Роль символа в культуре Средневековья

• Вид работы: Реферат
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 279,94 Кб

Роль символа в культуре Средневековья

Роль символа в культуре Средневековья

Введение

символ культура народный

К рассмотрению культуры можно подходить с разных сторон. По моему мнению, одним из наиболее перспективных в современной культурологии является ценностный подход. Взятая в аспекте ценности, культура представляет собой сложную иерархию. В ценностном аспекте может быть рассмотрен любой элемент культуры – природа, орудия и инструменты труда, сам человек, его слова, мысли, действия, созданные им предметы и т. д. Совокупность наиболее значимых ценностей составляет систему идеалов, которые носят конкретно-исторический характер, имеют конкретно-историческое выражение. Так, к наиболее значимым идеалам античной культуры относятся представления о Добре, Красоте и Истине.

Оборотной стороной проблемы ценности является проблема смысла. Смысл – это духовная направленность бытия человека в сторону реализации определенных социально признанных ценностей. Смысл – это специфическая форма выражения деятельности человека в соответствии с теми или иными ценностями и идеалами. Аналогично иерархии ценностей, культура представляет собой и специфическую иерархию смыслов.

Способами реализации ценностей и смыслов культуры являются язык или система специфических знаковых средств.

Во всем многообразии знаково-языковых средств, какими располагает культура, одному принадлежит особое, определяющее место. Имя ему – символ. Символ – это наиболее емкая и значительная, продуктивная и концентрированная форма выражения культурных ценностей и смыслов. Символ – это наиболее мощный из всех имеющихся в культуре «инструментов» реализации ее духовных возможностей.

Символ представляет собой, по сути, конкретно-зримое воплощение тех или иных идей и идеалов как высших ценностей и смыслов, которыми живет человек и которыми обусловливается развитие и функционирование культуры. Воплощая в себе высшие духовные пласты культуры, символ, естественно, становится центральным определяющим образованием всего комплекса ее знаково – языковых выражений.

Занимая ведущее, определяющее положение в ряду знаковых выражений культуры, символ вместе с тем своим «силовым полем» охватывает и все культурные феномены и элементы. Являясь «чувственно-сверхчувственным» образованием, диалектически воплощающим в себе единичное и всеобщее, конечное и бесконечное, конкретное и абстрактное, материальное и идеальное, символ представляет собой наиболее законченную и вместе с тем универсальную форму выражения человеческого бытия. Символический характер любых образований культуры, таким образом, можно представить" как способность того или иного предмета, свойства или отношения в своем чувственно-конкретном, единично – данном облике воплощать определенный человеческий смысл, всю многообразную совокупность общественных отношений, которые, по определению обществоведов, составляют сущность человека.

Наиболее полное проявление своих сущностных характеристик и определяющих свойств символ находит в искусстве. Символ в искусстве – это «эталон» символического выражения в целом. Такая «эталонность» художественного символа по отношению ко всем другим символическим формам в значительной мере связана с той ролью, которая принадлежит искусству в культуре. Эта особая роль искусства связана с тем, что оно есть не что иное, как модель культуры или способ ее самопознания.

Искусство можно охарактеризовать как своеобразный художественный портрет культуры. Что находит в искусстве культура? Образ своей целостности, уникальности, своего социально-исторического Я. Искусство способно портретизировать культуру, изоморфно запечатлевать в своих особенностях специфику каждого ее типа, а также динамику ее развития.

Одним из главных факторов, определяющих центральное место символа в системе культуры, является его особое положение в сфере гносеологии. Это связано с тем, что символ, по сути, выражает собой изначальную и всеобщую сторону познания. Он есть не что иное, как выражение сущности чувственного образа как формы познания окружающего нас мира. «Даже самая примитивная и элементарная вещь, не говоря уже о ее научном представлении,- отмечает А. Ф. Лосев,- возможна только при наличии символической функции нашего сознания, без которой вся историческая действительность распадается на бесконечное множество дискретных и потому в смысловом отношении не связанных между собой вещей»

Представляя собой основополагающее, универсальное образование для выражения различных смыслов и ценностей, символ в реальном существовании культуры раскрывается в градации символических спецификаций, каждая из которых соответствует той или иной форме общественного сознания и конкретным ее выражениям, представая в качестве политического, юридического, нравственного, художественно-эстетического, религиозно- мифологического, научного и иных символов. Соответственно каждая из указанных символических спецификаций может иметь свою собственную внутреннюю градацию, скажем, символы в науке подразделяются на математические, физические, химические, логические, психологические образы и знаки и т. д.

В каждой из своих спецификаций символ проявляется в том или ином аспекте своей природы, выражает ту или иную сторону своего бытия и вместе с тем остается в своей сущности одним и тем же, а именно впечатляющим способом наглядного, зримо-образного воплощения идей и идеалов, фундаментальных ценностей и потаенных смыслов совокупной жизнедеятельности человека.

Глава 1.Роль символа в изучении конкретной культуры

Ту или иную культуру можно изучать не только в привычном академическом варианте, используя понятия, теоретические положения, ментальные навыки. Исходная гипотеза проведенного нами исследования состояла в том, что культурологию можно преподавать и через постижение символической природы культуры. Речь шла не о замене сложившихся форм обучения. В данном случае осуществлялся поиск более эффективных и продуктивных средств обучения. Потребность в таком эксперименте диктовалась тем, что современный студент живет в культуре, где роль символов возрастает, а сам символический язык перестает быть забытым.

Если, к примеру, мы возьмем символические образы природы, как они сложились в античной или средневековой культуре, то получим достаточно значимое представление об этих культурах в целом. Известно, что на ранних этапах культурогенеза одной из распространенных форм визуального воплощения различных космологических и магических представлений о мире были геометрические знаки (круги, треугольники, кресты, свастики). Они были более или менее реалистически представлены в фигурах животных. Сложение знаков в орнамент можно рассматривать как выражение определенных закономерностей. Это своеобразная попытка упорядочивания стихий в рамках целостного космоса.

Один из древнейших художественных образов универсума, хорошо знакомый многих народам, – композиция с мировым Древом (или Древом жизни). Порядок размещения животных возле Древа (птицы возле ветвей, звери у основания ствола, чуть реже в греческой вазописи изображались рыбы или хтонические существа нижнего яруса) отражал ярусную структуру мироздания. Еще одна «формула» универсума – образ календаря. Его связь с древними космогоническими моделями наглядно запечатлена в композициях внешнего периметра мозаики из Карфагена (вероятно, IV век). Там представлены традиционные для сцен терзаний чередующиеся фигуры хищников и травоядных, представителей земного яруса мироздания, причем изображения зверей разделены изображениями растений (Древо жизни). Внутренний квадрат населен птицами (стихия воздуха, поднебесное пространство). Изображение месяцев во внутреннем круге в виде шагающих друг за другом фигур вполне сопоставимо с образами зодиакальных созвездий в античных астрономических таблицах.

Древние народы в мифах объясняли явления природы как близкие и родные человеку. Все видимое вокруг воспринималось ими как очевидный образ божества: земля, небо, солнце, звезды, горы, вулканы, реки, ручьи, деревья – все это были божества. Их историю воспевали древние поэты. Скульпторываяли их образы. Солнце – это блестящий бог, который всегда борется против ночи – темного божества. Вулкан, извергающий из недр своих огромные потоки лавы, – это великан, дерзнувший посягнуть на небо. Извержение прекращалось, потому что Юпитер победитель сбрасывал не покорного в преисподнюю.

Взаимодействие природы и культуры – одна из ключевых тем культурологии. Если взглянуть на беспредельное многообразие сюжетов, сопряженных с этой темой, то можно видеть, что они тяготеют к двум полюсам. Некоторые культурологи рассматривают отношения между природой и культурой как изначально враждебные, непримиримые. Однако многие культурологи ищут возможности для гармонизации этих отношений. Долгое время существовала вера в наличие вечного объективного порядка природы, с которым должна быть согласована и которому должна быть подчинена жизнь человека .

Мифологическая установка включает не только людей, животных и других низших тварей, но также и сверхчеловеческие существа. Весь мир кажется пронизанным мифологическими силами. От образа их действий непосредственно или опосредованно зависит человеческая судьба. Во времена Античности каждое дерево, каждая река, каждый холм имели своего местного духахранителя. Прежде чем срубить дерево, разрыть гору, остановить ручей, человек обязан был принести жертвоприношение, получить соизволение духов.

Люди и животные не просто тела, однако взгляду, направленному на окружающий мир, они предстают как нечто телесно сущее и, следовательно, как реальность, включенная в универсальное пространство время. Смысл мифологии всех времен, любой эпохи заключается в признании божественности природы и благоговейном общении человека с таинственными, невидимыми силами. Ощущение Античности как счастливой пасторали и беззаботного детства европейской культуры, может быть, ничто не отражает так точно, как роман древнегреческого писателя Лонга «Дафнис и Хлоя». Уместность «буколических», «нильских», «садовых» мотивов была обоснована текстами Священного Писания. В раннее христианском искусстве широко использовались образы Доброго Пастыря, апостолов – рыбарей, пастухами представляли ветхозаветных праведников. Идеальный сад, в универсальной структуре которого практически совпадают черты древневосточного Эдема и языческого «приюта блаженных», становится символом рая, Возлюбленной псалмопевца, Богоматери, Церкви.

Однако следует отметить, что «взросление» цивилизации принесло такие коллизии проблемы, которые Античность не могла разрешить. И первой из них было постепенное отчуждение культуры от природы. Христианская традиция радикально изменила взгляд человека на среду своего обитания. Христианство унаследовало от иудаизма не только линейную концепцию неповторимого исторического времени, но и представление о последовательных стадиях творения, в частности о сотворении самого человека. Согласно христианству человек как бы возвышается над природно-космическим циклом времен. В природном мире стала утверждаться духовная монополия человека. Действенно практическая настроенность западного христианства содействовала покорению природы. Целостное и всеобъемлющее понимание природы, как оно сложилось в античной культуре, в последующие века стало разрушаться. Вообще когда человек Европы перешел к интенсивной обработке почвы, он фактически превратился в эксплуататора природы.

Первоначально человек был связан с землей, с растениями и животными. Огромную роль играла мистика земли. Известно, какое большое значение имели растительные и животные религиозные культы. Преображенные элементы этих культов вошли и в христианство. Согласно христианским верованиям, человек вышел из земли и в землю должен вернуться. Культура в период своего цветения была окружена природой, любила сады и животных. Люди культуры, как ни далеко они ушли от природной жизни, смотрели еще на небо, на звезды, на бегущие облака. Созерцание красот природы есть даже по преимуществу продукт культуры. Культура, государство, быт понимались органически, по аналогии с живыми организмами. Процветание культур и государств представлялось как бы растительно-животным процессом. Культура была полна символами, в ней было отражение неба в земных формах, даны были знаки иного мира в этом мире.

Однако постепенно эта погруженность духа в природу стала выветриваться. Для древнего грека и для средневекового человека существовали неизменный космос, иерархическая система, вечный порядок. Люди средневековой культуры считали, что природа говорит с людьми на символическом языке божественной воли и разума. Но в следующую эпоху – Возрождения – этот взгляд меняется. Уже в эпоху Средневековья начинает осознаваться новое эксплуататорское отношение к природе. Это, в частности, отразилось в оформлении франкских иллюстрированных календарей этой поры. Если в прежних календарях двенадцать месяцев олицетворялись пассивными аллегорическими фигурами, то в новых календарях они изображаются в виде пахарей, жнецов, лесорубов, мясников, т. е. в виде человеческих фигур, занятых покорением мира. Человек и природа здесь разведены, человек выступает в роли хозяина природы.

Глава 2. Древнейшие символы

Культура возникает как попытка живого ума познать и осмыслить истины нашего мира. Очевидно, что при этом мы всякий раз вступаем в известное противоречие с культурой прошлого с иными культурами и пытаемся синтезировать, обобщать различные мифы и символы, стараясь свести их к каким-то общим знаменателям, пытаясь найти единый корень этих мифов.

«Путешествия» грека Одиссея или аргонавтов, приключения одного из древнейших героев Востока Гильгамеша, «космические» полеты великого царя-мага Соломона в преданиях восточного мира, путешествия арабско-иранского морехода Синдбада, знаменитых европейских рыцарей Ожьс Датчанина или рыцарей «круглого стола» Артура – независимо от того, имелись ли реальные прототипы этих сказаний или герои были вымышлены, – истории эти восторженно принимались аудиторией, будь то придворная знать или простой народ.

Чудесные приключения в реальных и потусторонних мирах, случавшиеся с любимыми героями, находили отклик в душе каждого слушателя, всякий примерял их как бы к собственному опыту и представлениям, возникало множество картин и символов, которые каждый мог толковать на свой лад и вкус, использовать по праздникам или в будни.

Новые открытия

Сказания повествуют о властителях средневекового хазарского царства, которое простиралось от Урала до австрийских Альп, что они, прежде чем выбрать религию, устроили спор между представителями различных конфессий и, послушав всех, приняли иудаизм. Князь Владимир, к которому перешло владение этими землями, действовал аналогичным образом и высказался в X веке в пользу византийского христианства, пленившего его красотой церковной службы.

Позднее на том же пространстве утвердились татары (их «царство» простиралось от Вены до Тихого океана), гуцульская легенда утверждает, что татары меняли религии в зависимости от настроения своих князей (ханов).

Недоброжелательные критики видели в этом поверхностное, несерьезное отношение к мировоззренческим истинам религий. В то же время образованные люди с Востока, с которыми автору доводилось встречаться после обеих (1914-1945) мировых войн, смотрели на это совсем иначе: славяне, русские, грузины, татары, калмыки, евреи-караимы в Крыму рассказывали о своих великих вождях, ученых, поэтах, которые в религиях и культурах других народов, за различными фасадами, обычаями, символами обнаруживали общее, присущее всем.

И правда, почти у всех племен, живших на территории вышеупомянутых царств, обнаруживается большая терпимость к другим верованиям, терпимость, которая в более позднее время кажется почти не представляемой. Рассказывают, например, что татарские ханы, независимо от веры, имели в своем окружении шаманов, представителей буддистской религии, ислама, иудаизма, христианства. В столице хазарского ханства существовали якобы особые судьи для. приверженцев каждой религии, то есть и для христиан, и для евреев, и для мусульман, и для язычников.

Астрологи и алхимики средневекового христианства постоянно используют исламо-арабские (и персидские) источники. Мусульманские ученые постоянно восхищаются глубокими «магическими» знаниями древних греков и индусов. Занятие символами и мифами убеждает нас, что мудрецы всех времен и народов создавали средства для взаимопонимания и передачи знаний от одних народов к другим, вопреки разделявшим их границам.

Ученый эпохи Возрождения Генрих Корнелиус Агриппа Нетгесгеймский начинает свой труд с посвящения аббату Тритгейму. Любопытно, что он вспоминает при этом, как они оба дружески беседовали в монастыре близ Вюрцбурга «о химии, магии, каббале и других тайных науках».

Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (1493-1541), известный под именем Парацсльса, родился неподалеку от знаменитого монастыря Айнзидельн, где врачевал еще его высокоученый отец. Владельцы поместий Неттесгейм и Гогенгейм, которым мы благодарны за собрание и систематизацию символики в алхимических, астрологических и других учениях средневековья, имели много общего: они были тесно связаны с учеными, которые издавна находили прибежище в библиотеках и кельях крупных монастырей и хранили там собранные веками знания.

Оба упомянутых нами ученых трудились в ту эпоху, когда уходили в забвение творческие традиции предшествовавших веков, в эпоху, когда Европу потрясали войны за власть над мирянами. Ученые старались проверить почерпнутые ими из тайных архивов и учебников по магии сведения во время своих путешествий как при дворе, так и среди простого народа.

Народная культура в Европе

XIX век характеризуется возникновением яростной партийной пропаганды, которая представляла старые замки и крепости как «свидетелей угнетения простого народа в средние века»; теперь они становятся сценой мрачных историй в готическом стиле, от которых волосы встают дыбом. Уютные покои старых замков перетолковываются как «пыточные камеры», развивалась целая индустрия по изготовлению цепей, лобных мест, скамей для пыток, поясов целомудрия и прочей металлической дребедени, которая свидетельствовала бы о «мрачных нравах средневековья».

На самом же деле многие средневековые крепости представляли собой хранилище культурного наследия древних родов и народов, где веками скапливались различные ценности, начиная от обычаев и кончая политическими и историческими раритетами, которые становились помехой для центральной власти – той угодны были покорные подданные, унифицированная «государственная нация».

В своей довольно автобиографичной книге «Зеленый Генрих», изданной в 1854 году в Брауншвейге, Готтфрид Келлер очень убедительно передает, насколько население маленьких европейских городов, ремесленники, странствующие торговцы были пропитаны духом средневековой традиции. Он подробно описывает семью старьевщика, что жил неподалеку от его отчего дома.

Сюда изо дня в день стекался отовсюду любопытный народ. Как правило, это были люди, которые собирались, чтобы потолковать о странном и необычном, ведь тяга людей к религии и чудесам находила всегда обильную пищу.

Здесь читали книги о предсказаниях, рассказы о путешествиях в дальние страны и о чудесных небесных знамениях, рассказывали о крестьянских семьях, у которых еще хранятся старые языческие книги, что они-де, перешедшие в крестьянское сословие потомки древних родов крепости и башни которых были разбросаны по всей стране. О колдовских мазях и о шабаше ведьм на Лысой горе рассказывали как о чем-то очевидном. Писатель еще в детстве нашел таблицы символов некой «сумасшедшей шарлатанской теософии», а в ней – указание, как представить четыре основные стихии, которым он неоднократно пользовался впоследствии.

Воспоминания Келлера, как и многие другие источники, убеждают нас, насколько неправомерно было бы в прошлом отделять образовательный уровень народа от академической учености. Именно старьевщица, которая и была центром притяжения собравшихся, ухитрялась сплавить воедино фантастические народные предания и рассказы о других временах и чужеземных странах.

Среди книг, которые постоянно проходили через ее руки, «она отдавала предпочтение нордическим, индийским и греческим мифам», книгам, изданным в прошлом веке с большими складными гравюрами. «Ее занимали все боги и идолы старых и новых языческих племен, ей были интересны их история и как они выглядели на картинках…» – пишет Келлер.

Народная культура и образование «друзей правды», что искали истину в потайных библиотеках замков и монастырей, имели много общего, и свидетельство тому многочисленные устные и письменные источники. Последователи Парацельса неустанно искали скрытый смысл в народных преданиях, вновь открытые мифы ушедших веков пускали корни в народные были и небыли, порождая почти забытую веру в сказочное.

В 1967 году автору довелось увидеть сработанный в конце XVIII века крестьянский шкаф. Шкаф украшен резьбой, представляющей молодого человека, который собрался искать приключения на Востоке и оставляет свою девушку. Мы видим, что и два столетия тому назад существовали своего рода «хиппи», которые надеялись найти философские откровения на Востоке.

Молодежь в поисках утерянных знаний

Хаос как следствие мировых войн XX века, боязнь еще более страшных конфликтов в будущем вызвали к жизни в 60-х годах широкое молодежное движение от Калифорнии до Катманду в Непале. Молодые люди пытались перебросить мост к великим культурным традициям прошлого. Скандально известный ирландско – американский ученый и поэт Тимоти Лири даже видел в хиппи нечто вроде «кельтского Ренессанса».

В кругу самых образованных молодых людей Соединенных Штатов, страны, в которой с XIX века делается все, чтобы представить Старый Свет как «хлам и старье», последователи Лири начали всерьез заниматься такими вечными вещами, как цыганские карты Тарот, мировоззрением «самого мудрого и влиятельного ума» Европы Парацельса. Об этом же говорит английский буддист Алан Уотте: «Смотришь на искусство этих молодых людей и поражаешься: они сумели заново обнаружить изысканность истинного ремесла с его красками, изобилием, точностью и интересом к детали, воистину как будто мы вернулись во времена персидских и кельтских миниатюр».

В 50-х и 60-х годах европейские «бродяги» потянулись к осевшим после гонений по всей Европе в Камарге и Пиренеях цыганам. Пораженные, застывали они перед открывшейся им символикой, которую дома честили как «средневековое суеверие» и которая оставалась известной разве только отдельным специалистам. Теперь они воочию видели, что все это еще живо, что во Франции и Испании (и не только среди малообразованных людей) распространено искусство предсказаний и гаданий, что эти пассы и жесты служат не только средством общения малограмотных людей, но и как субкультура, как средство выработать собственный жизненный стиль и внести разнообразие в жизнь на которой тяжелым игом лежит шаблон городской цивилизации.

Таковы были первые шаги этого молодежного движения. Затем появились журналы, фильмы, и особенно музыка, которые стали чрезвычайно модными в Америке и Индии после 1966 года. Хиппи стали собираться на свои слеты, в частности, в крепости Вальдек в Хунсрюке в 1969 году и близ Асконы в 1978 году. Практически без каких-либо громких объявлений из англоязычных стран собрались сюда до трех тысяч молодых людей (точную цифру назвать трудно – это ведь не концертный зал!).

Для собравшихся молодых людей (и в 1969, и в 1978 г.) был характерен совершенно новый и вместе с тем вечный стиль жизни, половина из них и прежде уже ходила путями древних бродяг, чтобы из первых рук познакомиться с «недоразвитыми» Культурами, и вес были уверены, что этим культурам были присущи ценности, утерянные в последние столетия.

Молодые люди были убеждены, что надо вернуться к забытым традициям и вернуть их в свой повседневный быт. Они хотели жить совместно в домах, которые вписываются в зеленое окружение. Они старались открыть новые духовные ценности, восстановив связи европейской культуры с высокоразвитыми культурами других стран и прошедших веков. Если раньше различную символику искали поэты – от романтика Новалиса до Германа Гессе, то теперь это стало увлечением тысяч молодых людей. В такое переходное время занятие символами и мифами перестает быть самоцелью и уделом ученых. Многократно перетолкованные и подновленные мы находим старые символы в новой поэзии, в фольклорном молодежном искусстве и даже на обложках самых интересных грампластинок, не говоря уже о средствах массовой информации, комиксах и кино. Пришедшая из древности символика казалась в XIX веке пережитком прошлого, но XX век убедил нас, что древние таинства оказывают влияние и на современность, более того – они побуждают нас задуматься о будущем.

Крест

Если скрестить обе линии – вертикальную, которая объединяет верхний и нижний миры, и женскую горизонтальную, которая представляет земную поверхность и водную гладь, то мы получим самую простую картинку, которая только есть в мире.

Перед нами возникнет изображение четырехкратна, которое всегда означало материальный мир – вещность. Это наша земля с четырьмя сторонами света, образованная четырьмя стихиями. Еще в дохристианской символике крест был и символом страдания, ведь корень всех бед – реальность мира, с которой приходится считаться.

В византийской и православной русской церкви и их основных сектах стараются, по возможности, не показывать распятого Христа, ведь он указывал нам веселиться и превозмогать муки земных страданий.

В различных видах креста часто можно усмотреть попытку художников еще более явственно представить его как инструмент пыток.

Мистики и фольклорные источники нередко декорируют крест цветами и листьями, трансформируя его таким образом из символа страдания в ствол древа жизни, в олицетворение вечного роста, весны, пасхального воскресения.

Линга в сосуде йони.

Индуистская религия представляет мужской и женский элементы (активный и пассивный, производящий и принимающий) в виде вертикального линги (фаллоса) – знака живо-родной силы Шивы – и йога – чаши, женского лона, сосуда, в который опущен линга.

Когда английские путешественники, в частности Селлон, ознакомились в Индии с этим изображением и его местом во всей мифологии, это привело, через Дженнингса, который, исходя из этого изображения, толковал всю символику алхимиков и розенкрейцеров, к волне энтузиазма, с которым европейцы начали познавать тайные учения. Нет сомнений, что «колодцы с живой водой» – это популярный мотив средневековой литературы, возникший из сходных представлений как сплав магически-эротических символов женского и мужского начал. На изображениях эти колодцы нередко окружены невысокой оградой – намек на скрытый смысл, который надо распознать.

В Австрии, где со времен Возрождения особенно охотно прибегают к аллегориям, в качестве фигуры фонтанов очень часто изображают Марса, прямо-таки перегруженного различной военно-мужской символикой. «Наиболее популярная тема – знаменосец. Эту статую устанавливают в центре города и она символизирует мужество, упорство и смелость. Марс иногда несет на себе только часть амуниции, но меч или кинжал всегда при нем. В правой руке у него штандарт, флаг или знамя, либо же он размахивает тяжелым мечом».

Чаша, дуга

По Агриппе Неттесгеймскому «части круга» означают на языке магических символов богиню Луну, женское начало творения вообще.

В индийской поэзии лунный серп очевидным образом связывается с тем, что в рыцарской поэзии называется чашей Грааля, то есть емкостью, в которой хранится эликсир жизни «сома». Из чаши эликсир проливается на землю, питая и придавая силу всему живому. Она собирается в священных растениях, и человек может вернуть жизненный эликсир соком этих растений.

На Украине старые надгробные камни на курганах называют «бабами», от слова «баба» – женщина, бабушка, повивальная бабка. Существует поверье, что захороненные здесь древние герои, которые покоятся в лоне матери – земли («мать – сыра земля»), когда-нибудь снова оживут. То есть в этом случае дуга – символ возрождения!

Единорог

Сказочное существо единорог, часто упоминаемое на всем пространстве от Восточной Азии до Европы, в индийской мифологии также является символом живородной мужской энергии.

В песнях трубадуров и живописи того времени единорог, «конь с крепким рогом во лбу»,- самое мощное и неукротимое животное, которое становится кротким и падает на колени, только когда видит перед собой «прекрасную девственницу» – рыцарская культура от Индии до Западной Европы обожествляла женское начало мира и делала его назначением всех творческих потенций мужской стихии.

Круг

Агриппа Нептесгеймский поясняет, что древние спрятали в свои рукописях великие тайны, например все округлое они приписывали миру, солнцу, надежде и счастью. окружность означала небо, части ее (дуги чаши) – Луну.

Ноль, этот чудесный символ нашей математики, пришел к нам в средние века через мусульман (а русские утверждают, что через еврейских хазар), а ведь это – не что иное, как окружность, обрисовывающая пустоту, ничто. Соответственно кольцо с точкой посредине в астрологии обозначает солнце, в алхимии – золото, у розенкрейцеров – императорскую власть, которая в центре несет творческое начало, дающее смысл всему окружению.

Кочевники, что перемещались в предгорьях Альп, то есть на пространстве между Баварией, Бургундией и Провансом, понимали под окружностью нечто совсем иное, а именно – требование двигаться дальше, перемещаться в другие местности. Знатоки толкуют это изображение как упрощенную картинку колеса от цыганской повозки, другие же усматривают в этом знаке символ вечного движения, постоянных перемещений кочевников. Они бесконечны, или, другими словами, кончаются на том же месте, с которого начались, то есть это – движение по кругу.

Крест (лотос)

как отображение мира

Мистическая география индусов видит в лотосе отображение земли, которая плавает, подобно водяному цветку по поверхности океана. Раскрытая чашечка цветка, расположенная строго посредине,- гора богов Меру (индуисты и по сей день полагают, что гора действительно существует и находится где-то в Гималаях). Члены теософских обществ, учрежденных последователями Елены Блаватской, возникшие десятками в XIX веке в Северной Америке и Европе, были убеждены, что «где-то в высокогорных долинах между Непалом и Монголией живут бессмертные существа (так называемые махатмы), которые своими астральными силами управляют судьбой мира».

Вокруг этого места поднимаются другие гигантские горы – как тычинки, лепестки раскрытого цветка, как четыре основных части света. Некоторые брамины видят в этом символ четырех главных культурных центров, расположенных вокруг «крыши мира», то есть сама Индия – на юге, греческо-европейское Средиземноморье – на западе, области, подвластные татаро-монголам,- на севере и Китай – на востоке. Другие же государства, венцом окружающие основные, многочисленны и малозначимы, ведь все они находятся под влиянием четырех основных культур. Кстати, гуцулы – карпатские славяне – видят символ мира в четырехдольном листе клевера.

Якорь

В многочисленных своих изображениях, особенно относящихся к раннему христианству, якорь обнаруживает близкое родство с символами креста и трезубца, дополнительно в нем – намек на прочное «закрепление» новых религиозных общин (а в Римской империи они представляли малочисленное меньшинство), на их стойкую веру в хаосе языческого окружения.

Верхнюю часть изображения можно рассматривать как отображение человека (так это было, например, у одного племени бессарабских цыган), стоящего вертикально и вытянувшего руки вверх, то есть к небу (точки вокруг него понимают как звезды, «по которым можно ориентироваться ночью и найти верную дорогу»). Часть окружности, дуга внизу,- знак материального мира, Земля, которая вновь и вновь порождает человека.

Дерево жизни

В германских рунах Г которые придумал, по преданию, властитель шаманов и мифический дух Один, руна «ман» означает мужчину, человека, который поднял обе руки вверх, взывая к божественным силам.

Противоположным знаком является руна «ир» – знак женского начала, а в соответствии с представлениями многочисленных современных исследователей, еще и символ «злых сил» ведьм и друидов. С таким толкованием никак нельзя согласиться, ведь женщина в древности олицетворяла Мудрость, и лишь в более поздние века ей стали приписывать связь с дьяволом и злыми духами.

«Ир», собственно говоря, означает тис, то есть одно из священных деревьев германских племен. В одном обрядовом заклинании руна «ир» понимается как «всеобъемлющая», в этом случае руна указывает нам на корни, на «бессознательное» знание, пришедшее к нам от предков.

А вот объединение обеих рун дает нам дерево жизни, питающееся соками снизу и сверху и являющееся символом вечного существования.

Думается* что с руной «ман» и другими аналогичными представлениями связаны столь любимые в крестьянском фольклоре цветы на трех стеблях, растущие в горшках.

Такие же изображения можно было встретить еще в тридцатых годах нашего века на старых цыганских повозках,- они были символом плодородия, процветания, успехов в жизни и во всех начинаниях.

Треугольник

Как линга в индийской мифологии, треугольник – прежде всего символ созидательной мужской силы, другими словами – творческой силы бога. И наоборот, треугольник, вершина которого обращена вниз, – знак женского начала, плодородного лона. Согласно Агриппе Нетгесгеймскому,

Юнону нередко обозначали треугольником как олицетворение женщины.

Для европейских алхимиков треугольник вершиной вверх означал язык пламени, «мужской» огонь, а треугольник, обращенный вершиной вниз, – воду, что сбегает с горных вершин, с облаков вниз, к Земле.

Если же наложить оба знака друг на друга, для индусов это будет означать объединение созидающего и порождающего начал, знак любви богов ко всему земному, а земного – к богам, объединения, из которого веки вечные рождается все и вся.

В Европе этот знак считали пришедшим с Востока, он был известен, в частности, как «звезда Давида» шестигранник использовали в народных верованиях (много взявших как от евреев, так и от цыган) как защиту от злых сил.

Квадрат

Квадрат охотно применяют как знак материального мира, составленного из четырех стихий, которые в свою очередь соответствуют четырем сторонам света. Изображение трактуемой таким образом материи становится еще более убедительным, если внутрь квадрата вписать крест, в такой форме оно будет напоминать нам о кресте на могиле, об окне тюрьмы, о том, что все проходит. Сказал ведь мудрец: «Наша Земля была бы мрачным склепом, если бы мы не ведали о могуществе нашего духа».

Крест под квадратным камнем – символ тяжести земли, представления, что нет в мире ничего итого, кроме! прихотливой игры стихий, что мир – ад, безнадежная пропасть, темница, Тартар.

Напротив, крест над квадратным камнем – символ надежды, это дерево жизни, которое пробилось из могилы, это возможность искупления, воскресения. Нередко этим знаком обозначали «философский камень», который будто бы может дарить бессмертие и вечную молодость.

Свастика

Свастику, крест с перпендикулярно загнутыми концами, также нередко трактовали как символ четырех основных сил, сторон света, стихий. Не случайно свастику находят в древнекитайских манускриптах в обозначении таких понятий, как «область», «страна».

В то же время если квадрат как Знак материи характеризует ее как нечто мертвое, застывшее, противопоставленное жизни, то свастика скорее напоминает нам колесо, окружность, движение, превращение элементов, смену времен года.

Психоаналитик Вильгельм Райх объяснил в своей книге, вышедшей в 1933 году, притягательное действие свастики на массы: «Она действует на подсознательные эмоции наблюдателя. Свастика – не что иное, как изображение обвившихся друг вокруг друга людей, схематическое, но в то же время вполне узнаваемое. Одна линия означает половой акт в горизонтальном, другая – в вертикальном положении. Можно предположить, что этот символ будоражит скрытые от нас самих струны в организме, притом тем больше, чем меньше удовлетворен человек, чем более он похотлив. Если же приписать этому знаку дополнительно идею верности и чести, то он сумеет удовлетворить и моральные сомнения и будет тем более охотно принят».

Пятиугольная звезда (пентаграмма)

В народе такую звезду еще называли «ведьминой ногой». «Нога» означает, по-видимому, опору колдовской науки ведьм. Некоторые ученые пытаются усмотреть в слове «друде» («ведьма») отголосок слова «друид» («жрец у древних кельтов»). Такие маги, как Агриппа Нетгес- геймский, вписывали в рисунок звезды фигуру сознательного человека: четыре нижних луча (треугольники) – руки и ноги, распростертые так, как будто человек хочет объять весь мир, а верхний луч – голова. В этом случае пентаграмма становится знаком «адептов» и звездой магов, которые полагали, что, благодаря знанию законов мира, который большинству представляется четырехсторонним, они могут найти путь к счастливому бытию.

Леви говорит по этому поводу: «Пентаграмма, которую в гностических школах называют пламенной звездой,- это знак всемогущества и духовного самоконтроля… Буква G, которую свободные каменщики вписывают в центр пламенной звезды, напоминает о двух священных – словах древней Каббалы: «гнозис» и «генерацио». Пентаграмма означает так же «великий архитектор» – ведь с какой бы стороны мы ни смотрели на нее, мы видим большую букву А».

Мы уже видели, что сходным знаком преодоления материи «пробуженным человеком» были растения с пятью лепестками (роза, лилия, виноград). Геральдики утверждают, что корона, нередко изображенная над гербом высоких родов (кавалеры, рыцари) , непременно должна иметь пять зубцов.

Космическая змея

Змея, которая кусает собственный хвост, то есть бесконечна, была я индийской мифологии символом круговорота Вселенной или времени. Она окружает Землю, которая подобно цветку лотоса находится в центре океана. Змею можно увидеть также на панцире медленно, неотступно ползущей по вечности черепахи.

Такую змею (Оурборос) знали и греки, они пытались осмыслить ее значение через гнозис – единство, которое в древности понималось как Вселенная. Через мифы образ змеи проник в мистику алхимиков. Змея вечности иногда рисуется с четырьмя лапами. В этом случае их следует понимать как четыре стихии. Иногда у нес сеть даже крылья, это – постоянное движение энергии мира.

Собственно говоря, мы пришли уже почти к изображению дракона. Победа над ним мифического героя мыслилась философами-мистиками как символ познания мира и победы как таковой, ведь «в знании – сила».

У алхимиков или розенкрейцеров герой может попирать дракона ногами либо даже скакать на нем. В рыцарской поэзии герои перемещались в пространстве на грифах – гибриде орла и змеи, которые в мгновение ока переносили рыцаря из родового поместья в царство фей на Востоке.

В тантризме жизненная сила человека представлена как сила змеи, здесь нашли свое отражение не только способность змеи сворачиваться в кольцо, но и обновляться, меняя кожу, что делало змею символом круговорота энергии в мире и человеке, а также и смены эпох (тем самым символом круговорота Солнца через зодиак). Сюда можно отнести и ежегодное перемещение Солнца по кругу созвездий либо мира, который, как учат брамины, идет своим путем через космические века.

Павлин – пестрое многообразие мира

Павлин нередко делается олицетворением бесконечного разнообразия, веселого духа, с которым Бог творил эту землю, развлекаясь как хотел. В индийской мифологии, когда Кришна и Радха- две ипостаси бога Вишну – танцуют и забавляются в вечной радости любви, на них смотрят павлины.

Существуют культовые игрушки, например: Кришна и Радха качаются на качелях, а на столбах качелей мы снова видим павлинов. Пестрый павлин словно говорит нам: как бы тяжела ни была жизнь, какие неприятные сюрпризы она бы нам ни приносила, это неизбежно, надо находить радости в жизни и верить, что ее многообразие позволит всегда найти положительную грань.

При индийском дворе павлин всегда сопровождал изображение обоих божеств – Кришны и Радхи – и был символом образцовой жизни в любви и красоте. Отсюда, с Востока, пришло в Европу изображение павлина либо просто павлинье перо в шляпе рыцаря как символ его высоких нравственных помыслов.

Некоторое противоречие можно усмотрел, в том, что индийский Марс, бог войны Картикейя, сын мудрого Шивы, скачет на павлине, однако на самом деле никакого противоречия тут нет: если вчитаться в древние индийские книги, посвященные военному искусству, мы увидим, что войны тогда не были средством массового истребления людей, какими стали войны XX века – скорее это были турниры, нечто подобное рыцарским состязаниям в Европе.

Эти состязания старались сделать как можно более пышными и зрелищными. Нередко, как если бы все протекало по заранее подготовленному сценарию, кровавая схватка между представителями насмерть враждовавших родов завершалась вдруг обручением юноши и девушки из обоих кланов и праздником, который мог длиться неделями.

Лишь мрачный аскет, для которого весь мир только «юдоль печали» и «разврат», для которого жить на этом свете уже само по себе казалось дьявольской хитростью, мог усмотреть в павлине отрицательный символ.

Даже гностики, которые на пороге средневековья пытались раскрыть тайны божьего промысла (и в результате впоследствии почти все обратились в ересь), выбрали павлина как выражение своих мистико-философских откровений. «Если внимательно приглядеться к его оперению, мы найдем 365 различных красок. Стало быть, это космологическая птица, ведь Василид различат 365 различных небес (по числу дней в году).

Интересно, что яйцо павлина бледно и невзрачно. И вот оно – чудо! Из ничего рождается радуга – это семя, спрятанное в яйце, ищет себе выход.

Так же, как яйцо павлина становится ярким и красочным, будучи оплодотворенным семенем павлина – петуха, так и мир нуждается в божьем, семени, чтобы стать привлекательным».

Глава 3. Культ символа в средневековье

Культ – это отношение к некоторому символу, а также складывающиеся вокруг этого символа мифы, ритуалы, правила обращения. Нет символа без культа, нет культа без символа. Бывает, символ переживает свой культ и остается памятником чего-то важного, но ушедшего.

Мифы

Наиболее яркий пример культа символа – это миф. Мифы – частью достоверные, частью выдуманные или искаженные популярные исторические рассказы, выражающие мировосприятие народа и его ключевые представления о самом себе. В мифах нередко не достоверное, а выдуманное несет больше информации об умственном устройстве народа, его общем состоянии, его исторической "траектории" и наиболее вероятном будущем.

"Мифы необходимы. Так же как и катастрофы, устроенные человеком. Естественные катастрофы сближают людей без веской нужды выдумывать что-либо. Катастрофы, устроенные человеком – войны, заговоры, скандалы, инквизиции, дилеммы любого сорта – как и мифы -должны быть изобретены, подпитаны и, что более всего важно, -должны поддерживать сами себя, ибо они просто необходимы для эмоциональных нужд человека. Они – наркотики. Толпе нужны регулярные дозы скандала, паранойи и дилемм, чтобы избежать скуки бессмысленного существования. (Антон Шандор Лавей. "Записная книжка дьявола")

Замок

Замок олицетворяет значение закрытости, ограждения, а также огороженного стенами и защищенного города. Обычно содержит некое сокровище или заключенного в темницу человека, или в нем обитает чудище, злодей, которого надо победить, чтобы получить сокровище или освободить заключенного, символизирующего скрытое, эзотерическое знание или духовную вершину.

Он обычно включает в себя хотя бы одну башню, поэтому символическое значение башни, в некоторой степени, присуще и замку. Некоторые помещения замка могут быть частично или полностью вырублены в скале, служащей его основанием, и таким образом замок сближается с пещерой.

Рыцарь

Одним из значительных символов средневековья был рыцарь. Это образ величественного всадника на роскошном коне (не считая образа, написанного Сервантесом, в его известном произведении). Практически во всех книгах рыцарь – положительных персонаж.

Атрибуты рыцаря: меч, конь, щит, копье, герб, девиз, рог, знамя, оруженосец, замок.

Наряду с мечом он необходимый атрибут рыцаря (не может быть рыцаря без коня). Он верен хозяину и иногда даже спасает его. Рыцарь чувствует некоторую вину перед конем за то, что подвергает его опасности и вынуждает перенапрягаться.

Щит

Важное добавление к мечу и копью. Форма и роспись щита имеют знаковую функцию. Щит – символ защиты, слово "щит" – метафора со значением "защита".

Герб

Изображение в рамке, повторяющей форму какой-нибудь разновидности щита. Представляет собой личный знак рыцаря. Может изображаться на воротах замка, на знамени, на карете, на личной печати рыцаря, на одежде слуг, на посуде и т. п. Элементы и цвета герба имеют некоторое объяснение. При посвящении в рыцари человека незнатного рода (то есть при основании нового рыцарского рода) новоявленный рыцарь получает от короля герб и девиз, а иногда и фамилию.

Девиз

Выражает правило, которым рыцарь руководствуется, или качество, отличиться которым рыцарь стремится.

Копье

Оружие, посредством которого обычно начинается бой. Копье рыцаря тяжелее копья пехотинца, хотя в бою удерживается одной рукой. Единственный способ применения копья – ударить им на скаку в противника.

Рог

У каждого рога – свой голос. У каждого рыцаря – своя манера трубить. Таким образом, по звуку рога можно определить, кто подает сигнал. Прибывший к замку рыцарь звуком рога оповещает стражника, чтобы тот опустил мост, отворил ворота. Столкнувшись с превосходящими силами противника, рыцарь посредством сигнала из рога вызывает подмогу.

Знамя

Знак предводителя отряда. Цепляется на копьё. Может быть прямоугольное, раздвоенное, треугольное (вымпел). На знамени – рыцарский герб. Первейшее назначение знамени – показывать, где центр занимаемой позиции или где место сбор рассеявшихся бойцов. Сигнал сбора подается посредством рога. Если знамени больше не видно, надо сдаваться, или бежать, или принимать героическую смерть.

Оруженосец

Помощник, слуга и, возможно, ученик рыцаря. В последнем случае – благородного происхождения. Есть устойчивое выражение: "верный оруженосец". Оруженосец имеет более легкое вооружение, чем рыцарь и нередко принимает участие в бою в качестве вспомогательной силы – во второй шеренге. В походе возит запасное оружие рыцаря и водит его запасного коня.

Меч

Важным символом, отождествляющим силу и власть, является меч. Меч символизирует достоинство, лидерство, высшую справедливость, свет, мужество, бдительность. На метафизическом уровне он олицетворяет всепроникающий разум, силу интеллекта, проницательность.

Обоюдоострый меч – важный образ божественной мудрости и правды. В Откровении Иоанна меч исходит из уст Христа как символ непобедимой небесной истины. В буддизме меч воспринимается как оружие мудрости, отсекающее невежество.

Во многих мифологиях меч имеет двойственное значение, в котором, в основном, противопоставляется жизнь и смерть. Меч разделяет и отделяет – душу от тела, небо от земли. В некоторых традициях меч служит мостом в другой мир (например, мост Чинват в Древнем Иране).

И в то же время состоящий из лезвия и рукояти, меч является символом соединения, союза, особенно если принимает форму креста. Пожалованием меча сопровождалось принятие в рыцарское братство; положив руку на меч, произносили клятвы, обусловливавшие жизнь или, в случае их нарушения, смерть. Культ меча особенно заметен в японской традиции и у рыцарей Средневековья.

Меч облечен магической властью отражать силы тьмы. Часто огромный, изготовленный из небесного огня, он служит оружием богов Солнца и культурных героев, которые с его помощью сражаются с чудовищами (Мардук, разрубающий Тиамат; архангел Михаил, мечом повергающий Люцифера). Меч часто защищает девственницу от хтонического чудовища (Персей и Андромеда, святой Георгий).

Меч западного типа, с его прямым лезвием, благодаря своей форме служит мужским, солнечным символом. Восточный меч, будучи изогнутым, представляет собой женское, лунное начало.

Могила, кладбище

Привязанность человека к близким ему людям обычно настолько велика, что сохраняется и после их смерти. Мёртвый почти равен живому. То, как относятся к мертвецу, показывает, как на самом деле относились к человеку, когда он был жив; как воспринимают его дело и т. п. Могила на кладбище и памятник на ней – это компромисс между стремлением уважить мёртвого (удержать при себе, защитить от растворения в вечности) и рациональными соображениями (гигиеническими, экономическими).

Смерть для средневекового человека, католика, означала последний шаг к поворотному пункту его существования: к подведению итогов его земной жизни на Божьем суде. Смерть сама по себе, с точки зрения веры, была почти ничем, а нежелательной оказывалась лишь потому, что была связана со страданиями, порождала проблемы для родственников и лишала возможности что-то ещё сделать для получения места в раю.

Средневековый человек очень стремился умереть по правилам: с отпущением грехов непосредственно перед моментом кончины и с отпеванием после.

Современный похоронный ритуал в Европе (не только церковный, но и светский) – в основном наследие Средневековья.

Из книги Жоржа Дюби "Европа в Средние века" (гл. "Смерть"): "Главным детищем искусства архитектуры в XIV веке является уже не собор и даже не дворец, а надгробный памятник. Как только семейство достигало определенного уровня благосостояния, его заботой становилось вырвать своих покойников из общей могилы, из этих с необычайной быстротой заполнявшихся трупами рвов, куда на телегах свозили останки неимущих. Семья заказывала фамильную усыпальницу, по примеру захоронений святых или королевской усыпальницы в аббатстве Сен-Дени, где лежали бы рядом муж, жена, дети, двоюродные братья и сестры. В большинстве случаев надгробие представляло собой простую могильную плиту. Однако ее следовало по возможности украсить изображениями усопших – такими, какими их видели в последний раз во время траурной церемонии: лежащими на возвышении, в парадном одеянии, при оружии, если это рыцари, или коленопреклоненными перед Милосердной Богородицей, как в церкви – мужчины справа, женщины слева. В любом случае можно было прочесть их выгравированные имена, их девизы, по которым их можно было опознать – усопшие хотели быть узнанными. Они рассчитывали остаться в памяти, чтобы каждый знал, что они лежат здесь, и будут лежать до конца света, до воскресения мертвых.

Кладбище и храм – всегда вместе. Кладбище – как бы продолжение храма. Земля кладбища – священная, как и пространство внутри храма. Кладбище обычно располагают при храме. Или же на кладбище строят храм. Знатных людей хоронят под полом храма, в крипте, в катакомбах под храмом, во внутренней или наружной стене, на земле под стеной храма.

Разрушение символов

Также можно и разрушить символ. Всякое положительное в целом явление имеет какие-то недостатки или даже нежелательные разновидности. Соответственно всякий положительный символ находит своих разоблачителей, ниспровергателей, разрушителей – выпячивающих эти недостатки, эти разновидности. Появление доброго дракона в фильме или книге – это разрушение символического содержания понятия "дракон". Появление доброй ведьмы – это разрушение символического содержания понятия "ведьма".

Заключение

В этой работе была предпринята попытка дать теоретико – метрдологическое обоснование понятия символа как центрального знаково-языкового средства культуры. Нам представлялось возможным предложить на рассмотрение лишь самые общие контуры подхода к проблеме роли символов в средневековой культуре.

Средневековый период представляет собой огромный мир символов. Символы, могут быть как положительными так и отрицательными.

Отрицательные символы Средневековья в современном сознании: феодальные междоусобицы, алхимия, схоластика, невежество, холера, чума, оспа, вонь, вульгарность, лачуги, разбой, массовые убийства, колесование, сжигание ведьм и еретиков, выливание помоев из окна на головы прохожим. Положительные символы: рыцари, турниры, пиршества, свадьбы, коронования и т.д.

Положительная роль средневековых символов в современной культуре состоит в том, что они напоминают о некоторых здравых средневековых ценностях, противоположных деструктивным ценностям нынешнего общества. Тяга к Средневековью, которая на Западе в последние двести лет всё время только усиливалась, показывает, что расплывчатая идея "утраченных ценностей" является очень тривиальной.

Так же мы стремились показать, что символ – это не просто одно из центральных знаково-языковых средств выражения ценностей и смыслов культуры, а наиболее сущностное и продуктивное. Ведь что есть символ? С одной стороны, он конкретно-зримое воплощение высших духовных возможностей и потенциалов культуры – идей и идеалов, а с другой – такое образование, которое так или иначе своим «силовым напряжением» охватывает все явления и феномены общественной жизнедеятельности человека. Иными словами, мы попытались показать, что категория символа занимает особое – определяющее – место в философско – социологической концепции культуры в силу своей непосредственной связи как с раскрытием индивидуальности социальных феноменов, так и общих тенденций культурно-исторического процесса в целом.

Список литературы

1.       Бауэр В. Энциклопедия символов. Москва, 1998 г.

2.       Дюби Ж. Европа в средние века. Смоленск, 1994 г.

.        Рубцов Н. Н.Символ в искусстве и жизни. Москва, 1991 г.

.        Похлебкин В. В. Словарь международной символики и эмблематики. Москва, 2001 г.

.        Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. Москва, 1981 г.

.        Кармин А. С. Культурология. Екатеринбург, 2005 г.

.        Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры. СПб.,1995 г.