- Вид работы: Дипломная (ВКР)
- Предмет: Культурология
- Язык: Русский , Формат файла: MS Word 31,97 kb
Сказки народов Среднего Поволжья
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
УНИВЕРСИТЕТ
ФАКУЛЬТЕТ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК И СОЦИАЛЬНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
КАФЕДРА РЕГИОНОВЕДЕНИЯ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Курсовая работа
Сказки народов Среднего Поволжья
Студента II курса
специальности регионоведения
Шакировой Юлии Рустемовны
Научный руководитель:
доцент к.и.н.
Федулова Анна Владимировна
Ульяновск 2010
ВВЕДЕНИЕ
В настоящее время особенно остро стоит вопрос возрождения национального самосознания народов России. Важным средством воспитания на народных традициях является народное творчество. Богатым педагогическим материалом обладает фольклор. И особенно местный фольклор. На каждой территории издревле создавались произведения, отражающие климатические, экономические, исторические особенности регионов. Именно в них простой народ закладывал этические традиции и нравственные идеалы, которые при всей своей общечеловеческой сущности имеют региональные корни. Фольклорные произведения воспитывали людей для данной местности. Прославляя свой край, они подготавливали людей к жизни именно на этой земле.
До недавнего времени мы часто и не задумывались, где создана та или иная сказка, где зародилась народная игра, в каком селе высказана та или иная народная мудрость, проявившаяся в пословице. Между тем, определяя родину того или иного текста, можно лучше понять не только региональную историю, но и вспомнить игры, песни, сказки своей бабушки, прикоснуться к истории своего рода, задуматься о родовой чести и достоинстве. Необходимо, чтобы принцип педагогики «От близкого – к далекому» реализовывался и по отношению к фольклору.
Среднее Поволжье имеет старинные фольклорные традиции. Здесь зарождались фольклорные исследования. Здесь вырабатывались правила сбора и переработки фольклорного материала. Многим ли знакома эта страница истории своей малой Родины?
В фольклоре нашли отражение культурные процессы взаимовлияния, взаимопроникновения, но не слияния народных культур. В нем отражаются принципы толерантного сосуществования и доброжелательного соседства разных людей, представителей разных народов. В татарских и чувашских, мордовских и русских текстах есть общие герои, общие сюжеты. И все-таки это другие сказки, загадки, имеющие черты национального характера. Как это возможно? Понять это можно, только ознакомившись с самими текстами.
1. Характеристика Симбирско – Ульяновского фольклора
.1 Фольклор
Фольклор – это особая область поэтического искусства, которая создается коллективно трудовым народом, живущим на конкретной территории многие столетия. Фольклор отражает многовековой исторический опыт, мировоззрение народа на разных этапах его исторического развития в данных географических, климатических, экономических условиях. При этом фольклор, как устное творчество конкретного народа конкретного края, выполняет несколько функций: сохраняет эстетические и этические нормы народа, проповедует лучшие национальные качества народного характера, развивает национальное самосознание.
Социальная сущность фольклора состоит в том, что он является духовным творчеством производителей материальных ценностей, непосредственным идеологическим обобщением трудового опыта людей данной местности, их общественной практики, непосредственным выражением их мировоззрения, морали, эстетических вкусов. Все перечисленные особенности сложились в конкретном регионе и имеют некоторую специфику при обязательном их единстве с общероссийскими общенациональными традициями.
В чем же проявляются общие особенности фольклора? Древность происхождения фольклора, самобытность народной жизни – одна из причин своеобразия поэтического языка фольклорных произведений, сохранившихся и до нашего времени. Фольклорные произведения возникли и бытуют в народных массах. Это определило демократический и оптимистический характер их содержания.
Глубоко специфичным является сам характер создания народных произведений. В отличие от творчества писателей, закреплявших за собой авторство и датировавших свои произведения, народное поэтическое творчество всегда было устным и анонимным. Вместе с тем коллективное начало в фольклоре диалектически соединилось с индивидуальным авторством.
Фольклорные произведения, безусловно, создавались наиболее талантливыми людьми, владевшими искусством слова. Но их творческая работа была тесно связана со всем народным коллективом. Произведения отдельных авторов предназначались для всего народа, поэтому в них воплощались общенародные идеи и широко использовались народные поэтические традиции, в пределах которых проявлялось личное художественное мастерство их создателей. Кроме того, не закрепляя за произведениями своих имен, народные певцы и рассказчики отдавали их в распоряжение всей народной массе. Таким образом, в фольклоре преобладает коллективное начало, хотя в нем велика и роль отдельной талантливой личности.
Важнейшим условием жизни фольклорных произведений является их всенародная известность и устность исполнения. Такая форма исполнения – единственная форма художественной жизни народных песен и сказок, так как певцу и сказочнику были необходимы зрители и слушатели. Фольклорные произведения коллективно воспринимались и коллективно запоминались. При этом каждый исполнитель имел право на любую импровизацию и, следовательно, мог стать соавтором первоначального творца. В процессе устного исполнения и творческого восприятия фольклорных текстов при их бытовании закономерно возникали различные варианты в зависимости от времени и места их бытования.
1.2 Народы Среднего Поволжья
На территории Среднего Поволжья издревле жили представители разных народов (мордва, чуваши, татары, русские и др.). Общие географические и климатические условия существования, многовековой опыт культурного взаимодействия повлияли на формирование единых фольклорных традиций. И, прежде всего, в мировоззрении это проявилось в сохранении культа материнства, который является как бы отголоском матриархата, господствовавшего в социальном быту в течение длительного исторического периода. В культе материнства особая роль отводилась матери – земле, что ярко проявляется в обрядах праздников «Акатуй» у чуваш, «Сабантуй» у татар и т.д.
Народы издавна задумывались над происхождением природных явлений: ветра, дождя, снега и т.д. Первоначальные народные представления о ветре были фантастическими, наивными, далекими от истинной сущности этого явления природы. Так, чуваши в старину говорили, что ветер производит шайтан, который сидит, прикованный цепью, на краю земли. Но порой народы верно подмечали характерные черты и действия ветра. В народном представлении ветер изменчив, неверен, непостоянен, полагаться на его «доброту» нельзя. Ветер дует свободно, его не изловишь и не догонишь. Он как легкая птица. Об этом говорят народные поговорки: «Ветер без крыльев летает» (русская), «Ветер изловить нельзя» (татарская), «На ветер не надейся, его пути изменчивы» (чувашская).
Народные представления о строении вселенной и о небесных телах отличны от религиозных истолкований явлений природы: в них наличествуют некоторые материалистические черты воззрений народов на окружающий мир. В пословицах, поговорках и сказках нашло свое отражение осознание того факта, что природа, Солнце, Земля и другие тела были до человека и будут существовать и после его смерти. Например, русские пословицы: «Земля, вода останутся, нас не будет», «Жили люди до нас, будут жить и после нас», татарские: «Какова земля, таковы и родники», «Пожар слезами не зальешь», чувашские: «Из ничего чего-либо не бывает», «Мы все смертны, а мир бессмертен». Анализ пословиц позволяет сделать определенный вывод о том, что в народном сознании природа и ее явления представляют собой объективную реальность, которая дана человеку в его ощущениях, и что мир не создается из ничего и не уничтожается бесследно.
1.2.1 Народные пословицы
Народные пословицы прославляют ум, смекалку, уменье человека; они пронизаны глубокой любовью и уважением к ученью, грамоте и науке, которые возвышают человека, утверждают его власть над природой. Вот некоторые из них. Русские: «Ученье – свет, неученье – тьма», «Ученье – лучшее богатство». Татарские: «Золота – еще не достояние, а знание – богатство», «Джигит без ремесла – конь без сбруи». Чувашские: «Человек умом красен», «Книга все знает».
1.2.2 Народные загадки
Народные загадки, по свидетельству В.И. Даля, в образной и иносказательной форме лаконично схватывают специфические черты предметов и явлений, с которыми люди сталкиваются в повседневной жизни. Народные загадки не лишены и эстетических свойств. Широкое распространение загадок среди всех народов убеждает в том, что их создатели и носители не только обладали чувством понимания прекрасного в природе и обществе, но и умели творить прекрасное в слове. Поэтической красотой наполнены загадки. Например, чувашская: «Если черный лебедь прилетает, то белый вынужден улетать. Если белый лебедь прилетает, то черный вынужден улетать (смена дня и ночи)».
1.2.3 Смысл народных сказок
Смысл сказок народов Среднего Поволжья – в поэтизации, возвышении человека, вооруженного разумом и знаниями, способного побеждать враждебные силы, строить жизнь без помощи и вмешательства сверхъестественных сил. В сказках утверждается мысль о том, что житейский опыт является основой человеческого познания и что практика проверяет достоверность наших знаний.
В целом произведения фольклора, отражающие в ярких, а порой фантастических образах живую действительность, помогают понять, воспроизвести правдивую картину окружающего мира и добиться его практического освоения.
2. История собирания фольклора в Симбирской губернии
.1 Знаменитые люди – собиратели фольклора в Симбирске
В середине XIX в. Симбирская губерния стала одним из уникальных фольклорных заповедников. Здесь начался сбор и запись произведений народного творчества. В 30-е гг. XIX в. Наш край посетил А.С.Пушкин. Великий поэт в это время собирал материалы для своих произведений («История пугачевского бунта», «Капитанская дочка»). В беседе с братьями Языковыми А.С. Пушкин подивился красоте народной песни, лиричности народных сказаний, меткости народных загадок. Именно он посоветовал Языковым собирать произведения народного творчества своего края. Предложение поэта нашло отклик у всей семьи Языковых и их друзей. К делу подошли очень серьезно. В 1837 г. В Симбирске вышел первый номер губернской газеты «Симбирские губернские ведомости», где была опубликована «Песенная прокламация». Авторами статьи были Языков, Киреевский, Хомяков – известные и прогрессивные деятели того времени. Они обратились с призывом к общественности о собирании фольклорных текстов. В статье содержались правила сбора фольклорного материала, которыми руководствуются фольклористы и наших дней: записывать фольклорные тексты со слов самых старых людей села, не внося никаких изменений и не обрабатывая текст литературно, обязательно отмечать время и место проведения записи, имя и возраст информатора. Кроме того, в статье указывался адрес, куда можно было присылать собранные записи: город Симбирск, улица Панская, дом Языковых.
«Песенная прокламация» получила большой общественный резонанс. Ее перепечатали почти все губернские газеты России. И со всей страны в дом на Панскую улицу (ныне улица Советская) стали присылать загадки, сказки, пословицы, легенды и другие фольклорные материалы. Семья Языковых подвергла первоначальной обработке более тысячи текстов, отправляя загадки и сказки Д.Н.Садовникову, народные песни – П.В.Киреевскому, народные игры – Е.А.Покровскому. Указанные авторы и сами путешествовали по нашему краю, собирая и записывая рассказы наших земляков.
2.1.1 Петр Васильевич Киреевский
Так, Петр Васильевич Киреевский еще в 30-е годы XIX в. Изучал фольклор в нашем крае. Его помощниками в этом деле стали семьи прогрессивных симбирских дворян – Языковых, Бестужевых, Хомяковых, Валуевых и др. В Симбирске и Сызрани, в селениях волжского Правобережья ими были записаны сотни прекрасных произведений – былин, преданий, исторических, разбойных, солдатских, обрядовых, свадебных, семейных и других песен, пословиц, сказок и поговорок. Материалы доставлялись затем Киреевскому в Москву. При жизни была издана лишь небольшая часть собранного им материала. Его песенный фольклор включал более 1000 текстов – одно из крупнейших собраний в Европе. Затем эти записи вошли во многие издания произведений русского народного творчества.
2.1.2 Дмитрий Петрович Ознобишин
Другой исследователь симбирского фольклора – Дмитрий Петрович Ознобишин – автор слов песни «По Дону гуляет казак молодой». Он хорошо знал П.В. Киреевского, начинал переписчиком его песен. Потом сам стал собирать и записывать песни. Причем записывал он песни не только русские. Ознобишин был переводчиком и популяризатором восточной поэзии. Это расширило круг его интересов в фольклоре. Именно он первый записал чувашскую песню и опубликовал ее в журнале «Заволжский муравей». Только в 60-е годы ХХ в.
Были найдены 229 текстов, записанных Ознобишиным. Они опубликованы в книге «Песни, собранные писателем: новые материалы из архива Ознобишина» (М., 1968г.).
2.1.3 Петр Васильевич Шейн
Песни в нашем крае собирал и Петр Васильевич Шейн. Он издал два полных сборника русских песен, среди которых были и симбирские. А родился
Петр Васильевич в купеческой семье. Прошел лютеранство, стал протестантом. Порвал со своей семьей, поступил в сиротское отделение немецкого училища. Из этого училища со скудным запасом знаний и горячей любовью ко всему русскому Шейн кочует в качестве воспитателя барских детей по поместьям русских дворян. В 1856г. Он встречается с Аксаковым, оказавшись в семье Н.Кротова в деревне Усть-Урень Карсунского уезда Симбирской губернии. И там его исследовательский интерес приобрел научный характер. Он собирает, анализирует, систематизирует песни и баллады. Позднее они будут опубликованы в журнале «Русская беседа».
2.1.4 Дмитрий Николаевич Садовников
Сказки в нашей губернии собирал и Д.Н.Садовников. Наверное, необходимо несколько слов сказать и об этом замечательном человеке. Дмитрий Николаевич Садовников родился 25 апреля (7 мая) 1847г. В г.Симбирске, учился в губернской гимназии, затем сам работал педагогом, заведовал литературно-критическим журналом «Искусство». В 1874г. Выпустил в свет книгу «Наши землепроходцы» и опубликовал на страницах газеты «Симбирские губернские ведомости» часть своего большого собрания заговоров и произведений детского фольклора, большинство из которых с тех пор не переиздавалось. Известен также как автор сборника «Загадки русского народа» (1876г.), книги «Языческие сны русского народа» (1882г.), как автор многих стихотворений, переводов, статей.
Сказки были впервые изданы в 1884г. Российским Географическим обществом. «Сказки и предания Самарского края» – уникальное издание нашей поволжской культуры. В него вошли фольклорные записи, сделанные Дмитрием Николаевичем Садовниковым в Самарской и Симбирской губерниях. (Если быть точным, Самарская губерния была образована в 1851г. из территорий, ранее относящихся в основном к Симбирской губернии.). К сожалению, даровитому собирателю не суждено было дожить до выхода в свет своего труда, он умер 19 декабря 1883г. в Петербурге в возрасте тридцати шести лет. Книга же Д.Н. Садовникова впервые без изменений была переиздана лишь в 1991г.
Дмитрий Садовников записал наибольшее количество сказок (72) от крестьянина с. Помряскино Ставропольского уезда Симбирской, а позднее Самарской губернии Абрама Новопольцева. Затем 11 сказок записано было Садовниковым от симбирского мещанина Петра Степановича Полуэхтова, 6 – от А.В. Чагодаева в Симбирске, 5 – от Василия Авдеева в с. Новиковка Ставропольского уезда, 4 – от симбирской мещанки Елены Степановны Смирновой, 3 – от Г.Н. Потанина в Симбирске, 3 – от дворника Алексея там же, 2 – от воротника Алексея в с. Озерки Ставропольского уезда, 2 – от Исая Дементьевича Иванова в указанном выше с. Новиковка, 1 – от Максима Кузьмина там же. Кроме того, 14 сказок сообщены были Дмитрию Николаевичу симбирским мещанином Михаилом Ивановичем Извозчиковым, записавшим их частью от своей матери, частью от других лиц, и 1 – от П.В. Розанова в Симбирске. Кроме того, в сборник внесено 59 записей без указания на лица, от которых они услышаны, но не подлежит сомнению, что и они записаны на территории Симбирско-Самарского Поволжья.
2.1.5 Аполлон Аполлонович Коринфский
Известный в прошлом, но мало известен в наши дни еще один собиратель симбирского фольклора – Аполлон Аполлонович Коринфский. Он родился в Симбирске в 1868г., заниматься литературным трудом начал в поволжских газетах. В 1891г. переехал в Петербург. Деятельность его многогранна: поэт, журналист, литературный критик, переводчик, этнограф, библиограф. А.А.Коринфский печатался в нескольких десятках журналов, редактировал еженедельник «Север», был помощником редактора газеты «Правительственный вестник», считался душой поэтического кружка, сложившегося вокруг него и К. Случевского, писал историко-этнографические очерки, много переводил. Но симбирянам он памятен как собиратель фольклора. В нелегких полевых экспедициях спешил Аполлон Аполлонович со своими сподвижниками зафиксировать исчезающий быт, обряды, верования нашего народа, осмыслить их.
Свои наблюдения, записи отразил А.А. Коринфский в книге «Народная Русь: круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа» (М., 1901г.). Это светлое, вдохновенное произведение, насыщенное огромным фактическим материалом. Яркий, образный язык, нежная любовь к народу русскому, к родной земле, уважение к народам другим, живущим в составе России, – вот основные характеристики данного удивительного труда. Некоторые страницы «Народной Руси» читаются как стихотворения в прозе. И это не мудрено: А.А.Коринфский – автор стихотворений, когда-то известных всей читающей России. Но самое главное для исследователей фольклора в его книге – адресность зафиксированных текстов и описаний обрядов. Так, в энциклопедии Коринфского по народному календарю имеются многочисленные записи об обрядах русского симбирского народа.
3. Былины, песни и сказки народов Среднего Поволжья
.1 Былины
Слово былина употреблялось в народной речи в значении быль, былое.
А в литературу вошло как название русских эпических песен в середине XIX века. На севере России для обозначения этих песен был народный термин старина.
В последние столетия былина исполнялась без музыкального сопровождения, в более далекие времена – под аккомпанемент гуслей. На юге России былины преобразовались в протяжные песни, исполняемые хором, но на территории Поволжья их пение не было коллективным. Эпические песни знали и исполняли немногие знатоки, которых называли с к а з и т е л я м и.
Главные герои былин, русского эпоса, повествующего о событиях, связанных со становлением и защитой Древней Руси, а также о социально-политических конфликтах в Древнерусском государстве, – б о г а т ы р и. Вообще слово "богатырь" вошло в нашу жизнь как мера оценки людей в беспредельном проявлении их возможностей и лучших качеств.
Свои богатырские качества герои проявляют в воинских подвигах во имя защиты родной земли. Деятельность богатырей направлена не только на то, чтобы в данный момент оградить Русь от посягательств врага, велико ее значение и на все будущие времена: побежденный противник, если он не уничтожен, становится данником киевского князя или вынужден клясться, что во веки вечные ни он, ни его дети и внуки не посмеют нападать на Русь.
В основе безопасности и славы Русской земли лежит деятельность богатырей. Всякое сражение богатыря заканчивается победой над противником, но длинный ряд былин показывает непрерывность таких сражений и появление все новых богатырей – защитников родной земли. В былинах получил отражение трудный процесс становления и выживания Древнерусского государства, в течение многих веков отбивавшего набеги кочевых восточных народов. В этой борьбе формировалось историческое сознание славян и сознание единства Русской земли.
Былины – память народа о своем прошлом, сосредоточившемся в художественно-эпическом времени Руси. И раньше этой эпохи существовала народная история, запечатлевшаяся в песнях, преданиях, легендах. Былины унаследовали богатые фольклорные традиции предшествовавших столетий и до нашего времени донесли некоторые их них. Среди былин выделяются наиболее ранние, сохранившие следы государственного развития славян. В так называемых былинах о "старших богатырях" герои или сами являются олицетворением непознанных сил природы, или связаны с "хозяевами" этих сил. Таковы Святогор и Волх Всеславьевич, а также безымянный богатырь, при рождении которого происходит потрясение в природе ("Рождение богатыря"):
С крутым берегом река Днепр поровнялася,
Желты мелкие песочки осыпалися,
Со песком вода возмутилася,
С крутых гор камни повалилися,
Крупны каменья по дну катятся,
Мелки каменья поверху несет…
Уж как на небе родился светел месяц,
На земле-то народился могуч богатырь.
Основной состав былин по характеру конфликтов военного и социально-политического характера соотносится с жизнью Древней Руси. Исследователи находят в русском эпосе следы событий от IX-X до XV-XVI вв. Это не значит, что былины при своем сложении не опирались на конкретные факты. Так, у былинного Добрыни Никитича был исторический прототип, живший в конце X века, дядя князя Владимира Святославича по матери, сподвижник его в военных и политических делах. По крайней мере, две былины – "Женитьба Владимира", "Добрыня и Змей" – связаны с реальными событиями X века – женитьбой киевского князя на полоцкой княжне Рогнеде (980 г.) и введением христианства на Руси (988 г.)
События XI-XII веков составляют значительный исторический пласт в содержании былин. К этому времени относятся прототипы былинных героев – Ставра Годиновича, Данилы Игнатьевича, Чурилы Пленковича. В этой эпохе берет свое начало имя одного из отрицательных персонажей – Тугарин (побитый Алешей Поповичем). К этому времени восходит появление и Ильи Муромца.
Монголо-татарское нашествие, затем ордынское иго на Руси были временем окончательного формирования русского эпоса. Именно тогда враги, с которыми борются богатыри, стали называться преимущественно татарами.
Территориально былинный мир – вся Русская земля, иногда и другие страны при поездках богатырей туда. Широкий былинный мир светел и солнечен, пока ему не угрожает опасность. Вообще в былинах нет естественного чередования времен года, смена погоды сопутствует лишь появлению враждебных сил. Тогда надвигаются черные тучи, туман, гроза.
Своеобразные личности – большинство былинных богатырей. Мудрый и великодушный, спокойный и уравновешенный Илья Муромец и не верующий "ни в сон, ни в чох", бьющий и правого и виноватого новгородский удалец Василий Буслаев; славящийся "вежеством", умением улаживать международные конфликты и споры между князьями и людьми певец и гусляр Добрыня Никитич и заносчивый, вспыльчивый Дунай Иванович, простодушный и доверчивый, как ребенок, Михайло Потык, хитроватый и немного хвастливый, "бабий пересмешник" Алеша Попович; степенный и гордый своим крестьянским трудом Микула Селянинович…
Каждый из богатырей в предельной, гиперболической степени воплощает в себе какую-то из граней национального характера.
У былин, как и у других произведений устного народного творчества, не было твердо закрепленного текста. Переходя от человека к человеку, они изменялись, варьировались; да и один исполнитель редко мог слово в слово повторить одну былину. Каждая былина жила в бесконечном множестве вариантов.
В середине XIX века считалось, что былины забыты народом. И неожиданно оказалось, что произведения древнего эпического творчества помнят, поют, причем не в одном селении, а в ряде местностей. Павел Николаевич Рыбников (1831-1885), сделавший это открытие во время служебных командировок по Онежскому озеру и реке Онеге, сумел найти сказителей и записать от них бесценные сокровища народной поэзии.
В 1871 году в те же районы отправляется Александр Федорович Гильфердинг (1831-1872). За два месяца он записал 247 былин.
Вслед за ними исследователи фольклора выявили основные очаги бытования былин: Поволжье, Сибирь и Алтай, Дон и Южный Урал, но основные районы эпического творчества обнаруживаются на Севере Поволжья и Европейском Севере.
В ходе исследований появлялись вопросы: когда, где и кто их создавал? Ясно было, что большинство событий, хотя и имеют свои прототипы в истории, но так, как они изображены, – невозможны в действительности. Стремление понять и объяснить былины породило обширную литературу, входящую в науку о народном творчестве – фольклористику, которая плодотворно развивается уже полтора столетия.
3.2 Сказка как первый опыт знакомства с мировосприятием далеких предков
Если подобрать к слову "сказка" однокоренные слова, то получим ряд слов, который в определенной мере раскроет нам его смысл: сказка – сказывать – рассказывать. То есть сказка – это то, что рассказывается, это устный рассказ о чем-либо интересном как для исполнителя, так и для его слушателей.
Но всякий ли интересный рассказ является сказкой? Нет. Народ сам в своих пословицах и поговорках отметил одну особенность сказок: "Не рассказывай сказки", "Все это сказки!", "Сказка-складка, а песня-быль", "Сказка-ложь, а песня-правда". О чем все это говорит? О том, что сказка повествует о таких событиях, которые в жизни произойти не могут, они невероятны, фантастичны.
Но сказка-ложь оказывается и самой настоящей правдой: она рассказывает нам о чрезвычайно важном в жизни, она учит быть добрыми и справедливыми, противостоять злу, презирать хитрецов и льстецов, ненавидеть злодеев-врагов. Она утверждает народные принципы жизни: честность, преданность, смелость, коллективизм.
Интересно, что слово "сказка" в нынешнем значении существует недолго.
В Древней Руси употреблялось другое слово для обозначения сказок – "баснь", "байка", от глагола "баять", а сказочников называли "бахарями". В первоначальном же значении слово "сказка" знают сейчас преимущественно специалисты (историки, лингвисты). Вот как определял В.М.Даль в "Толковом словаре живого великорусского языка" значение слово "сказка" – "всякое деловое показание, объяснение, ответ подсудимого, речи свидетелей, отчет о случае, о происшествии". Существовало словосочетание "ревизские сказки" – "именные списки всего наличного населения".
Итальянский писатель Альберто Моравиа говорил, что для сказки нужны два элемента: необычность сюжета и наличие морали, "… сказке нужна определенная экстравагантность, даже абсурдность – и в то же время она должна подчиняться законам художественной логики".
Согласно этому можно подразделить все сказки на сказки:
– о животных;
– волшебные;
– социально-бытовые (новеллистические).
В сказках о животных персонажами, естественно, являются животные (иногда им противостоит человек). В волшебных сказках действуют люди и фантастические существа, животные здесь, как правило, добрые помощники героя; в этих сказках речь идет о приключениях, обязательно связанных с волшебством. В социально-бытовых сказках, как и волшебных, основные персонажи – люди, но если в волшебных сказках победа одерживается с помощью чародейства, то здесь герои становятся победителями преимущественно благодаря своему уму, смекалке, смелости, хитрости.
Сказки, как вид народного творчества, входят составной частью в так называемую народную прозу. Кроме сказок, к ней относятся еще предания, былички, легенды, сказы. Это все отличается от сказок тем, что люди в это верили, хотя нам в это поверить трудно.
Вот типичная быличка о ссоре водяного и лешего, бытовавшая во второй половине XIX века в Симбирске: "В одном лесу глухое озеро было. В этом озере жил водяной, а в лесу леший, и жили они дружно, с уговором друг друга не трогать. Вдруг лиха беда попутала: раз вышел медведь и давай воду из озера пить; сом увидел да в рыло ему вцепился. Медведь вытащил сома на берег и съел его, да и сам помер. С той поры леший раздружился с водяным и перевел лес выше в гору, а озеро в степи осталось"
Истоки таких рассказов уходят в глубокую древность. Языческие верования, отражая мифологические представления людей о природе и обществе, выражались в многочисленных рассказах, создаваемых с самыми разнообразными целями. Они могли объяснить человеку происхождение рода, племени, его самого, животного и растительного мира, космоса:
– в древние времена возникла вера человека в то, что все вокруг него, как и он сам, – живое, имеет душу. Эта вера получила свое название в науке – "анимизм";
– поклонение каким-либо животным или растениям, которые считались покровителями рода, его родоначальниками, определяется словом-термином "тотемизм";
– древний человек поклонялся умершим. Считалось, что душа переселяется в другой мир. Умерший человек, в представлении древних, обладал сверхъестественной силой. Сложился культ предков, требовавший поклонения умершим.
Следы этих мифологических рассказов, хотя слабо, но видны еще в сказках, записанных в XIX-XX вв.
Большинство сказок связано с этими тремя направлениями. Зная их, теперь можно с иной точки зрения посмотреть на необычные действия сказочных персонажей. Например, удивляет поведение злой и страшной Бабы-Яги, когда она встречает Ивана-царевича в своей избушке на курьей ножке. Странно ведет себя и сам Иван-царевич. Вместо того чтобы испугаться, он требует чтобы она его напоила, накормила, баньку истопила, спать уложила, а потом и расспрашивала. Смущает и "приветствие" Яги и Кощея "чующих" Ивана-царевича: "Фу, фу, фу! Человечьим духом пахнет".
Как показал известный фольклорист В.Я.Пропп, во всем этом нет ничего таинственного и странного, если соотнести все сказанное с пониманием древнего человека вопроса о жизни – смерти.
"Иван-царевич пытается проникнуть в царство мертвых, но проникнуть туда он может, только пройдя через вход – избушку на куриной ножке, через испытания, которые ему должна устроить Баба Яга, являющаяся "стражем" ворот царства мертвых, куда не должен попасть, ни один живой человек. Но как определить, кто пришедший – живой или мертвый (заметим, что иногда Яга – слепая старуха), – только предложив ему пищу духов: живой не может ее есть, иначе он навсегда останется в потустороннем мире. "Вот почему требуя еды, герой тем самым показывает, что он не боится этой пищи, что он имеет право на нее, что он "настоящий". Вот почему Яга смиряется при его требовании "дать ему поесть". Понятно, почему они "фукают" на героя. "Запах Ивана есть запах живого человека, старающегося проникнуть в царство мертвых. Если этот запах противен Яге, то это происходит потому, что мертвые вообще испытывают ужас и страх перед живыми".
Кроме того, в сказках нашли свое отражение мифологические представления человека через призму обряда, обрядовых магических действий. Многие из сказочных мотивов восходят к социальным институтам. Среди них особое место занимает обряд посвящения.
"К комплексу посвящения восходят следующие мотивы: уход или изгнание детей в лес или похищение их лесным духом, избушка, запродажа, избиение героев Ягой, разрубание и оживление, отрубание пальца, печь Яги, проглатывание и извергание, получение волшебного средства или волшебного помощника, лесной учитель и хитрая наука. Последующий период до вступления в брак и момент возвращения отражены в мотивах большого дома, накрытого стола в нем, охотников, разбойников, сестрички и красавицы в гробу, муж на свадьбе жены, жена на свадьбе мужа, запретного чулана и других.
Большую роль в создании фантастического мира сказки играют магические представления о загробном мире, о путешествии в иной мир: похищение девушек змеями, разновидности чудесного рождения как возвращение умершего, отправка в путь с железной обувью, лес как вход в иное царство, окропление дверей избушки, фигура перевозчика-путеводителя, далекий путь на орле, коне, лодке и т.д., бой с охранителями входа, стремящимися съесть пришельца, прибытие в иное царство и все аксессуары его".
Далеко не у всех сказок их фантастику можно объяснить историческими связями с далеким прошлым. Вымысел основывался и на чисто реальных наблюдениях человека над живой природой, своей жизнью. В сказках о животных очень тонко подмечены характерные черты тех или иных представителей животного мира.
Читая сказки о животных, надо задуматься над тем, с какой целью была создана сказка, и тогда за внешней простотой откроются глубокие, жизненно важные идеи, составляющие суть морального кодекса народа, в назидание людям. Например: – "колобок" – неразумное хвастовство, граничащее с глупостью, а в итоге -съели колобка;
– волк выступает часто воплощением злобы и глупости. Авторы часто ставят его в положения, которые должны бы по идее вызвать чувство жалости к волку. Но этого не происходит. Нет оправдания глупости, жадности, жестокости – вот что утверждают сказки;
– лиса – хитрость граничит с безудержной наглостью, лицемерием, предательством, и за свои проделки лиса всегда расплачивается. Хитрость и предательство не может быть оправдано!
Корни социально-бытовых сказок лежат в реальной социально-бытовой жизни народа. Вымысел данных сказок проявляется благодаря созданию необычной сюжетной ситуации, абсурдности поступков персонажей и т.д. Вымысел как бы отталкивается от реальной жизни, строится по принципу "наоборот". Именно "алогизм обычного" лежит в основе фантастики социально-бытовых сказок. Особенно сильно проявилось в них сатирическое начало, выразившее социальные симпатии и антипатии народа.
Героем их часто становится солдат, кузнец, крестьянин, плотник… Как правило, в самом начале сказки подчеркивается их нищета. А в представлении народа в богаче сосредоточено все плохое – скупость, жадность, жестокость.
Бедняк же всегда честен, добр, трудолюбив.
Сказка всем своим содержанием утверждает: кто работает, тот и должен обладать богатством. Интересно, что разбогатев, мужик не перестает трудиться. Сказка не представляет своего героя вне трудовой деятельности.
Значительная часть социально-бытовых сказок принадлежит к числу антирелигиозных. Сказка не щадит никого – ни барина, ни попа, ни мужика, ни его жену. В сказках высмеиваются народные суеверия, тупость тех, кто верит в загробную жизнь, в чудеса и т.д. Народ видел свои недостатки в собственной бытовой жизни, сказки помогали их искоренять.
4. Открытия Дмитрия Николаевича Садовникова
Самое знаменитое и наиболее полное собрание русских народных сказок увидело свет в конце 1850-х – начале 1860-х гг. Это «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева. Ручейками стекались к Афанасьеву сказки из разных источников: архива Русского географического общества, где скопилось множество сказок из разных мест России, от любителей-собирателей. Собственных записей у Афанасьева было мало. Все первые русские собиратели, трудами которых созданы классические сборники произведений русского фольклора (И. М. Снегирев, П. В. Киреевский, В. И. Даль, А. Н. Афанасьев) были, прежде всего, организаторами собирательской работы: к ним поступали материалы энтузиастов, собственноручно записывавших тексты. Собирали одни, издавали другие – такова ситуация в молодой русской фольклористике первой половины XIX века.
Положение меняется в 1860-1870-е гг.: энтузиасты уступают место собирателям, отправляющимся записывать фольклор, руководствуясь продуманной программой. Сборники становятся «авторскими»: они составляются из текстов, записанных самими собирателями, которые, естественно, становятся их издателями. Поскольку собиратель не может объехать всю Россию, а движется по заранее определенному маршруту, новые сборники не претендуют на универсальность. Это не былины и не русские народные сказки вообще, а тексты определенного региона («Онежские былины» А. Ф. Гильфердинга, «Причитания Северного края» Е. В. Барсова). В издании сказок первой книгой такого типа стал сборник Д. Н. Садовникова «Сказки и предания Самарского края», увидевший свет в 1884 г. По сборнику Афанасьева можно было судить, какие вообще сказки известны на Руси. Собрание Садовникова давало представление о том, какие конкретно сказки рассказываются на Волге, и даже не вообще на Волге, а в Самарском крае.
Облик любого фольклорного издания определяется его автором: вроде бы сказки сказывают и песни поют всюду одни и те же, а сборники их – очень разные. Дмитрий Николаевич Садовников (1847-1883) был человеком известным. Во-первых, это видный поэт и переводчик. Не первой величины, и редкий, наверно, любитель русской поэзии назовет с десяток его стихотворений. Зато одно из них, ставшее популярной народной песней, знает, несомненно, каждый русский человек. Это песня о Стеньке Разине «Из-за острова на стрежень». Во-вторых, Садовников был этнографом и фольклористом. Ему принадлежат два классических собрания русского фольклора: «Загадки русского народа» (1876) и «Сказки и предания Самарского края». Большая его коллекция заговоров и произведений детского фольклора была опубликована лишь частично и известна, в основном, специалистам. В-третьих, Садовников был краеведом-просветителем. Он любил свой край и по справедливости назван «певцом Волги». В-четвертых, Садовников печатал историко-этнографические статьи в журнале «Нива» и много писал для детей, способствуя народному просвещению (таковы его книги «Наши землепроходцы» и «Языческие сны русского народа»).
Садовникова-фольклориста интересовали более всего «бытовая обстановка и мировоззрение русского землепашца». Это общая установка наших собирателей 1860-1870-х гг., повернувшихся лицом к быту русского народа. В предисловии к замечательному сборнику русских загадок Садовников признается: «Желание ближе познакомиться с культурным и умственным развитием нашего народа заставило меня, прежде всего, взяться за словесные памятники его творчества».
Всё это во многом предопределило характер сборника «Сказки и предания Самарского края». По замыслу Садовникова, сборник должен был дать представление не только о сказках и преданиях, но и о тех людях, которые их рассказывают, о живой фольклорной традиции. К сожалению, замысел этот осуществить не удалось: внезапная болезнь оборвала жизнь собирателя, не успевшего ни написать вступительной статьи, ни составить указатель эпических мотивов и параллелей к ним из других сборников русских сказок, ни продумать даже порядок расположения текстов в сборнике. В краткой вступительной заметке издатель сборника, видный фольклорист Л.Н. Майков сообщает о намерениях Садовникова обстоятельно рассказать о сказочниках, которых ему довелось встретить, и с сожалением замечает: «Утрата этих сообщений тем прискорбнее, что в нашей этнографической литературе до сих пор вовсе нет сведений о сказочниках».
Статья написана не была, но имена этих сказочников мы знаем: Исай Иванов и Василий Авдеев из села Новиковка, дворник Алексей и мещанка Елена Смирнова из Симбирска. От симбирского мещанина Петра Полуехтова получено 11 текстов. Но невероятной удачей была для Садовникова встреча с Абрамом Новопольцевым, крестьянином села Помряськино Ставропольского уезда Самарской губернии. От него Садовников записал 72 текста. Это, конечно, много. Но дело не в количестве, а в качестве: среди выдающихся русских сказочников с огромными репертуарами (Наталья Винокурова, Егор Сороковиков, Матвей Коргуев, Анна Барышникова) Абрам Новопольцев – один из лучших «мастеров». Одним хорошо удавались сказки волшебные, другим – бытовые. Новопольцев – сказочник универсальный, с яркой индивидуальной манерой.
«Открытие» сказочника – одно из главных достоинств сборника Д. Н. Садовникова. Собиратели других фольклорных жанров подобные открытия уже сделали: просвещенному миру стали известны имена сказителя былин Трофима Рябинина и вопленицы Ирины Федосовой. Рвением П. Н. Рыбникова и А. Ф. Гильфердинга была основана так называемая «русская школа» фольклористики – с интересом к реальному исполнителю фольклора, имеющему свою биографию.
Фольклор – достояние общенародное, но поют былины и рассказывают сказки немногие конкретные люди. И по-настоящему можно понять фольклор лишь в связи с судьбами этих людей – не абстрактных «носителей фольклора», а тех, кто их составляет, – собственно народ.
Сегодня эти вещи кажутся чем-то само собой разумеющимися. Но до середины XIX в. личности исполнителя фольклора никто особенного значения не придавал. Фольклор – выражение народного духа, стало быть, это творчество принципиально безличное. Так смотрели на фольклор романтики, так воспринимал его и составитель нашего классического собрания русских сказок А. Н. Афанасьев. По сборнику Афанасьева трудно понять, кто рассказывал помещенные там сказки. У Афанасьева есть сказки, но нет сказочников. Если в текстах, попавших в руки к издателю, встречалось что-нибудь индивидуальное, нетипическое, он считал возможным «исправить» эти тексты, подогнать их под общий ранжир народной поэзии, какой представлялась она издателю. Правили фольклорные тексты уже братья Гримм, занимался этим и Афанасьев.
Надо ли объяснять, что правленый текст – это текст искалеченный, не аутентичный? Открытие индивидуальности исполнителя означало одновременно и появление текстов подлинных, в которые не вмешивается собиратель или издатель, руководствуясь собственными соображениями о народном искусстве. Читатель сборника Д. Н. Садовникова и получил такие подлинные тексты, записанные «из уст народа». Кое-что, может быть, Садовников и опускал, кое-что и сокращал, но, во всяком случае, ничего от себя не добавлял.
Итак, сказочник был «открыт» – и какой! Жаль, что смерть помешала Садовникову написать развернутую вступительную статью с подробными сведениями об Абраме Новопольцеве. Через полвека появились на Волге фольклористы, собравшие по крупицам свидетельства о Новопольцеве от людей, которые его еще помнили. Но портреты сказочника из этих крупиц складываются очень разные – в зависимости от того, кто и когда их складывает. Вот портрет, созданный В. М. Сидельниковым в 1930-е гг.: «старик высокого роста, широкий в плечах, "здоровенный детина". Был пастухом, жил бедно, имел четырех сыновей. Любил выпить, побалагурить и сказки сказывать». Известно, что умер он в 1885 г. шестидесяти пяти лет от роду. Летом пас скот, зимой отправлялся на отхожие промыслы – и всюду Новопольцев рассказывал сказки.
Существенно иной портрет Новопольцева нарисовала Э. В. Померанцева в начале 1950-х гг. (и не внесла в него новых штрихов в своей книге 1960-х гг. о судьбах русской сказки): «Знаменитый сказочник, выдающийся мастер слова, творчество которого впоследствии изучали русские и зарубежные ученые, безземельный бедняк, топивший в вине свое горе, находил, очевидно, единственное утешение в сказках, герой которых, бедный мужик, одерживал победу над своими угнетателями, в сказках, в которых ум всегда торжествовал над глупостью».
В этом портрете есть, как говорится, известный «перебор»: сказки Новопольцева отнюдь не свидетельствуют о нем как бедняке, топившем горе в вине и находившем в сказках единственное утешение. Новопольцев – сказочник веселый, любящий занимательное (25 волшебных сказок!), необычное (12 легенд!), страшное (8 сказок о мертвецах и разбойниках). Безукоризненно владея техникой рассказывания волшебных сказок, соблюдая повествовательный канон, Новопольцев в то же время всегда балагурит. Давно отмечено сходство его с древнерусскими скоморохами, «этими веселыми ребятами, отчаянной голью кабацкой, потешавшей некогда русских людей на разные манеры: и песней, и пляской, фокусами, гаданием и театральным действом» (Н. Л. Бродский). Какую бы сказку Новопольцев ни рассказывал, серьезную волшебную, захватывающую авантюрную или забавную о животных, – он всегда посмеивается и шутит. Это именно балагур, но не сатирик: Новопольцев не обличает и не развенчивает.
Новопольцев забавлял своих слушателей не только шутками и прибаутками, замысловатым сплетением нескольких сюжетов в одну сказку. Традиция традицией, но Новопольцев имел индивидуальный дар живописца: он умел живописать словом, особенно портреты. Они всегда забавны, независимо от того, о ком говорит сказочник – будь то бедняк Фома Богатый («лицом был хорошовит, губы по осметку, а нос, как башмак»), или «при большой дороге красная девица» («космы ее по плечам лежат, сопли ее на губах висят»), или библейские герои Соломон и Вирсавия (С. И. Минц верно заметила, что «сыплющий прибаутками и уменьшительными словечками кузнецов сын Соломон мало напоминает мудрого Соломона, так же и преступная Вирсавия, изображенная Новопольцевым, вызывает скорее усмешку над беспутной бабенкой, "забавляющейся воточкой" и "держащей пригулочку", нежели возмущение перед преступной женщиной»). Рассказывал Новопольцев сказки, играя на звуковых контрастах и повторах, «в рифму»: «Старуху хотят хоронить, а она лезет на колокольню звонить», «А скажи-ка нам, старая кобыла, ты, знать, Бога забыла», «Пашет в чистом поле дьячок, у него голенький бочок».
Абрама Новопольцева справедливо называют наследником древней скоморошьей традиции, которая дает о себе знать и у других мастеров русского фольклора – М. Д. Кривополеновой, А. К. Барышниковой. Есть в нем что-то от потешника-молодца, требующего за сказку рюмочку винца. Был он, конечно, и человеком своего времени – середины XIX века, так что эпоха не могла не отразиться в его сказках (об этом писала Э. В. Померанцева), но именно скоморошья традиция придает новопольцевским сказкам яркую индивидуальность, тем они и ценны.
Выходившие до Садовникова сборники сказок представляли общерусскую традицию в целом. Как было уже сказано, садовниковский сборник впервые показал один из регионов русской сказочной традиции – Среднего Поволжья. Материалы Садовникова заставляют задуматься над несколькими вопросами. Прежде всего, это вопрос о том, насколько «совпадают» традиции общерусская и поволжская. Издатель садовниковского собрания Л. Н. Майков заметил в предисловии, что «огромное большинство помещенных в нем рассказов по содержанию своему не имеют местного характера; таким образом, заглавие указывает только на ту область, в пределах которой записаны эти сказки и предания». Это, конечно, так: есть фольклор русского народа, и то, что рассказывают в Поволжье, – его органическая часть, и на первый взгляд, из общерусской традиции материалы Садовникова не «выпадают».
Но это лишь на первый взгляд. При всей общности русских сказок, есть в них и региональные особенности. Естественно было бы искать их в реалиях быта и природы, в диалектных словечках. Но особенности эти – и в предпочтении тех или иных сюжетов, создании региональных версий известных сюжетов. Опытный сказковед заметит, например, сколь необычна версия известного в мировом фольклоре сюжета «Сиди-Нуман» – о муже, превращенном женою-колдуньей в собаку, – отражена в сказке, рассказанной дворником Алексеем (№ 24). Некоторые оригинальные композиции сказочных сюжетов у Новопольцева, выделяющиеся на общерусском сказочном фоне, не так уж и оригинальны: они хорошо знакомы другим народам Поволжья и чуть более далеким соседям – казахам, например (сказка о Фоме Богатом). В общерусских сюжетах обнаруживаются региональные, волжские особенности.
Сборник А. Н. Афанасьева кажется необычайно полным: более пятисот пятидесяти сказок, ставших нашей классикой, – прекрасно рассказанные, они относятся к наиболее распространенным в России версиям. Но абсолютно полного сборника нет и быть не может. Книга Садовникова во многом дополняет представленный Афанасьевым русский сказочный фонд. Мало того, некоторые сказки, записанные Садовниковым, уникальны в русской сказочной традиции: ни до Садовникова, ни после него сказки эти не встретились нашим фольклористам. Сама по себе уникальность еще ни о чем ровным счетом не говорит. Если сказка известна в единственном варианте – значит, на нее нет «спроса». Тут дело обстоит несколько иначе: у Садовникова есть сказки, хорошо известные другим народам, но не встречавшиеся у русских. Такова сказка о чернобыльнике (№ 47) – знакомая хорошо украинцам, но не попадавшаяся у русских. Или сказка о подмененной невесте (№ 66) – необычайно популярная в Европе, но у восточных славян известная в единственной записи Садовникова. Сказка о том, что деньги – зло (№ 89), всюду известна в Европе, записывалась на Украине, есть пять ее русских вариантов, и самый первый появился в сборнике Садовникова. Словом, в собрании Садовникова немало «своего», заставляющего задуматься над сложными путями распространения сказочных сюжетов.
Оригинальность садовниковского собрания и в том, что оно представляет не только сказки, но и весь круг народной прозы, куда входят рассказы о достоверном (с народной точки зрения): легенды, предания, мифологические рассказы – былички. Как известно, А. Н. Афанасьев выделил легенды в особый сборник. Но таких особых сборников быличек и преданий в XIX веке не было. Почти нет «народной прозы» и в «Народных русских сказках» Афанасьева – по понятной причине: это не сказки. Садовников не отделяет предания и былички от сказок, но отлично сознает их особый статус – так они и печатаются в сборнике. Это материал высокой ценности, и многие рассказы из собрания Садовникова уникальны. Былички о мертвецах и нечистой силе, о леших и водяных, предания о кладах и «фармазонских» деньгах многое дают для понимания народного миросозерцания, того, что называют суевериями.
Собрание Д.Н. Садовникова стало ценным вкладом в сокровищницу русского фольклора. Оно внесло немало нового в понимание русских сказок, в перспективы дальнейшей собирательской работы, в проблематику работы исследовательской. Читателю, не озабоченному фольклористическими проблемами, эта книга дает множество прекрасных сказок и преданий, очарование которых не стерлось со временем.
Однако книга Садовникова стала библиографической редкостью. Вышедшая небольшим тиражом в специальной научной серии («Записки Русского географического общества по отделению этнографии»), не предназначенной для широкого читателя, она была известна лишь узкому кругу фольклористов и этнографов. И хотя за сборником Садовникова давно закрепилась репутация открытия в отечественной фольклористике, за сто с лишним лет в полном объеме он ни разу не переиздавался.
Нельзя было не заметить Абрама Новопольцева. Его сказки неизменно входили в разные антологии русских народных сказок (например, в книгу О. И. Капицы «Русские народные сказки», М.-Л., 1930 и в антологию М. К. Азадовского «Русская сказка. Избранные мастера», М., 1932). В советское время издавались «персональные» собрания сказок, записанных от одного «мастера» (А.К. Барышникова-Куприяниха, М.М. Коргуев, И.Ф. Ковалев, Ф.П. Господарев и др.). Были изданы и сказки Абрама Новопольцева (Куйбышев, 1952). Остальные сказочники, найденные Садовниковым, остались в стороне. Да и тексты Новопольцева были переизданы не полностью. Настоящим изданием мы возвращаем русскому читателю полного Садовникова.
Сборник Д.Н. Садовникова печатается в том виде, в каком он увидел свет. Порядок и нумерация текстов оставлены без изменения. Никакой редактуре тексты не подвергались, но даются в современной орфографии, с приближением к современным правилам пунктуации.
Д.Н. Садовников не стремился к фонетической точности записи, не трогая, однако, диалектизмов, не исправляя «неправильного» употребления и произношения слов (фатера, фалетор). Чтение текстов из его собрания не представляет трудностей и не требует специальной филологической подготовки.
фольклор поволжье пословица сказка
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, сложившаяся традиция изучения русского устного народного творчества, связана с осуществлением культурологического, ознакомительного подхода к национальному достоянию, каким является фольклор. Однако устное народное творчество – явление вечно живое, живое и сейчас, в век техники и информации, хотя меняется сфера его бытования, характеристика и набор жанров. Отсутствие знаний об устном народном творчестве своего народа, представления о фольклоре как музейном экспонате искажают истинную картину развития искусства, не дают возможности понять, почувствовать и оценить эстетическую сущность и нравственные категории современного искусства (среди множества примеров – авторская песня, анекдот, граффити, рок-культура и т.п.). Проблемы бытования музыкального, словесного, декоративно-прикладного и других видов фольклора становятся понятны тогда, когда учащиеся в реальном времени и пространстве могут познакомиться с его образцами. Отсюда значение работы по включению материалов устного народного творчества родного края в систему литературного образования.
В завершении хотелось бы отметить, что изучая фольклор своего края, учащиеся вбирают в себя традиции, выработанные многими поколениями, так как устное народное творчество русского народа содержит в себе аккумулированные знания и общечеловеческие ценности. Поэтому фольклор, наряду с литературой, способствует когнитивной и творческой активности учащихся, является источником их саморазвития.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1.Садовников Д.Н. Сказки и предания Самарского края. – СПб., 1884. – С.226-227.
2.Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. – Л., 1986. – С.300.
3.Садовников Д.Н. Сказки и предания Самарского края / Д.Н. Садовников (<http://dragons-nest.ru>).
4.Народная культура Поволжья: Методическое пособие / Каталог. Единое окно доступа к образовательным ресурсам (<http://window.edu.ru/window/catalog>).
5.Фольклор народов Среднего Поволжья: Хрестоматия /Авт.-сост. А.Ю. Тихонова. – Ульяновск: УИПКПРО, 2003. – 96 с.
6.Даль В.И. Пословицы и поговорки русского народа. – М., 1987. – 105 с.
7.Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, обычаев и пословиц русского народа. – Смоленск, 1995. – 128 с.
8.Садовников Д.Н. Этнографические материалы Поволжского края //Симбирские губернские ведомости. – 1874. – № 34.
9.Славянская мифология: Энциклопедический словарь. – М., 1995. – 156 с.
10.Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей. – М., 1982. – 139 с.
