- Вид работы: Курсовая работа (т)
- Предмет: Культурология
- Язык: Русский , Формат файла: MS Word 30,87 Кб
Вклад выдающихся отечественных и зарубежных деятелей в мировое библиотековедение
Вклад выдающихся отечественных и зарубежных деятелей в мировое библиотековедение
Введение
Актуальность темы. Для организации эффективного использования мировых информационных ресурсов создаются библиотеки, вся совокупность которых составляет важную отрасль информационной, культурно-просветительской и образовательной деятельности государства – библиотечное дело. Его задачами являются создание и всестороннее развитие библиотечных сетей и систем, формирование и обработка их фондов, организация информационного и справочно-библиографического обслуживания населения, подготовка библиотечных специалистов, научное и методическое обеспечение развития библиотек.
Но еще в середине XIX века отечественные библиотековеды пришли к осознанию того, что библиотечное дело, как отрасль практической деятельности, не может существовать без научного знания и теоретического обоснования. А потому особую значимость приобретает библиотековедение как наука, изучающая библиотечное дело, закономерности, принципы формирования, развития, функционирования библиотечной системы, взаимодействие библиотек в различных аспектах, управление библиотеками.
Однако, ни практика, ни теория науки не смогли бы развиваться без идей и знаний ученых и специалистов-практиков. Поэтому в рамках данной курсовой работы была предпринята попытка рассмотреть вклад отдельных зарубежных и отечественных деятелей в развитие мировой библиотечной науки.
Цель курсовой работы: изучить вклад отдельных выдающихся отечественных и зарубежных деятелей в развитие мирового библиотековедения.
Задачи:
1. Выявить и проанализировать публикации по теме изучения
. Выявить и отобрать имена отечественных и зарубежных специалистов внесших наиболее весомый вклад в развитие библиотечной науки.
. Рассмотреть деятельность отобранных деятелей по развитию мирового библиотековедения.
Объектом исследования в курсовой работе является деятельность отечественных и зарубежных специалистов. Предметом исследования является вклад этих специалистов в развитие мирового библиотековедения.
Теоретическая база. Для изучения темы была использована система каталогов и картотек Хабаровского государственного института искусств и культуры. За основу изучения вопроса взяты работы таких специалистов как Абрамов К.И., Голубева О.Д., Батлер У.Э., Фонотов Г.
Хронологические рамки охвата материала. Были изучены книги за 1956-2001 гг., периодические издания «Библиотековедение» 1999-2003 гг., «Мир библиографии» 2004-2005 гг., статья из «Библиотечной газеты» 2004 г.
Основной метод изучения: содержательный анализ публикаций.
Практическая значимость работы: данная курсовая работа может быть полезна студентам специальности «Библиотечно-информационная деятельность» в рамках изучения дисциплины «Общее библиотековедение», специалистам, занимающихся вопросами истории и развития библиотечной науки.
1. Вклад отечественных деятелей в развитие мировой библиотечной науки
.1 Особенности деятельности библиотечных деятелей 18 века
Крылов Иван Андреевич (1769-1844). Литературную деятельность И.А. Крылов начал с драматургических произведений. Уже в первых произведениях молодого автора проявился демократический склад его ума. В 1780-х выступал как журналист, издавая, редактируя и публикуя свои сочинения, но журналистское поприще не принесло ему ожидаемого успеха и он оставил его раньше, чем драматургию.
С 1807 стал писать исключительно басни. Вместе с тем уделял большое внимание составлению списков для читателей и библиографических указателей. В частности, им был подготовлен список книг о Петербурге, изданных с 1741 по 1826, а также указатель по различным отраслям знания, содержавший свыше 3300 названий книг.
Получив писательскую известность, Крылов в начале 19 века стал членом литературного салона Академии художеств, где встречался с известными писателями того времени.
С 1805, живя в Москве, И.А. Крылов переводил басни французского писателя Ж. Лафонтена (1621-1695). Использовал его сюжеты, традиции в своих баснях. В 1808 опубликовал в Санкт-Петербурге 12 уже своих оригинальных басен, среди которых «Ворона и лисица», «Волк и ягненок». Через год вышел первый его сборник «Басни И.А. Крылова». Во время Отечественной войны 1812 появились произведения писателя на злобу дня («Ворон и Курица», «Волк на псарне», «Щука и Кот»). Многие басни Крылов писал как сатиру на определенных лиц на важные события или высшие правительственные учреждения. Всего за свою жизнь поэт написал более 200 басен, объединив их в 9 книг.
В 1812 зачислен помощником библиотекаря в Публичную библиотеку и вышел в отставку лишь в 1841. В 1820 стал кавалером ордена Святого Владимира, в 1838 – Святого Станислава.
Н.В. Гоголь назвал басни И.А. Крылова «книгой мудрости самого народа». Басни поэта переведены на многие языки народов нашей страны и мира. Похоронен Крылов в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге. В 1855 в Летнем саду открыт памятник знаменитому баснописцу – первый в Петербурге памятник писателю [13].
Собственный сатирический журнал «Почта духов» продолжил традиции лучших журналов конца 60-х – начала 70-х годов 18 века. Для того чтобы избежать запрета цензуры, материал в нем излагался в форме писем «духов» к некоему философу. Крылов печатал злободневные фельетоны, анекдоты, новеллы, стихи, рассказы. Единственным редактором и сотрудником журнала был Крылов [14].
А.Н. Оленин ценил талант баснописца и, ходатайствуя перед министром народного просвещения о зачислении Крылова в библиотеку сотрудником, заявил, что он «известными талантами и отличными в российской словесности познаниями может быть весьма полезным для библиотеки». Слова Оленина оказались пророческими. В русское отделение, куда определился Крылов, незадолго перед тем был принят крупнейший знаток русской библиографии В.С. Сопиков. Попав в круг сотрудников библиотеки, близких ему по интересам и настроениям, Крылов получил возможность применить на деле свои богатые познания. Что же делал он, уже известный к тому времени баснописец, в Публичной библиотеке?
На это счет по Петербургу ходили самые противоречивые, подчас удивительные слухи. Говорили что, И.А. Крылов якобы основную часть своего рабочего времени в библиотеке проводит лежа на диване, что он лениво листает книги и чуть ли не спит на работе… Но приходившие в Публичную библиотеку заставали Крылова за работой, видели его подбирающим книги для читателей. Букинисты Петербурга частенько посылали на имя Ивана Андреевича в библиотеку запрошенные им книги.
Крылов и Сопиков поставили задачей строго следить за полнотой присылавшихся «по закону» комплектов книг, журналов, газет, карт, нот и других произведений печати. Они постоянно подавали Оленину рапорты о ходе комплектования библиотеки текущими изданиями. А работа эта была кропотливой. Многие издатели неохотно высылали в библиотеку новые книги, иногда пытались подсунуть дефектные экземпляры. В 1818 году Сопиков умер. Теперь вся ответственность легла на Крылова. На протяжении долгой службы в библиотеке Иван Андреевич многое сделал для пополнения ее фондов [4].
Крылов впервые применил систему шифровки книг с одновременным проставлением шифров в каталоге, предвосхитив на два десятилетия этот метод в масштабе всей Библиотеки. В начале 1820-х годов он составил еще несколько рукописных указателей к русскому фонду по различным отраслям знания, где применил широкую систему ссылок, впервые разработанную им классификацию художественной литературы по жанровому признаку. Следует добавить, что Иван Андреевич во время пребывания в Библиотеке выполнял по поручению Оленина немало специальных заданий. Он был членом комиссии по составлению славяно-русского словаря, писал записки о принципах каталогизации книг, входил в состав хозяйственного комитета, готовил всевозможные библиографические материалы. В обслуживание читателей Крылов внес присущую ему смекалку, разработав новую систему выдачи книг. Оставляя литературу на определенный срок в читальном зале, современный посетитель обычно и не подозревает, что обязан этой возможностью правилам, предложенным Крыловым.
Устройством Русского отделения великий баснописец и замечательный библиотекарь занимался три десятилетия, и занимался, как говорил о нем А.И. Оленин, с «отличным рвением и успехом» [8].
Ломоносов Михаил Васильевич (1711-1765). М.В. Ломоносов внес весомый вклад и в науку о книге, библиотеке [10].
С 1741 года жизнь и деятельность Ломоносова была связана с Академией наук, которую он стремился привести в «доброе состояние». Изумительна, всеобъемлюща его личная научная работа. Он – первый русский профессор химии, создатель первой русской химической лаборатории, автор первого в мире курса физической химии. Он занимался также астрономией, географией, металлургией, историей, языкознанием, писал стихи, создавал мозаичные картины, организовал фабрику по производству цветных стекол. Ломоносов стал первым русским ученым, чьи труды сначала публиковались на русском, а уж затем на латинском языке. «Собрание разных сочинений в стихах и прозе Михайла Ломоносова», подготовленное им самим и изданное Академией наук (1751) – стало первым в истории русской книги собранием сочинений. Написанная Ломоносовым «Древняя Российская история» более пятидесяти лет оставалась основной учебной книгой по истории древнейшего периода русского государства. В своей личной библиотеке, насчитывавшей более тысячи названий, Ломоносов стремился собрать основные научные труды, отдавая предпочтение книгам, содержащим полезные и истинные сведения «о натуре», и «ученых трудах и сообществах».
До недавнего времени считалось, что личная библиотека великого русского ученого не сохранилась, однако недавно ее удалось обнаружить в … Хельсинкском университете [7].
Взгляды Ломоносова на роль книги как источника знания и просвещения определили понимание им роли и места библиотеки (как собрания книг) для развития науки и просвещения русского общества. Он был хорошо знаком с работой многих библиотек как внутри страны, так и за ее рубежом, и большая часть его жизни была связана с библиотекой Академии наук. Этой библиотекой в качестве советника академической канцелярии он фактически управлял в последнее десятилетие своей жизни. В эти годы он неоднократно выступал с проектами коренного переустройства и самой Академии наук. На протяжении почти всей его деятельности ему пришлось вести долгую, упорную борьбу с господствовавшим в библиотеке Академии наук недобросовестными иностранцами, главным образом немцами, И.-Д. Шумахером и его ставленником И.А. Таубертом, которые заботились лишь о собственной выгоде, недоброжелательно относились к русским ученым и чинили всякие препятствия их научной и практической деятельности в Академии наук. В процессе этой борьбы выдвигались требования к научной библиотеке, определялись основы ее организации и работы, перспективы развития. Ломоносов вникал во все дела библиотеки – большие и малые, поскольку состояние этой библиотеки было явно неудовлетворительным. Для исправления недостатков он разработал «Краткий способ приведения Академии наук в доброе состояние». Ломоносов требовал «больше попечения иметь о надлежащем расположении и числе нужных книг, нежели о внешнем виде, чтоб только в глаза бросалось». Он добился ограничения произвола Шумахера и Тауберта в расходовании средств на пополнение библиотечного фонда и выбора книг для покупки.
Исключительную роль Ломоносов сыграл в создании библиотеки при открытом в 1756 г. Московском университете. В соответствии с общими установками Ломоносова в отношении профиля университета, который не имел в своем составе богословского факультета и, следовательно, носил сугубо светский характер, и этот характер имел и состав книжного фонда библиотеки. В начальном комплектовании фондов этой вновь организуемой библиотеки приняла участие Академия наук [10].
По мнению Ломоносова, нужно было шире использовать книготорговую библиографию и рекламу как средство развития книжной торговли. В то время в «Санкт-петербургских ведомостях» регулярно печатались краткие объявления о вышедших из печати книгах. Ломоносов считал целесообразным наряду с указанием названия и цены новой книги печатать также аннотацию. Идеи Ломоносова о путях распространения книг по всей России, о принципах организации книжной торговли были реализованы после смерти великого ученого и просветителя. Большую роль в этом сыграла книгоиздательская и книготорговая деятельность выдающегося русского просветителя и писателя-публициста Н.И. Новикова. В России 19 в. книжное дело также развивалось в основном по тому пути, который указал Ломоносов, но развивалось по этому пути вне сферы Академии наук, значительно сократившей к тому времени свои просветительные функции [18].
Татищев Василий Никитич (1686-1750). Крупный государственный деятель, историк, ученый-энциклопедист В.Н. Татищев. Он прошел путь от поручика до генерала, от горного советника и управляющего казенными заводами на Урале до астраханского губернатора. Татищев принимал участие в Северной войне 1700-1721 гг., выполнял различные поручения царя Петра 1. В 1723 г. основал Екатеринбург, там же открыл школы и сформировал общественную учебную библиотеку. Составил первый русский энциклопедический словарь.
Последние годы жизни историк провел в с. Болдино (ныне Солнечногорский район Московской области), занимался завершением фундаментального труда, написанного на основе многочисленных русских и иностранных источников, – «Истории Российской с самых древнейших времен».
Татищев был страстным читателем, изучил множество государственных и частных библиотек, сформировал крупные книжные собрания. На многих томах историка сохранились его владельческие надписи с указанием времени и места приобретения книг, а также монограмма, состоящая из двух переплетающихся заглавных букв – имени и фамилии – «ВТ».
В течение всей жизни ученый собирал книги, которые покупал в разных странах. Василий Никитич покупал издания в лавках, с рук на площадях, у раскольников, у монахов в монастырях. Если книги нельзя было приобрести, то он знакомился с ними в королевских библиотеках. Татищев не ограничивался чтением или просмотром книг, а делал выписки из них или целиком копировал рукописи. Таким способом он пополнял свою библиотеку. Василий Никитич обладал прекрасной памятью и умением быстро определять суть содержания книги. Он знал иностранные языки – немецкий, польский, отчасти латинский и французский. Стремясь приблизить книгу к российскому читателю, Татищев много внимания уделял переводам на русский язык сочинений иностранных авторов с немецкого, польского, латинского, французского, а также с восточных языков. Он нередко платил за них свои деньги, а переводы отсылал в Академию наук. Такие работы велись под его наблюдением в Тобольске, Екатеринбурге, Самаре [3].
За всю свою жизнь Татищев собрал две библиотеки. Первую, насчитывающую более 1000 книг, он, уезжая в 1737 г. с Урала, подарил учрежденным им горнозаводским школам. Это настоящий подвиг благотворительности и просветительства, поскольку книги были весьма дороги, и библиотека В.Н. Татищева стоила целое состояние. В 1961 г. в библиотеке Свердловского краеведческого музея было найдено около 120 книг с вензелем Татищева и его пометами. Через год опубликован каталог обнаруженных книг, к сожалению, неполный и с ошибками. В нем «перечислены 78 книг, из них 1 на русском языке, 2 на латинском, 1 на голландском, все остальные на немецком. Как показывают данные каталога, около 40% всех … книг относились к исторической литературе, на втором месте по числу книг шла географическая литература (около 13%), литература по другим естественным наукам (математика, астрономия, геология, химия и т.д.) составляла около 9% книг, книги нравоучительного характера о правилах хорошего тона и т.п. – около 8%… религиозная литература…свыше 6%», – сообщает С.П. Луппов. Исследователь отмечает далее, что эти цифры условны, так как относятся лишь к 78 книгам библиотеки, состоявшей из 1000 томов. Тем не менее, при всей своей условности, они отражают особый интерес к географии и истории. Расставшись со своей первой библиотекой, Татищев всю жизнь собирал вторую, и к концу его жизни он состояла из более чем 300 книг. Шире всего в библиотеке представлены книги по истории: они составляют треть, а вместе с архивными материалами – даже 39% всего собрания. И это понятно: во время собирания второй библиотеки Татищев интенсивно работал над «Историей Российской…». География, когда-то живо занимавшая Василия Никитича, теперь отходит на второй план. Неожиданно много религиозной литературы (15,4%). Большинство книг – на русском языке (62,4%), а иностранная же литература – преимущественно на немецком. В Татищеве-читателе и ученом поражает многосторонность знаний и увлечений. Трудно найти такую область знаний, где бы он не оставил следа. «Математик, естествоиспытатель, горный инженер, географ, этнограф, историк и археолог, лингвист, … юрист, политик и публицист, и вместе с тем, просвещенный практический деятель и талантливый администратор», – характеризует Василия Никитича один из его биографов – Д.А. Корсаков, справедливо называвший Татищева в одном ряду с Ломоносовым «одним из первоначальных зодчих вообще русской науки». Экономист, фольклорист, палеонтолог… – можем мы добавить после современной публикации собрания сочинений русского книжника.
Свои разносторонние и порой удивлявшие современников знания, интеллект и темперамент просветителя Татищев приобрел благодаря чтению. Не случайно, книга для него, как и для средневековых книжников, представляла сакральную ценность. Надо сказать, что как не везло ему при жизни, не повезло и после смерти. Это ярко проявилось в судьбе его главного сочинения – «Истории Российской…».30 лет жизни он посвятил этому труду, который, однако, так и не увидел свет при жизни автора. Лишь через 18 лет после его смерти, в 1768 г., «История Российская…» была издана Г.Ф. Миллером. Текст набирали по черновому списку, ибо беловой экземпляр сгорел вместе с библиотекой Татищева во время пожара в Болдине. Но если Миллер благоговел перед трудами Татищева и памятью о нем, то другой известный историк России 18 века, Август Шлецер, напротив, заподозрил в недостоверности многие места «Истории Российской…». Он, в частности, обвинял Татищева в подлоге Иоакимовской летописи, положив начало почти двухвековой дискуссии об аутентичности этого источника в исторической науке. Упреки Татищеву были поддержаны и усилены Н.М. Карамзиным. реабилитирован Татищев-историк был такими учеными 19 века, как К.Н. Бестужев-Рюмин, Н.А. Попов, С.М. Соловьев, П.П. Пекарский. К пониманию значения Татищева-книжника мы походим только в наши дни [6].
1.2 Особенности деятельности библиотечных деятелей 19 века
библиотечный мировой ломоносов вольтер
Николай Александрович Рубакин (1862-1946). Николай Александрович Рубакин – уникальная личность в духовной истории России. Его деятельность составила весьма содержательную главу в развитии просвещения народа.
В самом деле, Рубакин, несомненно, библиотекарь и библиотековед. Он выдающийся специалист в сфере книгоиздания и книгораспространения, социолог этих сфер. Многие называли его писателем. Рубакин – психолог. Он и ученый-естественник самого широкого профиля, употребивший свои силы, правда, не на развитие астрономии или антропологии, любой другой науки, а на пропаганду добытых многими науками последних ко времени его жизни знаний. Н.А. Рубакин – историк и видный политический деятель своего времени. Такое разнообразие играет и своего рода негативную роль в изучении жизни и деятельности Рубакина, каждый видит лишь часть его.
Им было опубликовано 350 журнальных и множество газетных статей, 280 книг и брошюр, в том числе 233 – популярных, для крестьян рабочих; среди его книг 15 руководств по самообразованию. Одновременно с этим Рубакин составил около 15 тыс. индивидуальных программ для чтения и самообразования, 47 его книг было до 1917 г. запрещены или уничтожены цензурой, семь искалечено. Книги Рубакина изданы на 28 языках [19].
В собственном своем творчестве Рубакин нередко нарушает ужесточавшиеся цензурные установления, что явилось поводом для высылки его из Петербурга – в данном случае в Рязань. Рубакин интенсивно работает и в Рязани, в том числе готовит сборник очерков публицистического характера на актуальные социальные темы – «Искорки» (издан в 1901 г.). Репутация известного общественного деятеля, к тому же умеренно оппозиционного к окружающему, привлекает к нему многих, но в особенности вполне умеренных политиков.
Череда событий и их напряженность в жизни Н.А. Рубакина нарастали. Печальные последствия для него имел сделанный им в 1904 г. доклад «Борьба народа за свое просвещение» на многочисленном Всероссийском съезде деятелей по профессиональному и техническому образованию, созданном Императорским техническим обществом. Доклад был принят участниками весьма положительно, однако власти за подобные выводы предложили Рубакину «выбрать» одно из двух наказаний: быть высланным из Петербурга на пять лет в северные губернии или выехать за границу, но без права возвращения [20].
Сохраняя на всех этапах своей деятельности общую широкую тематическую устремленность, Рубакин на каждом из них проявлял и доминирующие начала. Вообще значительную часть своих усилий Рубакин посвящает анализу печатной продукции, которая стала расти невиданными никогда ранее темпами. В целом для Рубакина в тот период проблемой стали не только методы самообразования, но и выбор его конкретных источников. Действительно, книжный поток стал бурным, хотя и изменчивым, но постепенно снова подцензурным. И все же в России в 1912 г. вышли из печати 34 тысячи названий книг и брошюр. Она заняла первое место в мире по этому показателю. Еще десять лет назад подобное трудно было представить [21].
В истории библиотековедения и библиографии, в истории русской культуры конца 19 – начала 20 века Н.А. Рубакин занимает одно из первых мест. Как библиограф Рубакин создал ряд библиографических пособий и рекомендательных каталогов, самым значительным из которых был его 3-х томный аннотированный библиографический справочник «Среди книг» (1911-1915).
Значительны также заслуги Н.А. Рубакина в области развития отечественного библиотековедения и книговедения. Н.А. Рубакин поднял и разработал, правда, не всегда с правильных позиций, ряд теоретических проблем, которые являются актуальными и в наши дни (вопросы комплектования книжных фондов, методы изучения читателей и др.).
Изучение наследия Н.А. Рубакина имеет большое значение для развития библиотековедения. За свою долгую и плодотворную жизнь Рубакин собрал две большие библиотеки, объемом около 200 тысяч книг, которые и передал народу: первую библиотеку в количестве 115 тысяч томов – в 1907 году, вторую – 80 тысяч томов – в 1946 году. История этих библиотек позволяет осветить одну, менее известную сторону деятельности Рубакина – библиотекаря и библиофила, которая, тем не менее, была тесно связана, а порой являлась и основой его издательской, библиографической и научно-популяризаторской работы [2].
Особое место в творчестве Н.А. Рубакина занимает теория библиологической психологии, которую сам автор считал венцом своей научной и практической деятельности, основным трудом всей жизни.
Стержень библиопсихологической теории Н.А. Рубакина – положение о наличии «взаимосвязи» между читателем, его психикой и книгой, а библиопсихология в целом – как психология книжного дела, изучаемого по реакциям, то есть внешним проявлениям. Для доказательства связи между читателем и книгой на более высокой ступени – на уровне сознания человека, Рубакиным была применена теория рефлексов известного физиолога И.П. Павлова. Опираясь на нее в объяснении действия печатного, рукописного и устного слова, Н.А. Рубакин приходит к выводу, что человеческая речь, а вместе с ней слово устное и рукописное, понимались Рубакиным как сигнал или знак, воздействующие на мозг человека.
Кроме того, в библиопсихологической теории Н.А. Рубакин затронул и впервые экспериментально исследовал проблему возможных несоответствий между документом и восприятием его читателем. Ученый предложил и разработал психологическую классификацию читателей и книг, представляющую собой математическое выражение степени максимального соответствия их друг к другу.
Главное достижение ученого в том, что, используя рациональные зерна передовых для того времени учений в области психологии, физиологии, языкознания, именно он первым не только указал на наличие связей между книгой и читателем, но и предложил экспериментальную апробацию этой связи. По мере накопления новых научных фактов и гипотез в смежных с библиотековедением науках – психологии, педагогике, кибернетике, информатике, лингвистике и других, отечественные исследователи в той или иной мере будут опираться на его теоретические идеи.
В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что Н.А. Рубакин впервые в истории отечественной и зарубежной науки в своей теории библиологической психологии на уровне «книга – читатель» рассмотрел частный случай общей проблемы инфовзаимодействия, которое составляет ядро новой, настоящее время науки – информологии [12].
Стасов Владимир Васильевич (1824-1906). С детства Стасов мечтал стать архитектором, потом композитором. Природа щедро одарила его блестящими способностями, необыкновенной памятью, любознательностью, трудолюбием. Учился русскому, французскому, немецкому, английскому, греческому и латинскому языкам, впоследствии овладел еще и испанским. Очень рано пристрастился к чтению.
Отец решил поместить Владимира в Царскосельский лицей, а когда сын не выдержал экзамена, то отдал его в Училище правоведения. Обучение заняло 7 лет. Пребывание в училище Стасов всегда считал для себя счастьем. В 1843 г. Стасов успешно окончил Училище правоведения и получил чин титулярного советника, чиновника 9-го класса. Следующие 8 лет он проводит на государственной службе. Все свободное время отдает искусству. В 1851 г. вышел в отставку. Работал у Демидова литературным секретарем, консультантом по вопросам искусства, библиотекарем в имени Сан-Донато близ Флоренции, аннотировал и рецензировал для Демидова купленные книги. За три года, проведенные у Демидова, Стасов побывал во многих городах, где работал в архивах и библиотеках, общался с художниками и учеными. В 1854 г. вместе с Демидовым Стасов вернулся на родину.
Много лет дом Стасовых был центром музыкального и художественного Петербурга. Немалая заслуга Стасова состоит в том, что во второй половине 19 века русская музыка прочно завоевала одно из первых мест в мире. Как художественный и музыкальный критик он написал свыше семисот статей, книг и брошюр [9].
Стасов сыграл видную роль в развитии русского библиотечного дела и библиографии. Более 50 лет (с 1855 по 1906 г.) он работал в Публичной библиотеке в Петербурге. В 1872 г. Стасов назначается заведующим Художественным отделением, затем неоднократно исполняет обязанности заведующего библиотекой. Будучи глубоко привязанным к библиотеке, он называл ее Художественное отделение своим «родным детищем». Важнейшую роль в раскрытии книжных фондов библиотеки В.В. Стасов отводил выставкам, экскурсиям и лекциям, которые часто устраивались в Публичной библиотеке. Он сам организовал выставки: гравированных портретов Петра 1, автографов композиторов, образцов всех видов гравюр и др. эти выставки имели большое культурно-просветительное значение.
Важны высказывания В.В. Стасова о роли библиотечных работников в обслуживании читателей. Библиотекари, говорил он, должны помогать читателям в использовании книжных богатств, рекомендовать им книги для чтения, помогать справками и консультациями. «Хороший, знающий библиотекарь – верный помощник всякого серьезного исследователя и просто даже серьезно занимающегося человека». Образцом такого библиотекаря для Стасова был заведующий отделом исторических книг А.Ф. Бычков, которого он считал крупным специалистом не только в области библиотечного дела, но и истории.
Таким же знающим библиотекарем, специалистом в избранной отрасли знания, «верным помощником» читателя был и сам Стасов. Он вел большую справочную и консультационную работу в Художественном отделении, снабжал необходимыми материалами великих музыкантов, художников, а так же литературных деятелей. Стасов деятельно собирал и хранил в библиотеке революционную литературу, стремился предоставить в использование читателям передовые общественно-политические издания [1].
Стасов постоянно сравнивал русскую Публичную библиотеку с аналогичными учреждениями за рубежом и с гордостью отмечал все случаи ее превосходства над ними. Стасов отмечает достоинства отдельных коллекций Публичной библиотеки («Россика» – «нет ничего подобного нигде в мире»); демократический состав читателей («множество лиц из всех классов народа»), увеличение времени открытия читального зала («либеральные меры в Европе беспримерные») и так далее. Он ставит Публичную библиотеку в ряд с известнейшими государственными культурными учреждениями России – Эрмитажем, Академией художеств.
Поводя итог изучению библиотечных трудов Стасова, нельзя не прийти к выводу, что деятельность его в этой области так же значительна и плодотворна, как и в других сферах русской культуры, с которыми связано его имя. Сам Стасов придавал библиотечному делу важное значение, к представителям это профессии относился с большой и почетной требовательностью. Он искал наилучших путей общественного использования книги. В руках Стасова книга никогда не превращалась в фетиш, в предмет любования. В центре его внимания всегда стояло общественное назначение библиотеки. Он видел в ней могучий фактор просвещения народа и этому основному принципу подчинял все виды своей библиотечной работы.
Однако «отделения» Стасову были уже тесны. Он занимался комплектованием фондов всей библиотеки в целом, не только одного своего Художественного отделения. Он нащупывал возможность объединенной каталогизации всех книг библиотеки, вне рамок «отделений». Он задумывался о рациональной организации труда библиотекаря и размышлял о задачах петербургской Публичной библиотеки в масштабах общенародных и общегосударственных. В.В. Стасов опережал свое время, и это делает его библиотечную деятельность особенно близкой и ценной для нас [16].
2. Вклад зарубежных деятелей в развитие мировой библиотечной науки
.1 Вольтер Франсуа-Мари (1694-1778)
Наше отечество среди многих культурных ценностей человечества хранит весьма значительную часть наследия одного из величайших сынов Франции, вождя старшего поколения «просветителей» 18 в., вдохновенного поборника разума, неутомимого борца за справедливость – Вольтера. Есть вольтеровские автографы в Москве и Томске, немало важных для вольтероведения документов и в других городах СССР, а ленинградские фонды, затмевая коллекции других советских городов, занимают почетное место в ряду мировых собраний вольтеровских материалов. В Ленинграде же путь вольтероведа приводит прежде всего в Публичную библиотеку, а здесь в свою очередь, минуя прочие ее вольтеровские документы, – к уникальному собранию, неисчерпаемому предмету исследований – к собственной библиотеке Вольтера.
Ей, несомненно, принадлежит первенство по ценности и значению для науки среди всех частей наследства, оставленного Вольтером, непосредственно после самих произведений, им написанных, и богатейшего собрания его писем. Даже материальная реликвия – Фернейский замок – вызывает лишь музейный интерес, живой, но узкоограниченный. Колоритная вольтеровская иконография все же не обогащает исследователя Вольтера чем-либо таким, чего бы не могла внести иконография любого другого крупного писателя в его изучение. Высока биографическая и текстологическая значимость обычных разновидностей рукописного и архивного наследия. Однако и материалы этой категории в деле изучения Вольтера точно так же занимают лишь место, аналогичное месту рукописей любого писателя (и вообще бумаг любого исторического деятеля) для изучения его жизни и творчества.
И все же мы тщетно стали бы искать в русской научной или хотя бы популярной литературе не только серьезной оценки этого фонда, но даже достойного упоминания о хранившейся в Петербурге вольтеровской библиотеке. Она оказалась не столько даже запретным плодом, сколько забытым сокровищем, самая ценность которого не была понята. Но не только в России, и на родине ее владельца не было ей уделено научного внимания. Если эпизодичность упоминаний о ней на страницах французской печати отчасти объясняется (но никак не оправдывается!) сравнительной трудностью пользования ею, то игнорирование этого материала со стороны русских авторов найдет себе объяснение в цепи причин иного порядка: оно вызвано ближайшим образом обстоятельствами приобретения библиотеки и ее водворения в Петербурге, более же общей зависимостью связано с судьбами русской науки в условиях самодержавия.
Мысль о покупке фернейской библиотеки зародилась у Екатерины в середине 1778 г., сразу же после получения известия о смерти Вольтера. Через посредство своего литературного агента – Гримма – русская императрица снеслась с племянницей Вольтера – с мадам Дени, наследницей писателя; Екатерина обеспечила за собой обладание всеми книгами и рукописями фернейского патриарха, а равно и планами и фасадами его дома, щедро оплатила свое приобретение и водворила его в своем Эрмитаже. К этому свелась реализация первоначального грандиозного плана увековечить память Вольтера, создав в Царском селе полную имитацию Фернейской усадьбы (с «замком», парком, церковью и вплоть до ряда деталей альпийского ландшафта), поставив памятник писателю и создав особый зал со всеми его сочинениями. Екатерина не раз признавалась, что именно Вольтер впервые «раскрыл ей глаза», приохотил к серьезному чтению.
Таким образом, в самом факте переселения в Россию библиотеки Вольтера из опустевшего Фернейского замка не было ничего случайного: личные вкусы царицы были необходимой предпосылкой, чисто политические (дипломатические) мотивы обусловили ее решение, общий ход социальной борьбы во Франции на данном этапе, в конечном счете, вызвал и определил утерю ею этой части вольтеровского наследия.
Основной цели покупки – извлечь из рук издателей свои письма к Вольтеру – Екатерина не достигла; интерес ее к переизданию его сочинений быстро падал. Пренебрежение общественным мнением как таковым, а вместе с тем и отсутствие пиетета к Вольтеру сказывается и в предписаниях Гримму: в сентябре 1788 г. – не допускать издания писем и, особенно, 28 декабря 1788 г. – скупить у Бомарше все материалы уже набранного тома и целиком их сжечь.
Такова была обстановка первоначального забвения вольтеровской библиотеки. От конца 18 и от первой четверти 19 в. не сохранилось в литературе (и даже в архивах Эрмитажа) почти никаких упоминаний о ней.
Задача отвалить камень, замкнувший на целых полтора века источник живого знакомства с Вольтером, выпала на долю пореволюционной, советской науки.
Систематическая планомерная работа по описанию библиотеки и полному выявлению всех маргиналий начата была в 1932 г. едва ли не главная из сопряженных с ней трудностей коренилась в крайне неудовлетворительном состоянии старых каталогов вольтеровской библиотеки, то есть в крайне примитивной стадии изученности и обработанности коллекции. Кропотливейшие разыскания приводили к обильной жатве находок, далеко не всегда сводившихся к чисто библиографическим раритетам или курьезам, но представляющих подчас значительный биографический и даже исторический интерес.
Совершенно очевидно, что в действительности диапазон проблем, разрешаемых на основании материалов вольтеровской библиотеки, гораздо шире. Вольтер – мыслитель, общественный деятель, историк – не может на нынешнем этапе науки изучаться достаточно углубленно без привлечения свежего и полновесного материала из ленинградских фондов. Но не только в руках специалистов-вольтероведов каталог явится ключом к драгоценным для них источникам. Вольтеровская библиотека, отныне впервые становящаяся подлинно доступной исследователям, превращается тем самым в рабочий инструмент для исследователей 18 в. вообще, будь то в области идеологии или политической борьбы, литературных жанров или историографии. Достаточно вспомнить о высокой актуальности вопросов истории материализма или истории штурма западноевропейского абсолютизма, чтобы убедиться, что на всех участках могут и должны сказать свое слово советские историки, философы, литературоведы – и притом именно величественной борьбы за построение нового общества, за лучшие идеалы человечества, борьбы против темных сил прошлого.
Изданием «Каталога библиотеки Вольтера» Публичная библиотека как бы подводит известный итог. Бережно сохраненное в России собрание книг великого вольнодумца таит в себе широкие возможности обогащения науки. На смену пассивному, безучастному хранению дореволюционного времени пришла активная разработка фондов в советскую эпоху. Немало существенного или просто любопытного материала уже извлечено из недр вольтеровской библиотеки или, по крайней мере, обнаружено в процессе ее описания. Теперь начинается новый этап в жизни библиотеки Вольтера. Уже в 1975 г. Отделом редкой книги Публичной библиотеки ведется описание и подготовка к изданию «Корпуса маргиналий Вольтера», рассчитанного на ряд тематически построенных томов. Мы убеждены, что параллельно с этим постепенным введением в научный оборот новых элементов вольтеровского наследия в изучение сокровищ библиотеки Вольтера благодаря изданию каталога будут включаться все новые и новые исследователи [15].
2.2 Джон Симмонс (1915-2005)
В советском энциклопедическом словаре «Книговедение» англичанину Джону Симону Габриэлю Симмонсу, специалисту по истории, посвящена небольшая заметка, в которой сообщается кое-что о его деятельности, в частности по выявлению в английских книжных собраниях ранее неизвестных русских старопечатных книг и подготовке факсимильных изданий классических трудов по русской библиографии и водяным знакам
Джон Симмонс сочетал изучение русского языка и библиотечного дела в Бирмингемском университете в трудное время экономической депрессии. В 1932 г. он получил место ученика-библиотекаря, а с 1934 г. под влиянием профессора С.А. Коновалова стал заниматься русским языком. На следующий год ему представилась возможность поехать в Москву на театральный фестиваль. Поездка оказалась весьма полезной с точки зрения лингвистической подготовки и оставила у Симмонса незабываемые впечатления.
В 1937 г. он получил степень бакалавра в университете и занял должность помощника главного библиотекаря. Работу он совмещал с подготовкой докторской диссертации по истории книгопечатания в России. Но эти занятия прервала война: семь лет Симмонсу пришлось провести на военной службе – во Франции, Англии, Бельгии и, наконец, в Германии. Он вернулся в Бирмингем в 1946 г. и проработал там, в библиотеке до 1948 г.
В Бирмингемской библиотеке он специально занимался иностранными поступлениями, прежде всего восточноевропейскими изданиями. В 1949 г. Симмонса пригласили в Оксфордский университет на должность библиотекаря-преподавателя. Ему было поручено создание коллекции ранних восточноевропейских изданий по всем гуманитарным наукам, новым языкам и литературам. В 1953 г. он вторично побывал Советском Союзе и наладил деловые контакты с Ленинской библиотекой, а во время последующих поездок – со множеством других советских научных учреждений. В результате этих деловых визитов и завязавшейся обширнейшей переписки возник значительный и выгодный для обеих сторон книгообмен.
Кроме работы в библиотеке Симмонс читал в Оксфорде лекции по русской истории, советской литературе и вел занятия по переводу с русского. Им был составлен впервые курс для аспирантов по русской библиографии и библиотечным ресурсам. Прерванную работу над докторской диссертацией он так и не возобновил, зато с поразительной энергией занимался историей русской книги, стараясь при этом максимально использовать все доступные материалы. В особенности много усилий предпринял, чтобы выявить напечатанные кириллицей незарегистрированные старые книги как в Англии, так и в других странах за пределами восточной Европы. Симмонс настаивал на необходимости составления сводного каталога таких изданий. И, хотя задуманный им проект однотомного каталога не был осуществлен, все крупнейшие хранилища славянских книг в Великобритании, Соединенных Штатах и на европейском континенте выпустили специальные описи книг, напечатанных кириллицей и вышедших до 1800 г. Сделано это было либо при прямом участии Симмонса, либо по его инициативе и, как правило, при помощи его тактичных советов. Навряд ли эти труды могли быть осуществлены без его примера и поддержки.
В конце пятидесятых годов Симмонс заинтересовался водяными знаками и историей бумаги. Будучи сначала редактором и переводчиком, а затем, с 1964 г., главным редактором в Обществе публикаций о бумаге (Paper Publications Society) в Нидерландах, он перевел и отредактировал ряд книг – историю русских бумажных мельниц З.В. Участкиной (1962), подготовленное С.А. Клепиковым факсимильное издание альбома водяных знаков К. Тромонина (1965), классический труд Н.П. Лихачева о палеографическом значении водяных знаков, впервые изданный в 1899 г.
С 1958 г. и до своего ухода в отставку в 1982 г. Симмонс регулярно собирал и регистрировал сведения обо всех значительных советских публикациях по книговедению и библиографии и аннотировал их в самом престижном английском журнале для библиофилов «The Book Collector» («Библиофил») и в журнале Библиографического общества «The Library» («Библиотека»). Он состоит членом редакционного совета «The Bookplate Journal» («Журнала экслибрисов») с момента его основания в 1983 г.
Прослужив двадцать лет в Оксфорде в качестве библиотекаря-преподавателя, Симмонс был повышен в должности. Он получил звание «ридер» по русской и славянской библиографии. («Ридер» – очень давнее обозначение старшей преподавательской должности в английских университетах, приблизительно соответствующее званию профессора в Советском Союзе.) Годом позже, в 1970 г., его значительно отвлекло от занятий славистикой согласие занять должность библиотекаря и члена совета колледжа Олл-Соулз в Оксфорде. С тех пор до самого ухода в отставку Симмонс был весьма загружен обязанностями библиотекаря в колледже, который славится в области изучения права и истории, к проблемам же славистики интереса не питает. Этот колледж – научно-исследовательское, а не учебное заведение; здесь в восемнадцатом веке читал свои лекции знаменитый английский юрист сэр Уильям Блэкстон, первый том его труда «Commentaries on the Laws of England» («истолкования английских законов…») был переведен на русский язык С.Е. Десницким, первым русским профессором права, читавшим лекции в Московском университете, по особому распоряжению Екатерины Второй.
Заняв должность в Олл-Соулз, Симмонс вынужден был отказаться от регулярных поездок в Советский Союз и Восточную Европу, а также от места консультанта-библиотекаря в Оксфордском университете, которое занимал с 1954 г.; однако он продолжал вести интенсивную переписку с коллегами из Советского Союза, а в 1974 г. прочел в Кембридже курс лекций по теме «Русская печать до 1917 г.: взгляд с Запада». Освободившись в 1982 г. от обязанностей библиотекаря в Олл-Соулз, он получил звание заслуженного профессора и был назначен заместителем архивариуса колледжа. Последующие шесть лет он занимался приведением в порядок архивов колледжа и составлением его истории. 9 июля 1987 г. ему было присвоено звание почетного доктора литературы Бирмингемского университета (ровно через пятьдесят лет после того, как он получил там диплом).
Как подобает истинному библиографу, Джон Симмонс тщательно регистрировал собственные публикации. Его «Автобиблиография», опубликованная в 1975 г., постоянно дополнялась и вместе с приложениями содержала к 1987 г. 380 номеров. Среди них преобладают отзывы о книгах по советскому и восточноевропейскому книгопечатанию и библиографии и переводы советских работ по книговедению. Им написаны десятки статей и заметок о различных аспектах англо-русских отношений, по истории оксфордских изданий, а также, как уже упоминалось, о впервые выявленных старопечатных книгах на славянских языках. Кроме изданных им русских трудов о водяных знаках и производстве бумаги, Симмонс подготовил предисловие к факсимильному изданию каталога библиотеки Д.В. Ульянинского (1974), участвовал в составлении библиографического указателя литературы по русскому языку (1953), редактировал семь томов журнала «Oxford Slavonic Papers» («Оксфордские славянские записки»), а также шесть ежегодных выпусков (1962-1967) «Английская библиография» для Оксфордского Библиографического общества. В 1973 г. он опубликовал указатель наиболее важных работ по библиографии русской библиографии. Знатоками, которым посчастливилось попасть в число адресатов Симмонса, высоко ценится замечательная серия его «самиздатовских» брошюр и буклетов самой разнообразной тематики – очерки о русских библиографах, каталоги выставок, заметки по истории колледжа и университета, где он работал.
Несколько его работ были изданы в Советском Союзе, в том числе статья о неизвестных ранее старопечатных кириллических книгах, обнаруженных в Дублине; статья в сборнике «Международные связи русской литературы» и статья «Тургенев в Оксфорде».
Учитывая важность трудов Симмонса, Общество антикваров в 1982 г. избрало его своим членом. В 1986 г. он выступил с почетной лекцией «Олл Соулз: колледж и его здания в 1750-1880 гг.». Однако приходится сожалеть, что он так и не издал лекции по русскому книгопечатанию, которые читал в 1974 г. в Кембридже.
У Симмонса всегда была страсть помещать книги (и исторические документы) в их «родной дом»: он подарил несколько манускриптов и редких книг библиотекам в Киеве, Ленинграде, Москве, Новосибирске. В 1987 г. по случаю присвоения ему почетного звания доктора подарил Бирмингемскому университету свой экземпляр «Русской грамматики» [5].
2.3 Шиали Рамамрита Ранганатан (1892-1972)
Ранганатан был выдающимся ученым-педагогом в широком смысле слова, теоретиком и практиком народного образования, самообразования взрослого читателя. На заре своей библиотечной деятельности он отдал немало сил на преодоление неграмотности населения. В его педагогических работах, а это несколько книг и более двух десятков статей, библиотека рассматривается как основной просветительский центр. Фундаментальной работой Ранганатана закономерно считается его первая монография «Пять законов библиотечной науки». Ведь Ранганатан первым заявил о социальных функциях библиотеки, гуманистическом и демократическом начале библиотечного дела, проблемы комплектования и организации библиотечных фондов. Немало статей и поистине лучшие страницы в книгах Ранганатана посвящены детям. Более десятка работ – о роли школьной библиотеки в обществе. В 1952 г. ученый основал крупнейший информационный центр Индии.
Еще в 1950 г. он обосновал идею машинного поиска информации в книге «Классификация, кодирование и механизация для поиска», но попытки внедрить средства автоматизации в библиотечную практику встретили сопротивление со стороны библиотекарей.
Терминология занимала в сфере интересов Ранганатана особое место. Большинство его книг и многие статьи начинаются с определений применяемых терминов. Создание и развитие теории классификации, воплощение ее в «Классификации двоеточием» требовали на протяжении десятилетий кропотливого формулирования новых терминов. Для облегчения работы и системного представления о новой классификационной терминологии Ранганатан подготовил «Словарь библиотечной классификации». Под его руководством в 1947-1967 гг. разработаны 23 стандарта ИСИ (Индийского института стандартов). Среди них – государственные стандарты по правилам сокращений наименований издательств, правилам алфавитной расстановки, реферирования, составлению алфавитных указателей, микрофильмированию, оборудованию библиотек, строительным нормам для библиотечных зданий.
Ранганатан разработал принципы финансирования библиотек, планирования библиотечной деятельности, формы отчетности, подбора кадров, их воспитания, повышения их классификации и т.д. качественный анализ деятельности каждой библиотеки Ранганатан считал необходимым. В 1948 г. он предложил методику такого анализа с применением математических и статистических методов. Ранганатан неразрывно связывал с изучением запросов читателей, их поведения в библиотеке и с аспектами эффективности использования справочного аппарата. Он неоднократно подчеркивал, что библиограф-справочник должен быть эрудитом в результате целенаправленного обучения и воспитания.
Каталогизация и классификация – именно здесь вклад Ранганатана наиболее значителен, более всего известен отечественным библиотековедам. Классификационные идеи Ранганатана являются примером динамического и последовательного развития. Он никогда не останавливался на достигнутом, видел безграничные возможности для совершенствования теории и практики классификационных процессов. Через 25 лет после появления «Классификации двоеточием» ее создатель обосновал необходимость фасетного анализа, что потребовало перестройки созданной системы. Ранганатан выступил с динамической теорией классификации, доказывающей невозможность существования любой системы без постоянного улучшения. В последние годы жизни ученый разрабатывал теорию глубокой классификации, глубокой в плане отражения всех сторон содержания объекта систематизации, способной фиксировать нюансы в раскрытии темы. Такие таблицы были опубликованы по многим отраслям знания.
Правительство Индии высоко ценило заслуги Ранганатана. В 1965 г. – звание национального профессора по исследованиям в области библиотековедения. Он был удостоен почетной степени доктора философии во многих университетах мира. Ему присвоены высшие награды некоторых библиотечных ассоциаций [17].
Заключение
Задачами библиотечного дела являются создание и всестороннее развитие библиотечных сетей и систем, формирование и обработка их фондов, организация информационного и справочно-библиографического обслуживания населения, подготовка библиотечных специалистов, научное и методическое обеспечение развития библиотек.
Особая значимость библиотековедения как науки, изучающая библиотечное дело, закономерности, принципы формирования, развития, функционирования библиотечной системы, взаимодействие библиотек в различных аспектах, управление библиотеками.
Ни практика, ни теория науки не смогли бы развиваться без идей и знаний ученых и специалистов-практиков. Поэтому в рамках данной курсовой работы была предпринята попытка рассмотреть вклад отдельных зарубежных и отечественных деятелей в развитие мировой библиотечной науки.
История библиотечной деятельности в современном обществе важна для того, чтобы лучше понять прошлое и суметь улучшить будущее.
Крылов И.А. писал басни, впервые применил систему шифровки книг с одновременным проставлением шифров в каталоге.
Ломоносов М.В. – первый русский профессор химии, создатель первой русской химической лаборатории, автор первого в мире курса физической химии. Он занимался также астрономией, географией, металлургией, историей, языкознанием, писал стихи, создавал мозаичные картины, организовал фабрику по производству цветных стекол.
Татищев В.Н. – крупный государственный деятель, историк, ученый-энциклопедист, собрал две библиотеки, сформировал крупные книжные собрания.
Рубакин Н.А. выдающийся специалист в сфере книгоиздания и книгораспространения, социолог этих сфер, психолог, ученый-естественник самого широкого профиля.
Стасов В.В. организовал выставки: гравированных портретов Петра 1, автографов композиторов, образцов всех видов гравюр и др. эти выставки имели большое культурно-просветительное значение.
Вольтер А. собрал уникальное собрание, до сих пор являющимся неисчерпаемым предметом исследований.
Симмонс Д. занимался выявлением в английских книжных собраниях ранее неизвестных русских старопечатных книг и подготовке факсимильных изданий классических трудов по русской библиографии и водяным знакам.
Ранганатан Ш.Р. внес наиболее значителен вклад в каталогизацию и классификацию.
Список литературы
1.Абрамов, К.И. История библиотечного дела в СССР / К.И. Абрамов. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Книга, 1980. – 351 [1] с.
2.Арефьева Е.П., Н.А. Рубакин – как книгособиратель и его библиотеки в Советском союзе // Книга: Исследования и материалы. – М, 1963. – сб. 8. – С. 377 – 402.
.Астраханский, В. Василий Татищев – выдающийся просветитель // Библиотека. – 2002. – №1. – С. 84 – 87.
.Афанасьев Ю., Мыльников А. Публичная библиотека-150 лет. – Л., 1964. – С. 23 – 29.
.Батлер, У.Э. Джон Симмонс – библиотекарь библиотекарей // Сов. Библиогр. – 1988. – №4. – С. 84 – 86.
.Бушуев, С.В. Русский книжник В.Н. Татищев (1686-1750), 315 лет со дня рождения // Библиотековедение. – 2001. – №2. – С. 106 – 115.
.Глухов, А. Через «врата учёности»: [к 275-летию со дня рождения М.В. Ломоносова] // Библиотекарь, 1986. – №10. – С. 50 – 52.
.Глухов, А. Библиотекарь Иван Крылов: «Я свою должность, ни на какую другую не променяю» // Библиотековедение. – 1999. – №1. – С. 95 – 102.
.Голубева О.Д., В.В. Стасов / О.Д. Голубева. – СПб, 1995. – 168 [7] c. – (Деятели Российской национальной библиотеки).
.Григорьев, Ю.В.М.В. Ломоносов о книге, чтении, библиотеке (к 275-летию со дня рождения) // Книга: Исследования и материалы. – М., 1986. – сб. 53. – С. 154 – 159.
.Гузнер, И.А.В.Н. Татищев и проблемы комплектования библиотеки Екатеринбургской горной школы // Русские библиотеки и читатель. – Л., 1983. – С. 105 – 114.
.Евтюхина, Е.А. Творчество Н.А. Рубакина и перспектива библиопсихологии / Е.А. Евтюхина // Библиотековедение. – 2003. – №3. – С. 80 – 84.
.Иван Андреевич Крылов (1769-1844) // Библ. газета. – 2004. – №1.-С. 9; Знаменательные даты. – 2004.- М.: Либерия. – С. 67
.Крылов И.А. Издатели 1 половины 19 века // История книги. – М., 2001. – с. 197 – 209.
.Люблинский, В.С. Книга в истории человеческого общества: сб. избранных книговедческих работ / В.С. Люблинский. – М.: Книга, 1972. – 326 с.: ил. – Библиотека Вольтера; Подвиг Гуттенберга; Ранняя книга как ступень в развитии информации.
.Стефанович В.Н., В.В. Стасов (1824-1906) / В.Н. Стефанович; Кн. палата. – М: Изд-во книжной палаты, 1956. – 130 [1] с.
.Сукиасян Э.Р.Ш.Р. Ранганатан и советское библиотековедение: из истории библ. дела. // Сов. Библиотековедение. – 1992. – №1. – С. 87 – 102.
.Тюличев, Д.В.М.В. Ломоносов о распространении книг как средстве просвещения и об организации академической книжной торговли // Книга в России до сер. 19 века.-Л., 1978. – С. 96 – 108.
.Фонотов, Г. «Человек, полюбивший книгу и искавший истину»: [Н.А. Рубакин] / Г.П. Фонотов // Мир библиографии. – 2004. – №5. – С. 72 – 77.
.Фонотов, Г. «Человек, полюбивший книгу и искавший истину»: [Н.А. Рубакин] / Г.П. Фонотов // Мир библиографии. – 2004. – №6. – С. 39 – 44.
.Фонотов, Г. «Человек, полюбивший книгу и искавший истину»: [Н.А. Рубакин] / Г.П. Фонотов // Мир библиографии. – 2005. – №2. – С. 76 – 80.
