Мифологическое пространство дома

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 27,85 Кб

Мифологическое пространство дома

"Мифологическое пространство дома"

мифология славянский дом

Введение

Сотворив Землю, Бог посадил посреди нее ореховое дерево. Поэтому мировое дерево определяет центр мира, которое задает вертикальную ось Вселенной и горизонтальные координаты пространства. Например, в русской загадке оно символизирует дорогу: «Когда свет зародился, тогда дуб повалился и теперь лежит» (дорога). Мир ориентирован по сторонам света. Когда Бог заснул на сотворенной земле, дьявол задумал столкнуть его в море. Он стал тащить Бога к воде, но земля под ними расширилась на восток и вода отодвинулась. Тогда дьявол тащил его во все четыре стороны, и на земле образовался крест, указывающий на четыре стороны света. В Сербии верили, что Землю держат четыре быка: черный на западе, сивый на юге, белый на севере и рыжий на востоке.

Древние славяне ставили свои святилища с учетом сторон света. Восток и запад, связанные с восходом и заходом солнца и сменой дня и ночи, имели особое значение. Восток считался жилищем Бога, а запад – сатаны.

У мира есть граница. Это край света – место, где небо сходится с землей, и куда не ступала ни одна нога простого смертного. Пространство, не освоенное человеком, – чуждое, зловещее, противоположное реальному. В заговорах болезнь отсылают туда, где солнце не греет, петух не поет, собака не лает, где ничего нет. Границей между своим и чужим пространством служили порог дома, окна, ворота, межа в поле, граница села, река. Здесь, где можно было соприкоснуться с внешним, чужим миром, совершали магические действия и гадали. Жилище человека повторяло пространственное устройство мира. Четыре стены дома символизировали четыре стороны света. Фундамент, жилая часть и крыша соответствовали трем уровням Вселенной: преисподней, земле и небесам. Печь, как и мировое дерево, обозначала центр жилища. Одновременно она играла роль границы, поскольку через дымоход и печную трубу осуществляется связь с внешним миром и тем светом.

Исследуя историю язычества древних славян, такие ученые как Д.К.Зеленин, П.Г.Богатырев, Б.А.Рыбаков пришли к выводу, что язычество являлось первоосновой не только из духовной жизни, но также и бытовой стороны, социальной и материальной культур, и укоренилось так прочно в славянском сознании, что позже существовала параллельно с христианством на всем протяжении его истории на Руси.

Язычество переплеталось с христианскими учениями, дополняя и обогащая картину мира, делая ее более выразительной и яркой. Русские в такой степени сблизили свое христианство с язычеством, что трудно было сказать, что преобладало в образовавшейся смеси: христианство, принявшее в себе языческие начала, или язычество, поглотившее христианское учение.

Остатки язычества сохранились до наших дней в виде символов и знаков, которые имеют огромное значение и смысл для языческого учения. Весь мир стал полем действия всеохватывающей символизации и покрылся каменными цветами символов. Одним из таких знаков или символов язычество является дом. Дом или жилище, как предмет или элемент материальной культуры несет в себе сакральную информацию, зашифрованную в нем самом, в его структуре, отдельных элементах. Современные ученые (В.Н.Топоров, А.Л.Топорков, А.К.Байбурин, В.В.Иванов, Т.В.Цивьян) посвятили свои труды исследованию данной темы. Они утверждают, что вещи и предметы, создаваемые в традиционных обществах, имели кроме утилитарной, еще и символическую, знаковую функцию. Основные материалы, из которых изготовлялись необходимые человеку вещи (металлы, глина, дерево, шерсть и т. д.) обладали особым статусом: именно они послужили исходным сырьем для сотворения мира и самого человека.

То есть предметы материальной культуры традиционного общества, в том числе и восточных славян, несли в себе сакральный, мифологический смысл.

1.Общее понятие мифа и мифологии

Российский ученый-филолог, историк культуры, а также основатель исследовательской школы теоретической фольклористики Мелетинский е.м. дает следующие определения мифа и мифологии. Ознакомимся с ними.

Слово «миф» греческое и буквально означает предание, сказание. Обычно подразумеваются сказания о богах, духах, обожествлённых или связанных с богами своим происхождением героях, о первопредках, действовавших в начале времени и участвовавших прямо или косвенно в создании самого мира, его природных и культурных элементов. Мифология есть совокупность подобных сказаний о богах и героях и, в то же время, система фантастических представлений о мире. Мифологией называют и науку о мифах. Мифотворчество рассматривается как важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном обществе мифология представляла основной способ понимания мира, а миф выражал мироощущение и миропонимание эпохи его создания.

Предпосылками своеобразной мифологической «логики» являлось то, что первобытный человек не выделял себя из окружающей природной и социальной среды, и его мышление сохраняло черты диффузности и нерасчленённости, было почти неотделимо от эмоциональной аффектной, моторной сферы. Следствием этого явилось наивное очеловечивание всей природы и всеобщая персонификация. На природные объекты переносились человеческие свойства, им приписывалась одушевлённость, разумность, человеческие чувства, часто и внешняя антропоморфность и, наоборот, мифологическим предкам могли быть присвоены черты природных объектов, особенно животных. Выражение сил, свойств и фрагментов космоса в качестве одушевлённых и конкретно-чувственных образов порождает причудливую мифологическую фантастику. Для мифа характерно, что различные духи, боги (а тем самым и представленные ими стихии и природные объекты) и герои связаны семейно-родовыми отношениями.

Мифология является самым древним, архаическим, идеологическим образованием, имеющим синкретический характер. В мифе переплетены зародышевые элементы религии, философии, науки, искусства. Органическая связь мифа с ритуалом, осуществлявшаяся музыкально-хореографическими, "предтеатральными" и словесными средствами, имела свою скрытую, не осознанную эстетику. Искусство, даже полностью эмансипировавшись от мифа и ритуала, сохранило специфическое соединение обобщений с конкретными образами (не говоря уже о широком оперировании мифологическими темами и мотивами). С другой стороны, миф и особенно ритуал имели прямое отношение к магии и религии. Религия с самого своего возникновения включила в себя мифы и обряды. Философия развивалась, постепенно преодолевая мифологическое наследие. Но и после обособления различных идеологий и даже после значительного прогресса науки и техники, мифология не остаётся исключительно памятником первобытного мировоззрения и архаических форм повествования. Не говоря уже о тесной связи религии с мифологией, некоторые особенности мифологического сознания могут сохраняться на протяжении истории в массовом сознании рядом с элементами философского и научного знания, рядом с использованием строгой научной логики.

2.Мифологическое пространство

В мифе «родственные» отношения человека и окружающего мира поддерживаются символами, обрядами и различными предметами (амулетами, оберегами, татуировками и пр.), которые обнажают взаимосвязь человека и того или иного животного, человека и той или иной стихии, подчеркивают с ней родство. Единство, которое возникает в результате подтверждения «родственных» связей человека и окружающей среды с помощью обрядов, существует как некоторое замкнутое пространство, некоторая замкнутая система. Замкнутость пространства – это его законченность, завершенность, гармоничность и целостность. Единство – это единый организм мифа, который целостен и потому замкнут.

В рамках этого пространства образуются некоторые мифологические взаимоотношения. Эти мифологические взаимоотношения можно характеризовать как отношения или взаимосвязи, осуществляющиеся по внутренним, смысловым параметрам. Отношения в мифе возможны только тогда, когда все живое и неживое соотносится друг с другом по внутреннему смыслу, обнажая его, определяя свое значение в пространстве и свои функции. Часто бывает так, что все объекты в мифе вообще не делятся на живое или неживое, так как все имеет свой «голос» и свое значение, выраженное во внешнем виде, в словах, в действиях.

Например, и камни, и волки, и птицы могут быть объединены единой качественной «родственной» связью. Обязательно и камни, и волки, и птицы носят на себе черты или признаки друг друга или какого-то общего смысла. Если горы алмазные, то у волков алмазные глаза, а у птиц алмазные клювы. Как волки и птицы, так и горы могут говорить, и обязательно это пространство замкнуто и имеет какое-то значение, нечто такое, что нужно человеку преодолеть или постичь.

Смысл того или иного явления, случая, действия в мифологическом пространстве постигается через смыслы предметов или существ, которые в нем участвуют. По основным, ярко выраженным качествам (словам, действиям) выясняется какой смысл, какое стремление, или какую цель преследует то или иное живое существо; какой смысл несет тот или иной предмет. Например, гриб, может предложить свою помощь человеку, говоря, что он придает сил или разума, необходимых для какого-то основного действия в мифе и т. д.

От обстановки зависит какое-либо событие, так как она подтверждает, осуществляет, создает вокруг некоторую атмосферу при помощи символического значения некоторых ее атрибутов или простых предметов. Значение события может даже изменится от атмосферы, в которой оно происходит. Всегда очень важно обращать внимание на атмосферу, на то, что окружает человека в момент какого-то события. Именно по этим элементам можно всегда определить: какое действие на благо, а какое нет. Например, если рядом с каким-то существом, совершающим внешне добрый поступок, все живое чахнет и умирает, значит, существо это не то, за которое себя выдает. Смысл его действий обнаруживается в окружающей его атмосфере (обстановке). Поступок его обманчив и направлен на разрушение существующего единства или разрушение мира в целом.

Смысл в мифологическом пространстве несет все живое и неживое, – явления, существа, стихии, человек, предметы. Основные смыслы мифологического пространства направлены, как правило, на преодоление какой-либо дисгармонии между окружающей средой и человеком. Например, запустение земли и горе прекрасной принцессы, томящейся в заточении, олицетворяющей плодородие этой земли, можно устранить, освободив ее, и тем самым вернуть плодородие земле. Или герой часто отправляется в странствия, чтобы объединить разрозненные царство: небо, землю и подземное царство.

В мифологическом пространстве случается только то, что должно случится, все действия направлены на единение с окружающей средой и постижение ее тайного смысла, смысла ее бытия. Знание смысла необходимо для того, чтобы человек не только был единым со средой и сознательно совершал поступки в этом пространстве, но и мог на правах творца участвовать в процессах внутреннего изменения пространства. Например, какой-либо герой объединяет три разрозненных царства или достигает совершенства, обретая всю полноту пространства, объединяясь с ним и олицетворяя какие-то его качества, становясь главным носителем его смысла.

Мифологическое пространство осмыслено и само несет смысл – таким воспринимает его человек «отражая» свое собственное состояние жизни (тождество человека и природы). Пространство некоторым образом нуждается в главном носителе, своего рода символе, держателе основного смысла существования его. Именно поэтому в мифах все пространство говорит и соотносится с человеком. Например, с героями говорят и помогают им в достижении цели и горы, и птицы, и животным, и стихии.

Пространство воспринимается человеком как нечто наделенное собственным сознанием, осмысленным существованием и потому требует некоторый физический облик. Облик предмета или символа недостаточен, так как предмет не может осуществлять полнокровных осмысленных «жизнеспособных» требований пространства и потому ему требуется не предмет, а живое существо. Животные (Серый Волк в русских сказках) и растения носят в мифологическом пространстве характер символический, осмысленный, но не могут полноправно менять и дополнять смыслы пространства. Для этого необходим человек.

3.Слаявянский дом и его пространство

О жилище древних славян мы можем судить по нескольким источникам: свидетельствам писателей и путешественников средневековья, археологическим и этнографическим исследованиям, языковым данным. Археологические раскопки и этнологические изыскания показывают, что у славян издавна были распространены земляные (землянки), полуземляные (полуземлянки), а с X – XI веков – наземные постройки (избы, мазанки). Писатели и путешественники средневековья пишут, что славяне жили в деревянных избах, находящихся на далеком расстоянии друг от друга. Пока они вели полукочевой образ жизни, они часто переменяли свое место жительства; этому способствовала и постоянная опасность, грозившая им от междоусобиц и нападений других народов. Чтобы обезопасить свой дом, славяне выбирали для его строительства труднодоступные места.

Вообще, наши предки имели иные, нежели у нас, взгляды на то место, называемое домом, где им предстояло жить, растить детей, праздновать, любить, принимать гостей. И выбирали они это место с соблюдением обычаев и обрядов, чтобы максимально успешно обслуживать их жизнь.

Прежде всего, выбор места был неслучаен. Место для строительства определялось при помощи гаданий. Русская деревня, да и любая другая славянская, как правило, очень живописно расположена. Ставилось поселение на берегу реки, озера, на возвышенности при ключах. Место хорошо продувалось и омывалось энергетическими потоками воздуха и воды. При постройке жилья крестьянин придавал ему ориентацию по сторонам света. Он ставил избу там, где лучи солнца давали больше света и тепла, где из окон, с площадки крыльца, с территории двора открывался наиболее широкий вид на обрабатываемые им угодья, где был хороший подход и подъезд к дому. Естественная нехватка мест на солнечной стороне при росте поселения приводила к возникновению второго ряда домов, с фасадами, обращенными на север. Нельзя было строить жилье, где раньше проходила дорога, так как пространство бывшей дороги было "продувающим"; в доме энергия жизни не скапливалась, а проходила сквозь него по старому маршруту. Также нежелательно было строительство дома на месте, где были найдены человеческие кости, или было ранение до крови, или произошли другие, памятные деревне неприятные, неожиданные события. Нельзя было строить дом на месте, где стояла баня. Баня была и родильным домом, и местом обитания духа банника. Баня – место неосвященное – там нет икон.

Благоприятным для строительства считалось то место, где ложится на отдых рогатый скот. Ему в народе приписывалась сила плодородия. Животные более чувствительны к энергетической характеристике места.

Здесь кстати будет сказать, что православие имеет языческие корни, которые христианство не уничтожило. Язычество христианина отражает реальность его бытия среди живой природы, которую он воспринимал как одухотворенную, то есть проявляющуюся как равный ему субъект. Славяне, как правило, облекали знания в мифологические метафоры, пословицы, поговорки, приметы. От этого нисколько не снижалась ценность накопленного ими знания, сегодня забытого и мало используемого.

Осколки картины мира древних славян сохранились у русских практически до конца ХIХ века. Говоря о строительстве дома, мы можем наблюдать ее проявления и в ниже описанном обряде.

На месте будущего сруба устанавливалось деревце, обычно – березка или рябина, которое символизировало «мировое древо» – «центр мира». На наш взгляд этот ритуал отражает представление наших предков о собственном времени и месте пребывания в мире. Заметим, что крестьянами ХIХ века это делалось вряд ли осознанно, с пониманием. Архаический смысл обряда мог означать, что именно здесь, в пространстве будущего дома, будут происходить все самые значимые для хозяина дома события, протекать его жизнь, жизнь его детей и, возможно внуков и правнуков. Ритуальное дерево заменялось живым, посаженным возле дома. Оно несло сакральный смысл древа мирового, а кроме этого, человек, посадивший дерево, манифестировал, что пространство вокруг дома – не дикое, а культурное, освоенное им. Специально посаженные деревья запрещалось рубить на дрова или для иных хозяйственных нужд. Выбор породы дерева – чаще всего сажали рябину, тоже был неслучайный. Плод и лист рябины имеет графику креста, а значит, в картине мира русских, являются естественным оберегом.

Особое значение придавалось закладке первого венца: он делил все пространство на домашнее и недомашнее, на внутреннее и внешнее. Из хаоса окружающей природы, стихии, выделялся остров обетованный – макрокосм человеческой жизни.

К выбору строительного материала славяне подходили с особой трепетностью, ведь культ дерева у них был очень сильным. Одни деревья считались обережными, пригодными для строительства, другие – приносящими неудачу. Безусловно, на формирование таких верований оказывали влияние и природные особенности самого дерева, его склонность к гниению или влагостойкость. Наиболее пригодными для строительства и приносящими здоровье для обитателей домов считались хвойные деревья, смола которых служила дополнительной защитой от влаги. Наибольшее применение находили сосна и лиственница, из которых рубились наиболее ответственные нижние венцы срубов. На срубы стен шла сосна, так как она благоприятно влияет на здоровье человека, на кровлю (стропила) использовали ель. Дополнительной защитой от влаги и естественным антисептиком служил также мох, которым прокладывали скрепляемые бревна. Для строительства культовых сооружений использовался дуб – Перуново дерево, связывающее три мира: загробный, земной и небесный. Никогда для строительства самого дома славяне не использовали осину, считая ее деревом нечистым, хотя считалось, что осиновый лемех, приобретавший со временем красивый серебристый оттенок, наоборот, отпугивает нечистую силу.

Очень ревностно следили и за тем, где дерево, предназначаемое для строительства жилья, росло, какую форму имело, куда и как упало при рубке. Для строительства дома нельзя было брать деревья из священной рощи, с кладбища; грехом считалось срубить молодое дерево – ребенка – и старое – мудреца. Если при рубке дерево упало на север (на полночь) или при падении зависло в кронах других деревьев, считали, что духи это дерево не отдают и оставляли его в лесу. Опасными для человека считались деревья с дуплом или наростами, с причудливой формы стволом, считали, что в нем непременно обитает злой дух. Сухое дерево или дерево с большим сучком, после выпадения которого образовывалась большая дыра, также сулило гибель всей семье или хозяину дома. Срубить дерево для славянина было равносильно убийству, поэтому у души дерева просили прощения, приносили ей угощение, дары. Вернувшись из леса, непременно постились и тщательно мылись в бане, чтобы смыть грех и чтобы души деревьев не нашли обидчиков.

Само сооружение жилища сопровождалось многочисленными символическими действиями, ритуалами, регламентировалось временными и иными правилами и запретами. Один из обязательных обычаев – принесение жертвы, например, петух, курица и др., чтобы дом хорошо стоял. Было даже такое, что под угол дома укладывалась конская голова, так как славяне верили в волшебную силу «коника». После завершения постройки устраивался пир. Археологами раскопана и подробно исследована не одна тысяча славянских жилищ: в основании некоторых из них найдены конские черепа. Так что «лошадки» на крышах русских изб отнюдь не случайны и первоначально ставились вовсе не «для красоты». В старину к задней части конька прикрепляли ещё и хвост из мочала, после чего изба уже совершенно уподоблялась коню. Собственно дом представлялся «телом», четыре угла – четырьмя «ногами». Вместо деревянного «конька» некогда укрепляли настоящий лошадиный череп – отсюда же, кстати, и обычай укреплять на «фронтоне» дома оленьи рога (как нередко делали древние скандинавы). Закопанные же черепа находят и под избами Х века, и под выстроенными через пять столетий после крещения – в ХIV-ХV веках. За полтысячелетия их разве что стали класть в менее глубокую ямку. Как правило, эта ямка располагалась под святым (красным) углом – как раз под иконами! – либо под порогом, чтобы зло не сумело проникнуть в дом.

Ритуал «строительной жертвы» ценился дорого; жертвенного коня, собираясь закладывать новую деревню, покупало в складчину несколько семей. При обычном же строительстве нового дома вполне могли использовать и череп давно умершего коня. Таких черепов в любой деревне немало висело по заборам. Люди полагали, что в них сохранялась священная жизненная сила павших животных. Считалось, что черепа на заборе отгоняли от деревни «скотьи хворобы», да и вообще всякое зло.

Стоит отметить, что вместе с черепом в основание будущего дома укладывали ковшик мёда, а также воск: мёд (медовый напиток) и воск издревле считались любимой пищей Богов. Кроме того, клали шерсть, зерно, куски хлеба. Смысл этих приношений известен: они должны были обеспечить новому дому богатую и сытную жизнь, умножение рода. В христианские времена с той же целью стали добавлять ладан и деньги.

О древности ритуала свидетельствует такое установление: в новый дом вначале пускали животных – овцу, корову, лошадь, потом – человека. По-видимому, это поздний и "смягченный" след жертвоприношения, и эти животные были строительной жертвой. Сходные процедуры переходов в "неосвоенное пространство" встречаются в родильной и свадебной обрядности. То, что в новый дом входят "по старшинству", согласуется с представлениями о смерти первого вошедшего. Само пространство дома получает явно мифологическое осмысление: это инсценировка путешествия в иной мир. Для его оживления и освоения надо было перенести в этот мир, т.е. в новый дом, значимую часть (символическую "долю") прежнего жилья, воплощенную, например, в огне прежнего очага, в домашнем соре, в навозе.

Первыми вносились предметы, имеющие высший символический статус: домашний огонь, хлеб, соль, квашня с затворенным тестом, иконы. Переход в новый дом (как, впрочем и любой другой обряд) завершается ритуальной трапезой в красном углу. В такой трапезе представлены основные мотивы ритуала: собирание (членов семьи, продуктов, утвари); приготовление целого (хлеба или каши) из частей; раздел целого на части между участниками обряда (символическое наделение каждого частью общей доли семьи, перешедшей в новый дом). Обряд в целом был призван "оживить" и "освоить" (освятить) дом как специфически человеческий "малый мир", мыслимый по образу "большого мира" (мироздания), созданного Творцом.

В обрядовой поэзии переселение человека (например, вышедшей замуж девушки) в новый дом уподобляется смерти. И наоборот, гроб (домовина) рисуется в похоронных обрядах и причитаниях как жилище, в которое человек переселяется после смерти. Идею посмертного жилища воплощают и многие надмогильные сооружения: миниатюрные домики на могилах, кресты с покрытием в виде двускатной крыши и др. Для «видений» потустороннего мира характерен образ большого дома, по коридорам которого идет человек, созерцая в разных комнатах мучения грешников.

Дом – это не только семейная крепость, но и семейный храм: внутри дома проводился целый ряд языческих празднеств, не только узкосемейных (рождение ребенка, похороны, свадьба.), но и почти все общесельские или общеплеменные «соборы» и «события» проводились в двух планах: какая-то часть обряда совершалась на площадях, в святилищах и требищах, а какая-то – каждой семьей в своей хоромине, у своей печи. Советский археолог и историк Б. А. Рыбаков по этому поводу пишет: «Дом – мельчайшая частица, неделимый атом древнего общества был весь пронизан магическо-заклинательной символикой, с помощью которой семья каждого славянина стремилась обеспечить себе сытость и тепло, безопасность и здоровье».

А. Л. Топорков, языковед, фольклорист, и этнограф дает следующее определение дому: «Дом – в народной культуре средоточие основных жизненных ценностей, счастья, достатка, единства семьи и рода (включая не только живых, но и предков). Целая система бытовых запретов направлена на то, чтобы удержать счастье и не дать ему покинуть жилище».

Дом противопоставлен окружающему миру как пространство закрытое – открытому, безопасное – опасному, внутреннее – внешнему. Он дает также определенную модель, позволяющую воспроизводить картину мира: четыре стены дома обращены к четырем сторонам света, а фундамент, сруб и крыша соответствуют трем уровням вселенной (преисподняя – земля – небо). Согласно причитаниям и некоторым другим фольклорным текстам, небо с солнцем, луной и звездами, а также ветер и другие стихийные силы находятся как бы непосредственно за окнами и над печной трубой. Внутреннее пространство дома также расширяется подчас до масштабов вселенной: в колядках, волочебных и свадебных песнях хозяева или молодожены уподобляются небесным светилам, а в гости к ним приходят солнце, месяц и ветер. В легендах и сказках дома людей посещают ангелы и Иисус Христос с апостолами. У каждого члена семьи в доме было свое пространство. Место хозяйки – матери семейства – у печи, поэтому оно так и называлось – «бабий кут». Место хозяина – отца – у самого входа. Это место стража, защитника.

Части дома, которые претендуют на роль его сакрального центра, в топографическом отношении занимают, как правило, периферийное положение. Наиболее почитаемым местом является красный угол. однако не менее значима и расположенная по диагонали от него печь. В некоторых обрядах дом символизируют стол, порог, матица или место под серединой матицы. Окно и печная труба противопоставлены двери как выходы из жилища, через которые осуществляются контакты со сверхъестественным миром.

Важнейшая символическая функция дома – защитная. Нарисованные или вырезанные на дверях и над окнами кресты, заткнутые над ними серпы и другие металлические предметы и освящённые травы обеспечивали дому надёжную защиту от нечистой силы. Изображения петухов, гусей, уток украшали дома и одновременно защищали от напастей. "Громовые" и солнечные знаки размещались на воротах, вокруг окон, на матице, у застрехи, внутри дома. Их наносили на предметы домашнего обихода: сундуки, люльки, скамейки, туеса, прялки, посуду, светильники, одежду. В былинах и сказках человек укрывается в доме от преследующих его врагов, которые не в силах переступить порог.

Дом, сооружённый руками хозяина или его родителей, воплощает идею семьи и рода, связи предков и потомков. Тесно связан с культом предков образ домового; он и является подчас в виде умершего хозяина. Домового переносят с собой при переходе на новоселье, он предчувствует будущее дома и плачет перед пожаром.

Символическое значение всех элементов дома очень велико. Матица, порог, стол, красный угол, печь были одним из сакральных мест славянского жилища. Внутреннее убранство дома также имело оберегающие символы – лошадиные головы на полках, солярные знаки и знаки плодородия, стол, кадки для воды и сусеки для хранения зерна покрывались расшитыми полотенцами с оберегающим орнаментом – особенно хорошо защищались предметы быта, относящиеся к приему и приготовлению пищи, а также к изготовлению одежды.

Порогу приписывали немалую значимость, запрещалось сидеть, стоять на пороге, здороваться через порог. Мифологизация границ внешнего и внутреннего мира появляется в ритуальных действиях, сопровождающих рождение ребенка (открывание всех дверей, в том числе и «царских врат» в церкви при трудных родах, отмыкание замков, развязывание узлов, снятие серег, колец, посыпание путей по порогам солью и т. п.).

Мифопоэтическими образами "глаз" дома служили окна. Практически окно и является оком – проводником света и тем, через что смотрят. Верили, что это Бог прорубил окна, чтобы впустить свет, и научил человека делать их.

Представление о Вселенной как о "тереме Божьем" с небесным оком-солнцем сопоставляется с домом – соком-окном. Потому на ставнях нередко изображались символы солнца. Иногда форма окна имитировала глаз или солнце. Обычай открывать окна на восходе солнца, или когда оно поднимается достаточно высоко, уподоблялся божественному действу выпускания солнца из небесного окна.

Но окно могло служить и входом, через который проникала в дом нечистая сила и сама Смерть. В народных причитаниях Смерть влетает в окно черным вороном. Народное поверье отражено и в примете, что если птица залетит в окно, то это сулит скорую смерть в доме. Уже говорилось, что в древности никогда не делали окон на север, более того: первоначально окна выходили исключительно внутрь двора. Когда их стали прорубать наружу, то усиленно окружали магической резьбой и орнаментом.

При помощи окна пытались обмануть Смерть, когда через него выносили покойника. Особенно соблюдали этот обычай при похоронах колдуна. В поминальной обрядности через окно осуществлялось общение с душами умерших. Вывешивали из окна полотенце, а на подоконник ставили стакан с водой, чтобы душа приходила умыться и вытереться полотенцем.

Влезать в окно означало избежать опасности, спастись от преследования вредоносных сил. Совершая ритуал переселения, через окно передавали детей, чтобы обеспечить им здоровье и долгую жизнь. Непосредственная связь окон с иным пространством утверждается в запретах выливать в открытое окно помои, плевать, выбрасывать кости, кошку, и объяснялось это тем, что в доме бывает ругань, где черту место, ангел стоит у окошка, в доме ему места нет. Существует поверье «стоять под окном – быть нищим – быть святым», так как все нищие – люди, приближенные к богу.

Оберегая свою домашнюю Вселенную от проникновения темных сил, человек принимал меры по охране жизненного пространства и места события разных поколений семьи.

Поперечное положение матицы обусловило то обстоятельство, что ей приписывается роль символической границы между «внутренней» частью дома и «внешней». Гость, т. е. чужой в доме, войдя в избу, садится на лавку у входа и не дожжен заходить за матицу без приглашения хозяев. Эти же запреты мы встречаем на свадьбе. Место под матицей является также серединой избы, ее топографическим центром, где происходит большинство обрядов, не связанных с сидением за столом или с печью. Даже перед уходом следовало обязательно подержаться за матицу, чтобы путь был счастливым.

Важнейшим элементом жилого помещения был стол, и он был настолько важен, что без стола не хотели дом покупать. Нередко стол сравнивали с престолом, алтарем в церкви. Считалось грехом стучать по столу. Предосудительным считалось пускать кошку, курицу на стол, так как на столе покоилась еда, а именно божий дар – хлеб и соль. По особым случаям накрывали стол скатертью. Также на столе полагалось быть строго определенному набору вещей, и, наоборот, нельзя было класть на стол ключи, оставлять нож на ночь на столе.

Закрепленность стола за красным углом специфически восточнославянская черта. Стол в северно-русских деревнях всегда ставится вдоль половиц, т.е. узкой стороной к западной стене избы. Вообще следует заметить важность в народных представлениях противопоставления продольного поперечному. Поэтому не только вещи старались расположить вдоль пола, но и стандартные положения тела увязывались с этим принципом. Однако спать никогда не ложились вдоль пола на том основании, что «вдоль пола кладут только покойников».

Немаловажными элементами являются и лавки. Девушек на выданье заставляли пройтись по лавке, что являлось ритуалом взросления. На «нищей» лавке у двери разрешалось садиться только нищим и неприглашенным гостям.

Основной единицей домашнего пространства был угол. В многочисленных описаниях внутреннего устройства, например избы, неизменно подчеркивается, что она как бы состоит из углов. Каждый угол имел свое название и назначение, причем существовала определенная иерархия углов. Старшим, главным, считался красный угол, вторым – бабий угол, третьим – дверной, или задний, угол. В системе ритуально-мифологических представлений особенно отмеченными были два первых угла.

4.Красный угол и печь – центры дома

Красный угол – христианский алтарь и печь – алтарь «языческий», составляли некое напряжение, располагаясь по диагонали пространства дома. Именно в это – передней части избы – располагалась красная скамья, стол, перед печкой готовилась еда. События будничной жизни протекали в очень насыщенном силой энергетическом пространстве. Входящий в дом гость сразу видел иконы красного угла и крестился, приветствуя хозяев, но останавливался у порога, не смея без приглашения пройти дальше, в это обжитое, хранимое Богом и Огнем, пространство.

Красный угол указывал на полдень, на свет, на всход, на красную или божью сторону, а печь – соответственно на тьму, на заход и т.п. И если по каким-то обстоятельствам диагональ красный угол – печь откланялась от «запрограммированного» направления, тем не менее, условно обозначала его. Иными словами, красный угол всегда отождествлялся с востоком или югом, а угол, в котором располагалась печь, – с западом или севером. Молились на образа, помещавшиеся в красном углу, т.е. на восток. Покойника хоронили головой на восток, а перед захоронением клали на стол головой в красный угол и т.д.

Устойчивое диагональное расположение красного угла и печи только подчеркивает их связь. Характерно, что некоторые обряды могли совершаться и у печи, и в красном углу (например, приобщение невесты к дому жениха на свадьбе).

Байбурин рассуждает об этой диагонали как об общей линии отсчета во внутреннем пространстве жилища, и об истории возникновения этой диагонали. Есть предположения, что до появления окон жилище ориентировалось на юг входным проемом, который служил одновременно источником дневного света. Археологические данные VI-X вв. свидетельствуют об ориентированности входа на юг как устойчивом признаке. Печь при этом располагалась в противоположной от входа (т. е. в северной) стороне.

В X-XI вв. планировка претерпевает глубокие изменения. Печь оказывается расположенной рядом с входом, который перестает быть ориентированным на юг. Объяснить этот факт можно тем, что появляются окна, которые дали возможность выделить чистую (освещенную) половину жилища и одновременно улучшить его отопление. Печь при этом остается в северной части жилища, но противопоставляется по признаку ориентации уже не входу, а окну (или окнам), выходящему на южную сторону. С тех пор это пространственное противопоставление существенно не изменилось. Религиозно-мифологический способ видения мира с его четко разработанной дихотомией (бог-дьявол; свет-тьма и т. п.) закрепил и «использовал» эту пространственную антитезу, что выразилось в противопоставлении «языческому» центру жилища, каковыми осознавалась печь, – второго центра, христианского, «красного», или «божьего», угла.

Байбурин в книге «Жилище в обрядах и представлениях восточных славян» дает определение красного угла и печи. Разберем вкратце их.

Итак, что же такое красный угол? У него есть другие названия: передний, верхний, старший, святой, божий, первый и т. д. Красный угол – часть дома, в которой висит божница с идолами или иконами и стоит стол; наиболее парадное и значимое место в жилище. Обращен, как правило, на юг или восток (в сторону, противоположную печи), что вводит его в круг пространственных и религиозно – этических представлений, связанных с дневным путем солнца. Помимо икон в божнице хранились освященные предметы: сосуд с богоявленской водой, веточки освященной вербы и троицкой зелени и др.

Место за столом в красном углу считалось наиболее почетным: оно предназначалось для хозяина, священника или почетных гостей, причем «почетность» места убывала по мере удаления от красного угла. Во время календарных обрядов в красном углу помещали предметы, которым желали «оказать почет»: горшок с кашей на святках, последний сноп, принесенный с поля по окончании жатвы, вымытую и «обряженную» квашню в Страстной четверг и т.д. Войдя в дом, человек прежде всего крестился, обратившись к иконам, и лишь потом здоровался с хозяевами.

Еще Соловьев К. А. в своей книге «Жилище крестьян Дмитровского края» (1930) отмечал, что с домом сочетался христианский культ не только в ежедневных молитвах в доме или при выходе из дома, но и в объектах, и прежде всего, с передним углом, с которым связывалась вся жизнь крестьянина – рождение, свадьба и похороны. В красном углу находились объекты, которым придавалась высшая культурная ценность: стол, образа, библия, молитвенные книги, крест, свечи, а позже и фотографии умерших членов семьи.

Ценность красного угла повышается по направлению к самому почетному месту – под образами. На «верху» обычно сидит глава семейства, хозяин. Недаром даже есть примета, что если трещит большой угол, что предвещает смерть хозяину.

В красном углу подвешивали «паука» из бумажек и соломинок. Паук еще назывался круг. Солнечная символика «паука» («круга») ярко признается в том, что здесь дело в придании жилому пространству черт макрокосма. Красный угол вообще был тесно связан с обрядами, регулировавшими социальный аспект жизни человека.

Еще одним из важнейших мест в доме был очаг. В первых славянских поселениях очаг открытый, выложен камнями; позднее славяне начинают делать закрытые очаги – печи, сооружая их в дальнем от входа углу из камня или глины. Если изначально размеры печи были относительно небольшими (примерно метр на метр), то позднее ее стали делать как можно больше, устраивая на печи спальное место.

Печи лучше сохраняли тепло в доме, а вот приготовление пищи в первых печах было делом проблематичным. Печи обычно делали прямоугольными или круглыми, сужающимися кверху. Кстати сказать, что при кладке печи хозяйка стремилась задобрить печников, чтобы печь не дымила, хорошо выпекала хлеб, долго держала тепло и мало требовала топлива. Первоначально в печи было только одно небольшое отверстие, сбоку, куда закладывали дрова и откуда выходил дым, распространяя по помещению тепло (топка по-черному). В это отверстие можно было просунуть полено, но для того, чтобы поставить туда горшок с варевом или испечь хлеб, оно не годилось. Такие печи использовались только для отапливания помещения. Славяне пекли хлеб в нежилых помещениях со специальными хлебными печами, которые имели большое устье. Приготовление другой пищи могло проходить на обычной печи. Иногда в верхней ее части делали глиняную жаровню или отверстие, в которое вставлялся горшок. Постепенно печь совершенствовалась. Славяне научились класть печи, пригодные не только для отапливания помещения, но и для выпекания хлеба, запекания, томления продуктов и приготовления жидкой пищи. Печь стала центром, вокруг которой сосредоточивалась жизнь. Хронологически первым центром (и в экологическом и в ритуальном плане) была печь, а не красный угол.

Переместив печь от задней стены жилища к противоположной, к самому выходу, славяне добились того, что тепло стало равномерно распространяться по всему жилищу, а дым стал быстрее уходить из помещения. Несколько позднее над печью появилась труба-дымоход (отапливание жилища «по-белому»), благодаря которой воздух в избе стал значительно чище. Но такая печь тепла давала все-таки меньше, поэтому на протяжении многих веков у славян сохранялись «курные избы», в которых так или иначе приходилось спасаться от дыма. Выход нашли в том, что избы стали строить очень высокими – три-четыре метра от пола до крыши. Дым в таких высоких строениях поднимался вверх, а внизу воздух оставался мало задымленным.

К ночи дым из верхней части избы выветривался, а тепло, удерживаемое земляной засыпкой, сохранялось до утра, поэтому именно там, на двухметровой высоте, устраивались просторные полати, на которых спали всей семьей. Днем, когда топилась печь и дым заполнял верхнюю половину избы, на полатях никого не было – жизнь шла внизу, куда все время поступал свежий воздух с улицы. В верхней части избы хранились также вещи, которые не боялись копоти, просушивались сети и т.п.

Считалось, что дом без печи – нежилой дом. Печь также использовалась при лечении от самых разнообразных заболеваний благодаря распространенным представлениям об очистительных освоенного огня.

Нередко печь соотносили с христианской системой ценностей, сравнивая ее с алтарем в церкви, так как приготовление пищи было не только хозяйственным делом, но и ритуальным: сырая пища превращалась в вареную, чистую.

Показателем освоения в доме служило посидеть на печи. Даже со скотом имелась связь: веревку, на которой привели скотину домой, вешали у печки; если скотина убегала, кричали в печную трубу.

Следует заметить, что если угол был мужским началом, то печь сравнивали с матерью: «Печь нам мать родная». Чтобы сватовство состоялось, сваха обязательно должна была приложить ладони к печи, неважно, в какое время года это было.

Связь человека с печью, с огнем как с жизненным началом отчетливо проступает в похоронном обряде. Когда человек умирал, открывали заслонку трубы, чтобы душа быстрее нашла выход.

Любопытно, что печь соотносилась даже с этическим аспектом поведения. Белорусы «желая остановить нескромные речи…, замечают рассказчику: "Печь у хаце!"«. Для сравнения у украинцев: «Сказав бы, та пичь в хати».

Основной смысл суеверий, связанных с печной трубой, заключается в том, что труба – это еще один канал связи с внешним миром, причем нерегламентированный человеком. Нечисть пользуется печной трубой как дверями: через нее в дом проникает огненный змей и вылетает наружу ведьма. В дымоход кричали, призывая нечистую силу. Считалось, что в трубу аист бросает в дом лягушек – души новорожденных. Пройдя через дымоход, они обретают человеческий облик.

Специфическая особенность организации околопечного пространства связана с тем, что печь ставили на некотором расстоянии от стены, где оборудовали чулан, и откуда нередко шел ход в подполье.

Пространство избы не предполагало излишеств, да они в крестьянской жизни и не были возможны. Совсем иное пространство в доме зажиточных поволжских или всегда свободных северных крестьян.

Заключение

Одна из главных мыслей работы состоит в том, что любой предмет традиционной материальной культуры (от одежды до дома) кроме утилитарной и практической функции несёт в себе определённое символическое содержание. Целью такой двойственности вещи является передача картины мира такой, какой её представляли себе восточнославянские народы. Одним из таких предметов материальной культуры является жилище человека, т. е. Дом,

Итак, дом занимает своё место в системе языческих символов, и он символизирует: а) Вселенную, б) самого человека, в) место, где существует человек и Вселенная, г) универсальную точку отсчёта в пространстве, д) повторение структуры мира (имеет свои границы, центр, периферию). Кроме того мир имел свою ось (по принципу структуры мира, который тоже имел свою ось). Эта ось – диагональ «печь – красный угол», причём печь символизирует тёмное начало, а красный угол – светлое. Проницаемость границ дома осуществляется с помощью дверей и окон. Семантическое значение дверей и окон очень велико: а) дверь символизирует регламентируемый вход в жилище, окно – нерегламентированный, поэтому окно и дымоход использовались в ритуальной практике; б) порог всегда соотносился с культом предков и представлениями о том, что за под порогом начинается мир мёртвых; в) вход и выход как начало и конец приобретают особый смысл в обрядах (свадьба, родины, похороны); г) окно имело особую семантику, оно символизировало противопоставление внешнего внутреннему, а также видимое невидимому, кроме того, окно имело связь с миром мёртвых и выполняло функцию «глаза» дома.

В глазах наших предков изба была самой настоящей Вселенной – с небом, землёй, «нижним миром» и сторонами света. При этом со сторонами света связывались вполне определённые понятия. Восток и юг для наших предков символизировали солнечный восход, «красную» весну, полдень, «красное» лето, жизнь, тепло. На юге располагалось Мировое Древо, близ вершины которого помещался ирий – обитель Богов, света и добра. Напротив, запад и север прочно ассоциировались с «гибелью» солнца, смертью, холодом, мраком, лютой зимой, тёмными Богами.

Понятно, что всякий разумный человек стремился расположить и обустроить своё жилище таким образом, чтобы силам зла, смерти и холоду было как можно труднее проникнуть вовнутрь. И наоборот, чтобы двери были настежь распахнуты навстречу добру, жизни, свету. Причём в буквальном смысле этого слова.

О священной силе печи, о том, что она была одним из «центров святости» дома, на этих страницах говорилось уже неоднократно. Святость красного угла в принципе в доказательствах не нуждается, тем не менее, мы это еще раз доказали. Некоторые авторы связывают религиозное осмысление красного угла исключительно с христианством. По их мнению, единственным священным центром дома в языческие времена была печь. Божий угол и печь даже трактуются ими как христианский и языческий центры. Эти учёные видят в их взаимном расположении своеобразную иллюстрацию к русскому двоеверию первых веков после официального принятия христианства и чуть ли не оппозицию «свет – тьма», где в роли «тьмы» выступает не север с его мифологическим злом, а языческая вера. Вряд ли можно с этим согласиться! Мистическое осмысление сторон света, как мы видели, было выработано нашими предками задолго до крещения Руси в конце X века. Кроме того, множество примеров свидетельствует, что смена официальной религии очень мало что изменила в традиционной культуре народа. Скорее всего, христианские священные изображения просто сменили в Божьем углу более древние – языческие, а на первых порах, несомненно, соседствовали там с ними.

Список литературы

.Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу. Т. II. М., 1886.

.Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983.

.Васильев Ф.В. Материальная культура крестьян Нижегородского Заволжья (середина ХIХ – начало ХХ в.) М.:МГУ, 1982.

.Забылин М. Русский народ – обычаи, обряды, предания, суеверия. М., 1996.

.Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

.Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

.Лотман Ю. М. О метаязыке типологических описаний культуры. – Труды по знаковым системам. 4. Тарту, 1969.

.Львов А. Луна в кувшине, тесто в квашне: семиотика жилища. // Родина. 1994. №8.

.Маковецкий И.В. Архитектура русского народного жилища. М., 1962.

.Мелетинский Е. М. Мифологический словарь. М.: "Советская Энциклопедия", 1991.

.Мельников-Печерский П.И. На горах.- Т.8 (примечание). – СПб., 1897-1898.

.Невская Л.Г. Балто-славянское причитание: Реконструкция семантической структуры. М., 1993.

.Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. СПб., 1903.

.Попович М.В. Мировоззрение древних славян. Киев, 1985.

.Пушкарева Н. Л. Этнография восточных славян в зарубежных исследованиях, СПб.: БЛИЦ, 1997.

.Рабинович М. Г. Русское жилище в XIII-XVII вв. // Древнее жилище народов Восточной Европы. М., 1975.

.Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1994.

.Сахаров И. П. Сказания русского народа. Т. II. СПб., 1885.

.Топоров В. Н. Космос. // Мифы народов мира. Т. II. М., 1982.

.Традиционная русская магия в записях конца ХХ века. СПб., 1993

.Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира (на материале балканских загадок) // Труды по знаковым системам. X. Тарту, 1978.

.Чижикова Л. Н. Архитектурные украшения русского крестьянского жилища. // Русские. Историко-этнографический атлас. М., 1970.

.Чижикова Л. Н. Жилая, хозяйственная и общественная застройка.// Русские. Историко-этнографический атлас. М., 1956.

.Чистов К. В. Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры, М., 1987.

1.