Романтическое направление в русском изобразительном искусстве. Кипренский, Брюллов.

• Вид работы: Реферат
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 1,21 Мб

Романтическое направление в русском изобразительном искусстве. Кипренский, Брюллов.

ГОУ Центр образования №548 «Царицыно»

Гизатулина Виктория Александровна

Реферат по Мировой Художественной Культуре

Тема реферата:

«Романтическое направление в русском изобразительном искусстве. Кипренский, Брюллов»

Учитель: Колпакова А.А.

Ташкент  2007

План

 «Романтическое направление в русском изобразительном искусстве. Кипренский,  Брюллов»

Введение

Землянин через сотню лет. Давно уже, наверно, отпала надобность держать перо в руке: все немедля сделает, зафиксирует, отпечатает автомат. Компьютер. Стоит только произнести, даже просто лишь задумать. Но значит ли это, что мы никогда уже не увидим человека, зачарованно глядящего на белый лист? Мечтательно взирающего на звезды. И робко выводящего на бумаге первые, самые первые строки стихов. Белая бумага и перо… А разве так далеко (в смысле примитивности орудия) ушли от них кисть, палитра? И через века далекий потомок, для которого воспроизвести механически образ природы или портрет будет столь же просто, как нажатие кнопки, откажется от счастья писать полюбившийся ему пейзаж или ребенка – кистью, пользуясь палитрой и красками?

Что касается живописи, то поклонников абстракций опровергает миллиардноликий зритель, заполняющий чудесные музеи планеты, в жемчужинах собраний которых пленяет не модность, странность, непривычность, а, наоборот, подобность, более того, необходимость прекрасного, которого так не хватает порою в будничной круговерти.

Я выбрала тему «Романтическое направление в русском изобразительном искусстве. Кипренский, Брюллов», потому что мне с детства нравятся картины Кипренского и Брюллова. Репродукции картин О.А. Кипренского «А.С. Пушкин» и «Мечтательница» висят на стене у нас дома. Много в домашней библиотеке и альбомов с репродукциями картин Третьяковской галереи, Эрмитажа, отдельных художников.

А в картину К.П. Брюллова «Всадница» я вообще просто влюблена с самых малых лет. Мне очень нравилась девочка на балконе. Я воображала, что эта девочка – я. А на горячей лошади – моя мама. И когда я вырасту, я сама буду скакать на лошади! (В дальнейшей жизни мне довелось поскакать на лошади. В год Лошади – 2002 – была организована поездка в ташкентский конный клуб. И вот там мы все прокатились на лошадях).

Когда-то наша семья выписывала множество журналов. Мама сохранила публикации по живописи о шедеврах мировой и русской классики из этих журналов.

Природа. Красота. Радость… Слова-сестры. Они сложены русским народом из почти схожих семи букв. Что это, случайность? Совпадение? Или гармония? Единство созвучий родственных, необходимых человеку, как воздух, как вода, как сама жизнь.

Гете писал: «Человек является высшим объектом… искусства». И эта аксиома неопровержима. И еще одна истина: «Первый закон искусства: если тебе нечего сказать – молчи. Если тебе есть что сказать – скажи и не лги». Едва ли это мудрое высказывание Ромена Роллана требует объяснений.

Два замечательных портретиста своего времени – Орест Адамович Кипренский (1782-1836) и Карл Павлович Брюллов (1799–1852) – являются самыми яркими представителями романтического направления в русском изобразительном искусстве.

Глава 1. Орест Адамович Кипренский

Орест Адамович Кипренский увидел свет 13 марта 1782 года в городке Копорье под Ораниенбаумом. Впрочем, фамилию и имя он получил не от родителей. Бригадир Дьяконов отдал своего побочного сына «а воспитание крепостному человеку Адаму Швальбе. По этому случаю были выправлены казенные бумаги, удостоверявшие отцовство Швальбе, фамилию же мальчику дали при крещении по месту его рождения – Копорскин. Потом, поступив в Академию художеств, он сам усовершенствует, облагородит ее и станет Кипренским. Уже шести лет Дьяконов определил Кипренского (названного так позже) в Академию художеств. В шесть лет? Да! Там еще в 1764 году по указанию Екатерины II было открыто Воспитательное училище. Будущий художник прошел детские, юношеские и отроческие степени. Проявив незаурядные «художнические наклонности», он в 1797 году поступил в высшие классы Академии, которые с блеском окончил в 1803 году. Запомните. Образование Ореста-живописца продолжалось пятнадцать лет. Он прошагал путь от сельского несмышленыша до мастера европейского масштаба, и портрет А. Швальбе, сразивший неаполитанских искусствоведов, был создан через год после окончания Академии. Огромную роль в его становлении сыграл санкт-петербургский Эрмитаж. Рембрандт, Ван Дейк, Рубенс… Рабочий альбом Кипренского показывает нам мудреный и глубоко эмоциональный характер молодого человека. Рисунки с натуры. Строки стихов поэтов-романтиков. Цитаты философов античности. Юноша был не без странностей. «Астрологию купить надобно», – читаем мы.., «Великая судьба – великое рабство». Эти слова Сенеки заставляют о многом помыслить.

Кипренский дерзко преодолел в себе ученика. Он увидел мир восторженным оком живописца, влюбленного в Природу. Этот восторг Орест передал зрителям. И они поняли его. Надо знать, что в дни юности Кипренского еще жили и творили бесподобные русские портретисты Левицкий, Рокотов, Боровиковский. Их шедевры могли служить украшением любого музея мира. Но это было искусство XVIII века. Кипренский шагнул дальше. В его полотнах без намека на жест, позу, репрезентативность встал Человек. Одна из записей художника гласит: «Кто говорит, что чувства нас обманывают?» Краткая сентенция становится кредо всей жизни мастера. Не всегда она приводила Ореста к правильным решениям; Но пока молодость, слава, талант были в зените, он побеждал.

1.1 Портрет А. Швальбе

В семнадцать лет напишет «Портрет А. К. Швальбе», который позже причислят к классике. А многоопытные по части живописи итальянцы бросят тень на свой авторитет, приняв эту работу юного русского художника за творение самого  Рембрандта.

Он не станет доказывать свое авторство словами, а напишет здесь такие холсты, такие создаст портреты, что Рим признает Кипренского и уже никогда не повторит курьезной ошибки, допущенной при первом  знакомстве.

Неаполитанский профессор Николини негодовал. «О мадонна! – восклицал он. – Как смел какой-то русский Кипренский присваивать себе авторство полотна, явно написанного кистью гениального Рубенса!» Коллеги маститого ученого тоже были шокированы. Ведь всякий профан различит волшебный колорит маэстро Питера Пауэла. А мощная лепка портрета, тончайшие лессировки в тенях. «Нет, это чудовищная наглость», – дружно решили они… В ту пору итальянцы еще не ведали имен Брюллова и Александра Иванова. Ничего не знали о русской школе. А она была… Все кончилось конфузом. Атрибуция холста установлена неопровержимо. «Портрет А. Швальбе» создан в 1804 году Орестом Кипренским. Тогда мастеру, изумившему неапо­литанских знатоков, исполнилось двадцать два года.

…Флоренция. В галерее Уффици экспонируется «Автопортрет Кипренского. Это первый русский художник, которому была оказана высокая честь представлять искусство своей Родины в стенах этого итальянского музея. Так неотвратимая история исправила профессора Николини,

С гордостью писал о нем А. Сомов: «О. А. Кипренский – один из лучших когда-либо существовавших портретистов. Работы его рассеяны по всей Европе и ценятся очень дорого. В них, кроме необыкновенного сходства, колорит блестящий, а рисунок правильный, так что в этом отношении уступает русскому художнику сам Ван Дейк». «Портрет А. Швальбе» был действительно феноменален. По виртуозности мастерства живописи. А главное, по глубине раскрытия силы характера. Можно понять удивление профессора Николини и его друзей. Они, очевидно, запамятовали или вовсе не знали, что русский Эрмитаж обладал несрав­ненной коллекцией шедевров. Но эти заблуждения и забывчивость европейских знатоков искусства – их приоритет. Не наш.

Слава Кипренского обретет масштаб европейский. Он встанет в первый ряд портретистов своего времени; с блеском и поражающей глубиной отразит лик века в лицах лучших людей России, к коим по праву принадлежит и сам; он одним из первых среди русских живописцев обратит свой взор к народным образам.

Во многих жизнеописаниях Кипренского приводится эпизод, ярко характеризующий романтические устремления юного художника, его патриотизм, чистоту его душевных порывов.

«Мартовским утром 1799 года на торжественном вахт-параде в Санкт-Петербурге хрупкий юноша в малиновой форме воспитанника Академии художеств совершил неслыханное. Нарушив чопорный дворцовый церемониал, он обратился к Павлу I «с утруждением Государя Императора об определении в во­енную службу…». Этот дерзостный поступок сем­надцатилетнего художника свидетельствовал не толь­ко о пылком воображении, но и о чувстве сопричаст­ности великим событиям эпохи, которое впоследствии сделало Кипренского непревзойденным масте­ром, воплотившим в портретах современников дух своего героического времени» (Н. Кислякова).

К счастью, дерзость Кипренского, нарушившего «таинство военного парада», осталась без последствий.  Он так и не променял кисть на саблю.

Живопись и рисунок увлекали его. Он писал часами, забывая обо всем на свете. Он наполнял теплотой согретого солнцем мрамора холодные гипсы Академии. А первые портреты юного живописца свидетельствовали о том, что этот мальчик скоро удивит своих учителей.

И  удивил.

Классические каноны оказались тесными обручами на романтической душе выпускника Академии Ореста Кипренского. Они лопнули под напором темперамента, освободив огромную творческую энер­гию. Она клокотала в нем, била через край. Ее амплитуда совпадала с ритмами века, начало которого так много нового обещало России.

В эти годы и взошла звезда Кипренского. Блеск ее был ослепительно ярок. Им озарены лучшие полотна и рисунки художника.

Среди них портреты Евграфа Давыдова, Жуковского, Крылова, Семено­вой, Батюшкова, Козлова, Мицкевича, Голенищева-Кутузова, Гнедича, Муравьева, Вяземского, Пушкина…

Накануне войны 1812 года Кипренский приехал в Тверь. Работал много и плодотворно. Кисть сменяла карандаш. Диапазон моделей – от принцессы Екатерины Павловны до тверских крестьян и рыбаков, которых рисовал он, бродя по волжским берегам.

Слава молодого Кипренского росла  стремительно. Он вернулся из Твери в Петербург почти признанным гением. Слух о нем проник в Западную Европу. Вся столица говорила о «волшебном карандаше» художника. Легкость, с какою он создавал свои портреты,  казалась чудом»   (К.  Паустовский).

Поездка в Рим представлялась ему сказочным путешествием. Сказка затянулась на несколько лет. Она многое добавила к его славе, но потом поблекла, пожухла под суровыми житейскими ветрами.

Он возвратился в Россию и снова начал писать с одержимостью, какой не знал последние годы в Италии. Писал тех, кому вскоре суждено было испытать на себе всю жестокость царизма и войти в историю под именем декабристов…

1.2 Портрет А.С. Пушкина

Холодно и неуютно было художнику в николаевской России. Тень повешенных на кронверке Петропавловской крепости упала на страну. И только голос Пушкина звучал в этих сумерках с прежней уверенностью и страстью:

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Он, этот голос, согревал сердце художника, разбитое утратой друзей и иллюзий молодости.

И может, потому Кипренский вложил в пушкинский портрет всю свою любовь к великому поэту и к великому народу, давшему его миру. Работа эта – одна из самых значительных среди портретов созданных им.

Пушкин не любил позировать. Ему с трудом давались томительные минуты неподвижности. Кипренский знал это и потому старался не затягивать сеансы, развлекал гостя разговорами.

К работе этой приступил он не без сомнений и даже некоторой робости. В последнее время – он это чувствовал – не все удавалось ему. А тут – Пушкин… Первый поэт России, уже создавший «Полтаву» и «Бориса Годунова».

Однако писалось на удивление легко и радостно. Давно уже не ощущал Кипренский такого душевного подъема, как в те дни, когда в мастерскую к нему приходил Александр Сергеевич. Казалось, что вместе с этим человеком возвращалась упоительная юность, когда вдохновение не покидало художника и все удавалось словно само собой, когда творения его, исполненные какой-то особой, магической силы, вызывали  восторг, поклонение, зависть…

Иногда Кипренский умолкал на полуслове, опускал кисть, не замечая, что пачкает краской полу блузы, вглядывался в Пушкина. Ему казалось, что портрет не удается, что не уловил он в этом знакомом и дорогом ему лице чего-то главного, не сумел запечатлеть. Краски холодны и тусклы. Поза неестественна…

Но сомнения проходили, и опять кисть, стремительная, словно стрела, летела к холсту.

Кипренский спешил: он уже решил для себя, что снова уедет в Италию. Он отобрал уже работы для выставки в Риме. Пушкинский портрет, заказанный Дельвигом, хотел взять с собой непременно и потому торопился завершить его.

Вскоре уедет он в Италию, проведет там последние, не самые счастливые свои годы и никогда уже не увидит больше Россию, которая оплачет еще одного гениального сына, «сделавшего ей честь» своим искусством…

Забудутся громкие похвалы знатоков, приходивших в восторг от его портретов; выцветут выспренние слова журнальных статей. А эти двенадцать, словно мимоходом, в шутку написанных пушкинских строк останутся вечным эпиграфом к его полотнам:

Любимец моды легкокрылой,

Хоть не британец, не француз,

Ты вновь создал, волшебник милый,

Меня, питомца чистых муз, –

И я смеюся над могилой,

Ушед навек от смертных уз.

Себя как в зеркале я вижу,

Но это зеркало мне льстит.

Оно гласит, что не унижу

Пристрастья важных аонид.

Так Риму, Дрездену, Парижу

Известен впредь мой будет вид.

Кровная связь с народом была одним из главных источников, питавших творчество Кипренского. Она помогла сыну крепостной крестьянки стать великим художником, обусловила его гражданские позиции, его реализм, во многом определивший дальнейшие пути развития русской – да и мировой – портретной живописи.

«В один крылатый миг», по выражению Батюшкова, рождались лучшие, исполненные психологической глубины, тонкие, виртуозные портреты Ореста Кипренского.

Эти крылатые мгновения принесли ему бессмертие.

Глава 2. Карл Павлович Брюллов

Художник Карл Павлович Брюллов, которого современники называли Великим Карлом, словно намекая, что среди художников русских он – король, не имеющий себе равных, родился в Петербурге 23 декабря 1799 года.

Его отец, скульптор-орнаменталист, то есть мастер скорее художественного ремесла, чем собственно художник, носивший фамилию Брюлло, напоминавшую о французском происхождении семьи, недолго преподавал в петербургской Академии художеств. Был оттуда уволен «вследствие малой пользы» преподавания «мастерства часового и резного на дереве» дела. Он твердо надеялся, что фамильную художническую честь, которую он не сумел отстоять сам, отстоят его сыновья, и эта надежда сбылась так полно, как редко когда сбываются надежды. Старший сын Павла Ивановича, Федор, стал впоследствии профессором церковной живописи в Академии. Средний, Александр, –  великим зодчим, создателем многих архитектурных шедевров в Петербурге: достаточно назвать здание штаба гвардейского корпуса. О младшем, Карле, мы будем говорить дальше.

С десяти лет Карл Брюллов начал заниматься в Академии вместе с братом Александром, старше его на год, и сразу преуспел в рисунке и живописи, однако, по словам старинного биографа, «был слаб в науках».

В 1813 году воспитанник Академии Карл Брюллов нарисовал свой карандашный автопортрет: с чопорным академическим мундиром плохо вязались растрепанная прическа (волосы кое-как зачесаны на виски), стремительный поворот головы, а главное – взгляд, горящий и пристальный, выдающий пылкий и необузданный характер, из-за которого, надо полагать, соученики и признали его гением гораздо раньше, чем он на деле доказал оправданность подобной оценки. И хотя профессора Академии А. Иванов (отец великого живописца), А. Егоров и В. Шебуев, у которых занимался Брюллов, преподавали строго в рамках классицистической догмы, которую исповедовали сами, и волей-неволей их ученик тоже усвоил ее, по темпераменту и складу натуры он был уже бесконечно далек от классицизма, предвосхищая новый, в России так никогда и не выразившийся с полной отчетливостью, тип романтического художника.

Впечатления, которыми жил юноша Брюллов вне академических классов, увлекли его ум и фантазию в сторону от классики. Сильнейшие из них были связаны с театром. Сидя где-нибудь на галерке, он восхищался «диким и пламенным Яковлевым», как назвал Пушкин этого знаменитого тогда актера, игравшего роли устаревшего репертуара с немалой долей романтического бунтарства. Оформляя спектакли в домашнем театре романиста Загоскина, Брюллов встречался с Крыловым, Жуковским, Гнедичем, и хотя немногое известно об этих встречах, ясно, конечно, что они не могли пройти для него бесследно в смысле понимания сущности и задач искусства. Он зачитывался Шекспиром и даже од­нажды сам сыграл на любительской сцене короля Лира…

Однако, кончая академический курс, Брюллов, как и полагалось, написал кар­тину «Явление Аврааму трех ангелов у дуба Мамврийского» согласно всем канонам классицизма, то есть так, «чтобы главная фигура имела перед прочим преимущество, и зритель, не искал ее в куче других, видел с первого взгляда». Получил за нее аттестат первой степени и шпагу, а вместе с ними – право ехать пенсионером Академии на три года за границу усовершенствоваться в мастерстве.

Брюллов настоял, чтобы брат Александр тоже ехал с ним за границу. В августе 1822 года родители и друзья провожали братьев в далекий путь, а многие годы спустя Карл Павлович вспоминал: «Отец… во всю жизнь поцеловал меня только один раз, когда я садился в дилижанс, чтобы ехать за  границу»…

Больше он никогда не видел родителей. Предполагавшиеся три года растянулись на целых четырнадцать, и большую часть этого времени он провел в Италии, в Риме. Сначала он поддерживал связь с Петербургом, посылал туда свои римские сцены, «с пламенным и благородным подобострастием», как сам говорил, скопировал для Академии «Афинскую школу» Рафаэля, однако постепенно связи ослабевали, начинали явно тяготить его и становились все более холодными.

Разрыв произошел из-за двух римских картин Брюллова: «Итальянского утра» и парной к ней, названной «Итальянский полдень». «Утро» он писал в 1823 году, изобразив прелестную итальянку с косою черных как смоль волос, уложенной на голове короной. Она умывается у фонтана, подставив ладони под струю. «Я освещал модель на солнце, – писал Брюллов в Петербург, – предположив освещение сзади, так что лицо и грудь в тени, и рефлектируются от фонтана, освещенного солнцем, что делает все тени гораздо приятнее в сравнении с простым освещением из окна». Это было новаторством, хотя и робким, но так как картину купил сам император, начальству Брюллова пришлось смолчать и даже заказать ему новую – «Полдень». Работая над ней, Брюллов уже совсем не скрывал свой восторг перед тяжелой ослепительной красотой римлянки, срывающей спелую гроздь винограда. В 1827 году из Петербурга пришел выговор: «Ваша модель… более приятных, нежели изящных соразмерностей», что было, по понятиям академиков, совершенно недопустимо. Брюллов, однако, не покорился и резко ответил, что такие красавицы, как у него, «нам чаще встречаются и нередко даже более нравятся, нежели строгая красота статуй». В итоге произошел разрыв, воспринятый Брюлловым, насколько можно судить, с облегчением. Он отказался от пенсии и получил свободу.

Итальянские картины Брюллова проникнуты чувственной негой (Итальянский полдень, 1827, Русский музей, Петербург; Вирсавия, 1832, Третьяковская галерея); в этот период окончательно формируется и его дар рисовальщика. Он выступает и как мастер светского портрета, превращая свои образы в миры сияющей, «райской» красоты, превращая натурный мотив в образец райски идиллической гармонии (Всадница (Дж. и А. Паччини), 1832, Третьяковская галерея).

Картина "Всадница" (1832) был написана Брюлловым в пору работы над картиной "Последний день Помпеи". Здесь изображены Джованина Паччини (на коне) и ее кузина Амацилия Паччини. Обе были воспитанницами графини Ю.П.Самойловой, с которой художник был дружен. Композиция портрета полна динамики: всадница осаживает разгоряченного, косящего глазом коня, собака с лаем бросается ему под ноги, девочка выбегает на балкон, драпировки развеваются, облака клубятся и т.д.

Стремясь к большим историческим темам, начинает в 1830 работу над Последним днем Помпеи (побывав на месте раскопок древнеримского города, разрушенного извержением Везувия). Многофигурное трагическое полотно становится в ряд характерных для романтизма (в том числе для творчества Т. Жерико, У. Тёрнера, Дж. Мартина) «картин-катастроф». "Последний день Помпеи" производит фурор – как на родине мастера, так и за рубежом. В Италии и Франции картину приветствуют как первый триумф русской художественной школы. Н. В. Гоголь посвящает ей одноименную восторженную статью (1834), назвав ее "полным, всемирным созданием", где "все отразилось", – отразилось в образе "сильных кризисов, чувствуемых целой массой". Политический заряд "Помпеи" чутко ощутил и А. И. Герцен ("Новая фаза русской литературы", 1864).

На родину в 1835 художник возвращается уже как живой классик. Посетив по пути Грецию и Турцию, он создает целый ряд поэтических образов Восточного Средиземноморья. Обратившись по предложению Николая I к русской истории, Брюллов пишет Осаду Пскова Стефаном Баторием (1836–1843, Третьяковская галерея), не сумев, однако же, добиться (несмотря на ряд ярких живописных находок в эскизах) эпической цельности своего итальянского шедевра. Важную сферу его творчества отныне составляют монументально-оформительские проекты, где ему удалось органически сочетать таланты декоратора и драматурга (эскизы росписей Пулковской обсерватории, 1839–1845; этюды и наброски ангелов и святых для Исаакиевского собора, 1843–1848).

Портрет остается той областью, где талант Брюллова царствует полновластно и блистательно. Он по-прежнему пишет бравурные светские портреты, впечатляющие своими сильными красочными и композиционными эффектами ("Графиня Ю. П. Самойлова, удаляющаяся с бала с приемной дочерью А. Паччини", около 1842, Русский музей). Иное, созерцательно-спокойное настроение доминирует в образах людей искусства, более сдержанных по колориту, который как бы мерцает изнутри формы, подчеркивая духовную значительность моделей ("Поэт Н. В. Кукольник", 1836; "Скульптор И. П. Витали", около 1837, оба – в Третьяковской галерее; "В. А. Жуковский", 1837-38, Киевский музей Т. Г. Шевченко; "И. А. Крылов", 1839, "А. Н. Струговщиков", 1840, оба – в Третьяковской галерее). К данному циклу примыкает и "Автопортрет" (1848, Третьяковская галерея), написанный теплым тоном и легкой кистью, но проникнутый настроениями глубокой меланхолии, усталости и нездоровья. С 1849 Брюллов, слабея от болезни, живет на о. Мадейра, а с 1850 – в Италии. И в последний период своей жизни мастер создает экспрессивные, полные тонкой духовной грации портреты ("Археолог М. Ланчи", 1851, Третьяковская галерея; неоконченная картина "Дж. Титтони в образе Жанны д

2.1. Картина "Последний день Помпеи"

В картине "Последний день Помпеи" косвенно отразились сложные явления общественной жизни того времени и творческая эволюция самого художника. Первое революционное выступление против царизма – восстание декабристов 1825 года – и его разгром, революционная волна, прошедшая по Европе в 1830 году, не остались без последствий в умах и чувствах мыслящих современников. Ведь колебались первичные устои и порядки, рушилась вера в возможность общественной гармонии. Романтические тенденции в европейском искусстве приобрели в это время взволнованный, бунтарский характер. Брюллов не мог быть в стороне от этих явлений. И далеко не случайно его картина воспринималась современниками неразрывной от эпохи, в которой была создана. Гоголь отметил, что мысль картины "принадлежит совершенно вкусу нашего века, который выбирает кризисы, чувствуемые целою массою", а Герцен говорил, о героях картины, что «они падают жертвами дикой, тупой, неправой силы, всякое сопротивление которой было бы бесполезно». Таково вдохновение, почерпнутое в петербургской атмосфере. После завершения картина была показана на выставке в Милане, затем в Париже и Петербурге. Она пользовалась огромным успехом, в ней видели торжество русского искусства.

2.2. «Портрет Г. Н. и В. А. Олениных»

Примерно в это самое время, в 1827 го­ду, он написал и акварель «Портрет Г. Н. и В. А. Олениных».

Сре­ди работ Брюллова она выделяется уди­вительной легкостью своей эмоциональной интонации, какой-то воздушностью и пол­ным отсутствием драматизма, который в большей или меньшей степени при­сутствовал у него всегда, а в более поздние годы – после триумфа «Послед­него дня Помпеи» – стал преобладаю­щим и гнетущим.

Брюллов написал супружескую чету на условно декоративном фоне Вечного города, который узнается по куполу Свя­того Петра, а на первом плане дал что-то вроде театральной декорации – античной риуны, увитой зеленью, на ко­торой мужчина и женщина в изящных платьях выглядят так, словно они сами – участники какого-то прелестного спектак­ля, каковым, по сути дела, и было для русских путешественников недолгое, как правило, пребывание в Италии, потом вспоминавшееся всю жизнь. Тихую умиро­творенность, которую испытывал Брюллов, работая над акварелью, чудесно подчер­кивает ее колорит – прозрачный, голубовато-палевый, свободный, от чрез­мерной экспрессии, с помощью которой художник пытался преодолеть статичную скованность своего рисунка.

Умер Брюл­лов в местечке Марчиано, близ Рима, 23 июня 1852 года.

Заключение

Как бы не были далеки от нас по времени эти живописцы, трепетная песня их пламенных и смятенных сердец доносит до нас неповторимое ощущение эпохи, в которой они жили и работали.

И когда мы смотрим на великие шедевры, возникают у всех, я думаю, чувства счастья, изумления, восхищения, восторга. Сегодня как никогда наша планета подвергается опасности различных угроз и катаклизмов, способных даже положить конец цивилизации, уничтожить саму жизнь на Земле. Поэтому сражение мрака и света, красоты и уродства, жестокости и добра не только предмет философских споров. Это вопрос бытия!

То, что когда-то казалось только уделом фантастических книг вошло в реальность. Мгновение – и на экране возникает надпись – «Шедевры Парижа». Раздается знакомая мелодия из фильма Рене Клера «Под крышами   Парижа». Нотр Дам де Пари. Остров Сите, подобно древнему кораблю, поплыл в огнях ночной Сены. Эйфелева башня проткнула звездное небо. Закрутилась сверкающая мельница Мулен Руж, и вдруг из тьмы возникло задумчивое лицо Джоконды. Так начинается проход по Лувру. Меняются залы. Звучит веселая музыка. Вдруг рядом со строгим профилем Венеры Милосской появился на экране силуэт молодой парижанки. Звенит смех. Мчатся машины. Это своеобразный коллаж, не претендующий на высокий вкус, рекламный ролик для туристов.

Видеокассеты, компьютерные диски. Они неумолимо ворвались в жизнь, как в свое время пришло радио, кино, телевизор. Так в доме рядом с книгой появились записи любимых фильмов, концертов, художественных музеев. Фантастика становится явью. Научно-техническая революция вместе с ЭВМ и другими чудесами приходит к нам, чтобы составить часть нашего бытия. Такова логика времени.

И теперь в каждый дом может войти прекрасное. Это огромная сила, воспитывающая в мил­лионах людей чувство красоты. А ведь Эрмитаж, Третьяковка, Русский музей, Музей имени Пушкина, десятки других дивных собраний России всегда рядом со зрителем. Лучшие собрания мира – Лувр, Ватикан, Прадо и другие – тоже раскрывают свои коллекции.

Произведения искусства  живут  и  влияют  на  нас.  Это  часть  нашего внутреннего  мира, воплощенная в  звуки  любимой  музыки  или  строки  литературы,  творения художников. Вселенная  искусства вечна и  необъятна.

Иные говорят, что им не всегда понятна симфония, картина. Но разобраться в произведении искусства – работа cepьезная. Иногда труд. Вновь обретенное знание. Вчитайтесь в строки, написанные одним из самых мудрых людей планеты – Гете. Его трудно заподозрить в отсутствии чувства и понимания прекрасного: «Часто со мной случается, что сразу я не получаю никакого удовольствия от произведения искусства, потому что оно для меня слишком велико; затем я стараюсь определить его достоинства, и всегда мне удается сделать несколько приятных открытий, я нахожу новые черты в художественном произведении и новые качества в самом себе». Гете, не стесняясь, признается, что не все в искусстве сразу доступно… Не всегда можно сразу понять и проникнуться задачей автора творения. Зато это понимание словно обновляет тебя самого, и ты обретаешь новые качества, отданные тебе художником, поэтом, композитором.

Любите  живопись,   поэты!

Лишь  ей,   единственной,  дано

Души   изменчивой   приметы

Переносить  на  полотно.

Эти слова поэта Н. Заболоцкого, я считаю, обращены не только к поэтам, а ко всем людям: «Любите  живопись»… Любите искусство…

Романтические шедевры  Ореста Адамовича Кипренского и Карла Павловича Брюллова на стороне сил света и добра. Прекрасное делает человека человечнее и прекраснее, воспи­тывает человека духовно богатого, обладающего чувством любви к Родине, искусству, к Прекрасному.

Список использованной литературы