Исторические условия возникновения и развития христианства

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 58,01 kb

Исторические условия возникновения и развития христианства

КУРСОВАЯ РАБОТА

на тему: "Исторические условия возникновения и развития христианства"

Содержание

Вопрос о происхождении христианства

Источники

Вопрос об историчности Иисуса

Исторические условия возникновения христианства

Попытки создания интернациональной религии

Иудейское христианство

Неиудейские элементы в христианстве

Борьба между иудейскими и неиудейскими группами

Идея греховности и идея спасения

Формирование церковной организации

Секты, ереси

Противоречивость христианской догматики и этики

Развитие культа

Христианские общины и государство

Превращение христианства в господствующую религию

Общая оценка роли раннего христианства

Распространение христианства

Разделение западной и восточной церквей

Средневековые секты на Западе

Схоластика и мистика

Преследование науки христианской церковью

Церковная реформация, протестантизм

Православие, старообрядчество, русские секты

Попытки модернизировать христианство

Список литературы

Второй из мировых религий по времени возникновения было христианство история которого теснейшим образом сплелась с историей народов прежде всего Европы, а в дальнейшем и многих внеевропейских стран.

Сейчас христианство – самая распространенная религия на земном шаре: ее приверженцев свыше 1024 миллионов человек (главным образом в Европе и Америке). Однако христианство не едино: оно с давних пор распадается на целый ряд вероисповеданий, церквей, толков и сект, зачастую враждующих между собой.

Вопрос о происхождении христианства

Наиболее трудной проблемой в истории христианства является вопрос о происхождении этой религии. Он был предметом продолжительного и весьма разнообразного обсуждения. В буржуазной литературе по вопросу о возникновении христианства можно проследить два основных направления. Одно ведет свое происхождение от традиционной богословской точки зрения, согласно которой христианство было основано богочеловеком Иисусом Христом, жившим будто бы на земле в еврейской стране Палестине в годы царствований римских императоров Августа и Тиберия (начало I в. н. э) и проповедовавшим свое учение; переданное человечеству его учениками-апостолами, оно сделалось впоследствии достоянием людей. Это чисто церковная точка зрения, но она в смягченном, наукообразном виде перешла и на страницы буржуазной исторической литературы.

В частности, так называемая тюбингенская протестантская школа библеистики сделала, как указывает Ф. Энгельс, очень много для критики евангелий, она устранила явно фантастический элемент в евангельских текстах, все чудеса и противоречия; но при всем этом тюбингенцы старались "спасти то, что еще можно спасти", и сохранить какое-то якобы историческое зерно в евангельских повествованиях чтобы поддержать авторитет религии, чтобы сохранить церковное представление о происхождении христианства.

К числу представителей этого направления относится и Давид Штраус – самый крупный протестантский историк христианства. Штраус больше других сделал для отстранения, как он выражался сам, "мифических наростов и наслоений" на образе "исторического" Иисуса; Штраус впервые осмелился применить к христианству понятие "миф"; но все-таки он продолжал утверждать, что в основе евангельских рассказов лежат подлинные исторические события, относящиеся к личности галилейского проповедника Иисуса.

Другое, противоположное направление в изучении раннего христианства – его можно назвать буржуазно-антиклерикальным: – ведет свое начало от просветительской литературы XVIII в., точнее, от Шарля Дюпюи. Этот предтеча мифологической школы, как известно, толковал все образы богов и героев как астрально-мифологические олицетворения; с этих же позиций подходил он, хотя и мимоходом, к образу Иисуса Христа, считая его тоже солнечным богом. Когда в середине XIX в. стали лучше изучаться религии древнего мира с их культами великих богов природы, умирающих и воскресающих богов растительности, свободомыслящие ученые начали и в христианстве открывать многочисленные совпадения с древними восточными культами. Стали приходить к выводу, что образ Христа составился из сложенных вместе черт древних восточных богов – Осириса, Митры, Диониса и др., а частью из древнееврейских пророчеств, в которых тоже видели астрально-мифологические мотивы. Отсюда делали и тот вывод, что в христианстве вообще нет ничего оригинального, что это просто перепевы древних астральных и других мифов еврейского, египетского, сирийского и другого происхождения. Историческую личность Иисуса Христа ученые этого направления начисто отрицали.

Так смотрели на раннее христианство отчасти Джемс Фрэзер, а особенно поляк Анджей Немоевский, американец Уильям Смит, англичанин Джон Робертсон, немец Артур Древе. Все они были идеалистами, а некоторые из них и религиозными людьми. Борясь с грубыми суевериями, они старались поставить на их место утонченную религию вроде увлеченного деизма. Во всяком случае, подобно богословам-тюбингенцам, свободомыслящие ученые-мифологи изучали христианство только в плане взаимодействия чисто религиозных идей и вовсе не ставили вопроса об исторических условиях возникновения христианства. С другой стороны, борясь против клерикального тезиса об особом, исключительном характере христианства по сравнению со всеми остальными религиями, последователи мифологической школы впадали в другую крайность и вообще не видели в христианстве ничего нового, рассматривая его как своего рода механическое смешение давно известных идей. Словом, мифологическая точка зрения грешила отсутствием историзма.

Первым из буржуазных ученых, кто попытался перевести изучение проблемы происхождения христианства на правильный путь, был Бруно Бауэр – прогрессивный немецкий мыслитель, левый гегельянец. Энгельс подчеркивал, что Б. Бауэр сделал больше, чем все его предшественники, вместе взятые, и впервые "расчистил почву" для научного исследования истории раннего христианства. Бауэр доказал прежде всего (1840-1842), что раннее христианство представляло собой своего рода синтез восточных (иудаистских) и западных (эллино-римских) религиозно-философских идей.

Однако правильное решение проблемы было дано только марксистской наукой. Принципиально верный подход к ней содержится в работах Энгельса "Бруно Бауэр и первоначальное христианство" (1882), "Книга откровения" (1883) и "К истории первоначального христианства" (1894). В них впервые поставлен во всю широту вопрос об исторических условиях возникновения христианства и о его социальных корнях.

В дореволюционной России научное исследование истории христианства было стеснено церковной цензурой, лишь после 1905 г. смогли появиться переводы некоторых работ свободомыслящих ученых. И только после Октябрьской революции появился целый ряд работ, авторы которых старались посильно пользоваться марксистским методом, хотя допускали при этом и ошибки (Н.М. Никольский, В.С. Рожицын, Р.Ю. Виппер, А.Б. Ранович, С.И. Ковалев, П.Ф. Преображенский и др.).

За последние годы и в зарубежной литературе появились работы историков-марксистов; наиболее солидный из них – Арчибальд Робертсон. Принципиально верное понимание вопроса можно найти и у французского коммуниста-ученого Шарля Эншлена и у итальянского историка-коммуниста Амброджо Донини.

Источники

Источники изучения раннего христианства делятся на две основные группы – христианские и нехристианские. Христианские источники в свою очередь делятся на три категории: канонические книги так называемого Нового завета; неканонические сочинения – апокрифы и др.; произведения апологетов и других раннехристианских писателей.

Канонические новозаветные книги состоят, согласно церковной традиции, из следующих сочинений.

Четыре евангелия (греческое слово; буквально – благовестия): "от Матфея", "от Марка", "от Луки" и "от Иоанна"; это повествования о земной жизни основателя христианства Иисуса Христа, о его проповедях, чудесах, смерти (распятии) и воскресении. По содержанию три первых евангелия частью совпадают, частью расходятся друг с другом; ввиду взаимной близости эти три евангелия называют обычно синоптическими; евангелие Иоанна значительно от них отличается.

Деяния апостолов, приписываемые апостолу Луке (мнимому автору третьего евангелия); это рассказы о деятельности первых проповедников христианства.

Послания апостолов, то есть письма к разным христианским общинам, в том числе 14 посланий, приписываемых апостолу Павлу, и 7 посланий других апостолов (Иакова, Петра, Иоанна, Иуды).

Апокалипсис, или Откровение святого Иоанна Богослова (якобы автора четвертого евангелия).

Таково церковное мнение об авторстве этих произведений. Церковь считает их боговдохновенными, то есть написанными хотя и людьми, но по внушению святого духа, а потому каждое слово их считается абсолютной истиной.

Однако научная критика совершенно иначе смотрит на новозаветные сочинения и в смысле авторства, и в смысле времени их составления. Внимательное изучение показало, что самым ранним из них является Апокалипсис: он написан, видимо, в 68-69 гг. н.э., вскоре после смерти цезаря Нерона (судя по упоминаемым в тексте "семи царям", из которых "пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и, когда придет, недолго ему быть"); следовательно, в разгар восстания иудеев Палестины против Рима. От этого произведения действительно веет духом ненависти к поработителям, которым предрекается близкая и страшная гибель; евангельской проповеди прощения и терния здесь еще нет и в помине. Автор Откровения ни в коем случае не мог быть автором четвертого евангелия, проникнутого совершенно противоположным духом. Из Откровения мы узнаем, что в то время, в 60-х годах, уже существовали несколько христианских церквей, то есть общин; упоминается их семь, и все в Малой Азии – вероятной родине христианства.

Послания, авторство которых якобы принадлежит апостолу Павлу, появились значительно позже Откровения, и притом в разное время: они имеют разных авторов. Их делят на три группы: "ранние", относимые к первой четверти II в., "средние" – ко второй четверти, и "поздние" – к середине II в. Идеология "поздних" посланий заметно отличается от "ранних". Семь остальных посланий, известные под именами других апостолов, очень близки друг другу по содержанию и времени написания и заметно отличаются от "Павловых" посланий. Они составлены, видимо, около середины II в.

Евангелия, считаемые церковью самыми ранними произведениями, на самом деле написаны тоже не ранее середины II в., притом авторами, плохо знавшими страну и эпоху, о которых шла речь. В евангелиях встречается множество географических и исторических ошибок: в них упоминаются животные и растения, неизвестные в то время в Палестине (например, свиньи, которых евреи считали нечистыми и не разводили) или даже не существующие в природе (например, горчица, описываемая как большое ветвистое дерево, под стать "развесистой клюкве"), смешиваются события и лица разных времен (например, царь Ирод, умерший в 4 г. до н.э., и правитель Сирии Квириний, правивший с 6 г. н. э).

Евангелия во многих случаях резко противоречат одно Другому. Например, в евангелиях Матфея и Луки приводится генеалогия Иисуса от царя Давида, причем, по Матфею, эта генеалогия насчитывает 28 поколений, а по Луке – 42; Дедом Иисуса по отцу Матфей называет Иакова, а Лука – Илия. По рассказу Матфея, родители Иисуса жили в иудейском городе Вифлееме; после рождения ребенка они бежали в Египет, чтобы спасти его от царя Ирода, который приказал произвести поголовное истребление младенцев. Когда же Ирод умер, они переселились из Египта в галилейский город Назарет. По рассказу же Луки, родители Иисуса всегда Жили в Назарете и лишь в момент рождения Иисуса оказались, по случаю переписи, в Вифлееме, после чего спокойно вернулись в Назарет. Таких противоречий в евангелиях много.

Нечего и говорить, что евангельские рассказы полны разных чудес и фантастических событий: исцеления неизлечимо больных и слепорожденных, воскрешения мертвых, хождение по воде и пр. По всей видимости, текст евангелий многократно переделывался, перередактировался, в него делались новые вставки, нередко противоречившие прежнему содержанию. Поэтому пользоваться евангелиями как историческим источником очень трудно.

Что касается Деяний апостолов, то они признаются тоже одним из самых поздних новозаветных сочинений, написанным не ранее середины II в.

Другая категория раннехристианских памятников – неканонические сочинения; они хотя и не отвергаются церковью, но не считаются боговдохновенными. Это – апокрифические евангелия, которых было очень много, но большая часть их до нас не дошла, нередко они известны нам только по названиям. Из сохранившихся неканонических сочинений наиболее значительны: Евангелие Никодима, "Первоевангелие Иакова-еврея", "Книга о рождестве девы Марии", "Книга Иосифа-плотника", апокрифические "Деяния", "Пастырь" Гермы, "Учение 12 апостолов". Все это – жалкие остатки обширной раннехристианской литературы, большая часть которой была истреблена самими христианами в годы ожесточенной борьбы между отдельными церквами и сектами. Некоторые из сохранившихся неканонических сочинений представляют большой интерес, так как написаны они раньше большинства канонических: например, "Учение 12 апостолов" ("Дидахе") первой половины II в. отражает ранний этап истории христианских общин.

Третья, наиболее надежная категория христианских источников – это сочинения апологетов (то есть защитников христианства от его литературных врагов) и отцов церкви. Они ценны тем, что более или менее точно датированы и авторство их и подлинность не вызывают сомнений; по ним приходится датировать и канонические книги. Сюда относятся произведения Юстина Философа, или Мученика (около 150 г); Иринея Лугдунского (около 180 г), который первый упоминает о четырех канонических евангелиях и даже пытается богословски доказать, почему их должно быть именно четыре, не больше и не меньше; Тертуллиана Карфагенского (конец II и начало III в); Оригена (начало III в). написавшего "6 книг против Цельса" (Цельс – литературный противник и критик христианства); Климента Александрийского (начало III в); Евсевия Кесарийского (начало IV в) – первого историка христианской церкви.

К числу раннехристианских источников надо отнести ареологические памятники: погребения (особенно в катакомбах Рима), надписи и др. Но все они относятся не ранее чем ко II в.

За последние десятилетия сделано несколько новых важных находок. В Египте, близ с. Наг-Хаммади (древний Хенобоскион), в 50 километрах к северу от Луксора в 1946 г. найдено много папирусов III-IV вв. на коптском языке – главным образом сочинения гностиков, одной из раннехристианских сект. В их числе "Евангелие Фомы", "Евангелие Филиппа", близкие по своему содержанию к каноническим книгам. Находки рукописей в Хирбет-Кумран (на берегу Мертвого моря), относящихся к ессейской секте, тоже проливают дополнительный свет на раннее христианство. Сделаны также новые находки в Риме и близ Иерусалима, но значение их еще неясно.

Таковы собственно христианские источники. Что касается свидетельств языческих писателей, то они очень скудны и сомнительны, особенно для самой ранней эпохи. Дело в том, что после победы христианства в начале IV в. церковные писатели стали делать задним числом вставки (интерполяции) в сочинения античных авторов, чтобы подтвердить этими мнимыми свидетельствами подлинность евангельских рассказов. Такие литературные подлоги в те времена не считались предосудительными. Некоторые из таких вставок сделаны очень грубо и неумело и сразу распознаются; другие сделаны тоньше, и распознать их труднее. Поэтому вопрос о нехристианских свидетельствах о раннем христианстве и особенно о предполагаемом его основателе весьма сложен.

Самое раннее свидетельство относится к 64 г., но оно содержится в значительно позднее написанных "Анналах" Тацита (начало II в): там говорится о жестоких казнях, Которым Нерон подверг христиан, обвинив их в поджоге Рима. В тексте есть такая фраза: "Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев". Исследователи по-разному тол куют это место: одни считают его позднейшей вставкой, сделанной христианином-переписчиком. В пользу такого предположения свидетельствует, казалось бы, то, что ни каком Пилате, мелком провинциальном чиновнике времен Тиберия, Тацит ранее не говорит, а тут почему-то вспоминает, что мало правдоподобно. Другие авторы указывают на то, что переписчик-христианин не стал бы приписывать Тациту таких неуважительных слов о новой религии.

Другое предполагаемое свидетельство встречается в "Иудейских древностях" Иосифа Флавия; оно говорит о проповеди, казни и воскресении Иисуса в годы правления Пилата в Палестине ("Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком, Он совершил изумительные деяния… То был Христос…" и т.д.). Эта весьма неуклюжая вставка, сделанная, очевидно, каким-то христианским переписчиком, резко противоречит всему стилю сочинения Иосифа Флавия и не вводила в заблуждение никого из исследователей; все считали и считают ее фальшивкой. Вместе с тем, однако, существует мнение, что в текст Иосифа Флавия чьей-то рукой вставлены лишь отдельные слова ("то был Христос" и пр.), ибо в подлиннике все же говорилось об Иисусе, хотя несколько иначе: как о проповеднике, казненном римскими властями. Это мнение получило недавно подкрепление в найденном арабском переводе сочинения Флавия, где казненный Иисус описан отнюдь не как божество и чудотворец 2.

Первое вполне правдоподобное свидетельство о христианах в нехристианских источниках мы находим в переписке Плиния Младшего. Будучи наместником провинции Вифинии (Малая Азия), Плиний написал около 113 г. императору Траяну письмо, прося его указаний, как поступать с христианами, на которых ему доносили как на членов преступного сообщества: наказывать ли их за совершенные преступления или за самую принадлежность к секте. Траян, отвечая на запрос Плиния, дал указание соблюдать в этом деле умеренность и наказывать только упорствующих в своем суеверии. Судя по переписке Траяна с Плинием (впрочем, академик Виппер считает эти письма целиком подложными), в Малой Азии в начале II в. было уже много христиан.

В еврейском Талмуде упоминается о казни проповедника Иисуса бен-Пандира (сына Пандиры), но неясно, какое отношение эта личность имеет к евангельскому Иисусу.

Во второй половине II в. языческих известий о христианах появляется больше о них пишет император Марк Аврелий, на Востоке – Лукиан Самосатский; повесть последнего "О кончине Перегрина" – сатира на быт христианских общин Малой Азии.

Из этого обзора видно, как скудны и малонадежны свидетельства языческих авторов в ранних годах христианства. В сущности они ничего не говорят о личности предполагаемого основателя религии – евангельского Иисуса. Бесспорных свидетельств о нем нет ни в христианских, ни в других источниках.

Вопрос об историчности Иисуса

Поэтому до сих пор в научной литературе ведется спор: был ли Иисус исторической личностью? Сторонники исторической школы признают это, сторонники мифологической школы отрицают. Среди исследователей-марксистов тоже есть разные мнения по этому вопросу. Против исторического существования Иисуса можно привести, помимо ссылки на молчание всех современных ему источников (о чем уже говорилось), еще один существенный аргумент: установив хронологическую последовательность раннехристианских сочинений, мы можем проследить по ним постепенную эволюцию образа Христа от сверхъестественного существа, мистического агнца, каким он выступает в Апокалипсисе, к евангельскому человеку Иисусу, проповедовавшему на земле и казненному. Эта эволюция связана была с развитием самого христианского вероучения.

Другой аргумент дает археологическая иконография: в ранних христианских изображениях не встречается образ распятого Иисуса: он появляется не раньше VIII в.

Для марксистской науки вопрос о личности Иисуса не представляется существенным. Ф. Энгельс даже не ставил этого вопроса в своих статьях о раннем христианстве. Совершенно ясно, что корни христианского учения надо искать не в деятельности отдельных личностей, кто бы они ни были, а в общественно-политических условиях того времени и в борьбе идей, выросших на почве этих условий. Ясно во всяком случае и то, что образ евангельского Иисуса Христа (а только он сохранился в современном христианстве) есть не отражение какой-то исторической личности чисто литературный персонаж с очень противоречивыми чертами, созданный коллективно в ходе длительной идейной борьбы. Для нас не столь важно, жил ли в Палестине в I в. н.э. проповедник по имени Иисус и был он казнен или нет.

Неудачные восстания рабов, неудачные попытки восстаний покоренных Римом народов должны были усилить и обострить это настроение всеобщей апатии, деморализации и растерянности. Крушение попыток вооруженного сопротивления в отдельных странах, неудачи рабских восстаний должны были порождать в угнетенных массах настроение отчаяния, безнадежности своего положения.

Ф. Энгельс подчеркивал, что это настроение отчаяния и растерянности охватывало разные классы, все слои общества, которые одинаково не видели выхода из создавшегося положения. "… Всякое сопротивление отдельных мелких племен или городов гигантской римской мировой державе было безнадежно. Где же был выход, где было спасение для порабощенных, угнетенных и впавших в нищету – выход, общий для всех этих различных групп людей с чуждыми или даже противоположными друг другу интересами?

Такой выход нашелся, – говорит Ф. Энгельс. – Но не в этом мире".

Не видя возможности получить спасение и избавление от гнета на земле, люди неизбежно вынуждены были искать спасения и избавления на небе.

Но почему понадобилась новая религия, почему нельзя было найти утешение в старых религиях?

Старые религии были, как указывает Энгельс, племенными и национальными религиями, "которые выросли из общественных и политических условий каждого народа и срослись с ними". Эти религии сами по себе не могли выйти из своих национальных границ. Кроме того, разрушение тех государств – где сложились эти религии, подорвало их основу. Нужна была более гибкая религия, которая бы не была связана с узко национальными условиями и которая могла бы удовлетворить запросы разноплеменной массы обездоленного населения Римской империи.

Попытки создания интернациональной религии

Сами правители Римской империи делали некоторые попытки создать такую наднациональную мировую религию. Была, например, сделана совершенно непригодная попытка введения официального общеимперского культа: независимо от множества разных местных культов римское правительство пыталось ввести обязательный для всех провинций империи культ гения императора, культ богини Ромы – покровительницы города Рима и культ Юпитера Капитолийского. Но такие казенные культы не могли ни в какой степени удовлетворить потребности в утешении, охватившей широкие массы угнетенных.

Некоторые религиозные учения могли с большим успехом претендовать на влияние в массах верующих. Как раз в эпоху образования Римской империи получили широкое распространение некоторые восточные культы, которые до известной степени приближались по своему характеру к мировым культам. В западной половине империи распространился культ Исиды. Ее поклонников было немало и в Риме и в провинциях. Широкое распространение, особенно в римской армии, получил культ иранского Митры.

И все же ни одна из этих религий не сделалась в полном смысле мировой религией, не получила мирового господства, как это стало с христианством.

Ф. Энгельс указывает на одно существенное обстоятельство, которое мешало этим религиям сделаться мировыми. Каждая из религий древности имела сложную обрядность, смысл которой состоял в создании искусственных перегородок между людьми. Люди разных религий не могли вместе ни есть, ни пить, ни общаться. "Это отделение человека от человека было одной из основных причин гибели Древнего Востока", – говорит Энгельс.

На роль мировой религии могла претендовать только такая религия, которая отказалась бы от этих обрядов, От возведения перегородок между людьми. Нужна была такая религия, которая могла бы не разъединить, а объединить широкие массы разноплеменного и разноязычного населения Римской империи.

Потребность в религиозном утешении, в новой религии ощущалась прежде всего рабами и угнетенными. Ни одна из религий Древнего мира не могла дать рабам, угнетенным массам религиозного утешения; все они были государственными и аристократическими по своему характеру. Правда, существовали и народные культы, но и они были не для рабов, и каждый из них был тесно связан с местными национальными условиями. Для рабов и деклассированных групп населения, оторванных от своей племенной среды, от своего народа, старые национальные религии уже не подходили.

Советские историки (Штаерман, Кубланов) отмечают следующий очень важный факт: кризис рабовладельческого строя породил новые тенденции в общественном сознании. Наряду со старой аристократической идеологией, третировавшей бедность, рабство, физический труд как нечто низменное и презренное, уже в эпоху ранней империи появляются принципиально иные представления: уважительное отношение к "маленькому человеку" с его скромными потребностями и интересами, в том числе к рабу и его человеческому достоинству. Этот новый взгляд отражен и в эпитафиях и других надписях, и в литературных произведениях, сатирах Марциала и Ювенала, и в философии стоиков.

Ф. Энгельс указывает на то, что первоначальное христианство было религией рабов и угнетенных: "… оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов".

Иудейское христианство

Первоначальной почвой, на которой возникла эта новая религия, было иудейское сектантство. В иудаизме и в самой Палестине и в диаспоре в I-II вв. существовал целый ряд сект; некоторые из них представляли собой вероучения, основанные на ожидании пришествия мессии – спасителя. Для евреев, которые больше, чем какой-либо другой народ, испытали бедствия иноземного владычества – греко-сирийского и римского, – это ожидание мессии сделалось краеугольным камнем религии, в особенности для некоторых сект.

Если некоторые течения еврейской религии, например зелоты, понимали мессию как героя-воителя, который с мечом в руках освободит народ от римского ига (а эта надежда особенно обострилась в эпоху первой Иудейской войны и во время второго иудейского восстания), то крушение этих восстаний, первого и второго, должно было дать перевес другому направлению: тому, которое состояло в ожидании духовного мессии, духовного избавителя. Таково было учение ессеев, живших монашескими общинами в уединенных местностях Палестины. Они вели аскетическую жизнь, проповедовали безбрачие, общность имущества, не допускали рабства; мессию они понимали как "наставника справедливости". В остальном ессеи строго придерживались иудаистских предписаний.

Гораздо менее известна секта назореев (назарян), которая, видимо, всего ближе стояла к зарождающемуся христианству. Слова "назорей", "назарянин" часто употребляются в евангелиях как прозвище Иисуса. По церковной традиции оно означает, что Иисус был родом из галилейского города Назарета. Но это неверно; город с таким названием вряд ли даже и существовал в то время: по источникам он известен только с IV в. На самом деле назореями издавна назывались у евреев люди, посвятившие себя на время или на всю жизнь богу; они не стригли волос, не пили вина, не прикасались к умершим и пр. Таким назореем изображен в евангелиях и Иисус. Предполагают даже, что и сама легенда о происхождении его из г. Назарета была сочинена позже Для объяснения этого его имени. Последователей его тоже нередко называли назореями: так, например, апостола Павла обвиняли как "представителя назорейской ереси". В мусульманском Коране последователи Иисуса Христа именуются постоянно "назарянами". Можно думать, что так и называлась первоначально секта последователей Христа.

Впрочем, сами себя они называли чаще просто "верующие", "братья", "призванные" и т.п. Христианами их вначале называли только их противники, и это звучало как какая-то одиозная кличка. Лишь примерно со второй половины II в. слово "христиане" становится и самоназванием приверженцев новой веры. На это очень интересное обстоятельство обратил впервые внимание академик Р.Ю. Виппер.

Можно и точнее установить социальную и этническую почву происхождения христианства. Местом его возникновения была не еврейская Палестина, а еврейская диаспора. Это видно из христианской литературы, которая написана не в Палестине и ясно обнаруживает, что авторы ее были плохо знакомы с положением дел в Палестине. В диаспоре среди евреев, знакомых с греческой философией и с культами языческих народов, именно и могла сложиться та почва, на которой возможно было прорвать рамки национальной ограниченности еврейской религии и превратить ее в религию наднациональную.

Ссылаясь на верную мысль Бруно Бауэра, Ф. Энгельс указывает, что "отцом христианства" был еврейский философ Филон Александрийский, который был глубоко проникнут идеями поздней греческой философии. Он совмещал в себе черты еврейского национального духа и чисто греческой классической образованности. Библейские рассказы о сотворении человека, о грехопадении и пр. Филон толковал как аллегории. Он придерживался иудейского, строго монотеистического учения о боге, но в то же время допускал существование священного посредника между богом и материальным миром–божественного Логоса (Слова): это была характерная идея греческой идеалистической философии. Божественный логос, сын божий, и сделался центральным образом христианства – Иисусом Христом.

Что христианство возникло как одна из иудейских сект, лучше всего видно вот из какого факта: первый памятник христианства – Апокалипсис–насквозь проникнут духом воинственного иудаизма и резко отличается от всей позднейшей христианской литературы. Там нет еще основных Христианских догматов: нет троичности бога, нет духа святого, а самое главное, нет позднейшей христианской этики – проповеди терпения, смирения, прощения. Наоборот, как говорит Энгельс, это сочинение, пронизано духом "здоровой и честной мести", ненависти к насильникам и угнетателям еврейского народа. В нем господствуют "боевой дух и уверенность в победе". Автор Апокалипсиса, как подчеркивает Энгельс, даже и не представляет себе, что он "нечто иное, чем иудей". В Апокалипсисе нет совершенно черт космополитизма, которые характерны для позднейшей христианской литературы.

В позднейшем христианстве сохранилось много еврейских элементов: личность основателя христианства Иисуса Христа, который изображаете" как еврей; место действия евангельских событий – еврейская страна Палестина; все действующие лица евангелий – евреи; Библия – еврейская священная книга – включена в состав христианского канона как боговдохновенная; еврейский бог Ягве адоптирован христианством под именем бога-отца; основные догматы еврейской религии, представление о создании богом мира и человека включены в состав христианского вероучения; отдельные еврейские обряды вошли в состав христианского культа – прежде всего пасха. Некоторые чисто иудаистские обряды в течение долгого времени удерживались в христианских общинах, в том числе празднование субботы и обрезание, которое считалось вначале обязательным для христиан и лишь постепенно вышло из употребления.

Неиудейские элементы в христианстве

Таким образом, на первой стадии своего развития христианство было лишь одной из иудейских, в самом прямом смысле слова, сект.

Но уже к концу I в. в христианские общины вливаются элементы нееврейского происхождения. Притоку их содействовало то обстоятельство, что в самих языческих культах также складывались течения, приближающиеся к духу мессианистских сект иудаизма. Восточные культы знали образы богов-спасителей, почитание которых имело широко" распространение, особенно среди угнетенных классов.

Мы знаем о многочисленных культах божеств-спасителей в Египте, Вавилоне, Сирии, позже в Греции. Таковы Осирис, Таммуз, Адонис, Аттис, Дионис. Они были и богами природы и олицетворениями духа растительности, но в сознании трудящихся масс они пользовались особым почитанием в качестве таких богов, к которым можно обращаться с просьбами о спасении. Этим они особенно дороги были городской бедноте, для которой первоначальные земледельческие функции богов не представляли никакого интереса; на это вполне правильно указал марксистский историк Арчибальд Робертсон.

В эпоху разложения античных и восточных государств там развивались религиозные мистерии, таинства, которые представляли зачатки религий, перераставших племенные и национальные рамки. Мистерии представляли собой религиозные общины, объединенные не национальной или племенной принадлежностью, а вероисповеданием, добровольным включением в данное религиозное сообщество.

Очень важно, что мистерии были связаны с представлениями о загробной жизни. Участие в них как бы обеспечивало лучшую участь в загробном мире. Это было не что иное, как учение о спасении души. Наличие подобных культов на почве эллинизма благоприятствовало распространению того мессианизма, учения о спасении, которое сложилось в иудаизме.

Включение языческих, нееврейских элементов в состав раннехристианских общин повело за собой существенные изменения в христианской догматике и обрядности. В христианство проникают элементы, явно заимствованные из языческих культов.

Христианское учение о смерти и воскресении бога есть отражение, восточных культов умирающих и воскресающих богов. Христианская пасхальная обрядность повторяет известные обряды смерти и воскресения Аттиса. Даже отдельные подробности пасхального богослужения скопированы с древних ночных обрядов по случаю смерти и воскресения Аттиса.

Культ бога Митры тоже послужил христианам образцом для заимствования: день рождества Христова приурочен к 25 декабря – моменту зимнего солнцестояния, в который праздновали и рождение Митры.

Почитание христианской божьей матери скопировано с культа египетской Исиды. Надо сказать, что культ Исиды имел очень сильные шансы на распространение в качестве мирового культа благодаря своей эротической окрашенности. Чтобы успешнее бороться с подобного рода религией, христианство должно было установить культ женского божества, без которого оно не могло помериться силами с культом Исиды. Отсюда появился культ богоматери в христианстве, совершенно невиданный в древнееврейской религии и в самом христианстве до IV в. не существовавший. Появились апокрифические жизнеописания девы Марии (Книга Марии девы, Книга младенчества).

Целый ряд других элементов был заимствован из египетской или других религий.

Культ креста, например, ничего не имеет общего с предполагаемым орудием – казни Христа. На крестах действительно распинали, но они имели форму буквы "Т". Христианский крест – это чрезвычайно древний религиозный символ, который встречается на древнеегипетских, критских и других изображениях. Происхождение его установить пока трудно, но во всяком случае культ креста никоим образом не связан с легендой о крестной смерти спасителя. На древнейших христианских памятниках (погребениях) в качестве священных символов встречается не крест, а другие изображения: агнца, пастуха с агнцем на плечах, рыбы и др. Позже появляются кресты разных форм, но без всякого распятия. Изображения распятого на кресте Иисуса начали делаться только с VIII-IX вв.

Идея непорочного зачатия Иисуса Христа девой Марией от святого духа чужда иудаизму; но это верование о половой связи бога со смертной женщиной широко распространено в целом ряде восточных и античных культов. Корни же этой идеи лежат в глубочайшем прошлом – в древних тотемических верованиях.

Таким образом, в христианстве наряду с еврейскими элементами имеется ряд элементов, заимствованных из древневосточных религий.

Борьба между иудейскими и неиудейскими группами

Проникновение языческих, восточных и греко-римских групп в состав раннехристианских вызвало обостренную борьбу внутри этих общин между еврейскими и нееврейскими элементами. Это привело к постепенному вытеснению иудейского наследия из христианства. Наличие очень сильных антиеврейских тенденций среди каких-то групп раннехристианских общин сказалось уже в раннехристианской литературе.

Прежде всего, в евангельских рассказах очень отчетливо проводится мысль о евреях (иудеях) как о врагах Иисуса Христа. Хотя он сам еврей, но евреи как народ – враги Христа, повинные в его смерти. Эту вину евреев еще более подчеркивает эпизод с Пилатом. Вопреки исторической истине (ибо в действительности Понтий Пилат был жестоким самодуром, отнюдь не склонным к гуманности) в евангелиях Пилат изображен справедливым и осторожным судьей, который якобы больше всего боится, как бы не осудить невинного: он уговаривает иудеев не настаивать на казни Иисуса, умывает руки в знак непричастности к этому делу. Весь этот эпизод (повторенный с вариациями во всех четырех евангелиях) явно сочинен, чтобы обелить римлян и всю вину за казнь Иисуса взвалить на евреев.

С этим же умыслом вставлен в евангелия (опять-таки во все четыре) персонаж Иуды-предателя: это один из 12 апостолов, продавший Иисуса его врагам за 30 сребреников. Само имя Иуды – персонификация иудейского народа; в его лице составители евангелий хотели как бы заклеймить всех иудеев.

Таким образом, в христианской догматике, в культе, в евангельских рассказах бросается в глаза переплетение иудейских и языческих (даже антииудейских) элементов.

Первым из исследователей, кто обратил внимание на эти две враждебные тенденции в раннем христианстве, был Фердинанд-Христиан Баур. Обе эти тенденции он связал с проповедью и взглядами двух самых видных апостолов – Петра (иудейский апостол) и Павла (апостол язычников, как он себя сам будто бы называл). Из сочетания "петринизма" с "паулинизмом" и составилось, по мнению Баура, собственно христианство. Мысль эту развил затем Бруно Бауэр.

Она по существу верна. Можно сказать, что решающий шаг в образовании христианства как религии и состоял как раз в разрыве с иудаизмом, но в таком разрыве, где иудейская традиция была все же сохранена. Это было достигнуто ценой долгой и тяжелой борьбы.

Борьба между еврейскими (иудео-христианскими) и нееврейскими (языческими) группами в христианских общинах достигала в конце I и во II в. большого ожесточения. Хотя следы этой борьбы впоследствии в христианской литературе старались сгладить, но они остались даже и в канонических книгах. В одном и том же Евангелии от Матфея (а оно считается сугубо иудейским) отчетливо видны отпечатки обеих противоположных тенденций. Отсюда заметные противоречия. Посылая своих 12 апостолов на проповедь, Иисус предупреждает их: "на путь к язычникам не ходите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева", то есть только к евреям. Эта же мысль почти дословно повторяется в эпизоде с хананейской женщиной, которой Иисус отказал в помощи на том основании, что он-де "послан только к погибшим овцам дома Израилева", а всех неевреев цинично сравнивал с "псами". Но в том же евангелии Иисус оказывает предпочтение капернаумскому сотнику (римлянину) перед иудеями. В конце евангелия Иисус посылает апостолов проповедовать "ко всем народам".

Итак, раннее христианство составилось из сочетания Иудейских и языческих (эллинистических) верований. Но мы допустили бы ошибку, если бы, подобно исследователям типа Древса и Джона Робертсона, не видели, кроме этих элементов, ничего нового в христианстве. Христианство, как указывал Энгельс, знаменовало собой совершенно новый этап в развитии религии.

Идея греховности и идея спасения

Новой является прежде всего центральная идея всего христианства – идея греховности человека и другая сторона той же идеи – идея спасения.

Энгельс не один раз подчеркивает, что центральной идеей христианства была именно идея греховности:

"… Христианство затронуло струну, которая должна была найти отклик в бесчисленных сердцах. На все жалобы по поводу тяжелых времен и по поводу всеобщей материальной и моральной нищеты христианское сознание греховности отвечало: да, это так, и иначе быть не может; в испорченности мира виноват ты, виноваты все вы, твоя и ваша собственная внутренняя испорченность! И где бы нашелся человек, который мог бы это отрицать?".

Из идеи греховности вытекало два существенных вывода: во-первых, учение о греховности как причине всех несчастий, которые обрушились на человечество, отвлекало внимание масс от реальной борьбы с социальным злом. Оно переносило вопрос из плоскости борьбы за насущные интересы в плоскость избавления от грехов. Во-вторых, это учение давало массам своего рода религиозное утешение, ибо оно было неотрывно связано с идеей избавления, спасения. Весь мир лежит в грехе, все люди по своей природе греховны; эта греховность возводится мифологически к грехопадению Адама. Но осталась надежда, что кто-то спасет человечество. Отсюда представление о божестве-спасителе.

Эта идея сама по себе не была новой. Боги-спасители существовали в восточных культах и имеют очень древнюю родословную: они исторически восходят к образам культурных героев, характерных для доклассового общества.

В христианстве именно идея спасения и сделалась центральной, наиболее важной идеей. Поэтому образ Иисуса Христа, бога-спасителя, должен был превратиться в центральную фигуру христианского культа.

Сам образ Иисуса Христа, как уже Говорилось, в высшей степени сложен. Наименование "Иисус Христос" мы привыкли рассматривать как одно имя, хотя и состоящее из двух слов, и связывать с ним одно понятие. Но в евангелиях это еще не так: там это два разных имени, соответствующие двум разным понятиям. Это обстоятельство вполне правильно подчеркивает Р.Ю. Виппер. Иисус – собственное имя галилейского проповедника, которого одни считали великим учителем и чудотворцем, другие – обманщиком. А Христос – это нарицательное имя, греческий перевод еврейского слова "мессия" ("мошиах") – "помазанник", то есть царь. В евангелиях оба имени почти ни разу не стоят рядом (в повествовательной части совсем ни разу) и имя Христос вообще встречается редко. По евангельскому рассказу, Иисус никому не говорил, что он и есть ожидаемый Христос, то есть мессия. Даже его ближайшие ученики не были уверены, что их учитель и есть Христос. Лишь один из них, Симон-Петр, на вопрос Иисуса: "А вы за кого почитаете меня?" – ответил ему: "Ты Христос", и за такую проницательность Иисус тут же назначил его главой будущей церкви. Однако, добавляется в евангелии, Иисус строго запретил своим ученикам разглашать, что он и есть Христос. Масса народа не хотела верить, что Иисус есть Христос; про Иисуса говорили: "Мы знаем его, откуда он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда он". Позже, когда на суде Иисус на прямой вопрос жрецов: "Ты ли Христос?" – ответил утвердительно, его ответ был признан достаточной уликой против обвиняемого – он-де называет себя Христом, то есть мессией, царем.

В сущности, весь основной смысл евангельских рассказов в том и состоял, чтобы убедить читателей, что галилейский проповедник Иисус, о подвигах которого ходило много слухов, и есть ожидаемый иудеями мессия, Христос.

Этим евангельское учение о мессии резко отличалось от более ранних мессианистских и апокалиптических произведений, где мессия (Христос) изображался отнюдь не в виде скромного проповедника, не имеющего где приклонить голову, а в виде грозного повелителя, судьи, либо в виде мистического агнца небесного.

Естественно, что именно вокруг сложного образа Иисуса Христа должна была разгореться наиболее обостренная идеологическая борьба. В борьбе последующих сект и ересей разных направлений главным предметом разногласий всегда оставался вопрос о природе Иисуса Христа.

Таким образом, идея греховности, идея спасения и искупления, идея богочеловека-спасителя – вот основные идеи христианства.

Как христиане представляли себе это спасение? Здесь была использована древняя, свойственная всем древним религиям идея искупительной или умилостивительной жертвы, смягчающей гнев божества. Эта идея искупительной жертвы и стала одной из центральных в христианстве: она состояла в том, что за все грехи людей, которые унаследованы от праотца Адама, была принесена раз навсегда искупительная жертва – добровольная смерть Иисуса Христа. Эта добровольная жертва избавила человечество от греха. Достаточно уверовать в Иисуса Христа, следовать его учению, чтобы приобщиться к этому спасению.

"… Первая революционная (заимствованная у филоновской школы) основополагающая идея христианства, – говорит Ф. Энгельс, – состояла для верующих в том, что одна великая добровольная жертва, принесенная посредником, искупила раз навсегда грехи всех времен и всех людей".

Отсюда следовал вывод, что другие жертвы не нужны. И в раннем христианском культе мы видим исчезновение всяких жертвоприношений и обрядов, как ненужных.

О страданиях, смерти и воскресении Иисуса Христа высказывались разные взгляды. Совершенно ясно, что мы не можем считать евангельский рассказ отражением каких-то подлинных событий: верно, что бывали казни проповедников, но это только дало возможность евангелистам облечь рассказ в форму исторического повествования. С другой стороны, едва ли можно представлять себе это "событие" и так, как представляли его сторонники мифологической школы: что будто бы тут налицо мифологический рассказ о каких-то небесных явлениях.

Очень любопытна мысль, высказанная Фрэзером и развитая Джоном Робертсоном. По мнению Робертсона, евангельский рассказ о страданиях Христа производит при внимательном чтении несколько странное впечатление: как будто бы этот рассказ был не литературным произведением, а драматическим действием и только позже был переложен на текст; как будто бы мы имеем здесь инсценировку какого-то обрядового действия и евангельское повествование является либретто этого действия.

Это очень походит на правду. Подобного рода мистерии, изображения в лицах страданий и воскресения, имелись в Древнем Египте, в Греции (элевсинские мистерии), в культе Аттиса. Возможно, что и христианские мистерии исполняли в лицах страдание и воскресение бога. В эпоху создания христианской литературы либретто этой драмы было записано и составило основную канву евангельского текста; его стали принимать за подлинную историю. Это предположение не лишено остроумия и представляется в значительной степени правдоподобным.

Формирование церковной организации

Первые века христианства были наполнены ожесточенной борьбой идеологических направлений, в которых отразилась борьба разных классовых интересов. В ходе этой борьбы происходил постепенно и процесс формирования церковной организации, которая в значительной степени обеспечила христианству успех в его борьбе с другими религиями.

Христианская церковная организация сложилась не сразу. В раннехристианских памятниках мы ее почти не видим, выступают апостолы и пророки, которые являются странствующими проповедниками. Появляются они на короткое время в отдельных общинах и не задерживаются больше чем несколько дней. До начала II в. руководство христианскими общинами принадлежало слою, который позже получил название харизматиков, то есть лицам, которым приписывалось обладание особой благодатью святого духа – харизмой. Эти люди учили, проповедовали, посещали отдельные общины, но не занимали в них никакого официального положения.

Более поздние памятники отражают появление в общинах первых постоянных должностных лиц – дьяконов и епископов. Дьяконы обслуживали текущие потребности общины, епископы заведовали материальной частью, деньгами и имуществом общин.

Позже появляются пресвитеры – старейшины. В III в. появляются митрополиты – руководители отдельных церквей, в IV-V вв. – патриархи – руководители целых областных церковных объединений. –

Особенно значительную роль в развитии христианской церкви сыграло усиление епископата. Из перечисленных должностных лиц епископы имели наибольшие шансы на преобладающую роль благодаря тому, что в их руках находились денежные средства.

Со II в. епископы начинают играть роль не только в хозяйственных делах, но и в вопросах идеологии. Епископы выступают как главные специалисты по вопросам догматики и культа. Епископы отдельных общин поддерживали друг друга, что послужило важным фактором в деле укрепления христианских общин.

Секты, ереси

Однако это укрепление было достигнуто ценой жестокой внутренней борьбы. Борьба принимала по большей части форму споров за догматы. Но за этими догматами стояли разные идейные течения, принадлежавшие разным национальным и классовым группам и отражавшие их интересы.

Уже в I в. внутри христианских общин существовали течения, которые боролись между собой. В Откровении Иоанна упоминаются еретики николаиты, о которых, правда, ничего определенного не известно.

Вопрос о роли гностицизма в раннем христианстве неясен. Слово "гносис" по-гречески значит знание, познание; но тут имелось в виду не подлинное опытное познание реального мира, а мистическое познание бога. Гностики – это философы-мистики, утверждавшие, что человек может познать разумом тайну божества и суть мира. Историки христианства обычно рассматривают гностицизм как боковое ответвление этой религии, как ересь, сектантское вероучение, вскоре подавленное правоверными христианскими богословами. Напротив, другие ученые, прежде всего А. Древе, считают, что не гностицизм вырос на почве христианства, а, напротив, христианство на почве гностицизма, то есть гностицизм древнее христианства. Доля истины есть, видимо, в той и другой точке зрения: ранние гностические учения (I–II вв) действительно повлияли на самое становление христианской идеологии; Филон Александрийский, которого называют "отцом христианства", был гностиком; а более поздние (с середины II в) стали рассматриваться как отклонения от "истинного" христианства.

Суть учения гностиков, выросшего на основе позднее – эллинистической идеалистической философии, состояла в дуалистическом противопоставлении светлого, доброго духа и темной, полной страданий материи. Добрый великий бог, дух плерома, не мог быть создателем такого дурного мира. Мир создан каким-то подчиненным, злым и ограниченным богом. Некоторые гностики отождествляли его с еврейским Ягве. Между недоступным благим богом и низменным материальным миром нет никакого прямого соприкосновения. Но между ними есть посредник, божественный логос (слово, смысл, разум), который и может спасти страдающее человечество и ввести его в царство светлого духа-бога. Правда, это доступно не всем людям, а только избранным, людям духа, "пневматикам".

Гностическое учение о логосе перешло в христианство, влившись в образ Христа-спасителя. Особенно это видно в четвертом’ евангелии ("от Иоанна"), пронизанном гностическим духом ("В начале было слово, и слово было у бога, и слово было бог"). Но в отличие от христиан (иудео-христиан) большинство гностиков решительно отклонило всю еврейскую религию, считая еврейского бога Ягве злым существом, противопоставляя ему своего светлого великого бога и спасителя-логоса. Это неприятие иудаизма особенно резко выражено было в проповеди Маркиона (середина II в), который начисто отвергал весь Ветхий завет. В учении Маркиона и других гностиков достигли высшей точки антиеврейские настроения. Христианство, однако, не пошло по этому пути, а, напротив, постаралось примирить еврейскую религию с культом спасителя.

Впрочем, гностицизм и не мог сделаться господствующим течением в христианстве уже по одному тому, что это было мировоззрение философски образованных, утонченных интеллигентов, богатых людей, учение, недоступное широким массам; массам нужен был живой образ спасителя, а не отвлеченно философский логос и тому подобные умозрительные умствования. Но все же кое-что из гностической Философии вошло в христианское вероучение.

Другое еретическое течение, возникшее тоже во II в., представляло собой попытку возродить боевой дух иудео-христианства I в. Это было движение монтанистов, хорошо исследованное советским историком А.Б. Рановичем. Основатель секты Монтан, бывший жрец Кибелы во Фригии, – о нем, впрочем, очень мало известно – решительно выступал против всякой регламентации церковной жизни, против растущей власти епископов. Он был харизматиком и проповедовал от имени самого бога ("Я – господь бог вседержитель, пребывающий в человеке", – говорил он), придерживался и требовал крайнего аскетизма и безбрачия (хотя его последователи и не соблюдали этого требования), провозглашал скорое второе пришествие Иисуса Христа и конец света. Это была безнадежная попытка остановить неотвратимый процесс перерождения первоначального революционно-демократического христианства в мирную религию, выгодную рабовладельцам. Монтанизм был распространен главным образом во Фригии. К нему примыкал и видный христианский апологет Тертуллиан, хотя революционную сторону этого учения он затушевывал.

К середине II в. в христианских общинах уже прочно захватили власть зажиточные элементы, рабовладельцы и торговцы. Им удалось подавить это демократическо-фанатическое течение.

В борьбе против монтанизма, за укрепление епископальной организации церкви и было создано учение об апостольской преемственности епископской власти, о том, что сам Христос через апостолов передал епископам власть и уполномочил их руководить церковью в делах веры.

После преодоления мистических и эсхатологических течений II в. в III в. мы видим появление новых сект. Из них особенно характерна секта манихеев, распространившаяся на Востоке, в Иране и соседних странах. Это было своеобразное соединение христианства с зороастризмом: резко дуалистическое вероучение. Названо по имени полулегендарного Мани (Манеса, Манихея), казненного в 276 г. Главное в учении манихеев – это идея полярной противоположности света и тьмы, добра и зла. Видимый нами мир, в том числе и люди, порожден смешением частиц света с частицами тьмы. Иисус, воплотившийся в призрачном теле, учил людей разделять свет от тьмы, добро от зла. Тому же учил Мани. Весь

Ветхий завет и большую часть Нового завета манихеи отвергали. Общины их были разделены на классы; высший класс – "избранных", "чистейших" – участвовал во всех религиозных обрядах, другие только в некоторых. После превращения христианства в государственную религию манихейская секта была подавлена, но идеи ее позже возродились в средневековых сектах павликиан, богомилов и др., и там они получили яркую классовую окраску.

Наиболее отчетливо классовые корни видны в ереси донатистов (по имени епископа Доната), распространившейся преимущественно в Северной Африке в IV в. Донатисты восставали против всяких компромиссов с государственной властью, не признавали епископов и священников, чем-либо запятнавших себя, хотя бы и в личной жизни. По мере обострения кризиса рабовладельческой Римской империи движение донатистов к концу IV в. (когда уже христианская церковь стала господствующей в империи) приняло форму открытого восстания бедноты против богатых: это известное движение агонистиков (Христовых воинов), или циркумцеллионов, которые с оружием в руках громили имения богачей. Правительству с трудом удалось подавить движение; однако донатистские общины в некоторых районах Северной Африки сохранялись до самого мусульманского завоевания (VII в).

Но если донатисты-агонистики по догматическим вопросам почти не расходились с господствующим вероучением и глубокого раскола в церкви их движение не породило, то иначе получилось с ересью Ария, самым крупным оппозиционным движением в церкви IV в., уже после превращения ее в господствующую. Главным очагом арианства был Египет, особенно Александрия, где очень крепки были эллинистические традиции. Арий был священником в Александрии. Он пытался смягчить догматическую нелепость церковного учения о богочеловеке, сделать его более приемлемым для людей, привыкших мыслить. По утверждению Ария, Иисус Христос не был рожден богом, а создан им; следовательно, он не "единосущен" богу-отцу, а "подобносущен" ему. Разница между этими двумя словами по-гречески выражалась в одной букве, но эта разница казалась тогда чрезвычайно важной: ведь речь шла о природе Иисуса Христа – спасителя, а это была основа основ христианского вероучения. Вокруг проповеди Ария загорелись жаркие споры. Ария поддерживали широкие массы населения Египта, особенно Александрии, и дело доходило до уличных схваток. За этим, конечно, крылись политические мотивы: нежелание жителей Египта терпеть централизаторскую политику империи. Но как раз для императора всего важнее было тогда сохранить единство государства. Император Константин, хотя он сам и не был еще тогда христианином, принял энергичные меры для преодоления раскола. Он созвал по этому поводу вселенский собор духовенства (1-й вселенский собор 325 г. в г. Никее). Ересь Ария была осуждена, и сам Арий с того времени считается в ортодоксальной церкви самым ужасным еретиком и грешником.

Однако арианство еще долго существовало. Оно распространилось и за пределами империи, его приняли готы, вандалы, лангобарды, позже, правда, перешедшие в католичество.

Арианство было разгромлено, но вскоре появилось близкое к нему учение Нестория (епископа Константинопольского). Несторий учил, что Иисус Христос был человеком, который лишь внешним образом соединился со вторым лицом троицы – богом-сыном, и что поэтому деву Марию следует называть не богородицей, а человекородицей или христородицей.

Ересь Нестория обсуждалась на 3-м Эфесском вселенском соборе (431 г). Несторианство было осуждено. Однако оно имело очень сильное влияние на Востоке, где издавна господствовали дуалистические религии. На Востоке оно как самостоятельная религия удержалось на продолжительное время, оно играло крупную роль в средневековой Центральной Азии и сохраняется доныне у отдельных мелких народностей (айсоры, марониты в Ливане, "сирийские христиане" в Южной Индии).

В борьбе с арианством и несторианством в IV-V вв. появилось противоположное течение по тому же вопросу о природе Иисуса Христа. Представители этого направления учили, что Иисус Христос не был в сущности человеком, что в нем божеская природа настолько подавила человеческую, что Иисус Христос был в самом полном смысле богом. В нем было не две, а одна природа – божеская. Это учение об "одной природе" Иисуса Христа дало начало монофизитской секте, основанной епископом Евтихием. Она получила широкое влияние в Восточно-Римской империи в V в. Несмотря на осуждение ее 4-м вселенским Халкедонским собором (451 г), она укрепилась в целом ряде стран. В этом проявилась борьба этих стран за церковную и политическую независимость от Византии. Армянская церковь, а также копты и абиссинцы доныне придерживаются монофизитства.

Противоречивость христианской догматики и этики

Сложная история развития христианских общин отразилась на христианской догматике. Возникнув первоначально как небольшая иудейская секта, христианство постепенно превращалось в мировую религию по мере того, как оно удовлетворяло потребности и запросы все новых групп населения, разных этнических и классовых элементов. Это привело к тому, что сама христианская догматика становилась чрезвычайно сложной, путаной и противоречивой. Едва ли найдется в мире другая религия, которая заключала бы столько внутренних противоречий, нелогичности, несообразностей, как христианская. Если оставить противоречия между отдельными евангелиями, как сравнительно маловажный факт, и если ограничиться только основными понятиями христианства, то нельзя не подивиться непримиримым противоречиям, которые мы здесь находим.

Идея всемогущего и всеблагого бога резко противоречит идее страдающего бога, искупающего своей смертью грехи людей.

Та же идея всеблагого, всемогущего бога противоречит идее греховности всего человеческого рода, учению о загробном воздаянии и мучениях грешников. Если бог всеблагой и всемогущий, он должен был устроить к всеобщему благополучию судьбу мира и людей, не обрекая вечной муке людей за то, что он сам же их создал дурными.

Догмат о предопределении противоречит церковному учению о свободе воли человека. Всеведущий бог заранее предопределил одних людей к праведной жизни и к райскому блаженству, других – к греху и загробным мукам. Но в то же время, по христианскому учению, воля человека свободна, он сам избирает для себя путь добродетели или путь греха, и за это-то бог награждает одних и карает других. Это догматическое противоречие по-разному, но одинаково безуспешно пытаются разрешить христианские богословы.

Бросается в глаза логическая нелепость христианского догмата троичности бога. Бог един, но в то же время их три: бог-отец, бог-сын и бог – дух святой. Бог-отец посылает своего сына на землю, и тот там рождается от бога – духа святого и женщины. Будучи на земле, этот бог-сын постоянно говорит людям, что он лишь творит волю пославшего его отца, а не свою; он молится своему отцу, прося у него силы чтобы перенести тяжелую казнь, просит даже избавить его от этой казни. И вот оказывается, что он, и его отец, и святой дух, который тоже является его отцом, оплодотворившим его мать, – все это один и тот же бог. Понять это человеческим умом невозможно. Объясняется же эта путаница просто тем, что составные части пресвятой троицы взяты из разных источников: бог-отец – это еврейский Ягве-Саваоф; бог-сын – это мессия-спаситель, сложный образ которого мы уже выше рассматривали; бог – дух святой – это плерома, отвлеченное божественное начало гностиков, которое ставилось ими неизмеримо выше еврейского бога Ягве и даже отчасти противопоставлялось ему. Беспринципное соединение этих различных идей и дало христианскую троицу.

Многочисленны и другие догматические противоречия и логические неувязки в христианском вероучении.

Эта противоречивость догматов, эта сложная идеология христианства порождены той ожесточенной догматической борьбой между отдельными направлениями, которая сама была отражением борьбы разных классовых сил и интересов, представленных в раннем христианстве. Но массы верующих отнюдь не смущались догматическими противоречиями. И это понятно. Ведь христианство зародилось как религия рабов и угнетенных масс, которым меньше всего нужна была догматика; им нужна была вера в доброе божество, в спасителя, нужно было религиозное утешение. Если вообще в религии эмоциональный элемент обычно преобладает над рассудочным, то в массовых мессианистских религиозных движениях это сказывается особенно резко. Когда же в христианские общины стали вливаться люди иных классов – представители образованного римско-эллинистического общества, пропитавшиеся духом позднегреческой философии с ее утонченным идеализмом, – они принесли в христианство свои интересы и идеи, но связать концы с концами в догматике им не удалось.

Как путана и сумбурна догматика христианства, так же противоречива и неясна его этика. Видимо, в ходе длительной идейной борьбы в христианское мировоззрение влились совершенно различные этические нормы и принципы Наряду с утонченной моралью стоиков, наряду с нравственными принципами, соответствующими настроениям рабов и угнетенных, в христианстве отразились грубые, отталкивающие понятия паразитов-рабовладельцев.

В самом деле. В евангелиях и посланиях можно найти ряд нравственных или чисто житейских высказываний, не противоречащих этике и житейской мудрости нашего времени. Например: дерево познается по его плодам; не следует вливать новое вино в старые мехи; никто не пророк в своем отечестве; никто не может служить одновременно двум господам; оскверняет человека не то, что входит в него, а то, что выходит из его уст; не ищи сучка в глазу брата своего, а сначала вынь бревно из своего собственного глаза; не человек для субботы, а суббота для человека; нетрудящийся да не ест и т.п. Все эти здравые моральные идеи взяты христианством из античных философско-этических систем, главным образом у стоиков, особенно у Сенеки – "дяди христианства", как его называл Энгельс.

Но тут же, рядом с этими дельными моральными принципами, в новозаветной литературе, в том числе в евангелиях, встречаются и мысли, возмутительные для элементарного нравственного сознания. Иисус публично отрекается от своей матери и от братьев. Он не отпускает своего ученика, желающего исполнить свой семейный и моральный долг – похоронить своего отца. Он ставит всем в пример жулика-управляющего, ловко избавившегося от заслуженного наказания, и по этому поводу дает совершенно серьезно, без всякой иронии, такой совет: "Приобретайте себе друзей богатством неправедным". Наконец даже с каким-то цинизмом смакуется евангелистами отвратительное моральное правило, что имущему надо еще прибавить, а у неимущего отнять и то последнее, что у него есть: и это не случайная обмолвка, ибо мысль эта повторена в евангелиях пять раз – по два раза у Матфея и Луки и раз у Марка. Все это скотская мораль рабовладельцев и ростовщиков.

Противоречивость христианской этики была прямым отражением изменения классового состава христианских общин. Вначале они состояли из еврейской бунтарской бедноты и были проникнуты боевым апокалиптическим духом. Когда этот дух выветрился (после поражения иудейского восстания), настроения угнетенных масс отразились в христианстве в виде прославления бедных и осуждения богатых: "Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете". "Придите ко мне, все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас". "Так будут последние первыми, и первые последними".

Однако, выражая сочувствие рабам и угнетенным, обещая им награду на небесах, авторы евангелий и не думали ставить вопрос об освобождении рабов здесь, на земле. Рабство представлялось им вещью естественной и не вызывающей сомнений. А когда христианские общины стали пополняться и за счет рабовладельцев, богатых, то в евангелиях еще ярче отразился взгляд на рабов как на совершенно бесправные существа. Например, по словам Евангелия от Луки, Иисус дает своим слушателям такие советы: "Кто из вас, имея раба пашущего или пасущего, по возвращении его с поля, скажет ему: "пойди скорее, садись за стол"? Напротив, не скажет ли ему: "приготовь мне поужинать и, подпоясавшись, служи мне, пока буду есть и пить; и потом! ешь и пей сам"?". Автор подобного совета считал, видно, совершенно ненужным дать отдохнуть рабу после тяжелой дневной работы.

Однако при всех противоречиях социальных и моральных принципов в евангельском христианстве все же доминирует одна этическая норма: проповедь терпения, покорности, прощения обид. Именно в евангелиях эта проповедь доведена до крайности и, по существу, до невыполнимости. "Любите врагов ваших, – учит Иисус, – благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас". "Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую". Именно эта мораль привлекала и привлекает к христианству многих людей; многие считают ее нравственным идеалом. Однако надо сказать, во-первых, что никто из христиан – за исключением считанных единиц – никогда не выполнял и не выполняет подобных требований. Во-вторых, то разумное. что в них есть, – спокойное и гордое самообладание, уважение к себе и к другому – не оригинально в христианстве, а заимствовано из этической системы стоиков. И наконец, в-третьих, в тех конкретных условиях, в каких звучала евангельская проповедь, – в условиях рабовладельческого строя – она была, по существу, защитой этого строя. Ведь хотя призыв прощать обиды был обращен ко всем людям ясно, что относиться он мог прежде всего именно к рабам, к угнетенным, которых обижали угнетатели, а никак не наоборот. Христианская проповедь покорности и прощения с самого начала была на руку эксплуататорам.

Развитие культа

Борьба между сектами привела к сплочению общин, к укреплению организационных форм христианской церкви. В ходе этой идеологической борьбы усложнялись и христианская обрядность и христианский культ.

Раннехристианский культ был чрезвычайно прост, обрядов почти не было. Простота и легкость взаимного общения между людьми, не разъединявшимися обрядностью, в свое время были условиями, обеспечившими христианству победу над другими культами. Энгельс видел одну из революционных сторон христианства именно в том, что оно упразднило древнюю религиозную обрядность, разделявшую людей, и тем самым стало "первой возможной мировой религией". Первоначальная христианская обрядность ограничивалась периодически собиравшимися вечерями – трапезами в память основателя учения. На этих трапезах вкушался хлеб, читались священные тексты; это были вечери любви – агапы. По мере включения в состав христианских общин приверженцев других культов происходит наплыв различных элементов древней обрядности.

Главное место в христианской обрядности принадлежит, как известно, таинствам – культовым действиям, цель которых состоит в низведении на верующих благодати божьей. Древнейшие и в то же время важнейшие христианские таинства – крещение и причащение.

Таинство причащения, в котором верующие вкушают под видом хлеба и вина "плоть и кровь Христову", есть не что иное, как модификация древнего обряда богоядения. Возникнув еще, по-видимому, на почве тотемизма, этот обряд богоядения особенно развился в земледельческих религиях. Бога-покровителя растительности верующие убивали и поедали в лице его человеческого или животного заместителя, В культе Митры, Аттиса и других восточных богов существовал обряд причащения хлебом и вином. Эти священные еда и питье считались, по-видимому, воплощением бога. Митраистическое причастие почти без изменения и перешло в христианство. Здесь оно, однако, переплелось с древнееврейским пасхальным ритуалом умерщвления агнца. Основатель христианства, принесший себя в жертву, начал изображаться как агнец (кстати, в образе мистического небесного агнца он и выступает в Апокалипсисе). Так возник комплекс христианской пасхи. Трапеза причастия сделалась из ежегодной еженедельной, каждую неделю совершались богослужения с обрядовым поеданием тела и крови принесшего себя в жертву бога.

Вслед за причастием появилось таинство крещения, тоже заимствованное из других культовых. Водяное крещение, то есть обрядовое очищение при помощи воды, восходит к древнейшим обрядам инициации. Посвящение в тайные союзы, а в древневосточных религиях в мистерии сопровождалось всегда ритуальным очищением. Обряды принятия в тайные культы рассматривались как второе рождение. Обрядовое купание употреблялось в элевсинских мистериях, в таинствах Диониса, Исиды. Еще более видное место занимало оно в ритуале секты мапдегв (секта неясного происхождения с резко дуалистическим вероучением, почитавшая некоего "искупителя", а также Иоанна Крестителя; приверженцы этой секты – 2-3 тысячи человек – есть и сейчас в Южном Ираке и Иране). Мандеистский ритуал водяного крещения, вместе с образом легендарного Иоанна Крестителя, видимо, и послужил для христианских общин непосредственным источником заимствования. В христианстве крещение водой, как бы смывавшей скверну, получило особенно большое значение в связи с учением о всеобщей греховности, от которой будто бы избавила людей смерть спасителя. Этот "первородный грех" и смывает с верующего при крещении вода.

Лишь позже появились другие таинства, которых в настоящее время в христианской церкви считают семь. Это число (семь таинств) было первоначально установлено католической церковью на Лионском соборе в XIII в., а позже было заимствовано восточной православной церковью. Итак, христианство уже в том виде, как оно сформировалось во II-III вв., представляло собой чрезвычайно сложное, запутанное и противоречивое вероучение, единство которого удавалось удержать лишь с огромным трудом, и скорее лишь внешним образом. В нем переплелись: из7дейское учение о едином боге-вседержителе; иудейская же идея мессии-спасителя, правда превратившегося в духовного спасителя-искупителя и слившегося с образами земледельческих умирающих и воскресающих богов; гностическое учение о противоположности духа и материи и о божественном посреднике между ними – логосе; маздаистская эсхатология и вера в будущее царство блаженства для праведных: маздаистское же представление о духе зла – дьяволе; древневосточное почитание богини-матери (она же богородица). В христианское вероучение влилось и многое другое:

в том числе древний погребальный культ с сопутствующей ему верой в загробную жизнь души; шаманская практика заклинания и изгнания злых духов; знахарские приемы магического исцеления больных; античное почитание гениев, восходящее к древнему нагуализму и превратившееся в христианскую веру в ангелов-хранителей, и т.д., вплоть до пережитков древних тотемических обрядов и представлений (вера в непорочное зачатие, таинство причащения).

Христианские общины и государство

Существенным обстоятельством, повлиявшим на развитие раннего христианства, были так называемые гонения на христиан. Христианство возникло как религия рабов и угнетенных, воплотив в себе стихийный протест эксплуатируемых масс против несправедливого социального строя. Широко распространившись, эта религия стала казаться опасной и не могла не вызвать настороженного, а в известной степени и враждебного отношения со стороны господствующих классов.

Вопрос о гонениях, преследованиях христианских общин государственной властью был впоследствии сильно раздут самими христианами: руководители церкви гордились теми жертвами, на какие шли ранние христиане, защищая свою веру, они всячески расхваливали стойкость и героизм христианских мучеников. Церковные историки насчитывают 10 великих гонений, не считая местных и незначительных. Но, по-видимому, количество так называемых гонений и размеры их были не так велики, как изображается в позднехристианской традиции. Первые "гонения"-при императорах Нероне и Домициане – легендарны и вряд ли имели место в действительности. Было ли гонение при Траяне – это вопрос не вполне выясненный. Первое исторически установленное, но кратковременное гонение было при императоре Деции (249 – 251 гг.), а самое крупное – при Диоклетиане и его соправителе Максимиане, в конце III и в начале IV в. Причины его были чисто политические: правительство видело, что христианская церковь не только носитель протеста против существующего политического порядка, но и своего рода опасный конкурент. Однако эти гонения приводили к отпадению лишь колеблющихся элементов, сама же церковная организация христиан укреплялась, закаляясь в борьбе. Отдельные императоры и правители провинций иногда пытались, и не безуспешно, опереться на христианские общины и их духовенство. Сначала это происходило от случая к случаю. Но в начале IV в. возник прочный союз империи с христианством, которое представляло собой влиятельную социальную силу. Император Константин пришел к мысли, что вместо того, чтобы бороться с христианской церковью, лучше ее использовать в интересах государства. Принято считать, что особым законодательным актом – Миланским эдиктом 313 г. – был положен конец гонениям и христианство узаконено как государственная религия; но был ли действительно такой эдикт, не доказано. Константин сам не обратился в христианство. Всю жизнь он оставался язычником, но покровительствовал христианству, оказывал ему предпочтение перед другими религиями, видя в церковной христианской организации очень важную социальную силу, на которую можно опереться в ходе своей борьбы.

Превращение христианства в господствующую религию

Союз христианской церкви с государством, начавшийся с Миланского эдикта, в дальнейшем получил свое закрепление в политике восточных и западных римских императоров, систематически поддерживавших церковь и пользовавшихся с ее стороны поддержкой.

Такое изменение в положении христианской церкви в свою очередь повлекло за собой существенные внутренние перемены. Изменился самый социальный состав христианства. Уже задолго до превращения христианской церкви в господствующую, еще в III и даже во II в., наряду с рабами в христианские общины входили также и представители господствующих классов. В знатных фамилиях особенно благожелательно настроена к христианскому культу была женская часть их. Среди знатных женщин Рима христианская церковь располагала очень большим влиянием.

Примерные подсчеты, сделанные исследователями, показывают, что накануне своего превращения в государственную религию христианство все же не было еще самой распространенной из религий. Даже в крупных городских центрах христианские общины объединяли сравнительно небольшую часть населения – одну пятую или еще меньше.

Это соотношение должно было в сильной степени измениться после превращения христианства в государственную религию. Численный состав христианских общин весьма вырос. Средние слои населения и рабовладельческой класс в основной своей массе примкнули к новой религий. После этого христианство уже окончательно перестало быть религией рабов и угнетенных, оно превратилось в религию, при помощи которой господствующие классы держали в подчинении народ.

Против этого классового перерождения христианства и были, в сущности, направлены демократические течения, принимавшие форму ересей – от монтанистской (II в) до донатистской (IV в), но все они были подавлены окрепшей церковной организацией.

Однако еще долгое время распространение христианства ограничивалось, по крайней мере в западных провинциях, городами и слабо проникало в деревню. Среди сельского населения продолжали господствовать старые, языческие верования. Отсюда, между прочим, латинское слово "paganus", что буквально значит "сельский житель" (от pagus – деревня, округ), стало употребляться в смысле "язычник", "нехристианин"; отсюда и наше русское "поганые", что первоначально означало всех нехристиан.

Когда христианство стало господствующей религией, зародилось особое движение монашества, отшельничества. Христианские общины, превратившиеся в мощную церковь, перестали служить прибежищем от мирского зла. Принадлежность к этой церкви уже не спасала от греха. Тогда наиболее фанатично настроенные христиане стали уходить из греховного мира в пустыню, в уединение, чтобы посвятить себя богу. Там они вели аскетическую жизнь. Первые отшельники и первые монашеские общежития появились в Египте, в Фиваидской пустыне; основателями монашества считают святого Антония и святого Пахомия. Позже стали появляться монастыри и в других христианских странах. В раннее средневековье монастыри стали превращаться в своего рода убежища при различных вражеских нашествиях. Они богатели от различных пожалований и пожертвований и постепенно сделались большой экономической силой.

Общая оценка роли раннего христианства

Дать общую оценку исторической роли раннего христианства нелегко. Вопрос этот очень сложен. Раннее христианство представляло собой шаг вперед по сравнению с древними культами в том отношении, что оно дало возможность сплотить разноплеменные массы людей общей идеей, притом идеей равенства, хотя и понимаемого абстрактно, как равенство во грехе. Ленин даже говорил о "демократически-революционном духе" раннего христианства. В отношении общественной морали христианство пошло дальше по сравнению с примитивной моралью древних религий; но оно было шагом! назад по сравнению с этикой, например, стоиков. С культурной точки зрения христианское вероучение, приноровленное (при всей его противоречивости) к уровню понимания широких масс, стояло неизмеримо ниже античной культуры с ее основаниями наук, утонченной философией, высокохудожественными памятниками искусства. Господство христианской идеологии, с ее грубой верой в чудеса и пророчества, с ее пренебрежением к познанию реального мира, вполне соответствовало тому общему культурному упадку, огрубению нравов, рецидиву варварства, какое наступило с падением античной цивилизации в раннее средневековье. Известно немало фактов, когда толпы невежественных фанатиков-христиан громили ценности античной культуры, видя в них дело рук дьявола, убивали ученых, художников. В 415 г. в г. Александрии, центре эллинистической образованности, изуверы-христиане, подстрекаемые монахами и священниками во главе с патриархом Кириллом, разгромили и сожгли знаменитую библиотеку – ценнейшую сокровищницу знаний, зверски убили Ипатию – выдающуюся женщину-ученого, автора ценных трудов по математике, астрономии и философии. Разгром памятников искусства и науки в Риме вестготами в 410 г., а еще больше вандалами в 455 г. ("вандализм"), имел в значительной степени религиозное обоснование: эти новообращенные христиане проявляли таким способом свое набожное рвение.

Распространение христианства

Сделавшись государственной религией римской империи, христианство в эпоху ее распада проникает вместе с греко-римской культурой к германцам и славянам? В IV в. принимают крещение готы и вандалы, в конце V в. франки. В VI-IX вв. христианство постепенно проникает к более отдаленным германским племенам (аллеманам, баварам, фризам, англосаксам и др.). В IX-X вв. оно распространяется среди славянских народов. К X в. почти вся Европа стала христианской. На Востоке христианству, проникшему в IV в. вплоть до Кавказа (армяне, грузины), пришлось, однако, вести гораздо более трудную борьбу с зороастризмом, а с VII в. с исламом, который почти преградил путь дальнейшему распространению христианства в странах Востока.

Но, проникая к языческим народам Европы (и других стран), христианство отнюдь не уничтожало местных религий. Оно скорее сливалось с ними, впитывало в себя и местные обрядовые традиции и мифологические образы. Так устанавливался религиозный синкретизм, или двоеверие. Местные боги сливались с христианскими святыми, под именами которых их продолжали почитать (например, у славян древний Перун – под именем Ильи Пророка, Белее – под именем святого Власия и пр.). Традиционные народные обряды, связанные преимущественно с сельскохозяйственным календарем, приурочивались к дням церковного календаря (святки, крещение, масленица, троица, Иван Купала и др.). Образы низшей мифологии – разные водяные, лешие, домовые, кобольды, эльфы, тролли и пр. – сохранялись под своими собственными именами, но церковь учила смотреть на них как на нечистую силу.

С эпохи великих открытий, с XV-XVI вв., христианские миссионеры начинают разносить эту религию за пределы Старого Света, действуя не только крестом, но и огнем и мечом. К началу XX в. христианство становится наиболее распространенной религией.

Разделение западной и восточной церквей

Внутренняя жизнь христианства, внутрицерковные отношения отражали в себе ход политической разделение Римской империи на Запад и Восток (III – IV вв. н. э) привело и к постепенному обособлению западной и восточной церквей. На Западе в связи с упадком, а Потом упразднением власти императора и распадом империи (около 476 г), необычайно вырос авторитет главы Церкви – римского епископа, получившего наименование папы. На Востоке, где империя сохранилась, патриархи Церквей (константинопольский, антиохийский, александрийский и иерусалимский) не могли получить такой власти. Они почти и не пытались выйти из-под опеки императоров. Во время иконоборческого движения в Византии (VIII-IX вв) независимости церкви был нанесен особенно сильный удар: чтобы лишить ее всякой самостоятельности и еще больше подчинить себе, императоры запрещали поклонение иконам (тем самым ослабляя притягательность церковных обрядов для верующих) и конфисковывали церковно-монастырские земли. Правда, почитание икон было потом восстановлено (842), но земли не были возвращены церкви, и самостоятельность ее была окончательно подорвана.

Именно потому восточные патриархи не могли подчиниться власти римского папы. Последний, однако, все более настойчиво притязал на первенство во всем христианском мире. Организационные и догматические разногласия между восточной и западной церквами, отражавшие политическую борьбу, постепенно накапливались и привели наконец к формальному разрыву между этими церквами (1054).

Главные догматические расхождения, которые доныне разделяют эти церкви – западную (римско-католическую) и восточную (греко-православную), следующие:

Догмат западной церкви об исхождении святого духа и от бога-отца и от бога-сына ("filioque") в отличие от догмата восточной церкви, которая признает исхождение святого духа только от бога-отца; это разногласие сами руководители и католической и православной церквей всегда считали главнейшим и даже единственным непримиримым.

Учение католической церкви о "сверхдолжных заслугах" святых перед богом: эти заслуги составляют как бы сокровищницу, которой церковь может распоряжаться по усмотрению.

Практика индульгенций – отпущений грехов, продаваемых церковью как бы из этого священного фонда.

С этим же связано и католическое учение о чистилище (принятое на Флорентийском соборе 1439 г), где грешные души, горя в пламени, очищаются, чтобы попасть впоследствии в рай, причем срок пребывания души в чистилище опять-таки по молитвам церкви (за плату со стороны родственников) может быть сокращен.

Учение о непорочном зачатии девы Марии, существовавшее еще в IX в. и возведенное в 1854 г. в догмат.

Догмат о непогрешимости папы в делах веры, установленный в 1870 г.

Обрядовыми особенностями католической церкви по сравнению с православной являются: крещение обливанием (вместо православного погружения), миропомазание не над младенцем, а над совершеннолетними, причащение мирян одним хлебом (хлебом и вином причащаются только духовные лица), пресный хлеб (облатки) для причастия, крестное знамение пятью пальцами, употребление латинского языка в богослужении и пр.

Канонические отличия католицизма: безбрачие всего духовенства (в православии только монашества), недопущение выхода из духовного звания, институт кардиналов, первенство пап, признание 21 (вместо 7, признаваемых православными) вселенского собора, запрещение мирянам читать и толковать Библию (теперь, правда, это запрещение ослаблено), нерасторжимость брака и пр.

В большинстве этих различий так или иначе проявляется значительно более мощная организация католической церкви, выработавшей в течение веков разнообразные действенные и в то же время гибкие способы влияния на массы верующих и пользовавшейся во многих странах огромной политической властью.

Отчужденность между римско-католической и православной церквами сохранилась доныне, хотя прежние кровавые столкновения между их сторонниками теперь и прекратились. Папская курия не раз пыталась, ценой мелких уступок в обрядах, подчинить себе восточные церкви. Так возникали унии: Флорентийская 1439 г., Брестская 1596 г. Последняя охватывала часть западно-белорусского и западнеукраинского населения и преследовала цель крепче подчинить его католической Польше; но эта уния не смягчила религиозной розни, а еще больше усилила ее; она просуществовала до конца 40-х годов XX в.

Средневековые секты на Западе

Классовая борьба В европейском средневековье привела к появлению ряда сект и ересей, в которых выражался стихийный протест против феодально-церковного гнета. Таковы были павликиане г. Византии (VII-IX вв.), богомилы – в Болгарии (X-XIII вв. и позже), патарены, катары, альбигойцы, вальденсы и др. – в западных странах (XI – XIII вв).

Идейной основой всех этих ересей было унаследованное от маздаизма дуалистическое учение об исконном антагонизме доброго и злого начал: весь материальный мир и тело человека – создание злого духа (Сатанаила), а душа человека и все духовное созданы добрым богом. Считая, таким образом, весь материальный мир злом, еретики проповедовали возврат к суровой аскетической простоте жизни первых христиан, отрицали церковь и ее обрядность Господствующая церковь вкупе с феодальной государственной властью беспощадно подавляла все эти проявления стихийной оппозиции народных масс.

Для их искоренения папская курия создала в конце XII в. особый церковный суд – святейшую инквизицию Еретиков или даже только подозреваемых в ереси по простым доносам предавали суду инквизиторов, которые обычно после зверских пыток сжигали обвиняемых на костре. С XIII в. инквизиция была отдана в руки монашеского ордена доминиканцев. Инквизиторы преследовали, кстати, наряду с еретиками, также "ведьм" и "колдунов". В 1487 г. была составлена отвратительно свирепая книга "Молот ведьм" – руководство для розыска и судебного преследования ведьм и других врагов церкви. В период господства инквизиции были сожжены или замучены сотни тысяч ни в чем не повинных жертв. Особенно свирепствовала инквизиция в Испании ("королевская" инквизиция с 1478 г).

Схоластика и мистика

Более оживленная политическая и культурная жизнь в Западной Европе в сравнении с Восточной вызвала и появление на Западе более обширной богословской и религиозно-философской литературы. Делались попытки как-то согласовать церковные догматы с сохранившимися обрывками античной образованности и науки. Так родилась особая церковная "наука" – схоластика (XII – XIII вв.). Богословы-схоласты в самой "ученой" манере рассуждали о религиозных вопросах, старались примирить библейско-евангельское учение с философией Аристотеля (единственного, кого еще помнили из античных писателей). Науку – или то, что называли тогда наукой, – и философию ставили на службу религии; тогда и родилась крылатая фраза: "Философия есть служанка богословия" ("Philosophia est ancilla theologiae"). Первыми и самыми известными схоластиками были Ансельм – архиепископ кентерберийский, Петр Абеляр, Альберт "Великий", Фома Аквинский (последний и доныне считается в католических кругах непревзойденным ученым и философом). Оплотом схоластической науки были университеты – Парижский, Болонский, Оксфордский.

В отличие от этих богословов, старавшихся "рационализировать" христианское вероучение, другие церковные деятели, сознавая несовместимость религии с наукой, склонялись к мистицизму. Они стремились к тайному богопознанию, к общению с богом, предавались аскетизму, доводили себя до экстаза. К человеческому разуму и здравому смыслу они относились с пренебрежением. На всякие сомнения в правдоподобии того или иного церковного учения они склонны были отвечать словами Тертуллиана: "Я потому-то и верю, что это нелепо" ("Credo quia absurdum") – Это мистическое течение восходит к древнему визионизму. Наиболее известный представитель средневекового мистицизма – Бернард, аббат монастыря Клерво (XII в).

Преследование науки христианской церковью

К подлинной науке средневековая церковь относилась чрезвычайно подозрительно. Попытки свободного научного исследования встречали упорное сопротивление с ее стороны, ибо в них церковники видели – и с полным основанием – угрозу подрыва авторитета Библии. Особенно усилились гонения на науку в эпоху Возрождения. Вольнодумцев сажали в тюрьмы, казнили или силой и угрозами заставляли отрекаться от своих убеждений. Английский философ и ученый Роджер Бэкон (XIII в) долгие годы сидел в монастырской тюрьме. Учение Коперника было осуждено и запрещено. Итальянские мыслители и ученые Джордано Бруно и Лючилио Ванини подверглись жестокой казни. Великого астронома Галилея принудили отказаться от учения о вращении Земли вокруг Солнца. Преследовались и многие другие ученые. С 1559 г. существует и то и дело переиздается составленный папской курией "Список запрещенных книг" ("Index librorum prohibitorum"), куда вносили и вносят все вольнодумные научные сочинения. Количество мучеников науки, которые наравне с еретиками и "ведьмами" погибали на кострах святейшей инквизиции, во много раз превысило число христианских мучеников первых веков. Ни одна другая религия никогда не преследовала так науку и свободную мысль, как христианская.

Церковная реформация, протестантизм

В начале XVI в. в странах Центральной и Северной Европы вспыхивает буржуазное по существу движение, направленное против феодализма и его церковного выражения – католицизма, против самовластия и бесстыдного вымогательства папской курии, – Реформация. Реформация создала целый ряд протестантских церквей, отделившихся от римского католицизма. Главными из них являются: лютеранство, получившее господство в Гер. мании и Скандинавии, кальвинизм – в Швейцарии и Нидерландах, пресвитерианство – в Шотландии, англиканизм (епископальная церковь) – в Англии. Главные особенности учения всех протестантских церквей сводятся: к признанию "священного писания" единственным авторитетом в делах религии (в отличие от католицизма и православия, придающих большое значение "священному преданию", то есть авторитету церкви); к признанию "оправдания верой" (в отличие от католицизма с его учением о "добрых делах", то есть о пожертвованиях в пользу церкви); к признанию всего двух (а не семи) таинств-крещения и причащения, которые рассматриваются как акты, действующие только силой веры, а не автоматически, как у католиков.

Все эти принципы были направлены прямо против могущественного аппарата феодальной и централизованной католической церкви. Протестантизм переносил центр тяжести религиозной жизни с церкви на отдельную личность. Разрушив церковную организацию, освободив страны Северной Европы от власти папства, Реформация передала эту власть в руки других сил: в Германии и Скандинавии (лютеранство) – в руки светских князей и королей, в Швейцарии и Нидерландах (кальвинизм) – в руки республиканской буржуазии, в Англии (епископальная церковь) – в руки централизованной монархии. Наиболее последовательной разновидностью буржуазного протестантизма был кальвинизм с его сурово-аскетическим духом и мрачным фанатизмом, с его учением об абсолютном божьем предопределении, о котором Энгельс писал, что это было "религиозным выражением того факта, что в мире торговли и конкуренции удача или банкротство зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих".

Даже буржуазные ученые понимают классовую природу протестантизма. Очень хорошо показал ее, например, Макс Вебер в своей работе "Протестантская этика и дух капитализма".

Если протестантизм с самого начала разбился на целый ряд течений, церквей, толков и до сих пор на его почве продолжается отделение сект, то католицизм, напротив, был и остался строго централизованной религией. Лишь в 1870 г. от него отделилась небольшая группа старокатоликов – духовенства и мирян, главным образом в Швейцарии и Южной Германии, не признавших нового догмата "непогрешимости пап". Старокатолики провели некоторую демократизацию церковного управления, упрощение культа. В 1920 г. откололась от Рима часть католического духовенства и верующих Чехословакии, но на чисто политической почве: ввиду враждебного отношения Ватикана к ново созданному государству; образовалась самостоятельная чешская церковь. Но эти расколы затронули лишь ничтожно малую часть верующих католиков, которых всего на земле сейчас насчитывается свыше 580 миллионов.

Католицизм распространен теперь в большинстве стран Южной и Западной Европы: он целиком господствует в Португалии, Испании, Италии, Ирландии, Бельгии, Австрии, Польше, почти целиком во Франции, Венгрии, Чехословакии, в северо-западных частях Югославии (словенцы, хорваты), преобладает в ФРГ (южные и западные районы), в Северной Албании; есть католики в Швейцарии, в Англии. В СССР католичество сохранилось у литовцев и восточных латышей (латгальцев). Из внеевропейских стран католичество доминирует в странах Латинской Америки, много католиков в США, в Канаде (франкоканадцы); немало обращенных миссионерами в католичество в разных странах Африки, Азии, Океании.

Православие, старообрядчество, русские секты

В Восточной и Юго-Восточной Европе укрепилось греко-православное (православное) вероисповедание, распространившееся из Византии. Православия придерживаются до сих пор греки, болгары, сербы, черногорцы, большая часть македонцев, румыны. В России, куда христианство проникло в X в. (крещение Руси при князе Владимире, 988), православие стало господствующей, официальной религией. Кроме русских, белорусов, украинцев, православие было также религией молдаван, карелов, коми, мордвы, большей части мари, удмуртов и народов Сибири. На Кавказе – грузин, части осетин, абхазов и др. Православная церковь идейно поддерживала царскую монархию и фактически целиком ей подчинялась. Московские митрополиты, возглавлявшие русскую церковь, а с 1589 г. патриархи изредка пытались добиться хотя бы некоторой независимости от государства, Но безуспешно. Петр I окончательно лишил церковь даже видимости самостоятельности, отменив патриаршество и поставив во главе церкви святейший синод из послушных царю иерархов (1721). Православное духовенство превратилось в простых "чиновников в рясах".

Глухой протест народных масс против феодального гнета, освященного церковью, временами выливался в движения против казенной церкви. Отсюда еще средневековые секты – ереси: стригольники (XIV-XV вв), жидовствующие (XV в). Тем же было порождено широкое движение церковного раскола середины XVII в., когда против церковной политики патриарха Никона, против исправления им богослужебных книг и других реформ выступила масса низшего духовенства и мирян. Разногласия между старообрядцами и никонианами касались не догматов, а обрядовых мелочей: старообрядцы настаивали на сложении не трех, а двух перстов для крестного знамения, пели "аллилуйя" не три, а два раза ("сугубая аллилуйя"), писали не "Иисус", а "Исус" и пр. Но за эти мелочи фанатики старообрядчества шли бесстрашно в ссылку, на казнь, на самосожжение.

Старообрядчество, однако, не осталось единым, оно тоже раскололось: более примирительно настроенные группы – богатые посадские люди, торговцы – образовали поповский толк, они имели своих священников, признавали законность царской власти; более радикальные элементы – в большинстве крестьяне – составляли беспоповские толки, они наотрез отказывались от общения с никонианами, не подчинялись государственной власти, царя считали антихристом, господствующую церковь – антихристовой, еретической. Правительство и господствующая церковь жестоко преследовали "раскольников" (старообрядцев), и те скрывались в лесах Заволжья, Севера, в Сибири. Старообрядчество было узаконено только в 1905 г.

С XVIII в. в России стали возникать секты нового типа, в которых опять-таки смутно отражалось недовольство крестьян и других слоев населения помещичьим самодержавно-полицейским и церковным гнетом. Еще в первой половине XVIII в. возникла секта "божьих людей" (христов, хлыстов, как их насмешливо называли противники), отрицавших всю официальную догматику, церковную обрядность и пр. Вместо богослужения они установили радения с экстатическими плясками; при этом на некоторых участников радений "накатывал святой дух", и они начинали исступленно пророчествовать (пережиток шаманства). Во второй половине XVIII в. от христов отделились скопцы – фанатики, требовавшие полного уничтожения греховных плотских влечений и для этого подвергавшие себя и других вступающих в секту кастрации.

Помимо этих мистических сект, возникали рационалистические: основатели их пытались истолковать христианское вероучение в духе "разума". Такими были духоборы, или духоборцы (с 50-х годов XVIII в), молокане ("духовные христиане"; с 1765), иеговисты ("ильинцы"; с середины XIX в) и ряд других. В этих сектах проявилось, с одной стороны, стихийное стремление крестьян к патриархальному общинному быту (они не признавали частной земельной собственности и пр.), с другой – смутное стремление к свободному капиталистическому развитию; но во всех случаях в сектантстве отражался глухой протест против казенно-церковной опеки, против поборов, полицейских стеснений.

С середины XIX в. в Россию начали проникать и западноевропейские (протестантские) секты: штундисты, меннониты, позже баптисты и др. Они нередко сближались с чисто русскими сектами, а чаще их вытесняли.

Попытки модернизировать христианство

В течение многих веков христианская церковь во всех европейских странах была оплотом феодально-крепостнического строя. С зарождением капиталистического уклада начались попытки приспособить к нему и христианское вероучение и церковную организацию: возникли протестантские церкви и секты. Когда же капитализм окончательно победил и сломал средневековые феодальные порядки, то и католическая церковь нашла в себе достаточно гибкости, чтобы приспособиться к новому общественному строю; сейчас и католицизм и протестантизм суть надежнейшие защитники капиталистических порядков в Европе и Америке, в Африке и Австралии. о Восточной Европе ту же роль еще недавно играла православная церковь, однако поддерживавшая прежде всего монархический строй.

Но уже в XIX в., когда зародилось рабочее социалистическое движение в странах Европы и Америки, во всех христианских церквах наметились новые сдвиги. Чтобы не потерять влияния на народные массы, все более склонявшиеся к социализму, церковь, и особенно католическая, усилила пропаганду среди рабочих. Уже в 40-х годах XIX в. зародилось течение "христианского социализма" – в первую очередь во Франции (Ламене и др.), а потом в Англии, Германии и других странах. С 80-х годов XIX в. начали создаваться христианские профсоюзы (Бельгия – 1886, Франция – 1887 и т.д.). С начала XX в. они стали объединяться в международные организации (Христианский интернационал профсоюзов, 1911). Особенно сильны эти союзы в католических странах – Бельгии, Италии, Западной Германии, где сложились и мощные католические политические партии. Последние в некоторых странах (Италия, ФРГ) в послевоенные годы стали и правящими партиями, удерживая под своим влиянием очень большую часть верующих крестьян и рабочих. Есть также католические молодежные, женские, спортивные и тому подобные организации.

Церковникам приходится перевооружаться также и в своих взаимоотношениях с наукой. Огромные успехи естественных и точных наук в XIX и XX вв. ясно показали несовместимость их со старым, библейским миропониманием. И хотя среди христианских богословов и церковников и сейчас есть течение "фундаментализма" (особенно в США, где оно оформилось около 1910 г), которое твердо стоит за буквальное понимание Библии и не допускает никаких уступок науке, более дальновидные теологи уже давно начали делать попытки примирить христианскую догматику с наукой – это делается главным образом при помощи иносказательного толкования библейско-евангельских текстов. Так возник "модернизм", широко распространившийся и в католических и в протестантских богословских кругах.

Наконец, христианской церкви приходится в наши дни определять свое место и в той борьбе между лагерем империализма и лагерем мира и социализма, которая приняла сейчас обостренные формы. Поддерживая капиталистический строй, основанный на частной собственности, церковь в буржуазных странах борется доступными ей средствами против международного коммунизма. С этой целью церковники пытаются объединяться, преодолевая разногласия между вероисповеданиями. Возникло так называемое экуменическое движение – за объединение церквей: к созданному в 1948 г. Всемирному союзу церквей примкнула большая часть протестантских церковных объединений и часть православных. Католическая церковь пока не шла ни на какие соглашения с другими вероисповеданиями. Однако в последние годы, когда над миром нависла угроза термоядерной войны, и в католических кругах зародилось объединительное течение – прежде всего течение за мир и мирное сосуществование; это течение возглавил покойный папа Иоанн XXIII, а позже – его преемник Павел VI.

В СССР и других социалистических странах церковь, вначале пытавшаяся бороться с новыми порядками, постепенно примирилась с ними и сейчас поддерживает борьбу Советского правительства и правительств стран народной демократии за мир и дружбу между народами, за освобождение колониальных стран от империализма. Это не мешает, конечно, христианской идеологии оставаться реакционной силой.

Список литературы

1. Богораз-Тан В.Г. Христианство в свете этнографии. М. – Л., 1928

2. Бонч-Бруевич В.Д. Избранные сочинения, т.I. М., 1959

3. Виппер Р.Ю. Возникновение христианской литературы. М. – Л., 1946

4. Древс А. Миф о Христе, т.1-2.М., 1924

5. Каутский К. Происхождение христианства. М. – Л., 1930

6. Клибанов А.И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М., 1973

7. Ковалев С.И. Основные вопросы происхождения христианства. М., 1964

8. Крывелев И.А. Религии и церкви в современном мире. М., 1961

9. Кубланов М.М. Возникновение христианства. М., 1974

10.   Ленцман Я.А. Происхождение христианства. М., 1958

11.   Миловидов В.Ф. Старообрячество в прошлом и настоящем. М., 1969

12.   Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1930

13.   Никольский Н.М. Происхождение еврейских праздников и христианского культа Гомель, 1926

14.   Преображенский П.Ф. Тертуллиан и Рим. М., 1926

15.   Ранович А.Б. Очерки истории раннехристианской церкви. М., 1941

16.   Ранович А.Б. О раннем христианстве. М., 1959

17.   Робертсон А. Происхождение христианства. М., 1959

18.   Функ Ф. История христианской церкви. М., 1911

19.   Шердаков В.Н. Социально-психологический анализ христианской морали. Л., 1974

20.   Штраус Д. Жизнь Иисуса, т.1-2, 1907