Молитва как восхождение человека в Божественное Бытие по архимандриту Софронию (Сахарову)

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 26,9 Кб

Молитва как восхождение человека в Божественное Бытие по архимандриту Софронию (Сахарову)

Содержание

Введение

. Персональное Бытие Бога и персональное бытие человека в творениях архимандрита Софрония (Сахарова)

.1 Мистический опыт архимимандрита Софрония (Сахарова)

.2 Покаяние и духовный плач

. Молитва как восхождение человека в Божественное Бытие, по архимандриту Софронию (Сахарову)

.1 Молитва в духовной жизни христианина

.2 О молитве, в которой открывается Бог-Истина

Заключение

Библиография

Введение

Библиографические сведения о жизни архим. Софрония (Сахарова) можно найти у различных авторов. Но более подробное жизнеописание изложил иеродиакон Николай (Сахаров) в своей статье «Основные вехи богословского становления архим. Софрония (Сахарова)». Ценность его статьи заключается еще в том, что ему удалось проследить постепенное развитие богословского наследия архим. Софрония и выделить его основные вехи.

Однако необходимо отметить, что полного жизнеописания так никто и не отобразил. Это положение связано, скорее всего, с тем, что архимандрит Софроний до недавнего времени являлся нашим современником и еще живы те люди, которые лично его знали. Кроме этого о жизни архим. Софрония свидетельствуют его собственные труды и письма к близким людям. В этих письмах архим. Софроний излагает свой нелегкий жизненный путь со своими неудачами и успехами. Письма открывают читателю внутренний облик архим. Софрония и являются одним из основных источников, свидетельствующих о его жизни. Сергей Семенович Сахаров, а в будущем архимандрит Софроний (Сахаров) родился 22 сентября 1896 года в глубоко верующей и многодетной семье. Кроме Сергия в семье еще было восемь детей. Его отец, Семен Сахаров, занимал высокую должность в коммерческом предприятии что позволяло ему содержать многочисленную семью. Брат Сергия, которого звали Семен, дирижировал в большом театре симфоническим оркестром, а сестра Екатерина танцевала. Настоящим исповедником был его младший брат Николай, который за свою преданность Церкви дважды был арестован советскими властями.

В воспитании Сережи большую роль сыграла мама как человек «глубокого сердца и праведной жизни». Однако более значительное влияние оказала няня, водившая маленького ребенка в церковь на богослужение. Сережа с первых же минут полюбил молитву и промолиться полчаса или сорок пять минут для него не составляло никакого труда. Именно в детском возрасте он пережил опыт нетварного света и соприкоснулся с тайной вечности.

Вообще встреча с отцом Софронием была для многих людей событием необыкновенным. «В его лице я увидел человека, – вспоминает еп. Илларион (Алфеев), – который достиг того, что на святоотеческом языке называется обожением. Одно дело – читать об обожении древних отцов, другое – видеть это своими глазами, на примере живого человека, твоего современника. Глядя на него, ты вдруг понимаешь, что человек обоженный – это не какой-то небожитель; это такой же человек, как все мы, из той же плоти и крови, но только каждое его слово, каждый взгляд, каждое движение пронизаны Богом. Он остается человеком, но во всех его человеческих проявлениях присутствует божественная энергия, божественная благодать».

Отошел отец Софроний ко Господу на 97-м году своей земной жизни 11 июля 1993 года в день памяти преподобных Сергия и Германа Валаамских чудотворцев. Но прежде своего преставления он написал письмо к Святейшему Патриарху Варфоломею. В нем отец Софроний просил покровительства у патриарха для своей обители, а для себя – благословения отойти в мир иной к «желанному свету Воскресения Христова».

Православному миру архимандрит Софроний (Сахаров) известен прежде всего как автор книги «Старец Силуан». Но постепенно становятся доступны и его личные книги, которые еще недостаточно освоены, чтобы определить, какое историческое место они занимают в святоотеческой литературе.

После книги «Старец Силуан» другой работой стала книга «His Life Is Mine» (1977), в которой отображен личный аскетический опыт архим. Софрония. Эта книга не является основной работой архимандрита Софрония и служит как бы введением более значительной его книги «Видеть Бога как Он есть». Следующей его работой после книги «Видеть Бога как Он есть» (1985) была небольшая книга «О молитве» (1991), где архимандрит Софроний делится своим опытом молитвы. Более поздней его работой стала книга «Рождение в Царство Непоколебимое» (2001), которая имеет более систематическое изложение богословского сознания архимандрита Софрония. В недавнее время вышли в свет материалы из архива архимандрита Софрония – его переписка с сестрой (Письма в Россию. – М., 1977), с протоиереем Борисом Старком (Письма близким людям. – М., 1997), Д. Бальфуром (Подвиг Богопознания. – М., 2002), отдельные беседы (Духовные беседы. – М., 1998). А также в ближайшее время станет доступна читателю и переписка архимандрита Софрония с выдающимися богословами, в частности с такими как протоиерей Георгий Флоровский, архиепископ Василий (Кривошеин), митрополит Антоний (Блум).

Настоящая работа также предполагает рассмотреть учение архимандрита Софрония о духовной жизни христианина в Церкви. Известно, что нравственная сторона является одной из важнейших в творчестве архимандрита Софрония, которая заключается в соблюдении евангельских заповедей. И вообще архимандрит Софроний понимал христианскую жизнь как единую жизнь – в Церкви, догматике, аскетике.

И, наконец, будет рассмотрен отдельно опыт молитвы архимандрита Софрония, который тесным образом связан с опытом любви к своим врагам, что дает молитве подняться на более высокий уровень, где открывается подвижнику Бог Истина.

На протяжении работы отдельно будут рассмотрены и другие вопросы, которые встречаются в творениях архимандрита Софрония. К ним можно отнести вопросы, касающиеся многоипостасной молитвы, благодати отчаяния, имяславия, богооставленности и мгогие другие. Автор попытается дать ответ на некоторые из них. В частности, будет рассмотрен мистический опыт архимандрита Софрония и определено его место в Православной Церкви; будет сделана попытка предугадать, какое влияние может оказать архимандрит Софроний на последующее развитие богословия о личности.

архимандрит софроний молитва богословие

1. Персональное Бытие Бога и персональное бытие человека в творениях архим. Софрония

Начиная с исследования творений архим. Софрония необходимо прояснить, что понимает он под словом «персона», это поможет более точно понять богословие архим. Софрония, которое основано на персональном начале. Именно эта тема прослеживается на всем творении архим. Софрония и является центральной, от которой берут свое начало все другие темы. Еще в раннем возрасте (17-18 лет) Сергей увлекся восточной мистикой, в основе которой лежит избавление от персонального начала. Однако это заблуждение, которое связано за ошибочное «смешение двух противоположных понятий индивида и персоны», дало возможность в будущем архим. Софронию, как никому другому понять, и значение Персонального Бытия Божественного, и персонального бытия человеческого.

1.1 Мистический опыт архимандрита Софрония

Мистицизм архим. Софрония очень тесно связан с духовным опытом преподобного Силуана – с его откровением «держи ум твой во аде и не отчаивайся». Это отчаяние относится к духовному плану и является открытием мирового масштаба. Благодать отчаяния проходит через весь мистический опыт архим. Софрония и соприкасается с аскетической практикой. Подвижник в состоянии благодатного отчаяния обретает то основание, на котором строится все здание мистического опыта. Ему начинают приоткрываться значения слов Святых Отцов ни как отвлеченное понятие, а как личный живой опыт. Он начинает понимать, в чем состоит покаяние христианина, начинает разбираться в ложном и истинном видении Божественного света, начинает обретать бесстрастие и обожение.

Но архим. Софроний советует не разжигаться воображением. «Все это дивное несказанно, но в то же время так просто и естественно, что ничего тут «мистического» нет. Путь ко спасению начинается со страха Божия и совершается в страхе, который может доходить до того, что человек воистину чувствует себя пригвожденным. Надо любить чувство страха Божия и хранить его. Любовь же должна проявляться, по слову Господа, в соблюдении заповедей. И в этом «Бога бойся и заповеди Его храни» – вся премудрость, вся мистика – тайна. Жизнь христианская – проста, и все в жизни должны быть просты, так что даже как бы ничего и нет. Да и действительно, так все понятно и ясно».

1.2 Покаяние и духовный плач

Для христианина в первую очередь необходимо покаяние, которое относится не только к сугубо монашескому деланию. С покаяния начинается духовная жизнь человека и это то единственное состояние, которое должно быть у христианина. Так, архим. Софроний (Сахаров) говорит, что: «покаяние должно быть началом нашей духовной жизни; оно красной нитью должно проходить через всю нашу жизнь до гроба. А если Богу угодно будет восхитить человека к созерцанию, то это всецело дело Его усмотрения и благоволения к кающемуся; мы же об этом никакой даже мысли не должны иметь, ни желания, потому что самое наше желание, по слову прп. Исаака Сирина, есть первое препятствие к созерцанию». архим. Софроний объясняет, что в этом заключается вся духовная жизнь, и что вся мистика сосредоточена в страхе Божием и в соблюдении заповедей. И путь к богосыновству – это путь к покаянию. Нигде так ясно не познает душа наша Бога как отца, как в покаянии. Кающегося Бог принимает как блудного сына и радуется о нем, что мертв был и ожил, погибший был и нашелся. Молитва наша всегда должна приноситься Богу с содержанием, что она приносится от скверных устен, от мерзкого сердца, от души осквернены». Грех можно замолить так, что он потеряет силу для вечности. Но как совершенное действие он останется в истории в качестве факта для осознания человеком своего поступка. То есть Господь простит этот грех, но человек помнит его, он ничего не забыл и поэтому он кается. Даже помысел злой имеет силу, если человек не покается. «Предположим, – говорит архим. Софроний, – что за весь срок моего земного существования лишь раз через мое сердце пробежала злая мысль, например убийства (ср. Мф. 15:19). И эта единственная мысль останется темным пятном на теле моей жизни, если не будет извергнута через покаянное самоосуждение. Ничего невозможно скрыть: «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы» (Лк. 12: 2-3)».

Грех преодолевается личным покаянием, и если бы не было личностных отношений, то не было бы и греха. Так, архим. Софроний говорит, что его отношения с Богом носят исключительно личный характер. Вне личных отношений нет понятия о грехе; вне сего нет любви между человеком и Богом; вне сего нет и не может наличествовать бытийное познание Бога; вне сего все поглощено смертью, все утопает в самом настоящем небытии».

Сила первородного греха и греха вообще состоит в том, что человек замыкается в одиночестве. Грех отделяет человека от Бога и от ближнего. Он есть преступление против любви Отчей. Но в молитве человек находит связь с Богом и ближним. И это единение происходит в любви, которая соединяет все человечество. Поэтому архим. Софроний пишет, что «в покаянной молитве за свои грехи мы научаемся переживать трагедию всего человечества через самих себя. Если я так болезную всем моим существом, в силу моих всякого рода срывов на каждом шагу, если за всеми моими падениями скрывается первоначальное падение Праотца нашего, то нормально мне в личных моих страданиях познавать бытийно страдания всех людей. Но возможно и обратное: в моей радости – увидеть радость всего мира. Так научается христианин сострадать всем страдальцам, радоваться всем радующимся».

Человек в состоянии после грехопадения не замечает греха. Человеческому мышлению легче оправдаться и свернуть причину совершенного греха на ближнего. А впоследствии, познавши слабость человеческой природы, человек обычно сваливает вину уже на самого Бога. Забывая при этом, что именно грех является причиной всех зол, а не ближний и не Бог. «В своих, – пишет архим. Софроний, – оправданных нашим рассудком движениях мы не можем видеть «греха». Настоящее видение греха принадлежит тому духовному плану, из которого мы выпали в нашем падении. Грех осознается по дару Духа Святого совместно с верой в Личного Абсолюта, Творца и Отца нашего. Речь идет о наших личных с ним отношениях, а не о чем-нибудь ином».

Архим. Софроний в своих трудах описывает покаяние как дар Божий. Он подтверждает свой личный опыт с высказыванием Святых Отцов, таких как прп. Ефрем Сирин, прп. Исаак Сирин, прп. Симеон Новый Богослов, а также прп. Варсануфий и Иоанн. Святые Отцы смотрели на покаяние как на чистый дар милосердия Божия. Потому что покаяние приносит человеку прощение грехов, незаслуженное с его стороны. Величие святости Божией побуждает подвижника осознавать свои грехи и сокрушаться в своей неправде. Однако «подлинное покаяние не есть простое осознание нашего данного состояния, – говорит архим. Софроний, – как состояния грехопадения. Такое сознание возможно и вне христианства, христианское покаяние исходит из сознания глубоко разумного, свободного, личного, вечного существа – сознания своей вины».

Еще будучи ребенком архим. Софроний был научен молитве. «Мне с детства была дана мысль о вечности, – пишет архим. Софроний, – мне был дан некий опыт или приближение к нему, т.е. опыту несозданного бытия». Но окончательно этот дар покаянной молитвы архим. Софроний воспринял после того, когда он осознал свое заблуждение, увлекшись восточной медитацией. Сам архим. Софроний описывает это событие так: «По моем новом обретении Христа, мой «восточный опыт», длившийся приблизительно семь или восемь лет, предстал моему духу как самое страшное преступление перед любовью Бога, которого знала моя душа с раннего детства. Мною овладел некий священный ужас от сознания, что я, неверный и отступник, останусь навсегда недостойным такого Бога. Не без боли вспоминаю сейчас то страшное и вместе чудное время… Благоволение Бога ко мне выразилось мне в том, что Он дал мне благодать покаяния (Лк. 24:47). В начале этого страшного, но все же благословенного периода, преобладала безнадежная скорбь в молитве, сопровождавшейся нередко ощущением огня. Природу сего огня я не узнавал; да и не искал я ему объяснения, так как ум мой влекся к Нему, к Богу моему. Сей пламень огненный пожирал во мне нечто; это было не без боли. По прошествии многих лет, уже на Афоне, когда дух мой прибывал в мире, вспоминал я ранее пережитое внутри как событие, переродившее меня и поставившее мою жизнь на новую орбиту в сфере нового бытия. И благодарил я Бога».

Архим. Софроний часто вспоминает этот момент своего духовного рождения. А Божественная помощь свыше возвела его в область новой жизни. «Описываемое много времени отчаянного покаяния склонен признать событием, не только для меня. Как не удивляться: в прежнем совлечении моем временной формы бывания, я уходил куда-то далеко от обычной жизни. И вот там Его рука настигла меня. Это был момент вторичного создания меня Его волею: я снова был вызван из «небытия» в свет жизни. Как странно все произошло, происходило».

Без осознания своего призвания сотворенный по образу Божиему человек никогда не сможет понять тьмы и противоположного ей света. Человек должен осознать, кем он по замыслу Божиему призван быть, а затем понять, в каком состоянии он находится. И осудив себя заранее до «ненависти к себе молитва черпает могучую энергию, и становиться подобно бурному пламени».

Однако необходимо отметить, что осуждение «себя до ненависти», то есть «держать ум в аде» дано не многим подвижникам. И здесь подвижнику надо проявить огромное терпение. Так как «немужественная и немощная душа скоро приходит в отчаяние и не достигает полноты покаяния и очищения, а получив за свое малое и нетерпеливое покаяние некоторую милость от Бога, успокаивается на том».

Архим. Софроний указывает на путь покаяния, как на единственный путь к Вечности. А также благодать покаяния возводит человека от печали к радости. «С того часа как мне дана была благодать покаяния, – пишет архим. Софроний, – я осознал себя во аде. Как бы ни был по временам болезнен сей путь, другого к дверям Божественной Вечности для падших сынов Адама нет. Глубока моя скорбь за самого себя, но там, впереди, я вижу Свет. Мой восторг перед Богом мучает меня, когда я ищу выражений для него».

Божественный Свет возводит человека на еще более высокий путь покаяния. Подвижник открывает для себя неизвестные вершины духовной жизни. У архим. Софрония особо выделяются две ступени: «ад покаяния» и «ад любви». Они напрямую связаны с заповедью возлюбить «Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим», а также возлюбить «ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22: 37-39). Архим. Софроний говорит, что даже несмотря на плоть, которая всегда налагает некий покров несовершенства и неведения, однако, при целостной вере, свободной от колебаний и сомнений, благодать Духа святого дает горячо кающимся и опыт схождения во ад, и опыт ада любви, и воскресения души еще в границах жизни в этом теле».

Архим. Софроний описывает такие состояния души в покаянной молитве, какие большинству из людей вообще не известны. И молился он уже не словами, а воздыханием сердца. Переживая ненависть к себе архим. Софроний не терял надежды «в отчаянии». «В этой духовной бездне, – пишет архим. Софроний, – душа моя искала только Бога. Я бывал один; не было «там» ни предметов, ни какого-то другого личного существа со мною. Я как-то осознавал, что если Господь соблаговолит, то беструдно придет ко мне, где бы я ни был. И Он соблаговолил.

Назвать ли сию молитву «чистой», потому что дух мой совлекался всего тварного? Не знаю, как описывать происходившее со мной, но в ней, в этой молитве, существовал для меня только Бог: во всем бытии – только Он, и я, жалкий урод».

Говоря о своем духовном плаче или вообще о своем опыте, архим. Софроний описывает вершины богопознания, не вмещающиеся в человеческое мышление. Ведь «кто не испытывает на себе действие Огня свыше (Лк. 12:49), тот не поймет сказанного». Также он не хотел говорить о своем опыте сложно, а наоборот «говорить о сих явлениях совсем просто, но тогда от читателя скрылась бы могучая сила сих «явлений», бесспорно превышающих меру человека, ибо суть – дар свыше».

А духовный плач всегда неразрывно связан с покаянной молитвой. Этот плач нельзя назвать земным или душевным, он имеет природу совсем иную. Немногие получили дар духовного плача за смирение свое. «Большинству не приходиться трудиться и подвизаться смертным подвигом – говорит архим. Софроний, – много бурь и опасностей и скорбей на этом пути. К плачу не стремитесь слишком упорно, давя на сердце свое. Если сейчас нет (потому что еще не приготовлено к нему сердце страданиями), то позднее будет; придет, когда мы познаем свою нищету в подвиге поста, послушания и молитвы».

Плач о грехах – для христианина есть необходимый момент в его жизни. И «наивен тот, кто думает, что путь вслед Христу возможно пройти без слез».

Духовный плач вызывается у христианина познанием Духа Святого, который посетил душу страждущую, скучающую о Боге. В своих записях прп. Силуан Афонский объяснял, что «Дух Святой есть любовь и сладость души, ума и тела. И кто познал Бога Духом Святым, те ненасытно день и ночь рвутся к Живому Богу, ибо любовь Божия зело сладка. Но когда душа теряет благодать, то снова слезно ищет Духа Святого.

А кто не познал Бога Духом Святым, тот не может слезно искать Его»…

Душевный плач не может помочь человеку, а наоборот, он еще больше омрачает его положение. Человек, находящийся в душевном плаче, духовно спит, и не в состоянии бодрствовать и молиться. Собственно, это есть естественное состояние человека после грехопадения. Духовный же плач заставляет человека всегда быть наготове и научает его непрестанно молиться. Именно этот плач преображает человека, и после горечи приносит сладость. «Думать, что предписанное Евангелием преображение нашего естества возможно и без плача, может лишь тот, – пишет архим. Софроний, – кто не вычувствовал убийственной власти над нами греха. От горького, в первичном покаянии, плач затем становится слезами восторгающей Божественной любви. И это есть знак, что молитва наша услышана и что ее действием мы вводимся в новую, уже нетленную жизнь».

В любви мы познаем милосердие Бога к кающемуся грешнику. Эта любовь соединяет Бога и человека, а также предполагает личные отношения. Чем совершеннее любовь, тем сильнее испытания в плоть до богооставленности. Период богооставленности человек переносит очень болезненно. Его «душа видит себя брошенною во мрак смерти (ср. 1 Кор. 13: 1-3)» . Для подвижника во время этого испытания все в мире теряет свою ценность, если нет святой любви. «И ничто иное, как только святая любовь, источает слезы из сердца христианина. Писание говорит, что Иисус, «возлюбив Своих, сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин. 13:1). И лишь этим «до конца» объясняется его кровавый пот в молитве Гефсиманской. Там, где нет любви, нет слез, хотя бы аскетический подвиг принимал крайние формы; интенсивные медитации, длительные посты, суровые условия жизни в удалении от прочего мира».

Покаянный плач по своей силе излияния непостоянный, иногда «слезы любви даются в изобилии и текут ручьем. Но в периоды богооставленности внутри нас все иссыхает и едва набирается в слезу некая капля».

Существуют периоды в жизни подвижника, когда он в силу своей человеческой природы не источает физические слезы. И тогда подвижник молится воздыханием сердца без слез, но от этого молитва его не умаляется. Подвижник в этой молитве ощущает благодать Духа Святого как внутренний мир и после молитвы «тонкое созерцание объемлет человека».

Для очищения многих прегрешений Господь дает человеку дар слез8 духовных. В аскетической практике существуют различные виды духовного плача. Разновидности духовного плача мы находим и в творениях архим. Софрония. В основном все зависит от состояния подвижника при молитве. архим. Софроний пишет, что «бывают сладостные слезы от близости Бога Любви, объемлющего всего человека. Чаще же средний плач, в котором смешаны радость и печаль. В начале покаяния преобладают горестные слезы, порождаемые или сознанием своего рабства греху, или умалением ощутимой благодати, или горечью богооставленности. Возможен плач сострадания человечеству и даже всей твари. Во всех этих видах духовный плач омывает человека от всяких скверн, облепивших его в ходе повседневной жизни, обновляет в нем силу стремления к Божественному Миру».

В духовном опыте архим. Софроний познал многие виды слез. Однако в его творениях не найти точного их числа, а также систематической последовательности их перемен. Видно, что этот процесс просто неуловим, так как это относится к области благодати, которая вне власти подвижника.

Но сила греха настолько велика, что, даже имея дар слез, подвижник снова и снова в той или иной форме уступает греху. И «каждое скольжение в грех глубоко опечаливает душу».

Может пройти еще много времени, когда подвижник сподобится оставления своих грехов.

Тема оставления грехов в аскетической литературе не относится к таинству исповеди, и всегда вызывала и вызывает много вопросов и недоумений. Смущает читателя даже само заявление подвижника, что Бог наконец-то простил ему, грехи. Такое заявление противоречит на первый взгляд самому состоянию подвижника, как человека смиренного и кроткого. И эти дерзновенные слова о себе, казалось бы, подвижник не может произнести. Однако, тайна оставления грехов относится к свидетельству Духа Святого и поэтому эта тайна многим недоступна и непонятна. Это чудное событие подвижник переживает, как внутреннее исцеление. Уже само его состояние свидетельствовало о том, что его грехи прощены. Для подвижника в этом состоянии грех потерял свою силу и не может его увлечь или соблазнить. Так, архим. Софроний перечисляет «несколько признаков несомненности внутреннего свидетельства; некое, воистину «особое» действие Духа, производящее дивное изменение ума и сердца; особое действие, дотоле неведомое, отличное от всех иных «естественных» переживаний, а потому не могущее быть следствием воображения или плодом искусственного самовозбуждения; тихая, но крепкая и святая радость и внутренний мир, достигающие такой силы, что душа забывает весь мир, приходит в состояние потери ощущения материального мира. После того изменяется вся жизнь человека самым радикальным образом; сердце нежнее относится к людям, и ум иначе воспринимает все вещи».

2. Молитва как восхождение человека в Божественное Бытие, по архим. Софронию (Сахарову)

Молитва является тем основанием, на котором строится весь духовный опыт архим. Софрония. Все богословие архим. Софрония берет свое начало в молитве. Молитва есть великое творчество, в котором преодолевается трагизм мира. В ней человек одновременно может соприкасаться не только с настоящим, но и с будущим, и с прошлым. Так, например, «прошлое реально присутствует в настоящем на Божественной литургии. Извечное прошлое не прошло, а способно происходить в настоящий момент…». Второй пример: будущее доступно в настоящее время и открывается в пророческом даре. «И блаженный старец Силуан через молитву провидел далее сущая, яко близ происходящая, когда он прозревал будущее человека».

Благодаря молитве происходит становление личности человека, которая является основной в антропологии архим. Софрония. А в молитве за весь мир человек приобщается к познанию «всего Адама», т.е. образа человечества. «Являясь отражением живого опыта молитвы, выражение «весь Адам» и его синонимы – Все – человек, Человек – человечество – для отца Софрония имеют глубокое богословское значение: они выражают идею единосущия человеческого рода, его антологического единства», его многоипостасности.

В молитве человек постепенно восходит к опытному, живому познанию Бога, так как, по словам архим. Софрония, сама «молитва есть по существу своему действие Бога внутрь нас». А молитва, подобная Гефсиманской молитве Господа, приобщает человека к опытному познанию откровений Троичного Бога-Творца.

Опытное познание Бога в молитве очень тесно связано с темой имяславия. Поскольку, как уже отмечалось, в данной роботе сам архим. Софроний принадлежал к имяславцам, «молитва Иисусова мыслится архим. Софронием как опыт общения человека личности с личным, персональным Богом через Его священное имя». Призывание имени Божия онтологически связано с Богом, однако, не является самим Богом, как утверждали некоторые имяславцы. Архим. Софроний под именем Божьим понимал энергию Божию, которую часто называл «Божеством». В своей книге «Священная тайна Церкви» еп. Иларион (Алфеев), рассматривая вопрос имяславского учения, замечает, что «Наиболее точным, емким и наименее уязвимым в богословском отношении нам представляется тот вариант имяславского учения об имени Божием и имени Иисусовом, который содержится в книге архим. Софрония (Сахарова) «О молитве». Таким образом, еп. Иларион (Алфеев) отмечает, что труды архим. Софрония (Сахарова) могут послужить к более глубокому пониманию имяславского учения и дальнейшему его исследованию.

Для более полной ясности необходимо объяснить читателю, что архим. Софроний придерживался имяславского учения в том, что все таинства совершаются с призыванием имени Божия. Однако архим. Софроний «не ставит имя Божие выше иконы и не отожествляет его с Фаворским светом, но сравнивает его с иконой и говорит о том, что оно может стать причиной пришествия божественного света. В главном же архим. Софроний сходится с Булгаковым, а именно в том, что имя Божие есть энергия Божия, онтологически связанная с Самим Богом».

.1 Молитва в духовной жизни христианина

В духовной жизни христианина молитва непременно занимает ведущее место. Без молитвы и самой духовной жизни не существует. В своих книгах архим. Софроний описывает молитву как свою личную жизнь. Через молитву человек познает Господа Иисуса Христа, а в Нем – откровение о человеке и каким он должен быть. Или более точно можно сказать по архим. Софронию: человек в Иисусе Христе познает себя. Поэтому человек обратно же через молитву, чтобы вырасти в образ Христов, должен приобщиться и к его Жизни. Так человек постепенно, в молитве и живя по евангельскому откровению, опытно проходит весь путь Христов. Ему открывается значение Гефсиманской молитвы, крестная смерть Спасителя. Его воскресение и все то, что пережил Господь. При этом познание человеку открывается не в отвлеченных понятиях рассудка, а в ходе молитвенной и духовной жизни. В результате подражания Христу человек начинает возрождаться к новой жизни. В молитве он становится как бы сотворцом, он уже преодолевает трагизм мира и может, как Господь, послужить другим.

Молитва, как и духовная жизнь человека, есть великое искусство. «Через молитву, – пишет архим. Софроний, – входим мы в общение с Безначальным Бытием. Или иначе: жизнь Самосущего Бога входит в нас по тому каналу. Молитва есть акт наивысшей мудрости, всепревосходящей красоты и достоинства. В молитве – святое упокоении нашего духа. Но пути сего творчества сложны».

Сложность молитвы заключается, прежде всего, в слабости человеческой натуры, которая подвержена различным колебаниям в силу всеобщего «греховного закона». «Но если мы не выпустим из рук наших край Его ризы – утверждает архим. Софроний, – то увидим благой результат».

Общение с Богом есть самый тяжелый труд на земле. Человек в молитве встречается с самыми различными препятствиями, о существовании которых он даже и не предполагал. Однако эти препятствия преодолеваются только молитвой, черпающей силы в соблюдении заповедей евангельских.

Архим. Софроний так объясняет: «истинная молитва к Богу Истинному есть общение с Духом Божиим, который молится в нас; Он дает нам знать Бога; Он возводит дух наш в состояние созерцания вечности. Как сходящая свыше благодать, молитвенный акт превышает наше земное естество, в силу чего ему противится тленное тело, неспособное к восходу в сферу духа; противится интеллект, бессильный вместить беспредельность, колеблемый сомнениями, отталкивающийся от всего, что превосходит его разумение. Молитве сопротивляется социальная среда, в которой мы живем, которая организовывает свою жизнь в связи с иными целями, диаметрально противоположными молитве. Молитву не терпят неприязненные духи. Но только она, молитва, преодолевает его косность и инерцию великим напряжением духа нашего в следовании заветам Христа».

Через молитву человек познает Господа и постепенно духовно возрастает. Когда посещает подвижника Дух Святой, он без колебаний узнает Его. Подвижник сразу же уязвляется Его любовью, которая смиренна и неописуема. Она не похожа на человеческую любовь и нельзя ее выразить человеческими словами, потому что ее можно только ощутить как прикосновение вечности, и познается она только Духом Святым. До познания Господа Духом Святым человек со своей человеческой любовью обычно не может понять Бога. Человек в таком состоянии в молитве как бы торопит Бога прийти к нему на помощь и Его медлительность представляется человеку неумолимостью или даже жестокостью. Но когда Дух Святой посетит человека, то тогда он забывает о жестоком Боге и начинает он понимать, что жестокого Бога ему представляла человеческая любовь. «Животворящий Дух Божий посещает нас, когда мы пребываем в состоянии смиренной открытости для Него. Он не насилует нашей свободы; Он окружает нас своей нежной теплотой; Он приближается к нам так тихо, что мы можем и не заметить Его сразу. Не должно ждать, чтобы Бог ворвался в нас силой, без нашего согласия. О нет, Он уважает человека, смиряется пред Ним, Его любовь смиренная – Он не любит нас свысока, а как нежная мать своего больного младенца. Когда мы открываем для Него наше сердце, то непреоборимо сильно чувство, что Он нам «родной», и душа преклоняется перед Ним в умиленной любви».

С приходом Святого Духа человек получает как дар иное, уже опытное познание о Господе, что влияет на сам подход к молитве. Архим. Софроний в письме к Давиду Бальфуру объясняет, что в молитве к Богу необходимо «приближаться как можно тише, спокойнее, благоговейнее». А также «всячески надо оберегаться от искусственного нервного, кровяного возбуждения и от мечтательности».

Подвижник не должен при молитве допускать всякого рода воображения и мечтательности. Кроме того, существуют такие моменты, когда подвижник вообще молится без слов в предстоянии пред Богом в глубоком смирении. Молитва и жизнь по заповедям евангельским приводит подвижника к такой любви, которая забывает о себе и человек постепенно переходит «из индивидуальной формы бывания в ипостасно-персональный образ бытия в Боге вечном».

Архим. Софроний в молитве видит энергию, которая преодолевает материальность, время и пространство, а затем приводит человека к обожению. В таком состоянии человек разделит славу со Христом в вечности. «Молитва есть энергия особого порядка, – пишет архим. Софроний, – она есть слияние двух действий: нашего – тварного, и Божиего – нетварного. Как таковая, она и в теле, и вне тела; вне даже мира сего, пространственного и временного. Когда мы в благом ужасе от видения святости Бога и в то же время в отчаянии от нашего крайнего недостоинства от такого Бога, то молитва становится могучим порывом духа, разрывающим тесное кольцо тяжелой материи. Наше данное тело должно «одухотвориться» (ср.: 1 Кор. 15:50). «Наше жительство на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, который униженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силой, которой Он действует и покоряет Себе все» (Фил. 3:20-21). «Итак, если мы воскресли со Христом, то (естественно) ищем горнего небесного, где Христос сидит одесную Бога» (ср.: Кол. 3:1)».

Великой тайной называет архим. Софроний «образ Божий», который в молитве раскрывается человеку. В молитве человек в мучительном рождении постепенно преображается. «Можно сказать, что вся христианская жизнь сводится к «болезням рождения» для вечности (ср.: Ис. 26:17-18 по Сектуагинте).

В молитве за весь мир и в следовании евангельских заповедям подвижник уподобляется Христу. Такой человек уже не обращает сам на себя внимание, а как Христос начинает служить другим людям. Таким образом, «исходя через опыт истощания в следовании за Христом, сораспинаясь Ему, мы становимся восприимчивыми к бесприимчивыми к беспредельно великому Божественному Бытию. В изнурительной покаянной молитве за мир мы духовно сливаемся со всем человечеством, становимся универсальными по образу универсальности Самого Христа, носящего в Себе все существующее. Умирая с Ним и в Нем, мы уже отсюда предвкушаем воскресение».

2.2 О молитве, в которой открывается Бог-Истина

Эта тема является завершительной у архим. Софрония в его книге «Видеть Бога как Он есть». И по сути выражает весь его личный опыт в молитве, который тесным образом связан с мистикой. Здесь архим. Софроний описывает такие состояния души, какие трудно выразить словами, потому что их можно только пережить. Это видно также из его слов, например: «Я жил сию истину» или «и мы живем Его внутри нас». Необходимо отметить, что центральным моментом в этой молитве является ответ на вопрос не что есть истина? А кто есть Истина? В этой молитве человек получает откровение о тайне Личности. Эта молитва не является какой-то особенной молитвой со своими правилами или необычной практикой. Она всем известна и доступна каждому христианину, потому что эта молитва является молитвой покаянной. Отличительная черта этой молитвы в откровении, а не в структуре или в практике. Архим. Софроний объясняет читателю, что покаянная молитва разрывает кольцо замкнутости человека его индивидуальности и, следуя евангельским путем, раскрывается его личность, которая охватывает любовью другие личности. Отсюда следует, что встреча с Богом или человеком в полноте возможна только при условии существования личности человека, а не индивидуальности. «Господь сказал о себе: «Аз есмь Истина» (ср. Ин. 14:6). Он же, – пишет архим. Софроний, – призвал во свидетели Отца Своего и Духа Святого. Не без усилий в течение ряда лет покаянной молитвы приходит уразумение этой стороны Божественного Бытия. Чем больше следуем мы за Господом в хранении заповедей Его, тем шире и глубже становится наша личность. Итак, когда мы сами приближаемся к реализации в нас принципа Персоны, в котором прежде всего выражен в нас образ Божий, тогда из нашего опыта мы видим, что наша персональность для своего осуществления нуждается во встрече с другой и даже другими персонами. При подлинной «встрече» в нас отразится не только подобие принципу Персоны в Божестве, но и образ внутри троичной жизни: нам бывает дано любить единосущных нам людей в молитве за весь мир: жить все человечество как Единого Человека. Через сей опыт мы получаем новое познание, бытийное: Персона по естеству своему, по структуре и характеру не живет одна одиноко, но непременно в любви к другой персоне и тем свидетельствует о ней».

Человек должен знать свое высокое призвание стать богом по благодати. Именно отсюда, говорит архим. Софроний, рождается покаянная молитва. Осознавая, кем он должен быть и кем он в данный момент есть, человек приходит к сокрушению. Он начинает уже реально и правдиво оценивать свое греховное состояние, что дает возможность обратиться к Богу с покаянной молитвой. Итак: «если говорить, что не имеем грехи – обманываем самих себе, и истины нет в нас» (1 Ин. 1:8). Отсюда, – пишет архим. Софроний, – только покаянная молитва соответствует истине о нас. Сей момент я не перестаю подчеркивать: предстоя Отцу Небесному в сознании себя грешником, становимся мы в план Истины Божией. Чем глубже живем наш грех, как поразившую нас смерть, тем полнее предаемся мы Богу в молитве, и Его животворящей силой вырываемся из тисков времени и пространства. Да простит меня Господь, и да не осудят строго меня мои братья: так было со мною. И поэтому, читая послания Апостола Павла, я предполагаю, не скрою – с уверенностью, что и ему были даны «видения и откровения Господни» (2 Кор. 12:1-6) в его раскаянии пред Христом «с сильным воплем и со слезами»: тогда был он «услышан за свое благоговение».

Своими силами и своим умом человек не может познать Истину. Обязательно необходимо Самооткровение Бога о Себе, которое находится в евангельских заповедях. Через покаянную молитву и послушание Святой Троице человек достигает дара обожения. Он становится богоподобным и уже черпает познание о своем Творце из внутреннего состояния. В обоженном состоянии человеку становится понятным откровение о Святой Троице и отсюда познание о многоипостасности человечества как образа Святой Троицы. А также ему открывается взаимноотношение между ипостасями Святой Троицы, которое совершается в совершенной любви. «Предмет, – пишет архим. Софроний, – о котором я беспомощно пытаюсь лепетать, – Живая Истина; она не похожа ни на ученые, ни на философские истины. Открывающаяся нам Истина идеи безмерно далее рассудочных спекуляций. Она не есть некая отвлеченная формула нашего логического мышления; ни некое математическое уравнение, но Персона. Прежде всего, это Сущий «от начала», т. е. безначальный Бог – Святая Троица: Отец, Сын и Дух Святой. Но наш логический рассудок не способен следовать за реальным Бытием Бога со своими понятиями. Например: мы живем Отца, как абсолютную Истину. И Сын тоже есть абсолютная Истина. То же и Святой Дух – абсолютная Истина. Но Истина Единая, а не три абсолютные истины. Как един Бог и Он же Троица Лиц. В своем финальном осуществлении и Человек должен стать Единым Человеком во множестве ипостасей.

Вот другой антинамический момент: Персону в Боге мы живем как носителя абсолютной полноты Бытия; и вместе – Персона не существует одна. Для формальной логики это есть показатель недостаточности одной Персоны, следовательно – отрицание абсолютности. Но именно такова Святая Троица, Бог любви совершенной. Совершенная любовь не живет замкнуто в Себе, но в другой, в других Персонах. Вся совокупность Бытия является неотъемлемым обладанием каждой из Трех Ипостасей. Но такового Она – Ипостась – является в акте совершенной любви, которой свойственно такое же полное истощание, умаление Себя».

Обожание человека зависит не только от воли Бога, но и от воли человека. Господь никогда не насилует душу человека, Он приходит только с согласием человека. Бог преображает человека Своей силой или своей энергией, но Он не вселяется в человека как другая личность. То есть в обоженном состоянии человек всегда остается самим собой и полностью владеет собой. И не чувствует, что в нем кроме него существует еще кто-то

другой. Так, архим. Софроний пишет, что Бог «есть искомая нами абсолютная Истина. Познание сей Истины возможно не иначе, как через пришествие внутрь нас Ее силы, как через бытийное соединение с Нею… Только через вселение в нас Бога-Истины и мы становимся истинными. Живая Истина преображает нас Своим пришествием внутрь нас… Вечная, Она и нас творит бессмертными. Бог-Истина и нас делает истинно богами. «Богами» не для других разумных тварей, но по сообщенному нам образу бытия и по содержанию жизни сей».

Заключение

Рассматривая мистический опыт архимандрита Софрония, необходимо обратить внимание на то, что уже давно не появлялось в истории Православной Церкви писателя-мистика. Причем сам архимандрит Софроний является нашим современником и его наследие подлежит все большему исследованию. Данная работа вызвана, в первую очередь, требованием нашей эпохи, так как наблюдается смешивание Евангельского слова со словом человекоцентричным, эккликсиологии – с социологией, христианской жизни – с жалким искажением той великой жизни, которую принес на землю Христос. Причем технические условия позволяют человечеству за короткие сроки ознакомиться с любой информацией, и поэтому было бы ошибкой не использовать эту возможность для ознакомления читателя с наследием архимандрита Софрония, которое основано на Православном предании.

Центральное место в мистицизме архимандрита Софрония занимает учение о «благодати отчаяния», которое «связано тесным образом с отчаянием всего мира, а также с опытным открытием не человеческого, а Божественного смирения. Подвижник в созерцании нетварного Света восхищается красотой «Смирения Личного Бога» и, видя свою отдаленность от этого Образа, начинает в покаянной молитве проливать потоки слез. В созерцании нетварного Света он опытно переживает любовь Господа к нему, так что впоследствии после этого переживания он не может словесно передать этот опыт. Однако подвижник начинает понимать, что его человеческая любовь намного уступает Божественной, и, что он не может отблагодарить Бога такой же любовью, которая изливается Богом на человека. Итак, подвижник опытно осознает смысл евангельских заповедей, т.е. он начинает понимать, что не может полюбить Бога так, как Бог любит его, и единственно, что он может сделать, так это исполнять евангельские заповеди, что будет являться высшим проявлением человеческой любви к Богу. Отсюда приоткрываются Божественные измерения евангельских заповедей и их человеческая недостижимость, а заповедь о любви к врагам является как бы критерием истинности духовной жизни подвижника.

Во всем, что происходит в мире, архимандрит Софроний видит промысл Творца. Так, он указывает на то, что отчаяние всего мира постоянно увеличивается, однако и в этом случае человеколюбивый Бог скрывает от нас, какие мы есть на самом деле, чтобы от этого ужаса человек окончательно не впал в отчаяние.

Тема нетварного Света очень близка к опыту преподобного Симеона Нового Богослова. Однако в отличие от него архимандрит Софроний четко делает различие между Энергией и Сущностью, что приближает его к опыту св. Григория Паламы и относит его учение к святоотеческой традиции.

Также необходимо отметить, что в своем мистицизме архимандрит Софроний мало уделяет места экстазу-исступлению. Это явление скорее всего связано с тем, что оно не является главным в духовной жизни человека и зависит полностью от Бога. Но, напротив, тема «богооставленнности», которая также тесно связана с темой «благодати отчаяния» проходит через весь мистический опыт архимандрита Софрония. Видно. что осознание подвижником своей богопокинутости благотворно влияет на него в дальнейшем его подвиге.

Отличительной же чертой от других писателей-мистиков является утверждение архимандритом Софронием, что имя Божие есть энергия Божия, и что оно онтологически связано с самим Богом. В призывании имени Божия заключается встреча человеческой личности с личным Богом, но само имя Божие Богом не является.

В свой адрес архимандрит Софроний не избежал и критики. В частности, его обвиняют в самовозвышении и гордости, в прелестном самомнении, в отсутствии должного благоговения пред Богом, в эмоциональном описании мистического опыта и в чувственно-восторженном языке. В общем, все случилось так, как еще в 1984 году предсказал епископ Василий (Кривошеин)… «Многие будут Вами смущаться, даже осуждать, говорить, что Вы все пишете о самом себе, да еще при жизни, о Вашем долголетнем аскетическом подвиге, видении Несозданного Света и т. д., но я мог бы на это возразить Вашим критикам, что совершенно так же нападали на преподобного Симеона Нового Богослова за его откровения о самом себе, за его видение света, за «мистическое многословие», прежде всего, за «самосвидетельство» при жизни, за сравнение себя с апостолом Павлом. Так что у Вас есть что возразить Вашим критикам и защитить Ваш духовный путь».

По исторической близости трудно определить место мистического опыта архимандрита Софрония (Сахарова). Однако необходимо отметить, что его опыт является тем же самым опытом, который уходит к Святым Отцам. Отличие лишь в откровении, которое напрямую связано с проблемой цивилизации, а именно в исчезновении личности и отсюда с возрастающим отчаянием всего мира.

Несмотря на то, что архимандрит Софроний до недавнего времени был нашим современником, он как писатель-мистик получил известность еще при жизни. «Своеобразие богословского становления отца Софрония определило многогранный всеобъемлющий характер его богословия, которое отличает органическое единство различных идейных начал: современной религиозной философии, святоотеческого предания, живой афонской традиции и личного аскетического опыта. Он умел совместить в себе все то, что определяет духовный климат нашей эпохи, т.е. он стал выразителем идей и духовных запросов современного человечества». Архимандриту Софронию удалось проследить проблему эпохи, которая заключается в проблеме индивидуальности и личности. Антропологический кризис является трагедией целых поколений и выражается в потере цельности человеческого духа. Возрождение личности становиться главной задачей для Церкви и всего мирового сообщества, поэтому наследие архимандрита Софрония имеет важное значение в обезличенном мире.

Книги архимандрита Софрония (Сахарова) сами свидетельствуют о святоотеческом наследии его богословия, которое можно определить, по словам Георгия Манузаридинса, как «богословие личного начала». Существует также ежегодные «Силуановские чтения», где богословие архимандрита Софрония все чаще исследуется более полной. К недавнему времени появилась и книга архимандрита Захария (Захару) под названием «Христос как путь в нашей жизни», где автор рассматривает богословие архимандрита Софрония. Главной же темой книги является учение о человеке, «центральное место тут занимает концепция человеческой личности». Тему персоны отчасти рассматривал и епископ Иларион (Алфеев), а также многие другие авторы, что говорит нам о том, что богословие архимандрита Софрония (Сахарова) непосредственно повлияло на дальнейшее развитие богословия о личности. И богословие новой эпохи будет, скорее всего, богословием личности, что пророчески предсказывал епископ Каллист (Уэр). Таким образом, можно заключить, что наследие архимандрита Софрония, которое коренится в Православном предании не только актуально в нынешнее время, но имеет ценность и для грядущих поколений. И целью прежде всего является преодоление трагизма, который заключается в отделении человека от Бога и ближнего. Но чтобы преодолеть этот трагизм, необходимо состояться человеку, сотворенному по образу Божию как личности, т.е. реализовать свое потенциальное личное начало и не творить Бога и ближнего своего по образу и подобию своему. И поэтому только состоявшаяся личность может не отчаиваться даже в отчаянных ситуациях, так как она осознает свое богосыновство и что выходом из всякого сложного положения является Христос.

Библиография

Источники

Книга Ветхого Завета и Книга Нового Завета. – М., 1988.

Николай (Сахаров) иеродиак. Основные вехи Богословского становления архимандрита Софрония (Сахарова) // Церковь и время. – М., 2001. – № 3 (16).

Софроний (Сахаров) архим. Видеть Бога как Он есть. – М., 2000.

Софроний (Сахаров) архим. О молитве, о молитве Иисусовой. – К., 2000.

Софроний (Сахаров) архим. Подвиг Богопознания. – М., 2002.

Софроний (Сахаров) архим. Преподобный Силуан Афонский. – М., 2002.

Софроний (Сахаров) архим. Рождение в Царство Непоколебимое. – М., 2001.

Пособия

Авва Дорофей. Душеполезныя поучения и послания. – М., 1995

Иларион (Алфеев) еп. Священная тайна церкви. – СПб., 2002. – Т. 2.Иларион (Алфеев) игум. Архимандрит Софроний // Преподобный Силуан и его ученик архимандрит Софроний. По материалам «Силуановских чтений». – Клин, 2001.

Захария (Захару) архим. Христос как путь нашей жизни. – М., 2002.

Киприан (Керн). архим. Православное пастырское служение. – СПб., 2000.

Кураев А. диак. Протестантам о православии. – М., 1996.

Кураев А. диак. Наследие Христа. – М., 19 Мень А. прот. Истоки религии. – М., 2000.

Мень А. прот. Магизм. Оккультизм. Христианство. – М., 1996.

Мень А. прот. Мировая духовная культура, христианство, церковь. Лекции, беседы. – М., 1997.

Мень А. прот. Истоки религии. – М., 2000.

Св. Игнатий (Брянчанинов). Аскетические опыты. – М., 1993. – Т. 1.

Св. Тихон Задонский . Творения. – М., 1889. – Т. 1 – 3.