Заупокойный культ Древнего Египта

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 59,83 Кб

Заупокойный культ Древнего Египта

Содержание

Введение

ГЛАВА 1 Представление египтян о загробном мире

.1Представление о загробной жизни

.2Потусторонний мир

.3Идея загробного суда

.4Религиозное мышление

ГЛАВА 2 Заупокойный культ

.1Мумификация

.2Заупокойный пульт

ГЛАВА 3 Ритуальное строительство

.1 Храмы и жречество

.2 Типы египетских гробниц

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Великий народ Нильской долины создал в течение 4 тысячелетий упорным трудом бесчисленных поколений богатую и многогранную культуру. Он внес непреходящие ценности в общую сокровищницу религиозной, художественной и научной мысли человечества. В центре же этой всеохватывающей духовной жизни стоял заупокойный культ, царила мысль о смерти, властвовавшая над сознанием и знатного и незнатного, бедного и богатого, старого и молодого. Царь в виде великой награды дарил гроб, или гробницу своим любимцам. Египтянина на чужбине призывает родина не только ради жизни, сколько мыслью о дне погребения. Во все дни своей жизни каждый египтянин думал о смерти и готовился к ней. И эта вечная мысль о смерти вызвала небывалый расцвет заупокойного культа, который не имеет равного себе в религиозной жизни других народов древности.

Заупокойный культ Древнего Египта давал направление развитию и религии, и искусства, и науки, словом он являлся и является ключом к пониманию всей египетской культуры. Но это господство в сознании мысли о смерти отнюдь не было вызвано мрачным, непризнающим ценность жизни характером египетского народа. Напротив, египтяне были народом жизнерадостным, любящим свое яркое солнце и небо, тучную черную землю. Эта любовь к жизни и ненависть к настоящей смерти, которая могла отозвать из прекрасного земного мира, заставляла мысль их постоянно вращаться вокруг проблемы победы над смертью, проблемы достижения вечной жизни.

Целью моей курсовой работы является раскрытие темы заупокойного культа в Древнем Египте.

Задачи:

представление о загробном мире;

раскрытие понятия заупокойного культа;

изучение ритуального строительства.

Глава 1 Представление египтян о загробном мире

Древние египтяне считали загробную жизнь продолжением земной жизни. По представлениям, загробная жизнь человека существует в двух формах – это душа и жизненная сила. Жизненная сила обитает в гробнице, но также может переселяться в потусторонний мир. Душа же, которая изображается в виде птицы с головой человека, может существовать при теле умершего человека или покидать его, поднимаясь к богам на небо.

1.1Представление о загробной жизни

Представления египтян о загробной жизни сложились в очень далекое время, на рубеже IV и III тысячелетий до н.э. Наука же может прийти к каким-либо выводам, опираясь в основном только на археологические источники. Вот только «тексты пирамид», начертанные в пирамидах фараонов V и VI династий содержат ряд мест, сложившихся в древнейшие доисторические времена, от которых до нас не дошло письменных источников. Чтобы продолжить, необходимо уделить внимание археологической истории Египта.

В Египте обнаружены были орудия палеолитического типа, они очень напоминали палеолит, который находили в других странах. Такое маленькое количество находок объясняется тем, что почти все орудия были погребены в толще нильского ила. Чтобы прийти к выводам об этнической принадлежности создателей недостаточно этих находок палеолита. Необходимо ограничиваться только гипотезами: все население Египта было черным или белым – африканским. Это и были предки неолитической эпохи египтян.

Для всех поколений египтологов история Египта начиналась с египетского царя Менеса. Но нам необходимо остановиться на результатах раскопок, которые продолжаются в наше время.

Сейчас Египет фараоновский не считается историческим чудом, который возник внезапно. Ему предшествовала очень длительная эпоха развития неолита. Население Египта занималось различными промыслами, такими как скотоводство, рыбная ловля, охота, уже начинали обрабатывать землю. Также у них была сильно развита культура: делались поделки из камня, очень красивые каменные сосуды различных форм, иногда и с орнаментом, рисунками (растения, животные, жилища). Все это указывает на большие дарования народа уже в ту первичную эпоху культуры. Погребения с сосудами, а также различными предметами имущества и пищи лежали в глиняных гробах или круглых ямах, завернутые в шкуры, на левом боку, а головой на юг. Население в те времена было очень большое и эти огромные кладбища говорят о существовании больших поселений.

В Нижнем Египте обнаружено было поселение неолита: лоскуты ткани, зерно, остатки хижин, браслеты из слоновой кости, керамика. Внутри хижин и рядом с ними были найдены погребения. Этот поселок назывался Меримда Бени Салама. Также были обнаружены неолитические поселения на восточном берегу Нила под названием Бадари и Таса. Эти две находки были однотипны.

Существовали еще две группы раскопок в Накаде: первая – Накада 1(Эль-Амра) и поздняя – Накада 2 (Герзеа). Из этого следует, что создателями культур были именно предки египтян¹. Погребение тела в Египте в разные времена было неизменным. Захоронения такого типа были в основном у бедных людей, так как у них не было возможности делать большие роскошные гробницы.

Необходимо остановиться подробнее на погребениях эпохи неолита, так как на его основании можно судить о представлении египтян о загробной жизни. Данные находок в различных регионах Египта дали общую картину погребений, на основании которых характерны моменты:

могилы были расположены от севера к югу;

тело лежало на левом боку головой к югу, ему было придано эмбриональное положение;

лицо покойника в Меримде повернуто к востоку, а тело лежало на левом боку к северу. В Тархане некоторые повернуты к западу, другие к востоку. Видимо произошло смешение обрядов погребения;

с покойником погребены их домашние животные;

Из этого можно сделать вывод, что покойник продолжал жить, он был будто погружен в сон, нуждался в пище и своих животных. Это подтверждается «Текстами пирамид», где говорится, что умерший нуждается в пище, что его близкие должны ему помочь проснуться и принять пищу2.

В пример можно сослаться на следующие изречения из «Текстов пирамид»: «Поднимись, возьми себе свой хлеб, соедини свои кости, встань на ноги. поднимись к этому своему хлебу, не подверженному порче, и к своему пиву некиснущему» (Pyr., § 858); «Отец мой, подымись со своего левого бока и повернись на правый к этой свежей воде, которую я тебе принес. Отец мой, подымись со своего левого

бока и повернись на правый к этому теплому хлебу, который я тебе принес» (Pyr., § 1002/3); «Твои кости не разрушаются, твоя плоть не болит, твои члены не отделятся от тебя» (Pyr., § 725) и т. д.

Исходя из всех изложенных данных очевидно, что египтяне очень дорожили сохранностью тела покойника. Расчлененность тела была невозможной, так как смерть – это только сон. Эта идея о сохранности тела пришла к искусству мумификации, а также строительстве гробниц. Английский специалист по египетским мумиям Элиот Смит говорил, что попытки мумификации имели место уже во времена I династии, а при II династии существовал несовершенный способ мумификации3. Завертывание тела в шкуры при погребении было зачатком мер, предпринимаемых для сохранения тела.

Существует мнение египтологов о том, что в Египте существовали обычаи погребальные, которые не соответствовали стремлению сохранения тела покойника. Египтолог Уэнрайт писал: «Тело надо было расчленить, ибо необходимо было уничтожить грешного человека, чтобы дать ему чистое и новое безгрешное начало, которое он приобретет в потустороннем мире при помощи богов»4. Подобные мысли никак не могли возникнуть у человека в эпоху неолита, это говорит о модернизации христианского духа.

У многих народов в Европе была распространена вера в вампиризм. Поэтому египтолог Видеман думал, что поврежденные останки, которые встречались в некоторых могилах египтян, говорили об их вере в то, что покойник может превратиться в вампира, вредить живым людям. Чтобы вампир не принес вреда, необходимо было отрезать голову у покойного. Но в Египте не было найдено ни одного следа подобных поверий. Египтяне боялись повреждать тело умершего и более всего заботились о голове (этого желали только врагам богов). Это подчеркивается в «Текстах пирамид» и «Книге Мертвых».

В Накаде были обнаружены следы трупосожжения. Но предположение о сожжении тела при погребении необходимо отвергнуть, так как сжигание и обезглавливание тела считалось очень страшной участью. В текстах египтян говорилось, что смертная казнь грозит тому, кто осквернит могилу (это было чуждо египтянам).

Таким образом, прослеживается эволюция от неолитических погребений до исторической эпохи, от сохранения тела до мумификации. Эта эволюция выявляет идею египтян о загробной жизни как о продолжении земной, сохраняя тело покойника. Так как умерший не может обеспечить себе сам существование в могиле, то это существование должны обеспечить его родственники. Поэтому забота живых об умерших – это и есть заупокойный культ. Этот культ был необходимостью. Этим и объясняется важное значение культа умерших в жизни египтян.

В дальнейшем были представления о том, что умершему необходимы не только пища и вода, но также ему надо было выходить из могилы на свет дневной, взлетать в небо к богам и многое другое. Это необходимо было уже не телу умершего, а невидимому человеку элементу, который находится в могиле, а не удаляется из нее. Эти воззрения часто попадаются в текстах. Письменные источники тех времен у египтян содержат нечеткие данные о загробной субстанции.

Нам необходимо остановится на названиях форм загробной субстанции человека. Многочисленные высказывания, разграничить понятия «ба» и «ка».

Ба – воображаемое существо, представлявшее собой душу человека и душу богов. Насколько можно судить по «Текстам пирамид», слово «ба» имело два значения: оно было своего рода синонимом для слова «бог» и вместе с тем означало что- то вроде «душа». Ба упоминается в «Текстах пирамид» и только ба умершенго человека. Ба изображалось как птица с человеческой головой. О ба простых людей тексты хранят молчание и говорить о ба живого человека нет смысла. Ба считалось элементом, оживившим мумию умершего. То есть ба (птица) могло покидать гробницу, подниматься в небо, но обязательно должно возвращаться в тело. Ба вело двойное существование. Боги тоже имели души (ба), например, бог Ра имел семь душ. Звезды тоже рассматривались как души ба: душа Осириса – бог Орион.

Ка очень часто встречается в текстах египтян, оно связано с личностью умершего. В рецензии на издания X.Юнкера («Giza II», 1934; «Giza III», 1938) Р.О.Фолкнер писал: «Ка может находиться в потустороннем мире, чтобы встретить умершего, направляющегося к своему ка; оно сопровождает умершего, направляющегося в потусторонний мир со своим ка, они оба пребывают в потустороннем мире, и вместе с тем ка обитает в гробнице, в которой покоятся останки умершего, и принимает там подношения от живых родственников умершего». У египтян не было серьезных и четких представлений о ка. Ка означает жизненную силу, сущность, которая дает различия между неодушевленными и одушевленными существами. Ка в некоторых смыслах обозначало «двойник». Так в гробницах вельмож обнаружены каменные изваяния или деревянные, т.е. заместители мумии. Боги также имели ка, у бога Ра их четырнадцать.

Подводя итог, представления о ка неопределенны. Несомненно лишь то, что ка постоянно находилось в гробнице, но иногда покидало ее и возвращалось назад.

Важное место у египтян занимало сердце. Оно считалось самостоятельным существом, находящимся внутри человека. Во время мумификации бывало, что вставляли искусственное сердце, а на нем были написаны различные заклинания. Это по их мнению обеспечивало покойнику хорошие показания на загробном суде.

Нам необходимо подвести некоторые итоги. Данные доисторические погребения доказывают следующее:

– древние египтяне верили в загробную жизнь;

загробная жизнь была продолжением земной;

умершему необходима была помощь живых (снабжение водой, едой);

искусство мумификация – сохранность тела после смерти.

1.2Потусторонний мир

Имея в большом количестве письменные источники, можно легко изучить представления египтян о потустороннем мире. Так как тела умерших при погребении лежали лицом к западу, можно полагать, что загробный мир в те давние времена представлялся на западе. Это мнение полностью подтверждается письменными источниками. Слово иминти как раз и означало «запад», т.е. «потусторонний мир». Наиболее распространенно считалось, что загробный мир находится на западе.

Можно просмотреть все эти представления в хронологической последовательности. Например, можно начать с «Текстов пирамид». В них отражается представление египтян о фараоне. Более всего нам интересно будет поговорить о жизни умершего вне гробницы. В основном в «Текстах пирамид» упоминается восток, а не запад. Именно на востоке утром появляется гелиопольский бог. В Гелиополе происходило становление солнечного культа, а так как в «Текстах пирамид» в основном говорится о гелиопольских верованиях, то совсем не удивительно, что царство мертвых находилось именно на востоке. А речь идет именно о полубоге, который стремился в общество бога Ра. В одном из магических текстов говорится: «Для тебя открыты врата неба, ты ступаешь, как сам бог Хор, как лежащий шакал, скрывший свой образ от врагов, ибо среди людей нет зачавшего тебя отца, ибо среди людей нет зачавшей тебя матери» (Pyr., § 309, 1774). Все происходило в восточной части неба. Фараону легко было туда попасть, он же полубог. Фараон мог в образе гуся, луня (священных птиц) пересечь пространство к востоку. О полете фараона говорится: «Летит летящий. Он улетает от вас, люди, ибо он не принадлежит земле, он принадлежит небу.» (Pyr., § 890/891).

Важным моментом в представлениях древних египтян было плавание по небу в восточную часть. Небо считалось как водная гладь, которую необходимо было преодолеть повелителю Египта. А для этого ему было нужно судно, при чем реальное (недалеко от заупокойных храмов фараонов Хуфу и Хафра погребены суда натуральной величины).

Умершего фараона перевозить мог только особый перевозчик. Перед тем как отправиться, перевозчик задавал магические вопросы пассажиру, а тот будто отвечал. Царь умерший был в экипаже ладьи бога Ра. Ему дают весло, а он сопровождает бога в плавании (Pyr., § 922-923). Царь после смерти – сам великий бог или приближенный. Большую опасность для умершего царя представляли змеи, в «Текстах пирамид» много различных заклинаний для ограждения от них.

«Тексты пирамид» должны были гарантировать царю вечную жизнь среди богов. Ну а простые смертные могли лишь рассчитывать на продолжение в загробном мире тех же условий, в которых они находились и в земной жизни. На стенах гробниц изображены они в земной обстановке, среди семьи, во время охоты и т.д. Тексты показывают указания на карьеру умершего. Этим наука обязана верованию египтян в магию. Но для родных постоянные жертвы были очень убыточными. Магия научила их делать искусственные дары из дерева (хлеб, животные). Изображение жертвы на плите могильной было действительным, если рядом с ним написана магическая формула. Это дало возможность живым быть очень щедрыми для своих покойных родственников. Они в надписях могли им принести хоть множество гусей, быков и т.д. Важным было прочтение заупокойной магической формулы. В которой упоминалось имя погибшего. Чтением этой формулы он заставлял богов представлять то, что требовалось. Такими были представления о загробной жизни вельмож.

Итак, чиновника после смерти ждало общество богов, простые же люди рассчитывали лишь на продолжение жизни, но в тех же самых условиях. Это отражало социальное неравенство людей. Существование в потустороннем мире обеспечивалось только верой в магию.

Культ Осириса медленно распространяется с севера на юг. Осирис приобретает статус общеегипетского бога-царя загробного мира. В представлении египтян он даже вытеснил Анубиса, Сокара и других богов потустороннего мира.

Во времена Среднего царства развивается заупокойная магическая литература – «Тексты саркофагов». Они начертаны на каменных гробах. Это очень богатый материал для изучения истории египтян о загробной жизни.

В «Текстах пирамид» рассказывается, что каждый покойник отождествляется с Осирисом (царем загробного мира) и благодаря этому обретает полновластное бытие в загробном мире. «Теперь все люди по смерти делались Осирисами „правогласными, т.е. правильно произносящими магические формулы против загробных опасностей». Поэтому все хотели быть погребены в Абидосе (там будто бы был похоронен сам Осирис). Таким образом получается, что в эту эпоху Среднего царства защитником умершего считается Осирис, а не бог Ра.

Главной сущностью египтян о загробной жизни является то, что египтянин представляет ее как оптимальный вариант земной жизни. Покойному нужно жилище, еда, вода, одежда, он может покидать свою гробницу и возвращаться, может жить так, как хочет. В «Текстах саркофагов» есть глава, где описывается египетский рай – «поле камыша», в котором труд земледельческий награждался урожаем. Получается, что «поле камыша» – это нечто рая для крестьянина, лучшее вознаграждение за земной труд в потусторонней жизни. Но необходимость трудиться и в загробном мире пугала умершего. Магия здесь тоже пришла на помощь религии. Были изобретены ушебти – маленькие статуэтки людей, которые находились в погребениях. Это изображения людей, которые в силу магии могли оживать и производить в загробной жизни ту работу, которой занимался человек в земной жизни.

Ушебти во все исторические периоды Египта сохраняют значение только как магические фигурки, выполняющие ненавистные египтянам повинности для царя загробного мира – Осириса. Над ними совершался обряд превращения в живое лицо в погребальне. Жрец произносил заклятие над фигурками, содержание которого известно из «Книги мертвых».

Кроме того что представления о потустороннем мире связано с востоком, также оно связано и с западом. Он отождествлялся с некрополями, которые располагались на западе

Так как загробная жизнь была продолжением земной и покойный считался как реально существующий, живые люди хотели иногда установить контакт с умершим с помощью писем. Эти письма дошли до нас в маленьком количестве и переведены были египтологами К.Зете и А.Гардинером. Эти письма были написаны иератическим характером. Письмо всегда оставлялось там, где лежали его дары. Ведь он мог пользоваться этими дарами, то соответственно мог и читать эти письма. Письма писались на папирусе, на сосудах с пищей, в них были просьбы живых к умершему. Считалось, что болезни живых могли исходить от козней умерших. Это и было самой главной причиной возникновения писем.

По мнению египтян, гарантией вечной жизни в загробном мире были соблюдение ритуала и магия. Ритуальная чистота никак не соприкасается с чистотой в физическом смысле. Перед входом в храм требовалась ритуальная чистота, выполнение обрядов очищения. В «Текстах пирамид» написано, что туалетом фараона занимаются боги. В основном для очищения использовалась природная сода – натрон. Предполагалось, что все эти церемонии по очищению вместе с магией должны были устранять все темное, нечистое, все то, что опасно в загробной жизни. Знание всех церемоний вело к спасению и вечной жизни, а незнание вело к погибели.

Невозможно не отметить нравственные принципы в определении загробной участи умершего. Вот несколько выдержек из текстов, напечатанных в гробницах.

Вельможа Уни заявлял: «Я был постоянно любим отцом своим и хвалим матерью своей, приятен своим братьям»684. Хенку, номарх одного из номов Верхнего Египта (ныне Дейр-эль-Гебраи), в своей надписи говорит о том, что он «давал хлеб всякому голодному в номе и одеяние нагому». Аналогичные высказывания находят в автобиографиях посмертных вельмож Пиопинахта и Шеши. Этих текстов очень много и они все подобны.

Нельзя не признать, что эти признания говорят о существовании определенных представлений об идеальном облике сановника. Египтяне начинали думать о том, что поведение смертного на земле богу не безразлично. Умерший в обращениях, написанных в гробницах, постоянно грозит судиться с нарушителями ритуала перед богом. Именно нарушение ритуала, а не этических норм грозит представлением перед судом.

Дальше все более значительными становятся элементы этики в заупокойных текстах. В «Текстах саркофагов» пока нет всей картины загробного суда, как например в знаменитой «Книге мертвых». Этот суд происходит или на небе, или в месте обитания умершего, но возможно и в Гелиополе или Абидосе. Судьями были боги Ра, Шу, Анубис, Осирис. В «Текстах саркофагов» говорится о психостасии – взвешивании сердца – как один из способов определения нравственного облика в земной жизни. Результат психостасии заранее предрешен в сторону умершего.

Также важно, что идея загробного суда проникла в дидактическую литературу. В «Поучении Мерика» загробному суду посвящен небольшой абзац: «Судьи, судящие грешников, не будут снисходительны в день суда над несчастными (54) в час отправления своих обязанностей. Горе тому, кто будет обвинен как сознающий [свой грех?]. Не надейся на долгие годы (55), ибо обозревают они время всей жизни как [один] час, а он (человек. – М.К.) остается [жить] после погребения – складываются его поступки рядом с ним как [его] имущество, и (56) вечно пребывание там. Безумен тот, кто отнесся легкомысленно к этому. Но тот, кто достиг этой [вечной жизни], не совершив плохого, будет пребывать там, как бог (57), вы – ступая смело, как владыка вечности».

Идея загробного суда хорошо укоренилась в представлениях египтян. В их воззрениях совместились два начала, совершенно противоположных – взгляд примитивный на посмертное бытие как на продолжение земной жизни и уверенность в существовании загробного суда.

Эти два принципа продолжения физической жизни после смерти и загробного суда восходят к разным уровням религиозного мышления, это вполне закономерно. Идея справедливости помещалась в рамках обрядности, магии, она освещена традицией. Но общество эта традиция перестает удовлетворять, так как возникают новые потребности этического порядка. Эти потребности видны в заупокойных автобиографиях вельмож. Ведь в обычной жизни от них требовалось соблюдение моральных норм, также как и в загробной жизни, так как потусторонний мир был отражением реального соотношения сил на земле. Нравственные принципы были обязательными в земной жизни, то в загробная жизнь не могла существовать без учета пороков человека и его достоинств.

Получается, что хорошо наблюдается взаимопроникновение двух совершенно разных принципов – ритуального и этического. Но какова же была дальнейшая эволюция идеи загробного суда? Она нашла свое отражение в магических текстах «Книги мертвых». Эта глава очень сильно выделяется в сборнике магических текстов. Наиболее важными и необходимыми считаются нравственные требования, безупречная земная жизнь. Покойный сначала произносит речь перед богом Ра, потом перед Осирисом, в которой он доказывает, что не творил каких-то грехов, потом произносит тоже самое перед 42 судьями (каждый из судей ведает грехом), и уже будучи оправданным при выходе ведет магический диалог с привратниками. Умерший превращает оправдания в магические формулы, которые позволяют признать его совершенно невиновным.

Любой египтянин с этой главой оказывался безгрешным, а 30-й главой он магически заставлял свое сердце не говорить против него дурно, т.е. насиловал свою совесть. Эта глава была талисманом против загробного осуждения, она освобождает от всех грехов. Книга Мертвых считается свидетельством приобретения нравственного порядка и его уничтожения. В основном магическая книга наполнена текстами, но иногда и рецептами-приписками, дающими только непонятные слова.

Если, например, в «Книге мертвых» самую важную роль играет загробный суд, то магия здесь призвана не допустить для умершего неблагоприятного приговора загробных судей. Магия однако не отменяет суд, погибший должен обязательно предстать перед судом, доказывать несовершение им грехов. Здесь нет никакой возможности входить в детали идеи загробного суда. Можно ограничиться кратким описанием этого суда по спискам «Книги мертвых».

Суд происходит в Чертоге двух Истин. Покойный вступает в Чертог, в котором заседает суд во главе с богом Ра. Здесь он приветствует бога, а потом говорит свою исповедь, приводит ее полностью. Например, я не совершил несправедливости против людей, не богохульствовал, не убивал, не отравлял, не приказывал убивать, не обманывал и т.д. В этой исповеди содержался моральный кодекс, если он нарушался, то карался загробным судом. Это примерный перечень грехов, которых должен был избегать египтянин, так как они мешали достижению вечной жизни. После этой исповеди подсудимый обращался к каждому из 42 божеств-демонов, заявлял им, что не совершал греха. Результат взвешивания бог Тот и Анубис записывают, а потом провозглашают оправдательный приговор, который освобождает подсудимого от казни – быть истребленным чудовищем, присутствующим рядом с этими божественными весами.

Боязнь отдельных членов суда быть разоблаченными подсудимым вследствие его магического знания как будто бы снижает нравственный уровень суда. Однако это не совсем так. Наш современник, французский египтолог П.Баргэ, переводчик и исследователь «Книги мертвых», пишет во введении к ее французскому переводу: «Для египтянина, надо полагать, важно было, чтобы суд был вполне справедлив: оценивая власть магии защитной, он вместе с тем опасался магии зловредной, магии опасной. Если в большой сцене суда (гл. 125) чаши весов, на одной из которых находится сердце, а на другой – Истина (изображение богини Маат или ее символ), помещены на одном уровне, то отнюдь не для того, чтобы магической силой изображения принудить суд во что бы то ни стало вынести оправдательный приговор умершему; это изображение имеет в виду магически оградить умершего от несправедливого суда, могущего вынести отрицательное решение в результате козней зловредного врага». В подтверждение своего вывода автор ссылается на 90-ю и 14-ю главы, в которых умерший просит «повелителя Истины» (т.е. великого бога Ра) защитить его от клеветы. В 30-й главе «Книги мертвых» умерший увещевает свое сердце не давать против него отрицательных показаний: «Не выдумывай против меня клеветы перед великим богом, владыкой Запада! Ведь от твоего благородства зависит признание меня праведным».

На представление о загробном суде, несомненно, наложили отпечаток реальные земные нравы, в том числе судебные – процветающая среди судей коррупция. Об этом свидетельствует замечательная молитва верховному богу Амону (папирус Анастаси II, XIII в. до н.э.): «Амон, отверзни ухо свое (8, 6) тому, кто одинок в суде, кто беден, а не богат. Когда суд отбирает у него серебро и золото (8, 7) для писцов, циновку и одеяния для чиновников, Амон может воплотиться в везира (9, 1), чтобы освободить бедняка, и бедняк может быть освобожден: бедность может превзойти богатство».

Возникновение идеи загробного суда, основанного на нравственных принципах (даже при возможности магического воздействия на суд со стороны подсудимого), несомненно, очень значительное явление в истории религиозной жизни человечества. И именно египтянам принадлежит, по-видимому, приоритет в этом. Пробив себе путь в гуще ритуальных и магических воззрений египтян на загробную жизнь, морально-этический элемент стабилизировался, обрел право на существование. В самом начале господства Лагидов в Египте, в царствование Птолемея I Сотера, жил верховный жрец бога Тота в Гермополе Петосирис (IV в. до н. э.). В его гробнице множество магических заупокойных текстов. В тексте №81, в строках 18-22, говорится: «Там (т.е. в потустороннем мире. – М.К.) нет различия между бедным и богатым. нет никого, избавленного от приговора суда. Когда великий собачеголовый [бог] Тот восседает на трон, он готовится судить каждого человека по делам его, совершенным им на земле». Эти слова свидетельствуют о весьма существенных изменениях во взглядах египтян на загробную жизнь: богатство и связанный с ним в той или иной мере ритуал погребения утрачивают свой смысл, становятся чем-то второстепенным, ибо после смерти «нет различия между богатым и бедным» и все в равной мере ответственны перед богом за свою земную жизнь. Сопоставляя эти слова с молитвой богу Амону из папируса Анастаси II, трудно не уловить внутренней связи между ними – в обоих случаях именно божество устанавливает справедливость – на земле и в загробном мире. Вера египтян в справедливость, если не на земле, так в загробном мире, несомненно, предвосхищает одно из основных представлений христианства об участи людей после смерти. «Христианство, – а в силу исторических предпосылок иначе и не могло быть, – хотело осуществить социальное переустройство не в этом мире, а в мире потустороннем, на небе, в вечной жизни после смерти.», – указывал Энгельс. Как видим, эта идея созревала и у египетских теологов, отражая, безусловно, чаяния широких масс. В ходе истории эта идея развивалась и крепла. Известному английскому египтологу Ф.Гриффису принадлежит перевод демотической рукописи, впервые изданной им под заглавием «Сказки о верховных жрецах Мемфиса». В «Сказках» два повествования: в первом, относящемся к III в. до н.э., рассказывается о старшем сыне Рамсеса II Сатни- Хаэмуасе, верховном жреце бога Пта, и его необычайных похождениях; во втором, относящемся к 46-47 гг. н.э., – о сыне Сатни-Хаэмуаса, Са-Осирисе (в переводе это имя значит «сын Осириса»). Нас интересует второе повествование. В самом начале его сообщается, что у Сатни-Хаэмуаса и его жены Мехит-Усхет после многих лет бездетности родился мальчик. В соответствии с вещим сном его назвали Са-Осирис. В заключение сказки говорится о том, что этот мальчик был не кто иной, как умерший полторы тысячи лет назад знаменитый колдун и волхв, снова посланный жить на землю самим царем мертвых, богом Осирисом. Маленький Са-Осирис быстро рос и мужал. Отданный в школу, он сказочно быстро превзошел в своих познаниях учителя-писца. Затем маленький Са-Осирис стал читать заклинания вместе с писцами из «дома жизни» при храме бога Пта, и все, кто его слышал, поражались его мудрости. Тогда его отец стал приводить его на празднества к фараону, где Са-Осирис состязался в знаниях с чародеями фараона и побеждал их. Интересно привести параллель из Евангелия от Луки (гл. 2, 46-47): двенадцатилетнего Христа, пришедшего с родителями в Иерусалим и потерявшегося в городе, «через три дня нашли в храме сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушающие его дивились разуму и ответам». В апокрифическом Евангелии от Фомы этот же сюжет разработан подробнее.

Та же аналогия прослеживается при сравнении сказки о пребывании Сатни- Хаэмуаса со своим сыном Са-Осирисом в преисподней с евангельской легендой о бедном Лазаре. Приведем часть текста сказки в русском переводе: «И вот услыхал Сатни-Хемуас горестные вопли и причитания. Он посмотрел вниз с террасы своего дома и увидел, что это хоронят богача. Его везли в сторону пустыни со всевозможными почестями, под громкие причитания. Потом он второй раз взглянул вниз с террасы своего дома и увидел похороны бедняка. Его несли из Мемфиса в город мертвых, завернув в простую циновку, и никто его не провожал. Сказал тогда Сатни-Хемуас: „Да сделает Осирис, владыка Аменти, так, чтобы мне воздали в Аменти, как воздадут тому богачу, которого погребают с громкими причитаниями, и да минует меня доля того бедняка, которого несут в город мертвых без всяких почестей и церемоний! Но маленький сын его Са-Осирис ответил ему: „Ты получишь в Аменти то, что получит в Аменти бедняк, и минует тебя в Аменти доля, которая уготована в Аменти тому богачу. Когда услышал Сатни-Хемуас эти слова своего сына Са-Осириса, опечалилось сердце его и сказал он: „Что я слышу? Неужели это слова сына, который любит отца своего? Но ответил ему его маленький сын Са-Осирис: „Если ты пожелаешь, я покажу тебе, что уготовано в царстве мертвых тому бедняку, о котором никто не печалится, и тому богачу, которого все оплакивают. Тогда спросил его Сатни- Хемуас: „Как же ты сделаешь это, сын мой Са-Осирис? И ответил ему Са-Осирис: „Следуй за мной, и я покажу тебе долю каждого в царстве мертвых. И вот он взял отца своего Сатни-Хемуаса за руку и привел его в город мертвых за Мемфисом. Он привел его в незнакомое место, остановился и произнес заклинание. Земля расступилась у них под ногами, и они вошли в неведомую гробницу, высеченную в скале. Здесь было семь больших залов, и наполняли их разные люди всех званий. Са-Осирис провел отца своего Сатни- Хемуаса через три первых зала, и никто их не остановил. Когда они достигли четвертого зала, увидел в нем Сатни-Хемуас множество людей, которые сучили веревки, а ослы позади них съедали эти веревки. Еще были там люди, которые тянулись вверх и пытались достать воду и хлеб, подвешенные у них над головами. Но другие люди в то же время рыли у них под ногами ямы, чтобы они не могли дотянуться до пищи. Вслед за сыном своим Са- Осирисом Сатни-Хемуас прошел в пятый зал и увидел там чистые души на своих почетных местах. Те же, кто совершил какое-нибудь злодеяние, толпились у дверей пятого зала и молили о прощении. А нижний шип той двери торчал в правом глазу какого-то человека, который молился и громко стонал, когда дверь открывалась и закрывалась и шип поворачивался в его глазу. Потом проникли они в шестой зал, и здесь Сатни-Хемуас увидел судилище богов в царстве мертвых. Каждый бог сидел на своем месте, и привратники царства мертвых оглашали приговоры. Вслед за сыном своим Са-Осирисом Сатни-Хемуас прошел дальше, в седьмой зал, и увидел там великого бога Осириса. Он сидел на троне из чистого золота, увенчанный короной Атеф. По левую руку от него стоял Анубис, великий бог, а по правую руку от него стоял Тот, великий бог, и все боги судилища царства мертвых теснились справа и слева от них. Перед ними стояли весы, на которых боги судилища Царства мертвых взвешивали содеянное людьми добро и зло. Великий бог Тот записывал то, что показывали весы, а Анубис оглашал приговоры богов. Если боги решали, что злодеяния человека более многочисленны, чем его добрые дела, они отдавали его во власть Пожирательницы-собаки повелителя царства мертвых, которая разрывала на части его душу и тело, так что дыхание жизни к нему уже не возвращалось никогда. Но если они находили, что добрые дела человека более многочисленны, чем его злодеяния, они вводили его в совет богов царства мертвых и душа его отправлялась на небо и пребывала там среди чистых душ. Если же они находили, что злодеяния человека равны его добрым делам, они помещали его среди кающихся душ, которые служат богу Сокар-Осирису. И еще Сатни заметил человека благородного облика, облаченного в одеяния из тончайшего полотна. Он стоял вблизи Осириса на одном из самых почетных мест. Так смотрел Сатни- Хемуас и удивлялся всему, что видел в царстве мертвых. Но вот встал перед ним сын его Са-Осирис и сказал ему: „Отец мой Сатни! Видишь ли ты благородного человека, облаченного в одеяния из тончайшего полотна, который стоит близ Осириса? Это тот бедняк, которого ты заметил, когда его выносили из Мемфиса, завернув в простую циновку, и которого не провожал никто. Это он. Его привели на суд царства мертвых, взвесили добрые и злые дела, совершенные им на земле, и нашли, что содеянное им добро перевешивает содеянное им зло. Однако на долю его жизни земной, срок которой определил в своих записях Тот, досталось ему слишком мало счастливых дней. И вот повелели боги перед ликом Осириса отдать бедняку погребальное убранство того богача, которого ты заметил, когда его выносили из Мемфиса с великими почестями. И поместили бедняка среди чистых душ, которые служат Сокар-Осирису, вблизи трона великого бога Осириса. И того богача, которого ты заметил, тоже привели на суд царства мертвых. Взвесили боги добрые и злые дела, совершенные им на земле, и нашли, что зло, им содеянное, перевешивает содеянное им добро. И тогда повелели боги покарать его в царстве мертвых. Ты видел его! Шип двери торчит в его правом глазу. Смотри, отец мой Сатни! Их души приходят на суд царства мертвых, и, если они творили добро на земле, здесь воздают им добром, но если они творили зло, здесь воздают им злом. Так ведется извечно и не изменится никогда».

Это исключительно интересное и поучительное место содержит последнее звено в цепи развития египетской идеи о загробном суде. Мы видим полную девальвацию ритуала и магии, полную победу нравственных принципов, перенесение искомой справедливости в земной жизни на потусторонний мир. Необходимо подчеркнуть, что это результат естественного развития именно египетских представлений и идей, изложенных в 125-й главе «Книги мертвых», которая возникла пятнадцатью веками ранее: весы, Осирис, Анубис, Тот и т. д. Влияние христианской идеологии на эти представления исключено: египетские корни их восходят к глубокой древности, к тому же в то время, когда был написан этот демотический папирус (46-47 гг. н.э.), Евангелия еще не существовали.

В Евангелии от луки (гл. 16, 19-25) содержится очень любопытное повествование, аналогичное только что приведенному египетскому: «Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, проходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был ангелами в лоно Авраама. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: „Отче Авраам! Умилосердись надо мной и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: „Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь».

Ситуация и колорит в повествованиях разные, но идея одна и та же. Как она могла попасть из Египта в Евангелие от Луки? Грессман, автор специального исследования о египетской сказке и ее параллели в Евангелии от Луки, приводит ряд еврейских средневековых легенд, которые восходят, несомненно, к египетскому оригиналу, и вполне обоснованно утверждает: «Можно с уверенностью сказать, что иудейская легенда о смерти праведника и мытаря восходит к египетской сказке о нисхождении царского сына в преисподнюю. Египетские евреи перенесли ее, может быть, из Александрии в Иерусалим, тесно связанный с Александрией, может быть, из Мемфиса, где наряду с греками проживали иудеи и другие семиты».

Следует обратить внимание и еще на одно очень существенное обстоятельство. С развитием и окончательным становлением идеи справедливого загробного суда преисподняя разделяется на сферы – светлое и счастливое пространство близ богов для праведников и ад для грешников, где концентрируется все опасное и зловредное для человека в качестве заслуженного наказания, определенного приговором божественного суда. В наиболее разработанном виде это разделение представлено в сказке о нисхождении в преисподнюю Сатни-Хаэмуаса и его сына Са-Осириса. Здесь даже упоминается нечто вроде чистилища, на что нет и намека в более ранних египетских текстах. Один из сюжетов сказки (наказание грешников) перекликается с греческим мифом о муках Тантала, сына Зевса, в преисподней. Наличие греческого влияния категорически отрицать нельзя, но нельзя и доказать его. Во всяком случае, это ни в коей мере не опровергает несомненное египетское происхождение сказки о Са-Осирисе.

Остается отметить еще одну очень любопытную деталь египетских представлений о загробной жизни. Она обнаружена К.Зете в двух свитках «Книги мертвых», относящихся ко времени после Амарны, после религиозной реформы Аменхотепа IV (Эхнатона). Во вступлении к «негативной исповеди» 125-й главы «Книги мертвых», принадлежавшей Ани (рамессидовское время), значится: «Анубис говорит богам-соседям: „Голос человека, прибывшего из Египта, знающего путь к нам и к нашему городу. Я доволен, я обоняю за- пах. Он говорит мне: „Я Осирис-Ани, правогласный, я прибыл сюда узреть великих богов.» По мнению К.Зете, эта фраза дает все основания полагать, что, в представлении египтян, в преисподнюю попадали и не египтяне. К.Зете указывает и на другой текст, опять-таки из 125-й главы «Книги мертвых», где содержится следующий диалог между умершим и привратником Чертога Обеих Истин:

«Привратник: Кому я должен доложить о тебе?

Умерший: Богу, который на [своей] службе.

Привратник: Скажи переводчику Обеих Земель.

Привратник: Это бог Тот.

Бог Тот: Входи».

«Обе Земли» – одно из распространенных в египетских текстах названий Египта. «Переводчик Обеих Земель» – это «переводчик Египта». На основании этого К.Зете делает вывод, что были в царстве мертвых и другие переводчики – не только Египта.

По убеждению К.Зете, это – одно из естественных последствий религиозного мышления времени Амарны. В дальнейшем подобный «космополитизм» в религиозных текстах не отмечен.

Французский египтолог Иойот заканчивает свое исследование о развитии идеи загробного суда в древнем Египте следующими словами: «Не закончим ли мы этот наш путь у ступеней наших собственных соборов?» Для каждого непредубежденного наблюдателя вклад египетского религиозного мышления в христианские представления весьма и весьма значителен.

1.4Религиозное мышление

После всех изложенных с большей или меньшей полнотой фактов можно и необходимо перейти к некоторым теоретическим обобщениям. Прежде всего обратим внимание на религиозное мышление древних египтян, выраженное как в многочисленных произведениях заупокойной литературы, так и в других религиозных письменных памятниках. Надо подчеркнуть, что все эти источники в подавляющем большинстве выражают взгляды и убеждения если не самого жречества, то, во всяком случае, тесно с ним связанных правящих классов и групп населения. Лишь изредка мы встречаемся в этой огромной массе текстов со взглядами, более или менее явно принадлежащими широким массам непосредственных производителей. Но и в этих редких случаях сказывается сильное влияние идеологии господствующих классов. Таким образом, в основной массе религиозных текстов не только выражены религиозные чувства, но и предпринята попытка как-то осмыслить, упорядочить их, иначе говоря, представлено религиозное мышление.

Историческое развитие страны и народа привело к слиянию ряда племенных территорий и племен и образованию единого государства с более или менее этнически гомогенным, но религиозно разобщенным населением. В централизованном государстве сохранялись религиозные догмы, культы, мифы некогда независимых номов. Политеизм, унаследованный от древнейших времен, стал достоянием религиозного сознания в объединенном Египте. Именно поэтому в Египте не было ни единой церкви, ни религиозной ортодоксии. Отсутствие ортодоксии, единой догмы и единой церкви проявлялось в веротерпимости и относительной свободе религиозных воззрений – мемфисский бог Пта, гелиопольский бог Ра, как и боги других номов, были, в глазах египтян, более или менее « равноправны». Не могло быть и речи о преследовании или осуждении человека за его приверженность к тому или иному культу. Древняя традиция политеизма была для египтян вполне естественной и закономерной – об этом недвусмысленно говорят бесчисленные тексты и факты.

Оставаясь в принципе неизменной, система египетского политеизма меняла формы конкретных проявлений в зависимости от исторической обстановки: возвышение того или иного города, естественно, приводило к росту престижа божества этого города. Когда Фивы, например, стали столицей всего Египта и резиденцией фараона, ранее почти безвестный фиванский Амон начал величаться «царем богов», причем под богами подразумевались не только исконные египетские божества, но и божества стран и народов, подчиненных египетской короне. Таким образом, в египетском пантеоне, впрочем не всегда последовательно, соблюдалась известная иерархия.

Египетский политеизм, корни которого – в древнейшей территориальной раздробленности в области религии, неизбежно порождал синкретизм, о чем вполне определенно свидетельствуют египетские памятники. Как было отмечено выше, бог в каждом номе почитался как верховный, и это обстоятельство являлось предпосылкой синкретизма. Массы населения нома, естественно, не задумывались над тем, может ли существовать одновременно много верховных богов, жречество же пыталось как-то преодолеть это противоречие, найти ему объяснение. Этим мотивируется стремление сопоставить богов разных номов и объединить их одним именем. Так, например, имя Амон-Ра объединяло фиванского бога Амона и гелиопольского бога Ра. Такое слияние двух богов в одно божество было результатом религиозной спекуляции жрецов. Авторитет малоизвестного фиванского бога Амона неизмеримо возрастал благодаря объединению его с богом Ра. Такой опоместический прием сопровождался сближением в плане мифологии и культа. Тот же Амон сопоставлялся с Атумом, Хепри, Ра-Харахти, Мином, Пта, Хнумом, Себеком, Шу, Хапи, Монту.

Вряд ли нужно пояснять, что синкретизм был серьезной брешью в глухой стене, ограждающей политеизм от дальнейшего развития. Это был путь к осознанию, что все боги суть разные проявления одного божества. Иначе говоря, синкретизм медленно расчищал почву для ростков монотеизма. Монотеизм сменяет политеизм не единственным актом, а постепенно. Для становления монотеизма необходима не только подготовленность к его восприятию массового сознания, но и сокрушение политеизма. На последнее в Египте решился только Аменхотеп IV (Эхнатон), намного обогнав свое время.

Одной из форм синкретизма является и объединение богов в триады, или троицы: бог-отец, богиня-мать и бог-сын. Это, конечно, очень древнее, примитивное представление о божествах, связанное с распространением на них земных обычаев, но в истории египетской религии оно сыграло свою роль. Такими троицами были, например, фиванские Амон, Мут и Хонсу, мемфисские Пта, Сехмет и Нефертум, Осирис, Исида и Хор. Последняя троица, как это давно отмечено наукой, оказала влияние на христианскую иконографию: Исида с младенцем Хором на руках является прообразом христианской богородицы с младенцем Иисусом на руках. Божественное семейство символизирует, по сути дела, одно божество, воплощает одну идею.

Египетская теология пошла дальше – она сумела создать не семейные троицы и увидеть за тремя богами одно божество. Так, например, в Мемфисе сливали в единого бога трех богов – Пта, Сокара и Осириса. Пта был городским богом Мемфиса и создателем мира, Сокар – мемфисским богом умерших, Осирис – общеегипетским богом умерших. Тем не менее в ряде текстов не только времени Нового царства, но и Среднего о всех трех говорится как о едином боге.

Особенно наглядно отождествление трех богов после переворота Эхнатона. Так, в знаменитом лейденском гимне Амону содержатся следующие слова: «Трое (богов. – М.К.) суть все боги – Амон, Ра, Пта. Нет у них равных. Невидимый Амон есть Ра лицом и Пта телом». Итак, единый бог в трех лицах. Бог солнца говорит о себе: «Я Хепр утром, Ра в полдень и Атум вечером». Отсюда недалеко до христианской догматики. Подобные примеры можно было бы умножить.

Имеются все основания полагать, что такие политеистические формулировки монотеистического чувства как-то связаны с предшествующими им идеями времени Амарны.

Учение о едином боге в Египте окончательно так и не оформилось. Правда, во время переворота Аменхотепа IV единым богом был провозглашен Атон, однако «культ Атона не выходил за пределы высшего класса, точнее, двора». Переворот Эхнатона был самым ранним официальным провозглашением монотеизма в мировой истории. Но он был преждевременен и потому потерпел неудачу. Несомненно, однако, что уже со времени Среднего царства в египетской религии явно ощутима струя монотеизма.

Другая черта египетского религиозного мышления, на которую до сих пор не обращено серьезного внимания, – дуализм. Сказание о создании мира и о его дальнейшем существовании содержит ярко подчеркнутый момент дуализма – борьба демиурга против сил тьмы и хаоса, света против мрака, тепла против холода. Борьба эта не утихает, ибо хаос ежедневно стремится поглотить созданный демиургом мир. Подобного рода дуализм объясняется природными условиями существования египтян. В более поздние времена развитию дуализма способствуют и явления общественной жизни. С идеей дуализма мы сталкиваемся в мифе об Осирисе и Исиде, где преступнику Сетху (позже Сетх становится воплощением всяческого зла – нечто вроде европейского дьявола) и выступающему с ним заодно сонму врагов противостоит бог-фараон Ра, бог Хор и их помощники. В мифе о Хоре Бехдетском фараону и богам света противостоят «враги»: силы мрака, Сетх, Апопи и пр.

Было бы неправильно полагать, что относительное свободомыслие в древнем Египте выражалось в скептицизме религии вообще. Наука не располагает памятниками, которые могли бы подтвердить это. Некоторые ученые, стремящиеся доказать, что в древнем Египте стихийно возникли зачатки материалистического мировоззрения, ровно ничего не могут привести в пользу такого положения.

В египетском обществе существовала глубокая вера в религиозные идеи традиционного характера, но вместе с тем сравнительно рано появились идеи, вполне определенно выражающие скептическое отношение к укоренившимся представлениям о загробной жизни. Сама жизнь ежедневно подрывала доверие в то, чему учили жрецы. Разрушение гробниц от времени и по другим причинам, уничтожение мумий, пренебрежение обязанностями по отправлению культа умерших, постепенное забвение самих умерших и всего, что с ними связано, вполне естественно заставляли задумываться над проблемами вечной жизни. Становилось очевидным, что между учением о посмертной жизни в гробнице и реальностью лежит непроходимая пропасть. Учение о загробной жизни и построенный на этом учении культ умерших стали объектом глубокого скепсиса, художественно выраженного в так называемой «Песне арфиста», встречающейся в гробницах времен Нового царства. Самая яркая «Песня арфиста» – из папируса Харрис №500 (скопированная с текста в гробнице одного из фараонов Среднего царства – Интефа).

Основной мотив ее «я, мы да пьем, ибо завтра умрем», – это призыв отречься от всепоглощающих и бессмысленных забот о посмертном культе и обратиться к земным утехам. Особенного внимания достойны следующие моменты: «Никто не вернулся оттуда рассказать о том, как они живут там и в чем нуждаются»; «Отдавайся своим желаниям, пока ты жив, умножай свои удовольствия, и не поддавайся унынию»; «Никто не может взять свое имущество с собой, никто из ушедших не вернулся обратно». Серия вариантов « Песни арфиста» из ряда гробниц свидетельствует о том, что сложилось вполне определенное умонастроение потерявших веру в традиционное учение о жизни за гробом. Это был скепсис не в отношении религии в целом, а лишь в отношении культа мертвых. Первые его проявления относятся ко времени Среднего царства.

Приблизительно в это же время начинается распространение и популяризация культа Осириса – бога умерших и повелителя загробного мира, с именем которого связано первое проникновение этических элементов в учение о загробной жизни. Естественно допустить, что оба события – возникновение и развитие скептицизма в отношении культа умерших и появление и проникновение этических моментов в учение о загробной жизни – внутренне связаны. Пустоту, образованную разъедающим скептицизмом, призвано было заполнить этическое учение о загробной жизни в «Книге мертвых» (гл. 125 и др.) – культу умерших отводилось в нем минимальное место. Повсеместное распространение культа Осириса, ставшего всеегипетским божеством, – лучшее свидетельство успеха проникновения этических моментов этого культа в широкие городские массы. Но в верхушечных слоях общества продолжал жить скептицизм. Об этом свидетельствует тот факт, что в учении Эхнатона совсем не затрагивались проблемы загробной жизни. В египетских текстах неоднократны выражения страха перед смертью и ненависти к ней792. Так, один из высокопоставленных представителей жречества Амона времен XXII династии, Небнетеру, заявляет в своей надписи: «То, что происходит после конца жизни, – это страдание, оно лишает тебя того, что ты имел до этого, ты пребываешь в могиле без сознания, когда наступает утро, которое [для тебя] не наступает, ты ничего не знаешь и спишь, когда солнце поднимается на Востоке, ты испытываешь жажду, хотя рядом с тобой [жертвенное пиво]». Аналогичное настроение проявляется и в надписи Тиимхотеп, жены верховного жреца Мемфиса времени Птолемея VIII Сотера II. Слова ее обращены из загробного мира к оставшемуся на земле мужу: «О брат, супруг, друг, не уставай пить и есть, напивайся, наслаждайся любовью, празднуй, следуй желанию сердца день и ночь. Весь Запад – страна сна, тягостного мрака; это место спящих в своих мумиях, не пробуждающихся, чтобы видеть своих братьев, своих отцов и матерей, забыло сердце и жен, и детей. Вода жизни, что на земле для живущих, – для меня гниль. Я не знаю, где я, с тех пор как прибыла в эту юдоль. „Смерть всецелая, иди – имя того, кто всех связывает вместе, и идут к нему, трепеща от страха, – нет никого, на кого бы он не взирал, будь то бог или человек; он исторгает сына у матери. все боятся и молятся ему, он не слушает молитв, не взирает ни на какие дары». Б.Тураев допускает, что слова Тиимхотеп навеяны международной идеологией эпохи эллинизма. Однако слова Небнетеру времен XXII династии, т.е. сказанные девятью веками ранее, и ряд других подобных высказываний свидетельствуют о том, что этот скептицизм вырос на чисто египетской почве. Но широкого распространения он не имел, и массами по-прежнему владели идеи этического порядка, связанные с «Книгой мертвых» и другими подобными композициями. Именно эти идеи предвосхитили христианское учение о загробной жизни. В нигилистическом отношении к эффективности культа мертвых и к достаточно примитивному учению о загробной жизни, которое предлагала «Книга мертвых», вряд ли возможно усмотреть даже зачатки материалистического мировоззрения. Однако наличие подобных умонастроений свидетельствует о свободомыслии и неудовлетворенности уровнем египетской религии, о поисках чего-то более совершенного, осмысленного, иначе говоря, о поисках новой религии. Такой религией оказалось христианство, становлению которого в немалой степени способствовала та же древняя религия Египта.

И еще одно свидетельство свободомыслия, затрагивающее уже не проблемы загробной жизни, а кардинальные вопросы теологии. В главе 17 «Книги мертвых» сказано: «Я великий бог, сам пришедший в бытие». Слова эти сопровождаются комментарием: «Он великий бог, он Нун». Объяснение могло исходить, разумеется, только от компетентного в этих вопросах жреца. Расширенный комментарий этого же места гласит: «Кто великий бог, сам пришедший в бытие? Он вода, он Нун, отец богов». Другое пояснение: «Он Ра». По удачной формулировке А.Гардинера, «мы улавливаем здесь разногласия между комментаторами».

В развитии религиозной мысли в Египте, несомненно, два больших периода: древнейший, когда религия была ритуальной с преобладанием культового аспекта, а личность верующего фактически отсутствовала в религиозных воззрениях, и более поздний, когда пробуждается религиозное сознание индивидуума. В. Вольф считает, что первый период продолжался до XVIII династии. Однако с таким утверждением трудно согласиться: роль индивидуального сознания в культуре вообще и в религии в частности намечается, безусловно, уже в конце Первого переходного периода. Этический и личностный элементы постепенно превращают религию из ритуальной в ритуально-этическую. Причем удельный вес этического элемента неуклонно возрастает.

Прославленные на весь мир памятники древнеегипетской архитектуры – пирамиды, храмы, – по сей день привлекающие множество туристов, изумляют не только своей монументальностью, совершенством исполнения, но и тем, что они были призваны служить исключительно религиозным целям. Подобная мобилизация всех технических и экономических ресурсов страны была немыслима в целях реальной, земной жизни. Как же примирить этот факт с положением исторического материализма о том, что техника и наука развиваются по мощному импульсу потребностей страны? На первый взгляд перед нами непримиримое противоречие, но только на первый взгляд. Для египтян запросы их религии представлялись первостепенными, гораздо более важными, чем заботы о жилище и хлебе насущном. Сама природа страны избавила египетский народ от многих нужд, тяготевших над другими народами, она же в значительной мере предопределила и его религиозные воззрения, суть которых сводилась к тому, что пребывание человека на земле скоротечно и преходяще, что подлинная, вечная жизнь наступает лишь после физической смерти. Эта религиозная иллюзия полностью владела людьми и побуждала их на протяжении короткой земной жизни заботиться об обеспечении жизни вечной. Отправление всех видов культа было важнейшей потребностью народа, не менее важной, чем удовлетворение повседневных потребностей. Для нужд религии работала хорошо организованная индустрия строительства грандиозных храмов и гробниц. Но не сама по себе религия как система взглядов и верований была источником египетской культуры, а именно практическая деятельность египтян, направленная на реализацию целей, поставленных религией.

Основы египетской религии сложились в незапамятные времена, когда народ был еще, несомненно, первобытным. Представления о богах и о сущности человека, типичные для первобытного общества, были унаследованы классовым обществом Египта. Они изменялись в ходе исторического развития, но и в самые поздние времена боги и души людей рассматривались египетской религией как нечто вполне материальное, хотя и невидимое, неосязаемое, – боги могли болеть, стареть, умирать, а души людей в загробном мире – подвергаться пыткам и окончательному уничтожению. Как же расценивать такие воззрения – как материалистические или как идеалистические? Такая постановка представляется неправомерной. «Как более или менее цельное мировоззрение материализм и идеализм оформились лишь в классовом обществе, в эпоху рабства». Следует пояснить – во времена развитого античного рабства. Естественно, что в древнем Египте (древнеегипетские религиозные воззрения сложились еще в первобытном обществе) не могло быть, как правильно подчеркивает Б.И.Шаревская, ни материалистического, ни идеалистического мировоззрения.

Каково же соотношение общественной структуры древнего Египта и его религии? По поводу социальной структуры древнего Египта было высказано немало правильных и ошибочных суждений. Для автора настоящей книги неоспорим раннерабовладельческий характер египетского общества. Египетский же политеизм, на котором лежит печать доклассового общества, является религиозным отражением истории этого общества.

Религия была, бесспорно, доминирующей формой идеологии в египетском обществе, философии, по сути дела, в Египте не было. Мысли, облеченные в ту или иную религиозную форму, литературные произведения дидактического характера – всевозможные поучения, – в которых, в известной мере, отражены этические взгляды египтян, разумеется, не могут рассматриваться как философия. В свете науки любая этика, и египетская в том числе, является результатом объективного развития общества, рождается социальной необходимостью. Но самим египтянам эта истина была неведома, и источники своей этики они искали в откровении божества. По глубокому убеждению египтян, вся их духовная жизнь была следствием божественного откровения. Нет никаких – ни письменных, ни археологических – данных, которые могли бы оспорить это утверждение. Разумеется, это ни в коей мере не может умалить значения культуры древнего Египта, оценка которой должна основываться на научных критериях, способных выявить ее объективно ценное, общечеловеческое содержание.

Далеко не безразлично, какой вклад внесла эта религия в историю религиозного мышления человечества.

Глава 2. Заупокойный культ

.1 Мумификация

загробный суд религиозный египетский

Убеждение, что человек после смерти продолжает существовать в самом месте своего погребения, вызвало стремление предохранить тело от разрушения и привело к изобретению мумификации – консервации тела при сохранении его целостности. Это достигалось путем бинтования всех членов и торса пеленами ткани и практиковалось уже во времена II – IV династий.

Далее процесс мумификации осложнился удалением внутренностей из тела и использованием разных минеральных и растительных средств для сохранения тела. Менялась и техника мумификации. Когда договаривались родственники о цене, мастера начинали работу. Для начала железным ключом достают мозг через ноздри – это одна часть, а вторая часть удаляется при помощи впрыскивания разных снадобий. Потом разрезают пах и достают все внутренности. Промывают всю полость, наполняют кассией и снова зашивают. Тело кладут в натровый щелок на 70 дней, обмывают, заворачивают вокруг тела повязку из виссонного полотна и мажут камедью. В это время родственники подготавливают саркофаг из дерева, в который помещают умершего и тело хранят в усыпальнице.

Практика мумификации сохранялась в Египте и после утверждения христианства; она прекратила свое существование только с вытеснением христианства исламом. Христианство, как религия, не предполагало сохранение тела умершего для вечной жизни, однако настойчивые увещевания христианского духовенства, адресованные пастве, не принесли плодов: население, привыкшее в течение столетий и даже тысячелетий к мумификации умерших, не хотело порывать с обычаями предков. Яркое свидетельство этого – сотни грубо изготовленных мумий периода христианства в Египте. Несомненно, что именно этот древний обычай мумификации в немалой степени способствовал высокому уровню египетской анатомии и покончил с предрассудком, довлевшим над греческими врачами, согласно которому вскрытие тел умерших считалось предосудительным.

2.2Заупокойный культ

Остановимся коротко на основных моментах заупокойного культа. Как уже неоднократно подчеркивалось, в основе культа лежали представления о том, что умерший после погребения продолжает жизнь, т.е. нуждается в жилище, еде, воде и т. д., поэтому означает, что заупокойный культ прежде всего состоял в обеспечении умершим необходимых жизненных благ. Фараон предоставлял своим вельможам еще при жизни гробницу. Были и те, которые не были достойны этой награды, поэтому им приходилось самим строить себе гробницы. В те времена были специально созданы участки земли для материального обеспечения культа умерших, которые отведены именно для кормления погибшего, людей же, которые кормили умершего называли «хем-ка». Но так как со временем поняли, что эта практика убыточна, реальные дары были изменены магической фикцией. В те времена были обнаружены тексты, в которых надо было придерживаться ритуальной чистоты, помогая погибшему молитвами. Вот примерные пункты этих обращений:

если посетитель ритуально не чист, он не имеет права подходить к гробнице;

ни в коем случае посетитель не должен ритуально осквернять гробницу умерших;

не наносить ущерб гробнице, в противном случае можно привлечь на себя гнев умершего;

необходимо было читать жертвенную молитву, заменявшую материальное подношение.

Эти обращения из текстов были обращены в основном родственникам погибших, но или в определенных случаях лицам, которые призваны соблюдать культ умерших. Письмо сопровождалось угрозами или наоборот поощрением: умерший благодаря хорошему отношению к нему должен был предоставить живому заступничество перед богами. Умерший для живых воспринимался как существо, которое может быть полезным или принести зло.

Большое внимание в этих письмах уделялось молитве жертвенной, адресованной умершему, которая заменяла материальные подношения. В молитве было перечислено все то, что необходимо умершему, а боги обеспечивали его всем этим. В основном молитве запрашивались продовольственные подношения, такие как вода, еда, птица, одежда, быки и т.д. В основном эта жертвенная молитва обращалась богу мертвых Осирису или Анубису. Подношения царя были угодны богам, поэтому были и эффективны. Эта магическая фикция избавила египтян от многочисленных материальных расходов на пожертвования.

Огромное значение придавалось процедуре погребения, изменявшейся на протяжении столетий. Важное место в ней занимал обряд «отверзания уст и очей» (о нем упоминалось в связи с культом богов), смысл которого заключался в том, чтобы «оживить» мумию перед погребением, сообщить ей способность восприятия внешнего мира. Необходимо было примирить факт смерти с древнейшим, традиционным верованием, будто человек продолжает физиологически функционировать и после смерти. И здесь на помощь приходила магия. Обряд «отверзания уст и очей» состоял в том, что жрец прикасался к устам и глазам мумии сначала окровавленной ногой жертвенного быка, а затем двумя разными теслами и резцом скульптора, а также мешком с красным минералом. Магические действа сопровождались произнесением соответствующих слов. М.Э.Матье приводит интересное сравнение этого обряда с аналогичным обрядом племени пангве в Камеруне.

Существенный момент заупокойного культа – создание скульптурных портретов умерших и размещение их в сердабе. Делалось это, как уже отмечалось, на случай непредвиденного разрушения мумии – считалось, что в статуи могло переселиться ка умершего. Так «в Древнем Царстве возникает одно из важнейших достижений древнеегипетского искусства – скульптурный портрет».

Вся совокупность обрядов составляла материальный аспект заупокойного культа. У египтян в те времена возникло убеждение, в котором говорилось о том, что в могиле кроме останков было и что-то невидимое (представление о ба, ка и т.д.). Загробный мир в представлении египтян был отражением земного мира и это нечто невидимое пыталось вырваться из гробницы в загробный мир. Но в загробном мире умершему угрожали все те же опасности, какие и на земле, например, змеи, голод и т.д. Но чтобы избежать всего этого, была необходима магия, которой должен был обладать умерший. А вот помочь ему обрести эти знания должны были живые. Они и снабжали покойника магическими текстами. Получается, что религиозно-магический ритуал играл самую главную роль и в материальной жизни умершего, и в его странствиях в загробном мире.

Глава 3. Ритуальное строительство

От времени Древнего царства храмов не сохранилось, за исключением заупокойных – при гробницах фараонов (речь о них пойдет в соответствующем разделе книги). Таким образом, о египетских храмах до V династии наука конкретными сведениями не располагает.

Каждый фараон V династии воздвигал великолепный храм солнца. Названия храмов были различны: «Горизонт Ра», «Удовлетворение Ра» и т.д. До нас эти храмы не дошли, но результаты раскопок немецких ученых в Абусире на рубеже XIX – XX вв. неопровержимо доказывают, что шесть царей V династии построили свои храмы в местности Абу-Гураб, несколько южнее Гизы. Обнаружены остатки двух из этих храмов – храма фараона Усеркафа и храма фараона Ниусерра (раскопки Х.Рике, ученика Л.Борхардта, и самого Л.Борхардта). Храмы были построены по одному образцу. Собственно говоря, храма, как такового, и не было. При упоминании о солнечных храмах этого типа имеется в виду следующее: на специально сооруженной обширной террасе возвышался на огромном пьедестале высокий обелиск, обитый наверху золоченой медью. Перед обелиском стоял большой жертвенник. Обелиск, жертвенник и часть окружающего пространства были обнесены стеной, покрытой внутри и снаружи разнообразными, весьма интересными изображениями. За этой стеной располагались также разного рода служебные помещения. Предметом культа был сам обелиск, олицетворявший, по-видимому, светило. Культ отправлялся под открытым небом. Сведения о «солнечных храмах» и отправлявшихся при них культах весьма скудны. Очевидно, однако, что основной идеей создания этих храмов был культ солнца – светила, а не мифологического персонажа. После V династии строительство «солнечных храмов» прекратилось.

От времен, предшествующих XVIII династии, храмы не сохранились. Наука располагает конкретными сведениями о египетских храмах лишь начиная с XVIII династии.

Почти все храмы времени Нового царства имели в плане вытянутый прямоугольник. Участок, занятый храмом, окружала высокая массивная стена, к воротам которой вела от Нила широкая дорога, уставленная по обеим сторонам статуями сфинксов. Вход в храм оформлялся в виде узкой двери между двумя высокими монументальными башнями, покатые стены которых суживались кверху и увенчивались карнизом с характерным для египетской архитектуры профилем. Такое оформление фасада, называемое обычно пилоном (по-егип. «бехен»), имело прототип еще в Среднем царстве. К наружной стороне пилона прикреплялись высокие деревянные мачты с флагами, а перед ним воздвигались обелиски и гигантские статуи царя. Вход вел в открытый, обнесенный колоннадой двор, заканчивающийся портиком, построенным немного выше уровня двора. За портиком были расположены большой широкий колонный зал и ряд меньших. Молельня находилась в глубине храма и могла состоять из нескольких помещений: в центральном – стояла статуя главного божества храма, в остальных – статуи других божеств, чаще всего богини- жены и бога-сына. Вокруг основных помещений располагались дополнительные залы, храмовая библиотека, комнаты для специальных ритуалов, хранилища. Средний проход колонных залов обычно был выше боковых, как в скальных гробницах номархов Среднего царства. Все более широкое применение колонн привлекало внимание зодчих к их оформлению, и в храмах Нового царства наряду с ранее существовавшими типами колонн появляются новые. Освещение в разных частях здания было различным. Двор был щедро залит солнцем; колонный зал освещался через окна под крышей более высокого центрального нефа; помещения же в глубине храма не имели окон, здесь постоянно применялось искусственное освещение. Таким образом, посетитель попадал из залитого солнечным светом двора через слабо освещенный колонный зал в полумрак культовой молельни.

План храма такого типа в главных чертах близок к плану жилого дома времени Среднего и в особенности Нового царства, что закономерно, поскольку храм считался жилищем бога. В течение многих веков в культовом зодчестве вырабатывались определенные традиции, и храмы Нового царства сохранили элементы, возникшие в культовых зданиях Среднего и даже Древнего царств. Эта связь в известных пределах должна была существовать уже в силу того, что сохранилась и определенная преемственность в обрядах. Иногда планировка осуществлялась по определенному древнему образцу, что было легко достижимо, поскольку рукописи с описаниями святилищ имелись в храмовых архивах. Сенусерт I, желая воздвигнуть храм богу Ра в Иуну (Гелиополь), потребовал, чтобы при закладке нового святилища жрец руководствовался указаниями такого «божественного свитка». Среди рукописей храмовых библиотек была «Книга основания храмов первой девятки (эннеады)», которую якобы написал обожествленный впоследствии знаменитый зодчий и мудрец Древнего царства Имхотеп. Книга эта, по легенде, была унесена на небо, «когда боги покинули землю», но затем сброшена с неба Имхотепом и найдена к северу от Мемфиса.

«Надпись на Птолемеевском храме в Эдфу указывает, что общий план здания храма был сделан именно по предписаниям этой книги.

Однако зодчие XVIII династии, используя традиции прошлого, сумели так их развить и переработать, что в итоге получился новый тип культового здания, очень удачный по конструкции и гармоническому сочетанию архитектурных, форм с декоративными элементами.

К этому типу принадлежали самые крупные и прославленные храмы Нового царства – Карнакский и Луксорский.

Храм в Карнаке, называвшийся в древности Ипет-сут, был знаменитейшим святилищем Египта, верховным официальным храмом, расширение и украшение которого находилось в центре внимания каждого фараона.

Карнак правильно считают каменным архивом истории Египта: на его стенах, пилонах и карнизах сохранились не только посвятительные надписи царей, гимны богам или изображения различных моментов ритуала, но и сведения о важнейших исторических событиях Нового царства. Анналы походов Тутмоса III и история его восшествия на престол, рассказ и поэма о битве Рамсеса II с хеттами при Кадеше, списки царей Египта – все это и многое другое сохранили нам здания Карнакского храма.

Богатейшие вклады фараонов сделали его одним из крупнейших хозяйств в стране и способствовали тому, что его жречество приобрело огромное влияние в государственных делах. Лучшие зодчие, скульпторы и художники работали над созданием Карнака, настоящей сокровищницы египетского искусства; здесь стояло множество статуй, которые жертвовались людьми, желавшими, чтобы их изображения постоянно находились в «доме Амона». Число этих статуй было так велико, что только из одного тайника, куда жрецы складывали устаревшие вотивные статуи, удалось извлечь 779 каменных и свыше 17 000 бронзовых статуй и статуэток.

Строившийся на протяжении ряда столетий различными зодчими храм Амона-Ра в Карнаке отразил в себе следы самых разнородных архитектурных замыслов, и является чрезвычайно сложным, далеко не во всех частях одинаково удачным комплексом.

Еще в Среднем царстве здесь было впервые выстроено сравнительно небольшое святилище Амона, явившееся тем отправным пунктом, от которого фараоны Нового царства начали возводить свои гигантские сооружения». Строительство в Карнаке окончилось лишь во времена Птолемеев. Воздвигнутые здесь храмы посвящены в основном Амону, Мут, Хонсу, Монту, Осирису и Пта.

Масштабы Карнакского храма были поистине огромны, достаточно сказать, что главный его пилон имел в ширину 113 м, в высоту – 43,5 м и в толщину – 15 м. Большой гипостильный зал занимал площадь 5000 кв. м – на ней мог бы разместиться знаменитый парижский собор Нотр Дам. Потолок этого гигантского помещения покоился на 134 колоннах, расположенных в 16 рядов. Колонны центрального нефа были высотой 19,26 м, остальные – 14,74 м. Поверхность стен и этих колонн была покрыта цветными рельефами площадью 24 282 кв. м. Русский путешественник А.С.Норов, посетивший Карнак в середине XIX в., восхищается этим залом с «необъятным множеством столпов, которых создание превышает силы народа самого могущественного». «Все виденные вами доселе здания, – пишет он, – хотя бы вы обтекли весь земной шар – игрушки перед этим столпотворением! Этот лес колонн, величины невообразимой, и где же? – внутри здания, повергает вас с первого раза в глубокую задумчивость о зодчих». Если это помещение производило такое впечатление на русского государственного деятеля XIX в., то можно себе представить, какое действие оно оказывало на верующих египтян во II тысячелетии до н. э.

Так называемый Луксорский храм, посвященный фиванской триаде – Амону-Ра, Мут и Хонсу, – второй по размерам и значению храм Фив524. Он начал строиться при Аменхотепе III и был соединен с Карнакским храмом аллеей сфинксов. Карнакский и Луксорский храмы, а также все прочие храмы Египта эпохи Нового царства и более поздних времен, включая птолемеевские и римские, были по замыслу «домами» божества, в которых отправлялся культ антропоморфных или зооморфных богов, персонажей разных мифов. Вполне понятно, что столичные фиванские храмы превосходят своими масштабами, великолепием и богатством храмы других городов.

Нельзя обойти молчанием и чудо египетской архитектуры времени XIX династии – пещерный храм в честь Амона-Ра-Харахти, Пта и Рамсеса II, построенный этим фараоном в Нубии, в Абу-Симбеле.

Сохранность дошедших до нашего времени храмов различна. Лучше всего, естественно, сохранились храмы, построенные в греко-римское время – храмы в Эсне, Дендере, Филэ, знаменитый храм в Эдфу, о котором уже шла речь выше.

Следует сказать несколько слов и об обелисках (др.-егип. «чехен»). Как уже было отмечено, обелиски играли значительную роль во времена Древнего царства, в «солнечных храмах» V династии, где они являлись символом солнца. По форме они были такими же, как и обелиски более поздних времен, но отличались от них, по-видимому, приземистостью и массивностью. Обелиски «солнечных храмов» не сохранились. Древнейший известный науке обелиск – это обелиск из красного асуанского гранита, воздвигнутый фараоном XII династии Сенусертом I перед храмом в Гелиополе. Он и в наше время высится в деревне Матарие. Обелисков было два, но второй, стоявший еще в XII в. н.э., как это утверждают арабские источники, не сохранился. Еще один обелиск времен Среднего царства имеется в Танисе – на нем начертано имя Рамсеса II (Каирский музей).

Обелиски широко использовались начиная с эпохи Нового царства, но немало их сохранилось и от более поздних времен. Поверхности обелисков покрывались иероглифическими надписями. Высота их достигала тридцати с лишним метров. Наиболее известны обелиски царицы Хатшепсут, Тутмоса I, Тутмоса III и др. Декоративность, изящество и монументальность обелисков привлекли к ним особое внимание, когда египетская цивилизация ушла в далекое прошлое. Некоторые обелиски вывезены из Египта и украшают площади Парижа, Рима, Константинополя, Лондона, Нью-Йорка.

Следует подчеркнуть, что обелиск, являясь предметом культа в «солнечных храмах», находился внутри храма. Позже, перестав быть таковым, он был выведен из храма наружу и стал украшением храма, в котором поклонялись антропоморфному или зооморфному божеству.

Египетские храмы являлись как бы юридическим лицом, владевшим движимой и недвижимой собственностью, хозяином которой считалось божество храма. Размеры этой собственности могли быть очень скромными, но иногда они были гигантскими. По данным папируса Харрис I, Рамсес III даровал храмам Египта 10 процентов обрабатываемой земли и 6 процентов населения страны526. Такие огромные богатства фараоны могли дарить храмам благодаря непрерывным победоносным завоевательным войнам, которые велись в эпоху Нового царства. Огромная добыча сосредоточивалась в руках царей, «сынов Амона»; значительную часть этой добычи они уделяли богам, и в первую очередь своему «отцу» Амону, который в конце концов оказался богаче всех богов.

Социально-экономические проблемы не являются предметом рассмотрения в книге, но констатация юридического лица храмов, естественно, влечет за собой вопрос о египетском жречестве, управлявшем храмами и всей их собственностью.

«В египтологической литературе, особенно в зарубежной, взаимоотношения между царской властью и храмами нередко представлены в виде явной или скрытой борьбы двух антагонистических начал – светского и духовного, лишь временно сдерживаемых властью могущественных фараонов. В соответствии с этим сложилось мнение, что усиление жрецов и храмов в экономическом отношении всегда таило в себе угрозу светской вла- сти»527. Эта концепция, безусловно устаревшая, не соответствует фактам, которыми мы располагаем и которые подчеркнул в своем труде И.А.Стучевский. Акад. В.В.Струве, ответственный редактор исследования И.А.Стучевского, писал в предисловии к книге: «Несмотря на некоторые спорные моменты в монографии И.А.Стучевского, есть все основания включить ее в число работ, которые содействуют правильному решению одной из существенных проблем истории Древнего Египта». Нельзя не согласиться с точкой зрения этого маститого ученого.

Прежде всего надо решительно расстаться с довольно широко распространенным мнением о египетском жречестве как о касте или какой-то похожей на касту замкнутой корпорации. И.А.Стучевский приводит многочисленные и несомненные факты из текстов времени Нового царства, свидетельствующие о совмещении одним писцом светских должностей и жреческих функций. Надо сказать, что перечисленные И.А.Стучевским факты могут быть дополнены другими, аналогичными. Подытоживая факты, И.А.Стучевский приводит слова В.Эджертона: «Храмы богов должны рассматриваться как департаменты царской административной системы», а также слова Х.Кееса: «Жречество в Египте – царская служба». На это же указал и известный французский египтолог Сонерон, автор специального исследования о жречестве. Он пишет: «Они (жрецы. – М.К.) не имеют ничего общего со жрецами древних евреев, а тем более со жрецами христиан. Это люди, подобные всем прочим, не наделенные никакими привилегиями божественного характера. чиновники особого рода, они исполняют вместо царя определенные ритуальные действия». В общем и целом жреческая служба хорошо оплачивалась, и мало-помалу в жреческих семьях устанавливается традиция передавать свои должности детям по наследству. Традиция эта проявляется более или менее четко в поздние времена. Ярким примером ожесточенной и кровавой борьбы за жреческие доходные места является знаменитый демотический папирус Райланд IX (время персидского господства), повествующий о борьбе жрецов – деда, отца и внука (все трое назывались Потенсе) – с группой других жрецов, стремившихся захватить их должность. Традиция наследственного жречества не успела превратиться в узаконенный порядок, и поэтому, по сути дела, нет фактов, доказывающих борьбу почитателей светского и духовного начал между собой. То, что представляется иногда такой борьбой, по существу является борьбой разных группировок внутри правящего класса, вызываемой различными историческими факторами. О наличии в Египте внутреннего, жреческого «государства» говорить не приходится.

В.В.Струве очень тонко подметил в упомянутом предисловии к книге И.А.Стучевского сущность этой борьбы. «Изменения, которые претерпевала храмовая политика фараонов, были обусловлены тем, что храмы посвящались культу богов – покровителей номов и поэтому служили местным интересам номов. Однако эти интересы часто не соответствовали требованиям централизованного египетского государства по отношению к номам. Тем не менее при могущественных царях объединенного Египта номы и их храмы полностью подчинялись интересам государства, сплотившего их в одно политическое целое. По мере обусловленного внутренними и внешними причинами ослабления централизованного государства громоздкая надстройка политического объединения долины Нила становилась непосильным бременем для экономики номов. Тогда начинали вступать в действие сепаратистские силы, и номы стремились освободиться от тяжелых повинностей, которые возлагало на них государство. Усиление центробежных сил могло привести в конце концов к распаду единого египетского государства на мелкие государственные (номовые) образования. Это основное положение автора можно считать в достаточной степени аргументированным».

Автор настоящей книги подошел с иных позиций к проблеме противоборства в Египте тенденций централизации номов и их децентрализации, но пришел к тем же выводам: «На протяжении многовековой истории Египта облик номового сепаратизма изменялся, но номы всегда стремились сохранить свои специфические особенности. Наиболее рельефно отражались сепаратистские тенденции в системе местных религиозных куль- тов». Остается в самом сжатом виде рассмотреть организацию египетского жречества.

Каждое из божеств имело свой клир, во главе которого стоял верховный жрец, назначаемый фараоном. Численность, влиятельность и богатство клира зависели от котировки конкретного божества. Так, во времена Нового царства клир фиванского Амона-Ра представлял собой могущественную, богатейшую корпорацию, клиры же других божеств, например мемфисского Пта и гелиопольского Ра, далеко уступали ему, не говоря уже о клирах провинциальных божеств. Верховные жрецы некоторых богов имели особые титулы. Так, верховный жрец бога Пта в Мемфисе носил титул «великого начальника ремесленников», верховный жрец бога Ра в Гелиополе – титул «великий созерцанием (бога)», верховный жрец бога Тота в Гермополе – титул «великий пятерик храма Тота», верховный жрец богини Бастет в Бубасте – титул «великий врачеванием». Верховный жрец Амона-Ра в Фивах величался «первым жрецом Амона в Фивах», такой же титул носили верховные жрецы других божеств – изменялось лишь в их титулатуре имя божества и название местности. Верховному жрецу подчинялось множество жрецов, назначаемых либо фараоном, либо им самим. Так, в подчинении у верховного жреца Амона были второй, третий и четвертый жрецы. Они назывались по-египетски «хем-нечер», что значит «раб божий». Эти «рабы божьи» были главными отправителями культа. Наряду с ними существовали херихебы, т.е. «чтецы» и знатоки священных текстов (они также подразделялись на первого, второго и т.д.), и другие непосредственные служители культа. Большое количество низшего духовенства выполняло самые различные, нередко чисто хозяйственные функции в храме. Они назывались «чистыми» (др.-егип. «уабу»). Имеется в виду в основном физическая и ритуальная чистота. Начиная с эпохи Среднего царства жречество Амона постепенно набирает силу и становится самым могущественным в стране. Из одной надписи первого жреца Амона (времена фараона Рамсеса IX) известно, что он восстановил пришедший в упадок дом, построенный для верховных жрецов Амона при фараоне Сенусерте I (XII династия). История сохранила для нас имена этих жрецов. Некто Хон- суемхеб, о котором нам известно как о герое литературного произведения, сохранившегося на остраконах Лувра, Вены, Турина и Флоренции, назван в этом тексте одним из ранних верховных жрецов Амона (Второй переходный период). Не исключено, что это фиктивный литературный герой. Начиная с XVIII династии верховные жрецы Амона приобретают реальную власть. Хапусенеб, верховный жрец Амона при царице Хатшепсут, был «начальником [всех] храмов» страны и «начальником жрецов Верхнего и Нижнего Египта», т.е. объединял под своей властью все жречество Египта. Эта прерогатива осталась в руках верховных жрецов Амона вплоть до фараона Аменхотепа III. Последний его везир, по имени Рамосе, перехватил эту прерогативу у верховных жрецов и сам стал «начальником жрецов всех богов Верхнего и Нижнего Египта». Такое положение сохранялось вплоть до Рамсеса II, при котором руководство клиром вернулось к верховным жрецам Амона. В двуязычных декретах птолемеевского времени – Розеттском и Канопском – даны греческие и египетские названия различных разрядов жрецов, свидетельствующие о «специализации» в клире. Само собой понятно, что эта поздняя египетская и греческая терминология – результат многовековой эволюции и что функции и названия разрядов жрецов менялись с течением времени.

Особо надо упомянуть «иерограмматов» греческого текста, что соответствует египетскому «писец дома жизни» (например Розеттский камень, иероглифический текст, стк. 8, – «чет пер-анх») и означает «артель [писцов] дома жизни». Около больших и богатых храмов разных городов располагался «дом жизни». Деятельность этого учреждения была весьма разносторонней, можно даже сказать, универсальной для того времени. Здесь составлялись тексты религиозного содержания (гимны, молитвы, «анналы» богов, и в первую очередь заупокойные тексты). А.Вольтен показал, что «Книга мертвых», а раньше «Тексты саркофагов» и «Тексты пирамид» были продукцией «домов жизни». Здесь же создавались другие магические и религиозные произведения и даже медицинская литература. Словом, «дома жизни» были в те отдаленные времена средоточием умственной жизни страны, в целом поставленной на службу теологическим и сакральным целям. Из одного отрывка магического папируса Салье 825 очевидно, что, в представлении самих египтян, в «доме жизни» создавались письменные произведения, назначением которых было сохранение жизни царя и людей на земле и в потустороннем мире. Таким образом, именно в «домах жизни» создавались новые теологические концепции, переделывались и дополнялись старые.

В клир входили также певцы и музыканты. Нельзя не сказать и о роли женщин в среде египетского жречества. Геродот (II, 35) утверждает следующее: «Ни одна женщина [у них – т.е. египтян] не может быть жрицей ни мужского, ни женского божества, мужчины же [могут быть жрецами] всех богов и богинь». Утверждение это не соответствовало реальному положению дел, и «отец истории» сам себе противоречит в двух местах своего труда. Так, он пишет: «Жрецы Зевса (т.е. Амона. – М.К.) в Фивах рассказывали мне, что две женщины, жрицы из Фив, были увезены финикиянами и одна из них, как узнали, была продана в Ливию, а другая – в Элладу. Эти-то женщины и положили основание первым оракулам у упомянутых народов» (II, 54). Несколько ниже (II, 56) Геродот сообщает: «Мое собственное мнение об этом вот какое. Если финикияне действительно похитили тех женщин из храма и одну продали в Ливию, а другую в Элладу, то, по-моему.» Далее следует рассказ об основании оракула в Греции и Ливии. Э. Блэкман посвятил этой проблеме специальное исследование, показывающее, что первое сообщение Геродота о том, что женщины не участвуют в культе, противоречит фактам. Собранные им данные не оставляют ни малейшего сомнения в том, что в Египте существовали жрицы, порой игравшие в культе важную роль. Жрицы упоминаются в памятниках уже во времена Древнего царства (V династия). Позднее, во времена Среднего царства, упоминаются храмовые певицы и музыкантши (храмов бога Осириса в Абидосе и богини Хатхор в Кусе). Гораздо чаще жрицы, музыкантши и певицы фигурируют в текстах Нового царства (храмы Амона- Ра в Фивах, Осириса, Исиды, Мут, Хапи в Абидосе, Хатхор в Дендере, большой эннеады в Карнаке и т. д.). В одной из надписей в храме Эдфу перечисляются божества 42 номов Египта, верховные жрецы, а вслед за тем жрицы, «играющие на систре» перед изображением божества. Среди жриц того или иного божества выделяются «верховные жрицы», руководившие певицами и музыкантшами. В Фивах такой «верховной жрицей» была жрица, носившая также титулы «поклонницы бога» и «жены бога» (имеется в виду бог Амон-Ра). Жена фараона Яхмеса I, основателя XVIII династии, Яххотеп была, насколько известно, первой царицей, носившей титул «жены бога». Амон-Ра, таким образом, имел в лице царицы земную жену, что вполне соответствует изложенным выше представлениям о теогамии. Однако царь богов не ограничивался одной женой. Как и фараоны, он имел гарем из земных наложниц, и этими наложницами являлись «певицы и музыкантши» храма. Другие боги – Инхар, Харшеф, Мин, Себек, Тот, Инмутеф, Упуаут в Ассиуте – в подражание царю богов также имели земной храмовый гарем.

Функции храмовых певиц и музыкантш не ограничивались музыкальной сферой. В ряде случаев они принимали активное участие в ритуале (об этом свидетельствуют изображения) и в заупокойном культе. Материальное вознаграждение жриц было таким же высоким, как и жрецов-мужчин. Кульминационным пунктом развития института жриц было управление «поклонницы бога» Верхним Египтом.

«После падения XX династии ок. 1000 г. до н.э. Фиваида стала независимой под управлением верховных жрецов Амона-Ра. Но начиная с Осоркона III, фараона XXIII династии, около 720 г. до н.э. и вплоть до Псамтика III, фараона XXVI династии, приблизительно до 525 г. до н.э. Фиваида управлялась не верховными жрецами Амона-Ра, но пятью „женами бога, правившими друг за другом. Первой из них была дочь Осоркона III Шепе- нопет. Когда на египетский престол сел эфиопский фараон Пианхи, он принудил ее удочерить Аменардис, которая была сестрой жены Пианхи (Пианхи был женат на дочери Кашты). Аменардис, в свою очередь, удочерила Шепенопет II, дочь Пианхи (и племянницу Аменардис). Шепенопет II сначала удочерила дочь Тахарки, Аменардис II, но через девять лет после своего восшествия на престол Псамтик I заставил ее удочерить свою дочь Нитокрис, которая затем удочерила Анхнеснефибру, дочь Псамтика II. Таким образом, было пять, а не шесть, следовавших друг за другом жриц – правительниц Фив, ибо Ше- пенопет II была жива при вступлении на эту должность Нитокрис, а Аменардис II никогда не правила»542. Нитокрис правила 64 года, а Анхнеснефибра умерла при Псамтике III в возрасте старше 80 лет. Правление этих жриц не было фикцией: верховные жрецы Амона- Ра при этих правительствах играли ничтожную роль. При Нитокрис большую роль играл четвертый жрец Амона – Монтуемхат, а также некий Ибе. Вступление в должность жрицы-правительницы ознаменовывалось пышными всенародными торжествами, о чем повествуют тексты.

Во времена жриц-правительниц Фиваиды «жена бога» ставилась в тесную связь с богиней Тефнут. Так, в гробнице упомянутого Ибе в одной из надписей говорится о Нитокрис: «Дочь Ра, она же Тефнут».

Из приведенных фактов, а число их можно умножить, со всей очевидностью явствует, что женщины, как члены клира того или иного божества, принимали активное участие в религиозной жизни страны. В птолемеевские времена появляется категория людей, постоянно живущих в храмах, но фактически не жрецов: это нечто вроде отшельников, давших пожизненный обет подчиняться жрецам храма и выполнять их поручения в благодарность за покровительство и защиту. Не исключено, что эти отшельники были как бы предтечами христианского монашества, появившегося в Египте раньше, чем в других странах, принявших христианство, но не ранее птолемеевских времен.

Следует сказать несколько слов о внешнем виде жрецов. Жрецы были обязаны носить одеяние из белого льна, ни в коем случае не из шерстяных тканей. Покрой одежды был архаический, простой. Некоторые жрецы носили шкуру пантеры (жрецы-сем). На ногах у них были белые сандалии, отличавшие их от прочих египтян, в массе ходивших босиком. Для жреца была строго обязательна чистота одежды и тела. Поэтому жрецы были обязаны брить волосы на теле и на голове. Бритая голова – один из основных признаков жреческого достоинства.

.2 Типы египетских гробниц

Поскольку именно гробница была жилищем умершего, очень важно хотя бы в самых общих чертах ознакомиться с разными типами египетских гробниц. Они видоизменялись в зависимости от времени, отчасти места и главным образом в зависимости от общественного положения умершего.

Для времени Раннего и Древнего царств установлено высокое развитие культа умерших, но далеко не всех умерших – в основном царей и придворной знати (сначала в Тинисе, потом в Мемфисе), а иногда и местной знати (далеко от Мемфиса).

Гробницами фараонов были египетские пирамиды. Воздвигались они исключительно для того, чтобы служить последним убежищем для усопшего фараона. Иногда приходится слышать и даже читать, что возведение пирамид преследовало якобы какие-то другие, чуть ли не научные цели. Подобные утверждения, и это надо усиленно подчеркнуть, являются откровенным антинаучным вздором и относятся к той категории нелепых, ни на чем не основанных, якобы научных, а по сути дела фантастических измышлений, которые современный известный французский физик Пьер Оже назвал мифами. Эти современные мифы, как пишет Оже, «реально угрожают перейти в убежденность», лишенную всяких научных оснований. В первые месяцы 1973 г. в Москве демонстрировался прекрасно заснятый фильм ФРГ «Воспоминания о будущем». Дикторский текст к нему является наглядной, вполне конкретной иллюстрацией подобных мифов. Основная его идея заключалась в том, что монументальные, грандиозные памятники древних народов, в том числе египетские пирамиды, были воздвигнуты при помощи «пришельцев из космоса». К сожалению, эта нелепая, полностью опровергаемая наукой фантастика произвела некоторое впечатление на легковеров из числа публики.

Египетские пирамиды (имеются в виду так называемые большие пирамиды в Гизе) в древности вполне заслуженно считались одним из семи чудес света. Следует подчеркнуть, что «большие пирамиды» в Гизе – далеко не единственные пирамиды Египта. Пирамид много больше, но они не отличаются той грандиозностью, которая поражала человечество в прошлом и продолжает изумлять в наше время.

«Большие пирамиды» в Гизе – их три – построены фараонами IV династии. Самая большая пирамида – Хуфу (греч. форма имени Хеопс), за ней следует пирамида Хафра (греч. Хефрен), затем пирамида Менкаура (греч. Микерин). Представление о размерах пирамиды Хуфу дают следующие цифры: высота – 146 м, длина стороны основания – 230 м. На ее сооружение ушло 2 млн. камней, каждый весом 2,5 т (в среднем). Пирамида Хафра немного меньше, пирамида Менкаура значительно меньше первых двух.

Французский ученый Э.Ф.Жомар, один из первых европейских ученых, обследовавших пирамиды, так описывает свое впечатление от них: «Их вершины, виднеющиеся издалека, производят впечатление, сходное с тем, какое испытываешь при виде пирамидальных верхушек высоких гор, стремящихся и врезывающихся в небо. Чем ближе подходишь, тем впечатление слабее. Но в непосредственной близости от этих правильных громад оно сменяется другим – вы сражены неожиданностью, едва ступив на берег, вы чувствуете себя во власти другого настроения. У самого подножия пирамид вас охватывает острое могучее ощущение с примесью изумления и подавленности. Верхушка и углы теряются из виду. Испытываемое чувство не есть восхищение перед созданием искусства, оно глубже. Оно навеяно величием и простотой форм, контрастом между человеком и огромностью труда его рук; глаз не в состоянии охватить его, мысль отказывается воспринять. Вот когда начинаешь проникаться всем величием этой громадной груды отесанных камней, нагроможденных в стройном порядке на баснословную высоту».

Многие другие выдающиеся люди в аналогичных выражениях отразили свои впечатления от пирамид. Обратимся, однако, к конкретным научным фактам.

В каждой из «больших пирамид» есть ходы, ведущие снизу в камеру, где покоился саркофаг с мумией царя. Расположение этих ходов и погребальных камер различное. Невозможно, да и не нужно, останавливаться здесь на архитектурном аспекте внутренних помещений пирамид, следует лишь подчеркнуть, что это – высшее проявление мастерства в каменотесном искусстве. Внутри «больших пирамид» в Гизе не обнаружено никаких надписей, скульптур и изображений. Во всех трех пирамидах были найдены пустые каменные саркофаги. Геродот (II, 124) сообщает, что «большая пирамида» Хеопса строилась беспрерывно в течение 20 лет и что на строительстве работало 100 тысяч человек, сменявшихся каждые три месяца. Современные подсчеты в какой-то степени подтверждают данные Геродота.

В ряде других пирамид также были найдены саркофаги. Одна из древних и известных пирамид – это ступенчатая пирамида Джосера. Все пирамиды, которые строились в древние времена, в основном были расположены или в Нижнем Египте, или в Среднем. На стенах пирамид V и VI династий напечатаны заупокойные магические тексты – «Тексты пирамид», напечатанные иероглифами.

В каждой пирамиде имелся свой храм, в котором жрецы служили службу по фараону. У каждой пирамиды было свое название.

До сих пор не разрешен вопрос о так называемых царских кенотафах времени Древнего царства. Чем объяснить, что основатель IV династии фараон Снофру построил себе целых три пирамиды? Основываясь на некоторых данных, «можно считать твердо установленным тот факт, что для ряда царей Древнего царства были возведены сооружения, на первый взгляд ничем не отличающиеся от гробниц, но предназначавшиеся не для фактического захоронения, а лишь для выполнения неких ритуальных действий, то есть ложные гробницы – кенотафы». Этот малопонятный обычай Н.М.Постовская объясняет связью с праздником хеб-сед, т.е. с царским 30-летним юбилеем. Эта точка зрения не получила всеобщего признания, но ряд моментов в ее мотивировке свидетельствует в ее пользу:

1)на основании некоторых фактических данных можно допустить в принципе связь кенотафов и хеб-седа;

2)возведение царских кенотафов имело целью фиктивное погребение фиктивно убитого царя.

Независимо от проблемы кенотафов возникает вопрос о причинах столь грандиозных размеров пирамид именно во времена IV династии. Этот вопрос, конечно, тесно связан с внутриполитическими факторами, с максимальной централизацией государственного аппарата, с расцветом неограниченной власти фараона – без этого непременного условия повелители Египта того времени не были бы в состоянии поставить на службу интересам собственного заупокойного культа столь большие материальные и людские ресурсы. Несомненно также, что и личное тщеславие фараона играло в этом не последнюю роль. Фараоны имели привилегированное право выбирать форму и устанавливать размеры своих гробниц. Начиная с эпохи Нового царства пирамиды выходят из моды и заменяются грандиозными скальными гробницами, о которых речь пойдет ниже.

Стремясь к близости знати к повелителю после жизни, они при жизни строили себе гробницы вблизи усыпальницы повелителя. Так в Гизе образовались большие кладбища сановников – некрополи. Более известны эти гробницы под названием мастаба, что означает «скамья». Эта скамья сооружалась из известняка или кирпича в форме прямоугольника, сверху он был плоским. Под ними находились погребальные камеры с саркофагом. Туда вела сверху вниз шахта глубиной, достигающей тридцать метров. В части, находящейся на востоке, сооружалась дверь – вход в мастаба. Здесь находился и специальный жертвенник, куда приходили родственники умерших, приносили приношения и читали молитвы. В сердабе находились портреты умершего в виде скульптуры.

В некрополе в Саккаре, грандиозном кладбище времен VI династии, находится мастаба Мерерука, представляющая собой целую загробную квартиру умершего – в ней 31 помещение. Мерерук был везиром фараона VI династии, Тети, первым после фараона человеком в государстве. Стены помещений расписаны цветными, художественно выполненными изображениями эпизодов из земной жизни умершего либо обстановки, в которой он находился. Например: Мерерук во время рыбной ловли, в небольшом челноке, поражающий рыбу специальным дротиком, его сопровождает жена; сцена, изображающая быков, переходящих канал; Мерерук в сопровождении жены на охоте в пустыне; животные пустыни; собака, кусающая антилопу; лев, пожирающий быка, и т.д. На других фресках Мерерук опять-таки в сопровождении жены наблюдает за работами, выполняемыми его людьми, например, за сооружением кровати с балдахином, постройкой судов и т.д. Тот же Мерерук наблюдает за палочной расправой над провинившимися старостами поселков и т.д. В эту же серию входит изображение поднесения заупокойных даров уже умершему Мереруку и т.д. Изображения в высшей степени реалистичные, без всякой мистики или фантастики.

Такого же стиля изображения покрывают стены помещений и многих мастаба некрополя в Саккаре – мастаба Ти, мастаба Птахотепа и т.д. – и не только в Саккаре, но и в Гизе и других местах. В совокупности эти изображения представляют собой высокохудожественную, необычайно богатую энциклопедию жизни фараоновской знати со времени Древнего царства. Необходимо добавить, что за истекшие тысячелетия яркие краски почти не поблекли.

Естественно, возникает вопрос: с какой целью наносились изображения? Ведь они обречены были пребывать в вечном мраке после того, как покойный помещен в гробницу, а вход в нее наглухо замурован. Для кого же создавались эти картинные галереи? Живущие были лишены возможности любоваться мастерством египетских живописцев своего времени.

Все эти шедевры египетского искусства времени Древнего царства предназначались для единственного обитателя гробницы – для самого умершего, точнее, для его ка. Но для него они были не просто произведениями искусства его современников – посредством магии и заупокойных молитв они как бы становились реальностью, оживали, и таким образом умерший и его ка и после смерти продолжали существовать, как при жизни. В этом, и только в этом, заключались цель и смысл создания бесценных для науки изображений. Это была удивительно целеустремленная и вместе с тем наивная попытка преодолеть смерть, добиться вечной жизни посредством магического восприятия мира.

А что же можно сказать о широких массах народа, создававших пирамиды и мастаба для своих господ? Как они смотрели на загробную жизнь и каким образом намеревались ее себе обеспечить? Вполне понятно, что, не обладая ни средствами, ни практическими возможностями для сооружения «вечных домов», народ был вынужден придерживаться погребальных обычаев своих предков, обычаев, восходящих к глубочайшей древности, к тем временам, когда в доклассовом обществе долины Нила лишь наметились зачатки будущих классов. Практиковалось погребение в ямах, в песке, в эмбриональном положении, большей частью без саркофага или гроба, без мумификации. Этому способу погребения соответствовали представления, распространенные в древнейшие времена, из которых развились представления о загробной жизни.

На исходе эпохи Среднего царства пирамида, как форма царской гробницы, исчезает. Со времени Нового царства, когда столица и резиденция фараонов перемещаются в Фивы, царскими усыпальницами становятся так называемые скальные гробницы – длинные пещеры, вырубленные в скалах на западном берегу Нила, прямоугольные в сечении. В таких пещерах хоронили фараонов XVIII, XIX и XX династий. Стены усыпальниц были расписаны яркими, разноцветными фресками, воспроизводившими уже не реальную, земную жизнь фараона, а нереальный потусторонний мир, созданный фантазией жрецов. Тексты религиозно-магического содержания, сопровождающие фрески, должны были обеспечить умершему повелителю страны вечную, счастливую жизнь в потустороннем мире, в обществе богов.

Почему же царские скальные гробницы вытеснили практику строительства пирамид? Прежде всего это объясняется чисто экономическими соображениями: строительство скальных гробниц требовало, несомненно, меньшей затраты средств и труда, чем строительство пирамид. Что же касается гарантий сохранности усыпальниц в неприкосновенности, то скальные гробницы служили не худшей защитой от разграбления, чем пирамиды. Следует также учитывать, что в эпоху Нового царства – время непрерывных военных походов египтян за пределы страны – каждый мужчина был более нужен в войске, чем на строительстве пирамид, сооружение же скальных гробниц было огромной экономией рабочей силы. Знать фараонов Нового царства, подражая своим повелителям, также начала воздвигать для себя небольшие скальные гробницы (например, гробницы номархов местности в Среднем Египте, известной в настоящее время под названием Бени-Хасан). Фараонов хоронили в мрачной, скалистой Долине царей (Бибан-эль-Мулук), цариц – в такого же типа Долине цариц, вельмож и сановников – в Абд-эль-Курне и других близлежащих местах. Стены гробниц знати Нового царства расписаны эпизодами из земной жизни вельмож, столь же ценными для науки, как и мастаба Древнего царства.

Подчеркнем, что и в дальнейшем, в более поздние времена, гробницы продолжали занимать очень важное, чуть ли не первостепенное место в жизни египтян. Это, безусловно, свидетельствует о том, что убеждение египтян, будто ба и ка умершего имеют своим жилищем гробницу, оставалось непоколебленным. Прямое следствие этого – чисто ритуальный характер культа умерших, обусловленный представлением о загробной жизни как о подобии и продолжении жизни земной со всеми ее материальными повседневными нуждами. Этот характерный материальный аспект культа умерших, незыблемый на всем протяжении существования египетской религии.

Уже в «Текстах пирамид» V и VI династий магические тексты обнаруживают две тенденции: с одной стороны, царственному покойнику гарантируется спокойное существование в его гробнице, с другой – его душе (ба) и его двойнику (ка) предоставляется возможность покинуть гробницу, сблизиться с великими богами и пребывать в их обществе в потустороннем мире. Эти две диаметрально противоположные, даже взаимоисключающие тенденции сосуществуют на протяжении всей истории египетской религии. Более того, с течением времени они сливаются в единое, внутренне противоречивое целое. В этом, конечно, нет никакой логики, но представления египтян о потусторонней жизни, как уже отмечалось, не та область, в которой плодотворны поиски последовательности.

Заключение

Религия древнего Египта – это и есть вера в культ мертвых и загробную жизнь. По их представлениям реальная жизнь не заканчивалась, она продолжалась и после смерти. В то время как тело умирало физически, его душа жила в потустороннем мире, полностью повторяющем его реальную жизнь. Родственники умершего должны были сделать ему достойную жизнь в потустороннем мире, обеспечить водой, едой, одеждой и т.д. К посмертным дарам принадлежал сборник заклинаний, названный «Книгой мертвых», эти заклинания должны были беречь мертвых от опасностей.

В царстве мертвых все оставалось на своих местах, человек после смерти занимает то же социальное положение, что и при жизни.

Подобно чередованию восходов и закатов солнца, постоянно чередуются смерть и рождение. Потусторонний мир и реальную жизнь относили к разным странам света, мир живых ¾ к востоку, мертвых ¾ к западу. Так, Луксор на левом берегу Нила предназначался для живых и для поклонения богам, а из Фив на западном берегу фараоны отправлялись в царство мертвых.

Египтяне очень дорожили сохранностью тела покойника. Расчлененность тела была невозможной, так как смерть – это только сон. Эта идея о сохранности тела пришла к искусству мумификации, а также строительстве гробниц. Гробницы продолжали занимать очень важное, чуть ли не первостепенное место в жизни египтян. Это, безусловно, свидетельствует о том, что убеждение египтян, будто ба и ка умершего имеют своим жилищем гробницу, оставалось непоколебленным. Прямое следствие этого – чисто ритуальный характер культа умерших, обусловленный представлением о загробной жизни как о подобии и продолжении жизни земной со всеми ее материальными повседневными нуждами. Этот характерный материальный аспект культа умерших, незыблемый на всем протяжении существования египетской религии.

На мой взгляд, тема изучения заупокойного культа является интересной и очень важной в изучении культур Востока. Только их изучение позволяет нам понять, как мыслили древние египтяне, и как эти знания помогли в становлении таких областях наук, как медицина, архитектура, искусство и многое другое.

Список использованной литературы

1.Тураев Б.А. История древнего Востока. с. 21, с.166, с.193-194, с.231

2.Кник Х.А. Как строились египетские пирамиды. 1967. С.103-105

.Матье М.Э. Искусство Древнего Египта. с.84, с.207-208, с.220

.Матье М.Э. Древнеегипетский обряд отверзания уст от очей. 1913. с. 416-417

.Тураев Б.А. Египетская литература. с.65, с.128

.Норов А.С. Путешествие по Египтув Нубин. 1853. с.42, с.126-127

.Стучевский И.А. Храмовая форма царского хозяйства Древнего Египта. 1962. с. 4-5, с.43-53.