Проблемы использования алкогольных напитков в культовых практиках

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 18,34 Кб

Проблемы использования алкогольных напитков в культовых практиках

РУССКАЯ ХРИСТИАНСКАЯ ГУМАНИТАРНАЯ АКАДЕМИЯ

Факультет философии, богословия, религиоведения

Кафедра философии

Проблемы использования алкогольных напитков в культовых практиках

Курсовая работа

Веретенников Владислав Валерьевич

Научный руководитель:

д. ф. н., профессор Светлов Р.В.

Санкт-Петербург

Оглавление

Введение

Глава 1. Место алкогольных напитков в культовой ритуалистике

Глава 2. Использование алкогольных напитков в восточных культах

Заключение

Список использованной литературы

Введение

алкогольный напиток культовый обряд

В рамках нашего исследования мы рассмотрим применение алкогольных напитков в культовых практиках. Анализ культуры вина представляет особый интерес при исследовании образа алкоголя в литературе, религии, бытовой ритуалистике. С одной стороны, представления о вине существуют у всех народов мира. Реализуясь по-разному, они, тем не менее, представлены в мифологии, фольклоре, на уровне культуры быта. С другой стороны, в современном мире существует интернациональное отношение к алкоголю, выработанное в рамках «века разума». Как охарактеризовал современное отношение к вину Х. Ортега-и-Гассет, «вино… является настолько серьезной, подлинно космической проблемой, что наше время, в ряду других эпох, тоже не смогло обойти ее вниманием, пытаясь по-своему решить ее. Она высказалась по проблеме вина, избрав для себя… гигиеническую позицию». Являясь культурной универсалией, вино реже, чем можно было бы ожидать, привлекает исследователей, поскольку воспринимается в рамках господствующей мифологии как нечто несущественное, даже табуированное, или рассматривается с отрицательными коннотациями.

Объект исследования: место алкоголя в культовых практиках.

Предмет: применение алкогольных напитков в культовых практиках.

Задачи исследования:

определить место алкогольных напитков в обрядовой жизни народов;

выделить ритуальные возможности алкогольных напитков в культовых обрядах архаических народов.

Глава 1. Место алкогольных напитков в культовой ритуалистике

Хотелось бы особо отметить, что на протяжении нашего исследования мы обращаемся в первую очередь к установлениям именно традиционного общества или такого, которое в достаточно полной мере сохраняет древнейшие родовые черты уклада и соответствующие обычаи (как, скажем, крестьянская община в России XIX и даже первой четверти XX века). Как мы уже писали, члены современного общества – вне зависимости от их убеждений и воззрений – в значительной степени утратили отношение к самому факту употребления опьяняющих напитков как к священнодействию, оно превратилось в привычку, в повседневную норму. Повторимся, что, по нашему мнению, забвение «ритуальной составляющей» в какой-то степени послужило обстоятельством, которое, наряду с другими социальными факторами, привело к росту алкоголизма (а может быть, и наркомании).

Традиционное общество также справедливо называть и ритуальным – что вполне объяснимо, если иметь в виду то огромное значение, которое имеют в нем предустановленные нормы поведения и соответствующая им обрядность. Что такое ритуал?

Семиотики понимают ритуал как текст, насыщенный мнемонико-сакральными символами, функцию которых выполняют самые разнообразные материальные предметы. Эти символы, по Ю.М. Лотману, имеющие между собой специфические семантические связи, «включаются не в словесный текст, а в текст ритуала».

Однако хорошо известно, что помимо того, что эти предметы наделяются определенными смыслами, они включаются в ритуальное взаимодействие в качестве основных коммуникантов: им приписываются функции то адресатов, то адресантов ритуальных сообщений. Таковыми становятся то алтарь, то жертвенный столп, то топор, то сама жертва. У последней, к примеру, необходимо испросить согласия быть принесенной богам, ибо без него она не может быть принята. Как знак согласия истолковывается жест – кивок головой, для чего животному подносится емкость с водой. Во время действа жрец поочередно обращается к ритуальным предметам, преследуя различные цели.

Приняв пока как данность положение о жестких ограничениях на употребление хмельного в обыденной жизни, мы приходим к выводу, что понять истоки распространенного обычая выпивать в праздники можно, только восстановив – пусть предположительно – некий миф, который объяснял бы необходимость таких действий, и осмыслив психофизиологическую сторону обычая, иначе говоря, осмыслить и понять, какой психический и физический опыт, переживаемый человеком, привел к его возникновению.

Для понимания причин употребления членами традиционных обществ различных галлюциногенов, в том числе и алкоголя (который также относится к слабым наркотическим веществам), следует уделить особое внимание такому явлению, как шаманизм. Непредвзятый исследователь обнаруживает следы шаманизма как в мифологии европейских народов (широко известны такие разыскания применительно, скажем, к Эддам), так и в позднейших восточнославянских знахарских представлениях и т. п. (см., например, Косарев, 2008). Нам представляется, что уже собрано достаточно оснований считать по меньшей мере часть общеиндоевропейских языческих религиозных практик шаманскими по своей природе и содержанию (например, мистерии Одина и др.). Это мнение постепенно набирает все больший вес в глазах науки, и вопрос, скорее, в том, что считать шаманским, что нет, а также в какой мере они сохранились, допустим, в этнографической бытности. Иначе говоря, уместно говорить о различиях в толковании понятий «шаман» и «шаманизм» в науке применительно к различным этносам и историческим периодам. Механический перенос черт современного или недавнего урало-сибирского шаманизма на индоевропейцев (даже лесной полосы Европы) эпохи хотя бы раннего Средневековья – удел людей, плохо знакомых с методологией исторических исследований.

Есть также смысл обратиться и к современным исследованиям в области трансперсональной психологии, в первую очередь к трудам ее основателя Станислава Грофа. Гроф указывает, что испытуемые на сеансах ЛСД-терапии переживали феномен группового сознания. Нам остается сегодня лишь предполагать, насколько глубоки могли быть подобные переживания в группе, объединенной на основании родственных связей и соответствующего миропонимания.

В последние годы в историко-археологических кругах появились исследования, которые доказывают достаточно широкое распространение использования древним населением лесной полосы Европы (имеется в виду период раннего железного века) в обрядовых целях тех или иных галлюциногенов (например, грибов или растений). Речь не только и не столько о скандинавских берсерках, а именно о ритуальном употреблении подобных веществ на праздниках. К сожалению, пока мы не обладаем точными ссылками на источники, а только слухами – следовательно, не вправе всерьез рассматривать поднятый вопрос, но в данном случае совершенно справедливо, как кажется, сказать: «Если это и не так, то нечто подобное стоило бы придумать».

Вместе с тем совершенно точно известно, что арии, греки, скифы, германцы, кельты, славяне и т. д. приносили жертвы в том числе вином, пивом, медом и, возможно, другими подобными напитками – причем в зависимости от обстоятельств, нужно полагать, разными. Понятно также, что праздничное жертвоприношение обычно сопровождалось и употреблением таких напитков теми, кто и приносил жертву. Происходила совместная трапеза (возлияние) с богами и/или духами, к которым обращались в ходе ритуала. Соответственно, для любого здравомыслящего читателя вполне очевидно и что обрядовое «выпивание» не есть обыденное питие (пьянство).

Мы склонны полагать, что в языческой Европе охмеляющие напитки занимали куда большее место, нежели галлюциногены. Последние также могли использоваться, но, скорее, их употребление было не очень распространено или не имело большого общественного значения и соответствующей огласки. Так, употребление мухоморов обычно связывают с берсерками, а античные пифии входили с помощью неких испарений в особые состояния сознания и уже во время этого транса занимались предсказаниями. Впрочем, последний пример – из средиземноморского региона, где возможны любые, в том числе и восточные влияния.

Можно допустить, что праздничное питие относится более к первому, говоря словами Топорова, «радостному» виду безумия.

Показательно, что сравнительно более поздние тантрические источники называют вино «каранавари» («вода причины») и «джнанамрита» («водой мудрости»). «Форма («рупа») Брахмана скрыта в теле. Вино может раскрыть ее, вот почему его употребляют йоги. Те, кто употребляет вино для собственного удовольствия, вместо познания Брахмана совершают грех и находятся на краю погибели» («Куларнава-тантра»).

«Для понимания специфики праздничного поведения ключевым понятием является опьянение, которое Т.А. Бернштам называет «едва ли не главным условием праздничного состояния»… Следует различать два этапа опьянения и, соответственно, два этапа праздничного застолья, которые принципиально отличаются друг от друга. Первая стадия – активная, когда пирующие поют песни, едят, пьют, веселятся, то есть проявляют повышенную активность. Вторая стадия – это «мертвецкое» опьянение, состояние подобное смерти. При этом «Пиво и вино пьют дома только в храмовые праздники, во время свадеб, поминок, при заключении сделок», то есть в будни практически не пили. Таким образом, именно состояние опьянения отличало праздники от будней».

Описанные жесткие ограничения времени, когда употребление алкоголя допустимо, и, несомненно, обрядовые истоки такого их употребления не только резко контрастируют с современностью, но и перекликаются с тем, что нам известно из сходных обычаев других народов.

Поэтому далее мы в меру сил и возможностей надеемся воздерживаться от очередного рассмотрения вопросов наподобие распространенного «что пили на Руси», поскольку они способны увести далеко в сторону от основного направления наших разысканий. Нас интересует лишь та сторона культуры, которая относится к области священного, к области мифа и сам этот миф – в меру возможностей его восстановления.

Когда и как складывается почитание хмельного?

Это продолжается до известного предела, за которым изменения становятся качественными. Сумма коллективного опыта возрастает до таких размеров, что отдельный человек овладевает ею только в поздних стадиях своей жизни, да и то не каждый в полной мере. Так выделяется старший в роде, как носитель всего опыта группы, в противоположность остальным ее членам, располагающим лишь неполным опытом», – отмечал еще в 1904 г. классик социализма А.А. Богданов.

Представляется, что примерно на этом историческом этапе развития первобытного общества и происходит зарождение почитания хмельного напитка, способ получения которого (вполне вероятно, открытый случайно) мог быть тайной, сохраняемой старшим и передаваемой наиболее способному наследнику. Чудесным представлялось само превращение его составных частей в нечто новое, причем обладающее ни на что не похожим воздействием на человеческое сознание. На основе отношения к напитку, дающему необычные переживания, несравнимые с теми, которые дает простая вода, и дающего связь с богами, могли выстраиваться ступеньки социальной лестницы. Надо думать, не меньшую загадку представляло и самое его действие на человека – также не исключено совершенно случайно найденное, осмысленное определенным образом в рамках мифологического мировосприятия.

«Первоначальная однородность отношений внутри группы, – продолжает Богданов, – шаг за шагом исчезает. Один, опираясь на свой накопленный опыт, начинает указывать, остальные – следовать указаниям. Это различие в дальнейшем возрастает, потому что неоднородность жизненной роли людей сама обуславливает неоднородность последующего развития.

Чтобы в пределах своей психики охватить наибольшую сумму опыта, тот, кто указывает другим, все в большей мере суживает свою «физическую» активность: он реже и реже действует лично, чаще и чаще – через других; он превращается в распорядителя по преимуществу, в организатора групповой жизни. Остальные, напротив, сохраняют все меньше личной инициативы, привыкают подчиняться, становятся постоянными исполнителями чужих приказаний…».

На Олимпе нектар и амброзию богам разливала Геба, супруга Геракла, богиня юности, способная возвращать ее даже старикам до самого их конца, то есть молодость, жизненные силы и новые временные возможности для свершений смертным, пирующим за одним столом с небожителями.

Справедливости ради следует оговориться, что в греческой мифологии амброзия – пища и благовонный состав для притирания богов Олимпа, а не напиток. Греки верили, что амброзия поддерживает бессмертие и вечную юность богов. Напитком богов изначально считали нектар, обладающий таким же действием. По описанию Гомера, нектар напоминал красное вино. Подобно амброзии, он имел сладостный аромат и давал бессмертие всем, кто его вкушал. Однако античные поэты, особенно позднего времени, случалось, меняли нектар и амброзию местами.

Действительно, греки были убеждены, что гроздья винограда «дал людям Дионис к их ликованью и скорби» (Гесиод, Щит Геракла, 399-400). Согласно другому преданию, сладкое, благовонное, с запахом амброзии вино заструилось по палубе корабля, на котором Диониса держали в плену морские разбойники.

В.В. Вересаев в переводе Гомеровского гимна (Дионису, XXVI) употребляет сочетание «бог, хмелем и лавром венчанный». В исходном греческом тексте хмеля нет, а есть плющ. Тем не менее, поскольку виноград ветвится и вьется вокруг опоры, подобно и плющу, и хмелю, то принципиальную ошибку увидеть здесь трудно.

Глава 2. Использование алкогольных напитков в восточных культах

Возлияния вина сопровождали практически все древние ритуалы, что нашло свое отражение в языке и культуре, уже первые иероглифы содержат в своем начертании отсылки к семантике вина, а специальные сосуды для жертвенных возлияний были обнаружены в древнейших гробницах. Так, А. Маслов отмечает, что «поскольку практически каждый акт традиционной жизни, например рождение, свадьба, похороны, сопровождался соответствующим ритуалом, то его важной частью являлись и обильные возлияния. На «алкогольный» характер указывает и ранний вид многих иероглифов, которые, казалось бы, мало связаны с винопитием. Например, понятие «сопровождать», «вступать в брак», «совпадать» раньше обозначало «готовить вино» и зарисовывалось в виде человека, стоящего на коленях и размешивающего что-то в высоком сосуде». Подобные «следы» алкогольной культуры творят архетипическое сознание народа, определяют механизмы бессознательного. Таким образом, социальное значение ритуала стало одной из форм применения алкогольных напитков.

В традиционных духовных учениях Китая запрет на алкоголь отсутствует. Даже конфуцианство с его строжайшим регламентом всех аспектов человеческого бытия, приводя пример добродетельной жизни, говорит о святом отшельнике, что он «только в вине не ограничивал себя, но не пил допьяна».

В Индии существовало множество разновидностей спиртных напитков, получаемых с помощью процесса брожения. Вино делали из риса, ячменя, сока сахарного тростника, манго и пальмиры, из меда и даже некоторых цветов (например, из pala). По предположению Марианны Орт, индийцам была известна даже технология перегонки, позволяющая увеличивать содержание алкоголя в напитке.

Древнейшее сохранившееся название спиртного напитка в индийской культуре – это surа. Слово surа встречается еще в Ригведе, а в форме hurа оно присутствует в языке Авесты. Изготовление суры представляло собой весьма сложный процесс, с использованием многих компонентов: риса, ячменя, коры некоторых растений, миробалана, имбиря и т.д. Рис и ячмень сначала варили, затем полученную кашу смешивали со специальным высушенным составом (mаsara) из ячменного и рисового солода, жаренного риса и ароматических добавок (nagnahu) и ставили бродить на трое суток, каждый день добавляя в готовившийся напиток коровье молоко и дополнительные порции солода и жареного риса.

В классическом санскрите слово сура использовалось как общее название для вина и как название конкретного спиртного напитка. В поэтических описаниях винопития это слово встречается крайне редко. В дхармашастрах, о которых речь пойдет ниже, сура рассматривалась как самый худший из видов алкоголя. Виноградное вино также было известно индийцам. Его импортировали из Римской империи и Персии, меняя на золото, перец, специи и жемчуг, но оно было столь дорогим, что только цари и очень богатые горожане могли позволить себе его употребление.

Существуют тексты, которые позволяют составить некоторое представление о том, насколько широко было распространен обычай винопития в разных слоях индийского общества.

Сома – священный напиток древнеиндийского шраута-ритуала, вкушаемый богами и людьми, совершающими жертвоприношение. Сосуществование в одной культуре двух специально приготовляемых жидкостей, оказывающих воздействие на психику человека, само по себе наталкивает на предположение, что, сравнив отношение к ним, мы сможем яснее понять статус каждой. И даже при первом знакомстве с предметом легко заметить очевидное сходство в восприятии вина и сомы. Так, основной глагол описывающий воздействие сомы в Ригведе – это mad «опьяняться, быть пьяным».

Вино само по себе, вне зависимости от вызванного им опьянения, рассматривается как опасный источник осквернения. «Изделие из глины, соприкоснувшееся с опьяняющими напитками, мочой или навозом, флегмой, гноем, слезами или кровью, не может быть очищено повторным обжигом». В выстраиваемой составителем «Вишну-смрити» иерархии осквернений вину вместе с экскрементами также отводится наивысшая ступень (23.1): «Что было загрязнено нечистотами тела, сурой или опьяняющими напитками, то является особо оскверненным». Поэтому осквернение вином может произойти и без его употребления, просто благодаря случайному контакту, например, дваждырожденный оскверняется «выпив воду, находящуюся в сосуде для суры, а также в сосуде для других хмельных напитков», «прикоснувшись к пьянящему напитку», или «почуяв запах напившегося суры». Опьянение же рассматривается как дурное состояние не само по себе, а вследствие возможности опасных действий: «Брахман, отупевший от пьянства, может пьяным попасть во [что-нибудь] нечистое, или даже произнести ведийские тексты, или совершить другое, чего не должно совершать».

Со взглядом на вино как на источник ритуального осквернения тесно связан и второй аспект отношения к спиртному – запрет на спиртное тем строже, чем выше человек в иерархии варн. Самым строгим этот запрет становится, если речь идет о брахманах.

Связь вина с низким социальным статусом очевидна не только из дхармашастр. Этот же взгляд находит выражение и в традиционной лексикографии. Средневековый словарь синонимов «Амаракоша» группирует слова по тематическим разделам, и вся лексика, означающая «вино», находится в «Разделе шудр». Важно отметить, что «социальное» представление о суре восходит к глубокой древности и в дхармашастрах лишь получает новое оформление. Уже «Шатапатхабрахмана» (XII, 7.3.8) связывает суру с низшим слоем в племенном обществе индоариев, и противопоставляя ее священному напитку соме. Именно это противопоставление двух опьяняющих напитков и стоит за выраженным в дхармашастрах отношением к вину. Участие в жертвоприношении требует ритуальной чистоты, сома и вино – два опьяняющих напитка – оказываются несовместимыми: «Пьющий сому, вдохнув запах, исходящий от испившего суры, пусть, погрузившись в воду, три раза произнесет гимн Агхамаршана и поест гхи». Сома священна, она связана с брахманами и богами, сура оскверняет, она относится к сфере демонического: «[Крепкие] хмельные напитки (madya), мясо и пиво – пища якшей, ракшасов, пишачей: это не должно вкушаться брахманом, [так как он] ест жертвенную пищу, [приносимую] богам».

Из всего сказанного, казалось бы, должен последовать вывод, что вину нет места в ритуале и спиртное полностью исключено из сферы обрядности. Однако, это не так. Индийский ритуал чрезвычайно сложен. Порой он мог включать использование предметов и совершение действий, рассматривавшихся как неблагие, опасные и даже оскверняющие, при условии, что их полезные – с точки зрения ритуалиста – свойства будут направлены на жертвователя, а возможные нежелательные последствия устранены благодаря обрядовой магии. Сура не только использовалась в брахманическом жертвоприношении, но и являлась необходимым компонентом двух сложных обрядов, относящихся к сфере шраута-ритуала – ваджапеи и саутрамани. Краткое рассмотрение роли суры в этих обрядах поможет расширить наше представление о смыслах, связанных со спиртными напитками в традиционной индийской культуре.

Царский ритуал ваджапея (букв. «питье силы») должен был наполнить жертвователя (прежде всего – племенного вождя или царя) «жизненной силой» и представлял собой сложный конгломерат обрядов, центральным элементом которого были гонки на семнадцати колесницах, совершавшиеся после полуденного выжимания сомы. Как часто бывает со шраута-ритуалом, далеко не все детали священнодейства ясны современным исследователям, но некоторые сведения по интересующей нас проблеме ритуальных функций суры могут быть почерпнуты из этого источника.

В гонках принимал участие жертвователь на колеснице, подготовленной к состязанию жрецами, произносившими специальные мантры и омывавшими водой запрягаемых коней. Помимо жертвователя, участвовало еще 16 человек, каждый на своей колеснице. Первой к финишу всегда приходила колесница жертвователя, другие участники должны были проиграть, следовательно, все действо представляло собой не настоящее состязание, а его ритуальную инсценировку. После завершения скачек 16 участников (без жертвователя) разделялись на две группы по 8 человек. Местом для дальнейших действий была главная часть ритуальной площадки при жертвоприношениях сомы – махаведи (букв. «великий алтарь»), специально подготовленная территория трапециидальной формы; в шраута-сутрах и брахманах махаведи уподобляется женщине и, соответственно, имеет «бедра» (широкий край трапеции), «талию» (середина) и «плечи» (узкий край трапеции). Одна группа, именуемая «бегущие в гонках», шла на южное «бедро» махаведи, а другая, называемая mаrutан (маруты, группа божеств, связанных с бурей), – на южное «плечо». Далее каждая из групп помещалась под отдельным навесом (vimita).

Затем жрец говорил: «Жертвователь приди!». Жертвователя вводили в расположенное на махаведи помещение через восточный вход. Здесь были приготовлены чаши с сомой и с сурой. Жертвователь должен был почтить Сому, обратившись к содержавшим священный напиток чашам со словами: «Вы – соединители, соедините меня с благом!». Обращаясь к чашам с вином, жертвователь говорил: «Вы – разъединители, разъедините меня со злом!». Затем чаши с вином давали 16 участникам гонок. В сутре ничего не говорится о том, где эти две группы людей должны находиться в момент получения напитка, вероятно, они выходили из-под навесов и садились рядом друг с другом. Они пили вино и «пребывали, радуясь и ликуя».

Затем им давали неразрезанное мясо и между пирующими возникала ссора и потасовка, очевидно, вызванная дележом угощения. Конечно, как и состязание на колесницах, этот конфликт был лишь инсценировкой.

Таким образом, в ритуале ваджапея в форме своего рода мистериального театра разыгрывалась определенная последовательность событий: состязание, пир, пьяная ссора. Мантры произносимые жертвователем ясно противопоставляют друг другу вино и сому. Сома – приносится в жертву богам, но ради чего совершаются все манипуляции с сурой? Как она может «разъединить» жертвователя и зло? Прежде чем делать какие-либо предположения, рассмотрим еще один связанный с сурой ритуал.

Двойственный характер суры обуславливает магическое и ритуальное использование этого напитка: благотворное воздействие суры позволяет человеку восстановить свои силы, а пагубная и опасная сила превращает ее в грозное оружие против врагов. Тем не менее, рассмотренные ритуалы и тексты выявляют не все важные смыслы, связанные с сурой. Чтобы отметить еще одну особенность восприятия алкоголя в традиционной индийской культуре, следует кратко упомянуть роль вина в домашних (grhya) ритуалах.

Согласно некоторым грихья-сутрам, женщин, танцующих на свадьбе, рекомендуется вознаграждать овощами, вином и едой (anna, т.е. вареным рисом). Женщин, присутствующих на свадьбе, следовало угощать вином.

Связь вина со свадебной обрядностью этим не ограничивается. Вино может быть представлено как напиток бога любви Камы. Существовал ритуал троекратного окропления невесты сурой, после чего провозглашалось: «Кама, если у тебя [есть] имя, имя тебе опьянение, приведи [сюда] этого (имя) мужа». Далее совершалось омовение интимных мест новобрачной. Окропление вступающей в брак девушки вином становится своего рода посвящением, вводящим ее в сферу эротических отношений с будущим мужем, которого должен привести Кама.

Воздействие вина призвано пробудить любовную страсть. Когда ее нет, оно превращается в набор внешних бессодержательных действий, становится пустым подражанием настоящему опьянению. Однако домашний ритуал соединяет вино и женщин не только, когда речь идет о свадьбе. Вино может использоваться в качестве напитка для жен и в жертвоприношении предкам. В ходе этого ритуала совершалось подношение в огонь, разожженный на наклоненной к Югу (Юг – сторона света, связанная с богом смерти Ямой) площадке, различных возлияний, состоящих из рисовой каши, ячменя с простоквашей, ячменя с медом и т.д. Затем остатки этого жертвоприношения подносились предкам в специально сделанные в земле углубления. Разные грихья-сутры называют различное число этих углублений, но часть из них посвящена предкам, а часть их женам. При этом для подношения женам используются только что перечисленные компоненты, но с добавлением суры.

Заключение

У различных народов место средства, облегчающего (обеспечивающего) общение с богами или духами, занимали разные природные вещества или психотехники. По неким причинам у индоевропейцев таким средством стали алкогольные напитки.

Алкоголь – и, соответственно, алкогольсодержащие напитки в разных своих воплощениях – первоначально являлся средством вхождения в измененные состояния сознания. Скорее всего, он был открыт довольно рано, ибо достаточно просто оставить на несколько дней, скажем, болтанку из зерен, чтобы началось брожение. Само брожение уподоблялось некоему таинственному превращению. Как и многим другим явлениям и процессам, ему были найдены символические подобия, описанные образным языком мифа.

Способность мифа описать через ряды подобий совершенно несвязанные, казалось бы, вещи и выявить скрытые связи между ними поразительна. Так произошло и с хмельным питьем.

Вполне естественно, что у разных родственных народов преимущество отдавалось разным исходным продуктам, однако мед и вьющееся растение (виноград, хмель) заняли в этом ряду особое место.

Почитание их восходит к достаточно древним временам и в доступных нам проявлениях сохраняет черты разных общественных укладов.

По мере забвения обычая он видоизменяется настолько, что его сокровенный смысл оказывается почти совершенно забытым, настолько, что исследователи индоевропейских древностей полагают предание полностью утраченным.

Итак, рассмотрение различных текстов позволяет описать отношения в индийской культуре двух вызывающих опьянение напитков – сомы и вина – как ряд смысловых оппозиций: священное и оскверняющее, социально высокое и социально низкое, благая сила и опасная сила, мужское и женское. Из этих противопоставлений становится ясно, что в классической индийской литературе вину не могла быть приписана способность духовно возвышать пьющего, способность вдохновлять и открывать некие тайны, недоступные сознанию трезвого человека. В санскритской поэзии не сформировался возвышенный образ «божественного вина», существующий во многих культурах. Ведийские риши считали, что их поэтическая сила возрастает от питья сомы, и этот связанный с сакральным напитком мотив никогда не был перенесен на профанный напиток. Опьянение от Сомы, священное, вдохновлявшее поэтов, дававшее силы Индре для борьбы с демонами и воину-кшатрию для борьбы с врагами, противостояло скверному, опасному, грозящему распрей и самоуничтожением, связанному с женским началом опьянению от вина.

Список использованной литературы

Богданов А.А. Новый мир: Собирание человека // Богданов А. А. Вопросы социализма: Работы разных лет. – М.: Политиздат, 1990.

Вишну-смрити / Пер. с санскрита, предисловие, комментарий и приложения Н.А. Корнеевой. М.: Наука, 2007.

Готлиб, О.М. Основы грамматологии китайской письменности [Текст]/ О.М. Готлиб. – М.: АСТ: Восток-Запад, 2007.

Елизаренкова Т.Я. О Соме в Ригведе. // Ригведа. Мандалы IX-X. М.: Наука,1999.

Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров // Ю.М. Лотман. Семиосфера. – СПб.: Искусство, 2001.

Маслов, А.А. Я ничего не скрываю от вас [Текст] / А.А. Маслов // Конфуций. Суждения и беседы. – М. : Мир книги, 2006.M.S. SurA in the PaippalAda SamhitA of the Atharvaveda. // Journal of the American Oriental Society. Special Issue in Honor of Stanley Insler. 2002. V. 122. № 2.