Эволюция социокультурной жизни города Томска на рубеже XIX-XX вв.

• Вид работы: Дипломная (ВКР)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 91,09 kb

Эволюция социокультурной жизни города Томска на рубеже XIX-XX вв.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Социальная жизнь Томска

.1 Особенности развития народонаселения и промышленности Томска

.2 Развитие торговли и транспорта в Томске

Глава 2. Развитие томского образования

.1 Томская духовная семинария

.2 Открытие университета

.3 Народное просвещение в Томске

Глава 3. Культурная жизнь Томска

.1 Периодические издания Томска

.2 Открытие музеев и библиотек

.3 Королевский театр в Томске

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Приложение 1

Приложение 2

ВВЕДЕНИЕ

Любой город имеет свою маленькую или большую историю. Она складывается из множества судеб и событий. И все же историческими принято считать лишь те города, в которых сохранились и заботливо оберегаются, восстанавливаются памятники прошлого народа, неповторимые произведения искусства разных эпох и культур, архитектурные ансамбли или районы древней застройки.

До недавнего времени только четыре сибирских города носили титул исторических: Тобольск, Иркутск, Енисейск и Ялуторовск. В 1979 году решением Государственной инспекции по охране памятников истории и культуры РСФСР – в один ряд с ними поставлены Тюмень, Томск, Красноярск, Канск (основан в 1628 году), Нерчинск (1645), Омск (1716), Шадринск (1737) и его однолетки – Ачинск, Куйбышев (в прошлом Каинск), Курган (1782).

Сибирскими Афинами Томск называют не случайно. В 1850 году был построен городской театр. В 1871 году открыта первая в Сибири публичная библиотека П.И. Макушина. В 1873 году распахнул свои двери созданный им же книжный магазин, первый в Сибири. 22 июля 1888 года открыт первый в Сибири университет (в настоящее время Томский Государственный Университет). В 1900 году был открыт первый в Сибири технологический институт (ныне политехнический университет), куда разрешено было поступать жителям национальных окраин России. Затем учительский (педагогический), медицинский, строительный и другие. Каждый восьмой житель Томска – студент, каждый десятый – школьник, каждый шестидесятый – преподаватель или учитель.

Актуальность данного исследования заключается в том, что исследование истории отдельных сибирских городов расширяет знания по истории Сибири. В социально-экономической жизни Сибири, ее культурном и общественном развитии видную роль играл Томск. Основанный в XVII веке, как оборонительная крепость город постепенно становился культурно-просветительским центром Сибири. Конечно, у Томска, как у любого города, были подъемы и спады, но в целом город всегда был центром культурной и просветительской мысли. В XVIII – XIX вв. он был одним из центров складывающегося всероссийского рынка, местом, где формировались крупные капиталы в торговле, добывающей и обрабатывающей промышленности. Именно на вторую половину девятнадцатого и первые полтора десятилетия 20-го столетия приходятся самые заметные перемены в народонаселении, экономике и общественной жизни г. Томска.

Изучение социально-экономической жизни г. Томска было начато в 70 – 80-е годы XVIII в. участниками академических экспедиций П.С. Палласом, И.И. Лепехиным, И. Фальком. Приводимые ими сведения дают представления об облике Томска и других городов Сибири, численности и составе их населения. В 1854 г. чиновник министерства внутренних дел Ю.А. Гагемейстер опубликовал в своем обширном труде ценные материалы, собранные к тому времени статистическими комитетами сибирских губерний. Здесь содержатся разнообразные сведения о городах Сибири, уровне развития в них промышленности и торговли, роли купечества в местной жизни.

Отдельно следует сказать о книге К.Н. Евтропова «История Троицкого кафедрального собора в Томске», обозначенной им как «лепта к трехсот-летию города Томска», изданной в 1904 году, за пять лет до смерти автора. Это очень подробное, живое и умело выстроенное повествование охватывает по сути всю жизнь Томска, начиная с 1830-х и завершая 1900-ми годами. Подобно своему современнику и однокашнику по Казанской духовной академии Д.Н. Беликову, Константин Евтропов обнаруживает в своем исследовании очень внимательное отношение к факту и его толкованию, опору по преимуществу на архивные документы (то есть то важное, что определяет сущность локального метода в истории, который ныне известен как краеведческий). Впрочем, он широко использует свидетельства очевидцев событий, всегда указывая их фамилии, звание, общественное положение. И это очень оживляет восприятие исторической действительности, отраженной в книге. Обилие имен, биографических справок, подробных жизнеописаний многих и многих жителей Томска – от юродивого «графа» Разумовского до богатейших купцов, губернаторов и архиереев – ставит работу К.Н Евтропова в ряд самых ценных в исследовании томской истории, а его самого, незаслуженно забытого после смерти, – в число виднейших исследователей нашего города.

Видное место в историографии Сибири занимают областники – Г.Н. Потанин, Н.М. Ядринцев, А.В. Адрианов, П.М. Головачев и другие. Областники рассматривали Сибирь как колонию России, полагали, что Сибирь пойдет по пути особого экономического развития, сходного с развитием в Северной Америке. В их работах нашла своё отражение культурно-социальная жизнь некоторых сибирских городов периода рубежа веков, в том числе и Томска. Так, Г.Н. Потанин дал подробное описание культурной жизни Томска в 1912 году, описал клубы и культурно-просветительские организации, действовавшие в рассматриваемый период в городе. А.В. Адрианов описал жизнь и деятельность томских просветителей (Г.Н. Потанина, Н.М. Ядринцева, Д.Л. Кузнецова и других), представил особенности развития художественного искусства в Томске. В своей книге «Город Томск в прошлом и настоящем» А.В. Адрианов осветил различные аспекты жизни города, в том числе и особенности культурной жизни.

Кроме этого обширный материал по истории Томска представлен в трудах таких исследователей как В.П. Бойко, Н.М. Дмитриенко, В.П. Зиновьев, К.А. Колокольников, А.М. Сагалаев, В.М. Крюков, В.И. Суздальский и другие.

Наиболее обширный материал по истории Томска представлен в трудах Н.М. Дмитриенко. Он рассматривает вопросы развития промышленности в городе и культурно-просветительскую деятельность П.И. Макушина. Особенностям социально-экономического развития города Томска в период с 1861 по 1917 годы посвящена его диссертация.

Особенностям развития промышленности города Томска посвящены и работы В.П. Зиновьева, рассматривающего развитие винокурения и золотопромышленности в Сибири. Развитию винной монополии в Томской губернии посвящена и книга К.А. Колокольникова.

Другой исследователь, В.П. Бойко в своей книге «Томское купечество в конце XVIII – XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии» рассматривает особенности развития экономической жизни города и становление томского купечества.

Деятельность томских просветителей освещают в своих трудах такие исследователи как М. Лемке, А.М. Сагалаев и В.М. Крюков, Т. Сталева.

Историю развития Томского драматического театра рассматривает в своей книге «Театр уж полон…» В.И. Суздальский.

Предметом дипломной работы является история города Томска, объектом – социально-культурная жизнь Томска конца XIX – начала XX веков.

Целью данной работы является рассмотрение особенностей социально-культурной жизни Томска рубежа XIX – XX веков. Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данной работы:

. Рассмотреть особенности социально-экономического развития Томска.

. Показать становление томского образования.

. Проанализировать особенности культурной жизни Томска.

Хронологические рамки данного исследования – конец XIX – начало XX вв., хотя для того, чтобы показать некоторые явления в их историческом развитии в работе иногда затрагиваются пореформенные годы середины XIX века, так как отмена крепостничества, оказав мощное стимулирующее воздействие на все стороны жизни российского общества, не обошла и Томска.

Территориальные рамки – город Томск.

Методологическую основу дипломной работы составили принципы историзма и объективности. Принцип историзма – основной принцип исторического исследования. Он предполагает подход к исследуемой проблеме с учетом конкретно-исторической обстановки и соответствующего периода во взаимодействии и взаимообусловленности явлений и событий с точки зрения изменения и развития во времени. Принцип объективности требует рассматривать историческую реальность во всей её многогранности и противоречивости, т.е. показывать не только положительный, но и отрицательный опыт, сочетать объективные и субъективные стороны, избегая заданности, предвзятости в суждениях и выводах.

Источниковую базу дипломной работы составили документы и материалы, которые можно разделить на три группы:

. Официальные документы, опубликованные в различных изданиях.

. Периодическая печать.

. Мемуарная литература и письма участников Великой Отечественной войны.

Среди первой группы источников условно можно выделить две подгруппы.

) Постановления и отчёты различных официальных учреждений. Особый интерес здесь представляют «Свод постановлений Томской городской думы с 1881 по 1891 год» и «Труды комиссии, учрежденной по Высочайшему повелению для изучения вопроса об избрании города для Сибирского университета». Среди отчётов можно выделить «Отчет о деятельности Томского отделения и учрежденных при нем музыкальных классов за 1893 – 1894 год»,

) Отдельную большую группу составляют различного рода справочники и статистические сборники. Одним из важнейших здесь является «Статистическое обозрение Сибири» Ю.А. Гагемейстера, содержащее обширные данные по городу Томску. Результаты первой городской переписи населения Томска, организованной губернским статистическим комитетом были опубликованы Н.А. Костровым в «Губернских ведомостях». Среди справочных изданий можно выделить «Памятные книжки Томской губернии» и «Сибирский торгово-промышленный календарь», выходившие в разные годы. Особо надо сказать о каталогах, среди которых можно назвать «Каталог Томской публичной библиотеки»

Вторая группа источников – периодическая печать – представлена газетами и журналами, издававшимися в Томске в рассматриваемый период. Важнейшими в этой группе источников являются газеты – «Томские губернские ведомости» и «Сибирский вестник». Кроме этого в работе использовались такие издания как «Восточное обозрение», «Сибирская газета», «Сибирская жизнь», «Томский листок», «Томский вестник». Эта группа источников представляла интерес тем, что в них отражаются различные моменты социально-экономической жизни Томска, рассмотрены некоторые особенности культурной жизни города. Так, в газетах представлен обширный материал по развитию промышленности Томска, описаны различные культурные мероприятия, проходившие в то время в городе.

Последняя – третья – группа источников представлена воспоминаниями и письмами участников томской жизни того времени. Наибольшую ценность здесь представляют письма Г.Н. Потанина, изданные в наше время. В них он даёт анализ особенностям развития города Томска в целом, затрагивая также и вопросы культурной жизни. Кроме этого в работе были использованы мемуары Н.М. Чукмалдина, описывающие особенности развития Томска конца XIX века.

Структура работы. Данная дипломная работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка источников и литературы и двух приложений.

Во введении обосновывается актуальность данной работы, определяется объект и предмет исследования, ставятся его цели и задачи, рассматривается историография вопроса, характеризуется источниковая база исследования.

В первой главе – «Социальная жизнь Томска» – рассматриваются особенности развития народонаселения города Томска, показано развитие промышленности, торговли и транспорта в городе в исследуемый период.

Во второй главе – «Развитие томского образования» – показано как Томск превращался в крупнейший образовательный центр Западной Сибири. Основное место в данной главе, безусловно, занимает история открытия Императорского Томского университета. Кроме этого, в главе рассказывается об открытие в городе ещё одного очага культуры и просвещения – Томской духовной семинарии. Отдельно рассмотрены особенности народного просвещения в Томске.

В третьей главе рассматриваются особенности культурной жизни Томска в исследуемый период. В данной главе показана издательская деятельность в городе, анализируются периодические издания, выходившие в городе в то время. Отдельно рассмотрен вопрос об открытии в Томске различных библиотек и музеев. Далее в главе показана история Королевского театра.

В заключении подводятся основные итоги работы и делаются выводы.

Глава 1. Социальная жизнь Томска

1.1 Особенности развития народонаселения и промышленности Томска

Рассмотрение особенностей социального развития Томска начнем с демографических показателей, которые, по мнению исследователей, наиболее чутко реагируют на качество жизни. (Недаром, видимо, широко публикуемые в дореволюционные годы и в первое десятилетие советской власти данные о рождаемости, смертности, брачности населения перестали быть достоянием гласности с конца 1920-х годов).

Первая городская перепись населения Томска была проведена 18 декабря 1866 года. Организовал ее губернский статистический комитет, а результаты опубликовал в «Губернских ведомостях» видный томский краевед князь Н.А. Костров, бывший тогда секретарем комитета. Переписью было зарегистрировано в городе 19750 жителей. То есть меньше, чем в Тобольске, Омске или Иркутске.

Но прошло каких-то тридцать лет, и по итогам Первой Всероссийской переписи населения проведенной в январе 1897 г., Томск с его 52210 жителями оказался самым населенным городом всего сибирского региона. А в ряду полусотни самых крупных городов Российской империи Томск стоял тогда на 49-м месте. При этом темпы его роста в пореформенные десятилетия были самые высокие не только в Сибири, они были выше, чем в Москве, Петербурге, Саратове. Томск продолжал расти так же быстро и к 1916 году стал стотысячным, войдя в число 29 крупнейших центров страны. Правда, к тому времени он уступил первенство в Сибири своим давним соперникам – Омску и Иркутску.

В стремительных темпах роста городского населения проявилось прежде всего влияние реформы 1861 года: освобожденные от крепостной зависимости крестьяне хлынули в города. И если в первой половине XIX столетия в Томске по преимуществу проживали ремесленники, мещане, купцы, то к концу его более трети жителей принадлежали к крестьянскому сословию. Не может не убеждать тот факт, что за первое пореформенное пятилетие численность крестьян в городе почти удвоилась, а в последующие 45 лет выросла в девять раз, тогда как все томское население увеличилось за тот период только в пять раз. При этом нужно еще учитывать, что многие крестьяне выходили из своего сословия и становились мещанами, а то и купцами. Долгое время город рос за счет притока извне, рождаемость здесь оставалась ниже смертности. Однако произошли перемены и в этой сфере: начиная с 1896 года рождаемость в Томске стала превышать смертность. Так, средний показатель рождаемости в Томске в расчете на одну тысячу жителей в 1861 – 1895 годах составлял 45,8, а в 1896 – 1915 годах – 43; показатель смертности соответственно – 51,8 и 36,7.

Исконно городские сословия – мещане и купцы – тоже испытывали на себе влияние российских реформ. Так, военная реформа отменила рекрутчину и ввела всеобщую воинскую повинность. Почти одновременно подушная подать с мещан была заменена обложением их недвижимых имуществ. В начале XX столетия отменили телесные наказания, которым подвергались ранее так называемые податные сословия – крестьяне и мещане. Изменения в промысловом законодательстве влияли на жизнь купечества. Еще в 1863 году была отменена третья купеческая гильдия. Лица, в нее входившие, вынуждены были выбирать более дорогие свидетельства второй или первой гильдии или же покинуть купечество и превратиться в мещан. Недаром численность купцов в Томске сразу же заметно сократилась: в 1861 году в городе было объявлено 145 купеческих капиталов (2 – по первой гильдии, 26 – по второй и 117 – по третьей), три года спустя – только 120 (15 – по первой и 105 по второй).

Со временем правительство пошло по пути расширения для россиян возможностей предпринимательства. Закон 1898 года отменил прежние стеснения: всякий россиянин, уплативший промысловый налог, мог заводить торговое или промышленное дело независимо от того, имел он купеческое свидетельство или нет. Интересно, что эта мера на разрушила купеческое сословие: вплоть до революции 1917 года многие предприниматели по-прежнему исправно выкупали в общем-то ненужные уже гильдейские свидетельства. С другой стороны, поскольку сословная структура общества сохранялась, то всякий житель страны должен был иметь определенное звание или чин.

В поисках богатства приезжали в Томск и иностранные подданные, и для получения разрешения отправиться в тайгу на поиски золота принимали российское подданство и вступали в купечество. Так, принял российское подданство и принес по этому случаю присягу швед Карл Петр Стаденберг. Затем он ходатайствовал о причислении его в томские купцы третьей гильдии, и губернское правление удовлетворило его просьбу.

Итак, население Томска быстро увеличивалось, кое-что менялось в его составе, а это не могло не коснуться городской экономики. Как раз начиная с шестидесятых годов XIX столетия, отдельные заведения, небольшие предприятия, существовавшие в Томске издавна, превращались постепенно в то, что обычно называют емким словом – промышленность.

Статистика тех лет не могла, конечно, охватить все промышленные заведения и предприятия. Во всяком случае, известно, что в 1864 году в Томске действовало 23 более или менее крупных предприятия, к концу столетия – около 30, а по данным 1908 года – уже 464. Объем производства, выраженный в рублях, в 1860-х годах составлял всего 150 тысяч рублей, к концу столетия едва не достиг двух миллионов, а к 1908 году превысил 8 миллионов рублей. К сожалению, источники не содержат данных о производстве в Томске в 1917 году, но поскольку численность рабочих к тому времени увеличилась по сравнению с 1908 годом примерно на 20 %, то можно предположить и такой же рост объема производства. Это предположение достаточно правомерно: на всем протяжении пореформенных десятилетий томская, как, впрочем, и вся российская промышленность, во многом держалась на мускульной силе рабочих. Конечно, и здесь появились машины, стала использоваться сила пара, а в начале XX столетия – и сила электричества, но главными оставались руки рабочего.

Первые по времени паровые двигатели были установлены в Томске в начале 1880-х годов на винокуренных заводах А.Н. Пастухова и И.Л. Фуксмана, на их же мукомольных мельницах, а также на канатном заведении Н.П. Баранчукова. Открывшиеся в 1881 году кирпичный завод И.А. Данилова и лесопилка И.М. Иваницкого сразу были рассчитаны на использование паровых машин. Позже так и повелось: новые, только что устроенные предприятия зачастую открывались уже как паровые. Это относится к спичечной фабрике Кухтериных, суконной фабрике И.И. Колосова, мебельной фабрике Лопуховых, литейному и механическому заводу общества «Союз», чугунолитейному И.С. Калиновского, мукомольным мельницам Г.И. Фуксмана и братьев Кухтериных.

Хотя, надо сказать, не всё в этом процессе проходило гладко. Так, открывшаяся в пригороде, в Аникине, в августе 1895 года фабрика И.И. Колосова, рассчитанная на снабжение сукном тюремного ведомства, долго не проработала. В ночь на 31 мая 1896 года на фабрике случился пожар, в котором погибли два двухэтажных деревянных корпуса, кузница и контора. Сгорели только что устроенная паровая машина, станки и другое оборудование, а также часть продукции. Стоявший поодаль склад готовой продукции уцелел. По свидетельству очевидцев, «рабочие рыдали», а с хозяином «случался удар».

Не желая отставать, спешно перестраивались те, кто поначалу имел лишь ручное производство. Установили паровые двигатели владелец типолитографии П.И. Макушин, колбасного заведения – А.А. Фильберт, винокуренного – И.И. Андроновский, водочного – В.Н. Вытнов, пивоваренных – Р.И. Крюгер, К.Я. Зеленевский, М.И. Рейхзелигман. Таким образом, во второй половине 1890-х годов машинная техника имелась уже во всех основных отраслях томского производства, исключая лишь кожевенную. Традиции ручного производства были преодолены томскими кожевниками позже, в 1900-х годах.

Это запаздывание не случайно. Кожевенное, а вкупе с ним – мыловаренное и салотопенное производство доминировало в Томске с давних времен. Большинство предприятий города специализировалось на обработке и переработке продуктов животноводства. Первое место занимала здесь кожевенная промышленность, причем выделанные кожи употреблялись не только как материал для пошива обуви, спрос на которую вырос после начала работ на сибирских приисках, для изготовления конской упряжи и других хозяйственных поделок, но и как упаковочный материал при транзитных перевозках чая из Китая. Заведений для обработки кож было довольно много, но большинство из них были примитивны по своему устройству, малопроизводительны и стоили недорого. Сначала они принадлежали мещанам и крестьянам, но потом, увеличив объемы производства и размеры прибыли, переходили к купцам или их владельцы сами вступали в купечество. Обязательным элементом кожевенного производства являлось большое количество всевозможных емкостей (чанов) для обработки кож, а чтобы их промывать и прополаскивать, нужно было много воды. Поэтому кожевенные заводы обязательно строили вблизи речек и озер. Некоторые из озер получили свое название по фамилиям купцов, которые строили там свои заведения и жилье. Самыми известными из них являются Ереневские озера по фамилии купцов Ереневых.

Сначала крупные торговцы передавали заказы на изготовление "черных юфтевых кож для Кяхтинской торговли" на определенных условиях. Так, 12 октября 1823 г. 4 томских мещанина обязывались выделать томскому купцу М.А. Мыльникову и томскому комиссионеру П.Ф. Серебренникову 1000 кож для чайной торговли с оплатой по 60 коп. за выделку лошадиной и 50 коп. за выделку бычьей кожи. Затем, в 1840-е гг. томские торговцы сами открывают довольно крупные предприятия по обработке кож. Михаил Шумилов и Иван Серебренников, владельцы самых крупных предприятий, специализировались на производстве кож только для кяхтинской торговли. Томские мещане Федор Кудрин, Андрей Сидоров, Афанасий Круглыхин, Алексей Колмогоров, Николай Кокшаров, Алексей Еренев и Яков Кутлин имели более широкий ассортимент своих изделий, обеспечивая подошвенной, яловой и хромовой кожей сапожников, сыромятной и черной юфтевой шорников и экипажников, производя, конечно, кожу для упаковки тюков с чаем. Из числа этих мещан вышло несколько известных в Томске купцов.

Кроме этого, следует учитывать то обстоятельство, что в обрабатывающей промышленности не произошло отделение торгового капитала от промышленного, и поэтому большинство заведений возникали не как самостоятельные предприятия, а как придаток к более крупному, в большинстве случаев торговому делу. Известный томский купец И.А. Еренев, по данным томского полицмейстера, имел в 1888 г. кожевенный завод с производством на 35 тыс. руб. при 10 рабочих и вел в Гостином дворе торговлю кожевенными и другими товарами. Такие же показатели имел завод крупного виноторговца А.Н. Пастухова. Мелкие мыловаренные и салотопенные заведения были отмечены у других томских купцов.

Особое место по размерам производства и уровню его организации занимало в Сибири винокурение. В дореформенный период почти все предприятия этой отрасли принадлежали государству. В середине XIX в. они стали сдаваться в аренду или продаваться частным лицам.

Крупнейшим предприятием винокуренного производства западной Сибири был Керевский (Киреевский) винокуренный завод, который с 1854 г. арендовал губернский секретарь Булашевич и который в начале 1860 г. перешел во владение томскому первой гильдии купцу Борису Леонтьевичу (Берко Лейбовичу) Хотимскому. В 1864 г. этот завод производил 790500 ведер спирта в полугаре на 580500 руб. при 150 рабочих. Показательно, что до сдачи этого завода в аренду на нем содержалось в качестве рабочих до 850 ссыльнокаторжных, а размеры производства были в несколько раз меньше. Судьбу этих людей в 1857 г. определяло Томское губернское правление, которое докладывало правительству: "В Керевском винокуренном заводе состоит до 850 ссыльнокаторжных, из них большая часть имеет уже свои собственные дома и скотоводство, и многие в том числе обзавелись хозяйствами по случаю перевода из упраздненного Боготольского завода. Посему всякий дальнейший перевод их куда бы то ни было будет означать для них полное материальное расстройство, самое вредное влияние для исправления их нравственности, получившей уже доброе начало от оседлой жизни в Керевском заводе». Поэтому администрацией принимается разумное решение амнистировать большинство каторжников и определить их на жительство по волостям.

Переход от откупной продажи вина к акцизной, когда государством взымалась определенная пошлина с произведенного и проданного вина (акциз), а разница между стоимостью проданного вина и акцизом присваивалась винозаводчиками и виноторговцами, привел к увеличению числа винокуренных заводов и, соответственно, увеличению числа купцов, занимавшихся винокурением.

Богатая сырьевая база Сибири стимулировала развитие этой отрасли промышленности. Сырьем для производства водки был этиловый спирт, который вырабатывался (выкуривался) главным образом из пшеницы, в меньшей мере из ржи и незначительно – из картофеля. В 1890 г. только в Западной Сибири насчитывался 21 винокуренный завод. На них перерабатывалось 1,5 млн. пуд. хлеба и 55 тыс. пуд. картофеля. Простота оборудования также способствовала увеличению числа винокуренных заводов. До 1888 г. очистка сырого спирта в Западной Сибири производилась холодным способом, через древесный уголь, что было малопроизводительно и давало продукцию низкого качества. С 1888 по 1894 гг. при 7 заводах края была устроена горячая очистка спирта – ректификационные кубы.

Но главным стимулом расширения производства был довольно обширный рынок сбыта продукции и самые высокие среди всех отраслей предпринимательства прибыли. По подсчетам С.И. Гулишамбарова, на каждого человека в Западной Сибири в начале 1890-х гг. приходилось 1/3 часть ведра произведенной здесь водки, что было, по мнению автора, явно недостаточно, и этот недостаток пополнялся привозом спирта из восточных губерний Европейской России.

Перечисленные обстоятельства обеспечивали винозаводчикам высокую прибыль, что, в свою очередь, вызывало среди них острую конкуренцию. К.А. Колокольников, непосредственно наблюдавший развитие винокурения в крае, писал: "Выход в винозаводчики был весьма затруднителен. Кроме значительного капитала, необходимого на приобретения завода и необходимого для него сырья, топлива и найма рабочей силы, нужно было преодолеть традиционные бюрократические рогатки, и вдобавок с начала 80-х гг. остро чувствовалась конкуренция". И. Левитов писал, что "доступ в эту область закрыт не только для мелкой сошки, но и крупные капиталисты не решаются заводить винокуренный завод, несмотря на все его доходы". По мнению К. Оланьона, в Западной Сибири винокуренные заводы давали их владельцам прекрасные доходы. "Конкуренция русских торговцев очень слабая, – писал он, – а чтобы оградить себя от местной конкуренции, владельцы винокуренных заводов устраивали небольшие синдикаты с целью поддержания цен на водку". В Сибири термин "синдикат" тогда не получил еще распространения, и союз винозаводчиков назывался винной стачкой.

В целом винокурение играло в экономике края видную роль. В этой отрасли было проведено внедрение машин в производство раньше, чем в других отраслях, и в 70-80-е гг. здесь начался переход от мануфактуры к фабрике.

Ведущая роль в томской промышленности предоктябрьских десятилетий принадлежала пищевкусовому производству. И это понятно: население быстрорастущего города обеспечивало постоянный спрос на продукты питания и напитки. Точно так же, как и на изделия многочисленных швейных, сапожных, столярных, бондарных, кирпичных и тому подобных мастерских. Не прогадали и те, кто, пользуясь наличием прекрасного сырья и растущим спросом, устроили в Томске и вблизи него спичечные заведения.

Первыми учредителями спичечных заведений в Томске стали приехавшие из Европейской России вятский купец И.Е. Овечкин и М.А. Ворожцов, проходивший практику в качестве рабочего на спичечной фабрике в Польше. Заведение Овечкина было расположено в четырех верстах от Томска на землях, арендованных у архирейского дома на реке Киргизке. Основано оно было в 1866 г., и стоимость произведенной здесь продукции составляла 38 – 40 тыс. руб. при 116 рабочих (взрослых – 80 мужчин и 30 женщин и 6 малолетних мальчиков).

Заведение М.А. Ворожцова было основано в 1871 г. в дер. Семилужки Томского округа. Сумма его производства в начале 1890-х гг. была 66 тыс. руб., рабочих на фабрике насчитывалось 60 чел., и 20 чел. работало на фабриканта на стороне. Последние в основном строгали так называемую "соломку" (деревянную основу спичек) в домашних кустарных условиях. Сухие данные официальных документов о спичечном производстве в Томске следует дополнить сведениями из других источников. Например, "Сибирская газета" в феврале 1888 г. писала, что на спичечной Ворожцовской фабрике зимой рабочих бывает 100 – 120 чел., летом – 50 – 60 чел. Зимой вырабатывают 100 – 110 ящиков спичек, летом – 50 – 55. Рабочий день длится 12 часов с перерывом на 1,5 – 2 часа. "Самая тяжелая и вредная работа, – пишет информированный корреспондент газеты, – в мокальной, где происходит обмакивание спичек в фосфор и серу. Человек, непривычный к атмосфере спичечных заводов, не может пробыть там более 2 – 3 дней. Плата за работу низкая, особенно для мальчиков 10 – 13 лет – по 15 коп. в день, рабочим – по 5 руб. в месяц. Нередки заболевания от отравления: зубы гниют и крошатся, гниют даже десны, кости становятся необыкновенно хрупкими, поэтому нередки изломы конечностей у рабочих. Доктор на фабрике не бывает… Хозяин на фабрику никогда не ходит один и без револьвера. Часты штрафы, нередко самые произвольные". Через год об этом же писала другая томская газета – "Сибирский вестник": "На днях нам случайно удалось видеть двух несчастных, служивших на фабрике Ворожцова, но заболевших, а потому прогнанных оттуда. Вид эти люди имели ужасный: весь рот и челюсти их гниют, зараженные постоянным вдыханием фосфора".

Позднее, в 1887 г., была основана спичечная фабрика М. Минского в с. Иглаково Нелюбинской вол. близ Томска. Предприниматель "испрашивал разрешение" открыть на арендованной у крестьянского общества земле на р. Ромашка устройства фабрики с числом рабочих в 12 чел. Однако уже в начале 1890-х гг. здесь трудилось 60 рабочих, которые производили продукции на 50 тыс. руб.

Однако ни Овечкиным, ни Минскому, ни фирме «Ворожцов и К°» – владельцам первых спичечных мануфактур в Томске – не удалось долго продержаться на рынке. По сведениям Н.М. Дмитриенко, к началу XX в. монополию на производство спичек в Томской губернии установила фирма "Е. Кухтерин и с-я". В 1893 году на речке Ушайке (поблизости от нынешнего железнодорожного моста) открылось спичечное заведение торгового дома «Е.Н. Кухтерин и сыновья». Оно было оборудовано паровым двигателем, а кроме того – большая новинка по тому времени – освещалось электричеством (электрическая динамо-машина работала от парового котла).

Развернулась жестокая конкурентная борьба, в результате которой Кухтерины приобрели в собственность участок земли близ деревни Киргизки Семилуженской волости и расположенные на ней строения ворожцовской фабрики. Одновременно они купили и закрыли фабрику Овечкиньгх. В 1899 году братья Кухтерины выстроили новое здание спичечной фабрики на месте Ворожцова и перенесли туда все производство с берега Ушайки. Ворожцовские постройки стали использоваться под рабочее жилье. Но случилось несчастье, столь распространенное в тогдашнем Томске, – пожар.

В ночь на 10 марта 1900 года в кочегарном отделении кухтеринской фабрики показался огонь, который уничтожил незастрахованные постройки, как писали в газетах, «дотла». Уцелели лишь склады сырья и готовых спичек. Уже в день пожара цена за ящик спичек подскочила на рубль: ведь кухтеринская фабрика была тогда единственной в Западной Сибири.

Разумеется, пожар нанес владельцам громадный убыток, к тому же без работы, а следовательно, и без средств к существованию осталось не менее 200 рабочих с семьями. И тогда Кухтерины приняли не совсем обычное по тем временам решение: они оставили всех семейных «на прежних окладах» впредь до возведения нового производственного корпуса, а одиноких рабочих распустили, выдав им полумесячное содержание. Новый корпус выстроили невероятно быстро. Возможно, помогло то, что еще в сентябре 1899-го глава фирмы А.Е. Кухтерин получил в губернском управлении разрешение на постройку «каменной фабрики для выработки шведских спичек». Автором проекта был видный томский архитектор К.К. Лыгин.

И уже 29 июня 1900 г., то есть неполных четыре месяца спустя после пожара, состоялось торжество освящения нового здания. В «Сибирском вестнике» писали по этому поводу: «Все присутствующие были положительно поражены прекрасным устройством фабрики, которая может считаться образцовой не только у нас в Сибири, но и вообще в России». С тех пор фабрика Кухтериных исправно снабжала спичками весь Томск и немалую часть Сибири (а в былые времена их вывозили и в Монголию).

Томский округ являлся основным, но не единственным местом по производству спичек. Однако другие заведения, расположенные в основном в Тобольске, имели кустарный характер и с появлением регулярного железнодорожного сообщения исчезли, так как не могли конкурировать с привозной продукцией спичечных фабрик.

Если продолжать разговор об отраслевом составе томской промышленности предреволюционных десятилетий, то необходимо отметить необычайно высокую концентрацию в городе полиграфических предприятий – типографий, литографий, переплетных заведений. Первая в Томске типография открылась при губернском правлении еще в 1819 году. Долгое время она использовалась исключительно для служебных нужд. В середине века к ее услугам стали прибегать и частные лица, заказывая торговые этикетки, рекламные листки. Именно в этой типографии издавались «Томские губернские ведомости» и первые книги о Томске. В 1861 году в типографии была отпечатана первая в Томске книга «Оглавление Томских губернских ведомостей 1860 года», а четыре года спустя и первое краеведческое издание: Костров Н.А. Историко-статистическое описание городов Томской губернии.

В 1876 году в городе появилась первая частная типография торгового дома «В.В. Михайлов и П.И. Макушин». Оборудование – три скоропечатных машины, три станка и собственная литография – привезли из Петербурга и Москвы, оттуда же прибыли квалифицированные рабочие – четыре наборщика и машинист. У губернской типографии появился сильный конкурент, и это благотворно сказалось на качестве типографской продукции Не случайно в 1887 году издания макушинской типографии были удостоены золотой медали на Уральской научно-промышленной выставке в Екатеринбурге.

В начале XX столетия в Томске действовало уже 9 более или менее крупных типографий и литографий, которые работали на широкий сибирский рынок. Об этом свидетельствуют такие цифры: в 1913 году в Сибири и на Дальнем Востока вышла 331 книга тиражом 230205 экземпляров, из них 177 книг в количестве 96454 экземпляра было издано в Томске. А кроме того в городе выходило шесть больших ежедневных газет и десять еженедельников и журналов.

И все же томская промышленность, как ни велики были темпы ее роста, не могла покрыть все потребности населения. Очень многое, необходимое и в повседневной жизни томичей и жителей томских пригородов, и в их производственной деятельности, приходилось ввозить извне. Авторы одного из обзоров состояния томской торговли и промышленности в начале нынешнего столетия И. Фрейдин и И. Гавровский писали о ввозе в город «мануфактуры, бакалеи, металлов в деле и не в деле, всевозможных машин и почти всего, что необходимо в обиходе домашней жизни, от иголок и ниток до ножей и вилок, стаканов и прочей кухонной посуды, а также всего, что представляет малейший намек на предмет роскоши и украшения».

1.2 Развитие торговли и транспорта в Томске

Торговля продолжала играть важнейшую роль в жизни Томска и в пореформенный период. А в условиях, когда к концу XIX века Сибирь была полностью вовлечена в общероссийский рынок, роль Томска как торгового центра обширной территории продолжала расти год от года. Показательно, что в 1912 году тридцать из 52 губернских городов России уступали Томску по размеру торговых оборотов и количеству торговых заведений Что касается Сибири, то здесь Томск уверенно лидировал по объему торговых оборотов (почти 40 млн. руб. в 1912 году), хотя и уступал Омску и Иркутску по количеству торговых заведений. На каждую тысячу томского населения приходилось около десятка магазинов и лавок (не считая многочисленных ларьков). Больше имелось только в Тюмени, а в других развитых городах края их было примерно столько же или меньше.

В ряду старой застройки Томска бывшие магазины и лавки глаз выхватывает сразу – большие, зеркальные окна, металлические ставни. Кое-где до наших дней сохранились старые вывески, названия торговых фирм, нанесенные на кирпичные стены несмываемой краской. Некоторые здания, выстроенные специально для торговли, используются по назначению и по сию пору. Например, так называемый «верхний гастроном» на Ново-Соборной площади, в здании которого в августе 1895 года открылся магазин купца первой гильдии И.Г. Гадалова. Торговля в нем, как и во множестве других томских магазинов, имела почти универсальный характер – продавались мануфактура (то есть одежда и ткани), обувь, церковная утварь железные изделия. Имелись также бакалейно-колониальный, табачный, винный отделы, предлагался сахар оптом и в розницу.

Внешняя и внутренняя отделка гадаловского магазина была выполнена с большим вкусом и изяществом. А во внутреннем дворике хозяин устроил первый в городе частный водопровод. С помощью паровой машины вода накачивалась из тут же вырытого колодца в резервуар, расположенный в двухэтажной башне и оттуда по трубам подавалась в магазин, в квартиру хозяина, а через специальный рукав – и для городских пожарных.

Магазин Гадалова, можно сказать, был типичным для Томска по ассортименту. Но открывались и специализированные магазины, часто при промышленных заведениях. Существовало, например, в Томске «Венское колбасное и гастрономическое заведение А. Фильберт и К°» и обеспечивало томичей, надо сказать, очень качественными продуктами. Недаром в 1892 году на промышленной и сельскохозяйственной выставке в Красноярске «гастрономические изделия» Александра Фильберта были удостоены золотой медали. В его витринах посетители выставки буквально любовались «фаршированной свиной головкой, сочными сольтисонами, румяными окороками, толстыми и тонкими колбасами с названиями в честь всех стран и народов, овощными консервами…». Надо думать, все это было приготовлено не одной выставки ради, а предлагалось и томским покупателям.

Разумеется, ни торговля, ни производство в Томске не могли существовать и расширяться без развития транспорта, связи, банковского дела. Стародавний гужевой способ доставки товаров и перевозки людей получил наибольшее развитие в Томске и во всей Сибири как раз в первые пореформенные десятилетия. По сведениям А.В. Адрианова, через Томск провозилось и из Томска отправлялось тогда в среднем от двух до трех миллионов пудов клади ежегодно. Городское общество получало от этого немалые выгоды: установленный еще в 1820 году повозный сбор (30 копеек с воза) существенно пополнял городскую казну. Перевозки товаров обеспечивали более или менее постоянной работой немалую по тем временам часть городского и пригородного населения. Говорили, например, что только один Евграф Кухтерин нанимал не меньше трех тысяч ямщиков. И конечно же, наибольшие выгоды от гужевой доставки товаров получали купцы-предприниматели. Именно это занятие обогатило Кухтериных, а вместе с ними и Пушникова, и Малых, и Ельдештейна, и Чевелева, которые со временем заняли видное положение в томском обществе.

Зарождение и расширение пароходства, а первый пароход пришел в Томск из Тюмени еще в 1846 году, не уменьшил, а напротив усилил интерес томичей к гужевым перевозкам. Сложилась своеобразная система доставки грузов и пассажиров. Из Европейской России изделия фабричного производства, так нужные Сибири, доставлялись в Тюмень (сначала гужом, а с 1887-го по Екатеринбург-Тюменской железной дороге). Там они перегружались на речные баржи и доставлялись пароходами по Иртышско-Обскому водному пути в Томск. Здесь товары скапливались на многочисленных и обширных складах, в амбарах, кладовых местных купцов, дожидаясь зимнего санного пути, а потом грузились возки и санные поезда и отправлялись с товарами дальше на восток. С востока, из Иркутска и Кяхты, также на лошадях в течение зимы привозили в Томск китайские товары, большей частью – чай, чтобы с началом летней навигации отправить его в западном направлении за Урал.

Перегрузка, перекладка, хранение товаров очень оживляли экономическую жизнь Томска. Недаром один из очевидцев отмечал: «В жизни обеих частей Сибири Томск играет громадную роль в торгово-промышленном отношении… С первого зимнего пути, начинающего прочно устанавливаться в декабре месяце, и, кончая февралем, – город представляет сплошную ярмарку, правда, умеренную, но оживленную. Сюда стекаются грузы хлеба, масла, сала, кож и всевозможных предметов».

Для рядовых томичей такое оживленное сообщение создавало, впрочем, немало неудобств. Ведь исторически сложилось, что Московско-Иркутский тракт проходил по центральным улицам города. Многочисленные возы, переправляясь через Томь на верхнем перевозе (там, где теперь коммунальный мост), шли по Заисточью и поднимались на Почтамтскую (ныне пр. Ленина). Дойдя до речки Ушайки, чуть поворачивали направо и по набережной улочке доезжали до деревянного Думского моста (сейчас здесь Каменный мост), миновали Магистратскую (ул. Р. Люксембург) и по Воскресенскому взвозу, или Раскату, приближались к Белому озеру, а оттуда по Иркутской улице выезжали из города.

Томские газеты последних десятилетий прошлого века переполнены сетованиями на то, как загромождали бесконечные обозы городские улицы, сколько происходило несчастных случаев. К тому же движение обозов с грузами привлекало в город и пригородные села массу любителей поживиться на чужой счет. Ограбление, или, как тогда говорили, срезывание чаев (а чай перевозили в кожаных мешках), было делом обычным. Настолько, что в литературе прочно укрепилось мнение, будто немало томских предпринимателей разбогатело как раз такими грабежами. Вряд ли можно доверять подобным легендам, тем более что никакого документального подтверждения они не имеют, хотя Б.М. Флоренский сообщал, например, что некоторым томским купцам «молва приписывает не только обманы и подлоги, но даже открытые грабежи и убийства по большим дорогам».

Не меньше внимания, чем гужевые перевозки, привлекало к себе пароходное сообщение. О прибытии каждого парохода из Тюмени особо сообщалось в местной прессе. Это тем более удивительно, что ходило их совсем немало. Ведь если в 1860-х годах в Томск приходило в среднем по девять пароходов в течение всей навигации, то к концу столетия – не меньше 70. В Томске действовали пароходные конторы тюменского торгового дома «Курбатов и Игнатов», товарищества «Ширков и К°» местных купцов – В.А. Горохова, Д.И. Тецкова, позже Е.И. Королева купившего тецковские пароходы, А.Е. Ельдештейна, Г.И. Фуксмана. И все же любое происшествие, – а их случалось немало: то сломался двигатель, то пароход сел на мель, – бурно обсуждалось в томских семьях, на страницах газет.

Не удивительно, что и Сибирская железная дорога, начиная с ее проектирования и строительства, тоже живо интересовала томичей. Серьезным ударом для них стало решение властей выстроить железнодорожную магистраль в обход Томска. Смирившись с этим обидным фактом, городские деятели принялись добиваться строительства ветки на Томск одновременно с сооружением магистрали. В Петербург съездила не одна делегация, а в 1893 г. городская дума постановила обратиться с ходатайством к наследнику престола, будущему императору Николаю Александровичу. Видимо, это способствовало успеху дела.

В июне 1895 года состоялось торжество освящения начала строительных работ по сооружению ветки от Томска до линии Сибирской железной дороги. На выезде из Томска по Спасскому тракту собрались все должностные лица – губернатор А.А. Ломачевский, городской голова А.П. Карнаков, полицмейстер М. Соколовский и масса публики. С Базарной площади, из часовни, доставили Иверскую икону Божией Матери и установили ее в специально выстроенной палатке, украшенной флагами и зеленью. Молебен совершал настоятель Алексеевского мужского монастыря архимандрит Лазарь, которому прислуживали священники приходских храмов, пел хор соборных певчих.

Строительные работы под руководством военного инженера М.П. Ксирихи вели арестанты томских тюрем, которым, по освобождении, была выдана на руки треть заработанных сумм. Все работы шли вручную, но очень быстро 86-километровая ветка была выстроена за год. Уже 2 августа 1896 года в Томск прибыл первый поезд со станции Тайга. Разумеется, опять состоялось торжество, руководители стройки пили шампанское, рабочим поднесли по чарочке. Регулярное движение началось в 1898 году.

Строительство железной дороги стало для Томска одним из самых важных в его истории событий, но событием неоднозначным. Оказавшись в стороне от магистрали, Томск потерял много перспектив экономического и социального плана. Одно время среди томских предпринимателей царила настоящая паника, случился серьезный спад в торговой жизни, начались массовые банкротства. Кое-кто уже заявлял, что «песенка Томска спета». Большие потери понесли купцы-оптовики, владельцы транспортных контор. Они оказались просто ненужными, ведь стало гораздо быстрее и удобнее привезти нужную партию товара из-за Урала по железной дороге, на запасая его на целую зиму. И все же довольно скоро выявилось и благоприятное для Томска влияние железной дороги, прежде всего в том, что с ее строительством активизировалась вся деловая жизнь района.

В «Сибирском торгово-промышленном календаре» на 1898 год ситуация в Томске оценивалась уже довольно оптимистично: «Заупокойные отповеди Томску по меньшей мере несвоевременны и, по нашему глубокому убеждению, не верны. Падение Томска как перевалочного пункта ничуть не отнимает у него громадного значения как центрального торгового пункта для большого округа, с развитием экономической жизни которого естественно должен расти и центр…». И действительность показала, как прав был автор этих строк. Получив надежную транспортную связь с цивилизованным миром, Томск оказался очень привлекательным для крупных торгово-промышленных компаний центра страны, таких как «Невская ниточная мануфактура», товарищество «Братья Нобель», машиностроительное товарищество «Эрлангер А. и К°», известного российского сахарозаводчика Терещенко.

Деловому оживлению Томска способствовало и наличие здесь современных средств связи. С 1863 года город имел телеграфную связь с Европейской Россией и Восточной Сибирью, в конце семидесятых годов (одновременно с городами центра страны) в Томске появились первые телефоны, а в 1894 г. была создана правительственная городская телефонная сеть. Интересно, что требование понижения телеграфных тарифов в целях оживления торгово-промышленной жизни Сибири фигурировало первым в докладной записке, которую Томский биржевой комитет направил министру финансов в первый же год своей деятельности.

Товарная биржа возникла в Томске в 1901 году, раньше, чем во всех других городах Сибири. Учреждение биржи, между прочим, рассматривалось как одно из важных средств поддержки торгово-промышленной роли Томска в связи со строительством железной дороги. И оно себя оправдало. Рассматривая ходатайство Томской городской думы об открытии биржи, чиновники Министерства финансов собрали и проанализировали немало документов о состоянии городской экономики. Немаловажную роль в принятии министерством положительного решения сыграло то, что в Томске действовало тогда четыре банка, суммарные обороты которых за последнее пятилетие превышали 20 миллионов рублей.

Первым банковским учреждением в Томске стал Сибирский общественный банк имени Поповых. В 1865 году в городе открылось первое в Сибири отделение Государственного банка, в 1873 г. – отделение частного Сибирского торгового банка, а еще два десятилетия спустя – Русского для внешней торговли банка, или Руссенбанка, как его в обиходе называли. Позже появился банк Общества взаимного кредита (1900) и, под самый занавес, в 1916 году – отделение Петроградского международного банка.

По количеству банковских учреждений Томск не уступал другим крупным российским городам, но постоянно нуждался в деньгах. Дело в том, что коммерческие банки охотно кредитовали наиболее прибыльные отрасли хозяйства – золотопромышленность, хлебную торговлю и неохотно ссужали деньги на развитие городской обрабатывающей промышленности. Например, П.И. Макушин, чтобы получить кредит в Государственном банке на расширение своей типографии, вынужден был обратиться к самому министру финансов. Не у всякого предпринимателя хватило бы на это решимости. Более того, собирая значительные средства местной буржуазии и других вкладчиков, банки направляли их в центральные отделения, обрекая сибирскую экономику на малоденежье и дороговизну кредита. Далеко не каждый томский делец мог выплатить тот учетный процент, который требовали с него в Государственном банке (7 – 8 процентов) и тем паче – в Сибирском торговом (8 – 10 процентов). Как следствие, процветали товарный кредит и даже ростовщичество, отбрасывавшие городскую экономику на десятки лет назад. Недаром исследователи томского рынка начала нынешнего века И. Фрейдин и И. Гавровский отмечали, что большинство производств в Томске страдало недовложением капиталов. Владельцы денег предпочитали скорее вкладывать средства в государственные бумаги, сберегательные кассы, банки, чем рисковать ими в каком-либо предприятии.

Банковский кредит был дорог, поэтому мукомольным делом, например, могли заниматься лишь те капиталисты, которые располагали наличными средствами. Это ставило томских мукомолов в особые условия в Сибири. Покупая зерно на наличные, они вырабатывали муку лучшего качества, что создало ей хорошую репутацию на сибирском рынке. Крупные потребители томской муки – Енисейская и Иркутская губернии, Забайкальская область – ценили ее выше муки с алтайских мельниц. Но, не имея кредитов, местные мукомолы, по мнению исследователей томской промышленности, не вырабатывали того количества муки, на которое были способны их мельницы, оборудованные по последнему слову техники.

Глава 2. Развитие томского образования

2.1 Томская духовная семинария

К началу 19-ого века в Томске существовали Мужская и Мариинская женская гимназии, реальное и уездное училища, множество приходских училищ. Действовали профессиональные школы – женская рукодельная, ветеринарно-фельдшерская, повивальная. Одним из старейших заведений была Духовная семинария, так же были духовное и епархиальные женские училища. Существовало Татарское училище и большое количество частных школ.

Мысль об учреждении в Томске духовной семинарии возникла еще в начале XIX столетия, но осуществить ее удалось лишь к середине его: 21 сентября 1858 года состоялось торжественное открытие школы для подготовки священнослужителей Православной Церкви. Отныне одаренные выпускники местного духовного училища не должны были покидать Томск, чтобы учиться в семинариях Тобольска или Иркутска. Главная заслуга в открытии в Томске новой духовной школы принадлежала епископу Парфению, человеку «глубокого ума и разносторонне образованного, с обширными сведениями как в области богословских наук, так и светских, отличного администратора и человека неутомимого, деятельного и живого». Так характеризовали томского архиерея люди, близко знавшие его.

Томская духовная семинария – второе в городе после гимназии среднее учебное заведение – стала еще одним очагом культуры и просвещения. Первоначально семинария размещалась в зданиях архиерейского дома на углу Магистратской и Приюто-Духовского пер. В 1898 году для нее было выстроено специальное здание на Никитинской улице. (Позже в нем располагалось Томское высшее военное командное училище связи). В духовной семинарии имелась хорошая библиотека, подаренная Преосвященным Парфением, занятия вели квалифицированные преподаватели. Многие выпускники семинарии составили гордость Томска, а Владимир Плотников, принявший монашество и нареченный Борисом, стал впоследствии известен как «крупный и плодовитый духовный писатель» и церковный деятель. Он возглавлял Киевскую, затем Петербургскую духовную академию, был членом Св. Синода, викарием Петербургской митрополии.

В первом выпуске семинарии в 1860 г. ее окончил Константин Евтропов (сын священнослужителя Томской епархии, он начал обучение в Тобольской семинарии, а завершил его в нашем городе). Как один из лучших учеников К. Евтропов был принят в Казанскую духовную академию, по окончании ее защитил в 1864 г. диссертацию и получил ученое звание магистра богословия. Молодой магистр возвратился в Томск, преподавал в семинарии, а также в гимназии церковную историю, немецкий и греческий языки. В 1878 году он оставил службу по духовному ведомству и стал чиновником Томской губернской казенной палаты, где служил до пенсии. Однако преданность Церкви, интерес к ее истории К.Н. Евтропов сохранял всю свои жизнь, главным делом которой стала подготовка капитального исследования по истории Троицкого кафедрального собора.

C духовной семинарией связано и другое имя – Дмитрия Львовича Кузнецова, принимавшего деятельное участие в делах семинарии. В первые годы ее существования он преподавал немецкий и латинский языки, обличение раскола, был помощником ректора. Но в 1861 году перешел преподавателем словесности в мужскую гимназию. Четыре года, которые Дмитрий Кузнецов проработал в гимназии, были, пожалуй, самыми насыщенными в его жизни, они стали событием и в истории Томска. Полученная в Казанской духовной академии квалификация историка – он окончил со степенью кандидата – и навыки работы с архивными документами (учился этому под руководством самого А.П. Щапова) позволили Кузнецову заняться разборкой архива Алексеевского мужского монастыря, публикацией найденных раритетов на страницах «Губернский ведомостей». Он собирал исторические документы повсюду, нередко даже приобретал их на базаре у торговок, употреблявших манускрипты в качестве фунтиков для кедровых орешек. Опубликованное им сохранилось и до сих пор служит исследователям томской старины.

Интересы публикатора привели Дмитрия Львовича Кузнецова в единственную тогда в Томске газету, и очень скоро в нем обнаружился также дар журналиста и редактора: в 1863 – 1865 годах он редактировал неофициальную часть «Томских губернских ведомостей». По общему мнению, этот период в шестидесятилетней деятельности газеты – самый интересный. Дмитрий Кузнецов дал первые репортерские материалы. Без преувеличения, настоящим шедевром его журналистской работы является очерк о диком волке, который декабрьским вечером 1863 года ворвался в город, искусал несколько десятков томичей и был убит пятнадцатилетним подростком, крестьянским сыном Михаилом Кокориным.

Деятельная натура Кузнецова не ограничилась журналистикой. Еще в 1859 году, едва обосновавшись в нашем городе, молодой преподаватель склонил учителей гимназии и семинарии к подписке на столичные журналы, которую затем возобновляли и расширяли ежегодно. Наконец был составлен и одобрен начальством проект публичной библиотеки при Томской губернской гимназии. Библиотека открылась 1 января 1863 года. Должность библиотекаря взял на себя Дмитрий Львович.

Эта вторая по времени публичная библиотека в Томске на короткий срок сосредоточила в себе интересы интеллигентных горожан. Она никогда не пустовала. Вот как описывал ее в письме к Григорию Потанину молодой Николай Ядринцев, только что вернувшийся в родной город из Петербурга. В зале библиотеки он увидел «посередине стол, забросанный журналами и газетами, вокруг него посетители, углубившиеся в чтение… В залу входит господин с высоким лбом, с коричневатым цветом кожи на лице, одетый в пиджак; на ногах смазные сапоги; штаны засунуты в бутылки. Кучка семинаристов, сидевших за газетами, встала со стульев и окружила вошедшего». До Ядринцева долетели имена социалистов Фурье, Оуэна и Прудона. «Смазные сапоги и Фурье!?» – изумлялся в письме Ядринцев.

В 1866 году в типографии Казанского университета был отпечатан каталог второй публичной библиотеки Томска, скорее всего составленный Д.Л. Кузнецовым. Из него видно, что читатели имели весьма широкий выбор книг по богословию, педагогике, истории, географии, философии, просвещению, политическим наукам. Имелось множество словарей, книг по садоводству, точным наукам и медицине. Отдел словесности включал в себя произведения всех видных писателей Европы и России, в том числе и тех, кто тогда был особенно популярен среди ищущей интеллигенции. В библиотеке можно было познакомиться с сочинениями Добролюбова, Достоевского, Писемского, Шевченко, Белинского, не говоря о Пушкине, Лермонтове, Толстом и Тургеневе. Выписывалось много журналов и газет: от «Искры» и «Вокруг света» до «Современника» и «Отечественных записок».

История, однако, не отпустила этой библиотеке сколько-нибудь долгого времени. После ареста Д.Л. Кузнецова в сентябре 1865 года (его обвинили в соучастии в антиправительственной деятельности Г.Н. Потанина и Н.М. Ядринцева) никто из гимназических учителей не захотел принять на себя труд библиотекаря, который к тому же и не оплачивался. А вскоре, когда в апреле 1866 г. в Москве прогремел выстрел Д. Каракозова, направленный в императора Александра II, последовало распоряжение об отделении публичной библиотеки от гимназической и об удалении первой из здания гимназии. Томск опять остался без доступной библиотеки, но ненадолго.

2.2 Открытие университета

Важнейшим культурным и общественным событием в Томске конца XIX века, безусловно, стало открытие Императорского Сибирского университета. Мысль об открытии Сибирского университета впервые прозвучала ещё в 1803 году, когда формировались штаты и основные направления деятельности Министерства народного просвещения в правительстве Александра I. Тогда же богатейший российский заводчик П.Г Демидов, чьи экономические интересы касались и Сибири, внес на создание университета за Уралом 100 тыс. руб. (См. Приложение 1). Однако прошло очень много времени, пока эту весьма значительную сумму использовали по назначению (сама же сумма, помещенная в банк, едва ли не удвоилась).

Вопрос о Сибирском учебном округе не единожды ставился на обсуждение общественности, и, прежде всего, декабристами. Не дожидаясь «царского соизволения», они даже создали в Чите, на Петровском Заводе, первый вольный сибирский университет, где читались лекции по математике, истории, языкам, литературе. Правда, университет этот просуществовал недолго, но имел по стране отклик немалый. Горячо ратовал за университетское просвещение Сибири видный историк П.А. Словцов, визитор (инспектор) сибирских училищ. И все же защитников азиатского университета всякий раз оказывалось меньше, чем противников.

Первоначально Сибирский университет предполагался в Тобольске, как самом крупном и развитом городе края. Но события повернулись так, что уже к середине столетия и тем более во второй его половине звезда Тобольска стала меркнуть, зато ярче и ярче разгоралась звезда над Томском.

Новая, наиболее сильная волна борьбы за сибирский университет, так или иначе, связана с именем молодого казачьего офицера Григория Потанина, который (по рекомендательному письму влиятельного родственника) познакомился в Томске с опальным «апостолом разрушения» М.А. Бакуниным. Произошло это в 1858 году. Потанин поведал Бакунину о своем желании посвятить себя науке, о стесненном материальном положении и готовности отправиться в Петербург пешим ходом, подобно Михаиле Ломоносову, лишь бы добиться своего. Неподдельную горячность молодого сибиряка, его стремление к образованию Бакунин всячески поддержал, но отчаянного решения «удивить столицу азямом и лаптями» не одобрил. У одного из томских золотопромышленников (И.Д. Асташева) выхлопотал он для Потанина 100 рублей «подъемных», чтобы было чем прокормиться «на чужбине» первое время, а по уговору с начальником Алтайского горного округа определил его в сопроводители золотого каравана, отправлявшегося на берега Невы.

Сам по себе этот факт, возможно, остался бы лишь колоритным эпизодом в довольно сложной, противоречивой биографии Г.Н. Потанина, если бы судьба не свела Григория Николаевича с «сибирским кружком», участники которого вхожи были в мастерские прогрессивных художников Петербурга, пользовались фондами лучших библиотек, получали издания А.И. Герцена и Н.П. Огарева, нелегально ввозимые в Россию из Лондона, водили дружбу с «поборниками свежей отечественной мысли». Потанин быстро освоился на новом месте, стал душой сибирского землячества.

Другая фигура, связанная с историей Томского университета – это Н.М. Ядринцев. Нужно сказать, что поначалу настойчивые упоминания им Томска как наиболее удачного университетского центра даже для сторонников высшего образования в Сибири представлялись более чем странными и несостоятельными. Действительно, почему именно Томск – этот, по выражению Потанина, «огромный постоялый двор» Сибири, в котором до шестидесятых годов «местной интеллигенции совсем не было»?

Погрязший в бесконечных торговых операциях, занятый извозом и перевалкой, подстегнутый непродолжительной золотой лихорадкой и продолжительным дорожным разбоем, Томск намного отстал от своих сибирских соперников по части образования и культуры. Не в нем, а в Тобольске, Иркутске, Нерчинске появились первые навигационные школы и гимназии, первые газеты и журналы, ученые общества.

Если прежде томские обыватели развлекались воскресными «войнишками» (так назывались кулачные бои) где-нибудь под Воскресенской горой или в Заисточье, а затем мирно возвращались к своим повседневным делам, то в начале шестидесятых годов от этой беспечности и следа не осталось. Куда «войнишкам» до безобразий, которые стали твориться в городе с тех пор, как молодой томский губернатор Г.Г. Лерхе назначил полицмейстером выведенного им из Петербурга содержателя публичного дома некоего Шершпинского, беглого каторжника! Губернатор, «ненасытный любитель женского тела», и его подручный создали в городе атмосферу страха и беззакония, которая буквально парализовала не только низовой работный люд, но и томских «грамотеев».

На что же рассчитывал в таком случае Н.М. Ядринцев? А на то, прежде всего, что с открытием здесь университета образуется «умственный центр Сибири». И этот умственный центр должен, естественно, иметь наиболее центральное, географически и экономически удобное положение, здоровый климат, дешевое сырье для строительства, благоприятные для развития и процветания будущей науки условия, достаточное количество средних учебных заведений, из которых можно было бы отбирать будущих студиозусов, и, наконец, что также немаловажно, готовность городских обществ и частных лиц к материальному содействию далеко идущим планам. Всего лучше подобным требованиям отвечал Томск (кроме него на университет претендовали Иркутск, Красноярск, Барнаул, Омск, Тюмень. Что касается Тобольска, то он как-то незаметно «сошел с дистанции», потеряв титул сибирской столицы).

Помимо многих своих талантов (литературных, научных, публицистических, ораторских) Ядринцев обладал еще и настойчивостью, удивительным даром убеждать. По свидетельству Г.Н. Потанина, «значительная роль в решении вопроса о сибирском университете принадлежит, без сомнения, Ядринцеву. Он больше чем кто-либо пропагандировал этот вопрос и в печати, и в аудиториях, и в канцеляриях; он писал записки по этому вопросу для генерал-губернатора Казнакова, проводившего вопрос в министерстве, читал лекции перед омской публикой, напечатал в «Вестнике Европы» статью «Университетский вопрос в Сибири», лучшую в прессе по этому вопросу… Он уговорил кружок интеллигентных сибиряков в Иркутске не агитировать за Иркутск – в интересах общей родины Сибири, – чтобы не задержать решение вопроса, подать голос за Томск; он убедил Деспота-Зеновича, члена Совета при министерстве внутренних дел, высказаться за Томск, что тот и сделал в особой докладной записке». Более того, не кто иной, как Ядринцев исчислил для губернского «доклада об учреждении сибирского университета» ориентировочный расход на его возведение (в тактических целях предельно заниженный) в размере 500000 рублей (государева казна в конце концов выделила 600000 рублей).

Ядринцев и его единомышленники использовали все доступные им средства для агитации за создание университета на своей родине. Это они пригласили в глухой, не привыкший к публичным лекциям Томск зимой 1865 года бывшего товарища своего по петербургскому кружку сибиряков – прекрасного оратора, просветителя, историка Сибири, жившего «проездом» в Красноярске, Серафима Шашкова. Пять вечеров вся томская образованная публика собиралась послушать его в зале Благородного собрания (собрание это открылось за два года до шашковских лекций в доме разорившегося золотопромышленника Ф.Горохова).

Лекции Шашкова были в Томске событием невиданным и имели громадный успех. И по тому, как вели себя на этих лекциях люди, как воспринимали услышанное, можно говорить, что и в томском обществе ясно наметились две группировки. Одни, в основном молодежь – учащиеся духовной семинарии, приказчики, мещане, ссыльные поляки, – приветствовали лектора аплодисментами, обсуждали поразившие их факты сибирской истории, впервые четко сформулированные положения о нуждах края. Другие – губернские чиновники, городская знать – были этим-то как раз и недовольны. Их возмущала сама возможность подобных выступлений. А начальник губернской казенной палаты М.А. Гиляров, человек в городе весьма известный и влиятельный, сидел в первом ряду, неодобрительно качал головой и поминутно заглядывал в конспекты С. Шашкова: читает ли он по цензурованному тексту или говорит от себя.

Первые в Томске публичные лекции закончились так, как и задумывалось организаторами, желавшими возбудить общественное мнение в нужном направлении. Вот, что позже вспоминал об этом Григорий Потанин: «Мы шли на лекцию волнуясь. Зал был битком набит публикой; боковые проходы были заполнены народом. Только показался лектор, по обыкновению его встретил гром аплодисментов… Публика была в нервном настроении. Очень эффектно бывает, когда публика прерывает лектора своими аплодисментами в середине его речи. Мы хотели искусственно создать этот эффект, но и без наших ухищрений публика была доведена до высокого градуса температуры. В одном месте она по своей инициативе прервала лектора взрывом аплодисментов. Потом речь дошла до конспиративного момента. Когда лектор произнес намеченные слова, Колосов… крикнул: «Нам нужен университет!» Семинаристы, стоявшие около стен, подхватили, и вся зала начала дружно кричать: «Нам нужен университет!»

Этот призыв был жарко подхвачен юными семинаристами, быстро разнесся по городу, всколыхнув общественность.

Призывая к открытию в Сибири университета, Ядринцев и Потанин, а за ними многие их сторонники и последователи считали, что только так можно создать местную сибирскую интеллигенцию, повысить культурный уровень населения, обеспечить «самостоятельность сибирского общества» и рост его самосознания. По мысли Г.Н. Потанина, самостоятельное общество «не должно только с благодарностью получать новые блага, оно должно само создавать новые условия, само должно открывать полезные учреждения, само украшать сибирскую жизнь и стараться сделать Сибирь не только для жизни сносной, но и соблазнительной». (Так оно и складывалось впоследствии, когда в Томске открылся университет и другие учебные заведения.)

Нужно сказать, что постановке «университетского вопроса» в немалой степени способствовали заметное оживление в 60-х годах экономической жизни Сибири, рост буржуазии и ее влияние на судьбы края. Не только энтузиасты народного просвещения, но и удачливые купцы, «торгово-промышленные люди», «всяк по своим интересам и убеждениям» проявили заинтересованность в рождении своего, «местного», высшего образования. Призывы «независимцев» упали на подготовленную почву, дали не сильные поначалу, но цепкие всходы. Довольно быстро всходы эти окрепли.

Среди тех, кто по тем или иным причинам поддержал Ядринцева, оказался Г.3. Елисеев, профессор Казанской духовной академии, затем редактор журнала «Современник», а позже «Недели». Ему, как уроженцу Томской губернии, знавшему, что такое Сибирь, были близки чаяния сибиряков.

Возвращение «независимцев» и особенно Ядринцева в Томск внесло разительные перемены в жизнь «огромного постоялого двора». Оказалось, что не так уж и мало здесь способных к творческой деятельности неравнодушных людей, просто они разобщены – слишком усердно культивировался в купеческих глубинах индивидуализм, стремление к личному благополучию. Поиск конкретных путей преобразования Сибири волновал Ядринцева больше, нежели борьба за рассоединение Сибири с Россией. Разве не достойная цель – создание в Томске университета? С завидным упорством пронес «сибирский Герцен» свою «активную мечту» сквозь тюремные застенки, сквозь стынь и лишения архангельской ссылки, чтобы вновь возвестить о ней со страниц созданной им газеты «Восточное обозрение». Он обращался к просвещенной России то как фельетонист, критик, публицист, клеймящий колониальную политику правительства, сибирскую ссылку, ратующий за «Сибирские Афины», то как ученый историк, экономист, этнограф, путешественник, прекрасно знающий родной край, то как поэт-патриот. Не случайно мастера Колыванской гранильной фабрики на средства, собранные по подписке друзьями Ядринцева, воздвигли в центре Барнаула, где в 1894 году трагически оборвалась его жизнь, выразительный памятник с исчерпывающе кратким посвящением: «Сибиряки – писателю-публицисту Сибири».

Трудно переоценить для будущего «умственного центра Сибири» появление и выпускника Пермской духовной академии Петра Ивановича Макушина. В 1865 году он был избран смотрителем Томского духовного училища. Первое же его деяние на благо общества – открытие городской публичной библиотеки – до глубины души взволновало томичей, вызвало у одних благодарность, у других насмешки: баловство, мол, это, пустячная, никому не нужная затея, бросить бы ее, пока до греха не дошло.

Но Макушин «баловство» не бросил, напротив, новое учинил: выговорил на кабальных условиях у одного из рядовых томских купчиков 5 тыс. рублей, нанял лошадей, подводы, ямщиков да и отправился извозом в Москву – за книгами. Решил завести на месте свою сибирскую торговлю художественной и прочей литературой. Находились и до него в Томске да Иркутске охотники, но больно обожглись, бросили ненужную блажь как недоходную и губительную. «Небось, и этот доброхот после первой же незадачи уймется. Пусть его едет», – кивали ему вслед заскорузлые обыватели.

И впрямь, несладко пришлось на Москве Макушину. «Виданное ли дело, – поразились там, – Сибирь – ссылка да каторга, к печатному слову желание выказала! Много ли там грамотеев? Небось, глухота неизбывная». Иначе встретил сибиряка видный книгоиздатель И.Д. Сытин; он не только на 5000 рублей всяческой литературы ему отпустил, но и еще на 10000 рублей в кредит дал, с 30 % оптовой скидкой.

Вскоре после того прочно утвердился в Томске первый в Сибири книжный магазин, на открытии которого Макушин расчувствовался и в сильном волнении произнес пророческие слова о том, что «выставлена первая зимняя рама, и в страну тьмы и бесправия совершился прорыв книги, неся с собой народу свет и знание…».

Деятельность всех этих томских просветителей привела, наконец, к тому, что в 1875 году по представлению генерал-губернатора Западной Сибири Н.Г. Казнакова Министерство народного просвещения решило строить университет в Томске. Воодушевленный этим решением богатейший томский купец, коммерции советник Захарий Михайлович Цибульский пожертвовал будущему университету громадную по тем временам сумму – сто тысяч рублей. Третьим самим крупным жертвователем на нужды университета после П. Демидова и З. Цибульского был иркутский меценат Александр Михайлович Сибиряков, внесший также 100 тысяч рублей. В 1904 году он был удостоен звания Почетного члена университета (См. Приложение 1). Чуть позже городская дума отвела безвозмездно обширнейший, участок земли в красивой березовой роще на южной окраине Томска. Не прошло, однако, и нескольких месяцев, как генерал Казнаков переменил свое мнение и, опасаясь наплыва в Томск ссыльных, которые могли бы «невыгодно влиять на преуспеяние здоровой жизни университета», остановил свое внимание на Омске.

Сторонники основания университета в Томске развернули мощную кампанию. В августе 1876 г. З.М. Цибульский подал министру просвещения обширную записку, в которой называл все преимущества Томска перед Омском – географические, экономические, общественные. А в заключение предлагал: «Пусть откроются в Сибири две подписки: на университет в Омске и на университет в Томске, тогда увидят наглядным образом, что первому никто не сочувствует, на второй же посильные приношения деньгами, учреждением стипендий, коллекциями для музеев и т.п. потекут широкою рекою». (Он оказался прозорливцем, так оно случилось впоследствии: сибиряки щедро жертвовали на Томский университет (См. Приложение 1)).

Томский университет назревал, как говорится, медленно, но верно. Двоякую роль в его судьбе сыграл профессор Казанского университета Василий Маркович Флоринский. Сын уральского священнослужителя, он с детских лет показал недюжинные способности в самых различных областях знаний. Высшее медицинское образование закрепил в Германии. По возвращении на родину написал ряд научных трактатов. Наибольшей популярностью среди молодежи пользовалось его сочинение «Усовершенствование и вырождение человеческого рода», а «Руководство по домашней медицине» удостоено было премии Петра Великого.

В конце 1877 года в Петербурге была учреждена специальная комиссия «для изучения вопроса об избрании города для Сибирского университета». Глава комиссии, товарищ министра просвещения князь А.П. Ширинский-Шихматов возложил секретарские обязанности на члена комиссии от Министерства народного просвещения профессора В.М. Флоринского. Честолюбивый и деятельный, Флоринский с присущей ему страстностью и напористостью взялся за хлопоты о Томском университете, вынужденно оставил военно-медицинскую академию, переехал в Казань. Его безоглядная готовность пойти на довольно ощутимые лишения во имя светлого будущего «сибирской окраины» вызвала к нему искреннее уважение передовой русской интеллигенции, создала репутацию подвижника и бессребреника. Благодаря Василию Марковичу вопрос о сибирском университете значительно продвинулся вперед.

Флоринский состоял основным докладчиком по обсуждаемому вопросу, и это решило исход спора, так как Флоринский стоял за Томск. Неплохо вооруженный фактами и цифрами (он вел деятельную переписку по этому поводу с Н.М. Ядринцевым, служившим тогда в Главном управлении Западной Сибири, и А.И. Дмитриевым-Мамоновым, председателем Томского губернского правления), В.М. Флоринский сумел убедить членов комиссии в неоспоримых преимуществах открытия университета в Томске.

На последнем заседании 19 декабря 1877 г. Высочайше утвержденная комиссия пришла к заключению, что «Сибирский университет целесообразнее и полезнее для края открыть в городе Томске». Несмотря на отчаянное сопротивление противников сибирского просвещения, таких, как будущий обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев, и других, 1 мая 1878 года было принято окончательное решение Государственного Совета об открытии в Томске долгожданного университета. Опираясь на это решение, российский император Александр II подписал 16 мая 1878 года повеление: «Разрешить учреждение Императорского Сибирского университета в г. Томске с четырьмя факультетами историко-филологическим, физико-математическим, юридическим и медицинским» А 26 августа 1880 года состоялась торжественная церемония закладки главного здания университета.

В 1878 году произошло еще одно памятное для Томска событие – начала работать первая сибирская трехклассная школа повивальных бабок (впоследствии фельдшерско-акушерская, еще позже – медицинское училище), дочернее отделение будущего университета. Эта школа и положила начало подготовке медицинских работников Зауралья из числа его жителей.

Однако начались новые проволочки, связанные теперь уже с нехваткой средств на строительные работы. Тогда-то сибиряки, и, прежде всего томичи, по-настоящему показали себя: недостающую сумму постановили они собрать всем миром (См. Приложение 1). Начали сбываться мечты петербургского землячества сибиряков.

В Томск Флоринский прибыл не только как ученый-медик, знаток народной медицины, не только как исследователь, преуспевший в изучении первобытных славян, но и как крупный государственный чиновник, наделенный большими полномочиями. В крайне тяжелых условиях неблагоустроенного провинциального купеческого города рядом с многочисленными духовными храмами ему предстояло возвести храм науки. Начались бесконечные переговоры с купцами, подрядившимися изготовить на своих маломощных заводах большие партии кирпича, поставить в нужных количествах раствор, камень, известь.

Строительство университета подобно сооружению Троицкого кафедрального собора было для Томска делом чрезвычайным по масштабам работ, но велось организованно и споро. Проект главного корпуса университета, разработанный одним из признанных российских архитекторов академиком А.К. Бруни, требовал серьезных уточнений, привязки к местности. Представитель академика в Томске инженер-архитектор М.Ю. Арнольд возложенных на него надежд не оправдал, поэтому Флоринский пригласил на его место безымянного, но, безусловно, талантливого П.П. Нарановича.

Летом 1880 года расчистили площадку и начали работы по его кладке. На второе лето выстроили цокольный этаж всего здания, а в продолжение трех следующих сезонов обширнейший учебный корпус с жилыми флигелями был практически готов. В 1885 г. завершились все строительные и отделочные работы. Кроме учебного корпуса на усадьбе университета появилось множество служб и подсобных помещений, а кроме того, – местный водопровод, первый в Томске фонтан с бассейном, трехэтажное здание общежития для будущих студентов. Всё это окружала решетчатая ограда, поддерживаемая каменными столбами. Дотошные чиновники подсчитали: все расходы на сооружение университета к моменту его открытия составили 814383 рубля и шесть копеек, из них около 400 тысяч – частные пожертвования (См. Приложение 1).

В декабре 1885 года министр просвещения вошел в Государственный Совет с представлением об открытии в Томске университета с начала будущего учебного года в составе историко-филологического и физико-математического факультетов. Увы, на Сибирь и тем более сибирское образование денег в казне не находилось и решено было открыть те факультеты, деятельность которых не требовала особых затрат. Однако и эти скромные пожелания оказались не ко времени. Члены Государственного Совета высказывали сомнение в надобности предполагаемых факультетов для сибирской окраины более того – возникло мнение о несвоевременности открытия университета вообще. Два долгих года шла подспудная борьба сторонников и противников высшего образования в Сибири. И тут опять ключевую роль сыграл В.М. Флоринский.

По своим убеждениям Флоринский был монархистом искренне преданным самодержавию. Это порождало неприязнь со стороны либерально настроенных преподавателей университета, но несомненно помогало его служебной карьере. Имея обширные знакомства в правящих кругах столицы, Флоринский настойчиво добивался своего. В феврале 1888 года в правительстве было принято решение об открытии университета, отныне ставшего Томским в составе одного медицинского факультета. То, что в университете не было необходимой для подготовки врачей клинической базы, особо никого не смущало. Предполагалось, что первые три года уйдут на теоретическую подготовку студентов, а к тому времени здание факультетских клиник будет готово. (Здание действительно заложили в 1889 году, а 1 ноября 1892 г. состоялось его торжественное открытие, но еще до этого торжества с 1891 г. в части помещений действовала терапевтическая клиника. Госпитальные клиники долгое время размещались в обветшавшей больнице Приказа общественного призрения, выстроенной еще в начале девятнадцатого столетия. Хирурги называли ее не иначе как «гнойным скопищем и очагом грязи» и все же вынуждены были работать в таких условиях. Только в 1907 г. они перебрались в здание второго студенческого общежития, перестроенное и оборудованное для новых целей).

Торжество открытия Томского университета состоялось 22 июля 1888 года. Началось оно в университетской церкви во имя Казанской иконы Божией Матери, которая была открыта в главном здании университета на 2-м этаже над центральным входом в 1887 г. (Освящение её совершил епископ Томский Исаакий, первым настоятелем служил протоиерей Антонин (Мисюрев) в 1888 – 1906 годах – профессор богословия Д.Н. Беликов, позже – протоиерей Иаков Галахов, который после отъезда Д. Беликова из Томска возглавил университетскую кафедру богословия. Щедро жертвовали на украшение университетской церкви купцы Иван Герасимович и Иннокентий Иванович, отец и сын Гадаловы. В церкви пел прекрасный хор певчих из студентов. Молились здесь не только студенты и профессора, но и жители близлежащих домов, воспитанники Владимирского детского приюта и ученицы женской гимназии Миркович. Зимой 1919/20 года церковь закрыли, в мае сняли крест с купола университетского здания, а весной следующего года в помещении церкви разместили губархив). Во время открытия университета епископ Томский Преосвященный Исаакий отслужил торжественный молебен, а по его окончании передал в дар университету от всего томского духовенства икону Божией матери. Избранная публика собралась в актовом зале университета, украшенном зеленью и портретами императоров Александра II и Александра III, a также двух жертвователей на нужды храма науки З.М. Цибульского и A.M. Сибирякова. Здесь попечитель учебного округа В.М. Флоринский сообщил об открытии университета. Свой доклад о строительстве, затратах и разрешенных на будущее финансах он завершил словами: «Будем же помнить и ежегодно праздновать счастливый для Сибири день как день духовного возрождения».

В адрес первого в Сибири вуза поступило множество приветственных телеграмм и писем из городов края, от различных научных обществ, от других российских университетов, а также из многих гимназий и других средних школ, от частных лиц. Город ликовал, украшенный зеленью и флагами. Правда, в университет впускали только по особым приглашениям, но любоваться царскими инициалами «А» и «М» (Александр и Мария) – один из белых, другой из розовых цветов – и короной из желтых цветов, которые украшали университетский фасад, можно было и с улицы. Как и невиданным до того в Томске фонтаном: его бесплатно выстроил перед входом в здание инженер Н.А. Ренкуль. Вечером того же дня 22 июля в саду военных лагерей (нынешнем Лагерном) на средства городской думы были устроены гуляния с иллюминацией и фейерверком.

Не обошлось, однако, без происшествий. Не желая «критики существующих порядков», В.М. Флоринский постарался предотвратить появление на празднике людей, известных своими оппозиционными взглядами, связями с политссыльными (ведь как раз присутствие в Томске большого числа ссыльных использовали в свое время как аргумент противники открытия здесь университета). На университетские торжества получили приглашение представители всех местных учреждений, но только не редакция «Сибирской газеты».

Сотрудники «Сибирской газеты» и близкие к редакции люди были потрясены тем, что их не пригласили на торжественное открытие университета. Особенно волновался гостивший в то время в Томске известный публицист Глеб Успенский. По рассказам, он хотел даже ехать к Флоринскому хлопотать за редакцию. Его с трудом успокоили, а номер «Сибирской газеты», посвященный открытию университета, оказался едва ли не последним. По телеграфному распоряжению из столицы газета была приостановлена на четыре месяца, а потом и вовсе закрыта. Инициатором этого выступил В.М. Флоринский, опасавшийся нежелательного, по его мнению, влияния газеты на студенчество.

Среди 72 студентов и двух вольнослушателей первого набора было немало вполне взрослых, самостоятельных людей. Примерно половину поступивших в университет составляли выпускники гимназий, остальные – бывшие семинаристы. Томский университет был третьим в стране после Варшавского и Дерптского, куда разрешили прием выпускников духовных семинарий (при условии сдачи ими экзаменов по русскому языку и латыни).

В.М. Флоринский заботился о первых питомцах. При его поддержке на университетской усадьбе был выстроен трехэтажный каменный Дом общежития. Средства на постройку собирали томские граждане, проект составил безвозмездно архитектор П.П. Наранович, он же руководил работами. Попечитель лично следил, чтобы питомцы университета получали в общежитии хороший обед, ели за красиво сервированным столом. Однако надзор, установленный за студентами (существовала специальная служба педелей), в общежитии был особенно строг и многих тяготил. Некоторые предпочитали жить на неблагоустроенных частных квартирах, правда существовал порядок, по которому казенные стипендиаты были обязаны селиться в общежитии (кроме казенных в университете существовали частные стипендии).

Не менее, а возможно, и более внимателен был В.М. Флоринский в подборе будущих профессоров и преподавателей и их устройстве в университете. Он пригласил в Томск замечательных специалистов, многие из которых впоследствии стали видными учеными.

В первую очередь попечитель обратился в Казанский университет, где работал до переезда в Томск, и уговорил переехать анатома Н.М. Малиева, гистолога и эмбриолога А.С. Догеля, минералога и геолога А.М. Зайцева, ботаника С.И. Коржинского, фармаколога Э.А. Лемана. Из Дерптского университета приехал химик С.И. Залесский, из Петербурга – физик Н.А. Гезехус, из Харькова – зоолог Н.Ф. Кащенко. Они и заняли первые восемь университетских кафедр. И как видно, наряду с чисто медицинскими здесь изначально существовали кафедры физики, химии, геологии, которые обеспечили основу будущего расширения университета. Действовали также кабинеты и музеи минералогии, археологии, ботаники, зоологии. Еще в 1885 году приглашенный из Казани ученый садовник П.Н. Крылов заложил Ботанический сад и оранжерею.

Одним из первых на предложение добровольно последовать в Томск откликнулся молодой ученый Казанского университета Порфирий Никитич Крылов. Сборы Крылова были тщательными и громоздкими – предстояло нанять не менее тридцати подвод, разместить на них семьсот горшков с оранжерейными растениями, а также уникальные ботанические коллекции.

Интересны записи Крылова, сделанные вскоре после прибытия в Томск: «Университетское место является почти девственным: в три экскурсии я собрал на нем более трехсот видов туземной флоры. Место живописное, разнообразное, очень пригодное для ботанического сада… Университет своим наружным видом производит приятное впечатление. Хотя и можно было бы сделать его покрасивее. Тем не менее – это лучшее здание в Сибири. Самый город произвел бы не очень плохое впечатление, если бы не бесконечное море грязи, в которое он буквально погружен в настоящее время. Хотя университет стоит на краю города, тем не менее вблизи некоторые важные пункты, каковы: почта, телеграф, присутственные места».

В то время у Крылова не было громкого имени и профессорского звания. Их он заслужил созданием в Томске беспримерного Ботанического сада, Гербария и монументального семитомника мирового значения, определителя растений «Флора Западной Сибири». Уже после смерти Крылова под его именем в разные годы вышли еще пять томов этого труда.

Первым сибирским ректором стал Н.А. Гезехус, профессор по кафедре физики и физической географии с метеорологией, который выдвинул научную программу метеорологических исследований в Сибири, был организатором первой научной выставки в Томском университете и возглавил местное отделение Русского музыкального общества.

Знакомясь с послужными списками первых сотрудников университета, видишь, как удачен был их выбор. Все восемь первых профессоров были молоды (самому старшему – Гезехусу – 43, самому младшему – Коржинскому – 27). Все имели научные труды в России и за рубежом, ученые докторские степени, исключая лишь Э.А. Лемана, поскольку полученная им в 1872 году степень магистра фармации была тогда высшей в этой научной области.

Интересно и важно то, что в научной и житейской биографии почти каждого из приведенного списка, имелась какая-то особенность, неординарность. Николай Малиев служил военным врачом, в качестве полевого хирурга участвовал в русско-турецкой войне 1877 – 1878 годов. Одновременно с анатомией он занимался антропологией и заложил основы этой науки в Сибири. Станислав Залесский, получив высшее медицинское образование, прослушал затем полный курс химических наук, одновременно посещал лекции по фармакологии и философии, участвовал в Дерпте в создании научно-литературного общества, публиковался в научной периодике в Лондоне, Вене, Дерпте. Александр Догель прежде, чем заняться наукой, практиковал как земский врач. Сергей Коржинский еще в гимназии собирал ботанический гербарий, тогда же подготовил первую научную публикацию. Николай Гезехус три семестра работал в Берлине под руководством знаменитого физика, математика и физиолога Г. Гельмгольца. Здесь, в Томске, он стал и первым ректором университета (позже был профессором и помощником директора Петербургского технологического института).

По-разному сложилась судьба первых томских профессоров, но их научная и жизненная энергия, положенная в основу Томского университета, обеспечила его существование как крупного научного центра. Университетские кафедры развернули серьезную исследовательскую работу. Тем более, что с самого первого дня имели для этого немало: финансировались научные экспедиции и поездки по Сибири, обеспечивались заграничные командировки. Университетские ученые имели возможность вести исследования и публиковать их результаты в научной периодике. Уже в 1889 г. вышел первый том их научных трудов – «Известия Императорского Томского университета», которые с тех пор издавались регулярно.

В том же 1889 г. возникло Томское общество естествоиспытателей и врачей, в которое, судя уже по названию, вошли исследователи разных направлений, представители различных городских учреждений. В уставе говорилось, что целями Общества являлись «содействие успехам всех отраслей естествознания и научной медицины; изучение Сибири и прилегающих к ней стран в естественноисторическом и медицинском отношениях…, изучение населяющих Сибирь племен, преимущественно инородцев, в антропологическом отношении…».

Первое научное общество Томска объединяло поначалу всех занятых исследованием Сибири. Наряду с университетскими учеными в обществе сотрудничали директор реального училища, библиофил и метеоролог Г.К. Тюменцев, учитель П.А. Буткеев, горные инженеры А.С. Боголюбский и В.С. Реутовский, врачи А.И. Макушин, В.С. Пирусский и другие их коллеги. Общество издавало протоколы своих заседаний и труды, которые позволяют видеть широту научных интересов его членов. Интересно, что наряду с медициной, геологией, географией Сибири члены Общества естествоиспытателей занимались и исследованием истории и археологии региона. Так, на заседаниях Общества выступал историк, библиотекарь университета С.К. Кузнецов с докладами об археологических раскопках. Он обращался и к истории сибирского шаманства. А однажды рассказал о найденном им новом архивном документе, повествующем о службе в Томске ссыльного черкасского гетмана Демьяна Многогрешного.

Со временем расширялся круг университетских ученых, формировались основные направления их исследований, складывались научные школы. Проблемы физиологии, анатомии, терапии, хирургии, детских болезней, гинекологии, офтальмологии, фармакологии, курортологии изучали В.Н. Великий, А.А. Кулябко, М.Г. Курлов, Э.Г. Салищев, И.Н. Грамматикати, Ф.А. Ерофеев, П.В. Буржинский, А.А. Введенский, С.М. Тимашев, В.М. Мыш, Н.А. Александров, С.В. Лобанов, В.Н. Саввин, Н.В. Вершинин. Усилиями ботаников С.И. Коржинского, В.В. Сапожникова, П.Н. Крылова, зоологов Н.Ф. Кащенко, М.Д. Рузского, геологов А.М. Зайцева, А.Н. Державина началось естественнонаучное исследование Сибири. В 1906 году при университете открылся первый в Сибири научно-исследовательский бактериологический институт имени Ивана и Зинаиды Чуриных. Так были увековечены имена людей, чей капитал лег в основу создания научного учреждения. В институте, который первую четверть века его существования возглавлял выпускник университета Павел Васильевич Бутягин, велись научные разработки и одновременно оказывалась практическая помощь больным бешенством, изготавливались сыворотки и вакцины против оспы, скарлатины, холеры.

Говоря о превращении Томского университета в центр научных исследований Сибири, нельзя не сказать о библиотеке. Ясно понимая, что без книжного собрания не может быть университета, В.М. Флоринский, сам знаток и собиратель книг, загодя озаботился формированием университетского книгохранилища. Еще в 1875 году он сумел убедить наследников старинного русского рода промышленников Строгановых передать в дар будущему сибирскому университету богатую книжную коллекцию. Это собрание, прибывшее в Томск в 1878 г. заключенное в 142 ящиках, стало первым и самым ценным в фондах университетской библиотеки. Граф А.Г. Строганов, потомок уральских магнатов, снарядивших некогда в поход дружину Ермака, передал Томскому университету – 22626 уникальных изданий, многие с роскошными кожаными или сафьяновыми переплетами, с золотым тиснением работы парижских мастеров.

Следующее пожертвование – 5 тысяч книг – поступило от главного директора одной из московских больниц князя С.М. Голицына.

Весной 1879 г., а затем летом следующего 1880 г., когда в Томске начались уже строительные работы в Загородной, вскоре названной Университетской, роще, В.М. Флоринский снарядил и отправил сюда из северной столицы грузы с книгами. Кроме строгановской, ему удалось получить библиотеку, подаренную князем С.М. Голицыным, и книги В.А. Жуковского. Полярный исследователь и золотопромышленник А.М. Сибиряков специально для нового университета приобрел у наследников В.А. Жуковского 4674 тома – на русском, немецком, французском языках, книги с автографами самого поэта. Особый интерес представляли в этой библиотеке пять книг из собрания Михаила Никитича Муравьева. Одна из них – «Опыты истории, письма и нравоучения» – издана была нелегально (1776). В основу ее положены лекции, которые Муравьев по просьбе Екатерины II читал в свое время великим князьям Александру и Константину Павловичам. Однако после событий на Сенатской площади «Опыты» были расценены как попытка расшатать устои русского самодержавия.

В Томск отправились также дублеты из Петербургской публичной библиотеки. В первые годы книги хранились в одной из лавок Биржевого корпуса, которую предоставил бесплатно купец И.Н. Горохов.

Затем такие перевозки книг стали более частыми. В 1880 г. на пожертвования горожан приобретены 2000 книг из библиотеки академика и цензора А.В. Никитенко. Среди них особенно ценными оказались издания с памятными надписями Пушкина, Гоголя, Герцена, Чернышевского, Белинского. На томике А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», например, рукой Пушкина начертано: «Экземпляр этот куплен в тайной канцелярии. Заплачено 25 рублей».

Какие только редкости не прошли через томский биржевой корпус: полный комплект газеты «Монитер Универзаль», два тома трудов по физике и электричеству Жана Поля Марата, «друга народа, пламенного вождя якобинцев», гравюры Войделя к произведениям Шекспира, альбом видов Египта, принадлежавший некогда Наполеону Бонапарту, сочинения восточных авторов, старинные ноты, расписанные золотом и киноварью, с цифрами вместо нотных знаков, псалтырь времен Бориса Годунова и многие другие ценности.

Летом 1885 г. в наш город приехал специально приглашенный на должность библиотекаря бывший приват-доцент римской словесности Казанского университета уже упоминавшийся археолог и этнограф С.К. Кузнецов. Началась перевозка книг из Биржевого корпуса в помещения библиотеки, устроенные в главном здании университета по обе стороны от центрального входа. Первый библиотекарь, располагая очень небольшая штатом помощников и технических работников, проделал грандиозную работу, составил многотомный каталог библиотеки, который был отпечатан в типографии П.И. Макушина.

Новые поступления в библиотеку продолжались, и к началу XX столетия стало ясно, что имеющимися помещениями не обойтись. В декабре 1900 г. специальная комиссия под руководством тогдашнего ректора университета профессора А.И. Судакова пришла к заключению о необходимости строительства специального здания под книгохранилище. Дело, однако, решилось не сразу. Сооружение здания началось только в 1912 г. и два года спустя завершилось. Авторы проекта архитекторы А.П. Шишко и А.Д. Крячков, строители гражданские инженеры Ф.А. Черноморченко и Я.Я. Родюков потрудились на славу. Библиотека стала одним из главных украшений университетской усадьбы, да и всего города, а актовый зал, занимавший второй этаж здания и глядевший большими парадными окнами на Садовую улицу (ныне пр. Ленина), стал излюбленным местом торжеств, научных и деловых заседаний университетской и всей томской общественности.

Книгохранилище Томского университета представляло собой «редкостную и драгоценнейшую библиотеку, каковую не всегда можно найти и в иностранных университетах». Книжные фонды отражали все многообразие человеческих знаний и стали одним из важнейших источников научного изучения Сибири. И хотя университет в первые годы готовил только специалистов-медиков, библиотека активно пополнялась литературой гуманитарного характера. Важно отметить, что и сотрудники библиотеки, и преподаватели университета осознавали значимость рукописей и печатных изданий по местной сибирской истории. Это прекрасно понимал С.К. Кузнецов, который в конце прошлого века приобрел для библиотеки собрание сибирских грамот 17-го – начала 18-го века томского старожила и коллекционера П.А. Пушкарева. Традиция подобных приобретений, сохранившаяся до наших дней, позволила сформировать в библиотеке прекрасный документальный фонд изучения локальной истории Сибири.

Существование одного медицинского факультета не могло, конечно, удовлетворить потребности Сибири в квалифицированных специалистах. Борьба томской и всей сибирской общественности за новые факультеты, за превращение университета в полноценное учебное заведение увенчалось первой победой, когда в 1898 году здесь открылся еще один факультет – юридический.

Новый факультет, подобно первому – медицинскому, был сформирован так, что охватывал несколько дисциплин – не только правоведение, но и частично историю и экономические науки. Первые профессора юридического факультета органически вошли в университетскую корпорацию, близко приняли заботы и интересы Томска и всей Сибири. Так, первый профессор по кафедре истории русского права И.А. Малиновский, выпускник Киевского университета, почти сразу обратился к исследованию сибирского прошлого. Его перу принадлежит ряд интересных статей на эту тему. За полтора десятка лет, прожитых Малиновским в Томске, он сроднился с ним, стал патриотом Сибири, любовно воспитывал уважение к сибирской старине в своих студентах.

Ближайшим сотрудником Малиновского стал профессор по кафедре политической экономии и статистики М.Н. Соболев. Он тоже много работал со студентами по местной тематике, проводил статистические обследования Томска, изучал экономическую жизнь Сибири. Заметный след в исследовании края оставили также профессора Н.Я. Новомбергский (кафедра полицейского права), Г.Г. Тельберг (кафедра истории русского права), М.И. Боголепов (кафедра финансового права). Замечательно, что этот молодой талантливый исследователь окончил юридический факультет во втором университетском выпуске в 1903 году, защитил магистерскую диссертацию по финансовому праву, а семь лет спустя стал ординарным профессором на родном факультете.

Вообще, если говорить о выпускниках университета первых лет, то можно безбоязненно использовать эпитет «блестящие». Самый первый выпуск, состоявшийся в декабре 1893-го – январе 1894-го, включал 31 врача, при этом 16 специалистов получили дипломы с «отличием». Некоторые из них – Павел Бутягин, Алексей Кулябко, Иван Левашев, Павел Ломовицкий, Леонтий Рубинштейн, Сергей Тимашев сыграли видную роль и в медицине, и в истории Томска.

2.3 Народное просвещение в Томске

Большую роль в деле народного просвещения сыграл П.И. Макушин, который считал одним из главных своих дел создание Народного университета, в котором могли бы учиться не получившие доступ в казенные учебные заведения. В мае 1905 г. он заявил в городской думе о своем намерении пожертвовать для Народного университета 100 тыс. руб. и внес первый вклад – 10 тыс. Заявление это встретило поддержку томичей, которые вносили небольшие суммы в фонд создания Народного университета. В 1911 году состоялась закладка здания на участке земли, отведенном безвозмездно городской думой, а в октябре следующего 1912 г. произошло освящение Дома науки имени П.И. Макушина, как по желанию жертвователя стало именоваться здание будущего Народного университета.

Однако устав нового учебного заведения был утвержден в Министерстве народного просвещения только в январе 1916 г. Лекции в Народном университете начались в январе 1918 г. и продолжались два учебных года. За пожертвования на Народный университет Томская городская дума удостоила П.И. Макушина в 1910 г. звания Почетного гражданина города Томска, а в 1916 г. такое же звание было поднесено думой министру народного просвещения графу Игнатьеву, утвердившему устав Народного университета.

В январе 1881 года в Томске произошло важное событие: учительницы начальных школ – А. Толкачева, Е. Черепанова, А. Кокшарева, Ф. Трубачева – в ознаменование основания в Томске университета учредили две воскресные школы для народа. Вплоть до 1917 года получали в них первоначальную грамотность, навыки чтения и счета молодые швеи, прачки, ремесленники и фабричные рабочие. Следующий, 1882 год, ознаменовался еще одним важным событием – появлением Общества попечения о начальном образовании. Эта, увенчавшаяся успехом инициатива Петра Макушина, была однако не первой попыткой создания просветительного общества. Еще в 1864 году гимназические учителя, поддержанные губернатором Г.Г. Лерхе, выработали устав Томского общества грамотности. Однако, кочуя из одной бюрократической инстанции в другую, проект устава оказался на столе министра внутренних дел только осенью 1866 г., когда ситуация в стране после первого покушения на Александра II со стороны революционеров-народников резко изменилась. Министр «не признал удобным дозволить» в Томске общество грамотности.

В начале 1881 г. гласный Томской городской думы П.И. Макушин, который к тому времени уже год как возглавлял созданную по его же инициативе исполнительную училищную комиссию, предложил на обсуждение своих коллег проект Общества друзей начального образования в г. Томске. Дума нашла проект своевременным и высказалась за то, чтобы городской голова З.М. Цибульский ходатайствовал об учреждении общества.

Гласные думы, которых нередко упрекали в нерадении городским интересам, в данном случае отдавали отчет о состоянии школьного образования в городе. К имевшимся с дореформенных времен двум начальным приходским и одному уездному училищу, а также мужской гимназии и духовному училищу и семинарии в течение шестидесятых годов прибавилось лишь одно начальное Владимирское, названное в честь Великого князя Владимира Александровича, и женская Мариинская гимназия, открытая в 1863 г. на средства Сибирского общественного банка. Впрочем, впоследствии на гимназию отпускали средства и из городской казны. И если первоначально располагалась она в пожертвованном для этого доме купца Шебалина, то в 1896 г. для гимназии на городские средства и по проекту архитектора П. Федоровского было выстроено прекрасное вместительное здание.

Если следовать хронологии, то нужно отметить, что семидесятые годы принесли довольно солидную прибавку в численности учебных заведений в Томске. Только начальных городских школ к 1881 г. здесь насчитывалось пятнадцать. В начале ХХ столетия в Томске насчитывалось около 40 начальных школ, к 1912 г. число их возросло до 70. И все же каждый год немалое количество городских ребятишек получало отказ в приеме в школу из-за отсутствия мест В 1910 году Томская городская дума приняла план всеобщего начального образования, рассчитанный на десять лет: началось строительство новых школьных зданий, из запланированных на первые пять лет 15 школ открылось 12, на остальные не хватило средств. В годы войны с Германией реализация плана замедлилась, а затем и вовсе приостановилась.

В 1884 году в Томске открылось женское епархиальное училище, в котором среднее образование могли получить дочери священнослужителей Томской епархии. В начале XX века в городе появилось три женских гимназии, частные – О.В. Миркович и Н.А. Тихонравовой, и казенная, получившая номер 4 после того, как частные гимназии были преобразованы в казенные. К тому же в Томске появилось среднее реальное училище.

Правда, открытию его предшествовала довольно долгая подготовка. В июне 1873 года, когда в Томске проездом гостил Великий князь Алексей Александрович, гласные городской думы обратились к нему за поддержкой их ходатайства об учреждении в городе реального училища и о разрешении именовать его Алексеевским. Великий князь согласился. Однако дело уперлось в финансы. Поначалу дума обязалась предоставить помещение – солидный двухэтажный каменный дом, но через несколько лет переписки с центральными ведомствами ей пришлось взять на себя и часть содержания будущего училища. По предложению художника П.М. Кошарова, гласного думы, решено было ежегодно выделять из городского бюджета по восемь тысяч рублей с тем, чтобы в проектируемой школе действовало четыре общеобразовательных класса и два специализированных – механико-технический и химико-технологический. Из государственной казны поступало 18 тысяч в год.

Реальное училище привлекало учредителей своей программой. В отличие от гимназии, где до сорока процентов учебного времени отводилось на классические языки – латынь и греческий, в реальном предполагалось преподавание математики, физики, прикладных дисциплин. В первоначальном варианте проект Томского реального училища был ориентирован на определенную профессиональную подготовку в дальнейшем, однако, училище превратилось в общеобразовательную школу с семилетним сроком обучения.

Алексеевское реальное училище, первое подобное в Сибири, стало одним из главных поставщиков абитуриентов для томских вузов (после 1906 года реалисты получили право поступления и в университет при условии сдачи ими экзамена по латинскому языку). Примечательно следующее обстоятельство: за первые 24 выпуска врачей, произведенные в Томском университете, этого звания удостоились 353 человека, окончившие в свое время гимназии, из них 120, то есть около трети, получили диплом с отличием. Среди 786 врачей, бывших семинаристов отличником был каждый второй. Семнадцать медиков получили среднее образование в реальном училище, и десять из них, то есть 60 % получили в университете диплом с «отличием».

В 1911 г. в Томске открылось второе реальное училище.

Первым профессиональным учебным заведением в Томске не считая духовного училища и семинарии, стало ремесленное училище, открытое в 1883 году на средства Е.И. Королева и носившее его имя. Поступить в училище могли мальчики 12 – 16 лет окончившие начальную школу. Пять лет спустя появилась повивальная школа, куда принимали девушек и женщин в возрасте 18 – 30 лет, имевших начальное образование. На выпускников низших, начальных школ рассчитывались и четырехклассное ремесленное училище, открытое в 1896 году на средства казны и телеграфная школа Сибирской железной дороги, и техническое железнодорожное училище и женская рукодельная школа Общества попечения о начальном образовании. Однако в начале ХХ столетия произошли радикальные перемены: в Томске одно за другим стали открываться средние специальные учебные заведения. В 1901 году приняло первых учеников среднее коммерческое училище, в 1912 г. преобразованное в первый в Сибири политехникум с коммерческим, горным и землемерным отделениями. В 1915 году возникли первые в Сибири средние вечерние технические курсы для подготовки механиков, горняков, землемеров. В 1902 г. появился в Томске учительский институт, готовивший учителей городских школ, так называемых высших начальных училищ. Сложилась система подготовки среднемедицинского персонала – действовали акушерско-фельдшерская и две зубоврачебные школы, повивальный институт, сестринские курсы при общине Красного Креста. Позаботились в Томске и о художественном образовании: открытые еще в 1885 году рисовальные классы Общества попечения о начальном образовании после ряда преобразований превратились в классы рисования и живописи Общества любителей художеств. Одаренная молодежь могла учиться в музыкальных классах при Томском отделении Императорского Русского музыкального общества, в общедоступных хоровых и фортепианных классах при Первом сибирском хоровом певческом обществе или двух музыкальных школах, основанной К.И. Томашинской и переданной позже М.Л. Шиловской и Ф.Н. Тютрюмовой.

В 1900 г., уже после смерти В.М. Флоринского, образованы технологический институт с механическим, химическим, горным, инженерно-строительным отделениями и учительский. Если учесть, что кроме них в Томске действовали две гимназии, реальное училище, духовная семинария, несколько частных школ и различные курсы, то звание «Сибирские Афины» применительно к нему не покажется преувеличением.

Глава 3. Культурная жизнь Томска

3.1 Периодические издания Томска

Первая и долгое время единственная в городе газета «Губернские ведомости» давно уже перестала удовлетворять интересы читающей публики. По указу Святейшего Синода с 1 июля 1880 года стал выходить еженедельник «Томские епархиальные ведомости». Газета также состояла из официальной и неофициальной частей, но поначалу в них не находилось материала для обычного рядового читателя. О нем и не заботились, поскольку существовало распоряжение епархиального начальства об обязательной подписке на «Ведомости» во всех храмах епархии. Правда, временами газета – а она выходила вплоть до декабря 1917 года – публиковала интересные материалы исторического характера о томских церквах, биографии местных священнослужителей. Со страниц «Епархиальных ведомостей» раздался призыв протоиерея А. Мисюрева собирать и публиковать памятники старины.

Томичам явно не хватало, однако, издания, свободного от прямого надзора начальства. И эту потребность уловил и претворил в жизнь Петр Иванович Макушин. Получив официальное разрешение на издание газеты, он сформировал редакцию, в которую вошли вместе с ним недавний выпускник естественного отделения Петербургского университета Александр Адрианов, сотрудник Томского отделения Государственного банка Иннокентий Муромов и А. Войцеховский. Редактором по просьбе издателя согласился быть преподаватель реального училища А.И. Ефимов. К сотрудничеству в газете были привлечены, а одно время и входили в состав редакции, ссыльные Феликс Волховский, Дмитрий Клеменц, Евгений Корит.

В течение семи лет, пока выходила «Сибирская газета», ее не раз запрещали, на нее строчились доносы в департамент полиции. В одном из них, к примеру, сообщалось, что газета все «окрашивает черным цветом, роется в грязи не столько с целью уничтожить грязь, сколько с очевидной целью доказать несостоятельность существующих порядков».

Составители «политических обзоров», которые ежегодно отправлялись из Томска в департамент полиции в Петербурге, не располагали, видимо, возможностью обвинить в чем-то конкретном Макушина и Ефимова, но отзывались о них, как о людях «неискренних и с тенденцией непохвальной». Писали: «Что-то есть во всем складе господина Макушина и во всех его приемах сомнительное и вызывающее подозрение». Недаром, позже, в 1891 г., за Макушиным был установлен негласный полицейский надзор. Желая спасти газету, П.И. Макушин передал право на ее издание А.В. Адрианову, а тот П.А. Толкачеву. Это, однако, не мешало ни властям, ни тем, кто позже писал о газете, считать ее макушинской.

Случай с «Сибирской газетой» ясно показывал, жители Томска и других городов Сибири, подписчики газеты – а их по тем временам набиралось немало, до 900 с лишком человек – хотели иметь свободную информацию о событиях в Сибири и стране, царские же чиновники с губернатором во главе во что бы то ни стало стремились сузить потоки информации до «благонамеренных». Причем «неблагонадежным» квалифицировалось любое критическое слово в адрес не то что высших лиц, а любого грубияна-полицейского. Так, Александр Адрианов описал случай, когда одна его знакомая была по ошибке задержана полицией и «натерпелась грубостей». Заметка эта, направленная в «Сибирскую газету», была задержана цензурой и направлена к губернатору В.И. Мерцалову. Оскорбленный за своих подчиненных, начальник губернии в отместку не рекомендовал принимать Адрианова на службу в реальное училище, куда тот собирался поступить.

Ничем не оправданная жесткость, а зачастую и произвол власть имущих по отношению к гражданам Томска (как и всех прочих мест России) порождали в одних апатию, в других – противоборство. Причем боролись не только с «верхами», но и между собой. Так случилось, например, при появлении в городе летом 1885 года еще одной газеты «Сибирский вестник». Сторонники «Сибирской газеты» называли новое издание «рептилией», утверждали, что задумал его губернатор И.И. Красовский с единственной целью – ущемить интересы «Сибирской газеты». Вокруг последней группировались защитники областных интересов Сибири или известные своими народническими или либеральными взглядами ссыльные, например, писатель Константин Станюкович. Он опубликовал на ее страницах даже целый роман «Места не столь отдаленные». Его перу принадлежало множество других публикаций, в частности цикл фельетонов «Сибирские картинки».

Исследователь томского периода творчества К.М. Станюковича М.П. Грицанова замечала: «Автор фельетонов рассчитывает и на рост читателей газеты, на их глазах происходит эволюция самого рассказчика… От скромной самохарактеристики он переходит к легкому подтруниванию…, а в завершающих цикл «картинках» поднимается до обличения «свиного прозябания», «жестоких нравов», общественного равнодушия и, наконец, призывными интонациями старается пробудить энергию граждан».

Не мог Станюкович не заметить и литературной «войны» двух томских газет: «Между этими органами, конечно, вечная полемика, но, разумеется, сочувствие порядочных людей на стороне «С.Г.», а не «С.В.», где работают по большей части все герои процессов, натурально, уголовных».

Понятно, что рукой Станюковича водила партийность, которая именно в то время открыто заявила о себе в Томске. «Сибирский вестник», который первоначально издавал В.П. Картамышев, действительно сосланный в Сибирь по уголовному делу и приобретший здесь печальную славу дебошира и сумасброда, имел тем не менее характер либерального издания, хотя и без той партийной областнической ориентации, что «Сибирская газета» и дружественные ей «Сибирь», «Восточное обозрение», выходившие в Иркутске. После того как в 1888 году «Сибирская газета» была окончательно закрыта, именно «Сибирский вестник» в течение шести лет оставался единственным в Томске частным печатным органом, худо-бедно выражавшим и формировавшим общественное мнение горожан.

Летом 1894 г. П.И. Макушин добился разрешения на новую газету и приступил к выпуску «Томского справочного листка», который вскоре стал просто «Томским листком», но с расширенной программой, а с 1897 г. был преобразован в «Сибирскую жизнь». Вплоть до конца 1919 года это была самая крупная и самая авторитетная газета всей Сибири.

Поначалу П.И. Макушин сам редактировал газету, а в 1905 году, вынужденный уехать из Томска, спасаясь от угроз черносотенцев, передал это право профессорам И.А. Малиновскому и М.Н. Соболеву. Именно тогда «Сибирская жизнь» превратилась в орган кадетской партии, членами которой были ее редакторы. Правда, летом 1908 г. учебное начальство запретило профессорам их редакторскую деятельность, и газета перешла под руководство адвоката М.Р. Бейлина, позже ее редактировал А.В. Адрианов, который также оказался неугоден властям. За публикации в газете материалов о забастовке приказчиков в 1913 году А.В. Адрианов был приговорен к высылке из Томска. Газету возглавлял вплоть до возвращения опального редактора весной 1917 г. Г.Б. Баитов.

Независимо от того, кто конкретно распоряжался редакторским портфелем, «Сибирская жизнь» оставалась интересным и содержательным изданием. На ее страницах высказывались виднейшие томские и российские ученые, общественные деятели – Е.Л. Зубашев, А.А. Кауфман, Ф.Я. Кон, В.А. Обручев, В.В. Сапожников, В.К. Штильке, И.А. Малиновский, В.Г. Короленко, С.П. Швецов. Выступал с размышлениями о судьбах Сибири Г.Н. Потанин. В 1903 – 1904 годах он занимался подготовкой иллюстрированного приложения к газете, а десять лет спустя начал публиковать в ней свои «Воспоминания».

Литературный отдел обеспечивали Георгий Вяткин, Сергей Синегуб, Ефим Бахарев, Иван Евсенин, Мария Васильева, Вячеслав Шишков. Популярный в будущем советский писатель дебютировал в «Сибирской жизни», опубликовав на ее страницах в 1908 году притчу «Кедр», посвященную старшему другу, томскому педагогу П.М. Вяткину. Позже он помещал в газете впечатления от поездок по Сибири, рассказы, очерки.

Ко времени возобновления Макушиным его газетно-издательской деятельности «Сибирский вестник» превратился в весьма солидное – по внешнему виду и содержанию – издание. Редактировал его уважаемый в городе человек – Г.В. Прейсман. Удивительно, однако, что взаимное неприятие двух частных газет сохранилось. Ни одна из них не упускала случая, чтобы не «кольнуть» другую, уличить в неточности или преднамеренности подачи фактов. Нужно добавить, что и сами жители города не «давали спуску» и тотчас печатали опровержение, более того – вызывали того или иного редактора в суд, коли он, по их мнению, искажал факты.

Частные издания формировали традиции гласности, без которых невозможно нормальное общественное развитие. Другое дело, что цензура по-прежнему свирепствовала, а когда и она оказывалась бессильной, в ход пускалось испытанное средство – закрытие газеты. Так случилось, например, с «Сибирским вестником», который запретили в конце 1905 года за разоблачение роли губернатора В.Н. Азанчевского-Азанчеева в октябрьском черносотенном погроме в городе. Томичи, впрочем, не остались без печатного слова. В начале ХХ столетия в городе выходило одновременно до десятка газет, еженедельников, журналов. Наряду с «Сибирской жизнью» либеральных взглядов придерживалось другое крупное издание «Сибирские отголоски», преобразованное вскоре в «Сибирское слово», а с 1912 г. известное как «Утро Сибири». Ее редактировал В.Е. Воложанин, социал-демократ по своим партийно-политическим убеждениям.

После первой русской революции в Томске появились и откровенно черносотенные газеты вроде «Сибирской правды» или «Томского вестника». Явственный оттенок юдофобии, неразлучный с монархически-патриотическими настроениями, приобрели тогда «Епархиальные ведомости».

Одновременно в городе издавалось множество специализированной периодики, о направлении и характере отдельных изданий свидетельствовали их названия – «Бенефисная газета», «Сибирская брачная газета», позже «Брак и семья», «Бухгалтер-практик», «Вестник Сибирской железной дороги», «Сибирский врач», «Сибирский коммерсант». Издавались журналы «Вестник золотопромышленности и горного дела», «Вестник общества сибирских инженеров», «Врачебно-санитарная хроника г. Томска», «Здоровье для всех», «Материнская школа», «Томский театрал». Это были серьезные, чаще всего узкоспециальные выпуски. Совсем иной – развлекательный, юмористический или сатирический – характер имели журналы «Бич», «Бубенцы», «Ерш», «Рабочий юморист», «Силуэты жизни родного города». Выходили и литературные журналы – «Молодая Сибирь», «Сибирская новь», «Сибирский студент».

Газеты и журналы снабжали горожан самой разнообразной информацией, помещали многочисленные театральные, музыкальные, художественные, книжные рецензии, подробные сообщения о жизни города, Сибири, страны, о событиях за рубежом, просвещали читателей, побуждали их к более активному и осознанному отношению к действительности. Газеты неустанно сообщали о крупных и самых мелких, порой случайных событиях и происшествиях в Томске. Читатели «Губернских ведомостей» узнавали, что в харчевне Лобарева на Конном базаре у одного посетителя-крестьянина выкрали 15 рублей. «Сибирская жизнь» писала о французских, итальянских и голландских автомобилистах, совершавших путешествие из Пекина в Париж и сделавших остановку в Томске…

Газетчики не могли не замечать и не отражать в своих публикациях и более крупные перемены в жизни города и горожан. Так, в 1892 году один из журналистов «Сибирского вестника», в частности, писал: «Томск претерпевает какую-то коренную общественно-бытовую реформу. Старый быт и привычные нормы надтреснулись, истлели; новая жизнь и новые люди врываются со всех сторон в томскую жизнь…».

3.2 Открытие музеев и библиотек

Разумеется, тяга части томичей к образованию наблюдалась гораздо раньше появления университета. Ее горячо поддерживали энтузиасты просвещения. И что удивительно, не скудела нива народная – замолчали, скажем, в Томске голоса просветителей Д. Кузнецова, Г. Потанина, Н. Ядринцева, на смену им пришли другие.

Немало препятствий встретил на своем жизненном пути Петр Иванович Макушин. Начать хотя бы с того, что родился он в многодетной семье бедного церковного псаломщика в отдаленном от культурных центров селе Путине Пермской губернии. И все же природная одаренность, поддержка родителей, одушевленных идеей просвещения, распорядились так, что Петр Макушин оказался в конце концов в Петербургской духовной академии, где перед ним открывались прекрасные перспективы духовной карьеры. Но воспитанный матерью «в участливом отношении к бедным и обиженным», желая постоять не только за себя, а за всех «забитых и бесправных», двадцатидвухлетний Петр Макушин уехал в 1866 году на Алтай, чтобы начать там миссионерскую деятельность. Три года спустя он переехал в Томск и прожил здесь без малого шестьдесят лет. И жизнь эта составила целую эпоху в истории города. Личность П.И. Макушина соединила в себе самые разнообразные качества: он – общественный и политический деятель, жертвователь на нужды культуры и образования, удачливый предприниматель, педагог, издатель, редактор, книгопродавец и книгочей. Практически все, за что брался этот необычный человек, удавалось, приносило пользу, подталкивало возок томской истории вперед.

Большой любитель книги и обладатель довольно неплохой личной библиотеки, Петр Макушин открыл ее для горожан. Случилось это 1 июля 1870 года, когда на квартиру Макушина в духовном училище (он служил там смотрителем) явились первые двенадцать подписчиков. К концу года их насчитывалось уже 73. Книги выдавала жена Елизавета, дочь известнейшего в городе священника, ключаря Благовещенского собора Иосифа Донецкого.

Чтобы вполне оценить содеянное П. Макушиным, нужно вспомнить, что целых пять лет со времени ареста Д.Л. Кузнецова в Томске не существовало ни одной общественной библиотеки. Потребность же в ней ощущалась. В апреле следующего 1871 г. П.И. Макушин, выполнив необходимые формальности, объявил об открытии частной публичной библиотеки, которая действовала вплоть до конца 1919 года. По семейной традиции долгое время в отцовской библиотеке работала дочь, названная, как и мать, Елизаветой. Студентка Бестужевских женских курсов, а потом Нового университета в Брюсселе, Елизавета Макушина вела библиотечное дело умело и заинтересованно. По воспоминаниям отца, она «без стеснения пополняла библиотеку всеми новинками…». Недаром в январе 1920 г., когда макушинскую библиотеку национализировали (и по сути погубили ее), она насчитывала около 43 тыс. томов, стоимостью свыше 100 тыс. руб. (по довоенным ценам).

Следующим шагом П.И. Макушина в осуществлении его жизненной программы просвещения народа стало открытие в Томске книжного магазина. Вступив в компанию с местным купцом Василием Михайловым и закупив в столичных магазинах первую партию книг, Макушин приурочил открытие своей торговли к очередной годовщине освобождения крестьян от крепостной зависимости – 19 февраля 1873 года. Свой отзыв о Сибирском книжном магазине опубликовал в «Губернских ведомостях» князь Н. Костров. Он отметил, что «магазин представляет в действительности гораздо большее, чем обещает объявление… Особенно хорош и значителен выбор книг по детской и педагогической литературе. Из числа русских газет и журналов здесь получаются все наиболее распространенные. Кроме того, в магазине имеется значительный запас глобусов, географических карт, классных письменных принадлежностей, разных пособий для наглядного обучения детей».

Подбор товаров в макушинском магазине вполне отражал характер деятельности его хозяина, который методично и настойчиво раздвигал границы народной темноты и невежества, не упуская ни единой возможности. Позже он обратился к продаже музыкальной литературы и музыкальных инструментов, оптики, развернул книжную торговлю в Иркутске, первым в Сибири стал продавать книги по ценам производителей без надбавки за пересылку.

Не все, конечно, удавалось. Так, попытка развозить книги по деревням не оправдалась. Пришлось, в конце концов, отказаться и от торговли книгами из специальной лавочки на Базарной площади. А ведь Петр Иванович сам стоял за прилавком и предлагал книги зажиточным крестьянам. И все же от своей идеи продвижения книг в народ он не отказался. Позже, в 1901 году, учредил Общество содействия устройству бесплатных сельских библиотек-читален в Томской губернии. И в последующие полтора десятка лет своей работы общество это открыло 571 библиотечку для крестьян.

В конце XIX столетия в Томске произошло ещё одно крупное событие – открылась Бесплатная библиотека. Будучи руководителем Общества попечения, П.И. Макушин, видимо, просто не мог не настаивать на открытии еще одной библиотеки в городе, где книги выдавались бы бесплатно (правда, сохранялся особый денежный залог для открытия абонемента). Бесплатная библиотека в Томске, первая подобная в стране открылась 30 сентября 1884 года и располагалась поначалу в наемном помещении. Нашелся, однако, и жертвователь. Им стал потомственный томский купец-первогильдеец Семен Степанович Валгусов. Он вложил тридцать тысяч рублей и, выстроив каменное двухэтажное здание, подарил его «на вечные времена в полную собственность Общества попечения о начальном образовании с искренним желанием чтобы со временем все жители города были грамотными…». Произошло это 27 сентября 1887 года.

Сам жертвователь, к сожалению, неграмотный, скончался три года спустя в возрасте 64 лет, а благодарные горожане долго служили ежегодные панихиды по Валгусову в подаренном здании библиотеки. Отношение власть имущих к тому, что происходило в Бесплатной библиотеке, было настороженным. Многих чиновников раздражало и приводило в недоумение то живое движение и даже мельтешенье, какое там наблюдалось: рядом с высокопоставленным господином или богато одетой дамой всегда можно было увидеть смеющееся личико бедного ученика окраинной школы, а то и сапожника, снявшего свой кожаный фартук и пришедшего на концерт или за книгой. Учебное начальство одно время запрещало воспитанникам гимназий и реального училища бывать в Бесплатной библиотеке независимо даже от того, что ученик, например, посещал музыкальные или рисовальные классы, квартировавшие в здании библиотеки. Одновременно строгому надзору подвергался список книг, дозволенных к выдаче в Бесплатной библиотеке.

Более половины подписчиков библиотеки составляли учащиеся начальных школ, остальные представляли «мелкую городскую буржуазию и средние и высшие слои городского пролетариата». Интеллигентные читатели не находили здесь нужных книг и с большим интересом посещали другие библиотеки. Кроме макушинской, университетской и технологической к услугам горожан на рубеже веков и в начале ХХ столетия имелись хорошие библиотеки в управлении Сибирской железной дороги, епархиальная, Общества приказчиков, городская публичная, а кроме того – Польская, Педагогическая, бесплатная Пушкинская, библиотечки Общественного и Коммерческого собраний, Пожарного общества, казенного винного склада, переселенческого управления. Что касается городской бедноты, то она поставленная «в необходимость денно и нощно думать о насущном хлебе» мало интересовалась книгами

По широко распространенному тогда мнению главным врагом народного просвещения выступала «экономическая необеспеченность против которой бессильны и начальные школы и бесплатные библиотеки и народные чтения». Потому-то члены Общества попечения о начальном образовании, как и многие представители либеральной интеллигенции, одобряли деятельность революционеров и помогали им. И все же не это определяло лицо общества и суть происходящего в Бесплатной библиотеке. Она служила одним из главных культурных очагов Томска. В ее залы собирались на вечера концерты лекции. В ноябре 1892 г. здесь состоялось одно из первых выступлении симфонического оркестра, созданного усилиями Томского отделения Императорского Русского музыкального общества. Оркестром управлял Андрей Ауэрбах. Зимой 1896 г. в библиотеку ходили слушать рассказы скорохода из Риги Карла фон Ренгартена, который совершал кругосветное путешествие. Знакомились здесь с фонографом Эдисона, привезенным в Томск неким Свидерским.

С деятельностью Общества попечения и зданием Бесплатной библиотеки связано и появление первого в городе общественного Музея прикладных знаний. Мысль об его открытии была высказана еще в 1887 году. Специальная комиссия в составе А.В. Адрианова, П.А. Буткеева, А.Ф. Жилля, Д.А. Клеменца, С.К. Кузнецова, И.П. Кузнецова и В.И. Шмурыгина выработала проект музея, утвержденный в 1890 г. Нашлись отзывчивые люди: иркутский купец Иннокентии Сибиряков и его томский собрат Петр Михайлов. Их «иждивением» в мае 1891 г. началось сооружение пристройки к зданию Бесплатной библиотеки.

Торжественное открытие Музея прикладных знаний собирались приурочить к десятилетию Общества попечения 26 июля 1892 года. Однако эпидемия холеры, охватившая в то лето город и унесшая множество жизней, заставила отказаться от намеченного праздника. Во второй день августа того же года здание музея освятили, открытию же его препятствовало то, что не находилось человека, который взял бы на себя хлопотливые обязанности руководителя. Да и выставить в музее было пока что почти нечего.

Помещение музея, впрочем, не пустовало, в нем, например, располагалась школа рисования, которую также учредило и содержало Общество попечения, а преподавала в ней художница Мария Черепанова.

Тем временем собирались коллекции. Профессор университета Н.Ф. Кащенко приобрел для музея у будущего томского губернатора, а тогда – сотрудника Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии Николая Гондатти коллекцию по шелководству, которую тот собрал во время научных поездок и экспедиций по Европе, Средней Азии, Южному Поволжью, Сирии и Египту. Энтузиаст пчеловодного дела в Томске, агроном Владимир Бажаев поделился предметами ухода за пчелами. Бывший воспитанник Алексеевского реального училища, уроженец села Киреевского на Оби, ставшего центром томского табаководства, лесничий Скрипченко предоставил то, что он собрал касательно культуры табака в Сибири.

Заведующая Бесплатной библиотекой Н. Давидович озаботилась формированием книжного фонда музея. Она завязала переписку со многими научными учреждениями России и стала получать от них интересные издания. В разработке программы музея приняли участие университетские профессора и сотрудники – Е.С. Образцов, В.В. Сапожников, П.Н. Крылов. Видя ограниченность возможностей организаторов музея, они предложили ориентироваться на сбор и показ экспонатов, отражавших сельское хозяйство, лесоводство и промыслы. Впоследствии в музее появились отделы минералогии и геологии, зоологии и палеонтологии, а также этнографии. Музей прикладных знаний пользовался популярностью в городе. Тем более, что университетские музеи были все же малодоступными, а учрежденный в 1911 году Томской городской думой Сибирский научно-художественный музей так и не открылся.

Оценивая значение Общества попечения о начальном образовании, Г.Н. Потанин замечал, что оно «приучило томскую интеллигенцию служить бескорыстно на общее благо».

3.3 Королевский театр в Томске

томск социокультурный народонаселение

В 1883 году в Томск прибыл новый губернатор И.И. Красовский. Он был большим театралом, о чем свидетельствовали украшавшие его кабинет портреты многих известных московских актеров, личных друзей Красовского. Узнав, что в городе деревянный, расположенный в одном из зданий военных казарм – манеже, мало приспособленный для хороших постановок театр, губернатор приказал полицмейстеру отыскать подходящее помещение. Полицмейстер обратил внимание его превосходительства опять же на театр- казарму. Красовский, осмотрев манеж, решил, что его вполне можно приспособить под театр. Однако начальник войск Томского гарнизона – генерал Нарский не решился на капитальную переделку манежа, и тогда губернатор обратился за решением к командующему военным округом. Такое разрешение было дано по телеграфу, и работа закипела. Зрительный зал значительно расширили, пристроили боковые ложи, хоры переделали в галерею для простого зрителя. Переоборудовали фойе и гардероб, а главное – соорудили, наконец, нормальную сцену.

Предвидя скорое окончание ремонтных работ, Красовский задержал в Томске небольшую труппу антрепренера А.П. Бельского-Кудряева, ожидающего парохода до Тюмени. Губернатор распорядился подготовить к 8 сентября – дню открытия переоборудованного манежа – спектакль «Горе от ума».

« … К началу спектакля манеж наполнился самою разнообразною публикой. Ложи были заняты семействами, представителями местной администрации и богатым семейным купечеством. В партере в первых же рядах сидели : полицмейстер, жандармский полковник, его адъютант , известные в городе врачи, офицеры батальона, рецинзент местной газеты, словом вся городская наличная интеллигенция. Последние ряды стульев и скамейки занимали: мелкое купечество, приказчики, гимназисты, гимназистки и тот средний люд, который уже спустился с галереи, но до первых рядов стульев еще не дали. Галерка, вновь устроенная на хорах манежа, наполнилась народом….». Томская пресса единодушно отметила, что спектакль прошел гладко. Красовский был доволен удачным началом нового театрального дела – оно сулило ему развлечение на всю зиму. Бельский же радовался небывалому сбору – чистых 700 рублей. В этой труппе было несколько по-настоящему хороших актеров: Велиханов, Тихомиров, Иконников, Рольф – их томский зритель полюбил. Да и репертуар у труппы Бельского был интересным: играли Гоголя, Писемского, Островского, Мея, А.К. Толстого. Но труппа Бельского пробыла в Томске недолго. Манеж же почти не имел отопления, и поэтому зимой театральный зал часто пустовал, труппа уехала в Иркутск.

Весной эта труппа вернулась в Томск, чтобы отсюда с первым пароходом двинуться в Тюмень. Томское купечество шумно и пьяно праздновала в это время Пасху. Бельский ходил с визитами и вечером застрял у купца Тельных. Этого купца, пока он был в пьяном виде, артист Бельский и уговорил дать деньги на постройку в Томске здания для театра.

Красовский, узнав об этом, поехал к Тельных с визитом, поблагодарил его за обещанные деньги. Купец уже забыл о своем обещании, но, польщенный визитом губернатора, отказать не посмел. Губернатор попросил Тельных указать ему, кого еще из купцов можно привлечь к постройке театра, и тотчас же объехал их. Купцы, не желая терять благосклонность нового начальника губернии и казенных подрядов, согласились.

Город узнал о предполагаемой постройке театра.

Узнал об этом и томский миллионер Е.И. Королёв.

Вопрос о постройке театра сдвинулся с мертвой точки и пятеро купцов «с капиталом в 25 тысяч рублей откликнулись на губернаторскую инициативу, связанную с постройкой театра».

Королёв, тем временем, приехал к губернатору с обидой, что его обошли, что им погнушались: Красовский немедленно пошел навстречу праведным претензиям миллионера, и включил его в ряды акционеров. Компаньоны же повели дело так, что Королёв сразу оказался во главе всего предприятия.

Евграф Иванович умел делать добрые и хорошие дела, но только один – безо всякого стороннего участия. Королёв не стал общаться с компаньонами и заявил губернатору, что один выстроит театр – причем каменный, а не деревянный, как было намечено первоначально. 150 тысяч рублей – вот во что обошлась Е.И. Королёву избранная им поза великолепного одиночки.

А пока Королёв строил театр, артист Бельский со своей труппой подвизался в манеже. В сезон 1884 – 85 гг. Бельский впервые в Томске поставил несколько опереточных спектаклей.

Е.И. Королёв, приступая к строительству театра весной 1884 г., обещал сделать всю работу в двухлетний срок. Но уже к осени 1885 года на Московском тракте, позади современного здания ТУСУРа, вырос красивый кирпичный трехэтажный дом, сразу же прозванный в народе «Королевским театром».

Зал имел три яруса: ложи, партер, сталь, амфитеатр, галерею, акустика была великолепная.

сентября 1885 года состоялось открытие. Первым антрепренером был сам Королев, а ответственным распорядителем – артист Корсаков. Труппа подобралась хорошая, много было способных и даже даровитых артистов: Горбунов. Корсаков, Немирова, Скуратов, Строгова. Ставили пьесы Гоголя, Островского, Ал. Толстого, Сухово- Кобылина, Аверкиева, из западных классиков – Шекспира, Шиллера.

Спектакли в Королевском театре иногда чередовались с литературно-музыкальными вечерами.

В конце восьмидесятых годов изменился зрительский состав, повысились и требования к театру. На сцене появились творения «Драмоделов» – водевили и мелодрамы В. Крылова, А. Потехина, Невежина. Пьесы русских классиков Тургенева, позже Чехова, стали обязательными в репертуаре томского театра.

В это же время Королёв передал антрепризу своему помощнику по административным делам артисту Н.А. Корсакову.

В Томске начали появляться оперные труппы. Уплатив за аренду театрального здания 8 – 9 тысяч рублей, сам Королёв получал чистого дохода до десяти тысяч.

Судьба театра прихотлива и изменчива, и зависит oт мало предсказуемых обстоятельств. Для Королевского театра таким обстоятельством стало строительство Транссибирской железной дороги. Стала преобладать другая масса, другая публика. У многих томичей господствует убеждение, что драма касается таких сторон жизни, которые им самим хорошо известны, и к театру они предъявляют требование дать веселое развлечение.

Эти обстоятельства повлекли материальный урон для антрепренера Н.А. Корсакова. Он после первого неудачного сезона передал антрепризу артисту Крылову.

Крылов был известен в театральных кругах по чрезвычайной неразборчивости в средствах наживы.

В последние годы 19 века антрепризу в Королевском театре держал С. Струйский. Летом 1897 года с труппой в Томск приехала актриса Г.Н. Федотова. С ее участием были сыграны спектакли «Гроза», «Без вины виноватые» Островского, «Укрощение строптивой» Шекспира.

Начало 20-го столетия в театральной жизни Томска было отмечено шумным успехом труппы М.И. Каширина и А.С. Аярова.

Театру грозила опасность. Театр находился напротив собора, купол которого обвалился еще при постройке в 1850 году.

В 1885 году строительство собора возобновилось, но никому не приходило в голову, что театр и собор стоят в недопустимой по законам Российской империи близости друг к другу. В 1892 году в Томск был назначен епископом Макарий Невский. Он заявил протест против того, что вблизи «Храма божия» стоит «дом публичного разврата» – как именовал Макарий театр. Королеву ничего не оставалось, как выстроить между театром и собором длинное трехэтажное здание. Театр отгородили от собора, но не смогли защитить его от преследований епископа Макария.

В 1902 году впервые на томской сцене был поставлен спектакль «На дне» М. Горького. В 1903-м году – «Мещане». За ними томский зритель встретился еще с двумя горьковскими пьесами – «Дачники» и «Дети солнца».

Вот тут то архиепископ Макарий и обрушился на театр.

К зимнему сезону 1905 года в Томск приехала опереточная труппа Тотманова, но волна революционного движения захватила Томск. Театр стал местом митингов и общественных выступлений. 20 октября 1905 года озверевшая толпа черносотенцев с благословления епископа Макария, сожгла здание театра.

Трагедия отразилась на театральной истории города.

Реставрировать здание не разрешили из-за близости к собору.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Томск среди других городов региона был одним из самых крупных и развитых промышленных центров, и только проведение Сибирской железной дороги мимо него не позволило городу стать впоследствии крупнейшим экономическим центром Сибири. Во второй половине XIX в. в Западной Сибири, и в Томске в том числе, не произошло еще полного отделения торгового капитала от промышленного, и предпринимательство носило комплексный характер. С одной стороны, местные предприниматели стремились застраховать себя от непредвиденных случайностей и компенсировать убытки на одном предприятии прибылями на другом, а с другой стороны, промышленное производство носило зачастую характер вспомогательного дела при основном занятии – торговле или, что было гораздо реже, транспортировке грузов.

Мощнейший взрыв золотопромышленности только слегка всколыхнул томскую жизнь, в сущности, она оставалась прежней. Открытие золота ни привело к появлению поколения молодых интеллигентов из купеческой среды. Золотопромышленность расцвела и отцвела, но город по-прежнему оставался без существенного количества интеллигенции. Поповы, Филимоновы, Сосулины, Астаповы не оставили Томску такого славного потомства, как оставили Иркутску иркутские капиталисты: Сибиряковы, Баснины, Трапезниковы и другие. Причиной этого могло служить то, что иркутские капиталисты, в отличие от томских, создавались медленно путем торговли, и там обывательские вкусы постепенно изменялись под влиянием русской и польской ссылки, а так же интеллигентной бюрократии, которая отличалась от томской более высоким уровнем образования. В Томске же капиталисты, созданные золотопромышленностью, выросли внезапно. Несмотря на золотопромышленный эпизод серо и буднично шла томская жизнь, без брожения и инцидентов в интеллигентской среде. До 60-х годов XIX века интеллигенции в Томске вообще не было. Среди чиновников местного происхождения, которых можно назвать «грамотной Сибирью» не было стремления к получению высшего образования не только в личных, но так же и в целях большей профессиональной пригодности. В конце 50-х годов XIX века в Томске был всего один интеллигентный человек, учитель мужской гимназии Андреев, преподаватель латинского языка. В Омске, в Кадетском корпусе было три учителя из сибирских уроженцев: Стариков – учитель географии, Кучковский – учитель геометрии и учитель словесности Костылецкий. В Тобольской гимназии директором был сибиряк Ершов, автор «Конька горбунка». Вот и все интеллигентные люди в Сибири из Западной Сибири того времени. Ни в среде врачей, ни в среде духовенства, ни среди чиновничества сибиряков с высшем образованием не было.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Источники

.1. Документальные публикации

1.Отчет о деятельности Томского отделения и учрежденных при нем музыкальных классов за 1893 – 1894 год. – Томск, 1894. – 104 с.

2.Свод постановлений Томской городской думы с 1881 по 1891 год. – Томск, 1903. – 1238 с.

.Труды комиссии, учрежденной по Высочайшему повелению для изучения вопроса об избрании города для Сибирского университета. – СПб., 1878. – 238 с.

1.2. Периодическая печать

4.Восточное обозрение. – 1890. – 2 февраля; 1892. – 3 июня.

5.Сибирская газета (Томск). 1881 – 1888.

.Сибирская жизнь (Томск). – 1900. – 12 марта, 1 июля.

.Сибирский вестник (Томск). – 1892. – 12 января, 24, 31 июля, 25 сентября, 9 октября, 6 ноября, 9 декабря; 1894. – 26 января, 5 июня; 1895. – 22 февраля, 19 апреля, 22 июля; 1896. – 18 января, 27 июня; 1889. – 1, 17 марта, 31 мая; 1899. – 23 июня; 1900. – 11, 30 марта, 1 июля; 1904. – 17 апреля.

.Томские губернские ведомости. – 1858. – 21 февраля; 1863. – 27 декабря.

.Томский вестник. – 1995. – 17 августа.

.Томский листок. – 1895. – 30 июля, 25 августа; 1896. – 10, 12, 15, 19 марта, 3, 10 апреля, 1 июня; 1897. – 29 марта; 13 апреля; 29 апреля.

1.3. Мемуары

11.Потанин Г.Н. Письма: В 4-х т. Т. 1. – Иркутск, 1977. – 491 с.

12.Чукмалдин Н.М. Записки о моей жизни. – М., 1902. – 196 с.

1.4. Справочная литература

13.Алтай. Историко-статистический сборник по вопросам экономического развития Алтайского горного округа / Под ред. П.А. Голубева. – Томск, 1890. – С. 400 – 452.

14.Гагемейстер Ю.А. Статистическое обозрение Сибири. – СПб., 1854. – 385 с.

.Каталог Томской публичной библиотеки. – Казань: Университетская типография, 1866. – 60 с.

.Костров Н.А. Однодневная перепись жителей Томска 18 декабря 1866 г. // Томские губернские ведомости. – 1867. – 28 апреля.

.Памятная книжка Томской губернии на 1885 г. – Томск, 1885. – 153 с.

.Памятная книжка Томской губернии на 1915 год. – Томск, 1915. – 152 с.

.Сибирский торгово-промышленный календарь на 1894 год / Изд. Ф.П. Романов. – Томск, 1893. – 185 с.

.Сибирский торгово-промышленный и справочный календарь на 1898 год. – Томск, 1898. – 167 с.

.Сибирский торгово-промышленный календарь на 1901 г. – Томск, 1901. – 206 с.

.Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири // Сибирский торгово-промышленный календарь на 1904 г. – Томск, 1904. – С. 80 – 98.

2. Литература

23.Адрианов А.В. Город Томск в прошлом и настоящем. – Томск, 1890. – 217 с.

24.Адрианов А.В. Томская старина // Город Томск. – Томск, 1912. – С. 101 – 175.

.Адрианов А., младший. Книга об отце // Томский вестник. Краеведческое приложение «Елань». – 1994. – 7 мая.

.Антропов Н. Томская бесплатная библиотека и ее читатели // Сибирская жизнь. – 1903. – 6, 7 февраля.

.Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII – XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. – Томск: Изд-во «Водолей», 1996. – 320 с.

.Галкина Т. Господа Асташевы // Сибирская старина. – Томск, 1993. – С. 10 – 15.

.Грицанова М. Какую искру высек Томск? К.М. Станюкович в сибирской ссылке // Томский вестник. Краеведческое приложение «Елань». – 1994. – 5 марта.

.Гулишамбаров С.И. Торговля, промышленность и пути сообщения в Сибири. – СПб., 1893. – 163 с.

.Давайте вспомним…: Сб. статей / Под ред. Н.П. Кириллова. Томск: Изд-во ТГУ Вып. 2. – 1997. – 260 с.

.Дмитриенко Н.М. К нему стремилось все хорошее и светлое // Сибирская старина. – 1995. – № 10 (15). – С. 30 – 33.

.Дмитриенко Н.М. Промышленность Томска в эпоху капитализма // Вопросы истории дореволюционной Сибири. – Томск, 1983. – С. 66 – 80.

.Дмитриенко Н.М. «Просвещение народа прежде всего…» (Очерк биографии П.И. Макушина) // Петр Иванович Макушин: Библиографический указатель, хроника жизни и деятельности, биография: К 150-летию со дня рождения. – Томск, 1994. – С. 3 – 13.

.Дмитриенко Н.М. Социально-экономическое развитие сибирского города в эпоху капитализма. 1861 – февраль 1917 г. (на материалах Томска): Дис. … канд. ист. наук. – Томск, 1984. – 270 с.

.Дмитриенко Н.М., Отургашева О.Г. Хроника жизни и деятельности П.И. Макушина // Петр Иванович Макушин: Библиографический указатель, хроника жизни и деятельности, биография: К 150-летию со дня рождения. – Томск, 1994. – С. 14 – 29.

.Евтропов К.Н. История Троицкого кафедрального собора в Томске. – Томск, 1989. – 104 с.

.Завалишин Ипп. Описание Западной Сибири. Т. 2. – М., 1862. – 271 с.

.Зиновьев В.П. Винные откупа в Западной Сибири (XVIII в. – 1863 г.) // Исторический опыт хозяйственного освоения Сибири. – Томск, 1994. – С. 50 – 63.

.Зиновьев В.П. Методы капиталистической эксплуатации рабочих в золотопромышленности России // Из истории буржуазии России. – Томск, 1982. – С. 64 – 78.

.Знаменский П. История Казанской духовной академии за первый дореформенный период ее существования (1842 – 1870 годы). – Казань, 1892. – Вып. 3. – 521 с.

.Иванов А. Издательское дело и книжная продукция // Сибирская советская энциклопедия. – Новосибирск, 1931. – Стб. 213 – 214.

.История Сибири с древнейших времен до наших дней: В 5 т. – Л.: Наука, 1968. – Т. 3. – 530 с.

.Карпова Н. Внешкольное образование // Город Томск. – Томск, 1912. – С. 70 – 79.

.Колокольников К.А. Развитие винной монополии в Томской губернии с Семипалатинской областью. – Томск, 1914. – 104 с.

.Костров Н. Первый книжный магазин в Томске // Томские губернские ведомости. – 1873. – 26 мая.

.Краткий исторический очерк Томского университета за первые 25 лет его существования. 1888 – 1913 гг. – Томск, 1917. – 260 с.

.Левитов И. Сибирские коршуны. – СПб., 1894. – 149 с.

.Лемке М. Николай Михайлович Ядринцев: Биографический очерк. К десятилетию со дня кончины (1894 – 1904). – СПб., 1904. – 210 с.

.Максимов С. Сибирь и каторга. Ч. 1. Несчастные. – СПб., 1871. – 219 с.

.Макушин П.И. Газетно-издательская деятельность во время царизма. (Главы из воспоминаний) // Северная Азия. – 1928. – № 2. – С. 85 – 99.

.Миллер Г.Ф. История Сибири. – Л.: Искусство, 1985. – 278 с.

.Оланьон К. Сибирь и ее экономическая будущность. – СПб., 1904. – 326 с.

.Первый университет в Сибири. – Томск: Типография «Сибирского вестника», 1889. – 128 с.

.Петр Иванович Макушин: Библиографический указатель, хроника жизни и деятельности, биография: К 150-летию со дня рождения. – Томск, 1994. – 285 с.

.Поплавная В.А. Собрание грамот XVII – начала XVIII веков в отделе редких книг НБ ТГУ // Из истории книжных фондов библиотеки Томского университета. – Томск, 1992. – С. 13 – 24.

.Потанин Г.Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. – Т. 6. – С. 175 – 193.

.Потанин Г.Н. Культурно-просветительные организации // Город Томск. – Томск, 1912. – С. 83 – 99.

.Потанин Г.Н. Нужды Сибири // Сибирь, её современное состояние и её нужды. – СПб., 1908. – С. 50 – 69.

.Профессора Томского университета: Биографический словарь. Вып. 1. 1888 – 1917 / Отв. ред. С.Ф. Фоминых. – Томск, 1996. – 236 с.

.Рудаков В. Преосвященный Борис (Плотников): Некролог // Журнал Министерства народного просвещения. – 1902. – Т. 339. – С. 50 – 53.

.Сагалаев А.М., Крюков В.М. Потанин, последний энциклопедист Сибири: Опыт осмысления личности. – Томск: Изд-во НТЛ, 2004. – 208 с.

.Сталева Т. Сибирский просветитель Петр Макушин. – Томск: Том. кн. изд-во, 1990. – 248 с.

.Суздальский В.И. «Театр уж полон…»: Из истории Томского драматического. – Томск, 1995. – 127 с.

.Томск: История города от основания до наших дней / Oтв. ред. Н.М. Дмитриенко. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. – 432 с.

.Томская область: Исторический очерк. – Томск, 1994. – 529 с.

.Томский университет. 1880 – 1980. – Томск, 1980. – 216 с.

.Филимонов М.Р. Книжная сокровищница Сибири. – Томск, 1988. – 190 с.

.Флоринский В.М. Заметки и воспоминания 1865 – 1880. Часть 2 // Русская старина. – СПб., 1906. – Т. 126. – Кн. 4. – С. 150 – 185.

.Фрейдин И.Г., Гавровский И.П. Торговля и промышленность // Город Томск. – Томск, 1912. – С. 20 – 41.

.Шатилов М. Исторический обзор Томского краевого музея (1922 г. – 18 марта 1926 г.) // Труды Томского краевого музея. – Томск, 1927. – Т. 1. – С. 2 – 23.

.Шпалтаков В.П. Сибирская купеческая фирма Поповых в первой половине XIX в. // Из истории буржуазии России. – Томск, 1982. – С. 25 – 39.

.Ястребов Е. Василий Маркович Флоринский. – Томск, 1994. – 169 с.

Приложение 1

Пожертвования на строительство Томского университета

ФИО, название учрежденияТитул, званиеГод пожертвованияСумма пожертвованияНазначение пожертвованияПавел Григорьевич ДемидовСтатский советник1803 год100 тысячНа постройку зданийА.М. СибиряковПотомственный почетный гражданин1878 год.167177 руб 2500 руб.На учебные пособия На пересылку книгАлександр Константинович ТрапезниковКоммерции советник1878 год10 тысячНа устройство университетаТомская Городская Дума-30 тысячНа постройку зданий университетаМинусинская Городская Дума-1000 рублейНа постройку зданий университетаБийская Городская Дума-1000 рублейНа постройку зданий университетаЗ. М. ЦибульскийПотомственный почетный гражданин, коммерции советник158 тысяч (в два приема)На строительство зданий университетаБарнаульское городское общество-1000 рублейНа строительство зданий университетаНемчинов Коммерции советник 1000 рублейНа строительство зданий университетаА. СоколовБийский купец1000 рублейНа строительство зданий университетаСабашниковКупец первой гильдии из г. Кяхты2500 рублейНа строительство зданий университетаИ. КулаковМещанин из г. Кяхты1000 рублейНа строительство зданий университетаСуховКупец из г. Барнаула3300 рублейНа строительство зданий университетаАлександр Михайлович СибиряковПотомственный почетный гражданин1890 год145343 рубля, 49 коп.На устройство и обзаведение учебно-вспомогательных учрежденийПожертвования капиталов на учреждение стипендий в Томском университете

Название, имяГодСуммаУсловия назначенияРусского торгового сословия Нижегородской ярмарке и Московского купечества имени Тайного Советника С. В. Богдановича187712751,20Предпочтительно пред другими одному беднейшему студенту из числа Томских гражданНижегородского ярмарочного купечества и находящихся в 1879 году в Нижнем Новогороде сибиряков на стипендию имени генерал-адъютанта Н. П. Игнатьева187932145,85Уроженцам Сибири и Европейской РоссииТобольского Городского Общества на стипендию имени Государя Императора Александра II5726,65Детям жителей города Тобольска без различия звания и вероисповедания их родителейКоммерческого Советника Цибульского на стипендии в Бозе почивших императорова Александра II и III27002,70По назначению правления университета на основании утвержденных правил о стипендиях и пособияхТоргового Дома «Братья Зензиновы» в Москве на стпендию имени М. А. Зензинова18806058,90Уроженцу Забайкальской области, преимущественно из бурят. За отсутствием студентов из бурят, стипендия представляется студентам независимо от их происхожденияТоргового Дома «Братья Зензиновы» в Москве на стипендию имени пожертвователей6298,10Коммерческого Советника Цибульского на стипендию имени пожертвователя18828713,02По назначению правления университета. На основании утвержденных правил о стипендиях и пособияхЧиновников гражданского ведомства Акмолинской области на стипендию имени генерала-от-инфантерии Г. А. Колпаковского18835308,95Студенту из детей чиновников, которые служат или состояли на службе по гражданскому ведомству в Акмолинской областиПотомственного почетного гражданина Сибирякова на стипендию имени А. М. Кладищевой18868259,35Уроженцу Сибири и Европейской РоссииКяхтинского купца А. А. Соломонова на стипендию имени жертвователя63641,70Преимущественно уроженцам СибириЖителей Томской Губернии на стипендию имени Государя Императора Александра II18886716.13Уроженцу Томской губернии без различия сословий и вероисповеданияСибирского купечества на стипендию коммерции советника Трапезникова188817766,15Недостаточным студентам христианского вероисповедания, из детей лиц, принадлежащих к купеческому сословию или происходящих из такового, равно как и детям лиц мещанского и ремесленного сословийОтставного медицинского фельдшера Васильева на стипендию имени жертвователя18892649,75Неимущим СибирякамКупца Воинова на стипендию имени жертвователя8095,62Студенту, преимущественно из бедных жителей города ТомскаСобранный по подписке капитал на стипендию имени М. Н. Гилярова2226,30Студенту православного вероисповедания из воспитанников Томской гимназии или духовной семинарииПотомственной почетной гражданки А. Н. Портновой на стипендию имени жертвовательницы189190160,58Студентам христианского вероисповедания, окончившим курс исключительно в гимназиях Восточной СибириПочетного гражданина Л. П. Кузнецова на стипендию имени жертвователя189259629,76Преимущественно уроженцам СибириТоргующего через Кяхту купечества на стипендии в память посещения Сибири в 1891 году Наследником Цесаревичем, ныне царствующем Государем Императором Николаем Александровичем19371,33Уроженцам Сибири, преимущественно Забайкальской области и по возможности, лица податного сословия, по представлениям Педагогический Советов учебных заведений из которых будут поступать в университет кандидаты на стипендиюПотомственного почетного гражданина И. Н. Некрасова на стипендию имени жертвователя189413567,9Исключительно уроженцам Енисейской губернии православного вероисповеданияВ. П. Кельх на стипендию имени П. А. Сиверса26898,9Студентам христианского вероисповедания, преимущественно сиротамПотомственного почетного гражданина М. А. Хаминова на стипендию имени жертвователя18956557,98Преимущественно уроженцам Кяхты или города ИркутскаПрофессоров Томского университета на стиепендию имени Государя Императора Николая II18966710.10Студенту медицинского факультета по назначению факультетаИ. С. Колмогорова на стипендию имени жертвователя5758,31Уроженцу Сибири, вероисповедания христианского, преимущественно сироте, без различия сословийВдовы доктора медицины С. П. Белоголовой на стипендию имени Н. А. Белоголового18983921,12Одному из бедных и способных студентов всех факультетов по очереди, без различия сословий и факультетовПотомственной почетной гражданки А. И. Кузнецовой на стипендию ее имени и имени Г. К. Кузнецова189814227,57Беднейшим студентам христианского вероисповедания, преимущественно сиротам и без различия сословий и факультетовВдовы тайного советника П. А. Савинской на стипендию имени А. С. Савинского189922862,78Уроженцам из Иркутской и Енисейской губернийВдовы Коллежского Советника А. И. Чучкиной на стипендию имени Т. К. Чучкина19019581,82Преимущественно нисходящая линия мужского колена племянников А. И. Чучкиной, В. Г и Н. Г. КостыркоВдовы профессора А. Грубера на стипендию имени В. и А. Грубер190213822,45Врачу, изучающему анатомиюИ. В. Ефимова на стипендию имени А. А. Ефимовой19033647,80Стипендия не была утвержденаВдовы Коллежского Советника А И. Чучкиной на стипендию имени А. С. Чучкина19036557,98Преимущественно нисходящая линия мужского колена племянников А. И. Чучкиной, В. Г и Н. Г. КостыркоВдовы доктора медицины С. П. Белоголовой на стипендию имени Н. А. Белоголового19046768,59Бедному и способному студенту без различия происхожденияСобранный с разрешения Министра Народного Просвещения на стипендию имени профессора В. А. Манассеина4567,49Бедному и способномному студенту по назначению медицинского факультетаНерчинского заводского общества в память 300-летия присоединения Сибири190811836,32Восточно Сибирских гимназий, реальных училищ и прочих учебных заведений в Забайкалье, Иркутске, Благовещенске и Томске из уроженцев Нерчинского Заводского ОбществаЛекаря Коллежского Советника И. А. Преображенского на стипендию имени жертвователя19097263,78Преимущественно уроженцу Алтайского Горного Округа

Приложение 2

Пожертвования в библиотеку Томского университета

Имя, звание, должностьКоличество книг, специальность литературы, сумма на покупку книгГраф Александр Григорьевич СтрогановРоскошная и обширная коллекция по всем отраслямКнязь Сергей Михайлович Голицын5000 книгЗолотопромышленник А. М. Сибиряков Выкупил библиотеку В. А Жуковского +2500 рублей за пересылку других книгПотомственный почетный гражданин г. Красноярска Петр Иванович КузнецовЗа 500 рублей купил 380 книг и 134 брошюрыБывший профессор С.-Петербургской медико-хирургической академии Николай Мартынович Якубович300 томов на медицинскую тематикуБывший вице-президент медико-хирургической академии, тайный советник Иван Тимофеевич ГлебовЗавещал свою медицинскую библиотекуДействительный статский советник Сергей Иванович ЛапшинЗавещал 906 книг на русском языке и 28 на иностранныхСенатор Александр Данилович Шумахер422 томаИван Владимирович ЕфимовСобрал 4000 рублей по подпискеОтставной штаб-лекарь ФедоровПодарил завещанную братом библиотеку в 700 томов, микроскоп, электрическую машинку и подзорную трубуБывший профессор Пажеского корпуса Федор Федорович ЭвальдКниги по математике и физикеПрофессор Тютчев2 ящика книгОснователь Императорского Русского географического общества, Граф Федор Петрович ЛиткеКниги по разным отраслямНаследники профессора Московского Университета Сергея Николаевича ОрнатскогоКниги по классической философии и педагогикеДоктор Корнатовский650 томовПрофессор хирургии, действительный статский советник Василий Александрович БасовЗавещал 3000 томов различных книгПопечитель Василий Маркович Флоринский3000 медицинских книгДействительный статский советник Михаил Григорьевич СоколовСерия русских медицинских журналовМинистр Народного Просвещения, статс-секретарь, действительный тайный советник Иван Давидович Делянов200 томовПрофессор Казанского университета Александр Васильевич ВасильевКоллекция мемуаров Парижской академии наукГ. Оссонов2 ящика книг по математике и астрономииПрофессор военно-медицинской академии Юрий Трофимович ЧудновскийПрислал весьма ценную коллекцию медицинских диссертаций и значительное число книг из своей коллекцииТомский врач Григорий Седякин39 русских медицинских сочиненийГ-н Энгельмейер (г. Москва)97 томов зарубежных изданийДействительный статский советник Миллер из Екатеринбургажурнал Revue des deux mondes за несколько летВасилий Иванович ЛапшинЛичная библиотека

Пожертвования в музеи Томского университета

Имя, титулСодержание коллекцииГорный инженер Павел Павлович Иванов бывший начальник Змеевского горного краяМинералогическая коллекция в 2949 штукЗахарий Михайлович Цыбульский Коллекция по минералогии и геогнозииПрофессор Петровско-Разумовской академии Герман Адольфович ТраутштольдПалеонтологическая коллекция из 3565 объектовН. Н. Пантусов из ВерногоНебольшая коллекция окаменелых раковин Семиреченской областиА. Ф. ЖилльРаковины и отпечатки из Мариинского округаНорденденшельдКоллекция моллюсков и низших животных (заспиртованы), собранных экспедицией «Вега»Генерал-губернатор Герасим Артемьевич КолпаковскийКоллекция шкурок птицИван Федорович Каменский Зоологическая коллекцияМихаил Константинович СидоровЗаплатил 300 рублей за коллекцию древностейАлександр Ипполитович Дмитриев-МамоновЗначительная коллекция собранная при раскопках кургановМихаил Михайлович Зензинов240 различных монет и медалейВасилий Маркович Флоринских138 монет