Организация реставрационных работ с учётом требований Венецианской хартии 1964 года

• Вид работы: Дипломная (ВКР)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 51,64 Кб

Организация реставрационных работ с учётом требований Венецианской хартии 1964 года

Содержание

Введение

Глава 1. Роль Венецианской хартии в реставрационной деятельности

.1 Предпосылки возникновения и общая характеристика Венецианской хартии

.2 Венецианская хартия и отношение к охране культурного наследия и реставрационной науке в Западной Европе во второй половине XX века

.3 Отражение положений Венецианской хартии в российской реставрационной науке второй половины XX века

Глава 2. Применение прогрессивных технологий в реставрационной деятельности

.1 Общая характеристика применяемых новых реставрационных технологий

.2 Современные проблемы применения новых технологий при производстве реставрационных работ

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность темы данного исследования определяется значительным влиянием, которое принятие Венецианской хартии оказало на развитие представлений о сохранении объектов культурного наследия и принципов их реставрации во всем мире. Научная новизна данной работы – в попытке комплексного исследования литературных источников, посвященных рассматриваемой проблеме. Практическая значимость состоит в возможности использовать материалы проведенных изысканий для дальнейшей исследовательской работы и практической деятельности.

Памятники истории и культуры – важнейшая часть духовного наследия народа. Как и все живое, они подвержены старению. Этот процесс неудержим, однако он может быть замедлен, приостановлен, памятник может быть возвращен к жизни. В этом и состоит задача реставрации. Реставрация – это укрепление и восстановление разрушенных, поврежденных или искаженных памятников истории и культуры с целью сохранения их исторического и художественного значения.

Попытки реставрации памятников архитектуры известны уже в античный период, в XVIII-XIX веках они обычно сводились к простому ремонту или «подновлению» объекта. Как самостоятельная дисциплина научная реставрация памятников искусства зарождается в середине XIX века «внутри модели христианского мировоззрения, в котором время оценивается как направленный процесс, имеющий начало и конец, прошлое и будущее. Отсюда вытекает возможность безвозвратной утраты тех ценностей, которые формируют основы культуры, а значит и требования к их безусловному сохранению».

До этого времени в основном занимались «починением вещей» – именно такое значение первоначально вкладывалось в сам термин данного направления в науке. Век Просвещения, уделявший большое внимание изучению окружающего мира, с восторгом принял идею сохранения духовных и материальных ценностей человечества. В это время в реставрации намечается два основных направления – художественное и техническое (или механическое), сохранившееся и до настоящего времени.

Суть технической реставрации, которая значительно потеснила художественную, заключалась в «консервации» произведения искусства, т.е. в продлении срока его существования. Таким образом, в XIX веке комплекс операций по укреплению вещей обретает строгую разработанность и возводит техническую реставрацию в ранг основы всей реставрационной деятельности.

На развитие теории и практики реставрации большое влияние оказали проведенные в 1898-1917 годах греческим архитектором Н. Баланосом работы по реставрации Парфенона, Эрехтейона, Пропилей в Афинском акрополе; труды и высказывания К. Бойто и Г. Джованнони в Италии, Ш. Бюльса в Бельгии, Л. Клоке, а позднее П. Леона во Франции, М. Дворжака и А. Ригля в Австро-Венгрии, К. Гурлитта, Г. Хагера в Германии и других.

В России благотворное влияние на реставрацию оказала Археологическая комиссия Русского археологического общества. П.П. Покрышкин при реставрации церкви Спаса на Берестове в Киеве (1903-1904 гг.) выявил подлинные части здания XI-XII веков, раскрыв их от наслоений, но при этом сохранил колокольню (XIX в.), апсиды и главы XVII в. Большую известность получила в 1908-1912 гг. реставрация церкви Василия (XII в.) в Овруче по проекту А.В. Щусева.

Таким образом, в результате накопления систематических знаний в области истории искусств, материальной культуры и инженерно-технических знаний на рубеже XIX и XX веков складываются основные положения научной теории реставрации, наиболее полно разработанные в отношении памятников архитектуры, монументальной и станковой живописиОдним из важнейших принципов научной реставрации является принцип минимального вмешательства в исторический материал, основа которого была заложена в мае 1964 года на Международном конгрессе архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам и озаглавлена официально «Международная хартия по консервации и реставрации памятников», известной также под названием «Венецианская хартия».

Являясь значительным событием в области теории охраны и реставрации объектов культурного значения, Венецианская хартия, тем не менее, не получила должного освещения в научных трудах. Ссылки на нее и общая характеристика основных постулатов встречаются в литературе, посвященной истории реставрации: «Методика и практика сохранения памятников архитектуры», Н.А. Попова «Реконструкция и реставрация историко-архитектурного наследия», «Реставрация памятников архитектуры», «Современный облик памятников прошлого. Историко-художественные проблемы реставрации памятников архитектуры» и др.

Цель настоящей работы – охарактеризовать степень влияния Венецианской хартии на развитие реставрационных идей во второй половине XX века. В связи с обозначенной целью в исследовании автором ставятся следующие задачи:

1.Рассмотреть предпосылки возникновения и дать общую характеристику Венецианской хартии;

2.Определить влияние Венецианской хартии на отношение к охране культурного наследия и реставрационной науке в Западной Европе;

.Проанализировать отношение к положениям Венецианской хартии в России.

Глава 1. Роль Венецианской хартии в реставрационной деятельности

.1 Предпосылки возникновения и общая характеристика Венецианской хартии

Вторая мировая война оказалась важной вехой в развитии представлений о задачах сохранения памятников; она поставила в Европе и Советском Союзе существенную проблему – восстановление разрушенных архитектурных памятников. В связи с этим у реставраторов возник ряд новых проблем, в том числе и теоретических. Наряду с такими традиционными вопросами, как удаление наслоений, установление так называемых «оптимальных дат» реставрации, использование современных материалов и т.п., возникла особенно актуальная и сложная проблема восстановления значения полностью разрушенных памятников культуры, с ее неизменным и трудным выбором между аналитическим («археологическим») методом реставрации и целостной реставрацией.

Как отмечают К.В. Рыцарев и А.С. Щенков, «стремление к воссозданию утраченного было особенно сильно в странах-победительницах (и, кроме того, в Италии)». Во Франции характерным примером были восстановительные работы в Сен-Мало. Сформировавшийся в XV-XVIII веках ансамбль центра просуществовал до 1944 года, когда было разрушено 80% его застройки. Полностью погибли деревянные постройки средневековья и XVII века, исчезли три четверти великолепных дворцов XVIII столетия, был сильно разрушен собор Сен Винсент. Горожане жертвенно требовали до восстановления их домов воссоздать Большой Донжон – символ города. Современников поражал контраст между бедностью жителей города и дорогостоящей реставрацией. Восстанавливалось вес: конструкции домов, цвет, надписи, имена и номера домой Известная реставрация – ансамбль «Дома Корсаров», где из 14 зданий сгорело или было разрушено до основания 12. И, тем не менее, были тщательно восстановлены фасады, крыши, многочисленные каминные трубы. Но при этом интерьеры модернизированы по желанию владельцев.

В еще более широких масштабах реставрационное восстановление разрушенных центров городов проводилось в Польше. Восстановительные работы охватили Варшаву, Краков, Гданьск, Вроцлав, Познань и другие города. При этом ориентиром мог быть вид сооружений перед разрушением или же, в ряде случаев, более раннее их состояние, именовавшееся «историческим». Было даже предложение восстановить застройку Старого Мяста в Варшаве в готических формах. Подобные крайности отвергались, однако смешение подходов, принимавших или нет «историческое» восстановление, все-таки происходило. Важно заметить, что, как и в Сен-Мало, реставрационный подход касался внешнего вида зданий, внутренняя структура которых формировалась в соответствии с новейшими потребностями времени.

В Англии не было опытов столь широкомасштабных воссозданий. Возможно, это было связано как с иными размерами разрушений, так и с сохранявшимися традициями «Общества охраны старинных зданий» У.Морриса которые в послевоенные годы поддерживал весьма влиятельный «Национальный трест». В Ковентри, Плимуте разрушенные части города проектировались заново, разрушенный собор в Ковентри был сохранен в руинах, а рядом выстроен новый. В Кентербери разрушенные средневековые здания были заменены современными.

В Италии получают большее, чем раньше, распространение целостные реставрации. В некоторых случаях это было почти неизбежно. Разрушенные мосты, например, невозможно оставить руинированными. Восстановление мостов обнаружило две тенденции: замена их новой современной конструкцией или восстановление в образе, идентичном прежнему, на основе исторического анализа, с учетом внутренних и средовых ценностей этих сооружений. Идеи воссоздания нередко соединялись с опытами восстановления первоначальных форм памятника, освобождаемых от поздних наслоений. Так, при реставрации пострадавшей при бомбардировке церкви Санта Кьяра в Неаполе, уничтожены остатки внутреннего барочного убранства ради раскрытия готической структуры интерьера. Подобным образом была отреставрирована в Неаполе и церковь Сан Лоренцо Маджоре, где барочная декорация была оставлена лишь на торцевой стене. Спектр реставрационных подходов в Италии послевоенных лет был весьма широким. В церкви Сан Джованни в Милане были только законсервированы сохранившиеся части абсиды и крипты (1950-1951). В соборе в Модене снаряд разрушил часть стены над порталом. Архитектор Барбаччи не только заделал брешь, но и произвел полное восстановление романской портальной композиции, включая давно утраченные элементы. При этом он частично основывался на «раскрытии», сделанном снарядом, частично – на сохранившихся на поверхности стен остатках композиции, но не мог избежать и докомпоновки утраченного.

Новая ситуация в реставрационной практике потребовала своего теоретического осмысления. В 1946 году была разработана концепция Я. Захватовича «Программа и принципы реставрации памятников». Основная мысль данного документ заключалась в утверждении, что количество и качество разрушенных в войну памятников не позволяют руководствоваться принципами, ранее разработанными на конгрессах реставраторов. Таким образом, им следует возвращать вид, максимально приближенный к первоначальному.

Большой вклад в развитие теории реставрации в послевоенное время внесли итальянские специалисты. На Пятом национальном конгрессе историков архитектуры в Перудже в 1948 году Д. Де Анджелис д’Оссат в своем докладе констатировал возвращение стилистических, романтических реставраций. По его мнению, Европа вернулась в эпоху, когда строили новые исторические памятники. Докладчик указал на существование трех различных позиций в современной ему реставрации: 1. предлагает ограничиваться консервацией разрушенных памятников; 2. пропагандирует интегральные целостные реконструкций, т.е. предполагает на основе имеющейся информации восстановление здание почти с идеальной точностью; 3. отрицает репрезентативное восстановление, города и здания должны восстанавливаться в формах современности.

Де Анджелис называет все три позиции абстрактными и оценивает их предложения как тупиковые. Он придерживается методов и принципов, выработанных в последние десятилетия, но при этом учитывать индивидуальность каждого памятника. В целом концепция де Анджелиса может быть сформулирована следующими постулатами:

) малозначительные повреждения требуют простой заделки;

) памятники с сильными повреждениями могут возобновляться в прежней форме, однако возможны случаи, когда это нецелесообразно или из-за малой сохранности подлинных элементов, или из-за того, что после разрушения обнажилась более ранняя структура, которую легче восстановить;

) памятники, почти полностью уничтоженные, не могут быть, с научной точки зрения, восстановлены.

Таким образом, Де Анджелис допускал очень широкий спектр работ, выдвигая лишь некоторые условия корректного применения того или иного приема и ограничивая их только в одном отношении – это все версии сохранения или воссоздания ранее существовавшего вида памятника без введения решительных новаций.

Другие участники конгресса высказывали несколько иные взгляды на данную проблему. В целом, все высказанные концепции можно разделить на две группы: первая характеризуется акцентирующимся вниманием на эстетическое значение памятников в противовес преимущественно выделявшемуся ранее историческому их значению; вторая проводит мысль об уместности новых, модернистских включений в памятник, о необходимости активного художественного диалога старого и нового..

Тенденция к включению в памятник принципиально новых элементов получила к этому времени некоторое распространение и в европейской практике. Так, например, во Франции при реставрации церкви Сен-Мало де Вольнье хор, сохранивший свои древние элементы, подвергся консервации, в то время как неф и трансепт, реконструкция которых из-за отсутствия необходимых свидетельств была бы крайне гипотетичной, стала предметом современного проектирования. Подобные решения, однако, не получили, популярности как из-за своей непривычности, так и из-за сложности возникавших композиционных задач.

В это же время получает развитие теория так называемой «критической реставрации», основная цель которой была в определении задачи архитектора в том, чтобы вновь найти образное, «фигуративное» единство разрушенного памятника. Данную теорию развивали преимущественно Р. Пане и Р. Бонелли.

Характерная черта данного направления – «переход с позиции благоговейного уважения к памятнику архитектуры как документу истории, со всеми вытекающими отсюда последствиями, на позицию критической его оценки, как измененного или искаженного произведения искусства, с последующим исправлением путем творческого вмешательства художника (или архитектора)». Практически такая концепция приводила к характерным для XIX века методам «художественных реставраций», уже осужденных многими учеными и реставраторами.

Осмыслением возникающих здесь проблем занялся Ч. Бранди, разработавший теорию «потенциального единства». Его концепция формировалась под влиянием философии культуры Бенедетго Кроче. Бранди, как и его коллеги, «подчеркивает важность осознания «диалектики» критического анализа и творчества в реставрации, важность рассмотрения «оригинальной конфигурации» объекта реставрации, недопустимость признания только документальной ценности за тем, что имеет ценность художественную».

Хотя теория, предложенная Чезаре Бранди, была выдвинута как альтернатива «теории научной реставрации», по существу, она стремилась, только другими средствами, обосновать важнейшие тезисы аналитического метода. Так, Чезаре Бранди отвергает главный инструмент целостных и «художественных» реставраций – использование аналогий. Он формулирует некоторые рекомендации для реставрации, связанные с тем, что архитектурный памятник является и историческим документом, и произведением искусства.

) монумент недопустимо передвигать;

) разрушенный памятник, разобранный и вновь собранный, изготовленный из тех же материалов – фальшивка. «Новодел» имеет к подлиннику еще меньшее отношение, чем мумия к еще живому человеку;

) реставрация должна проводиться на историческом месте монумента. Новодел возможен только при восстановлении исторического места.

Теоретические построения Ч. Бранди достаточно тонки и сложны, в силу этого они не могли завоевать много приверженцев. Но общая тенденция в теории и методике реставрации в 1950-е годы вполне отвечала направлению поисков возглавлявшегося им Центрального института реставрации в Риме. Это подтвердилось решениями международного конгресса реставраторов в Париже в 1957 году, на котором большинство делегатов пришло к согласию, что современная теория реставрации не имеет былой строгости: не требует сохранения во что бы то ни стало унаследованного единства многостилевото памятника, но допускает свободу решения, приличествующую случаю.

В 1960-е годы ситуация, однако, стала меняться. Концепция критической реставрации вызвала негативную реакцию реставраторов-практиков. Неприятие этой теории стало результатом господства эмпирических интересов и прагматической ориентации, с одной стороны, и неопозитивизма, с другой. Обнаружилась ограниченность эстетического критерия. В условиях кризиса философской эстетики и неэмпирической критики всякое обращение к эстетической и художественной стороне предмета рассматривалось как дело субъективное, произвольное. Казалось, что критические суждения неустойчивы и изменчивы и не могут быть приложимы к реставрации – делу материальному, необратимому. Самым безопасным представлялась чистая консервация.

Все изложенное выше описывает ситуацию, которая сложилась к исходу второго послевоенного десятилетия, когда в 1964 в Венеции собрался Второй международный конгресс архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам. Конгресс принял широко известную «Международную хартию по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест», получившую название Венецианская хартия.

В ней приведено следующее определение: «Понятие исторического памятника включает в себя как отдельное архитектурное произведение, так и городскую или сельскую среду, носящие характерные признаки определенной цивилизации, знаменательного пути развития или исторического события. Оно распространяется не только на выдающиеся памятники, но также на более скромные сооружения, приобретающие с течением времени значительную культурную ценность» (п. 1). Следует отметить, что в качестве памятника данная хартия признает не только выдающиеся объекты, что является существенным по сравнению с предшествующим периодом шагом в осознании в качестве ценности характерных явлений. Это является условием передачи наследия во всей его возможной полноте.

В этой хартии консервация признана основным методом работы с памятником, причем целью консервации названо его простое сохранение (п. 4). Реставрация же, согласно хартии, должна производиться в исключительных случаях – «если она продиктована необходимостью предохранения памятника, а также стремлением подчеркнуть его эстетическую и историческую ценность» (п. 9). Реставрация не должна нарушать старых субстанций, опираться на подлинные документы и прекращаться там, где начинается гипотеза (п. 9). Восстановление отдельных частей может допускаться только в том случае, если оно не меняет наиболее интересные элементы здания, целый ансамбль и его связь с ближайшим окружением (п. 13). Восстановленные части должны быть гармонически согласованы с памятником, отличаясь, однако, от подлинных так, чтобы реставрация не фальсифицировала художественный облик памятника (п. 12).

Венецианская хартия о многом повторяет положения Итальянской хартии и решения Афинской конференции 1931 года. Однако, здесь больший акцент делается на приоритет консерваций, сохранение наслоений и ограничение возможности введения дополнений. Так же, как и в 1931 году, обращается внимание на необходимость охраны окружения, традиционно связанного с памятником (п. 6). Новым, откликающимся на теоретические поиски последних десятилетий, стало требование гармонического согласования с памятником возникающих дополнений. Но поскольку дополнения связаны с реставрацией, отнесенной к области редких исключений, мысль о гармоническом согласовании прозвучала лишь вскользь, между прочим.

Еще одной новой мыслью Хартии стало отчетливое неодобрение практики переноса памятников. Подобный тезис был в Итальянской хартии 1931 года, но там речь шла о переносе скульптур, теперь же технический прогресс сделал возможным перенос сооружений, и архитекторы стали этим пользоваться. В Хартии в связи с этим сказано: «Памятник неразрывно связан с историей, а также со своим местоположением. Перемещение его в целом или отдельных частей не должно допускаться. Исключения составляют перемещения, вызванные необходимостью его сохранения, либо особо важными национальными или международными требованиями» (п. 7).

Через год после принятия Венецианской хартии, в 1965 году, был организован Международный совет по вопросам сохранения исторических мест и исторических памятников, объединяющий специалистов из 88 стран. Данная организация строит свою деятельность на охране культурно-исторических ценностей, их реставрации и консервации. Также ИКОМОС занимается подготовкой специалистов и вопросами законодательства. Существенное значение в деятельности ИКОМОС играет применение и дальнейшее совершенствование Венецианской хартии. В составе ИКОМОС есть специальный комитет по пересмотру данного документа.

.2 Венецианская хартия и отношение к охране культурного наследия и реставрационной науке в Западной Европе во второй половине XX века

венецианский хартия реставрационный технология

Венецианская хартия ставит на первое место консервацию памятников. Ограничивая область реставрации: «реставрация должна производиться в исключительных случаях». Мотивировка реставрации – требование сохранности памятника, а также стремление подчеркивать его эстетическую или историческую ценность. Методы такого выявления ценности строго ограничены. Прежде всего, необходима безусловная документированность: «реставрация должна прекращаться там, где начинается гипотеза». При этом следует сохранять наслоения разных эпох, «поскольку единство стиля не является конечной задачей реставрации». Возможно удаление лишь не имеющих ценности наслоений, если этим раскроется нечто ценное в композиции самого памятника.

Венецианская хартия в значительно большей степени, чем предшествующие документы, уделяет внимание вопросам градостроительной роли памятников и окружающей их среды. Это новое отношение отражено в официальном названии документа: «Международная хартия по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест».

Таким образом, Венецианская хартия стала первым международным соглашением в сфере охраны исторического наследия, оказав существенное влияние на решение вопросов, связанных с охраной памятников истории и культуры в Европе и России. Сегодня, спустя более 40 лет с момента принятия, обращения к принципам Венецианской хартии более чем актуальны. Общее состояние историко-культурного наследия РФ по оценкам специалистов за последнее время не улучшается и внушает самые серьезные опасения за его судьбу. Согласно данным Министерства культуры РФ, до 60 процентов из 85 тысяч памятников народов Российской Федерации, состоящих на государственном учете, включая 25 тысяч памятников федерального значения, находятся в тяжелейшем техническом состоянии, близком к аварийному. Имеют место многочисленные случаи необоснованных и незаконных сносов памятников. Практически повсеместно отмечается массовая утрата исторической застройки городов, а также несанкционированное новое строительство на исторических территориях. Все это противоречит постулатам Венецианской конвенции.

В Италии в 1972 году была сформулирована новая версия Итальянской реставрационной хартии. В ней некоторые позиции были представлены, по сравнению с Венецианской хартией, в более определенной редакции. В частности, запрещались дополнения в стиле памятника, завершения по аналогии или на основании исторического документа. Фактически такое же утверждение содержалось в Венецианской хартии. Но, во-первых, там была несколько иная формулировка: говорилось, что «дополнения должны носить характер нашей эпохи». С наступлением постмодернизма «наша эпоха» «оказалась способна рядиться в любые исторические облачения», что и было запрещено в реставрации новой Итальянской хартией. С распространением практики постмодернизма, возможно, был связан и повторенный в 1972 году запрет на использование аналогов. Здесь же повторно зафиксировано требование не менять внешних условий, в которых дошел до нас памятник. Вероятнее всего, оно было обусловлено начавшейся резкой интенсификацией застройки исторических центров. В 1968 году проблема уже была затронута – на XV Генеральной конференции ЮНЕСКО приняла решение по «охране культурного наследия, находящегося под угрозой уничтожения в связи с осуществлением общественных или частных работ».

В 1981 году в дополнение к Венецианской хартии была разработана «Флорентийская хартия», в которой в очередной раз подчеркнута ценность связанного с выделяемым объектом окружения: «Будучи связанным или несвязанным со зданием, которое в этом случае составляет с ним одно целое, исторический сад не может быть отделен от своего собственного окружения – городского или сельского, искусственно созданного или природного» (ст. 7). Также говорится: «Историческое достопримечательное место представляет собой специфический вид ландшафта, связанный с каким-либо мемориальным действием (выдающееся историческое событие, происхождение известного мифа или эпической битвы, сюжета известной картины и т.д.» (ст. 8). По сравнению с предшествующими документами, новым является то, что в качестве культурной ценности приводится признак, отражающий в произведении искусства некогда существовавшее состояние объекта.

На быстро утрачиваемый исторически сложившийся облик особое внимание обращает «Международная хартия по охране исторических городов» (1987), в которой утверждается, что «ценности, которые подлежат охране, – это исторический характер города и совокупность материальных и художественных элементов, определяющих его образ. Всякое покушение на эти ценности подвергнет опасности подлинность исторического развития». Особо следует обратить внимание на выделение в данном документе подлинности как существенного признака, определяющего ценность объекта.

Кроме того, постулаты, утвержденные в Венецианской хартии, получили свое отражение и в научных трудах специалистов. В 1973 году на французском языке вышел сборник «Консервация и реставрация памятников и исторических зданий». В нем отмечалось, что быстрый рост населения и удорожание земельных участков привели к уничтожению многих сооружений, представлявших историческую и художественную ценность, причем часто ценность сооружений признавалась недостаточной для постановки их на охрану. Отмечалась также появившаяся тенденция приспосабливать исторические здания для нового современного использования. Сборник должен был познакомить общественность с реставрационными работами.

Реставрационная практика стран Западной Европы 1970-х годов вполне отвечала той характеристике, которая была ей дана в указанном выше сборнике. Главной проблемой было приспособление многочисленных памятников, для которых не находилось достойного применения и средств для их поддержания. При этом итальянский подход к делу заключался прежде всего в реставрации, а затем – в поисках путей приспособления, отвечающих достоинству памятника. В Англии же преобладала идея приспособления, ради которой наследие могло подвергаться заметной трансформации.

Из характерных примеров можно привести два. Первый касается неиспользуемых церковных зданий (в 1960-е годы в Англии эта группа старых зданий породила особую проблему и потребовала принятия специальной программы). Всехсвятская церковь в Оксфорде постройки 1699 года в 1972 году переделывалась под библиотеку колледжа. В первоначальной композиции пилястры интерьера опирались, как на цоколь, на полосу дубовых панелей церковных сидений. К моменту приспособления панели были утрачены, отчего пилястры «повисли». Стремясь увеличить полезную площадь здания, архитекторы разбили храм на два этажа, углубившись в зону цоколя и устроив перекрытие в уровне верха бывших дубовых панелей. Пилястры интерьера обрели зрительную опору, «встав» на вновь устроенный пол. Интерьер обрел композиционную логику, заметно, изменив, однако, свой первоначальный облик.

Другой пример – мельница в Нижнем Килкотте (Глочестершир). Здание 1777 года приспосабливалось под жилье. В нем были оставлены и укреплены стены и перекрытая, а внутренняя планировка полностью изменена. Для внутренней отделки использовалось старое дерево и каменный шифер, для получения которых был разобран старый амбар. Хотя наружные стены были сохранены, прежние окна увеличены.

Из итальянских примеров наиболее полно характеризует сложившуюся ситуацию пример с широко известными работами по реабилитации застройки центра Болоньи. По плану, разработанному Я. Червелатти и утвержденному в 1973 году, одним из основных направлений работы стало приобретение муниципалитетом некоторых архитектурных памятников и их перестройка для нужд городской общины. Монастырь Сан Леонардо переоборудовался в общественный центр микрорайона и школу для нянек. Коллегия Сан Луиджи превращалась в Институт искусств и помещения для студентов при нем. Исторический внешний вид зданий сохранялся, но многие интерьеры заметно переделывались. В частности, в коллегии Сан Луиджи ряд крупных залов, включая одностолпную палату, разрезался перегородками на небольшие помещения.

Примером реставрации другого рода, выполненной по принципам Венецианской хартии можно считать восстановление комплекса Оспедале Маджоре в Милане (XV век), разрушенного бомбардировкой 1943 года. Работы конца 1960-х годов (архитектор Л. Грасси) приспосабливали комплекс для нужд Миланского университета. Была оставлена без изменений общая структура комплекса, отреставрирована по консервационным принципам его сохранившаяся часть (поставлены на место выпавшие камни, утраченные детали заменены несколько более простыми по очертанию и отличающимися по цвету). Часть галереи внутреннего дворика, не сохранившая материала для полного восстановления, законсервирована во фрагментах – оставлены на часть высоты стволы колонн, фиксирующие, таким образом, первоначальную структуру дворового пространства. Над этими фрагментами колонн консольно нависает этаж новой постройки, образуя в первом ярусе подобие прежней галереи. В новом втором этаже применено сплошное остекление с ритмом стоек, повторяющим ритм некогда бывшей здесь аркады, высота этажа тоже отвечает прежней. Есть и новый третий этаж, который, как и старый, отступает вглубь до уровня стены, идущей за галереей. Его высота невелика и соответствует высоте прежде бывшего здесь аттика. В новых частях комплекса стекло и бетон сочетаются с черепичными покрытиями, что дополнительно связывает новые и старые части здания.

Несколько иначе обстояла ситуация с реставрационными работами в Германии, понесшей среди европейских стран наибольшие разрушения в ходе Второй мировой войны. Здесь характерны были многочисленные случаи воссозданий, не опиравшихся на сохранившийся подлинный материал памятника. В то же время встречалось немало работ, более тесно связанных с материальной основой наследия и частично следующих принципам Венецианской хартии.

В качестве примера можно рассмотреть одну из версий воссоздания памятника. Дом Штейпе и располагавшийся рядом «Красный дом» в Трире, разбомбленные в конце войны, были воссозданы после 1966 году. По историческим документам восстановили не только общий вид зданий до разрушения, но и реконструировали ряд элементов, утраченных или искаженных еще в довоенное время. Особенностью работы стало использование фрагментов декора, в том числе – скульптурных, найденных в груде развалин и сохраненных до момента начала работ. Элементы методики анастилоза сочетались у автора, архитектора Г. Мюллер-Менкенса, со следованием принципу достоверности реставрации: в случаях отсутствия надежных свидетельств об исторической планировке или об архитектуре фасадов, он выполнял современные решения (это касалось преимущественно внутреннего двора и интерьеров).

Другой пример – известное Здание исторического музея в Ганновере (архитектор Д. Эстерлейн), включившее в себя средневековую «Башню бегуинов» и руины цейхгауза. Башня включена в новый комплекс практически без изменений, в цейхгаузе же не только пробиты новые окна, но выровнен верхний край, над которым, оставив просвет, повесили бетонную плиту перекрытия. Вероятнее всего подобным решением архитектор предполагал отделить новое от старого. Но стена под горизонтальным покрытием перестала восприниматься как древность, превратившись в часть современного здания. Данный пример ярко показывает, как реализуется только идея механического сохранения исторического материала, без внимания к образным характеристикам наследия, о которых в Венецианской хартии тоже говорилось.

.3 Отражение положений Венецианской хартии в российской реставрационной науке второй половины XX века

Наряду с происходящими в Западной Европе дискуссиями о принципах реставрации, в советской практике в послевоенные годы продолжала господствовать мысль об уместности целостных реставраций, сложившаяся еще в предвоенные годы. Она была закреплена в утвержденной в 1949 году «Инструкции о порядке учета, регистрации, содержания и реставрации памятников архитектуры, состоящих под государственной охраной». В Инструкции сказано, что «реставрационные работы производятся с целью восстановления или воссоздания памятника в его первоначальной форме или в том виде, в каком памятник находился на определенно научно обоснованную оптимальную дату». Помимо утверждения необходимости целостных реставраций эта формулировка указывала на возможность сохранения художественно или исторически ценных наслоений, но в том виде, в каком они могли быть одновременно на памятнике в какой-то исторический момент – на «оптимальную дату». Инструкция говорила и о консервационных работах, но рассматривала их главным образом как комплекс технических работ для укрепления памятника. Не говорилось о консервации как о возможной альтернативе целостной реставрации. Однако фактически такая возможность, видимо, допускалась, поскольку среди консервационных работ упоминалось «устройство водонепроницаемого слоя по стенам руин», и вряд ли имелось в виду только временное поддержание сооружения. Положения Инструкции были приняты бет споров, хотя в практике и встречались отступлении от них.

Только через десять лет развернулась дискуссия по вопросам реставрационной методики. В период разворачивавшейся дискуссии по ключевым вопросам реставрации отечественные специалисты узнали о принятии Венецианской хартии (советские реставраторы были на конгрессе, но в выработке и подписании итогового документа не участвовали). В ноябре 1964 года Методсовет по охране памятников организовал Всесоюзную конференцию по вопросам консервации каменной кладки. Конференция стала поводом и трибуной для обсуждения направленности реставрации, потребность в таком обсуждении назревала, а Венецианский конгресс послужил дополнительным импульсом для развертывания дискуссии. Данная конференция стала определенным шагом в осмыслении складывавшейся новой ситуации – существования принципиально разных и равно возможных подходов к реставрации.

Для отечественной реставрационной практики 1960-1980-х годов была нетипичной практика полного воссоздания памятников. В то же время принцип целостных реставраций частично разрушенных памятников оставался близким широкому кругу архитекторов, и это отчасти роднит нашу отечественную ситуацию с немецкой. Как и в Западной Европе, весьма актуальным становится вопрос о современном использовании памятников, признаются возможными различные приемы приспособления – от стилизаторства до контрастного использования современных архитектурных приемов. Эти последние, как и на Западе, чаще всего не способствуют выявлению образного строя памятника. Немотря на то, что Венецианская хартия номинально признавалась в Советском Союзе основным методическим документом, на практике она, как и в других странах, часто во многом игнорировалась.

Однако в 1960-80-х годах в отечественной науке появляются фундаментальные теоретические работы. В начале 1970-х годов появилась целая серия публикаций по проблемам теории и методики архитектурной реставрации, посвященных осмыслению новой ситуации, сложившейся после принятия Венецианской хартии. Авторов волновал вопрос о правомерности целостных реставраций, составлявших основу профессиональной деятельности в предыдущие десятилетия. К этому присовокуплялись и проблема наслоений, проблема оптимальной даты реставрации. Образовались два лагеря – сторонников идей хартии и приверженцев сложившейся отечественной реставрационной традиции.

Среди сторонников положений Венецианской хартии выделялся Е.В. Михайловский. Ему принадлежит первая крупная публикация десятилетия – книга «Реставрация памятников архитектуры (развитие теоретических концепций)». В ней автор поставил перед собой задачу, на историческом материале показать, что принципы Венецианской хартии – единственно возможное направление работы с наследием. Демонстрировались плачевные последствия стилистических докомпоновок, показывалось, как в ходе исторической эволюции в отношении к наследию реставраторы постепенно приходили к приемам консервации, анастилоза, фрагментарной реставрации, как в том же направлении двигалась не только практика, но и теоретическая мысль. Последующие исследования автора были направлены на развитие обозначенной концепции и ее укрепление.

В сборнике «Методика и практика сохранения памятников архитектуры» (1974) появилась статья С.С. Подъяпольского о методике реставрации в Италии. Ограничивая себя рамками опыта одной страны, Подъяпольский рассматривает в ней практически те же вопросы методики, которые волновали Михайловского. Он указывает, что после Второй мировой войны в Италии появились многочисленные отступления от норм Афинской конференции 1931 года и современной ему Итальянской хартии реставрации, появилось стремление восстановить утраченное, подчеркнуть художественное значение памятника. В заключение Подъяпольский указывает, что в Италии и в СССР – сходная ситуация, связанная с военными утратами, породила общие проблемы в реставрации. Но в Италии, где реставраторы продолжали ориентироваться на Хартию, нельзя найти ничего сколько-нибудь сходного с масштабами воссозданий в СССР.

В те же годы появляются и публикации противоположной направленности, отстаивающие право реставраторов на восполнение утрат в памятниках. В 1972 году этой темы коснулся Л.А. Давид, а в 1974 году в пользу целостных реставраций высказался А.В. Ополовников. Он решительно нападал на «реставрационный догматизм», согласно которому правомерно восстанавливать только абсолютно достоверно воспроизводимое.

Завершающим в цепи отечественных публикаций 1970-х годов стало пособие «Методика реставрации памятников архитектуры», увидевшее свет в 1977 году. Книга должна была представить читателю сумму современных взглядов и правил проведения работ в области реставрации. Это был коллективный труд, создававшийся в НИИ теории и истории архитектуры под общей редакцией Е.В. Михайловского. В целом работа основывалась на признании приоритета «аналитического метода» реставрации, хотя в позициях отдельных авторов и заметны некоторые различия. При такой общей ориентации было необходимо как-то осмыслить и недавний опыт целостных восстановлений, синтетических в своей основе, но, тем не менее, не вызывавших нареканий в профессиональной печати (а в общественном мнении относимых к высоким достижениям отечественной культуры).

Постепенно в теоретических работах общая тенденция при работе с памятниками сместилась в сторону консервации. На это, например, указывают исследования Л.А. Лелекова и Ю.Г. Боброва.

Так, Л.А. Лелеков, в статье «Проблемы теории и методологии реставрации» пишет: «…Наметился ряд принципиальных подходов в области практической реставрации. Мы наблюдаем новый взгляд на «подлинность», методы реставрации и профилактики. Превентивная консервация становится все более актуальной и признается неотъемлемой частью реставрационной деятельности, и тем более необходимой становится объективная обоснованность практических методов. От них зависит подлинность оригинала, в том числе самого материала, формы и ее исторической значимости».

Однако если консервация памятников предполагает, прежде всего, постоянство ухода за ними и всегда облегчает возможность их использования на благо общества, то реставрация, являясь исключительной мерой, имеет своей целью согласно 9 пункту Венецианской хартии: «… сохранение и выявление эстетических и исторических ценностей памятника. Она основывается на уважении подлинности материала и достоверности документов. Реставрация прекращается там, где начинается гипотеза, что же касается предположительного восстановления, то любая работа по дополнению, сочетанная необходимой по эстетическим или техническим причинам должна зависеть от архитектурной композиции и нести на себе печать современности». Проведение реставрационных работ всегда должно сопровождаться историческими исследованиями памятника.

Одной из значимых работ по теории реставрации последних лет следует назвать работу Ю.Г. Боброва «Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия». Она является практически первым опытом построения теории реставрации памятников искусства, объясняет ряд закономерностей и моментов реставрационного процесса. Позиция автора основана на убеждении, что «… материя, однажды преображенная художником, не может перестать быть произведением искусства даже через века и тысячелетия. И, именно в качестве таковой, должна сохранятся и, в случае необходимости, реставрироваться». По Боброву, «развитие практической и теоретической деятельности породило три основные методологии, суть которых выражают три Великие Идеи реставрации. Первая – восстановление произведения в его первоначальном виде; вторая – сохранение объекта в максимально возможной неприкосновенности, третья – выявление и согласование исторических и художественных ценностей объекта».

Весьма значительное влияние Венецианская хартия оказывает на теоретические разработки о методах и принципах реставрации правительства Санкт-Петербурга. Так в принятом в 2005 году постановлении «О Петербургской стратегии сохранения культурного наследия» говориться: «Реставрация – мера вынужденная, чрезвычайная, она предусматривает глубокое вмешательство в подлинную ткань памятника, влечет за собой элементы воссоздания и уносит частицу подлинности. Венецианская хартия, утвердившая международные принципы реставрации, отдает предпочтение консервации, а реставрация проводится в исключительных случаях, когда другие способы сохранения бессильны.

Методы воссоздания и комплексной научной реставрации определили специфику реставрационной школы Ленинграда. Она была обусловлена разрушениями Великой Отечественной войны. В послевоенный период эта уникальная строительно-реставрационная деятельность проводилась с применением традиционных технологий, тщательным изучением подлинных фрагментов памятников, иконографических и архивных материалов. Послевоенные реставрации называют подвигом возрождения, исключительным по масштабу и сложности, высочайшему мастерству, глубине научных исследований. Работы выдающихся мастеров реставрации сегодня представляют самостоятельную историко-культурную и художественную ценность.

Историзм современного мировоззрения устанавливает принципиально иное требование к реставрации – максимальное сохранение подлинности. По этой причине воссоздание утраченного объекта может быть оправдано в исключительных случаях – как средство градостроительной реставрации или восстановления цельности ансамбля. Принципиально не допускается возведение частей строений, не осуществленных в свое время, но входивших в авторский исторический замысел. Признается ценность позднейших исторических наслоений, не искореняются элементы стилей разных эпох, отрицается принцип приведения памятников к стилистическому единству (так называемые «стилистическая» или «романтическая» реставрация, реставрация на оптимальную дату – на период расцвета памятника). Кроме того, реставрируемый объект не должен обновляться до такой степени, чтобы восприниматься как новодел. Реставрационная практика в Санкт-Петербурге основана на принципе археологической реставрации (то есть тщательное, методическое изучение памятника в натуре подобно изучению объекта археологии). В соответствии с Венецианской хартией научная реставрация заканчивается тогда, когда начинается домысел.

В реальных условиях сегодняшнего Санкт-Петербурга, где более 7 тысяч памятников нуждаются в срочном реставрационном вмешательстве (с объемами затрат не менее 60 млрд. руб.), комплексная научно обоснованная реставрация по-прежнему остается приоритетом среди других методов сохранения».

Следование принципам Венецианской хартии пропагандируют и реставрационные компании Санкт-Петербурга. В «Декларации о сохранении Санкт-Петербургской реставрационной школы», принятой Союзом реставраторов нашего города, говорится, что все «участники реставрационного сообщества подтвердили свою готовность следовать принципам, заложенным в Петербургской стратегии сохранения наследия и Венецианской хартии». Часть реставраторов и проектировщиков, руководствующихся в своей деятельности принципами Венецианской хартии, в 2003 году объединилась в клуб «Хартия-64». Основными целями и задачами данного клуба являются:

·объединение профессиональных участников рынка проектных и реставрационных работ на платформе положений Венецианской хартии как основного этического критерия в выбранной деятельности;

·рассмотрение и выработка возможностей внедрения положений Хартии в официальные документы органов государственной власти в области охраны и использования памятников архитектурного и культурного наследия;

·обмен опытом, идеями с российскими и европейскими коллегами (семинары, встречи, круглые столы);

·защита и сохранение памятников пусть даже и в ущерб коммерческим интересам реставрационных компаний на рынке.

На практике теоретические установки соблюдаются далеко не всегда. Очень многие проекты последних лет вызывают недоумение у специалистов. К таким «реставрациям» можно отнести, например, работы в Михайловском замке и Константиновском дворце.

Проблематику середины 60-х годов характеризует постепенное сближение крайних точек зрения, хотя отмечаются расхождения по многим, в том числе и принципиальным вопросам методики. Всесоюзное совещание по вопросам консервации каменной кладки, состоявшееся в 1965 г., в полной мере отразило состояние проблемы, так как на нем развернулась дискуссия о сущности консервации и реставрации в противопоставлении одного другому. Высказываются противоположные точки зрения в отношении к «новоделу» и к «макету в натуральную величину». С.Н.Давыдов, например, считает, что памятники архитектуры, художественные особенности которых находятся в скрытом состоянии, не представляют интереса для широких масс и находятся под постоянной угрозой уничтожения. В то же время «новоделы» стали признанными памятниками, на которые никто уже не посягнет. По мнению Г.В.Алферовой, воссоздание Псковского кремля превратило его в макет. М.К.Картер считает, что предложенное В.П.Петропавловским полное восстановление Успенского собора Киево-Печерской Лавры чудовищно, так как он не был обмерен до разрушения, и т.д. Резолюции совещания одобряют получившую признание направленность работ на максимальное сохранение подлинных элементов памятника, сокращение затрат на создание «новоделов», внимание к разработке методических указаний по отдельным вопросам, а главное – обеспечение консервации более широкого круга памятников архитектуры (всех памятников, находящихся в плохом состоянии).

В последующие годы стали расширяться работы с использованием приемов фрагментарной реставрации и художественной консервации, а целостные реставрации осуществлялись уже в меньшем количестве. Но все же утвердить консервацию как основной вид реставрационных работ не удалось по нескольким причинам. Во-первых, как неоднократно отмечалось на совещании по вопросам консервации каменной кладки, широко распространить на практике всевозможные инженерно-технические приемы консервации оказалось сложно. Эти приемы были недостаточно эффективны, часто не удовлетворяли эстетическим требованиям. Во-вторых, стали возникать сложности с организацией художественно-эстетической экспозиции руинированного памятника, особенно если он оказывался в городской среде. В-третьих, оказалось, трудно приспособить руинированные памятники к современному использованию – значительно проще эти проблемы решались в отношении «новодела» или целостной реставрации. В-четвертых, консервация оказалась невыгодной для реставрационного производства: она имеет низкие строительные расценки по сравнению с другими реставрационными работами. Все это привело не только к снижению престижа консервации, несколько укрепившей свои позиции после Венецианского конгресса, но и к сокращению фрагментарной реставрации. И с середины 70-х годов в реставрационной практике вновь произошел крен в сторону преобладания целостных реставраций, хотя послевоенные поиски в области методики привели к тому, что в реставрационной теории к этому времени уже были доказаны преимущества консервации и фрагментарной реставрации и научно обоснованы условия применения целостной реставрации.

В настоящее время установлено, что консервация и фрагментарная реставрация как художественный прием имеют еще не использованные резервы и должны шире применяться в сохранении памятников. Относительно целостной реставрации Е.В. Михайловский писал в 1981 г.: «Вопрос о законченности, о цельности внешнего облика памятника после его реставрации нельзя трактовать слишком примитивно, понимая под этим обязательность его целостного восстановления в первоначальном или «оптимальном» виде. При умелой реставрации, в том числе и при фрагментарной реставрации, эстетическая цельность внешнего облика памятника может быть достигнута и без восстановления тех или иных разрушенных или сильно поврежденных частей его. Именно здесь может проявиться широким планом мастерство реставратора, его творческая инициатива, его художественный вкус: при выборе элементов, подлежащих реставрации или, наоборот, оставляемых в незаконченном виде, при расположении «пятен» отреставрированных элементов на фасаде здания, при выборе упрощенных форм, заменяющих конструктивно или эксплуатационно необходимые, но уже отсутствующие элементы, и т.п.». Как можно заметить, подобная установка дает достаточно широкие возможности создания реставрационных стилизаций и имитаций, примеров чему мы имеем достаточно много.

Таким образом, вопрос о целостных реставрациях и воссоздании полностью утраченных памятников остается актуальным и в настоящее время. Необычайную «живучесть» этого вида реставрации обусловливает ряд причин.

Целостным реставрациям все чаще подвергаются не только памятники архитектуры, имеющие уникальное архитектурно-художественное значение, хотя вполне правомерно, что дискутируются вопросы целостной реставрации и воссоздания памятников именно этой категории. Особенно распространилось воссоздание сооружений массовой исторической застройки, обладающей историко-градостроительной ценностью как целое. Среди них есть множество отдельных сооружений, имеющих историко-мемориальное значение. Часто эти здания, имеющие статус памятников культуры, подвергаются реконструкции для создания мемориальных музеев. Как правило, им возвращается облик, соответствующий содержанию экспозиции (дом-музей Лермонтова в Москве, дом-музей Римского-Корсакова в Тихвине и др.). Воссоздание памятников этой категории не всегда бывает научно аргументировано, часто применяются аналогии и вольные гипотезы. С.С. Подъяпольский, говоря о методике современной реставрации, выделяет их в самостоятельную группу и предлагает применять к ним методы, отличные от применяемых к памятникам архитектуры. Если же здание исторической застройки не имеет статуса памятника и относится к рядовым, с ним поступают совсем уж вольно. В Ленинграде, например, появляются «новые старые дома» (Садовая, 60; Грибоедова, 67, и др.) – при реконструкции их облик сохраняется без особой строгости. Эта тенденция также имеет исторические корни, идущие от послевоенной реконструкции исторической городской ткани и восстановления массовой застройки.

Реконструкция исторических городов и их центров в послевоенные годы заключалась в основном в выборочном строительстве на местах сильных разрушений. Частичное изменение характера городской исторической ткани происходило за счет образования скверов и площадок, а иногда и просто пустырей. Не ставилось цели сохранять при реконструкции историческую городскую среду, а выборочное строительство новых зданий быстро превращалось в повсеместную перестройку.

Происходившие явления, конечно, имели свои особенности в различных городах, а тем более республиках. Сказывались и степень разрушений, и характер местных культурных: традиций, и наличие памятников, и качество исторической рядовой застройки, и многое другое. Однако общим было то, что при реконструкции исторических городов отказались от перепланировки центров, сохранив исторически сложившуюся уличную сеть и принципы построения городской структуры. Ценную архитектурную застройку предполагалось учитывать при реконструкции преимущественно в аспекте сохранения памятников.

Процесс реконструкции исторических городов и создания музеев под открытым небом в настоящее время происходит по всей стране. Масштаб реконструктивных работ очень велик, а сами они чрезвычайно разнообразны. Объем «новодела» и целостных реставраций, видимо, будет увеличиваться и дальше, так как тенденция сохранения исторической городской среды все больше набирает силу.

Оценка послевоенных реставраций спустя два десятилетия после Венецианского конгресса не может быть однозначной, несмотря на весь пиетет к памятникам, разрушенным войной. Разумеется, в золотой фонд советской реставрации вошли восстановленные из руин памятники Ленинграда, Павловска, Пушкина, Петродворца, церквей Спаса-Нередицы и Спаса на Ковалеве в Новгороде, Новгородский кремль, церковь Параскевы Пятницы в Чернигове, Верхний замок в Вильнюсе и многие другие. Вместе с тем есть примеры и недостатков в реставрации тех лет. До сих пор не утихает полемика о правомерности воссоздания фасадов Меншиковского дворца в Ленинграде; явно нарушено ощущение подлинности в реставрации Псковского кремля; есть неудачи в восстановлении Спасо-Преображенского собора в Чернигове, восстановленные части которого отмечены геометрической сухостью; как макет рассматриваются многими возведенные заново стены и башни набережного ряда кремля в Нижнем Новгороде; театральность и декорационность присутствуют во вновь создаваемых интерьерах некоторых дворцов пригородов Санкт-Петербурга.

Исследование архивных материалов и других источников истории послевоенной реставрации, включение ее в социокультурный контекст, изучение персональных методов работы известных реставраторов и реставрационных школ позволят полностью проследить намеченный пока лишь пунктиром процесс формирования реставрационной методики этого периода, выявить сложившиеся традиции и наметившиеся тенденции, установить их влияние на методы современной реставрации.

Глава 2. Применение прогрессивных технологий в реставрационной деятельности

.1 Общая характеристика применяемых новых реставрационных технологий

Реставрационное производство имеет существенные отличия от обычного строительства и ремонта. Во время реставрации продолжается исследование памятника, закладываются дополнительные зондажи, разбирается поздняя кладка, выполняется разверстовка. Процесс реставрации – это неразрывный процесс раскрытия памятника и его восстановления. Из этого, прежде всего, вытекают некоторые особенности его организации. Так, в ходе производства оказываются неизбежными остановки работ для фиксации раскрытых частей памятника, а иногда и для выработки нового реставрационного решения, если всплывают неизвестные ранее обстоятельства. Отдельные детали проекта получают окончательное уточнение только в процессе восстановления, которое производится с привязкой к сохранившимся в натуре следам, по месту.

Особое значение при реставрации приобретает обеспечение сохранности подлинных элементов памятника, даже если это приводит к известному удорожанию и замедлению темпа работ. В силу этого в ходе производства нередко приходится прибегать к установке временных креплений и защитных устройств. Необходимо предохранять даже от кратковременного намокания те конструкции, которые наиболее подвержены разрушению под действием влаги: деревянные перекрытия, своды и т.п. Любые вскрытия кровли и тем более длительные работы по реставрации покрытий рекомендуется проводить только после устройства специальных временных кровель, которые выполняются с таким расчетом, чтобы под ними можно было работать. Это требование должно выполняться совершенно неукоснительно при наличии в памятнике стенописей, лепнины, другого ценного декоративного убранства.

Более того, в этих случаях обычно следует заботиться не только о защите от прямого увлажнения осадками, но и от соприкосновения элементов декора с влажным и холодным воздухом, что вызывает необходимость временного закрытия проемов, иногда временного отопления помещений или принятия других специальных мер.

Современные методы индустриального строительного производства могут быть применены к реставрации лишь в очень ограниченных пределах, в основном же используются средства малой механизации и неизбежно в относительно большей мере – ручной труд. Работа по реставрации требует привлечения мастеров высокой квалификации таких специальностей, как каменщики, белокаменщики, плотники, штукатуры, лепщики, маляры, а иногда и специалистов редких профессий: позолотчиков, резчиков по дереву, мастеров по искусственному мрамору и др.

Специфика реставрационного производства распространяется также и на применяемые при реставрации материалы, которые можно до известной степени условно разделить на четыре группы. Это, прежде всего, те строительные материалы, из которых в свое время было возведено реставрируемое сооружение, или близкие к ним. Таковы естественный камень, кирпич, древесина, известь, гипс, керамика, многие декоративные отделочные материалы. Из них выполняются вновь восстанавливаемые части памятника в том случае, если они специально не акцентируются применением контрастных материалов. При этом для естественного камня следует установить, где добывали его во время строительства памятника, и попытаться использовать новый камень, взятый из тех же месторождений и горизонтов. Не всегда это оказывается осуществимым, и тогда приходится подбирать камень, наиболее близкий к требуемому по внешнему виду и по основным физико-механическим свойствам. Очень часто оказывается необходимым изготовлять кирпич по специальному заказу, отличающийся размерами от современного стандарта, что нужно не только для зрительного соответствия новых частей старым, но главным образом для правильной перевязки со старой кладкой и для выдерживания нужных размеров профилей и других деталей, кратных модулю кирпича. По своему качеству кирпич, применяемый в реставрации, должен позволять ручную теску профилей и обеспечивать их хорошую сохранность в дальнейшем. Состав строительных растворов, как правило, приходится несколько корректировать, компенсируя более низкие прочностные характеристики извести, поставляемой современной промышленностью, небольшими (но – ни в коем случае – не излишними!) добавками цемента.

Вторую группу составляют современные материалы, изготовляемые для реставрационных по специально для этого разработанной технологии. В зависимости от методического решения, сформулированного в эскизном проекте реставрации, они могут либо имитировать материал подлинника, либо зрительно отличаться от него с той степенью контрастности, которая в наибольшей степени способствует достижению желаемого зрительного эффекта. Один из наиболее распространенных видов этой группы материалов – искусственный камень, получаемый на основе крошки естественного камня и различных видов связующего.

Его применение особенно целесообразно при необходимости изготовления тиражированных деталей сложного рисунка. По этому же типу иногда изготавливают имитацию лекального кирпича, что дает возможность повысить не только производительность труда, но и долговечность деталей по сравнению с тесаными, поскольку при теске на поверхности кирпича образуются микротрещины, способствующие более интенсивному разрушению. Применение искусственных реставрационных материалов позволяет избежать нежелательной замены поврежденных блоков камня и кирпичей, выполняя вместо этого подмазку лакун специально подобранными составами, приближающимися по цвету и фактуре к подлиннику. В некоторых случаях практикуется имитация таких декоративных элементов, как поливные изразцы, деревянная резьба, позолота иконостасов и мебели. Имитация не обязательно должна быть полной. Так, еще в начале нашего века П.П. Покрышкин при реставрации церкви Спаса на Берестове удачно применил цветную штукатурку двух тонов, воспроизводящую в общих чертах характер плинфовой кладки со скрытым рядом, но позволяющую легко отличить реставрационные включения от подлинных частей памятника.

Третья группа – это специальные, как правило, новые материалы, используемые для консервации подлинных материалов памятника. Они служат для структурного укрепления, биологического обезвреживания, создания защитных покрытий. Среди последних особое место занимают гидрофобные покрытия, применяемые для защиты наружных стен от увлажнения атмосферными осадками. Они обладают водоотталкивающими свойствами, но при этом проницаемы для водяных паров, что устраняет опасность накапливания влаги в толще стен. Гидрофобные покрытия недолговечны, и их приходится периодически возобновлять. Существуют также материалы, используемые в виде компрессов для борьбы с высолами и др. В некоторых случаях в целях консервации наряду с ультрасовременными полимерными материалами используют и вполне традиционные, например известковое молоко – прекрасное консервационное покрытие белокаменных поверхностей. Выполнение консервационных работ, как правило, требует специального обучения выполняющих их мастеров и производится под наблюдением соответствующих специалистов.

Наконец на памятниках сравнительно широко применяются и обычные современные строительные материалы для скрытых конструкций, кровель, покрасок, а при реставрации зданий сравнительно недавнего времени они вообще могут преобладать. Кроме того, их используют в элементах, вносимых в памятник в порядке его приспособления.

Одним из условий обеспечения качества возводимых и реставрируемых зданий и сооружений является применение эффективных строительных материалов, в том числе дисперсно-армированных бетонов (фибробетонов) – композитов, в которых воедино собраны лучшие качества исходных составляющих.

В общем случае фибробетоном называют композиционный материал, состоящий из цементной (плотной или поризованной, с заполнителем или без него) матрицы с равномерным или заданным распределением по ее объему ориентированных или хаотично расположенных дискретных волокон (фибр) различного происхождения.

Исследования, проводимые на протяжении последних трех десятилетий, убедительно показывают, что дисперсное армирование улучшает механические характеристики бетонов: повышает трещиностойкость, ударостойкость, прочность на растяжение и изгиб; способствует стойкости бетона к воздействию агрессивной среды; позволяет сократить рабочие сечения конструкций и в ряде случаев отказаться от использования стержневой арматуры или уменьшить ее расход. Таким образом, создаются условия для снижения материалоемкости и трудоемкости строительства, увеличения его номенклатуры, повышения архитектурно-художественной выразительности новых и реставрируемых объектов.

При этом масса полученной информации позволила определить эффективные области использования различных видов волокон в качестве дисперсной арматуры и выделить некоторые закономерности, которые могут считаться общепризнанными:

·свойства фибробетона определяются видом применяемых волокон и бетона, их количественным соотношением и во многом зависят от состояния контактов на границе раздела фаз;

·существенное повышение прочностных характеристик композита по сравнению с исходным бетоном с сохранением достигнутого уровня во времени обеспечивается использованием высокотехнологичных волокон, химически устойчивых по отношению к матрице и с большим, чем у нее, модулем упругости;

·вид волокон, их относительная длина (l/d) и процентное содержание в смеси (μ) должны назначаться, исходя из требований к изделиям и конструкциям с учетом принятой технологии. Отступление от оптимальных значений указанных параметров в большую или меньшую сторону снижает эффективность дисперсного армирования;

·при оптимальных параметрах армирования введение волокон способствует улучшению структуры и свойств исходного бетона, повышению его стойкости и долговечности.

В настоящее время достаточно изучены и прошли определенную производственную проверку следующие разновидности фибробетонов: бетон, армированный стальными волокнами различной длины и поперечного сечения (сталефибробетон); легкий бетон на пористых заполнителях, армированный стальными или синтетическими волокнами; плотный или поризованный цементно-песчаный бетон, армированный синтетическими высоко- или низкомодульными волокнами; ячеистый фибробетон, армированный низкомодульными синтетическими волокнами.

Проведенные исследования позволили определить области рационального использования указанных разновидностей фибробетонов. Так, применение сталефибробетона наиболее эффективно в тонкостенных плоских и криволинейных конструкциях, безнапорных и низконапорных трубах, а также при изготовлении ударостойких и изгибаемых конструкций с целью исключения дополнительной арматуры и связанных с ней работ. При этом стальную фибру получают путем нарезки низкоуглеродистой проволоки, фольги или листовой стали, формованием из расплава, фрезерованием полос и слябов, а также прерывистым вибрационным резанием в ходе токарного процесса. Прочность сталефибробетона, армированного фрезерной и токарной фиброй, может достигать при изгибе 30…35 МПа, а при сжатии 80…100 МПа.

В качестве примера успешного использования сталефибробетона можно привести данные, согласно которым на объектах строительства Санкт-Петербурга и Ленинградской области забито более 30 000 свай различной конструкции с применением этого материала, что обеспечило экономию средств в размере 30 %.

Более 15 лет Волховский КСК в рамках опытно-промышленного производства осуществлял выпуск сталефибробетонных колец для колодцев способом роликового прессования. Технологическая линия оснащена высокопроизводительным оборудованием, позволяющем в том числе изготавливать и саму стальную фибру из проволоки различного диаметра.

Положительно зарекомендовал себя сталефибробетон в конструкциях подземных сооружений, о чем свидетельствует как зарубежный, так и отечественный опыт. В частности, на протяжении ряда лет успешно эксплуатируется один из участков тоннеля Петербургского метрополитена, выполненный в сталефибробетонном варианте. При этом в качестве дисперсной арматуры для изготовления тюбингов и лотковых блоков использовалась фибра, полученная прерывистым вибрационным резанием, которая, по мнению специалистов, может составить серьезную конкуренцию традиционной фибре из проволоки.

Легкий сталефибробетон на мелких пористых заполнителях средней плотностью 1600…1800 кг/м3 и прочностью при изгибе до 25 МПа, разработанный на кафедре технологии строительных изделий и конструкций Санкт-Петербургского государственного архитектурно-строительного университета (СПбГАСУ), нашел применение в производстве плит фальшпола и элементов временной шахтной кровли. В данном случае некоторое удорожание изделий из-за повышенного расхода фрезерной и токарной фибры компенсируется облегчением ручного труда и безопасностью проведения работ в условиях подземного строительства.

В числе перспективных неметаллических волокон следует отметить фибру из щелочестойкого стекловолокнистого ровинга и полимерных природных и синтетических волокон.

Эффективным материалом для ограждающих конструкций и теплоизоляционных изделий является ячеистый фибробетон неавтоклавного твердения. В этом случае для армирования используются низкомодульные синтетические фибры, представляющие собой отрезки моноволокон, комплексных нитей и фибриллированных пленок, для изготовления которых в ряде случаев целесообразно использование промышленных отходов соответствующих производств. Введение таких волокон в пено- или газобетонные смеси позволяет в 2…2,5 раза увеличить прочность при изгибе, до 1,5 раз – прочность при сжатии, в 7…9 раз – ударостойкость исходного ячеистого бетона. Улучшение поровой структуры материала в результате дисперсного армирования способствует снижению водопоглощения и капиллярного подсоса, что обеспечивает повышение эксплуатационных характеристик изделий и конструкций. Так, морозостойкость ячеистого фибробетона достигает 75…100 циклов попеременного замораживания и оттаивания. Фибровое армирование полностью исключает появление и развитие усадочных трещин в процессе твердения и последующей эксплуатации материала.

Разработки кафедры технологии строительных изделий и конструкций СПбГАСУ нашли применение в производстве строительных материалов ООО «Красное» (Санкт-Петербург) и ЗАО «Фиброн» (г. Гатчина, Ленинградской обл.), освоивших серийный выпуск изделий из бетонов, армированных синтетическими волокнами. В настоящее время фибропенобетонные плиты, обладающие повышенной прочностью, ударостойкостью, необходимыми тепло- и звукоизоляционными свойствами, успешно применяются для возведения межкомнатных и межквартирных перегородок, а также в многослойных конструкциях наружных стен зданий и сооружений. Из плотного бетона, в котором синтетическая фибра служит для увеличения ударо- и морозостойкости, устранения усадочных трещин, изготавливаются элементы сборных декоративных ограждений и изделия малых архитектурных форм с применением немедленной распалубки. Армирование легкого бетона синтетической фиброй приводит к существенному улучшению структуры и физико-механических свойств материала, которые в результате превышают показатели лучших мировых аналогов. Так, при средней плотности 1300…1400 кг/м3 легкий фибробетон характеризуется пределом прочности при сжатии до 35…40 МПа, маркой по морозостойкости до F300…F400 и маркой по водонепроницаемости до W10…W15. Композит с указанными характеристиками успешно применяется для производства легких, прочных и долговечных облицовочной плитки и декоративного камня, а также может быть использован в монолитном варианте при выполнении реставрационных работ.

В числе последних отечественных разработок в области фибробетонов можно назвать сырьевую смесь для производства крупноразмерных фиброцементных плит толщиной 8-10 мм, в которой вместо природного асбеста в качестве армирующего материала используются целлюлозные волокна. Плиты предназначены для наружной и внутренней отделки ограждающих конструкций зданий и сооружений, и могут быть использованы при устройстве вентилируемых фасадов и внутренних перегородок, а также при изготовлении многослойных плоских и объемных конструктивных элементов (сэндвич-панелей, сантехкабин, шахт лифтов и др.). Данный материал незаменим в условиях открытой стройплощадки, его применение гарантирует удобство работ в течение всего года, простоту раскроя и обработки, отсутствие мокрых процессов и высокую скорость монтажа. Ровная и гладкая поверхность плиты хорошо окрашивается, а также допускает нанесение каменной крошки и других отделочных покрытий. Выпуск данной продукции освоен ЗАО «НПО «Фибрит» на действующих технологических линиях комбината «Мостермостекло» (Московская обл.).

Следует отметить, что наряду с указанными конструкциями получили апробацию и способы изготовления фибробетонов, которые позволяют применять такие эффективные приемы, как раздельную укладку, торкретирование, погиб свежеотформованных плоских заготовок, вакуум-прессование, пневмонабрызг, роликовую обкатку и другие.

Намечено использовать фибробетон при реставрации фасадов Смольного собора в Санкт-Петербурге. Было установлено, что существующие кронштейны находятся в аварийном состоянии и требуют замены. Характер отмеченных разрушений (сквозные трещины с шириной раскрытия до 3…5 мм) позволил сделать вывод о нецелесообразности изготовления этих конструкций из обычного железобетона ввиду его недостаточной морозо- и атмосферостойкости, а также большой массы.

Было разработано техническое решение, согласно которому рекомендовано изготовить кронштейны на фасадах Смольного собора методом пневмонабрызга из фибробетона, с использованием комбинации фибр из нержавеющей стали и щелочестойких стеклянных волокон.

Таким образом, накопленный опыт показывает, что использование дисперсно-армированных бетонов различной плотности и прочности позволяет интенсифицировать процессы, повысить качество и снизить ресурсопотребление при возведении новых, а также реконструкции и реставрации существующих строительных объектов.

При всем разнообразии реставрационных материалов к ним предъявляются некоторые общие требования. Материалы тех новых дополнений, которые имеют непосредственный контакт с подлинными материалами памятника, должны достаточно близко соответствовать им по ряду параметров. Резкое различие их по физико-механическим, а иногда и химическим свойствам может привести к весьма нежелательным последствиям. При различных плотности материалов, коэффициенте термического расширения, паропроницаемости, водопоглощении на стыке старой и новой кладок возникают механические напряжения, начинает интенсивно накапливаться влага, что форсирует разрушительные процессы и вызывает своего рода отторжение новых включений, которое обычно сопровождается деструкцией подлинного материала памятника. Поэтому, как правило в местах контакта не допускается применение новых материалов, более прочных, чем старые. Это нередко вызывает необходимость индивидуального подбора составов для консервации памятника. Особые ограничения на новые материалы накладываются при наличии на стенах росписей.

Требование сохранения паропроницаемости стен сохраняет значение и при производстве отделочных, в частности малярных, работ, в силу чего масляная краска и другие образующие плотную пленку покрытия строго ограничиваются, а предпочтение отдается известковым, клеевым и кремнийорганическим красочным покрытиям.

Вместе с тем по показателям долговечности к реставрационным материалам должны предъявляться повышенные требования (например, большее число циклов замораживания). Защита материала памятника от опасного увлажнения прежде всего достигается мерами конструктивного порядка. Кровли на памятнике должны быть надежными, иметь достаточный свес, а также, если это возможно, водосточные трубы. Вокруг стен должны быть устроены широкие отмостки с организованным отводом поверхностных вод от стен здания. Для сооружений, не имеющих горизонтальной гидроизоляции (т.е. практически для всех памятников старше середины – второй половины XIX в.), не рекомендуется выполнять отмостки из бетона или асфальта, так как под ними в грунте скапливается влага, которая начинает усиленно фильтроваться сквозь стены памятника, вызывая повышенную влажность и высолы. Поэтому более предпочтительны отмостки из естественного камня или кирпича, уложенные на песчаное основание. Большой осторожности требует очистка загрязненных поверхностей кладки. Механическая очистка обычно приводит к уничтожению уплотненной поверхностной корки, образующейся при обжиге кирпича и при длительном пребывании естественного камня на открытом воздухе, и это в конечном счете вызывает быстрое разрушение материала. Особенно непригодна для этих целей пескоструйная очистка, которая допускается лишь в редчайших случаях для частей здания, возведенных из камня особо твердых пород (гранит, базальт), и для некоторых металлических элементов. В основном же практикуется промывка чистой водой, иногда с небольшой добавкой малоактивных моющих средств либо очистка струей водяного пара.

Нельзя забывать о том, что само понятие архитектурного памятника весьма многогранное. И самое главное для реставратора – сохранить его аутентичность. Именно поэтому так важно использовать материалы, близкие по своим характеристикам к первоначальным.

2.2 Современные проблемы применения новых технологий при производстве реставрационных работ

За многие столетия строительные технологии претерпели существенные изменения. Настоящей революцией стало изобретение в позапрошлом веке цемента – в то время, как древние зодчие, применяли в качестве вяжущего известь.

Впрочем, дело не только в сохранении исторической аутентики. Использование при реставрации памятников архитектуры «доцементной» эпохи современных материалов противоречит как профессиональной этике, так и здравому смыслу. Вместо восстановления здания, его можно «испортить» еще больше. Строительные технологии и материалы разных эпох не всегда хорошо сочетаются. И временами их соседство оказывается попросту катастрофическим. Дело в том, что цементные растворы имеют совершенно иной набор свойств и химический характер, нежели их основанные на извести предшественники.

Создать высокоактивную известь должного качества не так и просто, а еще сложнее изготовить на ее основе нужный материал.

Если растворы на основе извести – а им это свойство в полной мере присуще, — закрывают непроницаемой цементной плёнкой, в старых зданиях начинают происходить самые различные деструктивные процессы. Влага, содержащая соли, всегда найдет способ туда попасть – или сверху, вместе с осадками, или же снизу, из почвы.

В советские времена к ремонту памятников архитектуры относились без должного пиетета, и вместо специальных «лекарств», прописать которые могут исключительно квалифицированные «врачи», не жалели цемента. Но еще хуже, если разрушительные процессы развиваются в глубине стен и недоступны для созерцания невооруженным глазом.

За века, отделяющие нас от создателей того или иного дворца, изменились не только материалы, но и строительные технологии. Их возрождать еще сложнее – да и надо ли?

Реставрация памятников архитектуры активизировалась у нас не так и давно, и поэтому у строителей пока просто недостает опыта. Проработав всю жизнь с современными растворами, сложно переключиться на «ретроспективные», нередко обладающие совершенно иными свойствами. Поэтому, крайне важно сделать материалы максимально технологичными и легкими в применении. Но при этом, продукт обязан соответствовать как минимум трем критериям: аутентичность, хорошие характеристики и удобство в применении.

Одна из таких современных разработок диспергированная известь – ноу-хау немецких ученых-реставраторов.

Почему же сегодня понадобилась современная технология для изготовления такого связующего средства как известь, известного на протяжении тысячелетий?

Специалисты по охране памятников все чаще высказывают мнение, что, например, исторические фасады следует вновь покрывать известью.

Как известно, с двадцатого столетия, с ростом активности в области строительства, изыскивались и разрабатывались краски, которые можно было бы применять экономично, т.е. рационально. Так были открыты разнообразные эмульсионные краски, масляные краски, пигменты и др.

Возникшее новое экономическое мышление, а вместе с ним и новые требования в отношении окрасочных материалов привело к тому, что исторические техники известковых покрытий были почти полностью заменены дисперсионными красками и лаками. Во многом это было вызвано тем, что обычная известь не во всех случаях характеризуется только с положительной стороны. Попытки модификации извести путем добавления дополнительных веществ, связующих на органической основе (искусственные смолы) и пр. не выполняли необходимые требования по рациональности применения и качеству и, к тому же, утрачивалась совместимость известкового материала с натуральными историческими основами.

Сильные стороны

·Известь – природный строительный материал. Покрытие, изготовленное на основе извести, хорошо сочетается с любым типом минеральной подложки. Известь по своей природе имеет щелочную реакцию. И по этой причине убивает бактерии, т.е. является антисептиком.

·Известь оказывает положительное воздействие на тех, кто страдает аллергией, т.к. натуральные материалы из извести не содержат растворители, пластификаторы и консерванты.

·Известковые краски благодаря своему составу обладают естественным кристаллическим блеском.

Слабые стороны

·Большие материальные и трудовые затраты на подготовку основы: чтобы подготовить поверхность для нанесения на нее обычного известкового покрытия, требуется тщательное и долговременное увлажнение.

·Нанесение самой массы (шлама) с помощью кисти-макловицы также требует большого количества времени, причем, только после нанесения 5-7 слоев внешний вид поверхности становится хорошим.

Во избежание появления на краевых участках хорошо видимых полос, покрытие следует наносить через короткие промежутки времени, что неизбежно требует привлечения большого количества рабочей силы. В продолжение 2-х недель поверхность нуждается в постоянном увлажнении. Достаточно низкие характеристики покрытия: относительно низкая прочность и стойкость к воздействиям погодных условий на наружных стенах. Пользуясь такими материалами, не всегда удается гарантировать хорошее качество на длительный срок. Как правило, в конечном итоге, мы имеем пористую массу, поверхность которой отмеливается, имеет пудрообразую структуру или образует корку.

Чтобы был возможен, так называемый, «ренессанс» извести, требовалось заново «открыть» этот материал в соответствии с современными требованиями к качеству и экономичности. Основываясь на этих предпосылках, немецкие специалисты-реставраторы из фирмы «Strotmann und Partner* (Германия) сформулировали требования, которым должно отвечать современное историческое известковое покрытие:

. Сохранять совместимость с объектом

Первой задачей являлось сохранение особой совместимости известкового покрытия с объектом-памятником и, в то же время, необходимо было добиться устранения тех ограничений, которые ранее были характерны для покрытий на основе извести, т.е. расширить границы или рамки (соответственно возможности) применения.

. Повысить долговечность

Вследствие низкой прочности обычных известковых покрытий (шламов), сфера их применения, особенно в ходе выполнения наружных работ, существенно ограничена. Требовалось улучшить физико-механические характеристики, чтобы обеспечить возможность увеличения срока службы объектов после их ремонта.

. Упростить работу

Уменьшение затраты на предварительную и последующую обработку. Необходимо было обеспечить высокую скорость работы и возможность использования самых разнообразных инструментов для нанесения.

Результатом продолжительных экспериментов и большой научной и исследовательской работы стала новая методика обработки извести, защищенная патентом. Для производства нового вида извести было организовано предприятие Kalk Kontor (Германия).

Суть способа получения диспергированного гидрата белой извести заключается в расщеплении агломератов гидроксида кальция обычных размеров на первичные частицы (диспергирование).

Для этого в аппарате-дизольвере в суспензию обычного гидрата белой извести и воды вводится вращающаяся зубчатая фреза. При этом должны соблюдаться определенные условия:

Скорость вращения

Величина фрезы и форма зубьев

Геометрия сосуда

Вязкость

Температура

При определенной скорости вращения возникает так называемый эффект Доугхнута, при котором измельчение частичек извести происходит наиболее эффективно, в результате чего резко увеличивается поверхность известковых частичек в дисперсии.

При таких условиях обычный гидрат белой извести расщепляется до мельчайшей степени. Специальные присадки мешают частицам снова собраться в комки (реагломерация), а возникающие, вследствие чрезвычайно малого размера частиц, высокие электрохимические силы взаимодействия (силы Вандервальса) придают извести совершенно особые физическо-механические характеристики. Результат – защитные функции такого покрытия становятся не имеющими себе равных.

Материалы, используемые для реставрации памятников, должны соответствовать высочайшим требованиям. Задачей специалистов-реставраторов является сохранение исходных материалов памятника в течение максимально длительного времени.

В то же время, санирующие (реставрационные) мероприятия должны обеспечивать наибольшую стойкость материалов и их совместимость с объектом. Все эти требования до сих пор ограничивались возможностями используемых для реставрации материалов.

Как известно особенностью исторических объектов (да впрочем, и любых других объектов строительства) являются два важнейших общеизвестных фактора – это наличие влаги и соли.

В этой связи можно упомянуть, что по этой причине гидрофобные покрытия (или материалы, обладающие гидрофобными свойствами или ярко выраженной гидрофобностью) очень хороши для использования в новостройках. Будучи нанесенными на поверхности исторических зданий или памятников, эти материалы обнаруживают целый ряд отрицательных свойств.

Присутствующая в самом камне вода выходит на его поверхность и улетучивается в виде пара. Растворенные в воде соли (показаны красным цветом) не способны преодолеть это препятствие. Поэтому они концентрируются на границе между камнем и покрытием. Высокое давление кристаллизации в данной области неизбежно приводит к разрушению покрытия и, что еще хуже – к появлению дефектов, локализующихся под этим покрытием природного камня.

В отличие от данного покрытия, материалы фирмы Kalk Kontor, изготовленные из диспергированной извести обладают активной капиллярностью и выполняют дополнительную защитную функцию – благодаря особым физико-механическим характеристикам обеспечивается длительная стойкость покрытия.

Для некоторых продуктов, используемых в реставрации, например растворы для инъектирования и укрепления исторических субстанции, очень важна характеристика их проникающей способности. В приведенном ниже лабораторном испытании сравнивалась гашеная известь и диспергированная известь фирмы Kalk Kontor.

На предварительном испытании, впитавшийся в туфовую плату, диспергированный гидрат извести Kalk Kontor дал после высыхания стойкий к истиранию гладкий слой. Разбавление гашеной извести показало медленное выпадение затворяющей воды, высохший слой связующего покрылся сильными кракелюрами и крошился.

Временные затраты на предварительную обработку и нанесения слоя – один из главных недостатков используемых сейчас известковых покрытий – в значительной степени можно устранить благодаря использованию дисперсии гидрата белой извести. Вместо тщательной и длительной предварительной подготовки теперь бывает достаточным однократного увлажнения. После этого следует нанесение диспергированной извести в один-два слоя, и этого бывает достаточным, чтобы получить оптимальную поверхность. Если ранее, после нанесения обычной извести полагалось производить постоянное увлажнение в продолжение более двух недель, то в случае применения материалов Kalk Kontor из диспергированной извести – максимум в течение одной недели (на практике, бывает достаточно трех дней).

Ниже приведены наиболее интересные и значимые примеры использования материалов Kalk Kontor на основе диспергированного гидрата белой извести в России.

.Фасады и интерьеры

Павильон «Катальная горка» ГМЗ Ораниенбаум (арх. А. Ринальди)

Павильон Катальная горка построен по проекту архитектора Антонио Ринальди в 1762-1774 гг. Последние комплексные реставрационные работы по всему объекту проводились в 1954 году. На протяжении нескольких лет до 2005 года архитекторами и технологами велась серьезная научная и исследовательская работа по разработке методики комплексной реставрации этого памятника. В мае 2005 года начались реставрационные работы на фасаде и в интерьерах. Примененные материалы: окраска фасада – краска Kalkfarbe на основе диспергированного гидрата белой извести, колерованная известковыми пигментами в синий и «старо-белый» цвета; домастиковка утрат карнизов из туфа – известковые шпаклевки Kalkspachtel и Kalkspachtel fein.

Митрополичий корпус Александро-Невской лавры, Санкт-Петербург

Александро-Невская Лавра – действующий общежительный мужской монастырь Санкт-Петербургской епархии основан Петром I в память Св. Блгв. вел. кн. Александра Невского. Постройка Митрополичьего корпуса датируется серединой 18 века. Весной 2005 года начались реставрационные работы на фасадах корпуса. Примененный материал для окраски фасады: краска Kalkfarbe на основе диспергированного гидрата белой извести, колерованная известковыми пигментами в охристый и «старо-белый» цвета. 2005 г.

Екатерининский дворец, Церковный флигель, Царское Село (г. Пушкин)

Памятник архитектуры барокко, композиционный центр и архитектурная доминанта дворцово-паркового ансамбля Царское Село. Постройка его была закончена к середине 18 века. С 1918 Екатерининский дворец – музей, в 1941-44 практически полностью разрушен, восстановление по проекту арх. А. А. Кедринского началось в 1957 г., а реставрационные работы продолжаются по сей день.

Примененные материалы для реставрации фасадов Церковного флигеля: краска Kalkfarbe на основе диспергированной извести, колерованная в синий и «старо-белый» цвета.

-2007 гг.

.Натуральный камень – Известняковый камень

Санкт-Петербург, Биржевая пл., д. 4. Реставрация скульптурных групп из пудожского известняка. Примененный материал для домастиковки утрат: шпатлевка на основе диспергированной извести Kalkspachtel. Гидрофобизация. 2001-2003 гг.

Биржа

Главное Адмиралтейство

Санкт-Петербург., Адмиралтейский пр., д. 1. Реставрация скульптур «Нимфы» из известнякового камня. Примененные материалы для домастиковки утрат, обмазки и защиты: масса на основе диспергированной извести Kalkspachtel. Гидрофобизация. 2001-2003 гг.

.Натуральный камень – Мрамор

Бывший особняк Кушелева-Безбородко

Здание является образцом особняка второй трети Х1Х века, с фасадом, решенным в стиле итальянского Ренессанса. Это второе в Петербурге (после Мраморного дворца) жилое здание, облицованное мрамором (его также называют Малым мраморным дворцом). В отделке использован мрамор розового цвета, что уникально для Петербургской архитектуры.

Материалы для реставрации и домастиковки утрат мрамора: массы на основе диспергированной извести Kalkspachtel fein и Kalkspachtel, пигменты, дополнительные материалы, камнеукрепители, воск. Реставрация фасада 2005-2006 гг.

Мраморный (Константиновский) дворец, архитектор А. Ринальди.

.Натуральный камень – Песчаник

Бывший дворец великого князя Михаила Михайловича Романова Архитектор М. Е. Месмахер, 1885-1891. Примененные материалы для домастиковки утрат: готовые составы на основе диспергированной извести Kalkspachtel fein, Kalkspachtel, пигменты, добавки.

В интерьере: Реставрация каминов из натурального камня.

Примененные материалы для домастиковки утрат: шпатлевка на основе диспергированной извести Kalkspachtel fein, пигменты, очистители, добавки.

-2007 гг.

.Пластика и скульптура

Скульптуры «Сторожевые львы», Елагин остров, Санкт-Петербург

Скульптуры «Сторожевых львов» были вырублены в конце XVIII – начале XIX веков из пудостского камня (крупнопористого известкового туфа), добывающегося в Санкт-Петербургской области. Автор скульптур неизвестен. Фигуры львов, установленные на открытом месте, постоянно подвергались разрушающему воздействию ветра и влаги, что привело к необходимости проведения реставрационных работ.

Примененный материал: шпаклевки Kalkspachtel на основе диспергированного гидрата белой извести, колерованные известковыми пигментами Kalk Kontor. 2004 г.

Павильон станции «Нарвская» Санкт-Петербургского метрополитена

Общая тема павильона станции (1951 г.) – «Мирный труд советского народа» – развернута в оформлении 22 пилонов, украшенных 48 барельефами с 12 повторяющимися сюжетами. За время эксплуатации станции барельефы получили различные виды утрат, трещины и т.п., пострадали от вандализма. Реставрация барельефов выполнена в 2006 году.

Примененные материалы: домастиковка утрат – известковые шпаклевки Kalkspachtel и Kalkspachtel fein, инъектирование и склеивание деталей – инъекционный раствор Kalkinjektionsmoertel, лессирующая обмазка – краска Kalkfarbe, тонированная под цвет камня.

На фотографиях – состояние барельефов до и после реставрации.

Летний дворец Петра I в Летнем саду. Санкт-Петербург.

Построен по проекту Доменико Трезини в 1710-1714 гг.

Одно из первых каменных зданий Петербурга. Главное украшение Летнего дворца – барельефы на стенах из терракоты, изображающие мифологические сцены морских сражений, символизирующие борьбу России за выход к Балтийскому морю.

Примененный материал: шпаклевки Kalkspachtel на основе диспергированного гидрата белой извести, колерованные известковыми пигментами. 2002 г.

.Фреска

Часовня «Спас на водах». Известковая фреска в технике «fresco a secco»

Примененные материалы для фрески: шпаклевки на основе диспергированной извести Kalkspachtel fein, Kalkspachtel, известковая краска Kalkfarbe. Художники-иконописцы, выпускники мастерской церковно-исторической живописи профессора А. К. Крылова СПбГИ им. И.Е. Репина – Д.Е. Селиванов, О.М. Горшенков и О. П. Горшенкова. 2005 г.

Другим примером можно назвать применение новых технологий при реставрации фасадов с наличием малых архитектурных форм.

Заключение

В современном обществе постоянно возрастает внимание к охране и сохранению памятников, составляющих наше культурное наследие. В 1964 году на II Международном конгрессе архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам, состоявшемся в 1964 году в Венеции был принят документ, получивший название Венецианская хартия и провозгласивший основные принципы о реставрации памятников градостроительства и архитектуры.

Главный из этих принципов заключается в том, что реставрируемый памятник культуры рассматривается, прежде всего, как исторический документ, значение и ценность которого со временем только возрастают, поэтому его искажение или модификация недопустимы. Реставрационные действия должны быть направлены главным образом на укрепление, консервацию памятника.

Отсюда с очевидностью вытекают исходные положения, которыми необходимо руководствоваться при консервации и реставрации памятников, заложенные в основу Венецианской хартии:

·основной целью реставрации является «прочтение» этого документа и тщательное укрепление подлинных древних частей памятника;

·для достижения цели реставрации проводится по возможности наименьший объем работ (все вновь добавленные элементы должны быть выделены, все пристройки выполняются в современном стиле);

·современные приемы реставрации допускают использование для укрепления памятника всех новейших достижений строительной техники и различных физико-химических методов;

·для реставрации могут применяться различные материалы, но внешне они должны приближаться к материалам, из которых был сооружен памятник, хотя подделка под подлинный материал не допускается;

·разборка подлинных частей памятника, как правило, исключается, так как современная техника реставрации позволяет укреплять поврежденную кладку без ее нарушения;

·реставрационным работам предшествует тщательное и всестороннее исследование памятника: натурные (архитектурное и инженерное) и историко-архивные изыскания.

Таким образом, принятие Венецианской хартии оказало значительное влияние на развитие представлений о методах сохранения культурного наследия в Европе и Советском Союзе. Общей тенденцией области реставрационной методики после 1960-х годов стало «подтверждение принципов археологической реставрации с одновременным признанием возможности гибкого подхода, основанного на более широкой трактовке памятника». На практике постулаты Венецианской хартии не всегда находили свое подтверждение.

Список использованной литературы

1.Базарова Э.Л. К вопросу о культурных ценностях и культурном наследии. / Э.Л. Базарова // Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры. Сборник статей. – М.: Рос. Институт культурологии, 1994. – с.68-80

2.Бобров Ю.Г. Теория реставрации памятников искусства: закономерности и противоречия. / Ю.Г. Бобров // Российская Академия Художеств, Государственный Академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. – СПб., 1997. – 102 с.

.Богуславский М.М. Международная охрана культурных ценностей. / М.М. Богуславский. – М.: Международные отношения, 1979. – 194 с.

4.Евстратенко С.И. Анализ нормативных документов, регламентирующих трансформации зданий, расположенных в исторической среде // Объед. науч. журнал. – 2007. – №12.- С 41-44.

5.Евстратенко С.И. Обоснование подхода к сохранению архитектурно-художественных особенностей фасадов зданий / С.И. Евстратенко //- Арх. и стр-во России. – №9. С.9-11

.Евстратенко С.И. Основные положения графического анализа преобразованных фасадов исторических зданий / Вологод. гос. техн. ун-т. – Вологда, 2007. – С. 54-57.

.Евстратенко С.И.Дифференциация пластических форм, используемых на фасадах исторических зданий при трансформации их первых этажей / Вест. Томск. гос. арх.- стр. ун-та. – Томск, 2007. – С 35-42.

.Заяц И.С. Обследование и изучение памятников деревянного зодчества. // Методические указания для студентов архитектурного факультета по специальности 270303 – Реставрация и реконструкция архитектурного наследия. – СПб. : СПбГАСУ, 2007. – 10 с.

9.История и теория реставрации памятников архитектуры. / Под ред. А.С. Щенкова. – М., 1986. – 106 с.: ил.

10.Лелеков Л.А. Проблемы теории и методологии реставрации. / Л.А. Лелеков // Реставрация памятников истории и культуры: Информационное Обзрение. Вып.2. – М.: Изд-во ГБЛ, 1986. – 40 с.

11.Малинина К.В. Концепция бизнес-плана по использованию и развитию исторической промышленной недвижимости в современных условиях.// Промышленное и гражданское строительство № 6.:М. – 2007.

12.Малинина К.В. Методология оценки ремонтно-реставрационных работ объектов культурного наследия // Научно-технические ведомости СПбГТУ, том 2, Экономические науки 6-2(48)/2006

.Малинина К.В. Объекты культурного наследия: управление и оценка. – С-Петербург: Изд-во Политехнического университета, 2007..

.Малинина К.В. Основные положения концепции девелопмента территории, обремененной объектом культурного наследия (на примере Санкт-Петербурга)// Промышленное и гражданское строительство № 9 :М. – 2007.

.Малинина К.В. Теория и методология девелопмента территории, обремененной зданием-памятником. – С-Петербург: Изд-во Политехнического университета , 2007.

.Малинина К.В. Технико-экономическое обоснование проектов реконструкции исторической недвижимости//Промышленное и гражданское строительство № 7 . :М. – 2007.

.Малинина К.В. Экономика реконструкции исторических зданий под объекты туризма в центре Санкт-Петербурга // Проблемы современной экономики № 9, 2007

18.Международная хартия по консервации и реставрации памятников архитектуры. // Методика и практика сохранения памятников архитектуры. – М., 1974. – с. 123-127

19.Международно-правовые документы по вопросам культуры. / Под ред. А.С. Запесоцкого. – СПб.: СПбГУП, 1996. – 389 с.

.Михайловский Е.Б. Основы современного подхода к реставрации памятников культуры. / Е.Б. Михайловский // Методика и практика сохранения памятников архитектуры. – М., 1974. – с. 41-47

.Попова Н.А. Реконструкция и реставрация историко-архитектурного наследия. Учебное пособие. / Н.А. Попова. – Саратов: Аквариус, 2003. – 99 с.: ил.

.Реставрация памятников архитектуры. Учебное пособие для ВУЗов. / Под общ. ред. С.С. Подъяпольского. – М.: Стройиздат, 2000. – 288 с.: ил.

.Рыцарев К.В., Щенков А.С. Европейская реставрационная мысль в 1940-1980-е годы. Пособие для изучения теории архитектурной реставрации. / К.В. Рыцарев, А.С. Щенков. – М.: Рохос, 2003. – 96 с.

.Современный облик памятников прошлого. Историко-художественные проблемы реставрации памятников архитектуры. / Авт.-сост. А.С. Щенков, Т.Н. Вятчанина, И.Ю. Меркулова и др., Под ред. А.С. Щенкова. – М.: Стройиздат, 1983. – 286 с.: ил.

.Чернышева Е.К. Научные и методологические проблемы реставрации: этические аспекты профессиональных отношений. / Е.К. Чернышева // Кафедра. Материалы научно-практической конференции «Реставрация в храме-памятнике». – СПб.: Исаакиевский собор, 2006. – с.164-177