- Вид работы: Дипломная (ВКР)
- Предмет: Культурология
- Язык: Русский , Формат файла: MS Word 43,43 kb
Труды и учения преподобного Максима Грека
Труды и учения преподобного Максима Грека
Введение
Максим Грек (Михаил Триволис, 1480-1556) -афонский монах, православный философ, культурный и общественно-политический деятель, один из византийских просветителей России. Прибыл в Москву (Чудов монастырь) в 1515 году для исправления Богослужебных книг. В 1525 году был осуждён по обвинению в протурецкой ориентации, сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь. В 1531 году вновь осуждён – за контакты с "нестяжателеями", направлен в Тверской Отрочь монастырь. В 1551 году освобождён из заключения, окончательно поселяется в Троице-Сергиевой лавре.
В действительности преподобный Максим Грек пострадал совершенно безвинно, став жертвой интриг, которые плелись за его спиной коварными политиканами. Сам преподобный воспринимал своё четвертьвековое заключение как "вериги Господа", не переставал трудиться на социально-педагогическом и просветительском поприще, и даже внёс существенный вклад в дело развития русской правовой и политической науки.
Максим Грек был одним из образованнейших людей своего времени, причём не только в России, но и в Европе: он жил и учился в таких городах, как Венеция, Флоренция, Падуя, Болонья, Милан, Париж. Преподобный был свидетелем движения Джироламо Савонаролы ( существует даже народная легенда, согласно которой он обратил Савонаролу в православие). Писания Максима Грека насыщены понятиями и образами из словаря европейского Возрождения, но они подаются не в латинским, а сугубо эллинском (греко-византийском) культурологическом ракурсе, сохранявшим прямую преемственность с античной традицией. Политические взгляды преподобного опираются на глубокое знание античной истории, римского и канонического права, а также современной ему европейской политики, международных отношений.
"Политические мысли Максима Грека Оказали большое влияние на современников. Положения об ограничении верховной власти советом, состоящим из мудрых советников, привели к активизации накануне Стоглавого собора (1551) споров о форме власти, нравственном и правовом статусе её носителя, подготавливая общественное мнение к восприятию идей о необходимости установления сословно-представительной монархии"
Особое значение писания преподобного Максима Грека имеют в силу того, что тот представлял позицию афонского монашества, по сути исихазма оформленного концептуально в паламизм (XIV в.) и принятого в качестве официальной доктрины православия. Исихазм содержит в себе большое число гностических образов и интуиций, в том числе в отношении природы политического. К примеру, представление о неправедном "царе-мучителе" как тиране, не связанном никаким позитивным законом (аналогия с архонтом-"князем мира сего"). Праведный царь, напротив, отождествляется с истинным "Христом света", привносящим перспективу высшей справедливости в пространство "мирской юдоли".
Позитивное ограничение царской власти Максим Грек видит в клятвенном обязательстве самого царя защищать святую веру и институты новозаветной морали – т. е. по сути церковь. Однако, истинная церковь духовно возглавляется монашеством, подвизающемся в чине пророческого служения,- и таким образом выстраивается символическая аналогия между властью ветхозаветных царей, подчинявшейся пророческому авторитету, и властью истинных царей новозаветных – православных самодержцев, подчинённых авторитету собственных пророков (в данном случае исихастскому старчеству).
Между тем, общество, основанное на власти пророков является идеалом не только ветхозаветной и православной государственности, но также католической (власть кардиналов-монахов), протестантской (власть пасторских консисторий) и даже представляется целью исламского фундаментализма (в наибольшей степени доктрина пророческого правления разработана в шиизме). Сегодня, на пороге III тысячелетия христианской эры, вопрос о природе и социальной роли пророческой власти (даже при разном понимании этого термина) вновь становится актуальным.
"Зарёю Духа облистаем, витийствующих Богомудренно сподобили еси разумения: и неведением омрачённые сердца человеков, светом благочестия просвещения, пресветел явился еси православия светильник, Максиме преподобне, от онуду же ревности ради Всевидящего, отечеству чужд и странен, Российским странам был еси пресельник, за страдания темниц и заточения десницию Вышнего венчаешися и чудодействуеши преславная. И о нас ходатай буди непреложен, чтущих любовию святую память твою".
Раздел 1. Жизненный путь преподобного Максима Грека
В миру он звался Михаилом и происходил из греческого рода Триволисов. Отец его, Мануил, был воеводой в албанском городе Арте. С ранней юности стремился Михаил к познанию истины. Сперва – через светские или, как их многозначительно называли в старину, "внешние" науки. Он много учился – в Венеции и Флоренции, в Падуанском университете и в Германии. История, философия, богословие, итальянский, французский, древнегреческий и латинский языки – все это было постигнуто им за годы учения в Европе. В числе его друзей были философы Иоанн Ласкарис, Пико делла Мирандола, знаменитый издатель сочинений античных авторов Альд Мануций… Но, изучив науки и мудрость древних, Михаил Триволис убедился в их "лжеименности". Сущность духовного перелома, который он пережил, триста лет спустя выразил в своем "Плаче" подвижник и духовный писатель XIX столетия святитель Игнатий (Брянчанинов). "Я спрашивал у наук… покажите мне эту вечную собственность, это богатство верное, которое я мог бы взять с собою за пределы гроба! Дайте мне что-либо вечное, ничем неотъемлемое и верное!.. Науки молчали".
Мало того, Михаил своими глазами убедился, что излишнее увлечение светскими науками и наследием античных философов подчас приводит к вероотступничеству. "Сколько я узнал в Италии людей, недугующих языческим нечестием!" – вспоминал он впоследствии. Из числа таковых некто Козембик Феррарский, превосходивший других внешнею ученостью, когда умирал, то говорил своим ученикам и друзьям: "Радуйтесь со мною, возлюбленные, завтра я буду почивать на Елисейских полях с Сократом, Платоном и со всеми героями!" В другой раз на его глазах некий ученый неаполитанец, увидев народ, идущий в церковь, сказал друзьям: "Пойдем и мы ко всеобщему обману!" Эти сцены не могли не ужаснуть Михаила, и не положить конец его поначалу пылкому увлечению наследием древних.
Разочаровавшись в "еллинской премудрости", Михаил решил посвятить свою жизнь служению Богу. На Афоне, в Ватопедском монастыре, он принял монашеский постриг с именем Максим. Там, в несении послушаний, в молитвенном делании, им наконец-то был обретен желанный душевный мир. Однако его странствование по бурному житейскому морю еще только начиналось. В 1515 году, спустя 13 лет после ухода Михаила Триволиса в монастырь, великий князь Василий III обратился к властям Афона с просьбой прислать в Москву ученого монаха, который смог бы перевести на русский язык некоторые греческие и латинские церковные книги из богатой великокняжеской библиотеки. Это важное послушание было возложено на преподобного Максима. Он расстался с Афоном. Как оказалось – навсегда.
Прибыв в Россию, преподобный Максим Грек перевел на русский язык Толковую Псалтирь, "Житие Пресвятой Богородицы" Симеона Метафраста, ряд сочинений святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста. По заключению исследователей его творчества, переводы эти были самыми совершенными для того времени. Преподобный Максим исправил и некоторые ошибки в русских богослужебных книгах – Часослове, Апостоле, Триоди, сделанные либо переписчиками, либо неумелыми переводчиками. Конечно, эти поправки не всеми были восприняты положительно. Нашлись люди, которые обвинили чужестранца в "порче" книг.
Но творческое наследие преподобного Максима не сводится исключительно к переводческим трудам. Он написал более 350 произведений на самые различные темы. Можно считать, что благодаря ему кругозор русского читателя значительно расширился. В своих сочинениях он цитировал Гомера и Платона, пересказывал историю Одиссея и другие античные мифы. Писал о Парижском университете и его студентах, об Иерониме Савонароле и Альде Мануции. Из его произведений русские читатели впервые узнали об открытии Кубы и Америки. Были трактаты, посвященные пользе грамматики и тому, как можно отличить опытного переводчика от неумелого. В то время и светских и церковных людей волновал вопрос о монастырских земельных владениях, на который по-разному отвечали ученики преподобных Иосифа Волоколамского и Нила Сорского. Преподобный Максим был близок к ученикам преподобного Нила, вошедшим в историю под именем "нестяжателей". В философском диалоге "Диспут об известном иноческом жительстве…" он доказывал несовместимость монашеского звания с накоплением богатств, особенно если их пытаются увеличить нечестным путем, забывая дела милосердия. Уже на склоне лет преподобный Максим написал замечательное по силе и смыслу сочинение о пожаре в Твери. В нем тверской епископ Акакий, друг и доброжелатель преподобного Максима, недоумевает, за что Господь послал Свой гнев на город. Святитель Акакий говорит о прекрасных богослужениях в тверских храмах, о сладкогласном пении в них. Говорит о звучных колоколах и благолепном церковном убранстве, на которые не жалели средств местные благоукрасители и жертводатели. Казалось бы, жители Твери не только не прогневали Бога, а напротив, угодили Ему. За что же Он покарал город пожаром? Но Господь устами преподобного Максима отвечает недоумевающему епископу: Что Мне в том, что вы Меня пишете с золотым венцом на голове, когда Я среди вас погибаю от голода и холода?.. Удовлетвори Меня в том, в чем Я скуден… посещение и довольное пропитание убогих, сирот и вдовиц – вот Мой кованый золотой венец. Так понимал преподобный Максим заповедь Христову о любви к ближнему и утверждение святого апостола Иакова о том, что вера без дел мертва (Иак. 2, 26). В нынешнее время возрождения российских монастырей и монашества представляет особую актуальность мнение преподобного Максима Грека о том, что желающий посвятить себя иноческой жизни должен прежде испытать свою готовность к ней, живя в миру. Если же он не научится смирению и послушанию, еще живя в миру, его монашество может принять только внешний характер и оказаться бесплодным. Это мнение преподобного Максима сходно со словам оптинского старца, преподобного Варсонофия (Плиханкова): "Есть два вида монашества – внешнее и внутреннее. Внешнее приобретается легко, но… трудно сделаться внутренним монахом".
Замечательны сочинения преподобного Максима Грека об управлении государством, адресованные великому князю Василию III. В "Поучении начальствующим правоверно" он предостерегает, насколько опасны для правителя сребролюбие, гнев и мстительность. А это как раз могло относиться к самому Василию III, который безжалостно расправлялся с неугодными ему людьми, не щадя даже ближайших родственников.
Среди произведений преподобного Максима, посвященных вопросам правления, наиболее ярко и трагично "Слово о нестроении и бесчинии власти". Здесь он прибегает к аллегории, напоминающей первые строки "Ада" Данте. Герой-автор встречает на перепутье безутешно рыдающую, ограбленную вдову, окруженную хищными зверями. Ее имя – Василия, означает не что иное как "царство". В образе скорбящей вдовы показана Россия, доведенная до отчаяния и нищеты "славолюбцами и властолюбцами". Вдова-Россия сетует: "Владеющие мною должны способствовать укреплению и утверждению подвластных им людей, а не пагубе и беспрестанному смятению". Но "нет более мудрых царей. Все живут только для себя, думают о расширении пределов держав своих. Друг на друга враждебно ополчаются, друг друга и обижают, и льют кровь… И вот, подобно вдовствующей жене, сижу я на пустынном распутье, лишенная поборников и ревнителей. О прохожий, безгодна и плачевна судьба моя". Удивительно, насколько злободневными кажутся сейчас эти строки преподобного Максима, написанные четыре столетия тому назад!
Преподобный Максим Грек бы также одним из немногих, кто осмелился обличать Василия III за его развод с Соломонией Сабуровой, которую он, под предлогом бесплодия, сослал в монастырь, чтобы жениться вторично на Елене Глинской. Как известно, от этого брака родился впоследствии царь Иван Грозный… Конечно, обличения преподобного Максима не носили характера неповиновения властям. Просто он скорбел, что великий князь не соответствует идеалу правителя-христианина. "То, что у меня на сердце, о том я… ни с кем не говаривал, а только держал на сердце такую думу: идет государь в церковь, а за ним идут вдовы и плачут, а их бьют!"
Но именно как к врагу отнесся к преподобному Максиму разгневанный Василий III. В 1525 году преподобного судили и сослали в Иосифо-Волоцкий монастырь, в одиночное заключение, без права читать и сочинять. Обвинения, предъявленные ему, были заведомо ложными: ересь, порча книг, шпионаж в пользу Турции, а также колдовство. По преданию, в этой первой и самой страшной своей ссылке преподобный Максим был утешен явлением ангела, который сказал ему: "Терпи, монах. Этими муками ты избавишься вечных мук". После этого видения преподобный Максим сочинил канон Святому Духу Утешителю, написав его углем на стене своей кельи. Это канон на 4-й глас. Известно, что этот глас "отражает состояние души между радостью и печалью, устремление к Богу". Если учесть, что сочинен канон в тюрьме, его припев потрясает. Потому что это – славословие Богу: "Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе". Такой же вдохновенной хвалой Господу канон и завершается. Хотя в нем нет-нет да промелькнут выражения, указывающие, в сколь суровых условиях находился в ту пору его автор.
"Этими муками избавишься вечных мук". Это обетование ангела, данное преподобному Максиму, как нельзя более относится к нам, христианам современности. Ведь, по словам иеромонаха Серафима (Роуза), "мы мало знаем и чувствуем наше Православие, мы далеки не только от святых древности, но и от простых православных христиан, живших сто лет тому назад или даже одно поколение назад". Это утверждение аналогично известному пророчеству египетских отцов о том, что последние поколения христиан не будут совершать никаких подвигов. Однако, судя по этому пророчеству, и им будет дарован шанс на спасение. Им будут попущены скорби.
И терпеливым перенесением их христиане последних времен превзойдут славнейших подвижников древности. "Этими муками избавимся вечных мук…"
Спустя шесть лет над преподобным Максимом Греком состоялся новый суд. На этот раз приговор оказался более мягким – ссылка в Тверь. В Твери тамошний епископ Акакий участливо отнесся к преподобному Максиму. Благодаря этому после длительного вынужденного молчания он вновь смог заняться творчеством – составил толкования на Евангелие, Апостол, некоторые книги Ветхого Завета…
Едва ли не самыми актуальными в наше время являются произведения преподобного Максима Грека, посвященные опровержению астрологии, веры в гороскопы и гадания по звездам. Потому что, по словам известного сектоведа А. Дворкина, Россию в настоящее время можно назвать "страной победившего оккультизма". И заглянув в любой газетный киоск, там можно обнаружить сонники, гороскопы и всевозможную зодиакальную символику. Но все это пришло на нашу землю отнюдь не в XX столетии, а намного раньше. И во времена преподобного Максима Грека среди образованных русских людей уже существовала мода на составление гороскопов и велись разговоры об исключительном влиянии на судьбу знаков зодиака. Знаменательно, что "звездознание" насаждалось на Руси иноземцами, в том числе – известным при великокняжеском дворе врачом-"немчином" Николаем Булевым. Есть мнение, что он был тайным агентом Ватикана. Под видом "приобщения к знаниям" совершалась духовная интервенция в Россию. Разоблачением ее и занялся преподобный Максим Грек. Прежде всего – вскрывая корни астрологии: "Лживое, нечестивое учение звездочетцев и предсказателей судьбы человека по дням рождения не свыше и не от благодати Святого Утешителя открыто халдеям, еллинам и египтянам, но самим лукавым бесом, на погибель верующим им". В одном из своих сочинений с характерным названием "О том, что Промыслом Божиим, а не звездами и кругом счастия устрояется человеческая судьба" преподобный Максим на примерах древних христианских царей и библейских персонажей доказывает, что все важные события их государственной и личной жизни определялись и определяются Промыслом Божиим. "Если же Господь, то не колесо какое-нибудь или фортуна и сочетание звезд, как утверждает заблуждение халдеев и египтян. Это дело и изобретение сатанинское! Мы же, не знаю, что с нами случилось, более слушаемся халдейских и германских беснований, нежели богоглаголивых учений, которые утверждают, что не от звезд, зодиака и сочетания планет происходит и зависит все…"
Преподобный Максим упоминает о том, что даже лучшие из философов древности не верили в астрологию и не воспринимали ее как науку. "Ни Сократ, ни Платон, ни Аристотель, эти наиболее уважаемые и истиннолюбивейшие из числа эллинских философов, никогда не склонялись к согласию с обманчивым гаданием по движениям звезд, как это видно из их сочинений… Аристотель, уразумев, что это обман и что понапрасну гадание это пользуется… наименованием науки, осудил оное, признал презренным и ложным…" И великие древние полководцы – Александр Македонский, Сципион, Юлий Цезарь никогда не действовали согласно астрологии и одерживали победы. Так поступал и русский благоверный князь Димитрий Донской: "Каким содействием звездных гаданий погубил он безбожных? Кто же из царствовавших у нас после нашего крещения понуждался в астрологах против безбожных татар?" Тогда как нечестивые Саул и Юлиан Отступник, верившие в гадания, погибли.
Преподобный Максим с иронией рассказывает о миланском князе Людовике Моро, который "к прочим своим бесчисленным злодеяниям приобрел себе некоего гадателя по звездному течению, магистра, именем Амвросия Розада, который считался первым между тогдашними астрологами". Астролог уверил князя, что тот завоюет всю Италию. На деле же сделал воинственного злодея Моро своим рабом: "Даже когда нужно было садиться на коня, и если Амвросий скажет ему, что этот час не благополучен, то он вынимал ногу из стремени. А потом немного спустя тот по астрологии дозволял ему ехать…" В конце концов войско Моро было разбито французами. А сам он умер в плену. "Такова была кончина этого приверженца звездочетского обмана, таких благ удостоился он получить от гадания по звездам: доблесть погубил, начальства и живота лишился". Согласимся – этот пример достаточно поучителен и ярок, чтобы предостеречь от следования ему.
Известны письма преподобного Максима к увлекшемуся астрологией боярину Феодору Иоанновичу Карпову, в которых он доказывает, что его занятия пагубны для души. Святой Максим Грек разграничивает полезные науки и астрологию. "Где найдется, чтобы я отклонил тебя, господин Феодор, от изучения медицины или другого какого-либо философского знания? Даже и от созерцания небесных светил и познания их движения я тебя не отвожу. Не от этого я тебя отклоняю, но от излишних и запрещенных учений, как отвлекающих мысли от веры, а приписывающих все звездам и заставляющих их оттуда ждать помощи и укрепления. Следует нам стараться быть мудрыми в Божественном Писании… а не ради стыда перед иноземцами, как ты говоришь, искать обучения вредным наукам".
Опасность астрологии преподобный Максим видел прежде всего в том, что она отвращает людей от Бога, заставляя верить в сочетания звезд, тем самым делая их богоотступниками и слугами сил тьмы. Сам Господь подтвердил правоту его слов: распространитель астрологического учения немец Николай Булев предсказал новый всемирный потоп, но внезапно умер сам, не дожив до его предполагаемой даты. Преподобный Максим откликнулся на его кончину иронической эпитафией: "Миру убо преставление предвозвещати спешил еси, о Николае, повинув все звездам. Внезапное же жития твоего разорение предрещи не возмогл еси". Последние годы жизни преподобный Максим Грек провел в Троице-Сергиевой Лавре. Там он был и похоронен. За три года до его кончины его посетил царь Иоанн Грозный, который только что завоевал Казань и отправлялся на поклонение белозерским святыням. Святой Максим просил царя позаботиться о вдовах и сиротах воинов, погибших при взятии Казани. Царь не внял просьбе. И, по предсказанию преподобного Максима, во время паломничества лишился сына.
января 1556 года завершилась земная жизнь преподобного Максима Грека. От раки с его мощами, а также при молитвенном обращении к нему совершались многие чудеса. Наиболее известно чудо, когда он явился в сонном видении царю Феодору Иоанновичу, осаждавшему город Юрьев, и предупредил его, что шведы навели пушки на его шатер. В благодарность за спасение от смерти царь велел написать для московского Успенского собора икону преподобного Максима.
Уже упоминалось о том, что на Руси преподобного Максима Грека традиционно именовали Максимом-философом. И на иконах изображали с атрибутами философа, писателя или писца – с пером и чернильницей или с книгой в руке. Местное почитание его началось вскоре после его кончины. Отношение русских людей к жизни и творчеству преподобного Максима ярко выражено в текстах церковной службы в его память: "Воспети кий язык возможет по достоянию твоя, предивный отче, велия исправления, высокое учительство, в темнице и во узах мученическое страдание и долготерпение. Архиерейским Собором 1988 года преподобный Максим Грек был причислен к лику святых. Долгое время в литературе о нем (например, в книге М.Н. Громова, изд-во "Мысль", 1983) бытовало утверждение о том, что "могила его не сохранилась". Однако в 1996 году были обретены мощи преподобного Максима. В том же году издательством Троице-Сергиевой Лавры был выпущен трехтомник его произведений. Несколько ранее, в 1993 году, избранные догматические и полемические сочинения преподобного Максима Грека были переизданы в Твери. Тем самым преподобный Максим Грек, оставивший столь актуальное для современности наследие, будто вернулся к нам, чтобы своим мудрым словом вразумить, предостеречь, наставить на путь спасения нас, с любовью почитающих его святую память.
1.1 Житие преподобного Максима Грека
МАКСИМ ГРЕК (ок. 1470 <#”justify”>.2 Церковный собор 1549 года
Середина XVI века – это время интенсивной соборной деятельности Русской Церкви. Наиболее известны Макарьевские Соборы 1547, 1549 годов, на которых проходила канонизация святых; а также Стоглавый Собор 1551 года. Малоизвестен церковный собор 1549 года, созванный по поводу Исака Собаки.
Материалы этого Собора стали известны после приобретения в 1968 г. Археографической экспедицией Института истории, филологии и философии СО АН СССР на Алтае рукописи конца XVI в., некогда принадлежавшей Владимирскому Рождественскому монастырю В рукописи содержится 40 глав. 39-я глава имеет название Собор на Максима Грека Святогорска. Помимо материалов об осуждении преподобного Максима Грека в ней сообщается о нахождении Митрополитом Макарием в 1548 г. судного списка Максима Грека и о возбуждении святителем дела Исака Собаки, в результате которого возникла его переписка со своим предшественником – Митрополитом Иоасафом (1539-1542), находившемся на покое в Троице-Сергиевом монастыре. Заканчивается данная глава в рукописи описанием деяний Собора, на котором был осужден Исаак Собака. Собор заседал 24 февраля 1549 г. Материалы данного Собора имеют название: Список с соборного списка преосвященнаго Макария, Митрополита всея России, о извержении и о конечном отлучении от священства Исака Собаки, бывшего архимандрита чудовского (с. 125).
ноября 1548 г. были обнаружены документы осуждения преподобного Максима Грека. И господин преосвященный Макарий, Митрополит всея России, тот соборной подлинной список выслушал и вычел (с. 125). При этом он обратил внимание на то, что среди осужденных с ученым греком называется и Исак Собака, которого святитель Макарий благословил во архимандриты к Михайлову Чюду (с. 129). Между тем, как выяснилось в результате находки, Исак был осужден на Соборе 1531 г. и его должны были сослать в Новгород в Великий в Юрьев монастырь в крепости велицей держати. И после того на того же Исака Собаку взошли речи богохульные, и осудиша его соборне, и послан бысть в митрополичь монастырь на Волосово, держати в велицей крепости неисходно (с. 129).
Н. Покровский, издатель данных материалов, считает процитированное место о вторичном осуждении Исаака вставкой и обвиняет святителя Макария в неискренности, так как он, будучи Новгородским архиепископом (1526-1542), должен был присутствовать на Соборе 1531 г., и к тому же Исак был заточен в новгородский монастырь, а, следовательно, Святитель должен был быть в курсе всех событий (сс. 38-39). Но в 1531 г. святитель Макарий не был в Москве. В течение новгородского периода он ездил в стольный град только дважды: в 1535 г. по вызову государевой власти и в 1539 г. на поставление Митрополита Иоасафа.
Поэтому события 1531 г. представляются таким образом. Сразу после Собора 1531 г. на Исака Собаку действительно взошли речи богохульные и он был вторично осужден, в результате чего и был направлен не в новгородский Юрьев монастырь, куда был определен первоначально, а в монастырь Волосов Николаевский, от Владимира в 10 верстах, существовал в XV веке; потом был домовой Митрополии Московской. Так сообщает об этой обители П. Строев, указывая список ее настоятелей. Следовательно Исак Собака оказался не в Новгородской епархии, а под Владимиром.
При постулировании интерполяции сообщения о вторичном осуждении Исака Собаки вполне логично предположение о странности соборного осуждения Исаака Собаки в феврале 1549 г. на основании только приговора 1531 г., когда его прокляли лишь за переписку произведений Максима Грека и Вассиана Патрикеева (с. 43). Однако сам преподобный Максим Грек в 1531 г. дал иную характеристику лишь переписке своих переводов М. Медоварцевым и Исаком Собакой. И Данил Митрополит на том же священном Соборе велел чести перед Максимом те хулные еретические строки, что писали в житии Пречистой Богородицы Михаиль Медоварцев да Исак Собака. И Максим Грек, выслушав, да о тех хулных строках рек: То, господине, ересь жидовская, а яз так не переводил, и не писал, и писати не веливал, то на меня ложь, яз так не глаголю, ни мудрствую, ни пишу. Аще ли буду таков хулу мудрствовал или писал, да буду проклят (с. 128). А в 1549 г. преподобный Максим Грек в своем послании Собору приводит библейские примеры ревности по отношению к таким ветхозаветным беззаконникам, как Финеес и др. При этом он обращается с просьбой к участникам Собора противу же пререкущих и противящихся благоверию …вы, якоже сотаинники и тех же им таинств строители подражающе, туюж им ревность и подвиг за благочестие воспримите.
Поэтому вполне реально вторичное и уже более строгое осуждение Исаака и заключение его в митрополичий монастырь под Владимиром в 1531 г., откуда позднее Митрополит Иоасаф того Исака в диаконы и в попы поставил и в архимандриты на Симаново благословил (с. 125-126). Это произошло между 1539 и 1542 гг., когда Русской Церковью управлял Митрополит Иоасаф. В известных нам списках настоятелей Симонова монастыря имя архимандрита Исаакия не упоминается. Очевидно настоятелем там он был недолго. Исак Собака известен как квалифицированный писец. Поэтому, подбирая в Чудов монастырь лучшие умственные силы, Митрополит Макарий поставил туда настоятелем Исака Собаку. Это могло произойти после хиротонии чудовского архимандрита Михаила во епископа Рязанского, совершенной 22 апреля 1548 г. А 2 ноября выяснились печальные обстоятельства прошлого Исака Собаки. Показательно то, что бывший глава Церкви Митрополит Иоасаф не отрицает перерешения Собора 1531 г. об Исааке Собаке. Святитель Макарий обращается к своему предшественнику с просьбой о разъяснении обстоятельств освобождения и последовавшего выдвижения Исака.
В ответном послании Митрополит Иоасаф ссылается на послание Митрополита Даниила (1522-1539; †1547) по поводу Исаака, которое должно было находиться в митрополичьей казне и о содержании которого сам он ничего не говорит. После такого ответа святитель Макарий опять пишет послание, замечая: А подлинно еси к нам не отписал, что в ней писано о Исаке. И мы, господине, зде и до сих времен такие грамоты не видали, а ныне есмы по твоей грамоте в казне и по келиям искали и такие грамоты не нашли (с. 131-132). Митрополит Иоасаф ответил риторически: За десять лет как вспамятовати подлинно, что писано в грамоте? (с. 132).
Такой исход переписки обсуждался Митрополитом Макарием с другими иерархами. 19 февраля архимандрит Ново-Спасского монастыря Нифонт (Кормилицын; 1543-1554), бывший в свое время настоятелем (1522-1543) в монастыре преподобного Иосифа, сообщил им, как присылал Асаф Митрополит в Осифов монастырь к бывшему Митрополиту Даниилу о Исаке Собаке: Отпиши де мне, что Исакова ересь. И Митрополит Данил мне говорил: Что ми де Митрополит <…> присылает и пытает о Исаке, и Исак у н[его, и сви]детели у него, и списки у него, он ведает <…> то отошло. А после того, как Митрополит Асаф ставил Исака во архимандриты на Симаново, и Митрополит Данил мне же Нифонту говорил: Бог то ведает, что Митрополит поставил Исака в попы, в правилех писано: не подобает со отлученными служити, да он ведает (с. 138).
В результате всего 24 февраля 1549 г. состоялось заседание Собора в Мясопустную неделю на память Страшного Суда, в царствующем граде Москве в митрополичье дворе, в белой палате (с. 139). Возглавлял его Митрополит Макарий. В заседаниях участвовали архиепископ Великого Новгорода и Пскова Феодосий (1542-1551), епископ Рязанский и Муромский Михаил (1548-1551), епископ Тверской Акакий (1522-1567), епископ Коломенский и Каширский Феодосий (1542-1555), епископ Сарский и Подонский Савва (1544-1554). Кроме архиереев, в нем участвовали архимандриты, протопопы и старцы монастырей. Исака Собаку осудили соборне по священным правилам святых Апостол и святых Отец, и отпустиша его на Белоозеро в Нилову пустыню на покаяние (с. 139).
Хронологическая близость заседаний этого Собора ко второму Собору о новых чудотворцах, проходившем в 1549 г., позволяет сделать предположение о единстве состава того и другого, а следовательно, благодаря этой находке мы знаем, кто в нем участвовал. Новооткрытые материалы дают нам новые сведения о жизни и деятельности Митрополита Макария и о Соборах Церкви того времени.
Раздел 2. Труды и учения преподобного Максима Грека
.1 Высказывания и воззрения преподобного Максима Грека
Верить, будто человеческая судьба зависит от звезд и будто они имеют влияние на образование таких или других свойств человека, противно религии, так как этим, с одной стороны, подрывается вера в промысел и всемогущество Божие, с другой – отнимается свободная воля у человека.
Возлюби, душа моя, худые одежды, худую пищу, благочестивое бдение, обуздай наглость языка своего, возлюби молчание, проводи бессонные ночи над боговдохновенными книгами… Огорчай плоть свою суровым житьем, гнушайся всего, что услаждает ее… Не забывай, душа, что ты привязана к лютому зверю, который лает на тебя; укрощай его душетлительное устремление постом и крайнею нищетою. Убегай вкусных напитков и сладких яств, мягкой постели, долговременного сна. Иноческое житие подобно полю пшеницы, требующему трудолюбия; трезвись и тружайся, если хочешь принести Господу твоему обильный плод, а не терние и не сорную траву.
Истинный пост, приятный Богу, состоит в воздержании от душетлительных страстей, а одно воздержание от пищи не только не приносит пользы, но еще более меня осуждает и уподобляет бесам… Не достойно ли слез, что некоторые обрекаются не есть мяса в понедельник ради большого спасения, а на винопитии сидят целый день и только ищут, где братчина или пирование, упиваются допьяна и бесчинствуют; лучше бы им отрекаться от всякого пития, потому что лишнее винопитие – причина всякому злу; от мясоедения ничего такого не бывает. Всякое создание Божие добро, и ничто не отвергается, принимаемое с благодарением.
Наши властители и судьи, отринувши праведное Божье повеление, не внимают свидетельству целого города против обидчика, а приказывают оружием рассудиться обидчику с обиженным, и, кто у них победит, тот и прав; решают оружием тяжбу: обе стороны выбирают хорошего драчуна-полевщика; обидчик находит еще чародея и ворожея, который бы мог пособить его половщику… О, беспримерное беззаконие и неправда! И у неверных мы не слыхали и не видали такого безумного обычая!
Нет ни одного, кто бы прилежно поучал и вразумлял бесчинных, утешал малодушных, заступался за бессильных, обличал противящихся слову благочестия, запрещал бесстыдным, обращал уклонявшихся от истины и честного образа христианской жизни.
Страсть иудейского сребролюбия и лихоимания до такой степени овладела судьями и начальниками, посылаемыми от благоверных царей по городам, что они приказывают слугам своим вымышлять разные вины на зажиточных людей, подбрасывают в домы их чужие вещи; или: притащат труп человека и бросят, на улице, а потом, как будто отмщая за убитого, начнут истязать не только одну улицу, но всю часть города по поводу этого убийства и собирают себе деньги таким неправедным и богомерзким способом. Слышан ли когда-нибудь у неверных язычников такой гнусный способ лихоимания? Разжигаемые неистовством ненасытного сребролюбия, они обижают, лихоимствуют: расхищают имущества вдовиц и сирот, вымышляют всякие обвинения на невинных, не боятся Бога, страшного мстителя обиженных, не срамятся людей, окрест их живущих, ляхов и немцев, которые хоть и латынники по ереси, но подручниками своими управляют с правосудием и человеколюбием.
Максим Грек – знаменитый деятель русского просвещения. Род., по предположениям, ок. 1480 г. в Арте (в Албании), в семье высокопоставленной и образованной. Еще юношей М., для довершения образования, отправился в Италию, где занимался изучением древних языков, церковной и философской литературы; здесь он сблизился с видными деятелями эпохи Возрождения, сошелся с известным издателем классиков венецианским типографом Альдом Мануцием, был учеником Иоанна Ласкариса. Глубокое впечатление произвели на него проповеди Саванаролы, под влиянием которого окончательно определились стойкий нравственный характер М., его религиозноаскетический идеал и дальнейшая судьба. По возвращении из Италии, около 1507 г., он постригся в афонском Ватопедском м-ре, богатая библиотека которого послужила для него новым источником знаний. В 1515 г. протом афонским получена была от вел. кн. Василия Ивановича просьба прислать в Москву, на время, ватопедского старца Савву, переводчика. За дряхлостью Саввы братия решила отправить М. Он не знал еще русского языка, но монахи считали его незаменимым ходатаем своим пред Москвой и выражали в послании к великому князю надежду, что М., благодаря своим познаниям и способностям "и русскому языку борзо навыкнот". В Москве М. был принят великим князем и митрополитом с большим почетом. Первый труд его – перевод толковой Псалтири, сделанный при помощи русских толмачей и писцов – заслужил торжественное одобрение духовенства и "сугубую мзду" князя; но домой по окончании труда, несмотря на просьбы М., отпустили только его спутников. М. продолжал трудиться над переводами, сделал опись книгам богатой великокняжеской библиотеки, исправлял, по поручению князя, богослужебные книги – Триодь, Часослов, праздничную Минею, Апостол. Оставаться келейным книжником в среде тогдашней русской жизни человек таких познаний и религиозных воззрений, как М., не мог, и столкновение его с новой средой – при всем благочестии обеих сторон – было неизбежно. Многообразные "нестроения" московского быта, резко противоречили христианскому идеалу М., настойчиво вызывали его обличения, а кружок русских людей, уже дошедших до понимания этих нестроений, видел в нем учителя, преклоняясь пред его нравственным и научным авторитетом. Обрядовое благочестие, грубое распутство и лихоимство, глубокое невежество и суеверие, усугубляемое широким распространением апокрифической литературы, нашли в М. горячего обличителя. В вопросе о монастырских вотчинах, разделявшем все русское духовенство на два враждебных лагеря, он естественно явился деятельным сторонником воззрений Нила Сорского и "заволжских старцев" и более опасным противником для "иосифлян", чем ставший его горячим поклонником Baccиан Косой. Близость с Baccиaном и опальным боярином Берсенем Беклемишевым, враждебность митрополита Даниила, сношения с явным врагом России, турецким послом Скиндером, и резкое неодобрение намерения вел. князя развестись с женою решили судьбу М. Следственное дело по политическим преступлениям Берсеня и Феодора Жареного послужило для врагов М. удобным поводом отделаться от него. В апреле и мае 1825 г. открылся ряд соборов, судивших М. (запись сохранилась только об одном). Виновность М. выводилась из его книжных исправлений, его обличительной литературной деятельности, его канонических и догматических мнений. Мысль его о неудовлетворительности славянских переводов богослужебных книг была признана ересью; подтверждением обвинения послужили найденные в его переводах отступления от текста, вполне объяснимые описками писцов и его недостаточным знакомством с русским языком. Слова М., что сидение Христа одесную Отца есть лишь минувшее, а не предвечное, с точки зрения православного вероучения имеют действительно характер еретический, но они объясняются тем, что М. не понимал разницы между формами "сел" и "сидел". Проповедь М. о безусловной иноческой нестяжательности была принята за хуление всех русских подвижников, допускавших для своих монастырей владение вотчинами. Наконец, М. сам признал на соборе, что сомневается в автокефальности русской церкви. Суровым приговором пристрастного собора, утвержденным враждебно настроенным против М. вел. князем, он был сослан в Волоколамский (т. е. "иосифлянский") монастырь, где заключен в темницу, "обращения ради и покаяния и исправления", с строгим запретом сочинять и с кемлибо переписываться. Положение М., окруженного клевретами Даниила, было невыносимо тягостно не только в нравственном, но и в физическом отношении. Поведение его в монастыре, раздражавшее митрополита, вновь обнаружившиеся ошибки в переводах (особенно в житии пресв. Богородицы, Метафраста) – ошибки, на которых М., по недоразумению, даже настаивал – и старое подозрение в государственных преступлениях, которое на первом соборе, по соображениям политическим, не нашли удобным выставить, но которое теперь, со смертью Скиндера, вышло наружу и, может быть, подтвердилось – все это послужило в 1531 г. поводом к вызову М. на новый соборный суд. Усталый и измученный жестоким заключением, М. оставил прежний прием защиты – ссылку на ученые доводы, и ограничился заявлениями, что все ошибки – дело не его, а переписчика. Упав духом, он признал себя виновным в "неких малых описях", происшедших не от ереси или лукавства, а случайно, по забвению, по скорости, или, наконец, по излишнему винопитию. Но унижение М. не удовлетворило оскорбленного самолюбия митрополита, открыто сводившего на соборе личные счеты с подсудимым, и не смягчило его судей: собор отлучил М. от причащения св. Таин и в оковах отправил его в заточение в тверской Отрочь монастырь. Здесь М. провел более двадцати лет. Об освобождении его и отпущении на родину тщетно просили и святогорская братия, и патриархи антиохийский и константинопольский, от имени целого собора и патриарха Иерусалимского. Безуспешны были также просьбы самого М., обращенные к Иоанну IV ("Сочинения" М., ч. II, 316 – 318, 376 – 379) и митрополиту Макарию, который отвечал ему: "узы твоя целуем, яко единого от святых, пособити же тебе не можем". Причина, по которой Москва так упорно задерживала М., была ему ясно указана еще за тридцать лет перед тем казненным потом Берсенем: Москва боялась его разоблачений, и заступничество патриapхов, свидетельствуя о его высоком авторитете за границей, могло ему в этом смысле лишь повредить. В последние годы участь М. была несколько смягчена: ему разрешили посещать церковь и приобщаться св. Таин, а в 1553 г., по ходатайству некоторых бояр и троицкого игумена Артемия, он был переведен на житие в Троицкую лавру. В том же году царь, отправляясь, по обету, в Кириллов монастырь на богомолье, посетил М., который в беседе с царем посоветовал ему заменить обет богомолья более богоугодным делом – заботой о семьях, павших под Казанью воинов. В 1554 г. его приглашали на собор по делу о ереси Башкина, но он отказался, боясь, что и его примешают к этому делу. В 1556 г. он умер. Сочинения М. Грека, не считая грамматических заметок, построены по общему типу обличения и распадаются на три больших отдела: I. экзегетические, II. полемико-богословские – против латинян, лютеран, магометан, иудеев (жидовствующих), армян и язычников ("еллинские прелести") и III. нравственно-обличительные. Последние имеют особенно важный исторический интерес; отрицательные явления тогдашней жизни – от лихоимства властей до половой распущенности, от веры в астрологию до ростовщичества – нашли в М. убежденного противника. Уважение, которым М. пользовался у лучших современников, свидетельствует о том, что значение его сознавалось и в его время. У него находили и книжное поучение, и нравственный совет, и из кельи его вышло немало учеников, между которыми достаточно назвать князя Курбского, инока Зиновия Отенского, Германа, архиепископа казанского. Многие мысли М. легли в основание постановлений Стоглавого собора: таковы главы об исправлении книг, о призрении бедных, об общественных пороках, о любостяжании духовенства; лишь в вопросе о монастырских вотчинах собор принял сторону иосифлян. Несмотря на то, что М. усвоил лишь одну сторону гуманистического образования – приемы филологической критики – и остался чужд содержанию гуманизма, он явился в истории древнерусского образования "первым посредствующим звеном, которое соединило старую русскую письменность с западной научной школой" (Пыпин). "Сочинения преподобного М. Грека" изданы при казанской дух. акд. в 1859 – 62 г.; сюда не вошли несколько сочинений, напечатанных ранее в "Скрижали" (1656), в "Церковной истории" митрополита Платона, в "Ж. М. Н. Пр." (1834), в "Москвитянине"(1842), в "Опис. рукоп. Румянцевского муз." (№ CCLIV, 369). Ср. Иконников, "М. Грек" (Киев, 1865-66,); Пыпин. "Вопросы древнерусской письмен." ("Вест. Евр.", 1894, VII); Жмакин, "Митрополит Даниил и его сочинения" (Москва, 1881); Нелидов, "М. Грек" (в сборнике "Десять чтений по литературе", Москва, 1895); митроп. Евгений (предположительно), "историческое известие о М. Греке" ("Вест. Евр.", 1813, ноябрь №№21 и 22); Филарет (черниговский), статья в "Москвитянине" (1842, № 11); Горский, "М. Грек святогорец" ("Приб. к тв. св. отцов" в рус. пер., Москва, 1859, ч. XVIII); "О трудах М. Грека" ("Журн. Мин. Нар. Просв." 1834 г.; ч. III); Нильский; "М. Грек, как исповедник просвещения" ("Христианское Чтение", 1862, март); "Судное дело М. Грека и Вассиана Патрикеева" и "Прение митр. Даниила с иноком М." ("Чтения в Общ. Ист. и Древ. Рос.", Москва, 1847, №№ 7 и 9).
2.2 Труды преподобного Максима Грека
Исследуя жизнь и деятельность выдающихся русских людей, Н. М. Костомаров <#”center”>церковный собор житие максим грек
Раздел 3. Церковные учения в трудах преподобного Максима Грека
Последняя четверть XVI – первая треть XVIIвв. – период активного "освоения" литературного наследия Максима Грека, время создания целого ряда новых собраний его сочинений, которые составлялись сначала на основе созданных Максимом в 40 – 50 гг. XVI в. Иосафевского (далее – И.) и Хлудовского (далее – Х.) собраний (к ним добавлялись новые тексты), затем – "путем различных комбинаций ранее существовавших собраний". Редакторы – составители "вели работу в двух направлениях: разыскание новых текстов, не включившихся ранее в собрания, и стремление к созданию все более полных и совершенных, с их точки зрения, собраний. Результаты зависели и от того, какие исходные материалы оказались в распоряжении составителей, и от их филологической подготовленности, принципов, которыми они руководствовались, хотя их ещё предстоит выявить и изучить".
Предлагаемая работа представляет собой попытку исследования структуры собрания сочинений Максима Грека (далее – М.) конца XVI – начала XVIIвв. Небольшой объём публикации не позволяет остановиться подробно на проблеме происхождения использованных при составлении М. материалов. В центре внимания композиция собрания, принципы систематизации вошедших в М. текстов.
М. включает 118 глав . Первые 10 глав полностью совпадают с гл. 1-10 И. и Х. собраний и представляют собой группу догматико-полемических слов из первоначального "оправдательного" комплекса в 12 глав, составленного Максимом специально для собраний своих сочинений . Открывается этот комплекс Исповеданием православной веры (Ив. 242) , к догматической части которого примыкают главы 2,3,4. Далее следуют сочинения полемической направленности: гл. 5 (Ив. 128), гл. 6 (Ив. 131), гл. 7 (Ив. 138), гл. 8 и 9 (Ив. 142,143), гл. 10 (Ив. 166).
Первоначальный комплекс в 12 глав, отразившийся в прижизненных систематизированных собраниях, включал еще две главы – 11-ю и 12-ю, в которых находились Слова об исправлении русских книг (Ив. 122,123). Оба Слова вошли в состав М. в качестве глав 33 и 34, однако оказались отделенными от догматико-полемического комплекса (гл. 1-10). Разделение первоначального комплекса в 12 глав было произведено, по-видимому, сознательно, о чем свидетельствует характер текстов, помещенных после гл. 10. Тематически эти тексты соответствуют сочинениям догматико-полемического комплекса.
Значительная часть этих сочинений посвящена критике латинства: гл. 12 "Послание инока Максима Грека святогорскаго к Николаю, многоученому Немчину" (Ив. 136), гл. 13 "Слово, списано иноком Максимом Греком святогорском противу лстиваго списаниа Николая Немчина, латынина" (Ив. 132), гл. 16 "Слово к Федору на Николая Немчина" (Ив. 134), гл. 22 "Максима инока Грека святогорца слово ответно к Николаю латинянину" (Ив. 137), гл. 23 "Максима Грека святогорца к Николаю латинянину" (Ив. 135). Все эти сочинения относятся к начальному периоду пребывания Максима в России и представляют собой послания к конкретным лицам – Николаю Булеву и Федору Карпову.
Против иудеев направлены гл. 15 "Того же инока Максима Грека супротиву главам Самуила евреина" (Ив. 130) и гл. 31 "Совет к собору православному на Исака жидовина" (Ив. 129).
Гл. 20 "На люторы" (Ив. 146) и гл. 32 "Слово на хулники пречистыя Божиа матери" (Ив. 149) направлены против лютеран. В первом сочинении, впрочем, ни Лютер, ни лютеране не упоминаются, а говорится об иконоборцах, что может относиться не только к лютеранам, но и к жидовствующим. Составители М., судя по названию сочинения в М., рассматривали его как антилютеранское. По мнению А.И.Иванова, использовать это сочинение против лютеран стали ближайшие ученики Максима Грека. В составе собраний его сочинений, предшествующих М., это сочинение отсутствует. Весьма вероятно, что именно в ходе составления М. оно получило "антилютеранское" заглавие.
Критике армянской ереси и магометан посвящены соответственно гл. 29 "Слово на арменское зловерие" (Ив. 145) и гл. 30 "Ответы христианом противу агарянех, хулящих нашу православную христианскую веру" (Ив. 144).
В части М., следующей за первоначальным догматико-полемическим комплексом, унаследованным от систематизированных прижизненных собраний, помимо перечисленных сочинений против иноверцев и инославных, помещены и произведения, в которых Максим выступает с критикой апокрифов и суеверий.
В гл. 14 "Словеса супротивна ко Иоанну Лудовиту, толковнику священныя книги святаго Августина, епископа иппонскаго" (Ив. 168) Максим возражает против толкований на сочинение св.Августина, сделанных известным мыслителем эпохи Возрождения Людовиком Вивесом.
Гл. 18 "Послание к некоему мужу поучително на обеты некоего латынина мудреца" (Ив. 169) – сочинение, с критикой апокрифической книги "Луцидариус". Это сочинение, неизвестное по собраниям сочинений, предшествующим М., помещено в М. дважды, вторично – в гл. 27. Гл. 28 – "Сказание Максима о Иуде предатели на Аполинария" (Ив. 167).
В рассматриваемую нами часть М. (гл. 11-32) вошли и сочинения, направленные против астрологии: гл. 11 "На Николая Немчина, прелестника и звездочетца" (Ив. 163), гл. 17 "Слово противу тщащихся звездозрением предричати о будущих и о самовластии человеком" (Ив. 152), гл. 24 "Того же Максима инока слово о том, яко промыслом Божим, а не звездами и колесом счастия всяческая устрояются" (Ив. 158), гл. 25 "Того же Максима инока Грека слово учително, вкупе же и обличително прелести звездочетстей и утешително живущим во скорбех" (Ив. 160). Это сочинение входит в И. (гл. 36) и Румянцевское собрание (лл.92-98), в которых жанр его определяется в заглавии как " слово". В Х. (гл. 53) текст назван Посланием, хотя сохранено и определение жанра как Слова ("послание к некоему князю, слово поучително").
Гл. 26 – "Того же инока Максима Грека послание к некоему иноку, бывшу во игуменех, о немецкой прелести, глаголемей Фортуне и о колесе ея" (Ив. 161).
Противоастрологические сочинения отчасти выходят за рамки тематики, заданной догматико-полемическими произведениями первоначального комплекса в 12 глав, тем не менее, их присутствие в рассматриваемом разделе М. логично.
Укажем еще три текста, находящиеся в части М. собрания, примыкающей к догматико-полемическому комплексу собрания в 12 глав. В гл. 17 после Первого противоастрологического послания Ф.Карпову находится маленькая (в несколько строк) переводная статья "Менандра Философа" (Ив. 101), в которой перечисляются добродетели, необходимые для укрепления царства земного. Гл. 19 "Прение христианина со срацыном" – перевод, приписываемый А.Курбскому, и гл. 21 – "Притча" (Ив. 354). Если присутствие среди полемических текстов прения христианина со срацыном вполне уместно,то наличие двух остальных несколько нарушает тематическое единство первой части М. собрания.
Гл. 33 и 34 Слова об исправлении русских книг (Ив. 122,123) – сочинения, завершающие первоначальный комплекс в 12 глав . Итак, структура первой части М. ( гл. 1 – 34 ) оказывается очень близкой к структуре "оправдательного" комплекса в 12 глав. В отличие от последнего, в М. полемическая часть собрания в 12 глав значительно расширена за счет добавления новых сочинений (гл. 11-32). Расположение сочинений в рамках этого "полемического" фрагмента М. не систематизировано. По-видимому, составитель не ставил перед собой задачу упорядочить их, а ограничился простым сосредоточением в одном месте. Не исключено, что порядок расположения текстов внутри фрагмента (гл. 11-32) был продиктован последовательностью работы составителя с их источниками.
После гл. 34 следует группа сочинений (гл. 35-52), которую мы сочли необходимым выделить в особый раздел собрания. Из входящих в этот раздел сочинений большинство посвящено толкованию неясных мест из Св.Писания – гл. 35 (Ив. 358), гл. 36, гл. 37 (Ив. 255), гл. 38 (Ив. 257), гл. 43 (Ив. 254), гл. 46 (Ив. 65), гл. 50 (Ив. 259, 363, 115, 50, 31) и Св. Отцов – гл. 42 (Ив. 260). Две главы – 50 (Ив. 259, 363, 115, 50, 31) и 51 (Ив. 181) – переводы из Св.Отцов. Сюда же входят тексты, сообщающие сведения грамматического и лексикографического характера – гл. 39 (Ив. 126), гл. 40 (Ив. 127), гл. 41 (Ив. 125), гл. 47 ( Ив. 120), гл. 50 (Ив. 115,363). Тематически к ним близка гл. 44 (Ив. 312), в которой объясняется, что такое акростих.
Переводы, сочинения по грамматике и лексикографии, толкования Св.Писания и Св.Отцов, тесно связанные с переводческой деятельностью Максима, отражают различные стороны его филологической практики.
Во второй части М. (гл. 53-118) в целом количественно преобладают сочинения нравоучительные – гл. 53 (Ив. 180), гл. 54 (Ив. 184), гл. 58 (Ив. 190), гл. 66 (Ив. 213), гл. 83 (Ив. 179), гл. 84 (Ив. 191), гл. 85 (Ив. 175), гл. 87 (Ив. 176), гл. 90 (Ив. 183), гл. 95 (Ив. 177), гл. 99 (Ив. 186) и отнесенные А.И. Ивановым к разделу "Истолковательные статьи и сказания по разным недоуменным вопросам богословского, церковно-обрядового и бытового характера" – гл. 59 (Ив. 282), гл. 61 (Ив. 283), гл. 63 (Ив. 253), гл. 65 (Ив. 291), гл. 70 (Ив. 279, 297, 280, 91, 353), гл. 89 (Ив. 252), гл. 91 (Ив. 315), гл. 92 (Ив. 292), гл. 93 (Ив. 281), гл. 96 (Ив. 262), гл. 100 (Ив. 311), а также публицистические – гл. 68 (Ив. 222), гл. 69 (Ив. 229), гл. 76 (Ив. 216), гл. 77 (Ив. 234), гл. 80 (Ив. 232), гл. 81 (Ив. 232), гл. 82 (Ив. 231), гл. 86 (Ив. 233), гл. 102 (Ив. 221), гл. 110 (Ив. 228), гл. 113 (Ив. 225). Встречаются, хотя и в незначительном количестве, тексты, тематически более подходящие для "полемического" раздела первой части М: противоастрологические – гл. 79 (Ив. 165), гл. 109 (Ив. 153), посвященные разоблачению апокрифов – гл. 55 (Ив. 173), гл. 64 (Ив. 174) и суеверий – гл. 60 (Ив. 172), гл. 94 (Ив. 171). Во второй части М. присутствуют также переводы – гл. 52 (Ив. 93), гл. 57 (Ив. 73), гл. 70 (Ив. 91), гл. 71 "Божественнаго Иоанна Хрисостома слово на пянтикостие о Святем Духу", гл. 72 (Ив. 23), гл. 73 (Ив. 48), гл. 74 (Ив. 46), гл. 75 (Ив. 47), церковно-исторические сочинения – гл. 56 (Ив. 339), гл. 78 (Ив. 332), гл. 97 (Ив. 334), гл. 98 (Ив. 333), гл. 112 (Ив. 345) и материалы, связанные с биографией Максима Грека – гл. 63 (Ив. 253), гл. 103 (Ив. 243), гл. 107 (Ив. 249), гл. 108 (Ив. 215).
Сочинения второй части М. не образуют четко обозначенных тематических комплексов. Исключением, в какой-то степени, являются следующие два случая.
Гл. 72-75 – комплекс переводных статей из Иоанна Златоуста и Василия Великого (Ив. 23,48,46,47).
В качестве единого комплекса можно рассматривать и группу текстов (гл. 103-109), связанных с биографией Максима Грека. В этот комплекс входят гл. 103 Послание Максима Грека митрополиту Макарию (Ив. 243), гл. 104 Грамота александрийского патриарха Иоакима Ивану IV с просьбой об отпуске Максима на Афон, гл. 105-106 Грамота константинопольского патриарха Дионисия Ивану IV с просьбой о том же и подписи митрополитов, гл. 107 Послание Максима Грека бывшему митрополиту Даниилу (Ив. 249), гл. 108 Послание Максима Грека к великому князю Василию Ивановичу (Ив. 215). Являясь различными по тематике, присхождению, характеру, перечисленные тексты служат источником сведений о биографии Максима Грека. В них сообщается о его литературной деятельности, причинах осуждения и отношении к выдвинутым обвинениям, об участии в его судьбе восточных патриархов.
Полагаем, что к комплексу "биографических" текстов можно отнести и гл. 109 Послание Максима Грека Федору Карпову против астрологии (Ив. 153). Находясь в числе произведений противоастрологической полемики, послание является в то же время и биографическим документом, характеризующим как воззрения Максима Грека, так и его взаимоотношения с современниками. Сближает Послание Федору Карпову (Ив. 153) с текстами " биографического" комплекса и единство их жанровой природы.
Перед "биографическим" комплексом в качестве гл. 102 помещено "Слово пространее излагающее со жалостию нестроения и бесчиния царей и властелей последняго века сего" (Ив. 221). Не исключено, что помещение этого сочинения перед "биографическим" комплексом не было случайным, а имело целью показать обстоятельства трагической судьбы грека на общем фоне общественных "нестроений" , так ярко изображенных им в этом произведении. Если наше предположение верно,то в сочувственном отношении составителя М. к Максиму Греку как жертве "бесчиния царей и властей" вряд ли можно усомниться.
Расположение текстов в рамках "биографического" комплекса кажется бессистемным. Несмотря на то, что Послание Федору Карпову (гл. 109) и грамоты патриархов Ивану IV Васильевичу (гл. 104-106) в М. не датированы, тексты комплекса могли быть расположены в хронологической последовательности без особого труда. Вряд ли составителю собрания было неизвестно, что осуждению Максима Грека предшествовала его переводческая деятельность, а грамоты патриархов могли появиться после осуждения. Безусловно, составителю не могла быть неизвестна очередность занятия престола Василием III и Иваном IV, а митрополичьей кафедры Даниилом и Макарием. Очевидно, составитель ограничился простым соединением "биографических" документов в единую группу, не задаваясь целью упорядочить их последовательность в ее границах. Вне пределов "биографического" комплекса оказалась Разрешительная грамота Максиму Греку, составленная в 1588 г. константинопольским патриархом Иеремией II.
Вывод
Исследователями замечено, что характерной особенностью сочинений Максима Грека является энциклопедический характер, многоплановость их содержания, благодаря чему одни и те же произведения могут быть одновременно отнесены к различным тематическим группам.
В целом характер трудов преподобного Максима Грека определяют сочинения нравоучительные и истолковательные. Этому способствует не только их количественное преобладание, но и то, что некоторые публицистические произведения, входящие во вторую часть, в силу уже упоминавшейся многоплановости содержания, могут рассматриваться и как "нравоучительные". В качестве примера можем указать гл. 76 "Главы поучителны к началствующим правоверно" (Ив. 216) – публицистическое сочинение, имеющее, по замечанию исследователя, характер нравоучительного трактата, а также "нестяжательские" произведения – гл. 81 (Ив. 231), гл. 82 (Ив. 232), гл. 86 (Ив. 233), в которых вопрос о монастырских и церковных владениях рассматривается автором в "нравственном плане" .
На одной из глав заключительной части собрания следует остановиться подробнее. Гл. 111 "Повесть о белом клобуке" – известное легендарно-публицистическое сочинение, созданное, по мнению исследователей, не ранее середины XVI в. и сохранившееся в рукописной традиции второй половины XVI – XVIIвв.
В идейном плане Повесть близка теории "Москва – третий Рим". В духе этой теории автор объясняет причины падения Ветхого и Нового Рима, предсказывает будущее третьего Рима, "еже есть на Русской земле".
Что же явилось причиной введения этого, не принадлежащего Максиму Греку произведения, в собрание его сочинений?
В Повести содержится предсказание о том, что Русской земле будет дан "патриарший чин". Полагаем, что именно актуальность проблемы автокефалии Русской церкви и тесная связь ее с выступлениями Максима Грека способствовали включению Повести в число глав М. В связи с этим весьма показательно, что рядом с Повестью помещена гл. 113 "Сказание ко отрицающимся на поставлении, кленущимся своим рукописанием рускому митрополиту…" (Ив. 225). В "Сказании ко отрицающимся…" Максим высказывает критическое отношение к существовавшей практике поставления митрополитов собором русских епископов, а не в Константинополе, считая её неканоничной.
Список литературы
1. Синицина Н.В. Максим Грек в России. М., 1977
. Буланин Д.М. Переводы и послания Максима Грека. Неизданные тексты. Л., 1984
. Максим Грек. Творения, ч. 1-3. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1996
. Дунаев Б. И. Пр. Максим Грек и греческая идея на Руси в XVI в. М., 1916. С. 33-92. Опубликованы л. 206-337 об.
. Громов М.Н.Максим Грек. М.,1983;
. Синицына Н.В. Гипербореец из Эллады, или Одиссея Максима Грека//Прометей. М., 1990. Т. 16.
. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Энциклопедический словарь Изд. "Русское слово", 1996 г./
. Покровский Н. Н. Сибирская находка (Новое о Максиме Греке) Вопросы истории. 1969. № 11. – С. 128-129.
. Казакова Н. А. [Рецензия на книгу:] Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. М., 1971 // История СССР. 1973. № 2. – С. 176-179;
. Синицына Н. В. [Рецензия на книгу:] Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. М., 1971 // Вопросы истории. 1973. № 2. – С. 153-156;
. Иванов А. И. Несколько замечаний по поводу издания нового списка Судного дела Максима Грека // Историческое повествование Древней Руси (Труды Отдела древнерусской литературы). Т. 30. Л., 1976. – С. 284-298.
. Послание преподобного Максима Грека против Исаака волхва и обманщика Собору епископов (Сочинения преподобного Максима Грека. Ч. 1. Казань, 1860. – С. 51-55). Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М., 1900. – С. 649-650).
. Иванов А. И. Литературное наследие Максима Грека. Характеристика, атрибуции, библиография. Л., 1969. – С. 107.
. Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. СПб., 1877. – С. 700. Краткие сведения об этом монастыре см. Зверинский В. В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи с библиографическим указателем. СПб., 1890. – С. 119. № 128;
. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. М., 1908. С. 80;
.Православные русские обители. Полное иллюстративное описание всех православных русских монастырей в Российской империи и на Афоне. СПб., б. г. – С. 209-210;
. Сочинения преподобного Максима Грека. Ч. 1. – С. 52.
. Пассек Г. Историческое описание Московского Симонова монастыря. М., 1843. – С. 216;
. Токмаков И. Ф. Историческое и археологическое описание Московского ставропигиального первоклассного Симонова монастыря. Вып. 2. М., 1896. С. 102-103.
. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2. Ч. 1. – С. 442-443.
. Снегирев И. Памятники московской древности. Б. м., 1842. – С. 159.
