Деятельность Русской православной церкви в конце 1930х – первой половине 1940х гг

• Вид работы: Дипломная (ВКР)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 48,65 Кб

Деятельность Русской православной церкви в конце 1930х – первой половине 1940х гг

Введение

Актуальность исследования. Репрессии, которым подверглась Русская Православная церковь в двадцатом веке, нанесли огромный урон православному обществу в СССР. Пик репрессий приходится на конец 1930х годов, однако с началом Великой Отечественной войны отношение к Русской Православной церкви радикально меняется в лучшую для нее сторону. Неужели этому способствовала начавшаяся война?

Победа в Великой отечественной войне нелегко досталась нашему народу: огромные потери, разруха и кошмар концентрационных лагерей вошли в историю Отечества навсегда. Важнейшую роль в итоге войны сыграл героизм народа, его самоотверженность и боевой дух. Этот героизм вдохновлялся не только патриотизмом, жаждой мести, но и верой. Верили в Сталина, в Жукова, ещё верили в Бога. Всё чаще мы слышим из средств массовой информации о вкладе Русской Православной Церкви в победу.

Долгое время эта тема не обсуждалась в печати из-за коммунистической цензуры. Только теперь у нас появляется возможность получить достоверную информацию, дать объективную оценку роли Православной Церкви в Великой Отечественной войне. А был ли значительный вклад на самом деле? Или, может быть, это только миф? В настоящее время к этой теме проявляется значительный интерес, а именно к деятельности Русской православной церкви на всей территории СССР. Особенно на оккупированной территории. Как местные священнослужители относились к захватчикам? Кто они, предатели Родины или ее патриоты? Ведь у них были все причины считать гитлеровцев освободителями

Объект исследования – Русская Православная церковь

Предметом исследования – Деятельность Русской Православной церкви накануне и во время ВОВ.

Хронологические рамки исследования: Рассматриваемый период будет охватывать время от конца 1930х – пик репрессий против РПЦ, до начала восстановление государства после ВОВ в 1946 году.

Территориальные рамки исследования: Охватывает территорию СССР на 1945г.

Цель исследования состоит в том, чтобы осветить деятельность русской православной церкви в поставленный период, особенно ее деятельность на оккупированной территории во время ВОВ.

Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:

1. Рассмотреть отношение Советской власти к Русской Православной церкви в конце 30х – 1ой половине 40х гг.
2. Рассмотреть изменение церковно – государственных отношений в годы ВОВ.
3. Рассмотреть Деятельность Московского патриархата в годы ВОВ.
4. Подробно рассмотреть деятельность Русской Православной церкви на оккупированной территории СССР.

Методы исследования. В работе использованы следующие методы:

). Историко-генетический метод: Он позволяет на основе фактов и событий выявить тенденции развития деятельности Русской Православной церкви в рассматриваемый период.

). Идеографический метод: позволяет увидеть Русскую Православную церковь времен Великой Отечественной войны как единое целое, но претерпевшую существенные изменения.

). Сравнительный метод: Позволяет сравнить положение Русской Православной церкви до, и после начала Великой Отечественной войны

). Биографический метод: предполагает возможность не только рассматривать личную жизнь и деятельность священников на оккупированной территории, но и продемонстрировать в каких условиях формировалась их личность и жизненная позиции и их роль в церковной жизни.

Источниковую базу исследования составляют

Источники личного происхождения, а именно воспоминания Уинстона Черчилля, Шарля де Голля, Корделла Хэлла, Уильяма Леги, Дуайта Эйзенхауэра о Второй Мировой войне, послание митрополита Сергия от 22 июня 1941 г. Которое было составлено как обращение к народу по указке правительства. В работе нами так же используются периодические издания того времени.Так же здесь используются статистические данные о репрессиях, проведенных на территории Алтайского края. Кроме того в работе нами используются законодательные акты.

Историография

В связи с антицерковной деятельностью в СССР тема отношения государства и церкви в изучаемый мною период не затрагивалась. Однако после развала СССР и возвращения Русской Православной церкви на должное место в государстве тема отношения государства и церкви становится актуальной, освещаются те события, которые раньше были запрещены огласке. Отношения РПЦ и Советской власти в своих работах осветили протоирей В. Цыпин, а так же А. Голиков и С. Фомин. Однако будучи церковными деятелями, они смотрят на репрессии и гонения против церкви слишком односторонне. К научным деятелям, которые изучают Русскую православную церковь в XX веке можно отнести О. Ю Васильеву, однако ее работы имеют недостатки, так как в основном это статьи в светской научной периодике.

Роль церкви в Великой Отечественной войне, в СССР практически не освещалась, единственным исключением является книга З.В Балевиц «Православная церковь Латвии под сенью свастики» написанная в 1967 году. В книге сообщается о положении церкви и священнослужителей на оккупированной территории в Прибалтике. После развала СССР появляются статьи и научные публикации о деятельности Русской Православной церкви во время Великой Отечественной войны. Например деятельность Псковской миссии в своих статьях подробно описывает О.Ю Васильева и О.В. Попова, доктор исторических наук М.В Шкаровский в своих работах описывает Митрополита Сергия (Воскресенский) и его служение в Прибалтике, описывает роль этого церковного деятеля и его деятельность в оккупации, также освещает формы деятельности церкви в оккупации и в тылу. Однако, несмотря на обилие разнообразных статей написанных на затрагиваемую тему, проблема деятельности Русской Православной церкви во время Великой Отечественной войны и роли ее в этой войне до сих пор вызывает множество противоречий.

Новизна исследования. В настоящее время существует масса литературы по освещаемой теме. Однако основная часть написанного носит слишком «религиозный» характер, освещается с точки зрения церкви, так как авторами наиболее крупных трудов являются церковные деятели. Научные деятели освещают эту тему не достаточно широко, в основном это статьи. В своей работе мы соединили эти два направления по данной теме.

Структура исследования. Работа состоит из введения и двух глав, каждая из которых разделена на два параграфа, заключения, списка использованных источников и литературы. Первая глава затрагивает особенности отношений Советской власти и Русской Православной церкви в конце 1930х-1ой половине 1940х гг. Вторая глава посвящена деятельности Русской Православной церкви в годы ВОВ.

Глава 1. Отношение Советской власти к Русской Православной церкви в конце 30х – 1ой половине 40х гг

.1 Государственная политика по отношению к РПЦ во второй половине 30х годов

декабря 1936 г. На восьмом Чрезвычайном Всесоюзном съезде Советов было объявлено о принятии новой Конституции СССР. В отличие от прежних в ней впервые провозглашалось равноправие всех граждан, в том числе и "служителей культа". В статье 124 новой Конституции записано, что "в целях обеспечения за гражданами свободы совести Церковь в СССР отделена от государства и школа от Церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами".

Но, несмотря на декларации о свободе, Постоянная комиссия по культовым вопросам в 1937 г. рассмотрела 359 дел о закрытии культовых зданий разных вероисповеданий, в большинстве своем это были православные церкви. В 253 случаях решения подтверждали ранее вынесенные распоряжения местных властей. 1937 г. в прах развеял надежды легковерных обывателей на перемены, которые сулила им сталинская Конституция. Этот год стал апогеем революционного террора, залившего страну кровью. Жертвами репрессий стали миллионы людей разных мировоззрений и принадлежавшие ко всем слоям общества.

Особенностью этой волны террора (1936-1939) явилось распространение теории "классовой борьбы" на партийную номенклатуру, включая ее самый высший эшелон вплоть до недавних "вождей прогрессивного человечества" – Каменева, Зиновьева, Бухарина.

Новый страшный удар обрушился и на православную Церковь. Репрессии против духовенства и мирян стали традицией советского общества, но в 1937 г. обнаружилась еще одна, особенная, причина для кровавой расправы – по итогам переписи населения выяснилось, что 2/3 сельского и 1/3 городского населения открыто называют себя верующими. Сельские жители составляли тогда 3/4 всего населения страны, таким образом верующих было больше половины населения, и это в стране, где атеизм был провозглашен высшей идейной ценностью. В своих заметках, составленных на оккупированной немцами территории во время Отечественной войны, митрополит Сергий (Воскресенский) писал, что "по официальной, всегда фальсифицированной, советской статистике число православных верующих достигает крупной цифры в 30 млн. Но многие терроризированные советские граждане не имеют мужества признать себя верующими перед советскими властями. Имея в виду эти и другие ошибки советской статистики.

Патриаршее управление считает, что число верующих достигает 60 млн. С таким фактом приходится считаться любому правительству в России, даже большевистскому. Несомненно, что несмотря на все преследования веры и безбожную пропаганду, русские люди остались верны вере отцов".

В журнале "Антирелигиозник" (1938, № 7), который комментировал происходящее, популярно разъяснялось, что преследованию подлежит пока церковный актив. "Верующие трудящиеся… исполняют время от времени те или иные религиозные обряды, удовлетворяют свои религиозные потребности. Они не принимают непосредственного участия в так называемой "церковной жизни". С такими верующими мы совместно идем к одной общей цели, боремся за одно и то же – за полное торжество коммунизма. Другое дело церковники, члены двадцаток и церковного актива, не входящие в состав двадцаток. Они не только выполняют обряды, но частенько нарушают советские законы, ведут религиозную пропаганду, организуют незаконные сборы на Церковь.

На территории современного Алтайского края в 1937 году было закрыто 27 церквей. Только за 1937 год было репрессировано по меньшей мере 170 священников. По названной причине за 1938-1939гг. сразу закрыли 161 церковь.

Основными мотивами репрессий в отношении Русской Православной церкви были преимущественно политические причины, «антисоветская» пропаганда, якобы проводимая духовенством, «контрреволюционная» деятельность, неодобрение коллективизации и раскулачивания. Репрессиям подверглись в первую очередь управляющие епархией – епископы. Все они были осуждены, почти все – расстреляны.

В Казани, арестовали и расстреляли правящего архиерея архиепископа Венедикта (Плотникова), уже ранее приговоренного к смертной казни по делу священномученика Вениамина, но потом помилованного. 25 июля 1937 г. в Нижнем был арестован правящий митрополит Феофан (Туляков). В тюрьме владыку подвергли жестоким пыткам, а 21 сентября особой тройкой областного управления НКВД он был приговорен к расстрелу и 4 октября казнен. Затем арестовали и викарного архиепископа Богородского Александра (Похвалинского) вместе с 13 священниками и диаконами приходских церквей. Тройкой НКВД все арестованные были осуждены на смертную казнь и 11 декабря расстреляны. Арестованы, а потом приговорены были к смертной казни викарий Нижегородской епархии епископ Ветлужский Неофит (Коробов) и проживавший на покое престарелый епископ Фостирий (Максимовский), все духовенство Ветлуги и множество мирян. Епископ Фостирий замерз на этапе в варнавинскую тюрьму.

В октябре 1937 г. был арестован Патриарший экзарх Украины митрополит Киевский Константин (Дьяков). После 12 дней пыточных допросов его расстреляли.

В 1937- 1939 гг. был истреблен почти весь российский православный епископат. Помимо уже упомянутых архиереев погибли митрополиты Серафим (Александров) и Павел (Борисовский), архиепископы Фаддей (Успенский), Питирим (Крылов), Прокопий (Титов), Гурий (Степанов), Ювеналий (Масловский), Серафим (Протопопов), Софроний (Арефьев), Глеб (Покровский), Никон (Пурлевский), Феофил (Богоявленский), Борис (Шипулин), Андрей (Солнцев), Максим (Руберовский), Тихон (Шарапов) – и это только малая часть сонма святителей – священномучеников, проливших кровь за Христа в годы большого террора. Всего же с 1917 по 1940 г. погибло более 250 православных архипастырей. Тотальному истреблению подверглись в годы большого террора не только архипастыри, но и все российское духовенство.

О масштабе репрессий можно судить хотя бы по тому обстоятельству что, в один только день 17 февраля 1938 г. в Москве были расстреляны: игумен Епифаний (в миру Захар Филиппович Авдеев), иеромонах Нестор (Балашов Николай Иванович), иеродиакон Афоний (Александр Егорович Вишняков), схимонахиня Рафаила (Вишнякова Мария Архиповна), священник Симеон Григорьевич Григорьев, тайная монахиня Лидия Митрофановна Иванова, иеромонах Иероним (Киселев Иван Васильевич), тайная монахиня Софья Сергеевна Тучкова. Это жертвы только одного из тысяч расстрельных дней за три страшных года, и только тех, чьи имена удалось установить.

В 1937 г. в Соловецком лагере был расстрелян один из крупнейших русских философов – священник Павел Флоренский, человек поразительной для XX в. многогранности дарований и замечательных успехов на разных поприщах знаний: помимо философии, еще в богословии, искусствоведении, фольклористике, математике и технике. Сосланный в Сибирь в лагерь "Свободный" (станция Сковородино) в 1933 г., он и там сделал открытия в области мерзлотоведения. Даже в Соловецком лагере начальство использовало его знания при организации завода по переработке водорослей. Письма родным от него приходили до июня 1937 г. После полугода изоляции отец Павел был расстрелян на Соловках 8 декабря 1937 г.

В том же году на допросе в тюрьме скончался от пыток бывший проректор Киевской Духовной Академии настоятель церкви Николая Доброго в Киеве протоиерей Александр Глаголев. В сентябре 1937 г. проведены были массовые аресты "церковников" в Арзамасе, среди арестованных был священник Александр Черноуцан и множество прихожан. 23 октября тройка НКВД приговорила о. Александра и еще 36 человек к смертной казни.

В самом начале 1937 г. разворачивается кампания массового закрытия церквей. Только на заседании 10 февраля 1937 г. Постоянная комиссия по культовым вопросам рассмотрела 74 дела о ликвидации религиозных общин и не поддержала закрытие храмов только в 22 случаях, а всего за год закрыли свыше 8 тыс. церквей. В Москве это были Страстной и Симонов монастыри, церковь Николая Чудотворца в Кошелях (на Яузской улице), церковь Спаса-Преображения в Спасской слободе (Большая Спасская улица). При разрушении Симонова монастыря уничтожено кладбище, а церковь Николая Чудотворца в Драгах уничтожалась в два захода: в 1937 г. снесена колокольня, в 1939 г.- сам храм. И, конечно, все эти разрушения производились "по многочисленным просьбам трудящихся коллективов" в целях "улучшения планировки города". В результате этого опустошения и разорения на огромных просторах РСФСР осталось около 100 храмов, почти все в больших городах, в основном, тех, куда пускали иностранцев. Эти храмы так и называли "показательными". Несколько больше, до 3% дореволюционных приходов, сохранилось на Украине. В Киевской епархии, которая в 1917 г. насчитывала 1710 церквей, 1435 священников, 277 диаконов, 1410 псаломщиков, 23 монастыря и 5193 монашествующих, в 1939 г. осталось всего 2 прихода с 3 священниками, 1 диаконом и 2 псаломщиками. В Одессе осталась одна действующая церковь на кладбище.

В годы предвоенного террора смертельная опасность нависла над существованием самой Патриархии и всей церковной организацией.

К 1939 г. из российского епископата помимо главы Церкви – Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия на кафедрах остались 3 архиерея – митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский и управляющий Патриархией Сергий (Воскресенский) и архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич), управляющий Новгородской и Псковской епархиями.

Помимо 4 архиереев, занимавших кафедры, на свободе осталось еще несколько епископов, которые совершали богослужения как настоятели храмов. Так, епископ Астраханский Андрей (Комаров), уволенный в апреле 1939 г. на покой, в октябре того же года был назначен на штатное место приходского священника храма Покрова Божией Матери в Куйбышеве. Вокруг этой церкви сосредоточилась вся жизнь Куйбышевской епархии, но на приходе был настоятель, которому народ не доверял. Поведение этого настоятеля в сознании прихожан бросало тень на Патриархию, на митрополита Сергия, с которым он был в общении.

Верующие люди стали говорить, что истинная Церковь ушла в пустыню, а легально служащее духовенство безблагодатно. Но образ истинного пастыря, который являл собой владыка Андрей, успокоил церковный народ, брожение прекратилось. Он служил ежедневно, а накануне воскресных и праздничных дней совершал по два всенощных бдения: в 4 и в 7 часов. Но при том был крайне осторожен, кроме храма никуда не ходил и у себя почти никого не принимал, сознавая, что вокруг много людей, способных доносом погубить ближнего. Терпел лишения, оскорбления и даже побои. Только в начале 1941 г. архиепископ Андрей был назначен настоятелем храма.

После 1937 года церковная, в основном монашеская жизнь, ставшая почти невозможной в легальных формах, уходит в подполье. В Днепропетровске архимандрит Пимен окормлял тесный круг духовных чад из 10 человек. В городе Славянске Донецкой области нелегально поселились оставшиеся в живых монахи Святогорского монастыря. Среди них были архимандрит Димитрий (Танич), игумен Амвросий (Горонченко), иеромонахи Мелитон (Нестеренко) и Стефан (Медведев). Святогорские иноки взяли на себя подвиг юродства. Им удавалось распространять в народе душеполезные сочинения, в которых они предсказывали падение антихристовой власти и восстановление Святогорской обители, но их выследили и в 1939 г. с ними сурово расправились.

Состояние церковных дел к концу 1939 г. было критическим. Русскую Церковь обескровили предыдущие годы жестоких репрессий, особенно свирепствовавшие в период так называемого «большого террора» (1937-1938). О точных цифрах пострадавших в этот период до сих пор спорят историки. Принято ссылаться на данные правительственной Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, которая установила, что в 1937 г. было арестовано 136900 православных священно- и церковнослужителей, из них расстреляно 85300; в 1938 г. арестовано 28 300, расстреляно 21 5003.

В эти же годы был истреблен почти весь российский православный епископат. На кафедрах оставались лишь 4 архиерея Московского Патриархата – Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский), архиепископ Петергофский Николай (Ярушевич). На свободе были еще около 10 архиереев.

Они настоятельствовали в храмах или числились на покое. Епархии как административные единицы существовали формально, на деле Патриархия состояла из отдельных приходов, поддерживавших с ней нерегулярную связь. Точное число действующих храмов неизвестно, так как зачастую в официально открытых храмах богослужения не совершались по разным причинам. Имеются сведения о закрытии только в одном 1937 г. 8 000 приходов.

Представители советской власти, ответственные за антирелигиозную пропаганду, предостерегали своих подчиненных на местах о том, чтобы те не упускали из поля зрения даже тех священнослужителей, кто оказался за штатом: "Глупо думать,- писал Е. Ярославский,- что если поп лишился своего прихода, то он перестал быть попом. Мы знаем сотни случаев, когда после закрытия церквей их священнослужители превращались в попов-передвижек и вместе со своим немудреным инвентарем путешествовали по деревням, рабочим поселкам, совершая религиозные обряды, читая молитвы, Библию, Псалтирь. Такой поп-передвижка порой опаснее того, кто служит открыто".

Ярославский был одним из наиболее активных участников Союза воинствующих безбожников, решающую роль в возникновении этой организации сыграла газета «Безбожник». Постепенно было создано «общество друзей газеты безбожник». Союз воинствующих безбожников сразу же развернул большую работу по пропаганде атеизма, по созданию музеев и выставок, выпуску научной и научно-популярной литературы, а также ряда периодических изданий.

Атеистическая печать не выделяла уже обновленцев из общей массы церковников, теперь "в омерзительных фашистских делах" обвиняли митрополитов, епископов, попов, монахов, церковных старост и прочих больших и малых церковных руководителей всех течений и толков.

Советское руководство вскоре вынуждено было признать, что курс на уничтожение Московской Патриархии был ошибочным. Высокая религиозность населения СССР сохранялась, несмотря на отчаянную антирелигиозную пропаганду и репрессии против верующих. По данным Всесоюзной переписи 1937 г., «в СССР верующих среди лиц в возрасте 16 лет и старше оказалось больше, чем неверующих: 55,3 млн. против 42,2 млн, или 56,7% против 43,3% от всех выразивших свое отношение к религии. В действительности верующих было, конечно, еще больше»9. Религиозная жизнь, не находя легального выражения, уходила в подполье. Росло число катакомбников (не признававших Патриаршего Местоблюстителя) и полукатакомбников (условно признававших митрополита Сергия), совершавших тайные богослужения. В 1940 г. в официальной партийной прессе прямо признавалось, что «закрытие церквей ведет к увеличению нелегальных религиозных организаций».

Таким образом, видно, что в конце 1930х годов Православие в СССР было фактически уничтожено. Репрессии, которые обрушились на Русскую Православную церковь стали настоящим испытанием для всего православного населения страны. Репрессии были направлены именно на уничтожение Православной религии.

советский власть православный церковь оккупированный

1.2 Изменение церковно – государственных взаимоотношений в годы Второй Мировой войны

В сентябре 1939 г. началась вторая мировая война. После раздела Польши между Германией и Советским Союзом, последний присоединил земли Западной Белоруссии, Волынь и Галицию, а летом 1940 г. – Литву, Латвию и Эстонию, а также Бессарабию и Северную Буковину. В Московскую Патриархию влились епархии Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Молдавии. Это, по подсчетам М.В.Шкаровского, 7,5 млн верующих, не менее 15 правящих архиереев, около 3350 церквей, 64 действующих монастыря с 5100 насельниками, десяток духовных учебных заведений, редакции религиозных изданий, церковные библиотеки, религиозные общественные организации.

Новые обстоятельства заставили советское руководство пойти на определенные уступки Московской Патриархии. Ее деятельность была необходима для снижения активности нелегальных религиозных объединений, ассимиляции новых масс православного населения присоединенных территорий и сплочения нации перед лицом военной угрозы. При этом трудно сказать, что машина террора сбавляла обороты: в 1939 г. арестовано 1500 священно- и церковнослужителей, расстреляно 900; в 1940 г. арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно 190013.

Тем не менее, активность Русской Православной Церкви по устройству церковных дел в новых епархиях не встречала препятствий со стороны властей – совершались новые архиерейские хиротонии, замещались вакантные кафедры. Временным Экзархом Западной Украины и Белоруссии в 1940 г. был назначен архиепископ Николай (Ярушевич). В 1941 г., после смерти митрополита Виленского и Литовского Елевферия (Богоявленского), главой православных приходов Прибалтики стал митрополит Сергий (Воскресенский) с титулом Экзарха Латвии и Эстонии. «Восстанавливается регулярная неделя с воскресеньем в качестве выходного дня, вместо введенной в 1929 г. «пятидневки» с шестым днем в виде выходного». Таким образом, возобновляются воскресные богослужения.

Накал атеистической пропаганды снизился, Союз воинствующих безбожников переживал кризис, падали тиражи его изданий. К началу Великой Отечественной войны Русская Православная Церковь имела уже 3732 храма и молитвенных здания. В ее штате состояли 28 архиереев и 5665 священников и диаконов.

С середины 1940 г. правительство обеспокоилось активизацией церковной жизни и снова ужесточило курс религиозной политики. Главной целью были западные области СССР. Там постепенно, но неуклонно разнообразие форм религиозной жизни нивелировалось до советского антицерковного единообразия.

Знаменитое обращение 3 июля 1941 года Сталин начал именно со слов «братья и сестры». Так обращались к прихожанам православные священники. Этими словами Сталин поддерживает единство русских в борьбе против интервентов.

Началась война. По указанию Сталина знаменитый пропагандист атеизма в СССР Е.М.Ярославский пишет статью «Почему религиозные люди против Гитлера», кардинально отличающуюся по тональности от всех его антирелигиозных статей.

В это время многое переоценивается. Во время войны сложно было победить без исконно русских убеждений. Православие издавна было национальным вероисповеданием.

В «период перемен» (1917-1941 гг.) большевики отказывались от традиционной русской религии. Но во время войны, «времени собирать камни», нужно было вернуться к исконно русскому, традиции помогали объединению народа на основе общей истории, общего вероисповедания. Это хорошо понимал и Гитлер. Одно из его указаний гласило, что фашисты должны препятствовать влиянию одной церкви на большой район, зато появление сект на оккупированных территориях, как форму раскола и разъединения, следует поощрять.

Россия нуждалась в помощи иностранных государств, чтобы перестроить промышленность на военные рельсы. В качестве потенциальных союзников выступали Англия и США. Но для получения их поддержки нужно было доказать соблюдение хотя бы основных принципов демократии в России. Террор Сталина внутри страны и угнетение Церкви, то есть свободы вероисповедания, не соответствовал этим принципам.

Прибывший в Москву в конце сентября 1941 года личный представитель президента США А. Гарриман выразил Сталину обеспокоенность американской общественности судьбой Церкви в России. При составлении проекта декларации «Объединившихся держав» (будущие Объединённые Нации), ближайший помощник Рузвельта Гарри Гопкинс говорил президенту о необходимости включения пункта о свободе религии. Слова «о свободе религии» в итоге всё-таки появились в тексте декларации. Во время войны не было препятствий для массовых богослужений и церковных сборов (которые шли, в основном, на помощь фронту), снимались ограничения на религиозную деятельность. Органы власти на местах теперь не препятствовали открытию храмов, прекратились репрессии. Когда проводилась политика гонений на церковь, верующие вели религиозную деятельность подпольно, теперь же они получили свободу вероисповедания.

Ряд телеграмм представителей православного духовенства с сообщениями о перечислении денежных средств на нужды обороны в первые же месяцы войны появились на страницах центральных газет «Правда» и «Известия», там же давалась информация о работе Православной Церкви, печатались биографии новоизбранных патриархов Сергия и Алексия. То есть патриотическая деятельность Церкви освещалась в печати и признавалась властью. Из лагерей освободили десятки церковнослужителей, в том числе 6 архиепископов и 5 епископов.

Вновь открывались православные храмы. Ещё в 1941 году были закрыты антирелигиозные периодические издания и свёрнута деятельность Союза воинствующих безбожников. В 1942 году, по предложению Л.П.Берии, 50-тысячным тиражом вышла книга «Правда о религии в России». Эту книгу можно назвать ответом советского правительства Рузвельту, предложившему организовать «информационную кампанию в США о свободе религии в СССР». В книге звучали заверения в полной свободе вероисповедания в СССР. Но адресованы они были иностранцам. Слова «Конституция… решительно ни в чём не стесняет религиозной жизни верующих и жизни Церкви вообще» советских верующих не могли убедить. На Пасху 1942 года в Москве разрешили беспрепятственное движение по городу на всю ночь. В 1942 году в Ульяновске был собран первый за всю войну Собор епископов.

Весной 1943 года правительство открывает доступ к иконе Иверской Божьей Матери, которую привезли из закрытого Донского монастыря на поклонение в Воскресенскую церковь Москвы.

год можно считать годом официального «потепления» отношений Сталина с православием. В октябре 1941 года вышло распоряжение Московского Городского Совета депутатов о том, что митрополит Сергий и его Патриархия должны покинуть Москву и направиться на жительство в город Чкалов (Оренбург).

В один из июльских дней 1943 года Сергию и его ближайшим сотрудникам пришло сообщение о том, что им разрешено возвратиться в Москву. «Компетентные органы» предложили Сергию, митрополиту Ленинградскому Алексию и Киевскому Николаю провести встречу со Сталиным. Сталин принял трёх митрополитов в Кремле. Он говорил о том, что правительство высоко ценит патриотическую деятельность Церкви. «Что теперь мы можем сделать для вас? Просите, предлагайте», – сказал он. В ходе той встречи Сергий был избран патриархом. Его кандидатура оказалась единственной, митрополит глубоко занимался делами Церкви. Принято также решение о создании духовных академий в Москве, Киеве и Ленинграде. Сталин согласился с церковнослужителями по вопросу о необходимости выпуска церковных книг.

Во время встречи с церковниками Сталин пребывал в хорошем настроении, делал широкие жесты и вёл себя как радушный хозяин. Читая стенограммы той встречи, понимаешь, что для России было очень важно выглядеть на международной арене демократической страной, если партия начала с таким рвением поддерживать Церковь. Конечно, патриотическая деятельность Церкви была действительно существенной. Но, зная характер Сталина, его довоенное отношение к религии, факт того, что бойцов, побывавших в плену за границей, после войны нередко расстреливали, можно предположить, что благодарность, которая последовала со стороны власти, могла обратиться,во что угодно при других обстоятельствах. Сталин дал Карпову инструкцию: «Совет должен осуществлять связь между правительством и патриархом. Совет сам решений не принимает, а докладывает обо всём правительству и от него передаёт государственные решения Церкви», и Совет чётко следил за недопущением административных гонений на Церковь местными властями.

Главный упор был сделан на соблюдение законодательства о религиозных культах. Наиболее объемным был четвертый раздел «группы верующих» .В отличии от инструкции 1918 года предполагалось увеличить число верующих. К 1 апреля 1946 года на территории СССР действовало 10544 православных храма. Казалось бы, настал конец гонениям на Церковь. Но как объяснить принятое в сентябре 1944 года постановление ЦК ВКП (б) «Об усилении антирелигиозной деятельности через пропаганду научного мировоззрения»? В Красноярском крае, например, уже в том же 1944 году бюро крайкома ВКП (б) постановило что, «в целях коренного улучшения постановки научно-просветительской пропаганды среди населения, дальнейшего подъема культурного уровня широких слоев трудящихся края, и преодоления пережитков бескультурья, суеверий и предрассудков» необходимо улучшать уровень научно-просветительской пропаганды, для чего был чётко установлен ряд необходимых мер.

В ЦК не хотели кардинально менять отношение к Церкви, ведь в стране по-прежнему правил коммунизм с одной идеологией. «Не готовим кадры антирелигиозников, а положение такого, что нам надо эти кадры тщательно готовить, заниматься с ними, растить их». Единая православная религия способствовала объединению православного народа в борьбе с Гитлером. Кроме того, правительству было необходимо показать потенциальным странам-союзницам, что в России соблюдаются принципы демократии, такие, как свобода религии. Однако, с одной стороны ослабляя давление на Церковь, власть уже во время войны, стремилась усилить атеистическую работу путём проведения просветительской деятельности.

Это говорит о том, что с концом войны власть не готова была продолжать начатую политику лояльности к религии. В послевоенное время сохранилось стремление власти не допускать оскорблений в адрес Церкви, укрепившееся во время войны. Но на смену воинствующему атеизму пришла новая политика научно-просветительской формы борьбы с православием.

СССР, будучи молодым государством, старался укрепить свою внутриполитическую власть, и создать новое единое общество, в котором не было бы религии. Неправильное представление советского правительства о том, что церковь является контрреволюционной организацией привело к ужасным репрессиям, которые обрушились на церковь. Однако перед лицом общей опасности стало понятно, что с молодым поколением атеистов войну не выиграть. Тогда отношение к Русской Православной церкви резко меняются, на неё возлагается роль посредника между правительством и простым народом.

На церковь возлагались задачи объединения православного народа в борьбе с Гитлером.

Глава 2. Деятельность Русской Православной церкви в годы Второй Мировой войны

. Деятельность Московского патриархата

июня 1941 г., в первый же день войны, совпавший с празднованием памяти всех святых, в земле Российской просиявших, Патриарший Местоблюститель митр. Сергий составил «Послание пастырям Христовой православной Церкви», в котором раскрыл антихрист. сущность фашизма и призвал верующих на защиту Отечества от «жалких потомков врагов православного христианства». Послание рассылалось по епархиям и приходам. 26 июня митр. Сергий совершил в Богоявления Господня соборе Москвы молебен о победе русского воинства, зачитав молитву, составленную в Отечественную войну 1812 г. В своих письмах в Патриархию верующие сообщали о повсеместно начавшихся добровольных сборах пожертвований (денег, драгоценных предметов, облигаций государственных займов, вещей, обуви) на нужды фронта и обороны страны.

В Ульяновске, куда митр. Сергий был эвакуирован в окт. 1941 г., власти предоставили ему здание бывшего костела, в котором был устроен кафедральный собор в честь Казанской иконы Божией Матери и размещена канцелярия Московской Патриархии. В Ульяновске Местоблюститель Патриаршего Престола совершал хиротонии и назначения архиереев, проводил совещания духовенства по вопросам возрождения религиозной жизни во вновь открываемых приходах, решал проблемы возможных форм патриотической деятельности Церкви. Из Ульяновска по всем епархиям и приходам, в том ччисле и на оккупированной территории, рассылались патриотические послания Первоиерарха Русской Православной церкви. В совместном послании митр. Сергия и др. архиереев 24 нояб. говорилось о лживости нем. пропаганды, часто представлявшей войну с СССР как деяние в защиту религии и веры от большевизма.

В своих посланиях к народу во время войны Митрополит выражал уверенность в том, что «с Божьею помощью, и на сей раз русский народ развеет в прах фашистскую вражескую силу». Митрополит вспоминал имена Александра Невского, Дмитрия Донского и былинных богатырей. Вспоминал он «неисчислимые тысячи наших православных воинов», которые жертвовали своей жизнью ради веры и родины. Сергий призывал в «тяжкий час испытания» всякого помочь Отечеству тем, чем сможет. Говорит о том, что Православная Церковь всегда разделяла судьбу народа, и сейчас Церкви нужны пастыри, несущие службу «ради Иисуса, а не ради куска хлеба». «Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины. Господь дарует нам победу» – такими словами заканчивается его обращение. В посланиях духовенства к народу, так же, как в обращениях светской власти (Молотова, Сталина), заключена идея о том, что «наше дело правое», война русских с фашистами – священная война народа с единой Родиной, единой верой против языческих сатанистов.

Гитлеровцы объявили свой поход на русскую землю «крестовым», но Русская Православная Церковь опровергала это. За годы войны было множество подобных этому посланий, призванных поднять боевой дух (они печатались в государственных типографиях и распространялись с помощью государства). Но уже в этом, самом первом, Русская Православная Церковь обозначила свою позицию во время войны. Церковь неотрывна от государства и наравне с остальными она должна трудиться на благо общей победы.

Репрессированные в 30-е годы священники теперь работали на благо общей победы. Результаты патриотической деятельности Церкви были и материально ощутимы.

В первый же год войны православные храмы Москвы передали в Фонд обороны более 3 миллионов рублей, церкви Горького – более 4 миллионов рублей, церкви г. Куйбышева – более 2 миллионов рублей. Широкую патриотическую работу проводили возрождающиеся православные монастыри, где нередко устраивались госпитали и детские дома. Проявляя заботу о детях воинов, сражавшихся на фронтах, православная Церковь объявила сбор средств во всех действовавших храмах в особый Фонд помощи детям, Московская Патриархия первой сдала 1 миллион рублей. Всего за годы воины Московской Патриархией, духовенством и верующими было собрано более 300 миллиона рублей без учета пожертвованных ценностей и вещей.

Хотя на восстановление храмов после их массового разрушения требовались немалые средства, Церковь посчитала неправильным во время войны и в период послевоенной разрухи заботиться о своём благополучии. К примеру, за 1944-1946 церкви Красноярского края внесли в фонд обороны и на другие патриотические цели 965000 рублей. В храмах Ленинграда собрали 5,5 миллионов рублей. Церковные общины Нижнего Новгорода за 1941-1942 годы собрали в фонд обороны более четырёх миллионов рублей.

Новосибирская епархия за первое полугодие 1944 года собрала на нужды военного времени около двух миллионов рублей. В начале 1944 г. танковая колонна от имени Русской Православной Церкви была передана Красной Армии митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем. Обращаясь к воинам, митрополит Николай сказал: «Духом с вами будем все мы, весь наш советский народ во всех ваших бранных подвигах. Мы пламенно молимся о победе нашего оружия и пламенно веруем в конечное торжество свободы, правды, мира, под знаменем которых воюет наш народ».

На средства, собранные Церковью, были созданы воздушная эскадрилья имени Александра Невского и танковая колонна имени Дмитрия Донского. Всего же за годы войны церковные пожертвования на нужды обороны составили несколько сот миллионов рублей.

В начале 1944 г. на собранные Армянской Апостольской Церковью (ААЦ) пожертвования была сформирована танковая колонна им. св. Давида Сасунского, ААЦ принимала активное участие в сборе средств для различных патриотических фондов СССР.

С началом Великой Отечественной войны Московская патриархия возобновила международную деятельность, прерванную после октября 1917 года. Ликвидировав все связи Русской православной церкви (РПЦ) с внешним миром, государственные органы надеялись скрыть массовые репрессии в отношении духовенства и верующих от мировой общественности. В предвоенный период внешние связи Московской патриархии сводились к переписке с представителями православных автокефальных церквей да с несколькими приходами в США и Западной Европе, еще признававшими ее юрисдикцию. Большинство бывших ранее в подчинении РПЦ русских приходов за границей вошли в состав Русской православной церкви за границей и Константинопольского патриархата или объявили о своем автономном статусе. С началом Великой Отечественной войны советское руководство осознало необходимость возобновления международных контактов РПЦ. Это приветствовали союзники по антигитлеровской коалиции, прежде всего Великобритания и США. Правительства этих стран поставили оказание всесторонней помощи СССР в зависимость от решения, в частности, и религиозного вопроса в Советском Союзе.

В течение войны руководство Московской патриархии для того, чтобы обеспечить поддержку Советскому Союзу со стороны христиан всего мира, выступило с рядом посланий: к солдатам румынской армии, к румынским и болгарским пастырям и пастве, к послу Великобритании и к архиепископу Кентерберийскому и др.

Население оккупированных стран иерархи РПЦ убеждали уклоняться от работы на Германию и отказываться от сотрудничества с фашистами. Румынских солдат они призывали немедленно оставить немецкие ряды и перейти на сторону русских. Эти обращения свидетельствуют о стремлении Московской патриархии поддержать антигитлеровскую коалицию, обеспечить сражающейся отчизне поддержку и помощь верующих христиан. Среди них были и те, с кем Россию связывали узы кровной дружбы и совместная борьба за свободу против многовекового османского ига. В посланиях распространялись идеи объединения народов в борьбе за независимость против фашистских агрессоров.

Послания руководства Московской патриархии положительно воспринимались во многих странах Европы и способствовали развитию антифашистских настроений среди населения. Об этом говорят следующие отклики: Призыв Ваш глубоко проник в наши души. Румынский народ, полный священной благодарности, призван вести беспощадную борьбу бок о бок с победоносной Красной Армией до полной победы над Германией, победы, осененной покровом нашей общей матери – святой Православной церкви, – говорилось в ответной телеграмме директора бухарестской газеты Наш глашатай Николая Загончи митрополиту Алексию. Член президиума Антифашистского веча народного освобождения Югославии протоиерей Евстафий Караматиевич также свидетельствовал, что послание иерархов Русской Православной церкви дошло до сердца народа, наших людей, где бы они ни находились, дало огромную силу и духовную надежду на близкое воскресение нашего народа.

Особенно активно участвовал в возобновлении внешних связей церкви митрополит Николай (Ярушевич). В сентябре 1942 года в Куйбышеве состоялась его встреча с советником британского посольства Баггалеем, на которой были обсуждены пути и средства к достижению лучшего понимания между английской и русской церквами. В числе других предложений было сделано предложение о том, чтобы состоялся обмен визитами между духовными представителями обеих церквей6. Стремление англиканской церкви к сближению с РПЦ соответствовало внешнеполитическим планам советского руководства, заключавшимся в укреплении своего положения среди союзников. В начале 1943 года британский посол сэр А. К. Керр во время своей поездки на родину обсудил с лидерами англиканской церкви возможность их скорого визита в Москву.

сентября 1943 г. в Москву прибыла делегация англиканской церкви во главе с архиепископом Йоркским С. Гарбеттом. Делегацию принимал патриарх Сергий. В течение 10 дней члены делегации несколько раз встречались с иерархами Московской патриархии, осмотрели разрушенный фашистами Ново-Иерусалимский монастырь в Истре. Гости интересовались положением религии в СССР, количеством церквей. Архиепископ С. Ф. Гарбетт заявил, уезжая на родину, что в России есть свобода отправления религиозного культа. Визит представительной делегации сыграл на пользу СССР, так как встречи с русскими иерархами отвели от нашей страны обвинения в религиозных преследованиях и благоприятно подействовали на международное общественное мнение. Московская патриархия направляла своих представителей в формируемые в СССР национальные части. Так, в сербскую часть по согласованию с Советом по делам РПЦ был рекомендован полковым священником настоятель московской церкви Петра и Павла протоиерей Дмитрий Цветков. Все три его сына воевали на фронтах Великой Отечественной войны, один из них погиб, второй был дважды ранен.

Международная деятельность церкви в годы Великой Отечественной войны имела ярко выраженную патриотическую направленность. Она проходила с одобрения советского правительства, имевшего своей целью создание широкой антигитлеровской коалиции. Сотрудничество с Всеславянским комитетом предоставило церкви возможность напрямую, через радио и печать, обращаться к народам Советского Союза и зарубежных стран. Таким образом, было прервано многолетнее молчание РПЦ. Статьи, публиковавшиеся в журнале Славяне и звучавшие по радио, впервые за долгие годы содержали в себе положительную оценку церкви и ее деятельности. Многообразное проявление патриотической деятельности Церкви, ее неустанная забота о благе Родины во время войны во многом послужили к установлению взаимопонимания с Советским государством. Появилась возможность открывать некоторые из закрытых прежде храмов, восстанавливать епископские кафедры.

В ленинградских храмах в дни блокады не прекращался сбор средств на оборону, на помощь раненым и сиротам. Всего же было собрано в 1941-1944 гг. более 13 млн. рублей. За проведение патриотической деятельности в храмах Ленинграда в период блокады митрополит Алексий с группой духовенства был удостоен правительственной награды – медали «За оборону Ленинграда».

Начиная с осени 1943 г. к награждению государственными орденами и медалями стали представляться священнослужители и активные верующие. Первое большое награждение состоялось в Ленинграде, когда группа духовенства была награждена медалями «За оборону Ленинграда». В 1944 г. медалями «За оборону Москвы» были награждены священнослужители Московской и Тульской епархий. Всего за патриотическую деятельность 40 священнослужителей были удостоены медалей «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы», более 50 награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», несколько десятков представителей духовенства награждены медалью «Партизану Великой Отечественной войны».

Московский патриархат, занимаясь благотворительной деятельностью, внес неоценимый вклад в победу русского народа. На средства собранные Русской Православной церковью строили танковые колонны и самолеты, на фронт отправляли вещи для бойцов. Патриотическая деятельность, которую вели священники в тылу и на фронте, значительно способствовала поднятию боевого духа у солдат и населения. Сбор средств для фронта и поднятие боевого духа народа являлись преобладающими формами деятельности Русской Православной церкви во время Великой Отечественной войны.

.2 Деятельность Русской Православной церкви на оккупированной территории

О положении Православной Церкви во время оккупации фашистами западных территорий Советского Союза в наши дни редко кто имеет сколько-нибудь отчетливое представление. Известно, что с приходом оккупантов там стали открывать храмы, и в них возобновились Богослужения. Создавалось впечатление о том, что фашисты покровительствовали Русской Православной церкви, однако на самом деле это было не так.

Перед нападением на СССР фашисты уже имели большой опыт проведения религиозной политики как в Германии, так и на захваченных территориях в Европе. Расследованием деятельности всех враждебных нацизму сил, в том числе и в религиозной среде, занималась государственная тайная полиция (гестапо). В 1939 г. гестапо вошло в новообразованное Главное управление имперской безопасности (РСХА) в качестве IV управления. Одной из структурных единиц Управления был «церковный реферат» (отдел), непосредственно занимавшийся надзором за деятельностью религиозных общин. Вопросами религиозных организаций занимались также СД (служба безопасности СС), разведывательное управление СС, Зипо (полиция безопасности). Основными целями деятельности данных ведомств внутри Германии и за ее пределами было разрушение через раздробление традиционных религиозных структур и тотальный контроль над всеми проявлениями религиозной жизни.

В своей религиозной политике Гитлер и фашистская верхушка преследовали далеко идущие цели, но они были хорошо скрыты. К христианству всех конфессий – и к Православию, и к католичеству, и к протестантизму – фашисты относились с презрением и ненавистью. Они распространяли на него свое отношение к еврейству, свою крайнюю юдофобию, и считали все христианские конфессии отраслями иудаизма, поскольку Спаситель по плоти был иудей. Их целью было создание новой религии, религии «вечного рейха» на основе соединения древних германских языческих верований и оккультной мистики.

Целью войны для Гитлера и его союзников было расчленение нашей страны и порабощение славянских народов. Поэтому в случае победы Германии Православной Церкви, высшей национальной святыни русского народа, грозило жестокое гонение. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли ее крестовым походом. В пропагандистских целях оккупационные власти выдавали разрешения на открытие церквей. Так, в Киевской епархии в 1942 году было открыто 8 монастырей и 318 храмов, в которых служило 434 священника.

Однако в проведении религиозной политики оккупационные власти исполняли коварное указание Гитлера: "Мы должны избегать, чтобы одна церковь удовлетворяла религиозные нужды больших районов, и каждая деревня должна быть превращена в независимую секту. Если некоторые деревни в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индейцы, мы не должны ничего делать, чтобы воспрепятствовать им. Коротко говоря, наша полтика на широких просторах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола".

Они намеревались поставить все христианские церкви под свой контроль, добиться их разделения, расчленения на возможно меньшие, мнимо самостоятельные «автокефалии». Они хотели завербовать, взять негласно на службу наиболее честолюбивых, корыстолюбивых или трусливых церковников, чтобы они исподволь, планомерно проводили идеи новой религии через проповедь и постепенно вводили изменения в церковной жизни вплоть до богослужебных текстов, уставов и т. п. Трансформация всей жизни и деятельности христианской церкви (по сути, их подрыв) в нужном им направлении – вот какая цель была у фашистов, когда их оккупационная администрация позволяла открывать храмы. По мысли гитлеровцев, для завоеванных народов, для тех, кого они считали «унтерменшами» (низшей расой), как, например, всех славян, – для них религиозные свободы должны были стать явлением временным, «переходным». Мнимая лояльность к Церкви, обман населения и духовенства, не подозревавших о далеко идущих целях оккупантов, будто бы противопоставивших религиозную свободу антирелигиозной идеологии Советского государства – вот что представляла собой конфессиональная политика гитлеровцев.

В Прибалтике оккупационные власти разрешили митрополиту Сергию (Воскресенскому) сохранить каноническую, но не административную связь с Патриархией, заключавшуюся практически лишь в возношении имени Местоблюстителя за богослужением. Это сделано было, вероятно, из расчета впоследствии, в случае победоносного для Германии окончания войны с большим удобством выселить всех православных из Прибалтики в глубину России.

Поскольку и в Германии, и во всей Европе еще множество людей было привержено к своим национальным христианским традициям, фашисты планировали использовать все конфессии и отделившиеся от них течения, вплоть до любых раскольников и сектантов, в целях создания этой новой религии, используя древний принцип – «разделяй и властвуй».

На оккупированной советской территории нацистские СМИ настойчиво обсуждали тему гонений на религию и верующих со стороны большевиков, подчеркивая, что германские власти предоставляют религиозную свободу.

При этом, не желая давать поводов для критики религиозной политики на территории самой Германии, Гитлер еще в июле 1941 г. секретным приказом запретил на время войны с СССР проведение к.-л. несанкционированных антирелигиозных мероприятий.

Оккупанты «рекомендовали» священнослужителям в проповедях и во время «церковных церемоний» выражать верноподданнические чувства к Гитлеру и третьему рейху, а также проводить особые молебны за победу нем. армии и «спасение родины» от большевиков. До начала ВОВ немецкие спецслужбы разрабатывали различные проекты религиозной политики в СССР. До 1941 г. ведущую роль нацистские идеологи отводили Русской православной Церкви за границей (РПЦЗ), иерархи которой в целом были настроены весьма враждебно по отношению к советской власти. Многие священнослужители и миряне РПЦЗ связывали надежды на крушение «богоборческой коммунистической власти» с победой Германии во второй мировой войне.

Однако после оккупации значительной части территории СССР оказалось, что германские власти не находили нужным активно привлекать зарубежное духовенство к работе на захваченной территории. Стихийное возрождение религиозной жизни на оккупированной территории проявлялось в повсеместном открытии церквей и молитвенных зданий. В отчетах РСХА подчеркивалось, что «среди части населения бывшего Советского Союза, освобожденной от большевистского ига, замечается сильное стремление к возврату под власть церкви или церквей». В сер. 1943 г. на оккупированных территориях действовало 6500 православных храмов, что было почти в 2 раза больше числа храмов на остальной территории СССР (3329). С разрешения рейхскомиссариата Остланд (Восток), контролировавшего захваченную территорию Прибалтики и Белоруссии, Патриарший экзарх Латвии и Эстонии митр. Сергий (Воскресенский) в авг. 1941 г. организовал «Псковскую миссию» («Православную миссию в освобожденных областях России»), занимавшуюся активной благотворительной, просветительской, издательской деятельностью в занятых немцами юго-западных районах Ленинградской, части Калининской, Новгородской и Псковской областей.

Стремясь расколоть Русскую Православную церковь, оккупационные власти оказывали поддержку раскольническим движениям или вынуждали православное духовенство объявлять о своей независимости от Московской Патриархии. На Украине при поддержке националистов и с одобрения нем. властей викарный Владимиро-Волынский еп. Поликарп (Сикорский) и архиеп. Александр (Иноземцев) неканонически учредили Украинскую автокефальную православную Церковь. Большинство православных общин Украины сохранило каноническую связь с Московской Патриархией, войдя в состав образованной 18 авг. 1941 г. на Соборе епископов автономной УПЦ, управление которой было поручено митр. Волынскому и Житомирскому Алексию (Громадскому). После оккупации летом 1941 г. Эстонии Таллинский митр. Александр (Паулус) заявил об отделении от Русской Православной церкви эстонских приходов (Эстонская апостольская православная Церковь была создана по инициативе Александра (Паулуса) в 1923, в 1941 архиерей принес покаяние в грехе раскола).

В Белоруссии оккупационные власти пытались сколотить автокефальную Белорусскую Церковь. В самом начале войны, когда Западная Белоруссия была оккупирована немецкими войсками и митрополит Николай, не мог уже осуществлять там церковное управление. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий назначил экзархом Белоруссии епископа Пантелеймона (Рожновского) с возведением его в сан архиепископа. Владыка Пантелеймон в свое время был решительным противником автокефалии православной Церкви в Польше, вследствие чего он почти 20 лет находился за штатом, проживая в Жировицком Успенском монастыре. Во время немецкой оккупации он оставался твердым сторонником сохранения канонической связи с кириархальною Церковью – Московским Патриархатом.

На оккупированных территориях было сохранено действие большей части советского законодательства, оказавшегося весьма удобным для новых хозяев, в том числе и ленинского декрета "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви". В начальных школах и ремесленных училищах (открывать другие учебные заведения немецкие власти не разрешали) запрещено было преподавать закон Божий. Как и в самой Германии, воспитание детей велось в национал-социалистическом, расистском и неоязыческом духе. Великие праздники православной Церкви не стали официальными выходными днями; правда, 7 ноября праздновать тоже запрещали. Впрочем, в Восточном министерстве Розенберга были чиновники, которые считали, что православной Церкви следует давать преимущество в сравнении с католической и протестантскими Церквами как политически менее активной и просто для того, чтобы поддерживать ее в таком состоянии, в котором бы она могла соперничать с другими христианскими конфессиями. Сталкивать разные конфессии, чтобы компрометировать их в глазах народов,- в этом всегда был стержень религиозной политики нацистской партии.

Грубое издевательство над чувствами верующих и над самими верующими были повседневной реальностью на оккупированных территориях. Так, в Василькове во время уборки урожая начальство областного сельскохозяйственного управления запретило совершать богослужения даже в воскресные дни. Когда же пришедшие помолиться люди стали просить местного священника отслужить обедню, начальник управления велел разогнать народ из церкви плетками.

В октябре 1941 г. группа самосвятских священников и поддерживавших их мирян, как и в годы гражданской войны, образовала Церковную раду, которая направила в Варшаву просьбу прислать в Киев епископов. Митрополит Дионисий передал Церковной раде свое благословение. Единомышленная с липковцами рада образовалась и в Ровно, тоже получив благословение из Варшавы. Стало очевидным стремление митрополита Дионисия взять на себя возглавление всех Церквей на оккупированных территориях. Но установить регулярную связь между Варшавской кафедрой и церквами Украины было непросто из-за запрещений пересекать границы. Тогда митрополит Дионисий решил поставить викарного епископа Волынской епархии Поликарпа (Сикорского) епархиальным архиереем Луцким и Кременецким, освободив его от подчинения правящему архиерею Волынской епархии архиепископу Алексию (Громадскому).

Несмотря на прежнюю свою приверженность украинофильским тенденциям, архиепископ Алексий на этот раз не желал отступать от канонов и не признал юрисдикции митрополита Дионисия за пределами той территории, на которую она распространялась до немецкой оккупации Украины. Несмотря на это, 24 декабря 1941 г. митрополит Дионисий назначил епископа Поликарпа администратором православной Церкви на Украине.

На оккупированной территории возобновили свою деятельность тысячи костелов, кирх, молитвенных домов различных протестантских направлений (прежде всего лютеранских и пятидесятнических). Особенно активно этот процесс шел на территории Прибалтики, в Витебской, Гомельской, Могилёвской областях Белоруссии, в Днепропетровской, Житомирской, Запорожской, Киевской, Луганской, Полтавской областях Украины, в Ростовской, Смоленской областях.

В 1941 году пользуясь тем, что за время Советской власти на Псковской земле не осталось ни одного действующего прихода, Гитлер и Розенберг разработали план восстановления здесь православных приходов, чтобы народ на оккупированных землях не роптал против захватчиков, а, напротив, восхвалял гитлеровскую власть. В то же время Сталин и Берия выработали свой план вовлечения православных священников и монахов в борьбу с фашистскими оккупантами на оккупированных территориях

Основная ответственность была возложена на главного организатора разведывательно-диверсионной работы на оккупированных территориях Павла Анатольевича Судоплатова. Главным действующим лицом в планах и той, и другой стороны стал митрополит Виленский и всея Прибалтики Сергий (Воскресенский). Когда советские войска покидали Ригу, Судоплатов лично спрятал его, чтобы сотрудники органов не увезли митрополита вместе с отступающими. Далее экзарх должен был действовать по плану, разработанному НКВД. Оставшись в Риге, он приветствовал вступление немцев в Прибалтику. Он же стал и организатором Псковской Православной миссии, которая внешне являлась защитницей оккупационной власти, а в тайне – поддерживала разведывательно-диверсионную работу НКВД.

Трагедия Псковской Православной миссии была в том, что священники, с одной стороны, вынуждены были в своих проповедях призывать народ к смирению и хвалить немцев за то, что они "способствуют возрождению христианства на Псковской земле". С другой стороны, те же священники прятали у себя партизан, людей, разыскиваемых гестаповцами, в том числе и евреев. В Псково-Печерском монастыре людей прятали под куполами. Никто не мог догадаться, что там можно кого-то скрывать. Все привыкли, что могут быть подпольщики, а что бывают и подкуполыцики, не могло прийти в голову. В 1943 году, благодаря стараниям митрополита Сергия, были отпущены и отданы на воспитание в православные семьи и в семьи священников дети из концлагеря Саласпилс, в этом концлагере фашисты переливали кровь детей раненым немецким солдатам, после таких процедур дети обычно умирали. Начиная с 1942 года, православные священники организовали постоянный сбор средств для поддержания советских военнопленных, находящихся в фашистских концлагерях. Невозможно без слёз читать воспоминания о том, как в таких лагерях проводились церковные службы, как проходили пасхальные литургии. При этом нередко еду и вещи, собранные для узников, гитлеровцы конфисковали и отправляли на фронт. Обычно это происходило в критические для немцев моменты войны – после разгрома под Москвой, под Сталинградом и под Курском. Впоследствии органами НКВД это было поставлено в вину членам Псковской Православной миссии: что они якобы сознательно собирали еду и вещи для фашистских солдат.

Одним из активных направлений практической деятельности Псковской миссии стала издательская работа. На печатные издания Миссии у населения был огромный спрос. Однако полностью обеспечить ими всех верующих, окормляемых "Православной Миссией в освобожденных областях России", было трудно. Несмотря на некоторую поддержку печатания миссионерских изданий со стороны отдела пропаганды, дело это требовало крупных затрат. Другая трудность была связана с транспортировкой уже готовой продукции, ведь типография "по причинам технического характера" находилась в Риге. Тут же помещалась и редакция печатного органа Миссии, – периодического журнала, предназначенного для областей, находящихся в ведении Православной Миссии. Ответственным редактором этого издания был И.П. Четвериков. Журнал имел довольно обычное название – "Православный христианин". Начало его издания было положено в августе 1942 г., спустя год после основания Псковской миссии. В первый год было издано пять номеров журнала, по 30 тыс. экземпляров каждый номер. В 1943 г. число номеров выросло до 14, хотя тираж некоторых с 30 тыс. опустился до 20 тыс. экземпляров. Помимо "Православного христианина" печатались молитвенники (100 тыс. экз.) и накануне 1943 г. вышел Православный календарь на этот год (30 тыс.), имевший большую популярность.Большие надежды оккупационное командование возлагало на священников Псковской миссии, а именно на митрополита Сергия Воскресенского.

Митрополит Сергий, экзарх Прибалтики в 1941 – 1944 годах. В 1930 году был назначен настоятелем собора в Орехово-Зуеве и помощником по юридическим вопросам Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) – будущего патриарха Сергия. В 1931 году стал редактором недолгое время выходившего журнала Московской Патриархии. В 1932 году архимандрит Сергий был переведен в Москву настоятелем храма Воскресения Христова в Сокольниках. В этом храме в октябре следующего года состоялась его архиерейская хиротония во епископа Коломенского, викария Московской епархии. Чин хиротонии совершали несколько архиереев, во главе с митрополитом Сергием и священномучеником, митрополитом Ленинградским Серафимом (Чигаговым). Перед началом войны архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский) был управляющим делами Московской Патриархии. В 1940 году был командирован в Западную Украину и Белоруссию, затем в Латвию и в Эстонию, после их присоединения к СССР, для ознакомления с положением там Церкви.

февраля 1941 года состоялось назначение митрополита Сергия на Виленскую и Литовскую кафедру и присоединением титула – Экзарх Латвии и Эстонии. С началом войны митрополит Сергий не эвакуировался, а остался в оккупации. Дальнейшая его судьба необычайна и трагична.

Человек сильной воли, необычайно гибкого и смелого ума, мужества, и, конечно, крепкой веры, митрополит Сергий героически и жертвенно исполнял свой долг пастыря и главы Экзархата и сделал многое такое, что сейчас кажется свыше человеческих сил. Ему удалось успешно противостоять тактике расчленения церковно-административных единиц, которую преследовали гитлеровцы. Он не только удержал в целостности весь Экзархат, не позволив его разделить на несколько мнимо независимых церквей-епархий, но и смог противостоять местным националистическим тенденциям, которые могли привести к внутрицерковному расколу. Ему удалось отстоять церковное единство не только в пределах территории Экзархата, но и его единство с Московской Патриархией. Митрополиту Сергию даже удалось в 1943 году поставить на Рижскую кафедру нового епископа – Иоанна (Гарклавса), которого он вскоре предусмотрительно включил в число возможных преемников на случай своей смерти.

Огромной заслугой митрополита Сергия было его попечение о военнопленных красноармейцах. Фашисты наложили категорический запрет на общение православного духовенства с военнопленными, но на какое-то время митрополит Сергий добился его отмены в пределах возглавляемого им Экзархата.

Митрополит Сергий взял на себя попечение об оккупированной части Псковской, Новгородской и Ленинградской области, где было открыто свыше 200 храмов. В Псков им была направлена группа священников, и деятельность Псковской Духовной Миссии оказалась весьма благотворной. Есть прямые свидетельства того, что работа Миссии на приходах даже служила прикрытием и способствовала партизанскому движению.

В Вильнюсе митрополит Сергий открыл Богословские курсы. Мужество, гибкий ум и необычайная смелость митрополита Сергия позволяли ему почти три года отстаивать интересы своей паствы перед оккупационными властями. В Москве он был заочно предан суду, «как перешедший на сторону фашизма». Но в реальности митрополит Сергий служил Церкви и Отечеству.Гитлеровцы планировали провести в Риге епископское совещание, с целью добиться от митрополита Сергия и епископов добиться отказа от их канонической связи с Московской Патриархией, но оно было сорвано Экзархом. Митрополит Сергий понимал, что рискует жизнью, и предусмотрительно составил духовное завещание, в котором указал последовательно трех своих преемников на случай смерти – архиепископа Ковенского (Каунасского) Даниила, епископа Рижского Иоанна и епископа Таллиннского Димитрия. В берлинских архивах сохранились документы, свидетельствующие о том, что митрополит Сергий и его деятельность были как бельмо в глазу для оккупационных властей. Среди этих документов есть сведения, собранных гитлеровцами о митрополите Сергии, в них значатся и прослушивание московского радио, и пение популярной в Красной Армии песни. И решали, как с ним разделаться, в Берлине. 29 апреля 1944 года на пустынном участке шоссе Вильнюс – Рига машина Патриаршего Экзарха Прибалтики митрополита Сергия была расстреляна автоматчиками. Митрополит Сергий и его спутники погибли. Убийство главы Экзархата было списано фашистами на местных партизан националистического толка – «зеленых братьев». Экзарху были устроены пышные похороны в Риге, но расследовать обстоятельства его убийства германские власти не стали. Зато сразу же, как по команде была развернута пропагандистская кампания в связи с «террористическим актом». Управление Экзархатом принял архиепископ Даниил, как первый из трех архиереев, указанных в завещании митрополитом Сергием. Могила убиенного иерарха находится в Риге, на Покровском кладбище.

Что было бы с митрополитом Сергием, если бы он дожил до скорого уже прихода Красной Армии? Скорее всего, он был бы репрессирован по формальному обвинению в сотрудничестве с оккупантами. В вину ставилось и то, что православные священники агитировали народ за Гитлера. Да, в присутствии немцев священникам приходилось что-то говорить в их защиту. Но чаще всего они обращались к памяти русских воинов, сражавшихся за Родину, вспоминали священные образы Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Фёдора Ушакова, Александра Суворова, Михаила Кутузова, подспудно вселяя в сердца людей уверенность, что и нынешних захватчиков рано или поздно сметут с лица земли Русской.

Но о верности отца Сергия Родине и ее Церкви свидетельствует такой случай. В 1942 году в Псковскую миссию из Германии прибыл некий архимандрит Гермоген, который был убежден, что «Московская Церковь» – «красная», а потенциальных власовцев надо призывать к «освобождению Родины». Но после общения с митрополитом Сергием этот заблуждающийся, но честный монах принял решение перейти в юрисдикцию Московской Патриархии, к митрополиту Сергию, что и сделал. А о цели своей прежней «миссии» больше не вспоминал. В храмах, возглавляемого митрополитом Сергием Экзархата, во все время оккупации возносились молитвы о Родной Церкви, молились о спасении Отечества и трудились для его спасения. Ныне память о нем хранят православные люди стран Балтии. В истории Отечественной Войны имя митрополита Сергия (Воскресенского) – рядом с героями, отдавшими свою жизнь за Родину, за ее Победу.

Смерть владыки Сергия роковым образом отразилась на положении священников миссии – и тех, кто вёл подпольную борьбу, и тех, кто не знал о ней. Вскоре после освобождения Псковских земель от оккупантов, органы НКВД стали без разбору арестовывать всех членов Псковской Православной миссии.

Особая страница русской церковной истории военной поры – помощь партизанскому движению. В январе 1942 г. в одном из своих посланий к пастве, оставшейся на оккупированных территориях, Патриарший местоблюститель призывал людей оказывать всяческую поддержку подпольной борьбе с врагом: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизанам, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению из фашистского плена». Этот призыв получил очень широкий отклик среди духовенства и простых верующих западных земель – более широкий, чем можно было бы ожидать после всех антихристианских гонений довоенной поры. И немцы отвечали на патриотизм русских, украинских и белорусских батюшек нещадной жестокостью. За содействие партизанскому движению, к примеру, только в Полесской епархии было расстреляно фашистами до 55 % священнослужителей. Справедливости ради, впрочем, стоит отметить, что порой необоснованная жестокость проявлялась и с противоположной стороны. Попытки некоторых представителей духовенства остаться в стороне от борьбы зачастую оценивались – и не всегда обоснованно – партизанами как предательство. За «сотрудничество» с оккупантами только в Белоруссии подпольные отряды казнили как минимум 42 священника.

Жизнь и судьба священников на оккупированной территории складывалась очень не просто. Они постоянно оказывались под давлением оккупантов, или советского правительства, или же и тех и других одновременно. Но, даже находясь «между двух огней», они продолжали «нести свой крест».

Биография архиепископа Даниила (в миру Николай Порфирьевич Юзвьюк) несколько необычна для архиерея. Он родился в 1880 году в семье псаломщика, окончил духовную школу при Свято-Успенском Жировицком монастыре в Западной Белоруссии. Работал преподавателем. В 1914 году в Петрограде поступил на юридические курсы. После революции работал в Харькове, затем в Вильнюсе, где с 1925 года преподавал в Духовной семинарии. В 1939 году стал секретарем митрополита Виленского Елевферея (Богоявленского), затем стал «правой рукой» митрополита Сергия (Вознесенского). Митрополит Сергий был весьма решительным архиереем, В апреле 1942 года он постригает своего секретаря Николая Порфирьевича Юзвьюка в монашество с именем Даниил, в том же году в считанные дни возвышает его в степени священства от иеромонаха до архимандрита и поставляет его во епископа Ковенского, викария Литовской митрополии. Имея верного помощника в лице епископа Даниила, митрополит Сергий проводит в августе 1942 года съезд православных архиереев в Риге, определивший целостность всего Экзархата, его верность Московской Патриархии и, как следствие, верность его мирян своему единому Отечеству. Заслуга епископа Даниила в проведении и съезда епископов и в его благих результатах очень велика. И вся деятельность митрополита Сергия не могла быть столь успешной, если бы рядом с ним не было столь надежного соратника. Не случайно Епископ Даниил был указан первым в духовном завещании Экзарха и стал преемником митрополита Сергия после его мученической кончины. В сане архиепископа Ковенского он был временно управляющим Литовской митрополии и временно исполняющим обязанности Экзарха Прибалтики. Архиепископ Даниил сделал все, чтобы сохранить дело митрополита Сергия. Обстоятельства сложились так, что он должен был оставить временно кафедру. Обстановка в конце войны быстро менялась. Архиепископу Даниилу не удалось вернуться на кафедру, поскольку изменилась линия фронта.

В мае 1945 года он был в лагере для перемещенных лиц в Чехословакии. В октябре 1945 года восстановил общение с Московской Патриархией и в декабре 1945 года получил назначение на Пинскую кафедру. Но в 1949 году, когда началась новая волна репрессий, архиепископ Даниил был арестован, осужден и отбывал заключение до 1955 года. По его освобождении Церкви не удалось вернуть престарелого уже архиерея на какую-либо кафедру. В 1956 году архиепископ Даниил был определен на покой, по требованию атеистической власти, в удаленный, окраинный город Измаил. Все, чего удалось добиться для него, это право служения в городском соборе. Затем архиепископ Даниил пребывал недолгое время в родном ему Жировицком монастыре и, наконец, в Свято-Михайловском монастыре в селе Александровка под Одессой. Архиепископ Даниил вскоре утратил зрение. Предположительно, это следствие условий заключения. В 1964 году он был награжден правом ношения креста на клобуке. Это все, чем в то время, при господстве государственного атеизма, Церковь могла наградить архипастыря-исповедника, о подвиге которого она всегда помнила. Архиепископ Даниил скончался в Александровском Свято-Михайловском монастыре 27 августа 1965 года, в канун праздника Успения Божией Матери.

Память об архиепископе Данииле (Юзвьюке), сотруднике и помощнике митрополита Сергия (Воскресенского), стоявшем за верность Матери-Церкви и Отечеству в условиях оккупации будет свята для всех верных чад Русской Православной церкви.

Непростая биография другого Экзарха военного времени – Патриаршего экзарха Украины в 1941 – 1943 гг. митрополита Алексия. В ней, словно в зеркале, отразились сложности жизни Православия в Западной Украине. Будущий экзарх (в миру Александр Якубович или Яковлевич Громадский) родился в 1882 году в бедной семье псаломщика церкви в селе Докудово на Подляшье Холмской епархии. Окончил семинарию в Киеве и Киевскую духовную академию. С 1908 г. был священником собора в городе Холме, законоучителем Холмской мужской гимназии, наблюдателем (ныне эту должность назвали бы «куратор») духовных учебных заведений Холмской епархии. В 1916 г. Протоиерей Александр Громадский покинул Холм, служил в храмах Бессарабии (ныне Молдова), а в 1918 году стал ректором духовной семинарии в г. Кременце. В 1921 году он овдовел, принял монашеский постриг с именем Алексий, а вскоре в апреле 1922 года был поставлен в епископа Луцкого, викария Волынской епархии.

В октябре 1922 года епископ Алексий участвовал в Варшаве в печальном известном соборе архиереев епархий, находившихся на территории новообразованной тогда Польши. Тогда митрополит Варшавский Георгий (Ярошевский), увлеченный честолюбивым стремлением стать главой независимой церкви, пошел на поводу у светской власти и провозгласил самочинную автокефалию Польской церкви, не обращаясь к своему законному главе, патриарху Московскому святителю Тихону. Чтобы придать видимость законности митрополит Георгий под давлением гражданской власти пригласил Вселенского (Константинопольского) патриарха Мелетия (Метаксакиса), который в феврале 1923 года не имея на то канонического (законного) основания «даровал» автокефалию Польской Церкви. Ряд других Поместных Церквей (Антиохийская, Иерусалимская, Александрийская, Сербская) не признал это «деяние». Еще в 1927 году митрополит Дионисий (Валединский), преемник Георгия (Ярошевского) путешествовал к главам этих Церквей, пытаясь добиться их признания.

К сожалению, епископ Луцкий Алексий примкнул к епископам автокефалистам, стал членом автокефального Синода, заместителем председателя Митрополичьего совета, а в 1927 году сопровождал митрополита Дионисия в его путешествии. В автокефальной церкви он стал епископом, затем архиепископом Гродненским, а в 1934 году – архиепископом Волынским. На Западной Украине проводилась так называемая «украинизация» Церкви. Проводились националистические тенденции, разъединяющие историческое единство общерусского Православия, даже в Богослужении совершалась замена церковно-славянского языка на украинский. Архиепископ Алексий активно «проводил в жизнь» эту украинизацию. В 1939 году, когда Польша была разделена между Германией и СССР, Западная Украина была занята Красной Армией. Архиепископ Алексий был в августе 1939 года арестован, но вскоре освобожден, а в 1940 году, после общения с обладавшим даром убеждения митрополитом Киевским Николаем (Ярушевичем) перешел в юрисдикцию Московской Патриархии, оставшись на той же Волынской и Кременецкой кафедре. Вскоре началась война, оккупация Украины, и к этому времени относится лучшая часть биографии этого иерарха.

Оккупационный фашистский режим решил в своей религиозной политике на Украине опереться на польского автокефалиста митрополита Дионисия (Валединского), поддержать для начала его церковь, а затем «нарезать» ее на части – «автокефалии» украинская (создана в 1942 году), белорусская. А их в свою очередь разделять по «местным признакам» и т. д. Архиепископ Алексий не признал притязаний митрополита Дионисия и принял ряд действенных мер к установлению канонических норм церковной жизни на Украине. 18 августа 1941 года он, как старший по хиротонии архиерей, собрал и провел в Почаевской Лавре епископское совещание, на котором был определен статус автономной Украинской Церкви в канонической зависимости от Московского Патриархата. 25 ноября 1941 года это решение было исправлено. Для Православной Церкви на Украине был принят статус Экзархата Московской Патриархии, т. е. восстановлена ситуация на предоккупационное время. Экзархом был избран Алексий (Громадский), вскоре возведенный в сан митрополита Волынского и Житомирского, как сан, приличествующий положению Экзарха. При этом никакого «перевода» на Киевскую кафедру не было произведено, поскольку епископы признали это перемещение прерогативой главы всей Русской Православной Церкви. Огромной заслугой митрополита Алексия было объединение верных своему каноническому долгу епископов, а с ними и их духовенства и мирян. Соблюдение верности Матери-Русской Православной Церкви возглавляемым митрополитом Алексием Экзархатом было и соблюдением верности Отечеству, духовным и нравственным противостоянием оккупантам. В конце жизни митрополита Алексия был сложный момент, когда вся его благотворная деятельность оказалась под угрозой. Он подписал предварительное соглашение об объединении с Украинской автокефальной церковью, созданной в 1942 году – ее возглавляли архиереи Александр (Иноземцев) и Поликарп (Сикорский). Митрополит Алексий внял их доводам и обещаниям, что при этом объединении каждая сторона останется автономной, что обе стороны смогут помогать друг другу в сложных условиях военного времени. Но архиереи, на которых опирался митрополит Алексий, и которые его поддерживали, убедили его, что соглашение обернется обманом, храмы экзархата будут захватываться автокефалистами, начнется смута, которая на руку гитлеровцам. Митрополит Алексий аннулировал соглашение и окончательно порвал все контакты с автокефалистами. Он еще не знал, что этим подписывает себе смертный приговор.

Конечно, митрополит Алексий (Громадский) не был такой мощной личностью, как митрополит Сергий (Вознесенский), но их роднят общность совершения подвига верности Церкви и Отечеству в условиях оккупации и общая участь. Даже форма убийства обоих Экзархов общая. И память митрополита Алексия (Громадского), пострадавшего за служение Православной Церкви и нашему единому Отечеству в годы Великой Отечественной войны, будет сохранена во все будущие времена.

Судьба следующего церковного деятеля сложилась совсем не просто, его служение церкви не было по достоинству оценено.

Архиепископ Вениамин (в миру Сергей Васильевич Новицкий) родился в 1900 году в семье протоиерея в селе Кривичи Минской губернии. Окончил духовную семинарию в Вильнюсе и богословский факультет Варшавского университета в 1928 году. Был сельским учителем, псаломщиком. В 1928 году принял монашеский постриг в Свято-Успенской Почаевской Лавре. С 1934 года был настоятелем храмов в г. Острог, затем во Львове, благочинным приходов в Галиции. С 1937 г. – архимандрит, магистр богословия за работу по каноническому праву. В Почаевской Лавре организовал миссионерские курсы по просвещению униатов. Преподавал в Лаврской монашеской школе. Был большим знатоком и любителем церковного пения и организовал хоры во всех храмах, где настоятельствовал и в Почаевской Лавре. За несколько дней до начала войны, 15 июня 1941 года был хиротонисан в Луцкском кафедральном соборе во епископа Пинского и Полесского, викария Волынской епархии. Хиротонию возглавлял митрополит Киевский Николай (Ярушевич), экзарх Украины. Местопребыванием епископ Вениамин избрал Почаевскую Лавру, где 18 августа и 25 ноября 1941 года при его деятельном участии проходили епископские совещания, определившие верность православной Украины единой Русской Православной Церкви в условиях оккупации. В августе 1942 года епископ Вениамин был назначен на Полтавскую кафедру. В сентябре 1943 года вернулся в Почаевскую Лавру.

Вся деятельность епископа Вениамина (Новицкого) в оккупации была направлена на сохранение норм церковной жизни и на сохранение церковного единства с Московской Патриархией, а это являлось в условиях оккупации и соблюдением верности единому Отечеству.

Заслугой епископа Вениамина надо признать и его веское убедительное слово и противодействие тому предварительному соглашению, которое было навязано митрополиту Алексию (Громадскому) украинскими автокефалистами. Авторитет епископа Вениамина в значительной степени повлиял на сохранение подлинной независимости Церкви на Украине от всевозможных попыток ее раскола.

Но во время войны служение епископа Вениамина не было по достоинству оценено. В 1944 году он был вызван из Почаева в Киев и здесь арестован по обвинению в сотрудничестве с оккупантами. Епископ Вениамин был неправедно осужден, приговорен к десяти годам заключения, которое отбывал в тяжких условиях на Колыме. Но по освобождении в 1956 году он был сразу, же возведен в сан архиепископа и назначен на Омскую кафедру.

Оккупированная территория СССР ощутила на себе всю тяжесть Великой Отечественной войны, находясь под немецким гнетом население, находилось в постоянной опасности. Церковь же рассматривалась немцами как аппарат воздействия на православное население, и находилась под контролем, как советского правительства, так и оккупационного. В такой сложной ситуации у священников просто не оставалось выбора. Вынужденные сотрудничать с немцами, они чаще всего попадали в немилость у советских карательных органов.

Заключение

В период 1937- 1941 гг. РПЦ подверглась самым страшным за свою историю гонениям. В это время Советской властью был поставлен вопрос о полном уничтожении религии в СССР. В распоряжении богоборческого режима имелась самая совершенная за всю историю человечества карательная машина для уничтожения инакомыслящих. Советская власть уничтожила все виды оппозиции. Религия осталась в СССР единственной сферой жизни, противоречащей государственной идеологии. РПЦ удалось, несмотря на огромные потери, преодолеть натиск безбожников, сохранить свой потенциал и создать предпосылки для будущего возрождения. Причины очень жестоких гонений на РПЦ в Советской России заключаются, на наш взгляд, в 2-х обстоятельствах. Первое из них, – несовместимость христианского и коммунистического мировоззрений. Само существование религии в советском обществе опровергало учение марксизма. Второе, – создание тоталитарного государства, которое не терпело присутствия малейшего инакомыслия с официальной идеологией. Важнейшее различие в положении РПЦ в до и послевоенный период заключается, на наш взгляд, в том, что вплоть до 1941 г. коммунисты рассчитывали на скорую победу мировой революции и активно боролись за это, в том числе и с религией. После начала войны, когда стало ясно, что без церкви не обойтись, интенсивность гонений резко снизилась, хотя в целом власти относились к религии и церкви по прежнему отрицательно.

Обобщая материал работы, можно сделать следующие выводы. С началом войны Церковь обрела новый статус. Она объединилась с властью и приступила к активной патриотической деятельности. Вновь открывались храмы, власть стала показывать своё положительное отношение к православию. В тот период времени необходима была сплочённость, объединение население в священной борьбе. Православие – традиционная всеобщая религия русского народа.

Во время войны помощь православной церкви состояла из двух направлений – духовного и материального. На нужды фронта собирались немалые суммы. Православие помогало людям обрести относительное душевное успокоение, надежду на победу России и Советского Союза. В тылу многие молились за фронтовиков. На фронте часто верили в божественную силу икон и крестов (атрибутов религии). Внешняя политика требовала принятия в России свободы вероисповедания как проявления демократии. Демократические страны-союзники США и Англия хотели поддерживать страну, где люди свободны в выборе религии. Правительство изменило тактику ведения антирелигиозной деятельности, не отказываясь от неё. Антирелигиозная работа перестала широко освещаться среди населения, но указы, принятые в послевоенный период времени свидетельствуют, что власть стала воспринимать широкое научное просвещение населения как путь к атеизму.

Отвечая на тему работы, можно сказать, аргументируя это многочисленными фактами, что Православная Церковь внесла немалый вклад в борьбу русского народа против фашистов во время Великой Отечественной войны. Положение Православной Церкви в советской России на время укрепилось. Но власть следовала, прежде всего, своим интересам, и это укрепление было лишь временным. Простые же люди часто верили в Бога и надеялись на него как на поддержку свыше.

На оккупированной территории Русская Православная церковь приняла на себя самый жестокий «удар». Находясь под властью оккупантов и в то же время придерживаясь заветов Московского патриархата, церковные деятели всячески старались помочь своему народу в борьбе с захватчиками, оградить мирных жителей от насилия и поддержать их в трудную пору. Начиная с 1942 года православные священники организовали постоянный сбор средств для поддержки советских военнопленных, находящихся в фашистских концлагерях. При этом нередко еду и вещи, собранные для узников, гитлеровцы конфисковывали и отправляли на фронт.

Обычно это происходило в критические для немцев моменты войны – после разгрома под Москвой, под Сталинградом и под Курском. Впоследствии органами госбезопасности это было поставлено в вину церковным деятелям, как то, что они сознательно собирали еду и вещи для фашистских солдат. Советские же карательные органы были в подавляющем большинстве случаев несправедливы к священникам.

Список источников и литературы

Источники:

1. Вторая мировая война в воспоминаниях Уинстона Черчилля, Шарля де Голля, Корделла Хэлла, Уильяма Леги, Дуайта Эйзенхауэра. – М.: 1990.С 348.
2. Документы по истории церквей и религиозных объединений в Алтайском крае(1917-1998) .-Барнаул: Управление архивного дела администрации Алтайского края, 1999г.
3. Послание митрополита Сергия от 22 июня 1941г. // Правда о религии и России. – М., 1942. С.14 – 20.
4. Правда о религии в России. М., 1942; РПЦ и Великая Отечественная война: Сб. церк. док. М., 1943
5. Конституция СССР 1936 года статья 124.
6. Ярославский М.И. «Церковь в чемодане» / М.Ярославский // Антирелигиозник. – 1938.- № 7 – С. 22.

Список литературы:

1. Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967.
2. Барковская Е.Ю Духовенство на войне. //Православный экономический вестник Приход №5 2005г.С 25.
3. Васильева О.Ю. Русская православная церковь в 1927-1943 гг.//Вопросы истории. 1994, № 4.С
4. Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. – М.: 1999. – Автореф. дисс. д-ра ист. наук. C32 – 33.
5. Голиков А. свящ., Фомин С. Кровью убеленные. Мученики и исповедники Северо-Запада России и Прибалтики (1940-1955). Мартиролог православных священнослужителей Латвии, репрессированных в 1940-1952 гг." С 95 – 111.
6. Г. Граббе. Правда о Русской Церкви – М.:// Мысль, С 87.
7. В.Ф. Гришаев. Невинно убиенные Бия, 2001. С7-8.
8. Дамаскин (Орловский). Мученики и исповедники. Кн. 1. С. 142 – 144.
9. Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. М., 1995. Кн. 1.
10. На войне как на войне //Наука и религия № 5, 1995,С4 – 5.
11. Нетленный образ //Новое время ;№ 17, 1995,
12. Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947
13. М. Польский. Новые мученики. С.17. Издательство Царское Дело.
14. Попова О.В. Благотворительная деятельность Псковской Православной Миссии (1941-1944)//Псков. Научно-практический историко-краеведческий журнал. 1997, № 7
15. Правда о религии в России. М., 1942; РПЦ и Великая Отечественная война
16. Православие в ХХ веке// Васильева О.ЮНаука, 2001.С 124 – 150
17. Русская Православная Церковь в 1927-1943 годах Горинов М.М.Вопросы истории № 4 1994, с.35-47.
18. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. М., 1995. Кн. 1.С35 – 47.
19. Русская Православная Церковь в XX веке С.Л. Фирсов. Лента-пресс. М., 2007
20. Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917-1945. Париж, 1977.
21. Силова С. В. Крестный путь. //Белорусская православная церковь в период немецкой оккупации 1941-1944 гг. Минск: Изд-во Белорусского экзархата, 2005. С54.
22. Третий рейх и православная церковь // Наука и религия, 1995. № 5.
23. Шкаровский М. В. "Нацистская Германия и Православная Церковь". М. 2002
24. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. (Государственно-церковные отношения и СССР и 1939-1964 годах). М, 1999,
25. Юрин А. Под маской религии. М., 1939.С 27.