Христианские доктрины

• Вид работы: Курсовая работа (п)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 52,33 kb

Христианские доктрины

Христианские доктрины

Миф о распятии

Христиане более всего единодушны в отношении того, что Иисус был распят, потому что все догматы их веры основаны на этом мифе: святость креста, учение об искуплении, пасха и причастие и т. д. не имеют никакого смысла, если не было распятия. Почти все части Нового Завета содержат эту легенду, хотя налицо и взаимные противоречия.

Начнем с того, что рассмотрим критически внутренние свидетельства (сколь бы скудны они ни были), содержащиеся в разных Евангелиях.

Наши христианские собратья приводили пророчества о гибели Иисуса на кресте и его последующем вознесении. Евангелия упоминают, что Иисус сообщал окружающим его, что будет убит и похоронен на три дня и три ночи, и вновь восстанет из могилы. Евангелие от Матфея утверждает, что когда некоторые законоучители требовали знамения в доказательство его мессианства, Иисус отвечал: “… род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи” (1).

Заявление Матфея совершенно недвусмысленно. В дальнейшем оно подтверждено и другими евангелистами (2).

Из Ветхого Завета в свидетельство приводится следующий стих Книги Пророка Ионы:

“И повелел Господь большому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи”

Согласно ветхозаветной версии, пророк Иона (мир ему!) оставался во чреве кита три дня и три ночи, после чего он чудесно воскрес, будучи извергнут китом. Ясно, что Иисус, имея в виду чудесное спасение Ионы, сделал такое определенное и неоправданное заявление о единственном, но наиболее значительном знамении. Как и пророк Иона, он должен претерпеть погребение в чреве земли на такой же срок, т. е. на трое суток. Судьба всего мифа о распятии зависит от этого единственного пророчества, и его неисполнение ipso facto разваливает всю надстройку.

Евангелия единодушны в том, что Иисус был распят в пятницу, т. е. перед еврейской субботой. Лука повествует; “было же около шестого часа дня” (4). Марк утверждает: “И как уже настал вечер, потому что была пятница, то есть, день перед субботою” (5). Матфей говорит: “На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату” (6). Иоанн рассказывает: “Но как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу… ” (7). Это означает, что распятие произошло в пятницу. Среди христиан не существует двух мнений относительно того, что это событие имело место в пятницу, которая отмечается ежегодно как страстная пятница. Что же касается дня воскрешения, то опять же евангелисты сходятся на том, что оно произошло утром следующего дня. Матфей говорит: “По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и Другая Мария посмотреть гроб (8); Марк: “И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, ко восходу солнца” (9); Лука: “В первый же день недели, очень рано… пришли они ко гробу” (10), и Иоанн подтверждает: “В первый же день недели Мария приходит ко гробу рано… ” (11) Как и предыдущее событие, воскрешение также единодушно считается происшедшим в воскресенье утром.

Теперь, если критически рассмотреть Евангелия, мы с удивлением обнаруживаем, что пророчество Иисуса не сбылось. Если посчитать время от вечера пятницы, когда тело Иисуса было погребено, до рассвета воскресенья, то время пребывания в земле получается один день и две ночи (т. е. не более 36 часов, или половина времени, предсказанного Иисусом); даже если вечер пятницы считать как один полный день, то получается едва ли два дня и две ночи. Никакими силами воображения невозможно удлинить два дня и две ночи до трех дней и трех ночей. Это обстоятельство завело в тупик многих комментаторов Библии, которые в течение многих веков боролись с этой загадкой, пытаясь с помощью манипуляций доказать, что два равняется трем. Дело в том, что, если не упорствовать в этом, то все евангелистское пророчество рухнет, и тогда либо предание о страстной пятнице и пасхальном воскресении – не более, чем сказка, либо у христиан не будет вообще никакого Спасителя, ибо Иисус дал только одно знамение, а именно, что он будет похоронен на 3 дня и 3 ночи. Неисполнения этого пророчества более чем достаточно для опровержения мифа о распятии, созданного церковью.

Вся история распятия, если сличить все Евангелия, обнаруживает непримиримые противоречия, и ни один из четырех евангелистов, по-видимому, не согласен с другими в том, что можно назвать свидетельством этого события. Все говорит, без сомнения, о том, что распятие Христа было выдумкой. Как бы то ни было, для установления истины тщательно проанализируем свидетельства Нового Завета.

В силу хронологического приоритета возьмем Евангелие от Марка как главный источник свидетельства о рассматриваемом эпизоде. У Марка есть повествование и о распятии, и о воскрешении. Однако современные исследования доказали, что последние 12 стихов этого Евангелия являются позднейшей фальсификацией и не найдены в древних рукописях (12). Таким образом, все, что остается оригинального, содержится в первых восьми стихах 16-й главы. Материал очень схематичен и, рассуждая рационально, недостоверен. Легенда несколько подробнее изложена в Евангелии от Матфея; она есть у Луки и в расширенном виде у Иоанна, посвятившего ей две полные главы.

Но ни один из евангелистов не согласуется с другими в изложении обстоятельств происшествия. Рассмотрим противоречия более подробно.

1. Авторы первых трех Евангелий заявляют, что Киринеянина Симона заставили нести крест Иисуса (13). Иоанн противоречит им всем, говоря: “И взяли Иисуса и повели. И, неся крест Свой, он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа…” (14).

2. Все четыре евангелиста описывают надпись на кресте по разному. Марк говорит, что там было начертано “Царь Иудейский” (15), Матфей – “Сей есть Иисус, Царь Иудейский” (16), Лука – “Сей есть Царь Иудейский” (17), а Иоанн – “Иисус Назарей, Царь Иудейский” (18). Различия в надписях говорят о том, что ни один из них не присутствовал на месте происшествия, а основывался в своих свидетельствах на слухах. В самом деле, Матфей признает этот факт словами, не оставляющими сомнения: “Тогда все ученики, оставивши Его, бежали”; о том же сообщает Марк (19).

3. Подобные расхождения имеют место и при описании распятия. Матфей сообщает, что тьма простерлась над землею, что завеса в храме разодралась надвое, что было землетрясение, что скалы раскололись, что могилы вскрылись, многие тела усопших святых воскресли и явились многим. Марк упоминает только о том, что простерлась тьма по всей земле и завеса в храме разодралась сверху донизу. Лука говорит также о том, что наступила тьма по всей земле, что померкло солнце, завеса в храме разодралась посередине. Иоанн же ничего не сообщает о этих событиях (20).

4. Есть расхождения в указании времени происшествия событий. Марк утверждает, что” был час Третий, и распяли Его”, тогда как Лука говорит о шестом часе, а Матфей о девятом (21).

5. По Марку, последняя вечеря Иисуса была во время еврейской Пасхи (22), тогда как Иоанн говорит, что она состоялась пред й пасхи (23), т. е. перед наступлением пасхальной ночи.

6. Даже если мы примем, что Иисус действительно был пригвожден к кресту, евангелистам не удастся убедить нас в том, что он действительно умер на кресте, что ipso facto разрушает все строение христианской догмы. В то время, как три первых евангелиста единодушны в том, что Иисус умер на кресте, описание в четвертом Евангелии противоречиво. Иоанн повествует, что, поскольку приближалась суббота, евреи не хотели оставить жертвы на крестах до торжественного для них дня. Поэтому они добились разрешения Пилата разделаться с распятыми, перебив им голени. Когда, избавившись от двух первых евреев, воины подошли к Иисусу, то обнаружили, что он уже испустил дух. Несмотря на это, один из воинов пронзил его грудь копьем, и “тотчас истекла кровь и вода” (24). Этот рассказ всегда удивлял христиан. Истечение крови и воды означает, что сердце жертвы билось, а пока сердце бьется, человек жив. Более того, совсем уж загадочно, как Иисус умер за несколько часов, тогда как обычно человек, будучи пригвожденным, остается живым в течение, по меньшей мере, двух-трех дней, (тем более, что другие жертвы были живы в момент осмотра евреями). Следует также заметить, что на всех картинах первых веков Иисус изображается живым, когда его снимают с креста. Дж. Эванс Гордон отмечает: “Примерно до XII в. фигура Христа изображается живой, одетой и в венце; позднее он изображается умирающим или мертвым, одетым лишь в набедренную повязку” (25).

7. Противоречивы и описания погребения. Матфей заявляет, что когда Иисуса положили во гроб, евреи потребовали у Пилата поставить охрану, чтобы “ученики Его, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу: “воскрес из мертвых”; они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать”. Другие евангелисты ничего не пишут об охране (26).

Марк пишет, что Иосиф положил его во гробе, который был высечен в скале; и привалил камень к двери гроба; по словам Луки Иосиф “положил его во гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен” (о прислоненном камне упоминается в главе 24; Иоанн тоже сообщает, что Иисус был похоронен в гробу новом, “в котором еще никто не был положен”.

8. Противоречиво описываются и последующие события. Матфей говорит, что “на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб”, Марк сообщает, что при восходе солнца ко гробу пришли Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия (27). Лука говорит, что умастить тело очень рано пришли женщины из Галилеи (28); Иоанн же рассказывает, что Мария Магдалина пошла туда рано, когда было еще темно, и была одна (29).

9. Матфей повествует, что “Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем” (30). Марк говорит, что ангел был внутри гроба, сидя с правой стороны (31). Лука утверждает, что было два ангела в одеждах блистающих, которые предстали перед женщинами (т. е. они не сидели, а стояли) (32). Иоанн еще более осложняет повествование, говоря, что Мария Магдалина увидела двух ангелов, причем один сидел у изголовья, а другой – в ногах (33).

10. Матфей указывает, что ангел сказал обеим Мариям, что Христос воскрес, и женщины покинули гробницу (34). Марк, тоже говорит, что ангел сообщил женщинам, что Христос воскрес. По словам Луки, о Воскресении Христа женщинам сообщили два ангела (35). Иоанн же, наоборот, рассказывает, что Иисус Христос сам сказал о своем воскрешении Марии (36).

11. Матфей повествует, что ангел сказал обеим Мариям: “И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее: там его увидите; вот, я сказал вам” (37). В следующих двух стихах мы находим совершенно противоречивое утверждение:

“Когда же шли они возвестить ученикам Его Иисус встретил их и сказал: радуйтесь! И они, приступивши,’ ухватились за ноги Его и поклонились Ему. Тогда говорит им Иисус: не бойтесь; пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня” (38). А дальше Матфей сообщает: “Одиннадцать же учеников пошли в Галилею, на гору, куда повелел им Иисус и, увидевши Его, поклонились Ему… ” (39).

Иоанн же дает совершенно другую версию происшедшего:

“В тот же первый день недели вечером [когда Христос поднялся из могилы], когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам'” (40).

Это означает, что, по Матфею, одиннадцать учеников отправились в Галилею, чтобы встретить Иисуса, который сам назначил им встречу; однако, согласно Иоанну, они собрались за запертой дверью в другом месте, причем не потому, что свидание было предварительно назначено, а из страха перед иудеями. Следует также иметь в виду, что и Матфей, и Иоанн были среди учеников, встретившихся с Иисусом. Кто же из них прав? Лука, в довершение всего, противоречит и Матфею, и Иоанну, говоря, что свидание двух учеников с Иисусом было в селении Еммаус, недалеко от Иерусалима, а затем со всеми 11 апостолами в Иерусалиме (41).

О том, что Христа видели одновременно более 500 человек, сообщает только Павел (42), который не был ни учеником Иисуса, ни очевидцем происшествия. Если бы это было верно, о таком необычном явлении было бы широко оповещено как иудеями, так и учениками Иисуса, историками и не историками. Удивительно, что ни один из живущих в то время историков, скажем, Флавий или Тацит, не упоминает о таких чудесах, и даже самые беглые упоминания об Иисусе оказались, как было показано современными исследованиями, позднейшими христианскими фальшивками (43). Не говоря уже о воскрешении Иисуса, растрескивание скал, восстание из мертвых многих святых людей, посещение ими городов и беседы с народом и другие сверхъестественные события наверняка вызвали бы общественную реакцию, побудившую историков обязательно рассказать о них.

Мы неизбежно приходим к выводу, что история, рассказанная евангелистами – легенда, миф, основанные на фантастическом подходе к вопросу о вознесения Иисуса Христа.

Помимо канонических Евангелий, другие апокрифические документы также изобилуют подобными противоречиями. Евангелие от Варнавы упоминает, что Иуда подменил Иисуса на кресте, что было частью Божественного плана спасения Иисуса от позорной смерти от рук врагов. Не Иисус, а Иуда кричал: “Эли, Эли, ламма савахфани!”.

“Иуда на самом деле лишь воскликнул: Боже, почему Ты меня оставил… ” (44).

Варнава говорит: “Истинно говорю я, что голос, лицо и весь образ Иуды были так сходны с Иисусом, что ученики Его и верившие в Него думали, что это Иисус; после чего они отошли от учения Иисуса, думая, что он был лжепророком и что посредством магии творил он свои чудеса, ибо Иисус сказал, что он не умрет до конца света, ибо тогда он будет взят из этого мира” (45).

И еще: “Но те, кто стоял твердо на учении Иисуса, были так охвачены горем, видя смерть того, кто был совсем как Иисус, что не помнили, что говорил Иисус” (46).

И далее: “Те, кто не боялся Господа, пошли ночью и выкрали тело Иуды и спрятали его, распространив слух, что Иисус воскрес, и возникло великое смятение” (47).

Евангелие от Варнавы, таким образом, недвусмысленно выявляет ложность христианского верования о распятии Христа, вместо которого к кресту был пригвожден Иуда.

Помимо этого Евангелия, которое было беспощадно осуждено Церковью только за то, что оно было основано на твердых фактах, Ириней (около 185 г. н. э.) также говорит нам, что существовало Евангелие от Василида. Василид утверждал, что после суда римских властей Иисус был доставлен на место распятия. В самый критический момент Божественная помощь явилась во спасение, и он был вознесен на небо, Иисус был заменен очень похожим на него человеком, которого и пригвоздили его к кресту, в то время как Иисус стоял, насмехаясь над евреями под божественным покровительством. В самом деле, если читать между строк текст Марка (15; 21-25), самого раннего из канонических евангелий, то мы вдруг осознаем, что его версия также дает значительное подтверждение этой точки зрения. Вознесение на небо идея не новая для Павла или авторов Евангелий. Павел сообщает нам, что знал человека, который “восхищен был до третьего неба” (48). По-видимому, по этой причине более поздние евангелисты подробно писали на эту тему и вводили некоторые другие подробности, затемняющие вопрос.

Как и когда Иисус стал богом?

Христиане пытаются доказать, что Иисус (мир ему!) был богом, а не человеком, хотя этот тезис, по существу, не подтверждается Священным Писанием. Мы находим в Евангелиях явного указания на тожественность Христа.

Евангелие от Марка – древнейшее из четырех канонических Евангелий; считается, что оно основано на учениях прямого ученика Иисуса – Петра. Если бы идея Божественности Иисуса была известна его ученикам, то Марк наверняка бы заявил об этом в своем благовествовании. Между тем, у него нет и намека на это. В то же время, что в Евангелии от Марка говорится, что, когда один из законников, слушавших проповеди Христа, спросил его, какова первая заповедь, Иисус ответил:

“Слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею” (49).

Подобное же просматривается во всех других стихах Марка.

Что касается двух других синоптических Евангелий, то, поскольку они написаны в более поздний период, они, по-видимому, заражены языческими культами. Преподобный А. В. Bruce отмечает, что в Евангелии от Луки Иисуса называют “Господь” более 10 раз, в то время как более ранние авторы – Матфей и Марк – называют его просто Иисусом, “что, повидимому, указывает на постепенную эволюцию веры в его Божественность” (50). С теологической точки зрения, период, когда были написаны Евангелия от Матфея и от Луки, был самым важным для выживания христианства. Ему противостояли два мощных врага – митраизм и Иудаизм. Новая религия оказалась под давлением обстоятельств. Языческие элементы похитили христианство у иудаизма, приемным ребенком которого оно было, и бросили его в водоворот теологических перекрестных течений. В результате оно выжило, но приобрело совершенно новые черты. Образ Иисуса испытал влияние образа Митры, миф о котором очень похож на эпизоды жизни Иисуса (мир ему!), описанные в Евангелиях, и, таким образом, митраизм, который пришел было в совершенный упадок, получил второе дыхание, превратившись в новый культ – христианство.

Что касается четвертого Евангелия, то оно занимает уникальное положение в евангелистической литературе. Самые первые стихи возносят Иисуса на уровень Логоса – Слова, Мировой Мудрости, не имеющей ни начала, ни конца. В этом Евангелии Иисус предстает в виде богочеловека – понятие, совершенно противоположное тому, что подразумевалось в синоптических Евангелиях. Современная наука определенно считает это Евангелие “наименее историчным”. Предполагают, что это труд александрийского еврея, искушенного в греческой философии, а не христианского автора (51). Все его мысли, как и фразеология, заимствованы из трудов Филона. Слово “логос” было как бы, ключевым словом в греческой и египетской философиях. Прослеживая внедрение этого слова в христианство, Racionalist Encyclopaedia отмечает: “В египетской мифологии используется “слово “, и, хотя английский (или латинский) перевод приводит в заблуждение относительно его смысла, тем не менее, его мистическое значение развилось в греческой философии. Гераклит (материалист) говорил о нем как о начале порядка в природе. Анаксагор превратил его в мистический элемент, назвав “Ну с” (Разум), а Сократ далее превратил его в “Дух”. Стоики религиозного крыла сделали из Логоса (Рассудка) центральную фигуру, основу закона природы, а Филон, александрийский еврей, вернулся к платоновскому пониманию, смешав понятия друг с другом. От этой александрийской школы мистического иудаизма и пошло употребление этого слова в четвертом Евангелии ” (52).

Именно в этом, “наименее историчном из Евангелий” Иисус предстает уже не как палестинский пророк, а как космическая фигура, “находившаяся на пути ко второму лицу Триединого Бога”. Очень интересно упомянуть здесь, что часто цитируемый текст, намекающий на Божественность Иисуса: “Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного” (53), – который мы находим в авторизованной версии, оказался тонкой интерполяцией, сделанной нашими евангелическими друзьями (54), и должен был быть заменен в пересмотренной версии на слова: “Сим познаем мы любовь Бога, ибо положил Он жизнь Свою ради нас”, и текст “Бог явился во плоти” (1-е Тим., 3: 16) также пришлось изменить (55) на “Тот, кто явился во плоти”. Это единственные два стиха, на которые часто ссылаются как на являющиеся указанием на Божественность Иисуса. Однако здесь проглядывается фальсификация.

Когда мы переходим от Евангелий к посланиям Павла и другой не евангельской канонической литературе, то обнаруживаем, что теряется логическая нить. Хронологически писания Павла более древние, чем Евангелия. Павел не встречался лично с апостолами Иисуса и провозгласил свое собственное апостольство. Он давал такие произвольные интерпретации учению Иисуса, что придал ему совершенно новое звучание. Он отделил Иисуса от иудаизма и окрестил его в языческих храмах, откуда, по выражению Павла, он вышел не человеком, а “богом”. На этом фоне его взгляды на Иисуса не могут найти себе сторонников среди здравомыслящих людей. Кальмет, известный христианский автор, писал о Павле так:

“Иисус учил вере в единого Бога, но Павел апостолом Иоанном, являвшимся платонистом, лишили религию Христа ее красоты и простоты, введя (в нее) непонятную платоновскую Троицу или восточную Триаду и обожествив два из атрибутов Бога, а именно Его Святой Дух и Его Божественный Разум, который Платон называл… Логосом” (56).

Когда этот догмат Божественности Иисуса был введен в церковные круги, он вызвал резкий отпор со стороны рационалистов. В IV веке Арий, епископ Александрийский, выступил против этого учения и яростно сопротивлялся ему, заявляя, что Иисус был творением Бога и поэтому не мог сравниться с Творцом: “… сын есть создание и творение. Он не похож по сути на своего Отца и не является в истинном смысле слова ни Отцом, ни истинной мудростью… Вследствие чего он по природе своей подвержен изменениям, как и все разумные создания” (57).

Однако заявления были расценены как ересь против церковных догматов, и Арий был осужден Никейским собором, созванным в 325 г. императором Константином. На этом соборе Божественность Иисуса была официально признана отцами церкви.

Титул Сына Божьего

Для доказательства Божественности Иисуса (мир ему!) христиане часто прибегают к выражению “Сын Божий”, применяемому в Евангелиях. При более глубоком анализе становится ясно, что оно используется метафорически. Библия называла многих сынами Божьими, но им никогда не присваивалась божественность (58). “Израиль есть сын Мой” (59), “сыновья Мои” (60), И в Новым, в Ветхом Завете это выражение мы встречаем во многих местах (61). Это был почетный титул, присваивавшийся человеку за его праведность, и никогда не означал обожествления данного лица. По этому вопросу ясно высказывается сирийский богослов Афраат (IV в. н. э.): “Почетное имя божества присваивалось людям, и их считали достойными носить его. И людей, которыми Бог был доволен. Он Сам называл Своими сыновьями и друзьями. Так, когда Он избрал Моисея как Своего друга и излюбленного вождя Своего народа и сделал его учителем и священником. Он назвал его Богом,

ибо сказал ему: “Я назначил тебя Богом над фараоном”. И тотчас Он дал ему его жреца. “Истинно, Аарон, брат твой, будет говорить за тебя с фараоном; над ним будешь ты Богом, но он будет толкователем твоим. И далее написано: “Вы сыновья Господа вашего Бога”. А о Соломоне сказано:

“Он будет Мне как сын, а Я буду ему как Отец”. Как мы называем сыном Божьим Христа, через которого мы узнали Бога, так и Господь назвал Израиля своим перворожденным Сыном, и сказал Соломону: “Он будет Сыном Мне” (62).

Это означает, что титул “Сын Божий”, как он применяется к Иисусу в Евангелиях, равнозначен выражению “слуга Господа”, которое и встречается в различных местах Писания.

1. “Бог Авраама и Исаака и Иакова, Бог отцов наших, прославил сына Своего Иисуса” (63).

2. “Ибо по истине собрались в городе сем на Святого сына Твоего Иисуса” (64).

3. “Тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеление и на соделание знамений и чудес именем Святого сына Твоего Иисуса” (65).

4. “Бог, воскресив сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его…” (66).

Уместно также обратить внимание читателя на то, что Иисус (мир ему!) проповедовал на арамейском языке близком к древнееврейскому. Слова “Сын Божий” на нем звучат “эбад Йехова” (по-арабски “абд” -“Аллах”). Когда Новый Завет Иисуса был переведен на греческий язык, эти слова, к сожалению, были переведены как “pias”, что означает и “слуга”, и “мальчик” (67). В то время была очень популярна филоновская теория о посреднике Между Богом и человеком, которым был Сын Божий, Первенец Бога, или Второй Бог. Когда почти все вероучения были филонизированы, слово “pias” стали понимать как “дитя Бога”, и нужен был лишь один шаг, чтобы перейти от этого к выражению “Сын Божий”, и со временем это значение распространилось. Таким образом, термин “Сын Божий” может иметь лишь метафорический смысл, так же, как плохого человека называют “дьявольским отродьем”, В этом метафорическом смысле фарисеев считали сынами дьявола, потому что они отошли от праведного пути (68). У Луки одного человека назвали “Диаволом” (69), однако, даже будучи так названным, он продолжал во всем оставаться человеком.

Евангелие от Иоанна пролило много света на этот аспект проблемы. Когда Иисус сказал: “Я и Отец – одно”, это возмутило евреев.

“Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего, за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом. Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: “Я сказал: вы боги”? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Боже, и не может нарушиться Писание, – Тому ли. Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: “богохульствуешь”, потому что Я сказал: “Я Сын Божий? ” (70).

Тот же Иоанн в своем первом Соборном Послании заявляет:

“Всякий, рожденный от Бога, не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога. Дети Божий и дети Диавола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего (71);

“Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле” (72).

Есть и еще одно основание думать, что термин “Сын Божий” использовался метафорически. Если бы эти имели буквальный смысл, у Иисуса не было бы оснований отрицать этот эпитет. Лука повествует, что, да евреи допрашивали Иисуса в синедрионе, сказали все итак, Ты Сын Божий? Он отвечал им: вы говорите, что Я” (73).

Загадка Троицы

Наиболее характерно для христианства своеобразное понимание божества. Троица, загадка от начала до конца, означает, что Бог един по сути, но в трех лицах, неотделимых друг от друга. Католическая энциклопедия определяет это мистическое ключевое понятие следующим образом:

“Троица есть термин, используемый для обозначения центрального учения христианской религии: есть Бог-Отец, есть Бог-Сын и есть Бог-Дух Святой, и при этом нет трех богов, но один Бог. Эти лица, едины во времени и пространстве; все они не созданы и равносильны” (74).

Бог – един, и с самого начала жизни на земле, людям был известен этот великий факт Природы. Пророки приходили один за другим и уходили, провозглашая великую истину, что Бог – Единственный, Всемогущий, Всеведущий, Абсолютный, Вечный и Единый в своем Единстве. Для истинно верующих этот вопрос был всегда ясен, но мыслители и философы превратили его в неразрешимую загадку. Фанатические философские подходы привели к созданию понятия о божестве, не основанного на каком-либо понимании, но на псевдо рациональных и полученных из вторых рук преданиях и мифах. Несколько школ мыслителей занимались решением этой загадки и пришли к разнообразным результатам. Рассуждая о различных верованиях, проф. Flinders Petrie отмечает; “В 500 г. до н. э. верили в Высшего Бога-Творца со многими подчиненными ему богами и ангелами-хранителями. На следующей стадии, к 350г. до н. э., Бога представляли как Вселенского Создателя, все есть часть Бога и Бог – это завершение всех вещей в Одном. В 340 г. до н. э. Бога описывали как “Все в Одном” и “Один во Всем”. Однако возникла трудность, которая была объяснена позднее Филоном тем, что несовершенный и изменяющийся мир не мог и сходить от неизменного Бога, а следовательно, необходимо было постулировать существование посредника. Вывод был такой, что Господь, Создатель всего, сотворил из себя Второго Бога, Видимого и Осязаемого, которого Он любил, как Своего Сына. И хотя человек, будучи смертей, не мог понять бесконечное, он мог понять сотворенного Сына. До 332 г. до н. э, мы находим такие названия как Дух Добра, Агат-Демон, который является первенцем Бога” (75).

Итак, пытаясь объяснить непонятное, философы построили теорию Посредника, создавшую условия для появления так называемого первенца Божья. Когда Иисуса привели к Пилату, тот спросил его:

“Ты Царь Иудейский?” И услышал в ответ: “Ты говоришь”(см. Лука, 23: 3),”Мы, очевидно, должны понимать ответ “Ты говоришь” как отрицание” (76).На это молчаливое отрицание Иисуса Пилат вынужден был заметить:

“Я не нахожу никакой вины в этом человеке” (77).

Таким образом видно, что Библия не поддерживает теории божественности Христа. Он был сыном Бога в такой же степени, что и любой праведный израильтянин. Из положения простого человека он был вознесен в Божественный статус его последователями. Процитируем д-ра Белшама:

“… из состояния человека, одобряемого Богом, что составляет учение Нового Завета, наш Господь был вознесен рвением его ошибавшихся последователей в ранг ангельского или сверх ангельского существа, что было ошибкой гностиков; затем – в ранг делегированного Создателя и Правителя Мира, что было мнением платонистов и арианцев; и в конце концов был полностью уравнен с самим Богом, что представляет афанасийское вероучение, неизвестное до конца IV в. “(78).

К тому времени, когда Иисус (мир ему!) начал учить людей путям Господним, в Средиземноморье было распространено вероучение, представлявшее собой сплав стоико – гностических и платоновских элементов с иудейским монотеизмом. Иисус пришел и ушел; его кратковременная миссия (длительность которой несчастное христианство так и не смогло установить) привлекла малое число сторонников, которым, в свою очередь, не удалось пробить несокрушимую скалу язычества, окружающую их. Миссия Иисуса была, таким образом, задавлена в колыбели и похоронена навсегда. Постепенно его устное предание также потеряло свою идентичность и утонуло в болоте языческих мифов. “Христианство изменило язычество, а язычество изменило христианство” (79), и вскоре личность земного человеческого Иисуса была заменена Иисусом, имевшим небесный и Божественный характер.

Правда, возникли некоторые церкви, но апостольские церкви остались только в Иерусалиме, а вскоре и они исчезли, уступив место параллельным церквам в Антиохии и других центрах платоновской философии (80). Природа Иисуса стала средоточением противоречий. Масса чернил была пролита над определением природы личности Иисуса, но увы! эти чернила истекали из пера стоиков, гностиков и платонистов, а не учеников Иисуса. Портрет Иисуса однократно переписывался заново, пока не стал совершенно далек от реальности.

Церковные мыслители пали жертвой филонизма и сдеали Иисуса посредником (между Господом и людьми), Нусом и Логосом, ибо только такие аллегорические рассуждения могли привлечь язычников и в то же время устранить вероятность возражений, которые могли возникнуть у них. Conibear откровенно отмечал:

“Идея посредника между Богом и человеком была выдвинута Филоном, и ход его спекуляций был завершен к концу века утверждением, что Иисус был Логосом, Словом Мира. который, по словам Филона, нисходит с неба на землю и возносится туда вновь” . (81).

Именно при таких обстоятельствах Павел, провозгласивший себя учеником Иисуса, вложил в уста своего учителя такую фразу, как “Я и мой Бог едины” (82). Ростки учения о Логосе – Слове Мира – видны в некоторых посланиях Павла (если вообще были эти послания, так как большинство их оказалось позднейшими подделками, приписываемыми ему) (83); однако в целом Павлу учение о Троице было абсолютно неизвестно.

К концу I в. у христианства было два соперника: с одной стороны, языческие культы типа митраизма, имевшие свои триады и троичные представления о божестве, а с другой – иудаизм, исповедовавший чистый монотеизм. Языческие культы изобиловали триадическими верованиями. Вавилонская триада была представлена тремя лицами – Ану, его сын Энлиль и Энки (84); Римская триада – Юпитер, Юнона и Минерва; и, наконец, семитическая триада – Отец, Сын и Мать. Помимо этих разнородных триад, были распространены и однородные Троицы, например, индуистская – Брахма, Вишну и Шива; персидская – Ормузд, Митра и Ахриман; египетская Осирис, Исида и Гор (или Эмпефт, Эйктион и Пта); халдейская – Бел-Сатурн, Бел-Юпитер (посредник) и Бел-Хом (Аполлон). Последняя Троица была триединым воплощением Высшего Бога (Эл по-еврейски, Бел или Митра), называемого “Отцом” (85). Все эти Троицы и триады – несомненные предшественницы христианской Троицы. Брахманическая и буддистская Троицы обнаруживают чрезвычайное сходство с христианским понятием Троицы. Хопкинс пишет:

“Три Троицы как религиозные выражения идентичны. В каждой из них во главе стоит Высшее Существо и Бог-Отец: второй член – это Дух Святой, который, превращаясь в человека, приобретает плоть в виде третьего члена Троицы… Все три – едины” (86)

Индуистская Троица, в частности, вполне совпадает с христианской. Она состоит из Брахмы, Вишну и Шивы. Брахма представляет творческое начало и на санскрите называется “Отец” (87). Вишну как пастырь и пророк – это сын Брахмы, воплощенный в лице Кришны. Наконец, есть Шива – Божественный Дух, образ природы на земле. Эта божественная Тримурти (Троица), “как говорят брахманские священные книги, неделима по своей сущности и неделима в действии -глубокая тайна, которую человек поймет, лишь когда его душе разрешено будет соединиться с мировым духом (Брахматма) в лоне божества” (88).

Средиземноморский мир, по-видимому, был колыбелью троичных верований с незапамятных времен. Первая Троица, как говорят, была открыта оракулом Сезострису (Нимрод) (89) и все последующие триады или троицы являлись лишь ответвлениями одного и того же главного мифического потока. Это крупномасштабное распространение троичных верований является ключом ко всей загадке и убедительно доказывает, что их зародыши заразили христианство и в конце концов полностью его исказили.

Другой фактор, который не следует упускать из виду, – это существование монотеистической веры у евреев, проживающих на той же территории. Ветхий Завет был полон заповедей, утверждавших монотеизм. Вначале христианство не имело своих писаний, и христиане цитировали Ветхий Завет в своих религиозных службах; во всех случаях Ветхий Завет был и их Библией. Иисус (мир ему!) пришел, чтобы стеречь овец дома Израилева (90). Последователи Иисуса были, Правоверными иудеями, а иудейская Библия утверждала единобожие с первой до последней страницы. Об этом говорят, например, следующие стихи:

“… только Господь есть Бог, и нет еще кроме Его” (91); “Я первый, и Я последний, и кроме Меня нет Бога “; “Я Господь, и нет иного; нет Бога кроме Меня… ” (92). “Я Господь, и нет кроме Меня” (92).

Стихи Исхода (20:, 3), Второзакония (4: 39, 5: 7), 2-й Царств (7: 22, 12: 32) и бесчисленное множество других стихов из Ветхого Завета утверждают неизменное единство Бога.

Выйдя из иудаизма, христианство не имело альтернативы монотеистическому догмату; ранние авторы поэтому были, естественно унитаристами. Позднее, однако, иноземные влияния исказили чистый монотеизм Ветхого и Нового Заветов. Процитируем публикацию общества Watch Tower:

“Еще два интересных факта: во-первых, богослов по имени Тертуллиан, живший во II в. в Карфагене, в Африке, ввел термин “Trinit as” в латинские церковные писания, и это понятие – Троица – стало фигурировать в священных писаниях. Во-вторых, оно было введено в “Организованную Религию” священником по имени Феофил, также жившим во И в. В 325 г. Никейский собор собрался в Никее в Малой Азии и утвердил это учение. Позднее это учение было объявлено религиозной доктриной христианства, и с тех пор церковники придерживались этого усложненного учения” (93).

В действительности, все книги Нового Завета были написаны на основе Ветхого Завета и более или менее разделяли те же взгляды на божество. Здесь и там обнаруживаются места, содержащие некоторые двусмысленности в интерпретации, но это места интерполяции, сделанные более поздними приверженцами Троицы. Сторонники Троицы часто даются на тексты Иоанна, гласящие следующие:

“Ибо три, свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и Сии три суть едино” (94).

Среди всех старых рукописей Евангелий есть только две на греческом языке от 15 и 16 в. в., содержащие этот стих. в таком виде. Во всех остальных 400 или более греческих рукописях, датируемых IV (Coden Sinditicus) V (Codex Vaticanus) столетиями, он вообще отсутствует. Это значит, что он был вставлен в Библию примерно в 15 в. В результате, когда была предпринята попытка сборки “Пересмотренной Версии”, этот стих пришлось изъять. В настоящее время христианское учение о Троице оказывается лишенным какой-либо евангельской поддержки или санкции. Какой вопиющий пример подделки! (95). Известный ученый эллинист Бенджамен Уилсон комментирует этот стих в своей книге “Эмфатический Диаглот” так:

“Этот текст, касающийся Небесного свидетельства, не содержится ни в одной греческой рукописи ранее XV века. Он не цитируется ни одним из греческих церковных авторов: ни одним из латинских отцов церкви, даже когда предмет, над которым они работали, естественно должен был бы привести их к ссылке на этот авторитет. Он, очевидно, ложен” (96).

Другой известный текст, на который ссылаются как на подтверждающие это таинственное понятие Троицы, это

“Я и Отец – одно” (97).

Современные исследования показали, что фраза Бог явился во плоти” (98) не представляет истинного перевода слов Павла. По словам Бенджамена Уилсона. Почти все древние рукописи и все версии содержат слова “тот, который” вместо слова “Бог” в этом месте.

Так было принято (99). Из-за неточности перевода, по всей видимости, не случайной, местоимение “тот” превратилось в “Бога”. Если мы сравним все уловки Христианских богословов, исказивших соответствующие тексты, используя при этом ветхозаветный стандарт “Всякое слово Бога чисто” (100), то придем к выводу, что, поскольку ранние церковники провозглашали Троицу как важнейший догмат христианской веры в противовес унитарному учению, провозглашавшемуся Иисусом, позднее религиозные деятели вынуждены были изменить текст Писания, касающийся этого первого пункта веры, так как он оставался без библейского подтверждения.

Дело в том, что христианские первосвященники не смогли получить аргументацию из Священного писания и прибегли к компиляции двусмысленных мест из Ветхого и Нового Заветов, создав теологию, основанную на произвольных интерпретациях. Чтобы угодить иудеям, они сохранили монотеизм, но, чтобы избежать возражений со стороны языческих культов, ввели языческие Троицы. Они старались пойти на компромисс с обеими сторонами. Отсюда и переосмысление языческих божеств, превратившихся в Троицу, которая, в конечном итоге, стала Единой Сущностью.

Прежде всего, Иисус был вознесен на вершину божественности в эпоху Павла. Это выражение из Евангелия от Иоанна (см. ссылку 97). Но это утверждение сделало теологию дуиотеистической, что вызвало острую критику со стороны как язычников, так и со иудеев. Дуотеистическая догма нуждалась в подпорке еще одного божества, чтобы тройственное целое: пришлось подключить сюда Мать Иисуса – Марию. Ее стали обожествлять как Богоматерь. Хопкинс отмечает по этому поводу: “Марии была дарована гипердулия, ею стремились заменить Святой Дух, и Иисус в неканонических Евангелиях говорил: “Мать Моя – Святой Дух”” (101).

До конца IV в. н. э. эта тенденция в церковном мышлении просматривается явно. Марии была приписана роль, сходная с ролью Исиды, для заполнения тройственной фигуры божества. Даже общий Собор отцов церкви в Эфесе в 431 г. издал распоряжение почитать Марию как божество, помимо Иисуса и Бога (102). Христианская секта Марионитов почитавшая Марию, включила ее в Троицу. Однако, поскольку слова “Матерь Божья” оскорбляли слух истинно верующих, позднее они были заменены “Святым Духом”. Тем не менее, Троица (в теперешнем понимании) была чужда христианам двух первых веков. Даже слово “Троица” впервые появилось в 180-200 гг. из греческого и латинского языков, и то под чуждым влиянием. Говоря о том, как возник такой странный союз между христианством и чуждыми ему идеями, Робертсон указывает:

“В III веке Аммоний Саккас из Александрии, рожденный от родителей-христиан, основал школу, пытавшуюся соединить христианскую и языческую системы религии и философии в пантеистическое целое, в котором старые боги, фигурировавшие в виде подчиненных демонов или аллегорических образов, соседствовали с Христом в качестве реформатора. Особый упор эта школа делала на Платона, чья система была уже распространена среди александрийских ученых и который был больше сродни христианству, чем какой-либо из его соперников. Эта система обеспечила ему приверженцев со стороны многих религий и дала возможность развить свое влияние на христианское богословие; это и было тем каналом, по которому вошло учение о Троице” (103).

Однако на сей раз все четыре канонических Евангелия, как и апокрифы, были распространены среди приверженцев этого культа. Хотя для достижения Желаемых целей использовались фантастические интерпретации, слово “Троица” в то время не могло быть введено в какое-либо из Евангелий, и последним словом таких в вопросах были постановления вселенских соборов. Хопкинс пишет:

“Окончательное ортодоксальное определение Троицы было в значительной степени делом церковной политики. Оно было достигнуто после бесконечных споров о том, сколько божественного и сколько человеческого было в Иисусе Христе: когда появилась божественность, был ли он творением, эманацией Бога, был ли он един со Святым Духом; наконец, должен ли гностический термин определять триединые соотношения всех теологических противоречий по вопросам, которые, в конечном итоге, решались голосованием” (104),

Учение об искуплении

Один из догматов христианства – это учение об Искуплении. Согласно христианским представлениям, грех Адама не был прощен и потомки первого человека унаследовали его вину, а Иисус через распятие искупил грех всего человечества. На протяжении веков это учение по-разному интерпретировалось экспертами-теологами. Даже в первые века некоторые теологи безоговорочно отвергали этот догмат, тогда как другие (например, Тертуллиан, Ориген и др., считали, что смерть Иисуса была своего рода выкупом, уплаченным Диаволу. Это была персидская идея, заимствованная из зороастризма, по которой Бог искупает грехи человечества, покоряясь богу Зла. Некоторые считают, что это своего рода самопожертвование со стороны Бога для исправления неправедного характера человечества и избавления его от кары. Такие богословы, как Ириней, выдвигают теорию рекапитуляции, по которой Иисус Христос способствовал совершил своим распятием соединению Бога с человеком, который был отдален от своего Создателя из-за грехопадения Адама. Лишь со времен Св. Августина нынешнюю идею искупления, предусматривающую Божественный план спасения мира, удалось принять, преодолев теологические противоречия (105).

На самом деле это мульти доктринальный момент веры, который подразумевает следующее;

1) человек по природе порочен, наследует Адамов грех и обречен на преисподнюю;

2) из-за Свого безмерного милосердия Бог не позволил, чтобы такое положение вещей продолжало существовать, и определенным образом внес умиротворение посредством человека, который в качестве третьего лица Троицы был равен Ему;

3) Он послал Своего сына в качестве Спасителя, умершего на кресте и очистившего этим человечество от грехов;

4) эта жертва примирила грешного человека с его рассерженным Богом и соединила его с Господом.

Рассмотрим этот многогранный вопрос во всех его аспектах.

Во-первых, подчеркивается первородный грех человека, побудивший Бога послать на землю своего эмиссара – Спасителя. Прежде всего, определим, что такое грех. Это дурной поступок, совершенный человеком в нарушение заповедей Бога. Всеми признается, что нравственность людей различна. Некоторые люди праведны, другие неустойчивы, а третьи злы и жестоки; одни грешны, другие безгрешны. Это означает, что человек, придя в мир, приобретает печать греха своими поступками, а не наследует его. Правда, Адам совершил ошибку, вызвал гнев Бога и был изгнан из рая. Христиане считают, что Адам не был прощен и его грех наследовался потомками. Эта теория нелогична л не основана на библейских текстах; скорее она взята из писаний Павла. То, что 1руз греха может быть передан другим, представляется совершенно абсурдным. Томас Пейн очень ясно выразился по этому поводу: 76

“Если я должен кому-то деньги и не могу их отдать, а кредитор угрожает мне тюрьмой, другой человек может взять долг на себя. Но если я совершил преступление, все меняется. Нравственная справедливость не позволяет считать невиновного виновным, если даже невинный предлагает себя для этого. Предположить, что правосудие поступает таким образом, значит разрушить самые его принципы. Это уже не будет правосудием. Это будет мщение без разбора” (106).

Источником христианства был иудаизм, и в I в. Ветхий Завет был его единственной Библией. К пророчествам Ветхого Завета прибегали для оправдания миссии Иисуса. И Иисус сам никогда не утверждал ничего, что противоречило бы иудейскому писанию. Между тем Ветхий Завет нигде не упоминает о так называемом первородном грехе. Бог посылал многочисленных пророков, чтобы вести заблудшее человечество по правильному пути. Авраам, Ной, Иаков, Иосиф и другие пророки – были праведниками. Захария и Иоанн Креститель признаются и Новым Заветом (107). Как же человек, являющийся от рождения виновным перед Богом, может стать праведником?

Ветхий Завет нигде не упоминает, что человек наследует первородный грех; наоборот, Бог сотворил человека по образу своему (108). Что подразумевает выражение “по образу”? Новый Завет объясняет, что быть созданным по образу Бога означает по своей природе любить добро и ненавидеть зло (109). Новый Завет называет Адама сыном Божьим (110). Таким же образом, Тора упоминает, что Бог высоко воздал Авелю, сыну Адама (111). Непонятно, как Авель мог бы стать праведным, если его отец Адам был грешником и передал ему грех, как уверяет нас христианство. Никогда не замышлялось, что Новый Завет должен заменить Ветхий Завет, и, когда Павел утверждает, что Иисус отменил Закон, он сильно – отклоняется от истинного учения Иисуса, который всегда отвергал тех кто отказывался от Священного Писания (112). Сам Иисус утверждал, что дети чисты, безгрешны, “ибо таковых есть Царство Небесное” (113). В Евангелии от Луки упоминается, что Иоанн Креститель ” будет велик пред Господом… и Духа Святого исполнится еще от чрева матери своей” (114). Это значит, что Иоанн был безгрешен даже в утробе матери. Но не только пророков Новый Завет считает праведниками. Общим положением Евангелий является то, что Бог прощает раскаявшихся грешников (115). Лишь измышления Павла приводят к теории первородного греха. В своей книге “Христианская этика и “Современные проблемы” настоятель Инге (116) отмечал, что эту “извращенную” доктрину сформулировал Павел, а позднейшие богословы включили ее в церковное учение. Гектор Хоутон говорит: “Ортодоксального учения о первородном грехе… просто нет в Библейских писаниях. Многое в нем, без сомнения, заимствовано из толкований писания Павла” (117). Епископ Мастер был настолько откровенен, что утверждал:

“Мы больше не верим в первородный грех” (118).

Христианские теологи утверждают, что Бог всемилостив, и у Него столько любви к человечеству, что она не может быть выражена словами. Именно по этой причине Он послал Своего Сына смыть пятно первородного греха. Такое понимание Бога делает Всемогущего Господа языческим племенным божеством, которое для спасения своего племени часто жертвовал собственным изображением, сыном или даже воплощением. Языческие мифические божества посылали спасителей своим племенам или кланам, а Христианское учение гласит, что Бог послал Своего сына только для того, чтобы спасти заблудших овец дома Израилева (119). Миссия Иисуса, таким образом, не универсальна, а ограничена определенным народом (120).

Действительно, Бог был всегда милостив к человечеству и неоднократно посылал вестников указывавших людям путь истинный. Библия упоминает, что когда большинство израильтян отошло от Божественного пути, гнев Божий обрушился на них с такой силой, что во всемирном потопе Он погубил тогда весь существовавший мир, за исключением нескольких человек; это массовое уничтожение коснулось других обитателей земли гораздо больше, чем заблудших овец дома Израилева. Иисус явился в ту эпоху, когда плотность населения была гораздо больше, чем во времена всемирного потопа. Гораздо логичнее предположить желательнее думать, что христианский Бог должен был бы смилостивиться над своими несчастными творениями во время потопа. Почему же Он послал в конце концов Своего Сына в качестве спасителя, да и то только для дома Израилева? В целом этот догмат верит учения выглядит совершенно абсурдным, потому что такая позиция не пристала Богу Всемогущему, о котором проповедовал Иисус Христос, никогда не провозглашавший своего мессианства и не обещавший массового спасения. Наоборот, он просил своих учеников покаяться, “ибо приблизилось Царство Небесное” (121). Кроме того, утверждается, что Иисус Христос, называемый единственным рожденным Сыном Божьим и вторым лицом христианской Троицы, явился на землю как Посланник Бога, чтобы стать Спасителем, и что он был распят по Божественному замыслу, чтобы искупить грехи человечества. То, что Иисус был сыном Бога, говорится во многих местах Библии. Как уже говорилось, титул “Сын Божий” был присвоен ему за его праведность и должен пониматься метафорически, так же, как выражение “раб Божий”.

Фантазия же таких философов, как Филон, породила существование посредника между Богом и людьми; в данном случае роль спасителя была присвоена Иисусу. Но эта идея не имеет смыла, так как евангелическое учение противоречит этому верованию. Если бы Иисус был спасителем человечества благодаря тому, что был осужден на жертвенную смерть, его миссия не ограничилась бы домом Израилевым и он не настаивал бы на строгом соблюдении Закона, не просил бы покаяться за дела неправедные. Не бросает ли на него тень и то, что он был проклят Богом и отправился в ад на три дня (122)? Христиане верят, что Иисус был распят по Божественному замыслу. Если это так, то интересно, знал ли Иисус о предстоящем распятии в начале своей миссии или же эта роль была навязана ему после его отъезда лже учениками, и есть ли в Ветхом Завете какое-либо обещание Иеговы послать Спасителя для искупления грехов человечества (123). Суть вопроса в том, что он узнал о предстоящей ему казни в свой последний день. Лука упоминает (124), что для того, чтобы встретить надвигавшуюся угрозу, Иисус велел своим ученикам приобрести мечи, даже если им придется продать их одежду, и когда они сообщили ему, что у них есть два, он сказал им; “довольно”. Это означает, что он хотел защищаться и был готов к нападению. Проф. Пфлайдерер замечает по этому поводу “Если Иисус боялся убийства в последний вечер своей” жизни и готовился встретить его с оружием в руках, значит он не мог знать и предсказать свою смерть на кресте; эти предсказания могли быть вложены в его уста лишь ретроспективно” (125). Рассказ Луки опровергает любые утверждения о том, что Иисус знал заранее о предстоящем ему распятии жертве во спасение якобы по Божественному замыслу.

Это был заговор иудеев, и Иисус беспокоился о своей судьбе. Если бы все шло так, как замыслил бы, и Иисус знал об этом, он никогда не поколебался бы пожертвовать своей жизнью для такой благородной цели и не просил бы Бога, чтобы его миновала чаща сия (126). Если бы таков был Божественный план, он никогда не произнес бы слов: “Элои, Элои, ламма савахфани? ” (127).

Это означает, что истинное учение Иисуса никогда не подразумевало его роли Спасителя. Дело в том, что Средиземноморье во времена Христа было так насыщено мифами о Спасителе, что любая религия, возникавшая там, испытывала их влияние. Почти все верования, от греческого до персидского, несли в себе зародыши культа Спасителя. Несколько древних божеств было, по преданиям, распято во имя спасения человечества – Кришна и Индра пролили свою кровь ради этой благородной миссии; китайский бог Тянь, Осирис и Гор пожертвовали собой ради спасения мира, Адонис был умерщвлен ради этой цели. Прометей, величайший и древнейший благодетель рода человеческого, был прикован к скалам на Кавказе (128). Митра, по персидским верованиям, был посредником между Верховным Божеством и человечеством. В него верили, как в умирающего бога, чья кровь спасла человечество (129).

Подобным же образом Диониса называли Освободителем человечества. Даже в далекой Мексике верили, что “смерть Кетцалькоатля на кресте” была “искуплением грехов человечества” (130). Эдвард Карпентер отмечает:

“Этих примеров достаточно, чтобы доказать, что учение о спасителе старо, как мир, и распространено во всем мире, а христианство только присвоило его… и придало ему специфический оттенок. Таким образом, христианская доктрина о Спасителе – это точная копия языческих культов, которая не основана на учении Христа” (131).

Наконец, рассмотрим, действительно ли принял смерть Иисус через распятие. Сам факт распятия весьма противоречив. Евангелисты заявляли, что евреи распяли Христа и глумились над его учениками, Согласно Писанию, он принял позорную смерть на кресте. Поскольку ни один из апостолов не присутствовал в момент его смерти, они избегли расспросов и прибегали к мифотворчеству. Таким образом, они не только признавали утверждения иудеев о распятии, но, чтобы снять с себя стигму, сделали само распятие кардинальным принципом своей веры. Ф. К. Конибер отмечает:

“С тех пор распятия уже не стыдились.- Павел открыто прославлял его, а автор четвертого Евангелия рассматривал его как окончательное доказательство славы Иисуса” (132).

Принимая без оговорок, что Иисус был распят иудеями, нельзя утверждать, что он был единственным Пророком, претерпевшим такую участь. Список различных других пророков, убитых иудеями, следует рассматривать с таких же позиций.

Вполне логично заключить, что учение об искуплении, чуждое Иисусу и нынешним каноническим Евангелиям, было принято позже и в его настоящей форме основано на дохристианских митраистических и других языческих культах спасителей. Иначе этот догмат веры совершенно безоснователен. По мере того, как церковные круги становились рациональнее, они почувствовали, что это так. На Ламбетской конференции британских и американских епископов учение об искуплении было отвергнуто как основанное на недостойном понимании Бога. Епископ Мастермэн на этой конференции совершенно недвусмысленно заявил:

“Раз и навсегда мы должны изгнать из нашего богословия всякую мысль о перемене отношения Бога {к людям] из-за смерти Христа” (133).

Еврахрастия, или святое причастие

Евхаристия – еще одно фундаментальное таинство христианства, которое отмечается в память последней тайной вечери Иисуса со своими учениками. Этот момент веры утверждает, что хлеб и вино, вкушаемые во время ритуала приверженцами Иисуса, символизируют его плоть и кровь, что должно вызвать некую духовную общность с Христом.

Евхаристия обязана своим появлением экстатическим измышлениям Павла – основателя современного христианства, который заявляет, что получил сие указание от Господа. Это утверждение об откровении ясно показывает, что причастие не идет ни апостолов, ни от учения самого Иисуса. Помимо писаний Павла, оно также включено в три первых канонических Евангелия, хотя термины, в которых оно разъясняется, различны. В целом, в четырех текстах, содержащих описание этого таинства, о нем рассказывается следующим образом (см. таблицу).

При критическом анализе становится видно, что Павел был единственным источником, через который этот ритуал проник в евангельские повествования. По общему согласию каноническое Евангелие Марка было первым, испытавшим влияние идей Павла. Матфей и Лука последовали его примеру. Марк провел некоторое время в обществе Павла, и, наверняка послания Павла (или какая-либо из их поздних редакций) попали в его руки и были вставлены в его повествование. У Луки даже фразеология столь сходна с фразеологией Павла, что кажется ее копией. Что касается источников, которыми пользовался Павел, то это, очевидно, не Божественные откровения, но верования, находившиеся под сильным языческим влиянием. Сообщалось, что Филон высказывал евхаристические взгляды, объясняя Логос в терминах хлеба от ” чаши Господней” (134), Еврейская секта ессеев также отмечала подобный праздник, состоящий из вкушения хлеба и воды (135). Сходным образом египетские Терапевты (почитатели) вкушали священные яства из хлеба и воды каждый пятидесятый день. Иудейская секта Фиасеев также отмечала такой праздник в знак почитания Бога и для общения с Ним. Эти ритуалы, видимо, и были в какой-то мере заимствованы христианами. Кроме того, другие многочисленные языческие культы также содержали это таинство. В. Уилльямсон пишет:

“Древние египтяне праздновали воскрешение Осириса таинством, вкушая священный пирог или воду после освящения их жрецом” (136).

Даже на далекой земле Мексики праздновали “Высочайший ужин”, на котором люди ели плоть своего Бога (137). Британская Энциклопедия сообщает о подобном празднике в Греции в честь бога Диониса (138). Что же касается митраизма – предшественника и прототипа христианства, – то здесь евхаристический ритуал занимал выдающееся место среди атрибутов веры (139). Среди почитателей Аттиса была распространена подобная же практика. Благодаря такой всемирной популярности этого ритуала, христианские теологи не могли не включить его в свой распорядок. Конибер пишет по этому поводу:

“Христиане, чтобы сопротивляться язычеству, вынуждены были иметь свою собственную тайную вечерю, которую они могли бы противопоставить ритуалу agapes” (140).

Копируя этот языческий обычай, христиане не упустили ни одной детали: христианский Стол Господень это видоизмененное название “стола диавола” язычников. Это художественное копирование могло быть сделано только человеком с гением Павла, который преподнес его под видом Божественного откровения. Конибер отмечает: “Его план удался, и в течение веков Причастие было христианской жертвой par excellence, собиршей вокруг себя все больше и больше обычаев, ритуалов и понятий жрецов как иудейских, так и языческих” (141).Строго говоря, идея вкушения плоти и крови Бога или богочеловека дика по своей природе, отвратительна для цивилизованного ума и представляет собой пятно на пророческом учении Иисуса Христа. Но увы! Несчастное христианство, по-видимому, не осознает этого даже в наше цивилизованное время, и на конгрегационных мессах ритуал неоднократно повторяется без какого-либо стыда.

Крещение

Крещение – это ритуал, при котором все Принимающие христианство трижды погружаются в воду, чтобы очиститься от грехов. Считается, что это средство возрождения и рождения заново, и христиане верят, что после крещения, сбросив с себя все бремя грехов, человек входит в новый мир и получает новую жизнь: “Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Боже” (142). Через некоторое время после рождения ребенка его крестят в близлежащей церкви, где священник свершает этот обряд, произнося молитву, сходную с приведенной ниже:

“О милостивый Боже! Пусть старый Адам в сем дитяти будет похоронен, дабы новый человек родился в нем; пусть все плотские желания умрут в нем, а все принадлежащее Духу придет и засияет в нем” (143).

Как и другие ритуалы, христианское крещение -также отголосок древних языческих культов. Крещение было распространено в большинстве древних цивилизаций Средиземноморья. Дж – Харрисон отмечает:

“Обряд второго рождения широко известен, он общ для половины мира диких народов. С рождением он входит в мир; вторым рождением он рождается для своего племени. При первом своем рождении он принадлежит матери и женщинам, а при втором рождении становится полноправным мужчиной и входит в сообщество воинов своего племени” (144).

Это возрождение в древних цивилизациях часто происходило на берегу реки, как у индусов, или путем погружения в воду, как в митраизме, или путем обтирания тела, как у греков, или же через прохождение длительных болезненных испытаний, как у зороастрийцев. Даже в древнейших храмах Исиды, знаменитой египетской богини, были крестильни. Racionalist Encyclopaedia сообщает: “Крещение было распространено в брахманической и персидской религиях и использовалось в египетских и греческих мистериях. Из них иудеи позднее заимствовали практику крещения прозелитов, и ранние христиане заимствовали его из обоих источников греческого и еврейского” (145). Крещение было священным ритуалом у евреев. Этот обряд, совершенный над Иисусом Христом Иоанном Крестителем, описан почти во всех Евангелиях. Иоанн сообщает также, что у назаретян был такой же обряд, выполнявшийся в воде. Последователи Иоанна были известны как Сабеи, что, согласно Эрнесту Ренану, означает “крестители” (146). Марк также пишет, что Иоанн Креститель крестил евреев в воде и что сам Иисус так был крещен (147). Для евреев, однако, символом договора с Богом было обрезание, а не крещение. Христиане нарушили этот вечный договор, заменив его обрядом крещения.

Строго говоря, по-видимому, нет какого-либо доказательства того, что в I в. крещение было популярно среди христиан, так как Павел упоминает о крещении всего нескольких человек. Он говорит:

“Крестил я также Стефанов дом, а крестил ли еще кого, не знаю. Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать” (148). Лишь во II в. крещение проникло в христианство. Ранее на таких церемониях использовалась только вода, но позднее, чтобы христиане отличались от назаретян, вода была заменена Святым Духом. Христиане-семиты использовали термин “мамудиты” (стоять, как столб, в воде), что не имеет ничего общего с крещением, как оно понимается сегодня. Слово “крещение” на самом деле имеет совсем другое значение по сравнению с тем, как понимал его Иоанн Креститель. Уместно упомянуть здесь о Трентском соборе, предавшем анафеме тех, кто утверждал, что христианское крещение – то же, что крещение у Св. Иоанна.

На ранних стадиях этот обряд не имел никаких библейских оснований. Часто цитируемые тексты Евангелий – позднейшая редакция: “И, приблизившись, Иисус сказал им: дана Мне всякая власть на небе и на земле; итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь” (Матфей, 28:18-20). Евсевий, епископ Цезарейский, которому император Константин поручил приготовить 50 экземпляров Библии, сообщал, что до 325 г., когда Евангелия были канонизированы, текст звучал так: “Идите вы поэтому и делайте учеников во всех народах во имя Мое” (149). Адольф Харнак, известный протестантский богослов, также отвергал этот текст как позднейшую подделку: “Невозможно прямо доказать, что Иисус учредил крещение, так как слова, приведенные Матфеем (28: 19) не являются изречением Бога” (150). Любопытно также отметить, что рассматриваемый текст относится к крещению во имя Отца и Сына и Святого Духа, чего не было во всех ранних рукописях, как утверждает Евсевий. Адольф Харнак также указывает, что “эта троичная формула чужда устам Иисуса и не имела авторитета в апостольскую эпоху, каковой она должна была бы иметь, если бы исходила от самого Иисуса” (151). Другой момент, привлекающий наше внимание, это непостоянство таинства крещения в общей христианской теологии. Крещение, как оно понимается теперь, означает, что Святой Дух, третий член Троицы, входит в человека и снимает с него грехи. Если принять это, то непонятно, как же на более поздней стадии в жизни того же человека сатана изгоняет Святой Дух и искушением вводит человека во грех. Возникает вопрос: может ли дьявол искусить человека, исполненного и охраняемого Святым Духом, и превратить его в демона? Какой прекрасный пример несообразности! (152). Таким образом совершенно ясно, что крещение есть продолжение языческих ритуалов инициации или возрождения и вовсе не основано на учении Иисуса (мир ему!).

Рождество – языческий праздник

Рождество – это ежегодная месса (обедня), празднуемая христианами в память рождения Иисуса (мир ему!). Как и другие праздники, заимствованные из языческих культов, Рождество также не обязано своим происхождением рождению Иисуса (мир ему!), а является продолжением языческих ритуалов.

Все четыре Евангелия, а также Деяния святых Апостолов и Послания, включенные в каноническую Библию, молчат о дне и месяце рождения Иисуса. Только в двух Евангелиях, (от Луки и от Матфея) упоминается об истории непорочного зачатия, но и в них не указана точная дата его рождения. Лука сообщает, что в ночь, когда родился Иисус, пастухам, находившимся под открытым небом на своих выгонах в окрестностях Иудеи, вместе с ангелом явилось “многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее:

“Слава всевышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение” (153). Это утверждение, если оно верно, означает, что Иисус родился летом, когда пастухи в поде сторожат свои стада. По словам Клемента Александрийского – одного из наиболее ранних христианских авторитетов, Василидиане считали, что Иисус родился 24 или 25 числа месяца, называемого египтянами Фармути, т. е. апреля; другая христианская секта утверждала, что его рождение произошло в 28-й год царствования Августа Цезаря на 25-й день месяца пахон, что соответствует 20 мая (154). Что касается самого Клемента, то он датировал рождение Христа 18-м ноября (155). Церковь имеет краткий трактат, найденный среди трудов Киприана, написанный в 243 г., в котором утверждается, что Христос родился 28 марта (156). Дж, Робертсон пишет: “Несколько сект настаивали долгое время на том, что рождение приходилось на 24 или 25 апреля…, тогда как другие относили его на 25 мая; а большая часть восточных церквей в течение веков отмечала эту дату 6 января” (157). В течение первых трех столетий праздник этот церковью не отмечался, но когда в христианство просочились греко-римские языческие культы, этот ритуал также легко проник в него. Racionalist Encyclopaedia сообщает: “С самых ранних времен римляне праздновали свои Сатурналии в честь древних богов плодородия, когда выставлялись подарки, свечи и куклы… Со времени царствования императора Аврелиана (270-276), который учредил культ Солнца высокого этического характера, 25 декабря стало выдающимся днем в их календаре и официально считалось днем рождения Непобедимого Солнца” (158).

Когда христианство стало официальной религией Римской империи, оно придало этому празднику формальный характер, сделав его ритуальной догмой. Примерно в 530 г. скифскому монаху Дионисию Экзигуусу (Дионисий Слабый), который, как повествуется, был знаком с астрономией, было поручено установить день и год рождения Иисуса (159). Между тем, прямых сведений об этом событии не было. Евангелия тоже молчат об этом. Твердолобые католики утверждают, что в раннюю эпоху праздник рождества отмечался 6 января и в 353-354 гг. папа Либерии сместил его на 25 декабря. Современные исследования опровергли это утверждение, и теперь считается, что этот праздник вообще не отмечался христианскими церквями до IV в. н. э. В 389 г. император Валентиниан издал указ об официальных праздниках, среди которых упоминались только воскресенья и Пасха (160). Таким образом, Дионисий Экзигуус не имел ничего, на что бы мог опереться со стороны церкви. В результате этот монах-астроном принял довольно произвольное решение, совершенно фантастически определив, что рожество должно отмечаться 25 декабря. Общее празднование этого события произошло в 534 г. когда впервые суды сочли его “dies поп”. Интересно, однако, что слово “рождество”, соль популярное в наше время, никогда не употреблялось до XI столетия (161).

Кстати, в Средиземноморье 25 декабря всегда было важной датой. В дохристианскую эру этот день считался священным во многих языческих культах. Древние народы думали, что во время зимнего солнцестояния солнце начинало свой ежегодный путь по небу, и поэтому 25 декабря считалось днем его рождения, который праздновался во многих частях языческого мира – в Китае, Индии, Персии, Египте, а также в древней Греции, Риме, Германии, Скандинавии, Британии, Ирландии и Америке (162).

Верили, что многие боги Солнца были рождены примерно в тот же день (с разницей на один – два дня); Митра родился 25 декабря, Исида и Осирис, Гор и Аполлон -на 362-й день года, т. е. в последнюю неделю декабря.

В частности, 25 декабря было праздником рождения многочисленных средиземноморских солнечных божеств (163). Митраизм, оставался официальной религией Рима до IV в., и из всех солнечных культов митраизм оказал особенно сильное влияние на христианство. Наряду с другими обрядами, которые он дал этой религии, 25 декабря также было митраистским праздником, через некоторое время приобретшим название Рождества Христова. Racionalist Encyclopaedia сообщает: “Праздник был действительно настолько полностью языческим, что даже в 245 г. Ориген протестовал против самой идеи празднования дня рождения Иисуса, как если бы он был земным царем” (164). Дело в том, что даты главных языческих религиозных событий стали к тому времени так распространены и популярны, что христианство вынуждено было окрашиваться в те же цвета. Р. Грегори отмечает: “Фактором, побудившим христианство принять этот языческий праздник, была попытка отцов церкви отучить новообращенных от языческих церемониалов, происходивших в то время” (165).

Британская энциклопедия отмечает: “Действительно, и Рождество, и Богоявление, которое приходится на 12 января, представляют собой трансформированные языческие празднества зимнего солнцестояния, и они так тесно связаны между собой, что их происхождение нельзя обсуждать отдельно (166).

Несмотря на то, что Библия не называет никакой конкретной даты Рождества, есть основания для определения, хотя и весьма приблизительно, времени года, в которое оно произошло. Как мы уже упоминали, Лука повествует, что в ночь, когда родился Иисус, перед пастухами, проводившими всю ночь на пастбище, явились видения, и Ангел возвестил им о рождении Иисуса. Следовательно Иисус должен был родиться летом, так как стада не могли быть на открытых выгонах в декабре, когда в Иудее не только очень холодно, но и часто идут дожди. Британская Энциклопедия уместно отмечает: “Трудно, однако, принять 25 декабря за дату Рождества, поскольку декабрь – самый дождливый сезон в Иудее, когда ни стада, ни пастухи не могли ночью быть в полях Вифлеема” (167).

Поэтому христианство в целом не приняло 25 декабря как дату Рождества. Православная церковь до сегодняшнего дня отмечает этот праздник 7 января (168), и, согласно Racionalist Encyclopaedia, в первые века эта дата определялась посредством таких фантастических расчетов, что та разные церковные направления выбирали для нее почти все месяцы года (169).

Даже наиболее крупные археологи и специалисты по истории церкви без колебаний утверждают, что нет никаких данных, подтверждающих, что Иисус родился 25 декабря, а то, что мы называем Рождеством – лишь другое название зимнего солнцестояния или дня рождения Митры. И то, и другое по своему происхождению и сути абсолютно языческое. Хастингс пишет: “Большинство обычаев, связанных с Рождеством, распространенных в настоящее время в Европе и сохранившихся с древних времен, – это не истинно христианские обычаи, а языческие, воспринятые или принятые церковью” (170).

Крест

Как и различные ритуалы, символы христианства также обязаны своим происхождением культам солнцепоклонства. Крест имеет уникальное значение по своему мистическому происхождению и магическому применению. Для христиан он символизирует собой крест, на котором Иисус был распят и к которому были пригвождены его руки и ноги. Христиане настойчиво утверждают, что крест принадлежность исключительно христианства и не имеет предшественников ни в одной из религий. Вопреки этому, слова Иезекииля (9: 4) наводят на мысль о том, что и в дохристианскую эпоху у иудеев знак “Т” был известным символом, отгонявшим злых духов. У древних евреев знак имел наклонную форму (/), но в более поздних культах он изменился, приобретя нынешний перпендикулярный вид (171). В Ветхом Завете рассказывается, что пророк Моисей (мир ему!) приказал своему народу защищаться от злых духов, рисуя кровью кресты на дверях (172). Леви отмечает: “Знак креста, принятый христианами, не принадлежит исключительно им. Это каббалистический знак, представляющий противоположности и четвертичное равновесие элементов” (173).

Митраизм, давший христианству большую часть его догматов, также имел крест в качестве священного символа. Проф. В. Келли Райт говорит: “Знак креста наносился на лбы новообращенных мигрантов раскаленным докрасна железом для испытания их мужества и оставлял нестираемую память об их клятве” (174). Таким образом, задолго до того, как эта эмблема стала христианским символом, она была популярна как знак опознания в различных солнце поклоннических культах, особенно среди неофитов (175). Кроме того, Т- образный крест также был известен как символ мужского полового органа в различных культах с сексуальными табу. Эдвард Карпентер отмечает в связи с этим:

“Хорошо известный Т-образный крест использовался в языческих странах как изображение мужского члена, а также дерева, на котором бог (Аттис, Адонис, Кришна, или кто-нибудь еще) был распят” (176).

Одетт Чернин отмечает:

“Знак креста был символом веры или утверждением того или иного верования задолго до принятия христианства. Его форму находят в различных изображениях, личных украшениях и монументальных произведенях по всему миру, и он восходит к древнейшим временам. Его обнаруживают высеченным на камнях древней Мексики, среди остатков таинственных цивилизаций Южной Америки и в других местах. В различных формах он встречается на Дальнем Востоке и в Европе” (177).

Далее он говорит: “Св. Елена, мать Константина, как рассказывают, нашла священный крест во время одного из своих паломничеств на Святую Землю. Легенда рассказывает, что ее подвел к месту распятия пожилой еврей, унаследовавший знание о его точном расположении… Этой истории, однако, предшествует еще более древняя легенда о том, что истинный крест открыла Протоника, жена императора Клавдия” (178).

Даже сегодня древний египетский крест, выставленный в муниципальном музее Александрии, является монументальным свидетельством дохристианского происхождения данного символа. В Европе и Америке египетский знак креста или жизни (“Анх”) носят как модное украшение под названием cruxansata (крест с ручкой) (179). При посещении Каирского зала мумий автор увидел гробы древних египетских фараонов, в изобилии украшенные знаками “Анх”. Среди археологических находок представляет интерес выставленная в музеезолотая корона принцессы из рода Тутенхам, украшеная четырьмя крестами, точно такими же, современные христианские кресты. Еще один дохристианский крест найден в Ирландии (180). Это митраистический крест, добавивший еще одно перо к шляпе митраизма, внесшего вклад в христианство даже в отношении его символов. Rationalist Encyclopaedia упоминает, что различные формы крестов находят по всему миру – известны египетские, мексиканские, греческие, латинские, кельтские кресты. Имеется коллекция крестов и в Бесплатной Ливерпульской библиотеке (181).

Доподлинно известно, что крест никогда не был священным символом у ранних христиан и не нашел, естественно, места в списке священных атрибутов, составленных таким отцом церкви как Св. Клементий. Наоборот, он считался символом посрамления (182), поругания (183). Только в IV в. он был признан священным, по настоянию императора Константина, увидевшего его, как повествуют, в состоянии транса (184). Лишь на этой стадии, когда была признана Божественность Иисуса и придано особое значение его распятию, крест утвердился в христианстве кругах как священный символ искупления.

Список литературы

1.Матф, 12:39-40.

2. Марк, 8: 31 и 9/31; Иоанн,2: 19-21; Матф., 16: 21, 17: 22-23; Лука 9: 22.

3.Иона, 2: 1.

4. Лука, 23: 44.

5. Марк. 15:42.

6. Матф., 27: 62.

7. Иоанн 19:31.

8. Матф., 28: 1.

9. Марк, 16: 2.

10. Лука, 24:1.

11. Иоанн. 20: 1.

12.F. Kenyon (“The Bible and the Ancient Manuscripts, p. 48). См. также: The Early Church and the New Testament, Irene Alien, 1953, pp. 198-209.

13. Марк, 15: 21-22; Матф.. 27: 32; Лука, 23: 26.

14. Иоанн, 19:17.

15. Марк, 15:26.

16. Матф, 27: 37.

17. Лука, 23: 38.

18. Иоанн, 19: 19.

19. Матф., 26: 56; Марк, 14: 50.

20. Матф., 27: 45, 51-53; Марк, 15: 33, 38; Лука, 23:44-45.

21. Марк, 15: 25; Лука, 23: 44; Матф.. 27: 46.

22. Марк, 14: 12-17.

23. Иоанн, 13: 1,2.

24. Иоанн. 19:34.

25. Chambers Encyclopaedia, art. Crucifix.

26. Матф.,

27: 64, 66; Марк, 15: 46; Лука, 23: 53;Иоанн, 19:41. 27. Матф, 28: 1;Марк, 16: 1.

28. Лука,23: 55-56, 24:1.

29. Иоанн, 20: 1.

30. Матф., 26:2.

31. Марк, 16:5.

32. Лука, 24: 4.

33.Иоанн,20:12.

34. Матф, 28: 6, 7.

35. Марк, 16; 5-6; Лука, 24: 4-6.

36. Иоанн, 20: 16-17.

37. Матф, 28: 7.

38. Матф, 28: 9-10.

39. Матф., 28: 16.

40. Иоанн. 20: 19.

41. Лука. 24: 13-16, 28-31, 33-36. 42.1 послание к коринф, 15: 16.

43. The Oxford Dictionary of the Christian Church.

44. The Gospel of Barnabas, p. 227, пер. с итал. Landsdale and Laura Regg (1907).

45. Jbid.

46. Jbid. CH. CCXVII.

47. Jbid.

48. 2-е Коринфянам, 12: 22.

49. Марк. 12: 29-30.

50. Rev. A. B. Bruce(Encyclopaedia Biblica, art. Jesus).

51. F. Gladstone Bratton (A History of the Bible, pp. 140-141)

52. A Racionalist Encyclopaedia, p. 363

53. Иоанн, З: 16

54. Joseph Wood “The Bible – What it is and is not” second ed. 1892, pp. 44-45.

55. Jbid.

56. Цит. по Dr. F. R. Ansari “Islam and Christianity*’.

57. Цит. по Athanasius, Deposito Arii,CH. II.

58. Бытие, 6: 2; Иов, 1: 6 и т. д.

59. Исход, 4: 22.

60.Исайя.45: 11.

61. Матф. 5: 9, 45; 23: 9; к Римлянам, 8: 16; 2-е Корфинянам. 6:18.

62. Цит. no F. C. Conybeare (Myth, Magic and Morals p. 148).

63. Деяния, 3: 13.

64. Jbid, 4; 27.

65. Jbid, 4: 30.

66. Jbid, 3: 26.

67. Jesus in Heaven on Earth, p. 106 (The author, Kh. Kamaluddin, is a non-Muslim).

68. Иоанн, 8: 39-44.

69. Лука, 8: 12.

70. Иоанн, 10:31-36.

71.1-е Иоанна, 3:9-11.

72.1-е Иоанна, 5: 19.

73. Лука, 22: 70.

74. Encyclopaedia Catholica, art: “Trinity’

75. Dr. Flinders Petrie (Egypt and Israel, p. 115).

76. Peak’s Commentary on the Bible, p. 722.

77. Лука, 23: 4.

78. Universal Theological Magazine, N. S.,vol. iii, p.95

79. Dr. Flinders Petrie (Egypt and Israel, p. 115).

80. Утверждение католиков о том, что Римская церковь была основана Петром – одним из 12 учеников Иисуса – было разбито Протестантской церковью.

81. F. С. Conybear, op. cit. p. 335 – Italics mine.

82. К Филлипийцам, 2: 10.

83. Тертуллиан рассказывает, что “Деяния Павла” были составлены пресвитером из Азии, осужденным и лишенным сана за самозванство.

84. Н. W. Saggs. “The Greatness that was Babylon”, 1969, pp. 329-331.

85. Н. P. Blavatasky “Isus Unveiled”, vol. ii, p. 48.

86. Hopkins, “Evolution and Origin of Religion”, p.345.

87. The Bible in India, charter III, p. 186

88. Jbid, p. 187.

89. Н. P. Blavatasky, op. cit., p. 51.

90. Матф., 10:6.

91.Второзаконие, 4: 35. .

92. Исайя, 44: 6, 45: 5.

93. “Let Good be True”, New York, 1946, art: “Is there a Trinity?”, p. 82.

94. 1-е Иоанна, 5:7.

95. Единственным автором IV в., ссылавшимся на подобный стих о Троице, был Присциллиан, испанец, первый еретик, сожженный заживо церковью в 385 г. (F. С. Conybeare, A History of the New Testament Criticism, pp. 69-70). См. также Jos “The Bible – What it is and is not”, 1982.

96. Цит. по “Let Good be True”, op. cit., p. 84.

97. Иоанн, 10:30.

98. “Let Good be True”, p. 86

99. “Let Jbid.

100. Притчи, 30: 6.

101. W. Hopkins, op. cit. p. 338

102. J. M. Robertson “A Short History of Free Thought”, p. 148.

103. J. M. Robertson “A Short History of Free Thought”, vol. I, p. 225.

104- W. Hopkins, op. cit. 336.

105. См. Encyclopaedia Britannica, art. Atonement.

106. Thomas Paine (The Age of Reason, p. 22).

107. Лука, 1:5-6, 13-15.

108. Бытие, 1:27. Ю9.Матф.,1х,63

110. Лука, 3:38.

111. Бытие, 4:4.

112. Марк, 7: 8-9. НЗ.Матф.. 19:14.

114. Лука, I: 15.

115. Лука. 15:7.

116.W.R.Inge,p.55.

117. The Thinker’s Handbook, p. 94.

118 The Christianity of Tomorrow, 1929, p. 52.

119-Матф., 10:5-6.

120. Самое раннее Евангелие – от Марка. В нем миссия Христа ограничена евреями. Последние 12 стихов, в которых просматривается прозелитизм, являются позднейшей фальсификацией. Хотя, он и говорил, что является спасителем всего человечества, Иисус называл, тем не менее, другие народы псами, поскольку для него избранными были только евреи.

121.Матф.,4: 17. 122-Кгалатам, 3: 13.

123. Лука, 22: 37.

124. Лука: 22: 36-38. Pfleiderer (Origins of Christianity – – цитата по J. M. Robertson).

125. Christianity and Mythology

126. Марк, 14:36.

127. Марк, 15:34.

128 – Edward Carpenter (Pagan and Christian Creeds)

129. Peak’s Commentary on the Bible, p. 632.

130. Mexican Antiquities, vol. VI, p. 95.

131. Edward Carpenter, op cit.

132. F. C. Conybear (Myth, Magic and Morals).

133. The Christianity of Tomorrow.

134. F. C. Conybear, op. cit., p. 271.

135. Jbid.

136. The Great Law of Religious Origins, p. 177.

137. Mexican Antiquities, vol. vi, p. 220.

138. Encyclopaedia Britannica, art. Orppheus.

139. Edward Carpenter, op. cit., p. 51.

140. Conybeare, opt. cit., p. 276. Hl.Jbid.

142. Иоанн З: 5; к колоссянам, 2: 12.

143. Цит; по Edward Carpenter “Pagan and Christian Creeds”

144. Miss J. Harrison (Ancient Art and Ritual, pp. 104-5).

145. Rationalist Encyclopaedia, p. 48.

146. Earnest Renan, Life of Christ, ch. vi.

147. Марк, 1:4,5,9.

148.1-е Коринфянам, 1: 16-17; там же см. 14, 15.

149. Цит. по F. С. Conybeare “History of the NewTestament Criticism”, p. 75.

150. Adolfvon Harnack (History of Dogma, vol. i, p. 79).

151. Adolfvon Harnack, op. cit.

152. Для сравнения см. “К евреям”, 10: 26-29.

153. Лука, 2: 13, 14.

154. Hasting’s Encyclopaedia of Religigion and Ethics, vol.3, p. 603.

155.Jbid.

156.Jbid.

157.Jbid.

158. Racionalist Encyclopaedia, p. 102.

159. Edward Carpenter, op. cit.

160. Hasting’s Encyclopaedia, op. cit., p. 601.

161. Racionalist Encyclopaedia, p. 102.

162. Vivian Phelips (Progressive Revelation, 1936, p. 110).

163. Edward Carpenter, op. cit.

164. Racionalist Encyclopaedia, p. 102.

165. R. Gregory (Religion in Science and Civilization, p. 113).

166. Encyclopaedia, art. Christmas.

167-Jbid.

168. Edward Carpenter, op. cit. 169.0p.cit., p. 102.

170. Hasting’s Encyclopaedia, vol. 3, art Christmas Customs.

171. H. P. Blavatasky, op. cit., p. 393.

172. Исход, 12:22.

173. Djgme et Rituel de la Haute Magie, vol 2, p. 88.

174. A Students Philosophy of Religions цитата по R. W. Boynton in Beyond Mythology, p. 125.

175. Blavatasky, op. cit., p. 87.

176. Edward Carpenter, op. cit., p. 183.

177. Prediction, Jule 1967, vol: 33, Number 7,pp. 6-7 art: “The Cross Down the Centuries”.

178.Jbid,p.7.

179. Vivian Phelips (Progressive Revelation, p. 108).

180. Dr. F. R. Ansari, “Islam and Christianity”.

181. Racionalist Encyclopaedia

182. К евреям 12:2.

183. Jbid 12:3.

184. Dr.F. R. Ansari, op. cit. Существовала легенда, что Константин накануне битвы увидел сияющий крест в небе с греческой надписью “Сим победишь”.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.monax.ru