легковооруженного воина, и рыцарская конница обычно с легкостью подавляла сопротивление крестьянского войска во времена постоянных восстаний и междоусобных войн. 3.4. «Мой дом — моя крепость». Военное ремесло рыцаря накладывало отпечаток на всю его жизнь. Уже с конца IX века по всей Европе знатные люди начали строить хорошо укрепленные дома-замки. Первые рыцарские замки были, как правило, деревянными двухэтажными постройками. Но по мере того, как на окраинах Европы становилось все беспокойнее (с юга наступали сарацины, с севера — норманны, на востоке возобновились вторжения мадьяр), да и внутренние раздоры набирали силу, замки стали возводить из камня и всячески укреплять. Место для строительства замка выбиралось с учетом рельефа местности — на высоком берегу или на холме, чтобы увеличить обзор и затруднить нападающим подступ к стенам. Главным строением оставалась башня в несколько этажей — донжон, где жил хозяин замка со своей семьей. Вокруг донжона располагались хозяйственные и жилые пристройки. Двор замка обносили толстыми каменными стенами, иногда в два-три ряда. Важным элементом оборонительной системы замка был глубокий ров с водой вокруг наружных стен. Хорошо укрепленный замок вполне мог противостоять серьезной осаде. Рвы с водой затрудняли использование осадных машин, и в большинстве случаев врагам владельца замка оставалось избрать тактику осады. В этом случае все зависело от предусмотрительности хозяина дома. Если в замке было достаточно припасов и питьевой воды, то обитатели могли выдерживать осаду долгое время. Нередко в подземелье донжона устраивали подземный ход, открывавшийся в укромном месте в отдалении от замка. Через этот ход рыцарь имел возможность либо отправить гонца с просьбой о помощи, либо спастись бегством, если замок брали приступом. Постепенно большинство крестьян округи стали селиться возле замков, чтобы во время войны найти там прибежище. Над западноевропейским миром, только-только вышедшим из кризиса Темных веков, вновь нависла угроза. В эпоху обострения феодальной раздробленности в Европе жизнь сосредотачивалась в основном близ замков, возвышавшихся то там, то здесь во владениях крупных и мелких феодалов, да в городах, где было собрано свободное ремесленное население. Большая часть земель начала приходить в запустение, что и вызвало позже очередной масштабный кризис средневекового общества. Новые замки и укрепленные дома-крепости появлялись по всей Европе на протяжении трехсот лет. В начале Раннего Средневековья замок играл очень важную общественную роль — он был главной гарантией относительной стабильности для жителей округи. С нормализацией общественной жизни начался и экономический рост, оказавшийся со временем губительным для массы мелкого рыцарства. К началу XIII века большинству мелких рыцарей пришлось распродавать свои земли: расходы на поддержание образа жизни, приличествующего знатному положению, резко возросли после того, как возобновились торговые отношения с Востоком — поставщиком дорогостоящих предметов роскоши, вин, тканей и драгоценностей. Эти земли скупали либо богатые сеньоры, либо церковь, никогда не испытывавшая нужды в деньгах, либо разбогатевшие горожане — торговцы и ремесленники. Разрушение феодализма началось, по существу, с разорения низшей категории феодалов. Вассальные узы рвались. Постепенно и на более высоких уровнях феодальных отношений вассалы переставали платить сеньорам ежегодную ренту. В этих условиях начали возвышаться города. Так начиналось Высокое Средневековье, период стремительного промышленного роста, время подъема светской культуры. 3.5. Что давала служба. Романтический ореол рыцаря, окончательно сложившийся уже в Новое время, впервые появился еще в Средние века. Возвышение рыцарства было связано в первую очередь с важностью воинов для общества. В неспокойное время Темных веков и Раннего Средневековья, когда война была самым обыденным явлением, «деревенским жителям» требовался в первую очередь не священник, чтобы спасти их душу (как это бывало во времена Великого переселения народов), а солдат, способный защитить поля и дома. Современные исследователи подмечают одну весьма характерную особенность: в тех краях, где центральная власть (короля или герцога) прочно удерживала свои позиции, рыцарство не развилось в могучую политическую силу. Там же, где вся надежда у людей была именно на силу оружия, там, где складывались независимые кастелянства и строились замки, объединявшие под своей крышей сильную дружину, рыцари стали едва ли не более важными фигурами, чем королевские вассалы, которым принадлежали эти земли. Самый яркий в этом отношении пример — французское графство Маконне, где независимые кастелянства просуществовали вплоть до последней трети XII века. Графская власть не имела в Маконне абсолютно никакого значения. Крупные феодалы-кастеляны созывали в свои замки конных воинов, которые получали не только бенефиции за службу, но также кров и стол в замке сеньора. Эти рыцари, прозванные «замковыми», считали военную службу своей главной и почетной обязанностью. Рыцари и министериалы, занимавшиеся административной деятельностью на различных уровнях общества, были людьми благородного круга, и это облагораживало сами их занятия. Хозяйственные дела вели за богатого феодала находившиеся у него в услужении несвободные люди. Нередко случалось, что несвободный, по поручению сеньора, ведал и вопросами военного характера. Это, несомненно, влекло за собой подъем несвободного по иерархической лестнице, его сближение с рыцарями — если не по положению, то хотя бы по роду деятельности. Уже в XI—XII веках несвободным и простым свободным, занимавшим такие должности, разрешалось носить оружие, что уже приближало их к статусу рыцаря. Однако, в отличие от рыцарей, они не имели права носить одежду воина (с разрезными полами, позволяющими сидеть в седле), а также щит и меч. Тогда-то карьера рыцаря начала привлекать множество молодых людей из самых разных общественных групп: это был для них реальный шанс выйти в элиту общества. Собственно, вхождение несвободных в круг рыцарства началось еще раньше. В Х веке, когда Германия оказалась перед лицом угрозы венгерского нашествия, король Генрих Птицелов усилил армию (особенно гарнизоны пограничных крепостей) за счет несвободных людей, получивших право на ношение оружия. Они стали первыми немецкими министериалами, они же в первую очередь заложили основы рыцарской культуры Германии эпохи Высокого Средневековья. Рыцарство было значительно расширено также за счет свободных людей, которые служили в войске сеньора, получая все вооружение и коня от него, а не приобретая за свой счет. Таким образом, рыцарское сословие было самой открытой частью средневекового общества: путей для получения рыцарского статуса было много, и сохранялись они практически до конца XIII века. 3.6. Место в обществе. Вопреки распространенному мнению, рыцарем вовсе не обязательно мог стать только человек дворянского происхождения. Средневековые законы имеют на это счет совершенно четкое определение: рыцарь ( miles ) — это всякий свободный человек, у которого два поколения предков носили оружие. Впрочем, и статус свободного человека, столь ценимый в эпоху Средневековья, был не обязательной составляющей рыцарского достоинства: в Германии, и отчасти во Франции, существовала значительная группа так называемых министериалов — рыцарей, находящихся на королевской службе и полностью зависящих от короля, то есть, по существу, полусвободных. Словом, социальный состав рыцарства был слишком разнообразен, чтобы можно было назвать рыцарей ярко выраженной общественной группой. И тем не менее, средневековые рыцари были ярко выраженной общественной группой. Главный критерий здесь — не социальное положение, не личный статус, не богатство, а образ жизни. Именно по этому признаку обеспеченный воин-аллодист или владелец богатого феода попадали в одну категорию с нищим бродягой, у которого всего-то и было ценностей, что меч, копье, да изредка — конь. Рыцари в структуре средневекового общества в известном смысле стояли особняком и от знати, и от простых свободных людей, не имеющих права носить оружие в повседневной жизни. Средние века — эпоха четких классификаций. Чрезвычайно пестрое общество Раннего Средневековья, благодаря усилиям ученых и богословов того времени, оказалось разделено на множество категорий, позволяющих однозначно указать положение человека в общественной структуре. Прежде всего, люди делились на светских и духовных особ. Среди светских выделялись две крупных категории — milites и rustic , «военные» и «деревенские жители». Тогда же, в X—XI веках, титул miles почти полностью вытеснил из обихода титул nobilis как обозначение свободного человека, обладающего достаточным материальным состоянием и состоящего в услужении у своего сеньора во исполнение вассального долга, а не по принуждению. Впрочем, и milites бывали разные. Нередко их противопоставляли высшей государственной знати — князьям и герцогам, подчеркивая определенную зависимость рыцаря от сеньора. Согласно одним классификациям, воины попадали в среднюю «группу между свободными и несвободными (рабами), согласно другим — опять же в промежуточную группу между духовными лицами и трудящимся народом. Некоторые средневековые тексты позволяют, впрочем, предположить, что начиная с XI— XII веков слово «рыцарь», miles , становится уже просто обозначением одного из сословий. Так, в ряде судебных рукописей говорится о женщинах из «военного сословия». Если в начале Раннего Средневековья словом miles пользовались, чтобы указать на род занятий (военное ремесло) и на зависимость от сеньора, то ближе к концу эпохи происходит постепенная романтизация самого понятия рыцарства. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что рыцарство постепенно становилось уделом богатых и знатных людей, способных содержать коня, обзавестись вооружением, а кроме того потратить несколько лет на обучение военному ремеслу. Многие рыцари в эпоху Каролингов, помимо воинских занятий, сами обрабатывали землю в данном им бенефиции, сами заботились о своем благосостоянии. Оброк, барщина, выплата вассальной платы со стороны более мелких держателей — все это изначально было доступно лишь сравнительно крупным феодалам. Поэтому рыцарство в эпоху своего формирования и было настолько пестрым в общественном и материальном плане. Время послужило своеобразным фильтром — по мере того, как бедные рыцари (в особенности аллодисты), разорялись и земли их переходили к крупным владельцам, многие из разорившихся либо умирали, не оставив наследников, либо постепенно теряли официальный рыцарский статус. Разорение бедных рыцарей и усиление положения богатых феодалов стало одной из причин частичного слияния титула рыцаря с понятием «знатного человека». Тогда же богатые рыцари стали одной из ведущих политических сил общества. Свободные люди нерыцарского звания и обедневшие рыцари, не имеющие коня и достойного вооружения, выполняли более низкие воинские обязанности ограниченного круга. Полностью посвятить себя военной службе мог в конце Раннего Средневековья, в XII — начале XIII века, лишь зажиточный феодал. Как несравненно более важная для общества фигура, этот феодал занимался и государственными делами (в первую очередь, судебными). Мало-помалу именно государственные обязанности стали основным занятием богатого рыцарства, порой оставляя позади даже военную службу. 4. Рыцарская литература 4 .1 . Рыцарская куртуазная поэзия Укрепление королевской власти, рост богатеющих городов, крестовые походы, открывшие перед изумленным Западом диковинки Ближнего Востока, – все это в совокупности обусловило глубокую трансформацию феодальной культуры и возникновение новых форм искусства, которые принято называть куртуазными , т.е. придворными. В это время впервые в истории человечества культивируются идеалы духовной любви, возникает рыцарская лирическая поэзия и музыка. В Средние века поэзия стала королевой словесности, даже летописи облекались в стихотворную форму. Первые любовные рыцарские стихи были созданы в Провансе, на юге Франции, еще в конце XI в. А в XII-XIII вв. уже все города, все феодальные замки были охвачены новыми веяниями. Пышным цветом расцветает придворная рыцарская культура, блестящая, изысканная, нарядная. Оставаясь воином, рыцарь в то же время должен был обладать прекрасными манерами, быть приобщенным к культуре, поклоняться Прекрасной Даме, являя собой образец придворного этикета, именуемого куртуазией. Именно с культа «дамы сердца» – Прекрасной Дамы и началась куртуазная поэзия. Рыцари-поэты воспевали ее красоту и благородство, а знатные дамы весьма благосклонно относились к куртуазной поэзии, которая поднимала их на высокий пьедестал. Конечно, куртуазная любовь была не лишена условности, поскольку полностью подчинялась придворному этикету. Дело в том, что Прекрасная Дама, воспеваемая трубадурами в Южной Франции и труверами в Северной Франции, миннезингерами в Германии и менестрелями в Англии, была, как правило, супругой сюзерена. А влюбленные рыцари оставались почтительными придворными. Куртуазные песни, льстя самолюбию дамы, одновременно окружали сиянием исключительности феодальный двор, среди которого она царила. Куртуазную любовь отличал ряд особенностей. Прежде всего, это была тайная любовь, поэт избегал называть свою даму по имени. Куртуазная любовь – любовь тонкая, изысканная, в отличие от чувственной, глупой любви. Она должна была выглядеть трепетным обожанием. Именно в такой призрачной любви находили высшую меру радости. Но не следует преувеличивать платонизм куртуазной любви, в лучших любовных песнях того времени звучит горячее человеческое чувство. Поэтических текстов, созданных в ту эпоху, чрезвычайно много, и сегодня, конечно, уже никто не знает, кто были авторы большего числа их, но среди поэтов бесцветных появлялись и запоминающиеся фигуры с яркой индивидуальностью. Наиболее известными трубадурами были трепетный Бернарт де Вента дорн , пылкий Гираут де Борнейль , суровый Маркабрюн , рассудительный Пейролъ , мечтательный Джауфре Рюделъ . В Провансе существовало множество форм куртуазной поэзии, но к наиболее распространенным относились кансона, альба, баллада, пасторела, тенсона, плач, сирвентес. Кансона («песня») в повествовательной форме излагала любовную тему: В час, когда разлив потока Серебром струи блестит, И цветет шиповник скромный, И раскаты соловья Вдаль плывут волной широкой По безлюдью рощи темной, Пусть мои звучат напевы! От тоски по вас, Далекой Сердце бедное болит. Утешения никчемны, Коль не увлечет меня В сад, во мрак его глубокий, Или же в покой укромный Нежный ваш призыв, – но где вы?! (Джауфре Рюделъ) Альба («утренняя заря») посвящалась земной, разделенной любви. В ней рассказывалось о том, что после тайного свидания влюбленные расстаются на заре, и о приближении утренней зари их предупреждает слуга или друг, стоящий на страже: Молю тебя, всесильный, светлый Бог, Чтоб друг живым уйти отсюда мог! Да бодрствует над ним твоя десница! С зари вечерней здесь свиданье длится, И близок час рассвета… Мой милый друг! Я с вечера не спал, Всю ночь я на коленях простоял: Творца молил я жаркими словами О том, чтоб снова свидеться мне с вами. А близок час рассвета. (Гираут де Борнейль) Баллада в то время обозначала плясовую песню: Все цветет! Вокруг весна! – Эйя! – Королева влюблена, – Эйя! – И, лишив ревнивца сна, – Эйя! – К нам пришла сюда она, Как сам апрель, сияя. А ревнивцам даем мы приказ: Прочь от нас, прочь от нас! Мы резвый затеяли пляс. (Безымянные песни) Пасторела – песня, в которой рассказывалось о встрече рыцаря и пастушки: Встретил пастушку вчера я Здесь, у ограды блуждая. Бойкая, хоть и простая Мне повстречалась девица. Шубка на ней меховая И кацавейка цветная, Чепчик – от; ветра прикрыться К ней обратился тогда я: – Милочка! Буря какая Нынче взметается злая! -Дон!-отвечала девица, Право, здорова всегда я, Сроду простуды не зная, – Буря пускай себе злится!.. (Маркабрюн) Плач – песня, в которой поэт тоскует, оплакивает свою долю либо скорбит о смерти близкого человека: Нет, не вернусь я, милые друзья, В наш Вентадорн: она ко мне сурова. Там ждал любви – и ждал напрасно я, Мне не дождаться жребия иного! Люблю ее – то вся вина моя, И вот я изгнан в дальние края, Лишенный прежних милостей и крова… (Бернарт де Вентадорн) Тенсона – стихотворный спор, в котором принимают участие либо два поэта, либо поэт и Прекрасная Дама, поэт и Любовь: Я велел с недавних пор Сердцу моему молчать, Но Любовь со мною спор Не замедлила начать: – Друг Пейроль, решили, знать, Распрощаться вы со мной, Да и с песнею былой? Что ж, бесславный ждет удел Тех, кто сердцем охладел! – Ах, Любовь, на ваш укор Мне не трудно отвечать: Долго Донны светлый взор Я готов был воспевать, Но в награду мог стяжать Только боль обиды злой, Дайте ж наконец покой! Я роптать на вас не смел, Но уж песни-то отпел! (Пейроль) Сирвентес – песня, в которой поднимаются уже социальные вопросы, главный из которых: кто больше достоин любви – учтивый простолюдин или бесславный барон? – Перигон? Порой бесславно Жизнь ведет свою барон, Он и груб и неумен, А иной виллан бесправный Щедр, учтив, и добр, и смел, И в науках преуспел. Что Донне можете сказать: Кого из этих двух избрать, Когда к любви ее влечет? – Мой сеньор! Уже издавна Был обычай заведен (И вполне разумен он!): Если Донна благонравна, С ровней связывать удел Тот обычай повелел. Как мужику любовь отдать? Ведь это значит потерять И уваженье и почет… (Дальфин и Перигон) Наличие в провансальской поэзии таких форм, как тенсона, сирвентес и плач, свидетельствует о том, что хотя любовная тема и занимала в ней господствующее положение, она не являлась единственной. Трубадуры охотно откликались на злобу дня, касались в своих песнях вопросов политических и социальных. Трубадуры были первыми куртуазными лириками Европы. За ними последовали немецкие миннезингеры – «певцы любви». Однако в их поэзии чувственный элемент играл меньшую роль, нежели в поэзии романской, и скорее преобладал морализаторский оттенок, например: Те времена прошли давно Когда-то, Бог свидетель, Царили в мире заодно Любовь и добродетель. Все в грех теперь погружено Любить грешно и жить грешно. Губительный владетель, Грех греху радетель…- и религиозный подтекст: Святого нашего креста Кто в суете земных утех, И ты достоин, Погрязнуть рад. Когда твоя душа чиста, Ты плащ с крестом надел Отважный воин. Во имя добрых дел. Такое бремя не для тех,Напрасен твой обет, Кто глуповат, Когда креста на сердце нет. Творчество трубадуров, труверов, миннезингеров можно назвать первым великим расцветом европейской лирики, за которым последовал еще более могучий расцвет, порожденный эпохой Возрождения. 4.2. Рыцарский куртуазный роман В XII в. возник новый литературный жанр – рыцарский роман. Создание романа предполагает не только вдохновение и особое творческое восприятие мира, но и обширные знания. Авторами были чаще всего ученые люди, пытавшиеся примирить идеалы куртуазности и всеобщего равенства перед Богом с реальными придворными обычаями и нравами эпохи; идеалы куртуазности являлись своеобразным протестом против не очень поэтичной повседневности. Эта специфическая мораль рыцарства была утопична, но именно она была отражена в романе. Первые романы появились во Франции, в англо-нормандской культурной среде, как своеобразный сплав кельтских эпических преданий, позднеантичных латинских пересказов Гомера, Вергилия, Овидия, увлекательных рассказов крестоносцев о неведомых странах и провансальских куртуазных песен. Одним из создателей рыцарского романа был Кретьен де Труа (30-90-е гг. XII в.). Сюжеты его многочисленных произведений прочно вошли в арсенал европейской словесности, но наиболее знаменит «Ивейн, или Рыцарь со львом». Сюжет и герои романа связывают его с британским циклом о короле Артуре, сенешале Кее, королеве Геньевре, рыцарях Ивейне, Ланселоте и других. Важной приметой того мира, в котором живут и действуют герои, является переплетение реалистических и фантастических элементов. По описанию турниров, многолюдных охот, осад можно составить представление о быте обитателей средневековых городов и замков, его праздничности; вместе с тем чудесное встречается в романе на каждом шагу (вся природа заколдована и населена загадочными существами) и, передается через будничное, обыденное. Мир, созданный фантазией Кретьена де Труа, – воплощение рыцарственности, и действия героев, живущих в этом мире, направлены на совершение подвига, «авантюры». При этом не любовь толкает рыцаря на «авантюру», хотя любовь к даме играет в романе олень большую роль, ибо способность к любви – непременное качество настоящего рыцаря, – им движет страсть к приключениям, в ходе которых он оттачивает воинское мастерство, воспитывает волю, демонстрирует мужество. В то же время в романе «Ивейн» Кретьен показал, что сам по себе подвиг бессмыслен, что «авантюры» непременно должны быть внутренне исполнены смысла, целенаправленны: это защита оклеветанной дамы, спасение родственников друга, избавление от костра девушки. Благородство и самоотречение Ивейна иносказательно подчеркнуто в романе его дружбой со львом, царем зверей, спасение которого является определяющим в формировании характера героя. И показательно, что не воинские свершения, а полезные целенаправленные действия приводят героя к нравственному совершенству, делая его истинным рыцарем,не только смелым и ловким, но и обладающим душевной широтой и благородством. Еще более сложные приемы раскрытия человеческого характера использовались Кретьеном де Труа в «Повести о Граале», где подвиг «повышенной трудности» обрекает героя на аскетизм. Но это совсем не христианская аскеза ради грядущего собственного спасения, глубоко эгоистическая по своим внутренним побуждениям, а величайшая собранность и целеустремленность. Персиваль покидает свою подругу, движимый не мистическим религиозным порывом, а сложным комплексом чувств, где скорбь о брошенной матери и желание помочь дяде Королю Рыболову занимает одно из первых мест. Королевство же Грааля помещено в некоторую топографическую неопределенность, ибо оно везде, где есть подлинная рыцарственность, где в чести справедливость и доброта, скромность и мужество, и нигде, коль скоро эти высокие нравственные качества отсутствуют. Совершенно иная тональность у другого прославленного романа Средневековья – «Тристана и Изольды», в основу которого легли ирландские сказания о несчастной любви двух молодых прекрасных сердец. В сюжете романа отсутствует рыцарская «авантюра» и на первый план выдвинут неразрешимый конфликт между индивидуальными побуждениями героев и общепринятыми нормами. Пагубная страсть юноши Тристана и королевы Изольды толкает их на попрание вассального и супружеского долга, на цепь притворств и обманов. Поэтому общая тональность книги приобретает трагический оттенок: герои гибнут не под ударами более сильных противников, они становятся жертвой судьбы, рока. И если в куртуазной лирике трубадуров конфликт между силой большого чувства и его незаконностью намеренно снимался, то в рыцарском романе акцент делался на том, что подлинная любовь неизбежно незаконна, а потому трагична. И в романе о Тристане и Изольде, и в произведениях Кретьена де Труа не было полного слияния с идеологией рыцарства; мировоззрение авторов оказывалось шире, демократичней и гуманней узкой сословной идеологии. Все эти наивные рассказы о зловредных великанах, справедливых королях, мудрых отшельниках, великодушных рыцарях, о любви светлой и самоотверженной отразили определенный этап самосознания рыцарства и передали следующим эпохам высокое представление о человеческом долге, о чести, благородстве, бескорыстии, подвижничестве, о сострадании, т.е. о том, что стало называться трудно определимым,новсем понятным словом «рыцарственность». 4.3. Миннезанг Немецкая рыцарская культура и литература XII—XIII вв. развивается под влиянием Франции, «классической» страны эпохи феодализма. Поэзия немецкого рыцарства, в некоторой части имея характер переводной или подражательный, в лучших своих достижениях возвышается до подлинной творческой самостоятельности. Немецкая рыцарская лирика носит название миннезанг , т. е. «любовнаяпесня» (от слова Minne — «любовь»). Ее древнейшие памятники относятся к 1170-м годам. Около этого времени почти одновременно возникают два направления рыцарской любовной песни. Одно, более архаическое по своему стилю, теснее примыкает к народной песне и еще почти не затронуто новыми идеями рыцарского служения даме. Другое стоит под непосредственным влиянием поэзии провансальских трубадуров и их французских подражателей. «Народное» направление миннезанга зарождается на юго-востоке, в Баварии, Австрии и Швабии, где еще господствуют архаические, более национальные вкусы и влияние новой, куртуазной культуры носит лишь очень поверхностный характер. Его главные представители — поэты Кюренберг, Дитмар фон Аист и др. «Куртуазное» направление возникает в западных областях Германии, в более передовых прирейнских землях, где раньше распространились пришедшие из Франции идеи и вкусы и рыцарская поэзия перестроилась по новым французско-провансальским образцам. Родоначальники этого направления — прирейнские рыцари Генрих фон Фельдеке и Фридрих фон Хузен. В 1180—1190 гг. куртуазное направление миннезанга распространяется на восток и охватывает всю Германию (Генрих фон Морунген, Рейнмар фон Хагенау и др.). Однако до высших своих достижений рыцарская лирика поднимается лишь в результате синтеза обоих направлений, куртуазного и народного, в творчестве Вальтера фон дер Фогельвейде, величайшего немецкого лирического поэта средневековья. Песни миннезингеров архаического стиля обычно являются однострофными стихотворениями простейшей метрической конструкции, объединенными парными рифмами, часто неточными; строение стиха определяется числом ударений, тогда как число неударных слогов между ударениями может быть различным (так называемый «акцентный стих»). Все эти формальные особенности, характерные и для немецкой народной песни, в поэзии куртуазного стиля исчезают. Как и в народной лирике, в стихотворениях этого рода всегда наличествует объективный элемент повествования, лирический сюжет или четкая драматическая ситуация. Например, у Дитмара: «Стояла женщина одна и смотрела через поле и ждала своего милого. Вот она увидела пролетающего сокола: «Счастлив ты, сокол! Ты можешь лететь, куда захочешь. Ты выбираешь в лесу дерево, которое тебе нравится. Так поступила и я. Я избрала себе мужа… А теперь мне завидуют прекрасные женщины». Весьма часто у поэтов «архаического» стиля встречаются «женские песни», один из жанров «объективной лирики», наиболее распространенный в народной поэзии; обычно это жалоба покинутой или одинокой женщины. В ряде случаев мужская и женская строфы объединяются в драматической форме диалога. Многие стихотворения открываются «природным зачином» — описанием прихода весны или осени, которому соответствует душевное настроение поэта, пробуждение любви или любовная тоска. Такой «психологический параллелизм» является типичным признаком народной песни. Концепция любви этих поэтов, в особенности наиболее архаичного из них, Кюренберга, существенным образом отличается от провансальской доктрины рыцарского служения даме. Песня нередко обращена к девушке, а не к замужней женщине. Любовь не ограничивается возвышенным томлением, а стремится к чувственному удовлетворению. Томление, любовная тоска являются преимущественным уделом женщины, мужчина-поэт обыкновенно остается победителем в любовной борьбе, «Женщину и сокола легко приручить»,— заявляет Кюренберг. «Кто сумеет их приманить, того они сами будут искать». Эти более примитивные любовные отношения, еще лишенные налета куртуазности, вполне соответствуют нормальным бытовым отношениям между мужчиной и женщиной в средневековом обществе. Таким образом, лирические строфы поэтов «архаического» направления по своему идейному содержанию и стилю заметно отличаются от лирики провансальских трубадуров и их немецких подражателей. Они приближаются к типу простейших двустиший и четверостиший любовного содержания, импровизируемых во время мировых весенних плясок, которые известны с древнейших времен у самых разных народов и, несомненно, издавна существовали у немцев, как они существуют у них и до сих пор под различными названиями (например, так называемые Schnaderhupfel, «частушки», в Баварских Альпах, в Тироле и др.). Литературное влияние провансальской поэзии помогло лишь переоформить в соответствии с новыми сословными идеалами феодального общества те ростки народной поэзии любовного содержания, которые лежат в основе рыцарского миннезанга. Куртуазное направление немецкой лирики, зарождающееся на Рейне также в 1170-х годах, стоит под непосредственным влиянием провансальских трубадуров. Но лишь в редких случаях это влияние имеет характер прямого заимствования или перевода, обычно оно ограничивается общими особенностями формы и традиционными для куртуазной лирики идеями и мотивами. По своей внешней форме песни нового стиля представляют большие многострофные стихотворения. Строфа имеет сложное строение, рифмы, всегда точные, по примеру романской метрики вводится принцип счета слогов с постоянным числом неударных между ударениями. Эти метрические новшества и усложнения, достигающие у более поздних миннезингеров большой формальной виртуозности, были, очевидно, связаны с новыми, более сложными формами музыкальной композиции, занесенными также из Прованса. По своим идеям и темам лирика провансальского направления всецело определяется доктриной куртуазной любви как рыцарского служения даме. Повествовательный сюжет, драматическая ситуация, вводное описание природы, все «объективные» элементы народного стиля исчезают почти совершенно во всепоглощающем лирическом переживании. В бесконечном ряде вариаций поэты развивают своеобразную диалектику «высокой любви»: томление по недосягаемой возлюбленной и боязнь исполнения мечты, страдания неосуществленного чувства и радость страдания. Красота дамы противопоставляется ее жестокосердию: поэт обвиняет свои глаза, которые виновны в его несчастье. Но в муках любви он испытывает радость и ни за что не откажется от них, потому что радости без страдания не бывает. Фридрих фон Хузен даже восхваляет «сплетников» и «соглядатаев», на которых обычно жалуются средневековые поэты: лишь бы на самом деле нашли они повод для своей зависти. В песнях Генриха фон Морунгена, наиболее блестящего представителя лирики провансальского стиля, традиционная тема «восхваления» дамы приобретает черты индивидуального художественного мастерства, опирающегося на литературные источники — на знакомство с латинской поэзией, классической и средневековой. Если Кюренберг и поэты его группы пользовались для возлюбленной постоянными эпитетами «прекрасная» и «добрая», то Морунген пространно описывает ее красоту: «розовые губы», «богатые радостью», «светлые», «играющие» глаза, «белые лилии и алые розы» на ее лице, «тонкий стан». Она — «венец всех женщин», «нежный, радостный май», «безоблачный солнечный свет». Не менее подробно перечисляет Морунген куртуазные добродетели своей дамы: она «благородная», «воспитанная», «гордая и радостная», «чистая и мудрая», «нежная и веселая», «правдивая без обмана», «ее чистота и добродетель подобны солнцу, которое озаряет мрачные тучи, когда его сияние так светло». Эта изысканность поэтического стиля свидетельствует о дальнейшей аристократизации миннезанга. Рядом с рыцарской любовной песнью развивается м Общая характеристика Средневековой эпохи оральное изречение, так называемый шпрух — дидактический жанр, также имеющий народные корни и сохранившийся по преимуществу в репертуаре странствующих певцов-профессионалов нерыцарского происхождения. Собрание таких однострофных «шпрухов», относящихся к 1160—1170 гг., сохранилось под именем Сперфогеля. В состав его стихотворных изречений, почерпнутых из народной дидактики, входят басни о животных и о людях, моральные поучения на бытовые темы, религиозные стихи, сложенные к праздникам и заключающие увещание ходить в церковь и любить ближних. Поэт охотно говорит моральными сентенциями и пословицами, и все его мировоззрение покоится на фольклорных представлениях, которые резко отличают его стиль от дидактической поэзии ученых-клириков. Биографические мотивы, заключенные в этих изречениях, позволяют восстановить социальный облик бездомного бродячего певца, живущего милостью знатных покровителей. Заключение Проанализировав тему рыцарской культуры, мы понимаем как сложна была ее структура. Рыцарство составляла в эпоху Средневековья достаточно обширную прослойку общественного слоя, а также занимала достаточно значимое место сословной иерархии. Рыцарство также играет важную роль в истории человечества, кто из нас не знаком с историей Крестовых походов? Военное ремесло накладывало отпечаток на всю жизнь рыцаря. Уже с конца IX века по всей Европе строились хорошо укрепленные дома-замки, в наши дни многие из них являются архитектурными памятниками. Под влиянием рыцарской культуры, сформировалось несколько новых направлений западноевропейской литературы, – появляется куртуазная литература. Куртуазная культура и куртуазная литература составляли одно целое. Историки отмечают, что в XIV-XV веках такие важные элементы жизни феодалов, как рыцарские ордена, турниры, ориентируются на литературные образы, превращаются в искусную и изощренную игру. Дать четкое определение средневековому рыцарству довольно сложно. Рыцарство – феномен средневековья, один из наиболее ярких признаков той эпохи, было слишком многоплановым явлением, чтобы сводить его к обложке или к статуе в музее. Библиографический список 1. Виппер Р. Ю. История средних веков. – С.- П.: ООО «СМИО Пресс», 2000.-384 с. 2. Готика: Архитектура. Скульптура. Живопись / Под ред. Р. Томана. – Konemann, 1998.-501с. 3. Емохонова Л.Г. Мировая художественная культура: Учеб. Пособие. – М.: Издательский центр «Академия», 2001.-544 с. 4. История и культурология: Учеб. Пособие / Под ред. Н. В. Шишовой. – М.: Издательская корпорация «Логос», 1999.-368 с. 5. История западноевропейской литературы. Средние века и Возрождение: Учеб. для филол. спец. вузов / М. П. Алексеев, В. М. Жирмунский и др. – М.: Высшая школа, Издательский центр «Академия», 1999.- 462 с. 6. Кёнингсбергер Г. Средневековая Европа. 400-1500 годы. – М.: «Весь мир», 2001.- 371 с. 7. Культурология: Учеб. пособие / Отв. редактор А. А. Радугин. – М.: Центр, 2000.-304 с. 8. Мартынов В. Ф. Мировая художественная культура: Учеб. пособие – Мн. – НТООО «Тетра Системс», 1997.-320 с. 9. Пигалев А. Н. Культурология: Учеб. пособие. – Волгоград: Издательство Волгоградского государственного университета, 1998.-420 с. 10. Порьяз А. Мировая культура: Средневековье. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.- 479 с. |
