Культура и теория цивилизаций

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 50,87 kb

Культура и теория цивилизаций

МОСКОВСКИЙ ИНСТИТУТ БУХГАЛТЕРСКОГО

УЧЕТА И АУДИТА

Специальность   Бухучет, анализ и аудит

Учебная дисциплина Культурология

                                      КУРСОВАЯ РАБОТА

    На тему: «Культура и теория цивилизаций»

Студентка     Евсеева Ирина Вячеславовна

№ учебной группы СБ-633

Руководитель

                                       (ученая степень, звание, инициалы, фамилия)

Город Самара 2007

Содержание

1.Введение. ————————————————————————–3

2.Основная часть:

   Вопрос 1. «Культура и цивилизация». —————————————5

   Вопрос 2. Стадиальные концепции цивилизации ————————-10

   Вопрос 3. Теория "локальных цивилизаций——————————–14

   Вопрос 4. Противники теории "локальных цивилизаций" ————–18

   Вопрос 5. Аксиоматика минимальной теории цивилизации ————22

3. Заключение.———————————————————————-29

4. Список использованной литературы.—————————————30

Введение.                                                             

       В социальном измерении культура – это, в первую очередь, мир окружающих нас вещей, несущих на себе отпечаток человеческого труда, существующих в об­ществе отношений, уровня и особенностей взаимодей­ствия человека с природной средой и т.д. В этом смыс­ле «культура» – это обработанная, очеловеченная, «окультивированная» природа. Окружающие нас вещи предста­ют как мир «оживших» предметов, как предметно вопло­щенные человеческие усилия, мастерство, нормы, тради­ции, эстетические вкусы и нравственные ценности, пере­несенные человеком на созданные им творения. И само их создание соответствует и индивидуальным потребностям, и общественным ценностям и идеалам, т.е. определен­ной культурной традиции.

        Интерес к феномену культуры определяется в наши дни многими обстоятельствами. Понятие «цивилизация» является одним из ключевых терминов западной гуманитарной традиции, системы социологических и культурологических знаний.  Современная цивилизация стремительно преображает окружающую среду, социальные институты, бытовой уклад.  В этой связи культура оценивается как фактор творческого жизнеустроения, неиссякаемый источник общественных нововведений. Отсюда стремление выявить потенциал культуры, ее внутренние резервы, отыскать возможности ее активизации. Рассматривая культуру как средство человеческой самореализации, можно выявить новые неистощимые импульсы, способные оказывать воздействие  на исторический процесс, на самого человека.

        В современной культурологии можно выделить не­сколько конкурирующих научно-исследователь­ских программ, различающихся между собой раз­ным пониманием того, что такое культура и каковы воз­можные способы ее изучения.

      Действительно ли культура – мощнейший всплеск духа? Можно ли говорить о том, что все формы культурного творчества равнозначны? Задолго до Шпенглера мыслители разных эпох пытались провести разграничение между истинным воспарением человеческого духа и рутинным воспроизведением застывших форм деятельности человека. Однако есть ли сегодня основания для различения культуры и цивилизации?

Противостояние культуры и цивилизации по-разному обнаруживается в работах таких видных западноевропейских культурфилософов, как Г. Зиммель, О. Шпенглер, и др. 

В курсовой работе раскрывается связь понятий «культура» и «цивилизация», а также их взаимодействие в окружающем мире. Первый вопрос данной работы посвящен понятию цивилизация, ее аспектам и различным научным теориям.

        Второй вопрос рассматривает стадиальные концепции цивилизации, и их характеристику.

Последующие два вопроса посвящены теориям локальных цивилизаций, и их противникам.

В четвертом вопросе говорится об аксиоматике минимальной теории цивилизации.

Таким образом, курсовая работа раскрывает все аспекты «культуры» и «цивилизации», а также дает представление о научных исследованиях по этому вопросу.

Культура и цивилизация.

        Когда мы употребляем понятие «цивилизация», то речь идет о термине, который несет чрезвы­чайно большую семантическую и этимологичес­кую нагрузку. Однозначной его трактовки нет ни в отече­ственной, ни в зарубежной науке.

Слово «цивилизация» появилось во французском язы­ке в середине ХVШ в.; лавры его создания отдают Буланже и Гольбаху. Первоначально это понятие возникло в русле теории прогресса и употреблялось только в един­ственном числе как противоположная «варварству» ста­дия всемирно-исторического процесса и как его идеал в евроцентристской интерпретации. В частности, французские просветители называли цивилизацией общество, ос­нованное на разуме и справедливости.

Цивилизация и культура – понятия тесно связанные друг с другом. В настоящее время в определённый уровень развития общества или общество, достигшее культурологии, и других гуманитарных науках под цивилизацией чаще всего понимают определённого этапа в своем развитии. Подразумевается, что в первобытную эпоху истории человечества все народы, все племена еще не выработали те нормы общения, которые позже получили название цивилизационных норм. Примерно 5 тысяч лет назад в некоторых регионах Земли возникли цивилизации, то есть объединения людей, общество на качественно-новых принципах организации и общения.

Понятие «цивилизация» многозначно. Термин «цивилизация» произошёл от латинского слова, означавшего «гражданский». Можно указать, по крайней мере, три основных значения этого слова. В первом случае рождается традиционная культурфилософская проблематика, восходящая к немецким романтикам. В этом значении «культура» и «цивилизация» уже не воспринимаются как синонимы. Органика культуры противопоставляется мертвящему техницизму цивилизации. Второе значение слова предполагает движение мира от расколотого к единому. Возможна и третья парадигма – плюрализм отдельных разрозненных цивилизаций. В этом случае подвергается пересмотру восходящее к христианству видение общечеловеческой перспективы.

В отечественной литературе также существует раз­личное понимание того, что лежит в основе цивилизации. Так, представители географического детерминизма счи­тают, что решающее воздействие на характер цивилиза­ции оказывает географическая среда существования того или иного народа, которая влияет прежде всего на фор­мы кооперации людей, постепенно изменяющих природу (Л.Л. Мечников).

Культурологический путь к пониманию цивилизации представляет собой форму гносеологического редукционизма, когда весь мир людей сводится к его культурным ха­рактеристикам. Тем самым цивилизационный подход ото­ждествляется с культурологическим. В связи с этим надо отметить, что еще в XIX – начале XX в., особенно в странах германского языка, культуру противопоставляли понятию «цивилизация».

В марксизме термин «цивилизация» применялся для характеристики определенной стадии развития общест­ва, следующей за дикостью и варварством.

Утвердившиеся во второй половине XVIII – начале XIX в. три подхода к пониманию слова «цивилизация» продолжают существовать и в настоящее время. Это:

а) унитарный подход (цивилизация как идеал прогрессивного развития человечества, представляющего собой единое целое);

б)  стадиальный подход (цивилизации, являющиеся этапом прогрессивного развития человечества как единого целого);

в)  локально исторический подход (цивилизации как качественно различные уникальные этнические или исторические общественные образования).

В связи с этим стала складываться «этнографичес­кая» концепция цивилизации, основу которой составляло представление о том, что у каждого народа – своя циви­лизация (Т. Жуффруа). В романтической историографии начала XIX века с ее апологией почвы и крови, экзальта­цией народного духа понятию цивилизации был придан локально исторический смысл.

В начале XIX в. Ф. Гизо, предпринимая попытку раз­решить противоречие между идеей прогресса единого рода человеческого и многообразием обнаруженного историко-этнографического материала, заложил основы этно-исторической концепции цивилизации», предполагавшей, что, с одной стороны, существуют локальные цивилиза­ции, а с другой, – есть еще и Цивилизация как прогресс человеческого общества в целом.

Цивилизация, считал Гизо, состоит из двух элементов: социального, внешнего по отношению к человеку и всеоб­щего, и интеллектуального, внутреннего, определяющего его личную природу. Взаимное воздействие этих двух яв­лений, социальных и интеллектуальных, является осно­вой развития цивилизации.

А. Тойнби рассматривал цивилизацию как особый социокультурный феномен, ограниченный определенными пространственно-временными рамками, основу которого составляет религия и четко выраженные параметры тех­нологического развития.

М. Вебер также считал религию основой цивилизации. Л. Уайт подвергает изучению цивилизацию с точки зре­ния внутренней организованности, обусловленности об­щества тремя основными компонентами: техникой, соци­альной организацией и философией, причем техника у него определяет остальные компоненты.

Ф. Копечпы была также предпринята попытка создать особую «науку о цивилизации» и разработать ее общую теорию. Последнюю надо отличать от истории цивили­зации. поскольку теория есть единое учение о цивилиза­ции вообще. Историй же столько, сколько цивилизаций, и нет единого цивилизационного процесса.

Главная проблема науки о цивилизации – происхожде­ние и природа ее многообразия. Содержание всеобщей ис­тории – изучение борьбы цивилизаций, их развития, а так­же история возникновения культур. Основные идеи Ф. Конечны сводятся к тому, что цивилизация:

– во-первых, – это особое состояние групповой жизни, ко­торое может быть охарактеризовано с разных сто­рон; «особая форма организации коллективности лю­дей», «метод устройства коллективной жизни», т.е. цивилизация – это социальная целостность;

– во-вторых, внутренняя жизнь цивилизации определяется двумя фундаментальными категориями – блага (мо­рали) и истины; а внешняя, или телесная – катего­риями здоровья и благополучия. Кроме них, жизнь цивилизации основана на категории красоты. Эти пять категорий, или факторов устанавливают строй жизни и своеобразие цивилизаций, а неограниченнос­ти методов как способов связи факторов жизни соот­ветствует неограниченное количество цивилизаций.

Л.Н. Гумилев связывает это понятие с особенностями этнической истории.

Поэтому большинство ученых склонны определять ци­вилизацию «как социокультурную общность, обладаю­щую качественной спецификой», как «целостное кон­кретно-историческое образование, отличающееся харак­тером своего отношения к миру природы и внутренни­ми особенностями самобытной культуры».

Так, уже у Канта намечается различие между понятия­ми цивилизации и культуры. Шпенглер, представляя цивилизацию совокупностью технико-механических элемен­тов, противопоставляет ее культуре, как царству органи­чески-жизненного. Поэтому он утверждает, что цивилиза­ция – это заключительный этап развития какой-либо культуры или какого-либо периода общественного развития, для которых характерны высокий уровень научных и технических достижений и упадок искус­ства и литературы.

Кроме того, некоторые ученые независимо от их пред­ставлений о том, что лежит в основе цивилизации, рас­сматривают ее как внешний по отношению к человеку мир, культура же ими трактуется как символ его внутреннего достояния, как духовный код жизнедеятельности.

В связи с этим термин «цивилизация» употребляется в нормативно-ценностном значении, позволяющем фиксиро­вать то, что получило название матрицы или «доминант­ной формы интеграции» (П. Сорокин).

Такое понимание отличается и от представления о ней как о «конгломерате разнообразных явлений» и не сводит цивилизацию к специфике культуры.

Таким образом, с этой точки зрения цивилизационный и культурологический подходы представляют собой различ­ные способы научной интерпретации истории. Цивилиза­ционный подход ориентирован прежде всего на поиск «единой матрицы», доминантной формы социальной ин­теграции. Культурологический – на изучение культуры как доминанты социальной жизни. В качестве матрицы той или иной цивилизации могут выступать разные основания.

Кроме того, цивилизации различаются также алгорит­мами развития (социальными генотипами) и культурными архетипами.

В условиях цивилизации достигается высокий уровень развития культуры, создаются величайшие ценности и духовной, и материальной культуры. Проблеме соотношения культуры и цивилизации посвящено немало серьезнейших работ известных теоретиков культуры. Многие из них связывают ее с вопросами о судьбах культуры, цивилизации и даже всего человечества.

Для выработки более или менее точного определения цивилизации необходимо в свою очередь изучение крупных социальных и культурных феноменов, существующих в виде целостностей, т.е. макроисторическое исследование. Н.Данилевский называет такие феномены культурно-историческими типами, О.Шпенглер — развитыми культурами, А.Тойнби — цивилизациями, П.Сорокин — метакультурами.

О.Шпенглер в своей книге «Закат Европы» сформировал свое понимание цивилизации. Для Шпенглера цивилизация – это такой тип развития общества, когда на смену эпохе творчества, воодушевления приходит этап закостенелости общества, этап оскуднения творчества, этап духовного опустошения. Творческий этап – это культура, которой на смену приходит цивилизация.

В рамках этой концепции получается, во-первых, что цивилизация означает омертвление культуры, а во-вторых, что цивилизация – переход не к лучшему, а к худшему состоянию общества.

Н.Бердяев назвал ошибкой Шпенглера то, что тот придал «чисто хронологический смысл словам цивилизация и культура и увидел в них смену эпох». С точки зрения Бердяева, в эпоху цивилизации существует культура, как и в эпоху культуры, существует цивилизация.

Следует заметить, что Бердяев и Швейцер считали различение культуры и цивилизации достаточно условным. Оба великих мыслителя указывали, что французские исследователи предпочитают слово «цивилизация» («civilisation»), а немецкое слово «культура» («Hochkultur», т.е. «высокая культура»), для обозначения примерно одних и тех же процессов.

Но большинство исследователей все же не сводят различие между культурой и цивилизацией к особенностями национальных языков. В большинстве научных и справочных изданий цивилизация понимается как определенная стадия развития общества, связанная с определенной культурой и имеющая ряд признаков, отличающих цивилизации от доцивилизованной стадии развития общества. Чаще всего выделяют следующие признаки цивилизации:

Обычно исследователи цивилизаций указывают на трудности их истолкования: сложность внутреннего состава каждой из цивилизаций; напряженную внутреннюю борьбу в рамках цивилизаций за господство над природными и людскими ресурсами; напряженную борьбу за гегемонию в символической сфере в виде идеологии и религии.

Трудность для исследования цивилизаций представляет и их внутренняя динамичность. Их облик формируется не только многовековыми историческими предпосылками.

Немалую роль в трактовке этой проблемы, как это очевидно, играет политическая культура. Можно понять социоэкономические и психологические предпосылки фундаментализма — в исламском мире, в православии, индуизме и иудаизме. Фундаментализм действительно приобретает облик эсхатологически грозного, всеохватывающего феномена. Но тенденции нынешнего дня не вечны. Кроме того, если присмотреться к фундаментализму в лоне различных культурных цивилизаций, собственно цивилизационных структур, подойдя к нему культурологически, то это скорее всего попытка активистской перестройки традиционного религиозного сознания в нынешних условиях глубоко несбалансированного во многих отношениях западноцентричного мира.

Таким образом, все это свидетельствует о том, что трудно дать строгое определение понятию цивилизации. Фактически под цивилизацией понимается культурная общность людей, обладающих некоторым социальным генотипом, социальным стереотипом, освоившая большое, достаточно автономное, замкнутое мировое пространство и в силу этого получившая прочное место в мировом раскладе.

Стадиальные концепции цивилизации.

По существу, в морфологическом учении о культурах можно выделить два направления: теория стадиального развития цивилизации и теории локальных цивилизаций. К одному из них можно отнести американского антрополога Ф.Нортропа, А. Крёбера и П.А. Сорокина. К другому — Н.Я.Данилевского, О.Шпенглера и А. Тойнби.

Стадиальные теории изучают цивилизацию как единый процесс прогрессивного развития человечества, в котором выделяются определенные стадии (этапы). Этот процесс начался в глубокой древности, когда стало распадаться первобытное общество, и часть человечества перешла в состояние цивилизованности. Он продолжается и в наши дни. За это время в жизни человечества произошли большие изменения, которые коснулись социально-экономических отношений, духовной и материальной культуры.

Феномен западоцентризма наиболее полно воплотился в группе концепций, которые можно назвать универсалистскими в связи с тем, что в них явно или неявно присутствует идея единой линии мирового развития, которая и понимается как собственно цивилизационный процесс, собственно цивилизация. Однако данный аспект дела зачастую четко не рефлексируется. На первый план здесь выступает трактовка цивилизации как определенной стадии развития. Но в том-то и дело, что «стадия» всегда есть стадия относительно какой-то «линии» развития. По существу, в основе «стадиальной» трактовки цивилизации лежит неявное допущение наличия единой линии исторического развития. А это значит, что все разнообразие мирового исторического развития явно или неявно унифицируется по определенному параметру, сводится к некоторой единой линии развития, сводится к «собственно истории». К истории в узком смысле этого слова, в качестве которой и выступает история Запада. Поскольку для этой группы концепций характерно понимание цивилизации как определенной стадии внутри (единого) процесса исторического развития, ее и можно называть «стадиальной» трактовкой цивилизации.

Такова известная схема Л.Моргана, включающая движение от варварства к дикости и к цивилизации, – которой следовали, в частности, К.Маркс и Ф.Энгельс. Сюда можно отнести также трактовку цивилизации О. Шпенглером. Я отвлекаюсь здесь от более конкретных различий, в частности, от оценочных моментов, имеющихся у авторов этого круга, – например, позитивная трактовка цивилизации Морганом и негативная – Шпенглером.

Гораздо более важно изначально подчеркнуть, что в основе данного подхода лежит неявное или в явном виде формулируемое допущение, согласно которому существует некая единая, универсальная линия исторического прогресса. Иначе говоря, это – универсалистский подход, в рамках которого и появляется понятие «мировой цивилизации».

В сущности, понятие «мировая цивилизация» в рамках данного подхода используется двояко. «Мировая цивилизация» как единое постепенно цивилизующееся человечество. Это цивилизация в широком смысле слова. И «мировая цивилизация» как наиболее полное воплощение цивилизованности, сущностных, имманентных для самого феномена цивилизации характеристик. Это «мировая цивилизация» в узком смысле слова, воплощением которой и является история Запада. Тогда мировая цивилизация как целое, как единый процесс, включает в себя своего рода «осевую линию», генетическое основание общемирового цивилизационного процесса, а также историческую (цивилизационную) периферию, зону исторической отсталости или, в лучшем случае, «догоняющего развития». И если у отдельных авторов может возникать вопрос, совпадают ли модернизация и вестернизация, то для большинства такая проблема просто отсутствует. Для них логика всякой модернизации определяется ориентацией на некоторый цивилизационный идеал, – т.е. на развитые страны Запада.

Соответственно, понятие цивилизации используется здесь также и для характеристики самой «осевой линии» исторического развития, тех внутренних трансформаций, которые она претерпевает при движении от «низшего» к «высшему». Эта линия, взятая в преемственности ее стадий, также рассматривается в противопоставлении «нецивилизованного» и «цивилизованного», когда само развитие в рамках данной линии рассматривается как становление «собственно» цивилизации. В этом смысле и возможна расширительная трактовка понятия цивилизации, ибо в ее основе лежит следующий подход: понимание цивилизации как некоторой более высокой, в пределе – высшей, и в этом смысле – сущностной стадии развития, дает возможность и сам целостный процесс характеризовать по высшей стадии его воплощения.

Такой подход опирается на неявно (иногда и явно) присутствующую идею однозначной предопределенности всемирной истории. Между тем, предопределен собственной внутренней логикой, да и то лишь «вероятностным» образом лишь тот или иной отдельный цивилизационный процесс. Как внутри каждой цивилизации образующие ее подсистемы собственным взаимодействием создают «логику» ее развития, так и на уровне всемирной истории логика развития создается взаимодействием составляющих данный процесс элементов. Только здесь элементами (подсистемами) являются отдельные цивилизации. Их-то взаимодействие и снимает момент неопределенности, присутствующий в каждом цикле исторического процесса, определяя направление дальнейшего развития через те конкретные взаимодействия подсистем, которые реализуются на данном этапе исторического процесса.

На мой взгляд, в основу решения данной проблемы следует положить трактовку понятия «всемирная история». Или она едина в том смысле, что в ней имеется некая универсальная для всех составляющих ее подсистем логика развития по принципу движения от низшего к высшему, т.е. присутствует понятие прогресса, трактуемого как процесс всеобщий, универсальный, направленный на унификацию развития всех составляющих человечества, на сведение их к единому формационному типу. Данный подход можно назвать универсалистским, унификационным. Если во всемирной истории нет универсальной линии развития, то, наоборот, существуют линии развития достаточно обособленные, определяемые собственной внутренней логикой развития и в этом смысле относительно независимые от других подобных линий. Тогда всемирная история выступает как процесс и результат взаимодействия таких обособленных, качественно специфических линий развития.

При таком подходе понятия «низшего» и «высшего» становятся относительными. Каждая цивилизация имеет свое собственное, внутреннее социальное пространство и время. Единое же «всемирно-историческое» пространство и время складывается лишь как результат взаимодействия этих цивилизаций, как некий процесс и результат этого взаимодействия, базовой характеристикой которого является не предопределенность, а самоопределяемость, т. е. определенность, которая вырастает из самой себя, из самого процесса становления и развития. Поэтому всемирная история есть процесс, который открыт в своих возможностях и определяется лишь собственной историей.

В современной духовной культуре Западной цивилизации можно выделить два полюса, качественно взаимодополняющих единое цивилизационное мировоззрение – либерализм и коммунизм. Это, безусловно, противоположности, но именно как противоположности они едины, и их цивилизационное единство хорошо проявляется в рамках философии истории. Их расхождения сводятся к различиям в понимании ценностных ориентиров и, соответственно, «высшей стадии» европейского исторического процесса, однако они едины в понимании его общемирового значения.

В этом смысле для либерального мировоззрения высшей стадией развития является капитализм, и именно капитализм как тип формации, как высшая стадия развития является сущностной характеристикой самого процесса исторического развития, показателем степени цивилизованности того или иного конкретного общества. По существу – показателем воплощенности в этом обществе полноты и логики исторического развития, с точки зрения которой оценивается все остальное: и предыдущее в рамках собственной «чистой» линии цивилизационного развития и во всей окружающей ее «исторической периферии».

В этом смысле для коммунистического мировоззрения высшей стадией развития является коммунизм, в рамках которого только и начинается «подлинная история», и в этом смысле именно коммунизм является сущностной характеристикой самого процесса исторического развития, показателем степени цивилизованности того или иного конкретного общества. По существу – показателем воплощенности в этом обществе полноты и логики исторического развития, с точки зрения которой оценивается все остальное: и предыдущее в рамках собственной «чистой» линии цивилизационного развития и во всей окружающей ее «исторической периферии».

Идея стадиальности в такой трактовке понятия цивилизации органически связана с идеей универсальности цивилизации. Поэтому данный подход и может обозначаться также как универсалистский или абсолютистский. По существу, речь идет о существовании во всемирной цивилизации не просто единого цивилизационного процесса, но единого цивилизационного процесса, сводимого к тому, что с точки зрения других социально-исторических субъектов выступает лишь как одна из мировых цивилизаций. Фактически, здесь всемирная история редуцируется к логике становления и развития одной из «крупных единиц» всемирной истории, причем все остальные измеряются и «оцениваются» лишь степенью воплощенности в них имманентных характеристик данной якобы «истинной» цивилизации.

Теории локальных цивилизаций изучают большие исторически сложившиеся общности, которые занимают определенную территорию и имеют свои особенности социально-экономического и культурного развития.

Как указывает П.А. Сорокин, между обоими направлениями есть ряд точек соприкосновения, и выводы, к которым пришли представители обоих направлений, очень близки. Те и другие признают наличие сравнительно небольшого числа культур, не совпадающих ни с нациями, ни с государствами и различных по своему характеру. Каждая такая культура является целостностью, холистическим единством, в котором части и целое взаимосвязаны и взаимообусловлены, хотя реальность целого не соответствует сумме реальностей отдельных частей. Обе теории – стадиальная и локальная – дают возможность по-разному увидеть историю. В стадиальной теории на первый план выходит общее – единые для всего человечества законы развития. В теории локальных цивилизаций – индивидуальное, разнообразие исторического процессия. Таким образом, обе теории имеют преимущества и взаимно дополняют друг друга.

Так, Ю.М Лотман, реализуя семиотический подход, под­черкивает, что «культура, прежде всего, – понятие коллективное. Отдельный человек может быть носителем культуры, может активно участвовать в ее развитии, тем не менее по своей природе культура, как и язык, – явле­ние общественное, то есть социальное.

К числу наиболее представительных теорий цивилизаций относится прежде всего теория А.Тойнби (1889—1975), который продолжает линию Н.Я. Данилевского и О.Шпенглера. Его теория может считаться кульминационным пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций». Монументальное исследование А. Тойнби «Постижение истории» многие ученые признают шедевром исторической и макросоциологической науки. Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями».

Таких развившихся «локальных цивилизаций» Тойнби насчитывает более двадцати. Это – западная, две православных (русская и византийская), иранская, арабская, индийская, две дальневосточных, античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, минойская, шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская, майя, египетская и др. Он указывает так же на четыре остановившиеся в своем развитии цивилизации – эскимосскую, момадическую, оттоманскую и спартанскую и пять «мертворожденных».

Однако сразу возникает вопрос: почему некоторые общества, подобно многим примитивным группам, становятся неподвижными на ранней стадии своего существования и не складываются в цивилизации, тогда как другие достигают этого уровня? Ответ Тойнби таков: генезис цивилизации нельзя объяснить ни расовым фактором, ни географической средой, ни специфической комбинацией таких двух условий, как наличие в данном обществе творческого меньшинства и среда, которая не слишком неблагоприятна и не слишком благоприятна.

Группы, в которых налицо эти условия, складываются в цивилизации. Группы, не обладающие ими, остаются на доцивилизованном уровне. Механизм рождения цивилизаций в этих условиях сформулирован как взаимодействие вызова и ответа. Среда намеренно неблагоприятная непрерывно бросает вызов обществу, общество через свое творческое меньшинство отвечает на вызов и решает проблемы. Такое общество не знает покоя, оно все время в движении, благодаря движению оно рано или поздно достигает уровня цивилизации.

Возникает и второй вопрос: почему четыре цивилизации дальнезападная христианская (ирландская), дальневосточная Христианская (несторианская в Средней Азии), скандинавская и сирийская развивались ненормально и родились мертвыми. Тойнби пытается понять, отчего пять цивилизаций (полинезийская, эскимосская, кочевая, спартанская и оттоманская) застыли в своем развитии на ранней стадии, тогда как остальные успешно развивались.

Рост цивилизации, по мнению ученого, отнюдь не сводится к географическому распространению общества. Он не вызывается им. Если географическое распространение с чем-нибудь положительно связано, то скорее с задержкой развития и с разложением, чем с ростом. Подобным же образом рост цивилизаций не ограничивается и не вызывается техническим прогрессом и растущей властью общества над физической средой. Какого-то четкого соотношения между прогрессом техники и прогрессом цивилизации культуролог не признает.

Тойнби считает, что рост цивилизации состоит в прогрессивном и аккумулирующем внутреннем самоопределении или самовыражении цивилизации, в переходе от более грубой к более тонкой религии и культуре. Рост — это непрерывное «отступление и возвращение» харизматического (богоизбранного, предназначенного свыше к власти) меньшинства общества в процессе всегда нового успешного ответа на всегда новые вызовы среды внешнего окружения.

Интересна мысль Тойнби о том, что растущая цивилизация — это постоянное единство. Ее общество состоит из творческого меньшинства, за которым свободно следует, подражая ему, большинство — внутренний пролетариат общества и внешний пролетариат варварских соседей. В таком обществе нет братоубийственных схваток, нет твердых, застывших различий. В результате процесс роста представляет собой рост целостности и индивидуального своеобразия развивающейся цивилизации.

И еще один, третий вопрос: как и почему цивилизации «надламываются, разлагаются и распадаются»? Не менее 16 из 26 цивилизаций сейчас «мертвы и погребены». Из оставшихся в живых десяти цивилизаций – полинезийская и кочевая находятся сейчас при последнем издыхании; а семь из восьми других в большей или меньшей степени — под угрозой уничтожения или ассимиляции нашей западной цивилизацией. Более того, не менее шести из этих семи цивилизаций обнаруживают признаки надлома и начавшегося разложения.

Упадок, как считает Тойнби, нельзя приписать космическим причинам, географическим факторам, расовому вырождению или натиску врагов извне, который, как правило, укрепляет растущую цивилизацию. Нельзя объяснить его и упадком техники и технологии, ибо во всех случаях упадок цивилизации является причиной, а упадок техники — следствием или симптомом первого.

Сам упадок — это не единовременный акт, а весьма длительная стадия, которая, согласно Тойнби, состоит из надлома, разложения и гибели цивилизаций. Между надломом и гибелью цивилизации нередко проходят столетия, а иногда и тысячелетия. Так, например, надлом египетской цивилизации произошел в XVI в. до н.э., а погибла она только в V в. н.э. Период между надломом и гибелью охватывает почти 2000 лет «окаменевшего существования», «жизни в смерти». Но как бы долго это ни длилось, судьба большинства, если не всех, цивилизаций влечет их к конечному исчезновению, раньше или позже. Что касается западного общества, то оно, видимо, по Тойнби, обнаруживает все симптомы надлома и разложения. Но все же он считает, что мы. можем и должны молиться, чтобы нам не было отказано в отсрочке, причем просить ее вновь и вновь с сокрушенным духом и сердцем, полным раскаяния.

Подробный анализ повторяющихся моментов, симптомов и фаз упадка цивилизаций дается в разных томах исследования Тойнби. Здесь можно коснуться только некоторых. Творческое меньшинство, опьяненное победой, начинает «почивать на лаврах», поклоняться относительным ценностям, как абсолютным. Оно теряет свою харизматическую привлекательность, и большинство не подражает и не следует ему. Поэтому приходится все больше и больше использовать силу, чтобы контролировать внутренний и внешний пролетариат. В ходе этого процесса меньшинство организует «универсальное (вселенское) государство», подобное Римской империи, созданной эллинистическим господствующим меньшинством для сохранения себя и своей цивилизации; вступает в войны; становится рабом косных установлении; и само ведет себя и свою цивилизацию к гибели.

Это, вообще говоря, одно из многочисленных противоречий в системе Тойнби. Когда «универсальное государство» господствующего меньшинства рушится, «универсальная церковь» внутреннего пролетариата (например, христианство) служит мостом и основанием для новой цивилизации, отчужденной и в то же время дочерней по отношению к прежней.

А как поступает в такой ситуации внешний пролетариат? Стремится врасти в старую цивилизацию? Отнюдь, нет. Он организуется и начинает штурмовать падающую цивилизацию. Таким образом, раскол входит в тело и душу цивилизации. Он приводит к росту распрей и братоубийственным войнам… Раскол в душе обнаруживает себя в глубоком изменении настроенности и поведения членов разлагающегося общества. Он ведет к возникновению четырех типов личностей и «спасителей»: архаистов, футуристов (спасителей с мечом), отреченных и безразличных стоиков и, наконец, преображенного религиозного спасителя, нашедшего опору в сверхчувственном мире Бога.

В такие времена чувство затерянности в потоке, чувство греха все возрастают. Половая распущенность и смещение принципов (синкретизм) становятся господствующими. Вульгаризация и «пролетаризация» захватывают искусства и науки, философию и язык, религию и этику, нравы и установления. За исключением преображения, никакие усилия и спасители не могут остановить разложения. В лучшем случае, как отмечалось, цивилизация «окаменевает» и может века и даже тысячелетия существовать в этой форме «жизни и смерти». Но рано или поздно она обычно исчезает. Единственный плодотворный путь — это путь преображения, перенос цели и ценностей в сверхчувственное царство Божие. Оно не может остановить разложение данной цивилизации, но может послужить посевом, из которого вырастает новая дочерняя цивилизация. Таким образом, это шаг вперед в вечном процессе возвышения от человека к сверхчеловеку, от «града человеческого к граду Божьему», как предельному итогу человека и цивилизации. Эти свои рассуждения Тойнби заканчивает почти на апокалиптической ноте: «Цель преображения — дать свет тем, кто погряз во тьме… Она достигается в поисках царства Божьего, чтобы привести его жизнь в действие… Таким образом, цель преображения — царство Божие…»

Следовательно, вся человеческая история или весь процесс цивилизации превращается в творческую традицию. Через отдельные цивилизации и их ритмы, совпадающие в единстве, но конкретно различные, реальность разворачивает свое богатство и ведет от «подчеловека» и «подцивилизации» к человеку и цивилизации, а в итоге к сверхчеловеку и преображенной сублимированной (эфирной) сверхцивилизации царствия Божьего.

Деятельность духа, струящегося по земле и влекущего свои нити по ткацкому станку времени, — это история человека, как он себя проявляет в генезисе и росте, в разложении человеческих обществ. Во всем этом колыхании жизни мы можем слышать биение основного ритма вызова и ответа, отступления и возвращения, расстройства и соединения, отчуждения и усыновления, раскола и возрождения.

Вечные повороты колеса — не пустое повторение; если с каждым поворотом они влекут колесницу все ближе к цели, и если «возрождение» означает рождение чего-то нового, то колесо существования — не просто дьявольская выдумка, не простое средство подвергнуть вечной муке осужденного Иксиона. Творение не было бы творческим, если бы оно не поглощало в себе все существующее на небе и на земле.

Этот общий скелет философии истории Тойнби одел в богатую и плодотворную плоть фактов…

Противники теории "локальных цивилизаций"

С предложенной Тойнби теорией «локальных цивилизаций» согласны далеко не все исследователи. Наиболее развернутая критика содержится в трудах П.А. Сорокина (1889—1968). По его мнению, достаточно спросить, насколько достоверна общая схема теории подъема и упадка цивилизаций, как оценки сразу меняются. Труд, вообще говоря, слишком обширен и явно пересыщен пухлыми цитатами из Библии, мифологии, поэзии. Стремление использовать чрезмерно развернутые поэтические и символические образы помешали автору более четко выстроить свою теорию и сделать ее значительно доступнее. П.А. Сорокин считает, что, несмотря на поразительную эрудицию, Тойнби обнаруживает либо незнание, либо сознательное пренебрежение многими социологическими трудами, да и знание истории у него неровно. Оно превосходно в отношении эллинской (греко-римской) цивилизации, но значительно скромнее в отношении других цивилизаций. Его знакомство с накопленным знанием по теории искусства, философии, точных наук, права и некоторых других тоже не всегда достаточно.

По мнению П.А. Сорокина, труд Тойнби имеет два коренных дефекта, относящихся не к деталям, а к самой сердцевине его философии истории: во-первых, к «цивилизации», избранной Тойнби в качестве единицы исторического исследования, во-вторых, к концептуальной схеме генезиса, роста и упадка цивилизаций, положенной в основу его философии истории.

Под «цивилизацией» Тойнби имеет в виду не просто «область исторического исследования», а единую систему, или целое, части которого связаны друг с другом причинными связями. Поэтому, как во всякой такой системе, в его «цивилизации» части должны зависеть друг от друга и от целого, а целое — от частей. Он категорически утверждает вновь и вновь, что цивилизации суть целостности, чьи части все соответствуют друг другу и взаимно влияют друг на друга. Одной из характерных черт цивилизации в процессе роста является то, что все аспекты и стороны ее социальной жизни координированы в единое социальное целое, в котором элементы, экономики, политики и культуры удерживаются в тонком согласии друг с другом внутренней гармонией растущего социального организма. Как показывает П.А. Сорокин, «цивилизации», с точки зрения Тойнби, суть реальные системы, а не просто скопления, агрегаты и конгломераты феноменов и объектов культуры (или цивилизации), смежных в пространстве и времени, но лишенных какой-то бы ни было причинной или другой осмысленной связи.

Можно согласиться с П.А. Сорокиным в его критике чисто поэтической метафоры Тойнби: цивилизация — это нечто вроде живого тела. Но он, пожалуй, не прав, отрицая всякое единство исторически реальной цивилизации. Ошибочно приняв различные скопления (агрегаты) за системы, Тойнби начинает трактовать цивилизации как «виды общества» и ретиво охотиться за единообразием в их генезисе, росте и упадке.

Очевидно, не прав Тойнби и в том, что признал старую, идущую от Флоруса к Шпенглеру концептуальную схему «генезиса—роста—упадка» единообразной моделью развития цивилизаций. Эта концепция основана на простой аналогии и представляет собой не теорию реальных изменений общественно-культурных фактов, а оценочную теорию общественно-культурного прогресса, подсказывающую, как феномены культуры должны изменяться. Это становится явным уже в формулах «роста» и «разложения», где господствуют нормативные понятия прогресса и регресса, а формулы реальных изменений исчезают.

Из такой теоретической схемы закономерно вытекают фактические и логические погрешности в философии истории Тойнби. Прежде всего, надо сказать о его классификации цивилизаций. Многие историки, антропологи и социологи отвергают ее как произвольную, лишенную ясного логического критерия выбора. Некоторые христианские цивилизации трактуются как отдельные и различные (Западная Европа, Византия, Россия). Тойнби рассматривает православие и католичество как две различные религии, а конгломерат различных (религиозных и других) систем объединяет в одну цивилизацию. Между тем, даже великие культурные и вероисповедные сдвиги, лишь увеличивают многообразие в единстве цивилизации, если носителями различий оказываются народы, представляющие для внешнего мира и для самих себя все то, что и прежде, вычлененное в ойкумене культурное пространство. Конфессиональный разрыв протестантов с католицизмом был намного радикальнее догматических и обрядовых особенностей, некогда разведших Восточную и Западную церкви. Но первый лишь модифицировал цивилизацию Запада, вторые же, по словам Ф.И. Тютчева, санкционировали именно расхождение двух «человечеств».

Спарта произвольно вырвана, по мнению П.А. Сорокина, из остальной эллинской цивилизации, тогда как римская цивилизация объединена с греческой… Полинезийская и эскимосская цивилизации, или «подцивилизации» (в одном месте Тойнби утверждает, что они были живорожденными цивилизациями; в другом — что они остались на уровне «подцивилизации» и никогда не достигли уровня цивилизации), рассматриваются как отдельные цивилизации по племенному признаку, тогда как все кочевники всех континентов объединены в одну цивилизацию, и т.д.

Тойнби называет большинство цивилизаций то «мертворожденными», то «застылыми», то «окаменевшими», то «надломленными», то «разлагающимися», то «мертвыми и погребенными». Согласно Тойнби, из 26 цивилизаций только одна западная еще, возможно, жива в настоящее время, а все остальные либо мертвы, либо полумертвы («застыли», «окаменели», «разлагаются»). Таким образом, в согласии с принятой схемой, цивилизации должны пройти через надлом, разложение и смерть. Тойнби остается или похоронить их, или объявить мертворожденными, «застылыми», «окаменевшими», или, наконец, — надломленными, разлагающимися. Но у Тойнби нет никакого ясного критерия, что такое в действительности смерть или надлом, возрождение или разложение цивилизации, он добровольно берет на себя роль могильщика цивилизаций.

Отважно следуя своей схеме, Тойнби не смущается, что некоторые из его цивилизаций, какие, согласно схеме, должны бы давно умереть, после своего надлома живут века, даже тысячи лет, и теперь еще живы. Он выходит из трудностей простым изобретением термина «окаменевшей» цивилизации. Так, Китай окаменел на тысячу лет. (Как это совместить с нынешним динамизмом страны?) Египет — на две тысячи лет. Эллинская цивилизация либо разлагалась, либо каменела с Пелопоннесской войны до .V в. н.э. Вся римская история — это непрерывное разложение, с начала и до конца. То же самое происходит и с другими цивилизациями. В концепции Тойнби цивилизации едва имеют право жить и расти. Если они не родились мертвыми, как некоторые из них, тогда они застывают. Если они не застыли, их ждет надлом почти сразу же после рождения, и они начинают разлагаться или превращаться в «окаменелость»…

Предыдущее объясняет, почему в труде Тойнби так мало анализируется стадия роста цивилизаций. Есть только крайне расплывчатые утверждения, что на этой стадии существует творческое меньшинство, успешно встречающее все вызовы. Нет ни классовой борьбы, ни войн между народами и государствами, и все идет отлично, становится все более и более возвышенным. Такая характеристика процесса роста его многочисленных цивилизаций явно фантастична.

Принять схему Тойнби значило бы согласиться с ним, что в Греции до 431—403 гг. до н.э. (надлом эллинской цивилизации, согласно Тойнби) не было никаких войн, революций, классовой борьбы, рабства, традиционализма, нетворческого меньшинства и что все эти бедствия появились только после Пелопоннесской войны. А кроме того, нам следует принять и другие моменты; например, что после этого в Греции и Риме творчество прекратилось, не было Платона, Аристотеля, Эпикура, Зенона, Полибия, отцов церкви, Лукреция, научных открытий — ничего творческого. На какой же стадии находится западная цивилизация, так и не ясно, ведь позиция Тойнби двойственна. Во многих местах он говорит, что она уже испытала свой надлом и находится в процессе разложения, в других местах он отказывается вынести приговор. Но каким бы ни был его диагноз, западная цивилизация до XV в. рассматривается им в стадии роста. Если это так, то, согласно схеме, никаких революций, серьезных войн, никаких жестких и устойчивых классовых различий не должно было существовать в Европе до этого века.

А между тем, XIII и XIV вв. — наиболее революционные (до XIX—XX вв.) в истории Европы. Крепостничество и другие классовые различия были жесткими и устойчивыми, и было множество войн — больших и малых… В итоге средневековое западное общество периода роста не обнаруживает множества черт, характерных для растущих цивилизаций. То же верно в отношении других цивилизаций. Это означает, что единообразия роста и упадка цивилизаций у Тойнби совершенно фантастичны и не основаны на фактах.

Сорокин подчеркивал, что многие единообразия, на которые претендует Тойнби в связи со своей схемой, либо ложны, либо переоценены. Например, его. единообразие негативной связи между географическим распространением цивилизации и ее внутренним ритмом; между войной и ростом; между прогрессом техники и ростом. В утверждениях Тойнби есть известная доля истины, но как категорические формулировки они безусловно ошибочны.

Все цивилизации Тойнби — сложные комплексы, распространившиеся на обширные территории и группы населения… Причем он предполагает, что такое распространение происходило мирно, без войны, благодаря невольному подчинению «варваров» очарованию цивилизации. Такое утверждение опять-таки неверно. В реальной истории все цивилизации во время роста распространялись не только мирно, но и с помощью силы, насилия, войн. Кроме того, многие из них в период разложения сжимались, а не расширялись, и были миролюбивее, чем во время роста.

Вслед за Шпенглером Тойнби приписывает некоторым цивилизациям различные господствующие тенденции: эстетическую — эллинской, религиозную — индийской (долины Инда), механистически-техническую — западной (у других восемнадцати цивилизаций он таких господствующих влечений не обнаружил).

Очень сомнительны сами такие суммарные характеристики. Западная цивилизация не была господствующей примерно до XIII в. с VI по конец XII в. движения технических изобретений и научных открытий почти не было. С VI по XVIII в. эта механическая цивилизация была сверху донизу религиозной, даже более религиозной, чем индийская или индуистская во многие периоды их истории… Предположительно эстетическая эллинская цивилизация не обнаруживала своего эстетического (в смысле Тойнби) влечения до VI в. до н.э. и, наоборот, выказала определенный научно-технический порыв между 600 г. до н.э. и 200 г. н.э. Арабская цивилизация, чью доминирующую черту Тойнби не подчеркнул, выказала исключительный порыв к научным и техническим занятиям в VIII—XIII вв., причем гораздо больший, чем западное общество в те же века. Все это значит, что приписывание, в духе Шпенглера и Тойнби, некоторой специфически вечной тенденции той или иной цивилизации, независимо от стадии ее развития, не соответствует фактам и вводит в заблуждение.

Аксиоматика минимальной теории цивилизации.

Нынешнее состояние общества классифицируется как кризис цивилизации. С наиболее опасным исходом – самоуничтожением в ближайшем будущем в глобальных нравственной, экологической, ядерной катастрофах. Следовательно, задача устранения кризиса является главной и безотлагательной. Без ее решения все остальное: наши различия, противоречия, любые проблемы экономического, политического, мировоззренческого уровней, – теряет всякий смысл. Поэтому наши усилия должны быть направлены на поиск пути объединения людей, понимающих свою ответственность за будущее, для своевременного решения данной задачи.

Ситуация вынуждает принять жесткую бескомпромиссную (укороченную) логику. Т.к. кризис допущен нами, следовательно, наши знания далеки от реальности, все теории недостаточны и поэтому неверны, должны быть подвергнуты критике. Решение может быть только на качественно новом и объемлющем – цивилизационном уровне осознания сути исторического процесса. Оно неизбежно требует поиска ответа на кардинальные вопросы бытия: когда, как и зачем возникла разумная жизнь на Земле, в чем смысл существования человечества, что мешает нам выполнять свое предназначение в природе.

В данном разделе даны определения базовых категорий минимальной модели цивилизации – концепции цивилизационной безопасности, предлагающей выход из кризиса и стратегию на будущее.

Содержание модели

Факт существования мира интерпретируется как его материальность. Есть верхняя грань наших представлений о мире. За ней скрыты суть и смысл его существования. Они неизвестны никому. Как неизвестно также происхождение добра и зла, индикатором которых является совесть человека. Совесть является генератором нравственности (этики), которая у всех людей одна и инвариантна. Единственное, что можно предположить, это то, что мир не завершен, его существование имеет определенный нравственный смысл и является проблемой, в решении которой мы, как хотелось бы надеяться, принимаем участие в меру своих возможностей. Такой взгляд не противоречит никакой вере.

Мы видим, что мир упорядочен (периодичен, содержит высокоорганизованные системы) и универсален (состоит из одинаковых объектов). В условиях наличия хаотизирующих деструктивных процессов требуется совершение определенной работы по замыканию циклов (воспроизводству себе подобного, поддержанию стабильности и устойчивости объектов). Но если бы почти все в мире определялось случайными процессами, то никакой порядок в нем и тем более прогресс (усложнение форм) были бы невозможны. На это способна только самоорганизующаяся система, которую мы называем разумной.

Рождение себе подобного и производство информации можно положить в основу определения жизни. Т.к. это созидательный творческий процесс, то жизни необходимо присуща одинаковая для всех положительная этика. Таким образом, возникают три предложения:

Первое – Мир материален, вся материя живая, все живое разумно и все разумное нравственно.

Второе – Отсюда зло как целенаправленное сознательное разрушение не может быть присуще разумной нравственной жизни; возможно, именно его присутствие делает существование мира проблемой, либо оно возникает из-за того, что существование мира является проблемой. Его носители со своей целью принципиально отделены от носителей добра и их цели и могут лишь паразитировать на теле какого-либо в целом здорового сообщества путем мимикрии, вынуждая его представителей с помощью обмана считать зло их внутренним свойством, отождествлять несовершенное с порочным. Отсекаются любые попытки наделить зло хоть какими-то положительными функциями (например, "война – двигатель прогресса"), укрыть самодостаточное зло за недостатком добра, оправдать его существование и главное – легитимизировать его, считать внутренним объективным свойством материального мира, отождествив естественное несовершенство (незавершенность) мира с его "порочностью" и заставить людей приспосабливаться к этой "жестокой действительности", находить оправдание антинравственным действиям (лжи, спекуляции, мздоимству, ростовщичеству, разврату, насилию, агрессии и т.п.). Инициировать вражду и столкновение людей под аномальными предлогами (борьба "за сферы влияния", "за рынки сбыта", "религиозная непримиримость" и т.п.). Узаконивать рабство, эксплуатацию, паразитизм. Отсюда вытекает качественно новый вывод: зло органически не может быть присуще ни человеку, ни народам, ни цивилизации, ни миру как таковому. Не может быть внутренним мотивом их "поведения".

Третье – Если наделить нравственный критерий высшим приоритетом при определении правильности теорий и действий, отсюда следует универсальный и простой способ отделения правды от лжи: все, что противоречит совести – неправда при любом обосновании и должно быть отброшено без разбирательств.

Вселенная существует благодаря коллективному разуму множества цивилизаций, на космологических масштабах плотно покрывающих ее пространство и охраняющих жизнь в зоне своей ответственности. Строительными и стартовыми площадками космических цивилизаций являются экосферы планет. Цивилизационный процесс на любой планете носит квазипериодический характер и идет по универсальному коду, являющемуся продуктом взаимодействия цивилизаций, который передается в каждую точку информационным (гравитационным по своей природе) полем. Цель – создание человека (либо функционально подобных ему существ) и цивилизации. Разнообразие видов на планете связано со срывами плана строительства – либо на промежуточных квазистационарных уровнях из-за нехватки материалов, условий, из-за природных катаклизмов ("несостоявшиеся люди"), либо в следствии деградации сформировавшейся цивилизации из-за нехватки ума, из-за катастроф, внешней агрессии ("бывшие люди"). Агрессия всегда инициируется антицивилизациями, т.е. паразитирующими на теле цивилизаций, базирующимися на антиэтике роботизированными носителями самодостаточного зла, запрограммированными на единственную цель – уничтожение вселенной.

И только на этих участках срыва идет т.н. эволюционный процесс "естественного отбора", т.к., в силу своей случайности, он может быть направлен только в сторону регресса, т.е. упрощения видов, которые затем формируют биосферу и, будучи радикалами (остатками) стартовых цивилизаций, сохраняют какие-то осколки их знаний и способностей. Таких попыток на Земле – планете с конечными ресурсами, которые вырабатываются экспоненциально прогрессирующей цивилизацией за время, намного меньшее времени их восстановления, в течение миллиардов лет было множество, и не все они заканчивались удачно. Но в любом случае, если цивилизация предает забвению совесть, не достигает сознания космического уровня и по любым причинам не выходит в космос, она неизбежно "теряет мозги", "идет вразнос" и самоликвидируется, деградируя к обезьянам и далее вплоть до простейших. Таким образом, те миллионы видов, которые встроились в биосферу, неспособные решать цивилизационные задачи, занятые лишь выживанием – являются для нас грозным предупреждением, демонстрируя собой не прошлое, а все наше "незавидное" будущее, если вовремя не одумаемся и не поймем, для чего мы живем.

Актуальность данной модели в том, что мы, нынешняя генерация человеческой цивилизации, переживаем сейчас явление коллапса истории, обусловленного подходом к концу ресурсов Земли, близостью очередных природных катаклизмов и деструктивной деятельностью антицивилизации, стремящейся возбудить вражду людей под любыми предлогами, толкнуть нас на "решительный бой" до конца, и находимся вблизи критической точки, за которой или полное взаимоистребление, или – постановка нравственности во главу угла всех своих действий, объединение на цивилизационном уровне, оптимальная организация производства с духовными стимулами к труду, решение энергетической проблемы, достижение всеобщего высшего образования, увеличение на этой базе численности населения, продолжительности жизни, освоение ближнего и дальнего космоса и строительство космической цивилизации.

Понимание этой новой концепции требует переосмысления ряда существующих представлений, исчерпавших свои возможности. Ниже будут даны определения основных понятий и исходные предложения в лаконичной простой форме, они снабжены иногда новым, подчас не самоочевидным смыслом. При этом лейтмотивом высказываний выбрано не наивное стремление к безупречности определений и к разрешимости алгоритмов, а результативность модели.

Каждому понятию сопоставлена расшифровка внутреннего смысла (семантика) озвучивающего его слова, исходя из нового результата теории, что язык один и он алгоритмизирован: слово является функцией на звукосмысловом пространстве, образованном комбинацией конечного числа фонем, бифонем и трифонем с устойчивым спектром значений, общих для современных языков. Звукосмысловой базис выявляется в рамках русского языка. Любое слово оказывается носителем упакованной информации, понятной без словарей-трансляторов, и несет общее определение соответствующего ему объекта.

Иерархия базовых категорий

Логика – правила высказывания мыслей ("вместилище главного духовного"). Главную идею расширения традиционных логик можно высказать так: этическое единство. Наделение этикой любого множества позволяет, скажем, разрешить семантические парадоксы (устранимые противоречия) типа "я лгу". Идея единства выражается новой логической формулой: единичное равно всеобщему. Она дает возможность, в частности, устранить логические парадоксы типа "множества всех множеств".

Таким образом, мы переходим к более гибкой логике, которая наделяет любые множества универсальным содержательным смыслом и целью (снабжает их структурой с нетривиальной топологией). Это автоматически лишает смысла доказательства, апеллирующие к т.н. "дурной бесконечности", делает не работающим в общем случае логический закон исключенного третьего: "А или не А". Становятся справедливыми высказывания: часть равна целому; все в одном и одно во всем; локальное равно глобальному. В качестве иллюстрации идеологии единства можно привести свойство аналитичности: по значениям функции в окрестности восстанавливается вся функция, т.е. ее значения во всей области.

И все же накрывающей идеей является нравственность – само понятие единства носит этический характер. Утверждение "я ничем не отличаюсь от любого другого человека" более честное, чем, к примеру, "я пуп земли". Т.е. единство этичнее различия: любое различие носит внешний, частный характер, являясь лишь вспомогательным методом для решения задач, чтобы понять это универсальное единство. Оно дает надежду, что, даже являясь частью чего-то, можно понять все целое. Интуитивное осознание этого присуще людям: "познай себя, и ты познаешь мир". С другой стороны, оно делает ничтожным утверждение типа "все люди не равны". А ведь именно оно оправдывает стремление к обогащению, власти, превосходству, господству, легитимизирует рабство, насилие, вражду, обман. На нем держится эгоизм, тщеславие, корысть. Ясно, что никакое наше различие не идет ни в какое сравнение с нашим единством. Любой созидательный труд является равноправным и творческим. Каждый из нас, занимаясь им, вносит не поддающийся простому измерению вклад в жизнь всего общества и природы в целом. И обратно, в результатах работы любого человека столько его личной энергии и творчества, сколько энергии и творческих усилий остальных людей и природы в целом. Рассматриваемое высказывание воспринимается как истинное только благодаря привычке к двузначной логике ("истина или ложь"). В общем можно утверждать, что логика вынужденно становится двузначной только в присутствии зла и его мимикрии под добро: при условии его высвечивания и нравственной изоляции логика должна стремиться к всевозможной.

Язык – символьно-смысловая система общения ("озвучивающий устремление ввысь нового племени Земли"). Информация – языковое послание ("начальная энергия, несущая форму для рождения человека"). То, что язык один и имеет код, прямо свидетельствует о том, что никакой автономной эволюции быть не могло, что он создан не нами, и также как и информационное поле, есть результат взаимодействия цивилизаций.

Единичное – элемент множества, включающий в себя все множество, т.е. отображение множества в себя ("энергия данная в начале"). Всеобщее – множество, являющееся множеством всех множеств и элементом множества и множества всех множеств ("все основное накрывающее все части"). При упрощенном, укороченном описании множества можно сказать, что каждое множество является элементом самого себя и "кое-чем еще". Т.е. мы наделяем множество структурой, делающей логически непротиворечивым предложение "единичное = всеобщему". "Элемент", "объект" оказываются лишь отображением множества в себя – некой видимой проекцией, выход за которую и восстановление всеобщего зависит от достигнутого разумом уровня. Например, множество всех людей не является человеком лишь на первый взгляд, только с бытовой точки зрения.

Мир – самое общее понятие – всеобщее, снабженное этикой ("рождающий (рожденный) повторением начала"). Его фундаментальность семантически отражается в таких словах и выражениях как мировоззрение, всемирный, смирение, мирный атом, мириады звезд, антимир, в миру, миротворец, мир тесен, миру – мир. Материя – реализация мира – исходная аксиоматическая категория, включающая в себя все и не имеющая альтернативы ("рождающая"). Вселенная – единица мира – все объекты, образующие почти замкнутое пространство-время. Пространство – геометрическое отображение материи ("связь всех объектов"). Время – геометрическое отображение жизни ("вращающее"). Эти определения наполнены глубоким содержанием, отличаются от традиционных и понятны с научной точки зрения. Материя – это совсем не нечто грубое, неживое, которому можно противопоставить идеальное, духовное, асимптотически удаленное. Вся материя во всех своих формах живая, разумная и нравственная. А пространство – совсем не вместилище материи, то, куда она погружена. Согласно современным представлениям, материя генерирует гравитационное поле, которое эквивалентно пространству сложной геометрии, т.е. материя и пространство – две эквивалентные категории. Связь понятий времени и жизни очевидна уже на семантическом уровне: жизнь – повторение себя и время – вращение, которое тоже есть повторение начала. И то, и другое являются генераторами движения. Определение жизни уже было дано: фундаментальное свойство материи рождать себе подобное и генерировать информацию ("живое всеобъемлющее начало").

Цивилизация – единица вселенной – разумное сообщество, обладающее языком, этикой и зоной ответственности – средой обитания ("это свобода и ограничение для человека"). Задача цивилизаций – обеспечить сам факт существования мира и реализацию нравственного смысла его существования. Человек- единица цивилизации – разумное существо, имеющее язык, совесть и положительную целевую установку ("реализует работу разума за время его жизни"). Народ (нация) – этическая вневременная общность людей ("начинающийся в роду"). Нужно отличать народ от населения – живущих в данное время на данной территории людей и этноса (племени) – родственных людей. И те, и другие тогда принадлежат народу, когда следуют его традициям и нравственным установкам. Разум – система для решения задач существования мира ("повторение начала умом"). Ум – способность мыслить ("основа рождения"). Таким образом, мы получаем циклическую группу понятий: человек – единица цивилизации, цивилизация – единица вселенной, вселенная – единица мира, мир – единица самого себя, в том числе, человека. Все они носят нравственный характер. На достаточно глубоком уровне категории материи, пространства, времени, жизни отождествляются, т.е. фактически они означают одно и то же.

Совесть – единый у всех людей индикатор добра и зла и генератор нравственности ("всеобщая весть"). Именно наличие у нас совести является прямым доказательством нашего вселенского происхождения и предназначения, позволяет нам автоматически, вне зависимости ни от чего, следовать ему, связывает нас с тем, что лежит за гранью понимания смысла жизни. Сознание- отображение реальности на абстрактные образы ("всеобщее знание"). Этика- дух, характер, нрав человека ("это дух"). Она одинакова у всех людей и не зависит ни от чего. Ее не следует путать с моралью – правилами поведения, принимаемыми каким-либо сообществом. Например, мораль: выживает сильнейший, в борьбе все средства хороши, деньги не пахнут, не пойман – не вор, можно все, что не запрещено законом, частная собственность – это свобода, хочешь жить – умей вертеться и т.д., – антинравственна, поэтому отсюда однозначно следует, что общество, культивирующее ее и соглашающееся с ней, не может быть стабильным само по себе (существует только за счет обмана и насилия над другими), обречено на деградацию и саморазрушение. И обратно – общество тогда гармонично и устойчиво, когда его мораль совпадает с этикой. Свобода – гармоническое не нарушающее нравственность взаимодействие ("связь вкруговую дающая"). Как видим, свобода не имеет никакого отношения к вседозволенности и произволу желаний, поступков, хотя обычно и отождествляется с ними, что этически вскрывается элементарно. Добро- все, что обеспечивает существование мира ("делающее всеобщим повторение начала"). Зло – все, что направлено на уничтожение мира ("ограничивающее вместилище"). Тот факт, что внутреннее значение данного слова не совпадает с его функциональным смыслом, прямо говорит о том, что зло является внешним, привнесенным, не свойственным человеку, цивилизации и миру в целом антиэтическим явлением. Этот вывод подтверждается также тем, что в языке вообще нет слов с отрицательным внутренним смыслом.

Следовательно, мы, действительно, сталкиваемся в своей жизни с проблемой противостояния злу, суть которой лежит за верхней гранью нашего понимания реальности, которую можно решить только с помощью этического критерия. Ее решение существует в рамках рассматриваемой концепции, принципиально отделяющей носителей добра от носителей зла. Любой человек, любой народ по определению заряжены только на рождение и созидание. Стремление к обману, насилию, убийству не свойственны нам. Люди вовлекаются в эти процессы, но будучи обманутыми или поставленными в безысходное положение. Поэтому, если ты трудишься, созидаешь – то человек. Если сеешь ложь, обман, разврат, несешь горе людям, то – не человек. Ни к какой нации, религии, партии, цивилизации не принадлежишь. И неважно, откуда ты взялся и какие цели преследуешь. Никаких дел у нас с тобой не будет. Вот что должно сидеть в сознании у каждого человека. Только тогда все войны прекратятся, т.к. носители зла действуют только руками обманутых совращенных людей и при наличии социальной поддержки. У них исчезнет возможность перекладывать на людей, на народы, религии, государства свои преступления, а в случае сопротивления людей античеловеческим действиям – обвинять их в разжигании межнациональной, религиозной, классовой вражды и розни. Это предложение не противоречит никаким законам, никаким убеждениям, против него не может быть никаких честных аргументов. Оно сводит задачу к одному – к изменению общественного сознания в сторону понимания того, что любые социальные действия, противоречащие совести и приводящие к массовому страданию и взаимоистреблению людей, являются ложными и совершаются не людьми. Только так мы сможем выйти из кризиса и сохранить цивилизацию.

Заключение.

Переход культуры в цивилизацию связан с радикальным изменением отношения человека к природе. Все радикальные перемены в судьбе человечества связаны с новым отношением человека к природе. Эра цивилизации началась с победного вхождения машин в человеческую жизнь. Жизнь перестает быть органической, теряет связь с ритмом природы. Человек окончательно удаляется от природы в процессе технического овладения природой и организованного властвования над ее силами.

   Надо отметить, что цивилизация имеет не природную и не духовную, а машинную основу, в ней техника торжествует над духом, над организмом. Современные  культурологи склоняются к убеждению, что цивилизацию надо понимать как среднюю стадию развития человеческого опыта. Эта стадия началась, как они полагают, с возникновением сельского хозяйства, затем продолжалась в промышленной революции, после чего человечество волей-неволей начинает двигаться к постцивилизационной стадии развития, когда массовые коммуникации обеспечат глобализацию культуры.

Во многом слова культура и цивилизация выступали как синонимы. Их противопоставление не предполагалось.

 В самом общем виде можно  сказать, что при сопоставлении культуры и цивилизации первая оценивается как сфера высших человеческих действий: духовных, научных и художественных обнаружений человеческой активности. Цивилизация же олицетворяет материальные формы бытия. Поэтому цивилизация поначалу воспринимается как процесс. Впоследствии «цивилизация» становилась многозначным понятием. Цивилизация отождествляется с цивилизованным поведением, т.е. с хорошими манерами и навыками самоконтроля.    

Именно поэтому, основные принципы цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам культур другого исторического типа. Каждый тип создает свою собственную цивилизацию, испытывая влияние чужих предшествующих и современных цивилизаций. Одно из значений понятия «цивилизация» – это уровень, ступень общественного и культурного развития.

Таким образом, можно сделать вывод, что вся история понятия «цивилизация» теснейшим образом связана с историей понятия «культура». Так же, как и «культура», «цивилизация» означает небиологические формы действительности человека, систему явлений, выделяющую человека из природы, совокупность вещей и идей, искусственно созданных человеком.

Список использованной литературы.

Библер В.С. Цивилизация и культура. – М., 1993.- 47 с.

Введение в культурологию: Учеб. пособие/ Буйдина И.Ф. и др. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Владос, 1996. – 335 с.

Галенко С.П. Концептуальные основания политики образования в России// Культура.- Цивилизация.- Образование.- Тверь, 1996. – 81 с. Гуревич П.С. Культурология: Учеб. пособие.- М., 1996.-287 с.

        Драч Г.В. Культурология. Ростов-на-Дону, 1996. – 325 с.

        Коган Л.Н. Социология культуры. М., 1995 г. – 295 с.               Ерасов Б.С. Цивилизация: слово – термин – теория // Сравнительное изучение цивилизаций. – М.: Аспект-пресс, 1998.- 223 с.