Проблема взаимоотношений церкви и общества в России XIX века в трудах архимандрита Феодора (А.М. Бухарева)

• Вид работы: Курсовая работа (т)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 57,07 Кб

Проблема взаимоотношений церкви и общества в России XIX века в трудах архимандрита Феодора (А.М. Бухарева)

Проблема взаимоотношений церкви и общества в России XIX века в трудах архимандрита Феодора (А.М. Бухарева)

Оглавление

Введение

1. Жизнеописание и творчество архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) и религиозно-исторические аспекты жизни в России XIX века

1.1 Биография архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) и исторический контекст

1.2 Основные идеи архимандрита Феодора (А.М. Бухарева)

2. Журнальная полемика вокруг работ архимандрита Феодора (А.М. Бухарева)

2.1 Вопрос отношений православия и современности в духовных и светских журналах второй половины XIX века

2.2 Различная оценка в печати позиции архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) в отношениях православия и современности

Заключение

Список использованной литературы

Введение

архимандрит феодор православие духовный

У отдельного человека и у общества, у целого народа есть Творцом заложенное стремление к Богоискательству. История жизни человека, жизни общества и народа являют историю отношений с Богом. И содержание истории человечества состоит в определении характера этих отношений.

Наука «Догматическое богословие» говорит, что один из путей Богопознания есть изучение истории человечества. Мы рассматриваем XIX век, потому говорим о содержании истории. И одновременно мы говорим о трудах религиозного философа, потому должны определить особенность православной философии.

Отношения русского общества с Православной Церковью (хранительницей истинной веры) качественно меняются с XVIII века. После реформ Петра I нарушается теократическая традиция и происходит всесторонний и сознательный переход на западную установку сознания. Абсолютизм на Западе родился в борьбе против Церкви и отрицает за ней всякое право быть «совестью» для государства. Церковь заключена в рамки «обслуживания духовных нужд», причём само государство определяет эти нужды и то, каким образом их обслуживать.

В России к середине XIX века у той части русского общества, которое считало себя православным, становится заметным своеобразное разделение сознания. Православная Церковь воспринимается как некий институт, часть государства, где положено совершать определённый ряд обрядов. Сам же человек развивает свои чувства, волю, умственные способности, обогащаясь достижением мирского, в большинстве западного, где всё церковное и Христово подчинено человеческой мысли и где царит произвол, не прикрываемый уже личиною духовного авторитета.

В России это сознание становится заметно именно потому, что длительное время отношения между обществом и Православной Церковью были иные.

До синодального периода Церковь была «отличной от государства, не от него «зависела» в самом своём бытии, устройстве, жизни. Как бы далеко ни заходили нарушения «симфонии», они всегда оставались именно нарушениями, рано или поздно признававшимися как таковые … это было так потому, что государство признавало над собой высший закон – христианскую истину, хранительницей которой была Церковь».

Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) рассматривается нами как религиозный философ. Первые 22 года жизни и последние 8 лет он был Александром Матвеевичем Бухаревым, а с 1846 года до 1863 года был в монашеском постриге с именем Феодор. Поэтому в нашей работе мы называем его архимандрит Феодор (А. М. Бухарев).

«В христианстве философия необходимо должна быть дополняема религией. В сторонниках автономного мира действует мечта полноты знания, дающего власть над вселенной».

При существовании Бога Создателя, имеющего совершенно не ту природу, которую имеет Им созданный мир, философия не может охватить всего бытия, исчерпать смысл бытия, потому что Бог не познаваем. Выходит, что философия должна быть дополняема религией. Философия же, которая признаёт автономность мира, может утверждать, что знает его всецело. Тогда же, когда истинная философия соединена с богословием, истинная философия должна приводить к Богу и, что важно, должна быть жизнь с Богом как условие для постижения Того, Который является выше всего мира, отличным от всего тварного. Мы предполагаем, что именно таким образом мыслил философ.

Проблему взаимоотношений между Церковью и обществом мы раскрываем в свете идей архимандрита Феодора (А.М.Бухарева) и обсуждения этих идей в периодических изданиях того периода.

Идеи, изложенные в статьях архимандрита Феодора (А.М. Бухарева), являются особенно актуальными в наше время, когда секулярное сознание стало господствующим и определяющим жизнь большинства.

Объект нашего исследования – труды архимандрита Феодора (А.М.Бухарева), посвящённые анализу состояния общественной мысли, соотношению светского и духовного сознания, а также статьи его современников в периодических изданиях. Мы проанализировали следующие труды архимандрита Феодора (А.М. Бухарева):

«О романе Достоевского «Преступление и наказание» по отношению к делу мысли и науки в России»;

«О современности в отношении к православию»;

«О журналах наших, светских и духовных»;

«Три письма к Н.В. Гоголю».

В качестве материала для рассмотрения данной проблемы нами выбраны именно журнальные статьи, поскольку, по мысли архимандрита Феодора (А.М.Бухарева), журналы выражают образ мыслей общества, являются отражением общественного сознания в целом и основных тенденций его изменения.

Предмет исследования – взаимоотношения Церкви и общества в России XIX века.

Область исследования – история церкви и русская религиозная философия.

Цель работы – выявить проблему взаимоотношений Церкви и общества в России XIX века в трудах архимандрита Феодора (А.М.Бухарева).

Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

·представить жизнеописание архимандрита Феодора (А.М. Бухарева);

·рассмотреть религиозно-исторические особенности XIX века;

·дать обзор основных идей архимандрита Феодора (А.М.Бухарева);

·раскрыть содержание журнальной полемики вокруг работ архимандрита Феодора (А.М.Бухарева).

Методологической базой исследования являются труды историков Русской Православной церкви и религиозных философов: святителя Николая Сербского, протопресвитера Александра Шмеман, протоиерея Георгия Флоровского, протоиерея Василия Зеньковского, Л.А. Тихомирова, а также труды самого архимандрита Феодора (А.М. Бухарева).

Научная новизна заключается в рассмотрении проблемы взаимоотношений Церкви и общества в малоисследованный с точки зрения эволюции русского религиозного сознания период на материале статей православного философа.

Работа состоит из введения, двух глав и заключения. В первой главе рассматривается биография архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) в историческом контексте; его основные идеи. Во второй главе анализируется журнальная полемика вокруг работ архимандрита Феодора (А.М. Бухарева).

Глава 1. Жизнеописание и творчество архимандрита Феодора (А.М.Бухарева) и религиозно-исторические аспекты жизни в России XIX века

.1 Биография архимандрита Феодора (А.М.Бухарева) и исторический контекст

Архимандрит Феодор (Бухарев) – богослов, экзегет и публицист, православный философ, получил достойное и достаточное образование, чтобы свободно и творчески, в Духе Христовой Церкви говорить и писать о явлениях современной ему действительности.

Александр Матвеевич Бухарев (в монашестве Феодор) родился 22 июля 1824 года в селе Фёдоровское Корчевского уезда Тверской губернии в семье диакона. При физической болезненности уже в детстве отличался большими способностями. В 1832 г. поступил во 2-й класс Тверского духовного училища, закончив его первым учеником. С 1837 г. учился в Тверской Духовной семинарии и был лучшим её воспитанником. После окончания семинарии рекомендован в Московскую Духовную академию, где с прежним успехом обучался с 1842-1846 гг. В 1846 г. закончил её со степенью магистра.

Незадолго перед завершением курса в Академии в 1846 году принимает монашеский постриг с именем Феодор, на следующий день рукоположен в иеродиакона, а через шесть дней в иеромонаха. Оставлен при Московской Духовной академии бакалавром по классу библейской истории и греческого языка. В том же учебном году (1846 г.) переведен на класс чтения Священного Писания.

В XIX веке в России были весьма значительные успехи в области образования духовенства. Это было время процветания богословских наук. «Никогда ещё Священное Писание не исследовалось с такой тщательностью… никогда история церкви не разрабатывалась с таким неутомимым прилежанием».

В начале XIX века специально созданный временный «комитет о усовершенствовании духовных училищ», в который входили митрополит Амвросий (Подобедов), епископ Феофилакт (Русанов), обер-прокурор Синода Голицын, статс-секретарь М. Сперанский и ещё некоторые духовные лица, завершил план кардинальной перестройки духовной школы. Высшее богословское образование отделялось от среднего и низшего. В академии принимались выпускники семинарий, обучение шло четыре года.

Академиям положено было занять достойное место в пространстве богословских и философских наук. В семинариях (шестигодичных средних духовных школах) также велось преподавание философии и богословских наук. К 1814 году были разработаны уставы новых академий, семинарий и училищ. В академическом уставе особое внимание уделялось свободному, творческому усвоению учебного материала, «раскрытию собственных сил и разума воспитанников».

Устав 1814 года для академий и семинарий предполагал прекрасное преподавание философии в духовных учебных заведениях. «Предположения», прописанные архимандритом Филаретом (Дроздовым) (в то время ректором Санкт-Петербургской Духовной академии), были исключительно хороши.

«Философские науки могут быть преподаваемы так же, как и исторические, в двух разных отношениях: первое [здесь и далее курсив оригинала – Ш. В.], чтоб дать понятие воспитанникам о разных выражениях, определениях и словах, в Философии употребляемых. Сие можно назвать философскою терминологиею; и сие составляет первый степень философского учения. Сей степень собственно принадлежит к Семинариям. Второе отношение, в коем философские науки могут быть преподаваемы, состоит в том, чтоб изложением о каждом предмете мнений славнейших философов, сравниванием их между собою, разрешением и приведением их к какому-либо началу, дать воспитанникам понятие о истинном духе Философии, приучить их самих к философским исследованиям и ознакомить их с лучшими методами таковых изысканий. Сей образ преподавания собственно принадлежит к Академиям. А посему Профессор философских наук, пройдя кратко, для возобновления в памяти Студентов, философскую терминологию, должен вести их к самим источникам философских мнений, и в них показывать им как первоначальные их основания, так и связь разных теорий между собой».

Устав далее приводит некоторые ориентиры: «Между древними Платон есть первый столп истинной философии. В писаниях его и в писаниях лучших его последователей Профессор должен искать основательного философского учения; но при сем должно приметить, что никогда не найдёт он сего учения в отрывках и кратких извлечениях, на разные его мысли изданных; в них, странным образом, невежеством толкователей всё обезображено. … Из новейших философов тех должно предпочтительно держаться, кои ближе его держались».

Также преподавание философии согласно Уставу должно было показать неоправданность «раскола веры и разума». «Вообще да не будет никогда в духовных училищах слышимо то различие, которое к соблазну веры и к укоризне простого доброго смысла столь часто в школах было допускаемо, что одно и то же предложение может быть справедливо в понятиях философских и ложно в понятиях христианских».

Таким образом, из Устава следует, что аксиомы мировоззренческих основоположений задаются православным вероучением; философские же системы не могут претендовать на обладание этой системой аксиом; но некоторые из философских систем ближе к духу истины. Также Устав определяет, что при академическом изучении философии студенты не только должны, изучив историю философии, иметь понятие «о истинном духе философии», но и приобщиться к собственным, самостоятельным «философским исследованиям».

Из вышесказанного можно судить, по крайней мере, о весьма неплохих предпосылках для преподавания и усвоения духовному сословию терминологии философии и философских текстов и развития собственных философских способностей.

Несмотря на это, митрополиту Филарету (Дроздову), значительному деятелю Русской Православной Церкви XIX века, приходилось строить апологию православной философии. Значительная часть общества сочувственно и подчас весьма пристрастно относилась к идее о том, что самостоятельное рассуждение – это удел нечестивого «папистского» и «лютеранского» мудрования и что православие потому православно, что только следует учениям отцов Церкви, не рассуждая. Некоторые считали, что нецелесообразно публиковать новые комментарии на Послание апостола Павла, когда есть комментарии святителя Иоанна Златоуста. Обер-прокурор Синода предлагал митрополиту Филарету сделать его Катехизис цитатником патристических мнений. На это митрополит Филарет отвечал: «Довольно необходимости сражаться с врагами, с учениями, противными догматам, какая нужда воевать против мнений, не враждебных догматам?»

Философ, в силу своей особенности, природно не может выражать соборное мнение по любому вопросу и должен отстаивать своё личное мнение.

Получается, что, изучая в духовных академиях философию, студенты, знакомясь с оригинальными трудами, должны были сами пробовать философствовать. Философия у богословов талантливых и твердо стоящих на «Камени веры» должна была выходить православной, но в тоже время среди духовенства и лиц влиятельных в церковной среде встречалось мощное сопротивление самой возможности современных мыслей по духовным и светским вопросам.

Архимандрита Феодора (Бухарева) называют одним из первых богословов, кто начал писать литературно-критические статьи с позиции православного богословия. В 1848 г. он занимается исследованием религиозных взглядов Н. В. Гоголя в форме писем к писателю.

В середине XIX века существовала проблема оторванности Русской Православной Церкви от современной жизни общества (главным образом, в крупных городах нехватка выступлений в печати и с проповедью). Тем более в ту пору, когда являют себя многочисленные общества и кружки, журнальное дело и вообще периодическая печать начинает расти с удивительной силой. Журнал мог назвать себя православным и фактически от лица Церкви (в умах читателей) выражал личную позицию редакторов или организаторов, иногда крайне невежественную, если не сказать противную учению Православной Церкви. Проповедь «на злобу дня», как представляется, более была в устах журналистов и различных «крикунов», нежели в устах служителей Церкви. Не было специального пространства, где бы Православная Церковь давала ответы на современные вопросы общества. И многие церковные деятели, вплоть до высших чинов, не считали нужным высказываться о современном состоянии дел в общественной жизни людей.

Атмосфера, когда умам людей, причём разных сословий, представлялась картина угнетённого и негодного состояния страны и предлагался выбор: с кем же пойти исправлять положение, была тяжёлая, предреволюционная. Народ путался. Христианские понятия настолько стали доступны в применении в любых смыслах и из любых уст, стали словами с вычищенной изнутри сущностью, мёртвыми, без любви, без веры, без таинств Церкви, что уже не имели в себе животворящей силы.

Общество воспринимало как данность своё отношение к Православной Церкви, принимая Крещение в младенчестве, оформляя брак в Церкви. Часть общества, увлечённая философскими вопросами и западными ответами на них, западными идеями, пытается наложить их на учение Церкви, образуя некий суррогат.

«… будет время, когда мысленные и нравственные борения нашего времени будут выясняться и распутываться совершенно на тех же живых основаниях, на каких святые отцы излагали древних еретиков, и когда многое мнящееся православным, окажется более сродным с неправославным».

После увлечения значительной части столичного общества в начале века мистицизмом и сектантскими веяниями, к его середине в обществе стала заметна потребность в возращении к полноте Истины, к стремлению обрести Христову правду. Многие творческие люди (писатели и художники) ощущали своё время как время нового явления Истины русскому народу. Искусство мыслится незримой ступенью к христианству. Не случайно такое волнение особенно в петербургском обществе произвела картина Иванова «Явление Христа народу».

Одним из первых в среде творческих людей, кто сознательно решился на подвиг написать произведение литературы, посвящённое темам, которые очень многими были забыты и казались чем-то нежизненным, был Николай Васильевич Гоголь. После издания «Выбранных мест из переписки с друзьями» он терпел лишение славы и приговор общественности о своём сумасшествии; но вера, сокровище, сокрытое в его сердце, подтверждала его правоту и поддерживала непоколебимым сознание (забытое многими) великого назначения писателя (поэта, художника, творческого человека), если он православный христианин. Гоголь проложил тропинку, по которой после смогут идти и Иванов, и Достоевский, и Чехов, и Лесков, и ещё многие деятели искусства, превращая маленькую тропинку в широкую и далеко заметную русскую дорогу ко Христу.

В 1848 году Гоголь познакомился с отцом Феодором, в бытность его бакалавром Московской Духовной академии. Сочинения Гоголя, и в особенности "Выбранные места из переписки с друзьями", произвели сильное впечатление на молодого монаха. Отзыв его о них вылился в целую книгу – "Три письма к Н. В. Гоголю, писанные в 1848 году", увидевшую свет через двенадцать лет после своего создания. Разъясняя в предисловии цель своего труда, архимандрит Феодор писал: "Надобно было из слов и дел самого Гоголя выяснить пред ним и пред публикой, что в существе дела не было и нет противоречия между прежнею его деятельностию и новым духовным сознанием: в первой уже глубоко завито последнее – последнее, вполне раскрывшись, только увенчивало первую".

Архимандрит Феодор стремился связать "Выбранные места…" со всем творчеством Гоголя, и в первую очередь с "Мертвыми душами", главную идею которых видел в воскресении души падшего человека. "Помнится, – писал он в позднейшем примечании, – когда кое-что прочитал я Гоголю из моего разбора "Мертвых душ", желая только познакомить его с моим способом рассмотрения этой поэмы, то и его прямо спросил, чем именно должна кончиться эта поэма. Он, задумавшись, выразил свое затруднение высказать это с обстоятельностью. Я возразил, что мне только нужно знать, оживет ли, как следует, Павел Иванович? Гоголь как будто с радостью подтвердил, что это непременно будет и оживлению его послужит прямым участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма".

На вопрос, воскреснут ли другие герои первого тома, Гоголь отвечал с улыбкой: "Если захотят", и "потом стал говорить, как необходимо далее привести ему своих героев в столкновение с истинно хорошими людьми…".

Архимандрит Феодор был едва ли не единственным, кто пытался рассмотреть содержание "Выбранных мест…". По его словам, мысли Гоголя, "как они по внешнему виду ни разбросаны и ни рассеяны в письмах, имеют строгую внутреннюю связь и последовательность, а потому представляют стройное целое".

Отец Феодор читал Гоголю отрывки из своей книги. "Из его речей, – свидетельствует он, – мне можно было с грустью видеть, что не мешало бы сказаться и благоприятному о его "Переписке" голосу: мне виделся в нем уже мученик нравственного одиночества…"

Протоиерей Александр Шмеман определял особое «мировоззрение и соответствующий ему образ жизни, при котором не только основные стороны человеческого существования – такие как семья, работа, образование, наука, искусство и т. п. – не только не связаны с верой и не укоренены в ней, но отрицается и сама необходимость или даже возможность подобной связи». Мирская сфера жизни мыслится как автономная, руководимая своими ценностями и принципами, отличными от религиозных. Мы могли бы сказать, что это вполне естественно и свойственно человеку со свободной волей. Он вообще может выбирать всю жизнь себе разные ценности и ориентиры, меры вещей, и образы для поклонения. Так же и общество.

Большая же опасность возникает, когда значительная часть общества принимает религию как нечто важное для человека и одновременно отрицает её как цельное мировоззрение, формирующее всю человеческую жизнь. Человек может быть вполне «религиозным», регулярно молящимся, посещающим богослужения и щедрым на пожертвования. Он торжественно обвенчается в церкви, освятит свой дом, исполнит религиозные обязанности – и всё с вполне искренней верой. Но всё это ни в коей мере не отменяет того очевидного факта, что его понимание всех аспектов жизни – брака, семьи, дома, работы и, наконец, самих его религиозных обязанностей – проистекает не из веры, которую он исповедует в Церкви, – веры в Воплощение, Смерть и Воскресение Христа, Сына Божьего, ставшего Сыном Человеческим, – но из своего рода «философии жизни», то есть идей и убеждений, которые фактически не имеют ничего общего с этим вероучением, если не прямо враждебны ему. Достаточно лишь перечислить некоторые основные «ценности» таких людей – успех, безопасность, общественное положение, конкуренция, выгода, престиж, честолюбие – чтобы понять, насколько они противоречат самому духу Евангелия… Поэтому мыслители и творческие люди в XIX веке говорят и пишут, что общество утратило Христа и стоит только на пути к Его обретению к явлению Его русскому народу.

В прошлом ценности Православия составляли высший критерий всей жизни, посредством которого человек, общество и культура оценивали сами себя, даже если они то и дело отступали от него. «Они могли жить, руководствуясь такими же земными побуждениями, но при этом религия постоянно обличала их, даже если она присутствовала лишь пассивно. Так «образ жизни» мог и не быть религиозным, несмотря на то, что «философия жизни» оставалась, несомненно, религиозной». В другом же варианте: «образ жизни» включает религию, тогда как «философия жизни» исключает её.

Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) ставит под сомнение идеи и стремления иных современников, относящихся к самому православию и признаваемые ими самими за православные.

С 1849 г. архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) печатался в журнале «Прибавление к творениям святых отцов в русском переводе». Это было печатное издание Академии.

С 1850 г. являлся соборным иеромонахом Донского монастыря в Москве. С 13 октября 1852 г. – экстраординарным профессором Московской Духовной академии. 26 августа 1853 г. возведен в сан архимандрита и назначен помощником инспектора.

Лекции по Священному Писанию, которые несколько лет архимандрит Феодор читал в Московской Духовной академии, отличались глубиной и оригинальностью. Идея сближения Церкви и жизни, ставшая основой его целостной богословской системы, сформировалась в академии, там же написано или задумано большинство изданных им позднее трудов, в том числе об Апокалипсисе.

августа 1854 г. архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) был переведен в Казанскую Духовную академию, на кафедру догматического и обличительного богословия. 13 октября утверждён Святейшим Синодом ординарным профессором Казанской Духовной академии, состоял членом Цензурного комитета при академии. 22 сентября 1855 г. назначен инспектором академии. Преподавал также нравственное богословие. Был членом редакционного комитета по изданию журнала «Православный собеседник».

«Первым из новых духовных журналов в царствование Александра II появился, в мае 1855 года, «Православный Собеседник», издаваемый при казанской духовной академии». Начать издательство журнала при академии было рекомендовано графом Протасовым, обер-прокурором Святейшего Синода ещё в 1853 году, с целью «усиления действования на раскольников». Первое время журнал издавался четырьмя трехмесячниками в год, а с 1858 года стал ежемесячным и в короткое время получил огромный успех. «Он имел в виду стать «сильным органом церковного слова по отношению к тогдашним жгучим общественным вопросам и движениям» и положил первый путь для возникновения духовной журналистики».

Показав себя талантливым мыслителем и проповедником, глубоко нравственной и горячо верующей личностью, архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) приобрел среди студентов верных учеников. 17 апреля 1857 г. архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) был награжден орденом св. Анны 2-й степени.

января 1858 г. переведен в Санкт-Петербург членом комитета цензуры духовных книг (занимал эту должность до 1861 года).

В синодальный период истории Русской Церкви цензурные функции были переданы в ведение высших богословских учебных заведений. Первый российский Устав о цензуре был принят 9 июля 1804 года. Этот Устав был существенно переработан в самом начале николаевского царствования (опубликован 10 июня 1826 года), тогда же была начата работа над отдельным Уставом о духовной цензуре. До принятия последнего (22 апреля 1828 года) цензурные функции по богословским вопросам осуществлялись для светских книг – губернаторами, для учебных пособий духовных училищ – цензурными комитетами, состоявшими из трёх членов Конференции столичных Духовных Академий.

В 1857 году Петербургский духовно-цензурный комитет был отделён от академии. В 1859 году был упразднён секретный цензурный комитет при Синоде.

В Санкт-Петербурге архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) заслужил, по словам Н. П. Гилярова-Платонова, репутацию «либеральнейшего из духовных цензоров».

Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) почувствовал довольно сильное стремление к сближению между духовным и светским. Движение это навстречу друг другу было для многих не явным, оно не было массовым и для кого-то было совсем не желанным. Но архимандрит Феодор (А.М.Бухарев) прозрел атмосферу благоприятную для разговора про Истинный Источник, напаяющий жаждущих Правды. Ведь к середине века многие прошли через различные идеи и увлечения философскими течениями и поняли их «безвкусность».

В 1860 г. были изданы его книги «О православии в отношении к современности», «Несколько слов о святом апостоле Павле», «Три письма к Гоголю, писанные в 1848 г.». В них выразились основные черты богословской системы автора, стремившегося распространить истины христианства на все сферы жизни, пытавшегося искать «мерцания Божия света» и во внешне явлениях современности, вплоть до сочинений радикально настроенных писателей и критиков.

Взгляды архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) многим показались необычными и стали подвергаться грубым нападкам со стороны редактора популярного еженедельника «Домашняя беседа для народного чтения» В.И.Аскоченского. Он обвинял архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) в защите «изгари современности» и называл его «новым Лютером», «цивилизатором», «прогрессистом» и т. п.

Большую брошюру «Приемы, знания и беспристрастие в критическом деле редактора «Домашней беседы для народного чтения» В. И. Аскоченского» (СПб., 1862 г.) в защиту архимандрита Феодора (А.М.Бухарева) анонимно издал сторонник его взглядов диакон А. А.Лебедев (впоследствии настоятель Казанского собора в Санкт-Петербурге). Позднее сам архимандрит ответил на нападки Аскоченского в книге «Моя апология по поводу критических отзывов о книге «О современных потребностях мысли и жизни, особенно русской»» (1866 г.).

апреля 1861 г. архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) был уволен с должности цензора и переведен в Никитский монастырь в Переславле-Залесском. В феврале 1862 г., вслед за очередной критической статьей Аскоченского с обвинениями в «еретичестве», Святейший Синод изъял из печати и запретил издание труда архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) «Исследования Апокалипсиса». Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) принял решение о выходе из монашества – «чтобы не согрешить перед Господом и не оказаться перед Ним вероломным нарушителем обета безусловного послушания, требуемого монашеством».

июля 1862 г. он направил в Святейший Синод прошение о сложении сана. Летом 1862 г. вышла в свет его книга «О миротворении». 6 сентября 1862 г. он написал прошение императору об отмене запрещения на труд об Апокалипсисе, но получил отказ. 22 октября 1862 г. Владимирская духовная консистория вынесла определение о 3-месячном увещании архимандрита Феодора (А.М. Бухарева).

июня 1863 г. Святейший Синод дал разрешение на снятие духовного и монашеского сана с лишением его звания магистра и права проживания в тех епархиях, где он пребывал монахом. 31 июля 1863 г. было подписано сложение сана и отречение от всех званий.

августа 1863 г. было венчание с А. С. Родышевской († 9.12.1922), дочерью переславского помещика. После выхода из духовного звания жизнь материально была крайне трудна: занимать государственные должности и выступать в церковных изданиях ему было запрещено, а для светской печати его сочинения не подходили из-за их богословского характера, фактически он был лишен средств к существованию.

Умер 2 апреля 1871 года в Переславль-Залесском Владимирской губернии. Похоронен на Борисоглебском кладбище в Переславле-Залесском, могила утеряна (супруга также похоронена в Переславле-Залесском – на кладбище Данилова монастыря). В Московской Духовной академии после известия о кончине была отслужена панихида.

Ближе к концу века в русском обществе стало нарастать «идейное безумие» – «идеомания». Защитников этого безумия описал в своём стихотворении А. К. Толстой:

Там какой-то аптекарь, не то патриот,

Пред толпою ученье проводит:

Что, мол, нету души, а одна только плоть,

И что если и впрямь существует Господь,

То он только есть вид кислорода;

Вся же суть в безначалье народа.

Состояние русского общество конца XIX века А. И. Солженицын описывает так: "Это – смертельная болезнь: помутнение национального духа… Это уже были не мы, нас подменили, какое-то наслание злого воздуха. Как будто в какой-то бездне кто-то взвился, еще от нашего освобождения крестьян, – и закрутился, и спешит столкнуть Россию в пропасть. Появилась кучка плешивых рожистых бесов – и взбаламутила всю Россию. Тут есть какой-то мировой процесс. Это – не просто политический поворот, это – космическое завихрение. Эта нечисть, может быть, только начинает с России, а наслана на весь мир? Достоевскому довелось быть у первых лет этого наслания – и он сразу его понял, нас предупредил. Но мы не вняли".

Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) писал как раз в тот период, когда только и можно было писать и обращаться к обществу, это был какой-то буфер, когда уже отлетала от умов людей отвлечённая философия и мистика, а революционное безумие ещё не вошло в силу (то, что случится уже в конце века). Время небольшого, но сильного просветления. Время, которое рождало прекрасные богословские и исторические работы, когда был необычайный полёт творческой, церковной, научной мысли. Эти труды, заложили основу для развития религиозной философии, истории и литературы начала XX века.

Начало же возрождению имени архимандрита Феодора (А.М.Бухарева) положили публикации профессора Знаменского – монография «История Казанской духовной академии», написанная к её 50-летию (1892 г.) и статья «Печальное 25-летие» (1896г.). В статьях автор с присущим ему глубоким проникновением в психологию своих героев и художественным мастерством нарисовал портрет о. Феодора и описал нелегкую судьбу этого человека «с верующей и младенчески чистой душой». Восторженно отозвался о публикациях Знаменского В. В. Розанов, напечатавший большую статью в «Новом Времени». Публикация Розанова привлекла в свою очередь более широкий общественный интерес. О нем заговорили на заседаниях религиозно-философского общества Бердяев и Мережковский. О. Александр Лебедев также сочувственно воспринял труды Знаменского и обратился к нему с письмом, предлагая встретиться, чтобы обсудить вопросы издания ещё не изданных сочинений и писем Бухарева. Лебедев был поверенным о. Феодора при его жизни в деле издания его сочинений, так как сам автор жил в далекой провинции и не мог напрямую вести дело с редакторами и издателями, а после смерти Бухарева о. Александр стал обладателем большого собрания рукописей и писем.

В дальнейшем Лебедева (супруга о. Александра) вела переписку с о. Павлом Флоренским. Отец Павел сразу оценил значение трудов Бухарева, и в скором времени началось печатание его сочинений и писем, в том числе «Исследование Апокалипсиса», а также статьи, посвященные разбору его произведений. В предисловии, предварявшем цикл публикаций Бухарева и о Бухареве, о. Павел Флоренский отметил, что возрождение трудов о. Феодора было бы невозможно без усилий нескольких его горячих почитателей: вдовы о. Феодора – Анны Сергеевны Бухаревой, профессора П. В. Знаменского, Е. А. Лебедевой и протоиерея В. В. Лаврского. Последний был лучшим и любимым учеником Бухарева.

Основная мысль архимандрита Феодора (А.М.Бухарева) та, что науки, искусства, вообще творческие силы и идеи человека имеют онтологическое основание во Христе, через Которого человеку открыт путь к истине. Архимандрит утверждал благодатность человеческой мысли, если она опирается на учение Христа. Он писал своему ученику: «Философию-то не выпускайте из рук: когда она будет по Христу, а не по стихиям мира, то это просто рай»

Сочинения архимандрита Феодора (А. М. Бухарева):

О втором псалме. М., 1849;

О принципах или началах в делах житейских и гражданских. СПб., 1858;

О картине Иванова «Явление Христа миру». СПб., 1859;

Несколько статей о св. ап. Павле. СПб., 1860;

О православии в отношении к современности. СПб., 1860, 1906;

Три письма к Гоголю, писанные в 1848 г. СПб., 1860;

О Новом Завете Господа нашего Иисуса Христа. СПб., 1861;

О миротворении. СПб., 1862, 1864;

Исследование о достоинстве, целости и происхождении 3-й книги Ездры. М., 1864;

О подлинности и целости священных книг пророков Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила. М., 1864;

Письма о благодати св. Таинств Церкви Православно-кафолической. М., 1864;

Св. Иов Многострадальный. М., 1864;

Св. пророк Даниил. М., 1864;

Св. пророк Иезекииль. М., 1864;

Св. пророк Иеремия. М., 1864;

Св. пророк Исаия. М., 1864;

О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской. М., 1865;

Печаль и радость по Слову Божию. М., 1865;

Моя апология по поводу критических отзывов о книге «О современных духовных потребностях мысли и жизни, особенно русской». М., 1866;

Об упокоении усопших и о духовном здравии живых. М., 1866;

О подлинности апостольских посланий. М., 1866;

Мой герой: Автобиография в 3-х ч. // Погодин М. П. Сб., служащий дополнением в «Простой речи о мудреных речах». М., 1875.;

О Филарете, митр. Московском, как плодотворном двигателе православно-русской мысли // Православное обозрение. 1884. Апрель.;

О романе Достоевского «Преступление и наказание» по отношению к делу мысли и науки в России. М., 1884;

Письма архим. Феодора (А. М. Бухарева) к А. А. Лебедеву // Богословский вестник. 1915. № 10/12.;

Исследования Апокалипсиса. Серг. П., 1916; О послании к римлянам // Богословский вестник. 1917. № 2/3. С. 1-48. № 6/7. С. 49-64. № 10/12. С. 65-72;

Письма архим. Феодора (А. М. Бухарева) к В. В. Любимовой и А. И. Дубровиной // Там же. № 2/3. С. 267-304;

Письма архим. Феодора (А. М. Бухарева) к о. прот. В. В. Лаврскому и супруге его Александре Ивановне // Там же. № 4/5. С. 523-618;

Письма архим. Феодора (А. М. Бухарева) к казанским друзьям: В. В. Любимовой, А. И. Дубровиной и прот. В. В. Лаврскому. Сергиев Посад, 1917;

О соборных апостольских посланиях // Богословские труды. 1972. Т. 9. С. 149-225;

О духовных потребностях жизни. М., 1991.

1.2 Основные идеи архимандрита Феодора (А. М. Бухарева)

Общественную и церковную мысль во второй половине XIX века привлёк вопрос: «православны ли современные идеи?». Стали появляться работы в общем об отношении православия к современности.

«… вопрос о современности в отношении к православию определяется для нас так: идеи и стремления иных наших современников, относящиеся к самому православию и признаваемые ими самими за православные, – все ли и вполне ли, на самом деле, православны, – если иметь в виду истинные нужды и опасности нашего времени по отношению к православию?»

Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев), любя Бога, познавал природу сущего, природу явлений мысли и науки современного ему общества, т. е. согласно прп. Иоанну Дамаскину был истинным философом. «Философия есть познание сущего как такового, т. е. познание природы сущего»; «философия есть любовь к мудрости; Бог же есть истинная мудрость. Посему истинная философия есть любовь к Богу».

О творчестве архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) сложно сказать как о теоретической рефлексии, реализующейся в исследовательской деятельности, обращённой на объекты онтологического и аксиологического предметных рядов. В его работах нет точно выстроенной логики изложения, не прослеживается постановка тезиса, его доказательства или опровержения. Его работы имеют более свободную форму, но свобода изложения оправдана абсолютно точным и логичным Основанием – Христом. Будучи на столь твердой основе, мыслитель вправе давать свободную форму выражения своего видения проблем современности.

Отсюда логично вытекает и следующее, распространённое в обществе XIX века мнение о враждебности православия и современности, светского и духовного, внешнего и внутреннего. Если философ православный, то велик шанс, что он будет рассуждать о современном состоянии человека, общества, своего отечества, мира. Он рефлексирует на то, что происходит вокруг, пытается объяснить, дойти до сути, применительно к «здесь и сейчас». И тут против него звучит масса голосов, твердящих, что нельзя, будучи верующим, православным, говорить о жизни светской и ещё много о чём рассуждать не стоит, а полезней вовсе не рассуждать.

Действительно, на основе рассуждений о Боге создаются секты. Но осмысление уменьшает число сект. Молитва подогревает стремление соединиться с Богом. А горячая любовь к Богу является цементом для всей Церкви Божьей – и верующей, и побеждающей все заблуждения своего времени.

Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) разъясняет духовные проблемы современного ему общества масштабно, как это было тогда повсеместно, сразу на уровне страны: критики романов, судопроизводства, искусства. Он рассуждает на основе Истины, которая есть Христос: «… поревнуйте именно о том, чтобы ни одна у нас область жизни общественной и частной, ни одна среда вашей деятельности, как бы иная не была опутана нехристианскими началами, не оставалась возглавленною под эти погибельные начала вне верховного начала – Христа».

Николай Бердяев писал об «исключительном интересе к вопросу об отношении православия к современности у архимандрита Феодора (А.М.Бухарева). В работе «О православии в отношении к современности» (цензурное разрешение подписано в Петербурге 27 ноября 1859 г. архимандритом Макарием, СПб., издание «Странник») архимандрит Феодор (А.М.Бухарев) рассматривает жизнь Вселенской Церкви, чтобы лучше определить особенности нынешнего положения Церкви и поведения православных христиан.

Первенствующие христиане, чтобы иметь в истине Господней свет и жизнь, должны были проливать кровь свою в гонениях от иудеев и язычников; православные христиане периода Вселенских соборов должны были стоять против ересей, возмущавших и колебавших весь мир христианский; православные Востока должны были при внешнем напоре на них ислама устоять против заблуждений и притязаний папства. И в современности есть отражение всех этих явлений жизни Церкви.

Мученики первых веков терпели и молились не только за христиан, но и за врагов своих, пламенея Любовию Христовою. Современникам же, говорит архимандрит Феодор (А.М. Бухарев), доступно «мысленное и нравственное мученичество». Мученичество, о котором знает только Бог. Когда по любви к Богу «ты на себе будешь выносить многие духовные бремена своих ближних, их преткновений, недоразумений, ошибок и даже нападений». Мученики своими страданиями победили язычество. «Эту самую победу мы должны наследовать и удержать тем, чтобы все области знания и жизни, где есть идолы каких бы то ни было идей не по Христу (курсив мой – М. Е.), всемерно усиливаться озарить светом Христовой истины и благодати».

Сравнивая современность со временем Вселенских Соборов, архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) пишет: «Тогда требовалось с точностью определять существо православной веры: ныне, очевидно, нет ни малейшей уже нужды снова определять утверждённые навсегда Вселенскими Соборами догматы веры православной». Но вера в существе своих догматов, в слове Божием и в символе веры принадлежит Богу, Его пророкам, апостолам, отцам Церкви, но ещё не конкретному христианину. Человеку же нужно усвоить веру сердцем, «то есть во глубине души почувствовать ее достоинство, святость и силу». И по мере совершенства в вере, быть совершенным в человеколюбии. Христос у таких людей становиться началом всей их деятельности и жизни, «как Бог их мысли, чувства, желаний».

В современном мире продолжает действовать ложь древних ересей, волновавших древний христианский мир, только теперь ложь эта приняла иные виды. Есть христиане, которые не хотят признавать и иметь Христа Спасителя верховным живым началом своей мысли, своей воли, своего сердца. Такие христиане подобны древним арианам. Или бывает так, что всё относящееся к вере и благочестию исполняется как следует, «а во всём прочем дается место разным житейским или идеальным началам, уже не возводимым под небесное Главенство Христово, а иногда прямо ему враждебное». Это походит на древнее полуарианство.

Есть некоторые, подобные Евтихию, которые преследуя несторианство, ратуя против направления вести дела человеческие в отдельности от Божественного, нередко впадают в другую односторонность или крайность, начинают подавлять человеческое Божественным, забывая, что во Христе, соединившим в Себе ради нас, человечество с Божеством, человеческое не подавлено и не поглощено Божеством.

А. Л. Карташов писал, что архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) в середине XIX века воспел необычайно патетический гимн сочетанию во Христе двух естеств и, по образу этой тайны, сочетанию в православии правды Царства Божия как на небе, так и на земле – в историко-культурном творчестве человечества. Другими словами, воспел гимн Халкидонскому догмату: IV Вселенский Собор, созванный в 451 году в Халкидоне провозгласил учение об "одной ипостаси Бога Слова в двух природах – божественной и человеческой".

«Догмат шести сот тридесяти Святых Отец Четвертого Вселенского Собора, Халкидонского. О двух естествах во едином Лице Господа нашего Иисуса Христа

Последующе Божественным отцем, все единогласно поучаем исповедывати единаго и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенна в Божестве и совершенна в человечестве истинно Бога и истинно человека, тогожде из души и тела единосущна Отцу по Божеству, и единосущна тогожде нам по человечеству, по всему нам подобна, кроме греха рожденна прежде век от Отца по Божеству, в последние же дни тогожде, ради нас и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы, по человечеству единаго и тогожде Христа, Сына, Господа, единороднаго, во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемаго, (никакоже различию двух естеств потребляему соединением, паче же сохраняему свойству коегождо естества, во едино лице и во едину ипостась совокупляемаго) не на два лица рассекаемаго или разделяемаго, но единаго и тогожде Сына, и единороднаго Бога Слова, Господа Иисуса Христа, якоже древле пророцы о Нем, и якоже Сам Господь Иисус Христос научи нас, и якоже предаде нам символ отец наших».

«… о. Бухарев, оправдывая во Христе светлые стороны культурного строительства, был чужд несторианского уклона, т. е. преклонения перед культурой как самоценностью, а подчинял и покорял её Христу в иррациональном синтезе. Халкидонская мерка оправдывала в главном и основном о. Бухарева, а не официальную цензуру, отвергшую такое богословие во имя монофизитского пренебрежения к правде человеческой».

Почти через 100 лет святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий I в Послании по поводу 1500-летию Халкидонского Собора напишет, что православным надо «проникнуться Богочеловеческим смыслом падшей земной жизни и сознанием своего христианского долга – самоотверженно служить человеческому миру деятельным согласованием человеческого начала с Божественным, дабы все небесное и земное соединить под Главою Христом (Еф. 1, 10).

Христианину по мысли архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) подобает смотреть на раскрытие человеческой мысли, сердца, фантазии в науках и искусстве не в духе осуждения человеческой неверности Христу, а в духе любви Христовой, взявшей на себя ответственность перед своим Отцом в человеческих неверностях.

«Истинно православный и в гражданской службе, в земледелии, в занятиях купли и продажи, даже в обществах и увеселениях будет тайно и никому не зримо внимать к отобразившемуся в нас существенному образу Божию – Христу, как сам в себе, так и в отношениях к другим до простых приветствий и поклонов».

«.. истинная духовность православного будет простираться у него от его духа на всё внешнее и на самое, так сказать, житейское; так что он, исполняясь и воодушевляясь этою духовностью и среди шумного многолюдства будет, во внутренней тишине, как бы во храме пред св. иконами за священнослужением». Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) пишет, что внимать Христу значит присутствовать духом за неперестающим священнослужением самого вечного Иерея и Архиерея.

Далее в церковной истории следует период, когда над христианским Западом возобладала ложь папства. Восток из двух зол выбрал отринуть папство и подпасть преобладанию магометан, но за то передать православие нововозрождённым христианам и утвердить в них чистую веру. Это период обращения в благодатную жизнь новых народов, особенно славяно-русского.

О протестантизме архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) пишет, что, не захотевши по правде подчинять мысль и волю свою римскому папе, не подчинили преобразователи западного христианства своей мысли и воли и самому Христу Богу. Решились повиноваться слову Божию, «но только как собственной их мысли и воле угодно было понимать слово Божие». «Все крайности новейшей философии, разнузданной свободы и ложного рационализма истекли из того направления мысли и воли человеческой, какое явилось у христиан через западное преобразование христианства».

Для православных христиан в исследовании веры следует предаваться самому Христу, не своевольничать и не буйствовать. В то же время «удерживать свободно-разумную преданность сынов, одушевляемых духом любви Отца небесного, без жестокости или убитой боязливости невольников и рабов».

Человек со всеми своими душевными и телесными силами и способностями, даже изрядно выдающимися, может вообще не иметь человеческого достоинства, как понимает его христианство, рассуждает архимандрит Феодор (А.М. Бухарев). В доказательство он приводит образ зверя, виденного апостолом Иоанном Богословом в Откровении. Зверь есть образ духовный. Человек по существу является человеком, когда выдерживает «живую сообразность и верность Сыну Божию Христу». Тогда он верен своему человеческому достоинству. В противном же случае человек спадает до духовного скотоподобия. И, несмотря на то, что у него орлиный полёт мысли, его чувства утончаются и удовлетворяются изящными искусствами или эстетическими наслаждениями, у него может быть крепкое тело, как у медведя, но всё греховно-чувственное, он может отличаться многосторонней образованностью (имея её лишь как превосходство над другими, подобно превосходству рыси или барса над более слабым животным), несмотря на это всё, в нём не видно человека.

Сама по себе мысль человеческая, чувства, творчество будут лишь в том случае достойны и одухотворены, правдивы и прекрасны, когда душа человеческая будет стремиться к своему Творцу. «Бесчеловечно низвергать что бы ни было человеческое, особенно же мысль, творческую фантазию, свободу, ниже человечества, до духовной зверовидности, а это неизбежно при уклонении от Христа самых начал нашей мысли и деятельности».

Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) пишет, что в современном положении нет никаких препятствий входить в свет и силу православия в какой угодно области жизни и знания. «Пример Киреевского в области научной мысли, пример Гоголя и Иванова в области искусства, пример Сперанского в области гражданской правды доказывают это до очевидности».

Современное время, по мысли архимандрита Феодора (А. М. Бухарева), таково, что «во многом или не ищет Христова, по своей житейской положительности, или и ревнует по Христу, но не в истинном Его духе». Не в духе Христовой любви, а в духе осуждения заблуждающихся. Всё это равно не причастно к Церкви православной.

Многие современники архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) говорят: «Оскуде преподобный, – «мало святых» (Псал. 11, 2). На что архимандрит отвечает, что в таком случае у православных должна быть «крайняя нужда … со всею снисходительностью к человеческим немощам и вместе со всею проницательностью христианской мудрости посмотреть и поискать: нельзя ли из дел житейских, в которые так погрузился наш век и мыслью и практикой своей, открыть источник к движению несметных талантов веры и благодати, именно через уяснение мирских вещей и устроение земных дел. Так, истинное благочестие могло бы и должно бы сотворить себе други от мамоны неправды и при самом оскудении своем найти или открыть у них обширные для себя кровы (Лук. 16, 9)» .

Современники говорят архимандриту Феодору (А. М. Бухареву), что живут в сложное время, что проще было жить нашим предкам. Но простота эта заключалась не в отсутствии разнообразных знаний и увеселений, а в том, что «древнерусская народная жизнь шла наказанным порядком, водясь общим духом (или, пожалуй, находясь «под опекою») религиозного начала». Применительно же к современности именно такая простота, ощущаемая от порядка и от подчинения себя Господней Воле, возможна более во внутреннем состоянии человека.

Западное же образование, по мысли архимандрита Феодора (А.М.Бухарева), не виновато во всех нестроениях в обществе. Против утверждения о губительности западной цивилизации и западного образования («По крайней мере, нам западного-то образования не нужно с его прогрессом. Могли бы мы просвещаться и без западной цивилизации»), он возражает: « Да полно, так ли? Незнакомые с западной наукой, умели бы мы открыть достойный милости к нам Божией толк и смысл в самой древнерусской жизни, которая, по наружности, шла среди таких беспорядков непрерывных междоусобий? Главное же дело в том, что для нас же самих всего опаснее и бедственнее в духовном отношении было бы до того отказаться от братства с западными народами, чтобы не хотеть ничем и попользоваться от этих народов. Это значило бы для нас повторить фарисейское самодовольство современного Христовой земной жизни иудейского народа, доведшее этот народ до того, что большинство его не терпело и слышать о спасении и избрании язычников. Это было бы уже явным знаком самого неудобоисправимого духовного падения нашего».

Анализируя роман «Преступление и наказание» («О романе Достоевского «Преступление и наказание» по отношению к делу мысли и науки в России», статья печаталась в журнале «Православное обозрение» 1884, № 1) архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) вскрывает ложность одной из современной ему научной мысли.

«Раскольников … совершенно исключительною силою притянул к себе некоторые болезненные соки научной нашей мысли и дал в себе вполне раскрыться болезнетворной их силе». «… он был из рода тех писателей мудрости, из которых один пришёл к зрелому мудрецу и, с помощью его разобрав первую строчку мудрой книги, оставил своего учителя, чтобы прежде чем продолжать учение, усвоить прочитанное вполне своему уму и самой жизни. Только, к несчастью, разобранная Раскольниковым в книге мудрости первая строчка была не истина святая. По его душе, не терпящей останавливаться двоедушно на полдороге, было великое слово пророка к двоедушным: «Что вы хромаете на оба колена? Если Иегова есть Бог, за ним и идите, а если Ваал – Бог, за ним». Но ему Ваал показался Богом, и несчастный пошёл за ним, чтобы опытно и на самом деле дознать губительную лживость мнимого Бога».

Теорию о разделении людей и целых народов на «заправителей» и просто «размножающееся» человечество, по мысли архимандрита Феодора (А. М. Бухарева), Раскольников взял из «своей научной среды». «Научная среда» есть в общем название дела мысли и разных областей науки.

«… у нас лучшие, даже верующие и патриоты из учёных держатся такого умозрения, что это – область (научная, историческая, физиологическая, умозрительная – М. Е.) сама по себе независимая от начал нравственно-религиозных, начал благодати и правды Христовой, что в этой области главное и управляющее начало – государственный интерес и что потому наиболее проницательные, могучие и успешные борцы этого интереса, жертвующие ему кровью армий и народов, – они именно и творят гражданскую и политическую правду, они и должны двигать массы … »

Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) пишет о «внутреннем раздвоении», «о мысли, двоящейся в началах» ученых людей и мыслителей. Эти люди «умеют, так сказать, в храме молиться истинному Богу, а в средах мира сего ставить уже (другие начала) идолов, только бы классически отделанных …»

Истина святая стала для многих в «научной школе» неведома, и для дознания её Раскольникову надо было проходить «ужасную жизненную школу».

«… человеку принадлежит самозаконадательство и самосудейство в нравственном добре, не догадываясь о чём, по несмелости рабской, человек только ставит себя в глупое и фальшивое двоедушие между требованиями высшего закона и несогласными с ним собственными решениями».

«… сущность преступления Раскольникова – это, собственно, преступление мысли, которая духовную автономию человека поняла не в смысле свободного и самостоятельного отношения к вышеобязательному закону, а как самозаконадательство: древнее «будете яко бози» не чрез преданно-послушливое усвоение себе Бога, а чрез развитие мятежной независимости от Него, это древнее обольщение принято за … самый нравственный принцип».

Таким образом, проанализировав основные идеи, изложенные в статьях архимандрита Феодора (А.М. Бухарева), можно сделать следующие выводы:

·В любое время верующие люди призваны не уходить от современной им действительности, а находить в Истине Христовой единственно верное основание для жизни в этом мире и борьбы с опасностями «века сего».

·Подвиг современного христианина, в отличие от подвига мучеников первых веков христианства, прежде всего внутренний, молитвенный; современный христианин призван преобразовать все области современной жизни, где есть «идеи не по Христу», озарить их светом Христовой истины.

·Для современного христианина знание догматических основ веры является необходимым, но недостаточным условием внутреннего укоренения во Христе и духовного совершенствования.

·В православном христианстве в служении Христу должны органично сочетаться разумная свобода и отсутствие своеволия. Единственно возможный способ достижения этого сочетания – сверять свои действия и мысли с Евангельской Истиной, хранительницей которой является православная Церковь.

·Человек, даже достигнув высот интеллектуального, эмоционального развития, развития своих способностей и телесных сил, может при этом быть лишён своего истинного достоинства, к которому он предназначен по своей природе.

Глава 2. Журнальная полемика вокруг работ архимандрита Феодора (А.М.Бухарева)

.1 Вопрос отношений православия и современности в духовных и светских журналах второй половины XIX века

XIX век – время «разностороннего наплыва журналистики в мысль».

«Журналы наши выражают общественное наше состояние в разных отношениях: не давать себе отчет в них значит быть невнимательным к нашим обыкновенным интересам».

В течение всего периода XIX века журналы делились на светские и духовные. Уже к середине XIX века Русская православная церковь располагала широкой сетью периодических изданий, рассчитанных на самые широкие группы населения. Издания были сугубо научные, и богословские, ориентированные на ученых-богословов и на высшую церковную иерархию, и веропроповеднические. Выходили издания, выполняющие задачи религиозно-нравственного просвещения, катехизисные, религиозно-назидательные, официально-хроникальные.

Были журналы среди духовных, которые своей задачей ставили непосредственно сближение православия и мирской жизни («Православный собеседник»). Некоторые видели причину появления церковных периодических изданий собственно в стремлении к диалогу между религией и светским обществом.

Выходил еженедельник, имевший официальный церковный характер – «Церковные ведомости», орган Святейшего и Правительствующего Синода. Практически каждый его номер состоял из трех рубрик: «Высочайшие повеления», «Высочайшие награды», «Высочайшая благодарность». К нему примыкал «Православный благовестник», который был органом Православного миссионерского общества.

Богословскую науку представляли журналы, которые в основном выходили при Духовных академиях. В первой четверти XIX века появился журнал «Христианское чтение», который выходил при Духовной академии Санкт-Петербурга. В нём было пять отделов: творения Святых отцов, изыскания и рассуждения касательно христианской религии, христианское учение, духовная история, назидательные размышления. В этом он был подобен другим изданиям при Академиях.

К середине XIX века отмечается высокое развитие духовной журналистики. В короткое время возникает небывалое до тех пор число духовных периодических изданий.

Было множество изданий, которые были рассчитаны на священнослужителей, ведущих службы в многочисленных храмах по всей России. Были также издания, рассчитанные на людей, посвятивших себя монашеству. Например, иллюстрированный ежемесячный журнал «Монастырь», который издавался в Нижнем Новгороде, был адресован православному русскому монашеству, духовенству и паломникам. В помощь священнослужителям, работающим в войсках, также издавались специальные журналы, например, «Вестник военного духовенства», выходивший в Санкт-Петербурге с 1889 г.

Со второй половины XIX века появляется всё больше журналов (тоже богословского характера), более ориентированных на связь с мирской жизнью. Например, журнал «Вера и церковь» (Москва) – духовный, богословско-апологетический журнал. «Здесь можно было прочитать такие статьи, как «Честь – современное понятие о ней и их оценка с христианской точки зрения», «Библейская гигиена и макробиотика», «Пособие студентам к повторению догматико-апологетического курса лекций по богословию» и др.» .

Журнал «Православный Собеседник» выходит с 1855 года при Казанской Духовной Академии. Он был призван выражать мнение Церкви по отношению к общественным проблемам, общественным движениям.

При петербургской семинарии с 1858 года начинает выходить еженедельный журнал для назидательного чтения «Духовная Беседа». В «Церковной Летописи» при этом журнале Святейший Синод стал помещать некоторые свои указы и объявления. С 1876 основан журнал «Церковный Вестник», который был избран Синодом как официальный орган печати вместо «Духовной Беседы».

год явился «особенно счастливым для духовной журналистики». Выходят четыре новых журнала: «Труды Киевской Духовной Академии», «Православное Обозрение», «Душеполезное Чтение», «Странник».

«Православное Обозрение» и «Душеполезное Чтение» появились в Москве. Первый был основан тремя московскими священниками: свящ. Николаем Сергиевским, свящ. П. Преображенским и свящ. Г. Смирновым-Платоновым. Журнал «Православное Обозрение» ставил задачу «быть органом богословско-философской мысли для образованного светского общества в отличие от академических журналов, носивших специальный школьный отпечаток».

Журнал «Душеполезное Чтение» основан свящ. Алексеем Ключарёвым (впоследствии архиеп. Харьковский Амвросий), позже передано свящ. Василию Нечаеву (впоследствии еп. Костромской Виссарион). Журнал ставил своей задачей «дать душеполезное простое чтение самому широкому кругу образованных, но не мудрствующих читателей».

Журнал «Странник» основан в Петербурге прот. Василием Гречулевичем (впоследствии еп. Могилевский Виталий). Этот журнал вводил на своих страницах беллетристический элемент в виде рассказов и печатал портреты знаменитых архипастырей на больших листах.

Особенностью журнала «Труды Киевской Духовной Академии» была разработка западно-русской церковной истории.

Александр Иванович Поповицкий основал «Церковно-общественный вестник».

«Духовный Дневник», журнал, издававшийся при Харьковской духовной семинарии с 1864 года, был более епархиальный.

В 1860-м году выходят «Ярославские», «Херсонские» и «Тамбовские» «Епархиальные ведомости».

Еженедельник «Домашняя беседа» издавался с 1858 г. по 1877 г. (до 1866 г. «Домашняя беседа для народного чтения»). Журнал «крайне охранительного направления». Задачей своей ставил защищать Православие и консервативные начала против атеизма и либерализма. Редактором «Домашней беседы» был Виктор Ипатьевич Аскоченский, писатель, журналист, историк. Окончил Воронежскую Духовную семинарию и Киевскую Духовную академию, получил степень магистра богословия и словесных наук. Его журнал активно полемизировал с любыми проявлениями атеизма, нигилизма, западничества, либерализма и революционности в русской периодике и литературе, в том числе церковной. Издание «Домашней беседы» прекратилось в 1877 г. в связи с болезнью В. И. Аскоченского, который последние полтора года своей жизни провел в отделении для душевнобольных Петропавловской больницы.

Важные мысли для понимания религиозного настроения в обществе своего времени приводит архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) в работе, посвященной журналам духовным и светским. («О журналах наших, светских и духовных» 1865 г.)

Христос есть истина. Истина должна быть мерой всех вещей. И не может быть разделения между религией и знаниями, если они истинны и служат истине. Поэтому своим современникам, читателям журналов и писателям журналов, архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) советует следить, насколько научные их приобретения сближаются или расходятся с их убеждениями религиозными. «… в отношении к журналистике духовной и светской справедливее будет наблюдать, насколько та и другая верно следуют истине по своему делу, насколько в том или другом отношении не совсем выдерживают истину, насколько потому задерживают или подвигают вперёд дело мира и благоустройства общественного, основываемого на истине».Насколько кто честно трудится и успевает в области знаний, настолько он работает истине – Христу, хотя бы и не довольно узнал Его.

Собственно это – сличение журналов светских и духовных с Истиной – и есть дело архимандрита Феодора (А. М. Бухарева). И тут сильно на него нападали и со стороны светской журналистики, говоря о своих системах мировоззрения и свободе в деле их применения к явлениям жизни, и со стороны духовной, противясь всяческим обличениям в уклонении от чистоты православной веры.

Светская журналистика почти равнодушна к тому, что делается в духовной журналистике. И это оттого, что «духовная журналистика и вообще письменность слишком долго сама была невнимательна к светской журналистике и письменности». Главным образом светскую и духовную журналистику разделяют «претензии на монополию в деле истины».

По мысли архимандрита Феодора (А. М, Бухарева), светская и духовная журналистика должны сонаправленно служить истине и приводить к истине. Духовная журналистика должна воспринимать светскую как «сотрудницу в деле истины», двигаться на сближение с действительною жизнью и современными потребностями общества.

«Худшее» же, что видит архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) в светской журналистике – это «совершенное почти невнимание к господствующей стороне русского духа и жизни, стороне православно-религиозной». Автор спрашивает, не думают ли эти журналы действовать на одну общественную верхушку, в которой многое в религиозном отношении выветрилось. И не следует, по мнению архимандрита Феодора (А.М. Бухарева), оставлять «заниматься православно-религиозной стороною» только духовные журналы. Светские журналы являют своей невнимательностью к православному народу «недозрелость общественного сознания и мысли в живом значении и самой разносторонней приложимости православно-религиозного».

У журнала «Современник» появилось софистическое направление «доказывать или опровергать что и как вздумается» по произвольному требованию партии или школы.

«Захочется, например, школе «Современника», чтобы Льюис разделил с нею мечтательную претензию разрешить химически или физически всю тайну человеческой души, – и наша школа доказывает это наперекор прямым словам самого Льюиса».

«Отечественные Записки», высказываясь против вмешательства духовных в дела науки и за то, чтобы они вместо этого трудились над огромным стадом овец – простым народом, по словам архимандрита Феодора (А. М. Бухарева), являют двойную фальшь. Фальшь эта и перед простым народом, и по отношению к духовным. Разобщённости «людей науки» с православным духом народа не может быть, потому что настоящая наука подтверждает истину, а в православии Истина явлена во всей полноте. И если люди духовные служат «действительной вселенской истине», то как же им «устраниться от дела науки, разыскивающей истину?»

Слова благодарности архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) выражает «Русскому Слову» за «благородное сочувствие к молодежи, именно семинаристам». Но журнал этот, чтобы отличать истину от лжи, предлагает подвергать всё сомнению и исследовать опытным путём. «Нет, не сомнение, а горячая вера в истину должна быть первым движущим началом и способом к разузнанию истины ото лжи», – говорит архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). Вера в свете истины тоже может сомневаться и проверять, по мысли архимандрита, но эти сомнения уже не будут носить болезненно-ядовитый оттенок.

В общем, архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) пишет о московской светской журналистике как о «довольно внимательной и осторожной» к деятелям духовной мысли. Петербургская же светская журналистика «слишком далеко простирает иногда свое пренебрежение к духовной мысли».

Таким образом, анализируемый период характеризуется расцветом светской и духовной журналистики, разнообразной как по тематике, так и по идейной направленности. В некоторых изданиях, как светских, так и духовных, прослеживается стремление к сближению этих двух сфер общественной мысли как отражение давно назревшей тенденции. В свете этого деятельность архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) представляется особенно значимой для данного периода.

.2 Различная оценка в печати позиции архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) в отношениях православия и современности

«В настоящее время письменность поглощена журналистикой и всякое сочинение, мало-мальски претендующее на художественность, прежде чем выйдет отдельной книгой, обыкновенно переходит через журнальное мытарство и потом уже является в свет с робким, нерешительным и едва заметным дополнением. И добро бы это происходило в одной только так называемой светской литературе, а то и в духовной замечается иногда такая же процедура».

В 1860 году выходят из печати ряд работ, в которых всесторонне раскрывается взгляд архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) на отношения Православия и современного общества: «О православии в отношении к современности» (цензурное разрешение подписано в Петербурге 27 ноября 1859 г. архимандритом Макарием), СПб., издание «Странник»; «Несколько слов о Святом Апостоле Павле» (цензурное разрешение подписано 15 января 1860 г. в Петербурге архимандритом Макарием), Спб.; «Три письма к Гоголю, писанные в 1848 г.» (цензурное разрешение подписано 9 августа 1860 г. в Петербурге архимандритом Фотием), СПб.

В основном на страницах журналов «Странник», «Домашняя беседа», «Православное обозрение», «Сын отечества» и развернулась полемика вокруг идей архимандрита Феодора (А. М.Бухарева).

Журнал «Сын отечества» выходил в Санкт-Петербурге с 1812 года до 1852 года (с перерывами). С тем же названием выходил журнал с 1856 года по 1861 год и газета с 1862 года по 1901 год. С 1812 года редактором-издателем был преподаватель словесности петербургской гимназии и секретарь цензурного комитета Н. И. Греч. Первоначально «Сын отечества» был журналом историческим и политическим, но в нём помещались и художественные произведения, преимущественно стихотворные и главным образом на актуальные политические и военные темы (например, связанные с Отечественной войной 1812 года). С 1856 года «Сын отечества» был возобновлён Адальбертом Викентьевичем Старчевский, историком, восемь лет проработавшим помощником редактора «Библиотеки для чтения». Возобновлённый журнал выходил в Санкт-Петербурге в 1856-1861 гг. как политический, научный и литературный еженедельник.

Характеристика данного издания дополнит общее представление об общественных настроениях в Петербурге 50-х-60-х годов.

Еженедельник был успешным: стоимость подписки была снижена более чем в 10 раз по сравнению с однотипными изданиями. Хотя вместо прежнего вида журнала теперь «Сын отечества» стал газетой. «Редактор сделал издание доступным средним слоям населения, среди которых стало много грамотных людей, интересующихся положением дел в предреформенной России. Старчевский пошел на смелый ход: … он стал перепечатывать самые острые и важные новости из других газет: «Северной пчелы», «Санкт-Петербургских ведомостей», «Русского инвалида».

Удачно был выбран день выхода – воскресенье, день, свободный от службы, что гарантировало изданию внимание разных слоев аудитории. Были рубрики постоянные, где отражалось главное мнение редакции: «Внутренние известия», «Иностранные известия», «Провинциальная хроника», «Библиографические известия», «Словесность», и сменные.

««Сын Отечества» динамично увеличивал свою аудиторию: за 1856-1857 гг. тираж составил 6 тыс., концу 1858 г. – 8 тыс., в 1860-1861 г. еще удвоился и продолжал расти, самым высоким показателем станет тираж в 26 тыс. В 1862 г. Старчевский переводит газету на ежедневный формат. В программной статье, опубликованной в «Русском инвалиде»(28.08.1861), он заявил, что темпы развития общества в связи с производимыми реформами таковы, что еженедельные газеты не успевают освещать картину действительности и поневоле должны уступить место ежедневным. Также редактор впервые в истории периодической печати пообещал, что «выход газеты не будет прекращаться и в праздничные дни».

Вот в таком издании в 1860-м году («Сын отечества» № 48 за 1860 года) был помещен похвальный отзыв о статье архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) «О отношении православия к современности» . « …читая фельетон «Сына отечества», можно было прийти к мысли, что то предубеждение против духовной литературы, в котором обвиняют у нас представителей современной светской литературы, не есть какое либо неискоренимое предубеждение против самого православия, что некоторые, по крайней мере, представители светской литературы готовы протянуть руку представителям духовной литературы, если только эти последние будут относиться к ним с искренностью и серьезным пониманием дела».

Против светской литературы, против современности вообще и всех ей сочувствующих появилась обвинительная статья в 51-м выпуске «Домашней беседы» за 1860 год. Её автор предаёт проклятию прогресс и цивилизацию со всеми их служителями и представителями, в том числе негативно отзывается о позиции архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) в отношении к современности.

Протоиерей Александр Иванцов-Платонов (церковный историк, публицист) писал, что «Домашняя беседа» всегда отличалась крайним предубеждением и неприязнью против современности. «Домашняя беседа» позволяла себе называть прогресс окаянным прогрессом и желала ему сквозь землю провалиться вместе с его родною сестрицею – цивилизациею».

Ренегатом, трусом и изменником называется в «Домашней беседе» человек православный «протягивающий руку цивилизации».

В 52-м номере «Сына отечества» за 1860 год ахимандрит Феодор (А. М. Бухарев) пишет разъяснение против нападок редактора «Домашней беседы» В. И. Аскоченского.

В самом начале полемики на защиту архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) встал протоиерей Александр Лебедев, опубликовавший брошюру «Приемы, знания и беспристрастие в критическом деле редактора «Домашней Беседы» В. И. Аскоченского» (СПб., 1862). Однако высшая церковная власть посчитала, что не подобает монашествующему заниматься литературной критикой. Духовная цензура наложила запрет на печатание его сочинений.

В январском «Страннике» появился сочувственный отзыв о сочинениях отца Феодора (А.М. Бухарева). Здесь нет прямого ответа на позицию «Домашней беседы», но отмечается, что архимандрит Феодор (А.М.Бухарев) не одобряет негативных явлений в современности.

В журнале «Православное обозрение» (1861. Т. IV. Январь) протоиерей Александр Иванцов-Платонов пишет: «В последнее время у нас начало в некоторой мере обнаруживаться стремление к уничтожению причин этого болезненного общественного состояния. С одной стороны, служители веры-представители духовного образования начинают следить за потребностями общества и сочувственно относиться к лучшим его стремлениям. С другой стороны, представители общественного сознания начинают быть внимательными к голосу служителей веры и Церкви. Благородно дело тех людей, которые посильно стараются помочь этому сближению жизни общества с жизнию Церкви. Но, к сожалению, есть еще у нас и имеют право общественного голоса и такие люди, которые всеми мерами стараются укреплять укоренившееся разобщение и бросают тень подозрения на всякую благородную попытку к сближению разобщенных сторон».

А. Н. Загоскин, генерал-майор корпуса инженеров путей сообщения, младший брат знаменитого романиста и комедиографа, в брошюре «О недостатках сочинения «О православии в отношении к современности» (СПб., 1860), вышедшей приложением к «Домашней беседе» за 1860 г. находит в сочинении архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) восемь важных

недостатков, которые и раскрывает пред читающим обществом (приводим их с комментариями прот. Александра Иванцова-Платонова ):

. «Неудобовразумительность, приводящая к ложным выводам на пагубу современных прогрессистов и цивилизаторов, имеющих духовно языческое направление». О. Феодор действительно пишет не совсем удобовразумительно. Об этом упоминалось и в критическом отзыве о сочинениях о. Феодора, помещенном в «Православном обозрении». Но мы не знаем, насколько этот не достаток может быть предметом не простой критики, а обвинения, – не видим, какую связь имеет с ним «пагуба современных прогрессистов и цивилизаторов».

Вот все, что говорит г. Загоскин в пояснение своих слов: «Пер вый недостаток сочинения О православии и проч. Обнаружился сам собою восторгом фельетониста Сына отечества, который нашел, что автор сочувствует прогрессистам и цивилизаторам, мирит современные идеи с православием, и заключил свой восторг следующими словами: Итак, мы можем сказать теперь смело: да здравствует современность! Ты не так дурна,

как говорят о тебе; ты можешь жить в мире с православием.

. «Присваивание богодухновенной светлой мысли лжеименному человеческому разуму». Здесь г. Загоскин еще логичнее. Голословно высказав приведенное сейчас обвинение, он совершенно оставляет его-и в том пункте, который должен бы служить его объяснением, говорит о посторонних предметах

. «Пересаживание западных идей на почву православия и ложное заключение о пользе их». Во всем, что написал о. Феодор, не дается ни малейшего повода думать, будто он желает пересаживать на почву православия какие либо неправые, напр<имер> догматические, мнения западные. Поэтому обвинение г. Загоскина оказывается ложным. Если же о. Феодор желает, чтобы на нашей почве принимались различные общественные улучшениядные (истины и труды, входящие в сферу мира

натурального, как замысловато выражается г. Загоскин), то за это никто не имеет права обвинять его в неправославии. В этом соглашаются с ним все благомыслящие люди и будто бы сам г. Загоскин, чему мы, впрочем, имеем основание не слишком доверять.

. «Предложение способов, очевидно неудобоисполнимых». Предлог к этому, так толковито выраженному обвинению, Загоскин находит в прекрасных словах о. Феодора о том, что твердые в вере должны с глубоким участием любви следить за тружениками мысли, хотя во многом претыкающимися и падающими, собственною верою поддерживать их и приближать мысль их ко Христу как единой истине, подобно тому как святые угодники Божии с отеческою и материнскою любовию берегли и носили юных, борющихся еще со страстями и уязвленных, подобно тому как и ныне в Православной Церкви восприемники верою своею держат во Христе и бессознательные души младенцев. «При явном оскудении ныне любви в сердцах наших,-говорит о. Феодор,-следует посмотреть, не откроется ли для жизни сердечной многосторонняя мысль современности и, вместо того чтобы заглушать или отталкивать ее, не умнее ли будет для оживления сердца нашего с осторожностию и уважительным участием следить за делом и движениями современной мысли, чтобы она и своей искренности не утрачивала, и верно шла к истине?..» Приведши эти слова, г. Загоскин насмехается над тем, что сердце автора осуждаемой им книги преисполнено

любовию. Ничего смешного в этом нет; даже и в том нет смешного, когда мы видим, что сердце у человека преисполнено не любовию, а ненавистью ко всем труженикам мысли, ко всем поборникам современности и ко всему человеческому роду. «Нечего сказать, совет, преисполненный любви!-восклицает г. Загоскин.-Но пусть-ка автор покажет нам на деле, как нам должно действовать, чтобы не отступить ни на шаг от его благого

совета? Пусть-ка он проследит за мыслями хоть одного прогрессиста из фельетонных крикунов так, чтобы мысли крикуна не утрачивали свой искренности и верно шли к истине?» Дело не неудобоисполнимое, г. Загоскин! нет ни одной газеты, нет ни одного журнала, за литературною деятельностью которого нельзя было бы следить с уважительным участием, в котором бы не было мыслей теплых, проникнутых искреннею заботою об общественном благе. А вы, г. Загоскин, не имеете права всех заурядных журнальных фельетонистов обвинять в отступлении от православия, как это вы делаете в заключение своего четвертого обвинительного пункта.

. «Неодобрение вместо высоких и хитрых мудрований стремления дорожить и спасаться простотою веры старого русского народа». Приведши здесь слова Апостола Павла к Тимофею против суесловий и прекословий лжеименного разума, г. Загоскин присовокупляет далее: «Хотя простота старого русского народа несовершенна, но если Св. Апостол Павел счел нужным предостеречь Апостола Тимофея от влияния ложного знания, то не

благоразумнее ли будет спасаться этой простотой, чем вдаваться в высокие и хитрые мудрования?» Удивительная логика! Ведь Апостол Павел предостерегает Тимофея против ложного знания, против суесловий и прекословий лжеименного разума. А о. Феодор никогда не высказывал ничего подобного дикой мысли, будто ложное знание, суесловия и прекословия лжеименного разума должно предпочитать простоте веры. Его мнение относительно этого предмета только то, что одною простотою старого русского времени нельзя удовольствоваться, особенно при современных условиях общественной жизни, что нам нужно разумно усвоять

и уяснять себе то, во что мы веруем, что древнерусская простота только в семени заключает в себе то, что теперь нам нужно развить и т. д. В таких мыслях нет ничего ложного и вредного…

Намеренно или ненамеренно г. Загоскин так перепутывает понятия, что из этого выходит клевета на человека в том, что ему и на мысль никогда не всходило? Или он сам всякое знание считает ложным знанием, суесловием и прекословием лжеименного разума, отвергает всякое разумное усвоение и уяснение истин религиозных из боязни повредить простоте веры? Но это было бы не только нелепо, но и неправославно. Против этого можно найти много опровержений и у Св. Апостола Павла, и у отцов Церкви, и в церковной истории и практике.

. «Соглашение духа времени, духа греховного мира с духом Христовым». Это опять ложное обвинение, основанное на смешении понятий. Что в духе всякого времени есть истинное, доброе, след<овательнo> согласное с духом Христовым, этого никто не станет отрицать; а что во времени-в мире есть ложного, греховного, этого о. Феодор никогда не думал соглашать с духом Христовым.

. «Присвоение наслаждениям, по причине несовершенства человеческой природы, высшего духовного чувства, во вред православию» . Это, говорит г. Загоскин, самый существенный недостаток рассматриваемого сочинения. Литературные недостатки в книге о. Феодора, по нашему мнению, есть другие, но предлогов к обвинению в неправославии более существенных (т. е. сколько-нибудь существенных) ни г. Загоскин и никто другой здесь действительно не мог найти. Это присвоение наслаждениям, по причине несовершенства человеческой природы, высшего духовного чувства (до сих пор не можем понять, что это такое) выражено будто бы о. Феодором в целой статье по поводу известной картины Иванова. Здесь г. Загоскин пускается в преоригинальные рассуждения «о значении живописного искусства в деле церковном». Он говорит, что наслаждение изящным мира

натурального (куда относятся у него и Св. иконы, изящно написанные) дозволяется по причине несовершенства человеческой природы, подобно тому как Моисей дозволил, по жестокосердию иудеев, развод, – что сущность всех христианских религий (сколько же их, г. Загоскин?) состоит в приготовлении себя (кого?) к вечной жизни, которое совершается духовною бранию с любовию, с тройственным Божеством мира,-что одною

из причин падения Западной Церкви и заблуждения протестантов было присвоение иконам не иконной, а изящной живописи.

Наконец, г. Загоскин более ясно высказывает свою мысль в следующих словах: «Верующий смотрит на икону как на буквы, передающие мысль, которая ничего не выигрывает, быв написана по всем правилам каллиграфии, даже, если хотите, теряет, когда внимание читателя развлекается красивым и фигурным почерком» (очень хорошо, г. Загоскин! Вам часто хороший почерк мешал понимать смысл написанного? Нам, напротив,-дурной почерк, точно так же, как безграмотное изложение). «Точно так же,-продолжает г. Загоскин,-и иконы изящной живописи, поражая молящегося своей изящностью, неизбежно делают его рассеянным, оземленяют его молитву, обращая ее в одно наслаждение изящным, и наконец сами утрачивают свое значение в духовном отношении». (Вы, г. Загоскин, можете это

смело утверждать о всех иконах изящной живописи?) Итак, значит, в церковной живописи, как и в каллиграфии, чем хуже будет идти дело, тем лучше? Мы ничего не можем сказать против такого воззрения и предать осуждению о. Феодора за то, что он в своей статье следовал другому воззрению. Видимо, г. Загоскин своими рассуждениями об иконописании хотел сказать что то более серьезное. Это не новый вопрос о преимуществах византийской иконописи пред западною. Но г. Загоскин жалким об

разом перепутал понятия. Предпочитающие византийскую живопись западной предпочитают ее не за то, что она слишком плоха в отношении художественном, что в ней нет никакого изящества (г. Загоскин противополагает иконную живопись изящной), а потому, что видят в ней особое направление искусства, которое имеет значение в отношении художественном и должно иметь свое развитие; и картина Иванова именно считается первым великим опытом возведения византийского стиля до художественности.

. «Главный и существенный недостаток (который же на самом деле существенней, тот ли, который в 7 м пункте, или тот, который в 8 м?), сопряженный с гибельными последствиями, состоит в цели самого сочинения, которое имеет в виду направление современных идей на путь истинный средствами, не согласными ни с законами Божественного порядка в мироздании, ни с Божественным Откровением, ни с учением Церкви Православной».

Страшное обвинение! О. Феодор в своей книге имел целию – не согласное с законами Божественного порядка в мироздании, с Божественным Откровением, с учением Церкви Православной!.. Подумали ли вы, считающий себя представителем православия, защитником учения Св. матери Церкви, вы, хотящий быть духовным руководителем и наставником народа,- подумали ли вы, что говорите?.. Чем автор сочинения «О православии в отношении к современности»-человек (скажем не в оскорбление его скромности, и да вознаградит его сколько-нибудь наше и

общее сочувствие за тяжкую обиду, нанесенную ему в виду всего читающего общества),- человек, который в продолжение его уже не маловременного служения Церкви и обществу не подавал еще повода к подозрению его искренней преданности православию, благородства побуждений, доброй нравственности,- чем о. архимандрит Феодор заслужил такое обвинение? А тем, что он относится с сочувствием к лучшим явлениям современности

и советует ревнителям православия не запугивать современных деятелей жестким, ригористическим отношением к ним, а следить за делом и движениями современной мысли в духе любви Христовой.

Следует отметить, что протоиерей Александр Иванцов-Платонов, который полемизирует с Загоскиным, по-видимому, является автором первой восторженной рецензии на сочинение отца Феодора (А. М. Бухарева). Однако он заостряет внимание на непервичной для духовной литературы идее приятия мирской жизни, не противоречия прогресса строгим церковным воззрениям. Но в тени остаётся главное – призыв проводить Истину Христову во всё мирское, светское

Сам архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) во 2-м номере «Сына отечества» написал ответ на брошюру А. Н. Загоскина.

Протоиерей Павел Матвеевский, духовный писатель, в 60-е годы помещал свои статьи в «Страннике». В рецензии на работы архимандрита Феодора (А. М. Бухарева) высказывает мысли, созвучные последнему.

«Итак, ревнуете ли по православию, – поревнуйте именно о том, чтобы ни одна среда нашей деятельности, как бы иная из них ни была опутана нехристианскими началами, не оставалась возглавленною под эти погибельные начала, вне верховного начала Христа, истинного Бога нашего. Если необходим для этого великий и разносторонний, мысленный и словесный подвиг, вспомните труды Афанасия Великого, Златоуста, Григория Богослова и одушевитесь их духом».

Своеобразное обвинения в лютеранстве и выражение консервативно-охранительной позиции некоторых представителей духовенства выражает статья Б. Т. Б-ва «О современных потребностях мысли и жизни, особенно русских. Сборник статей А. Бухарева» (Церковная летопись «Духовной беседы» 1865 год 7 августа).

«Кто пересматривал разбираемый нами сборник статей А. Бухарева или отдельно читал его статьи, помещавшиеся в журналах, тот верно, уже понимает, какого рода недостатком страдает упомянутое сочинение этого автора. Оно опускает из виду Церковь, в которой сыны христианского общества возрождаются, воспитываются и возвращаются до меры возраста исполнения Христова (Еф. 4. 13), и относит все дело нашего совершенствования непосредственно к Иисусу Христу, так как Он Агнец, открывший для людей источник любви Божией и снявший с них вину грехов».

Протоиерей, духовный писатель Стефан Иоаннович Опатович в 1866 году на страницах журнала «Странник» пишет:

«Было время, когда г. Бухарев за свои идеи подвергался нападениям, когда журналы наполнялись то возражавшими против него, то защищавшими его статьями. Г<_н> Бухарев, бесспорно, один из замечательных деятелей на поприще духовной литературы. В каждом из его сочинений вы найдете много новых, оригинальных мыслей и вопросов. Даже истины уже известные принимают у него новый вид, потому что рассматриваются с новых, еще не исследованных сторон и поставляются в новые соотношения. Но беда в том, каким образом г. Бухарев излагает свои мысли. Речь его большею частию «тяжела и трудна для уразумения», как сознается и сам автор. Он нанизывает одну мысль на другую, в один какой-нибудь период вносит целые десятки отвлеченных понятий. Иногда, впрочем, эта теплота <темнота?>, эта тягучесть вдруг перерываются и автор начинает говорить простою, понятною речью, и тогда речь его весьма хороша … . Скоро, однако ж, он опять бросает ее и пускается в область туманной философии, где и привычному к отвлеченным умозрениям тяжело, а непривычному нечего и пытаться следовать за г. Бухаревым. И в заоблачной выси отвлеченностей гибнет много прекрасных мыслей, которые, будучи высказаны в другой, понятной, форме, конечно, принесли бы богатый плод, а теперь остаются бесплодными. Зачем же автор вдается в эту темноту? В настоящее время светские писатели особенно заботятся о ясности и общепонятности изложения; сочинения с самым специальным содержанием они излагают языком популярным; оттого-то и распространяют свои идеи и приобретают множество читателей. Значит, совершенно несостоятельно объяснение автора, который такую темноту старается оправдать «некоторою новостию воззрения». Что хотел он сказать этим? Излагая какие-либо истины, человек иногда видит их как бы обвитыми туманом, который рассеивается по мере приближения его к истине. Туманные образы и передаются в туманных, для читателей неудобопонятных фразах. Это ли хотел сказать автор? В таком случае мы, во имя Христовой истины, советовали бы ему прежде самому ближе ознакомиться с излагаемыми им мыслями, а потом уже передавать их читателям. Тогда его статьи приносили бы гораздо больше пользы».

Профессор Михаил Михайлович Тареев (богослов, религиозный философ), напротив, пишет о том, что Христианские воззрения А. М. Бухарева несложны, стройны и последовательны.

Евгений Александрович Матаковский, религиозный публицист и критик, ратовал за христианское влияние на современную жизнь и обратился в своей статье «П. В. Знаменский «Православие и современная жизнь. Полемика 60-х годов об отношении православия к современной жизни (А. М. Бухарев)» («Церковно-общественная жизнь», 1906 год) к идеям архимандрита Феодора (А. М. Бухарева): «В этот период, «когда материалистические и революционные идеи открыто проводились в журналах, проникли во все слои грамотного общества от учеников средних, даже низших школ до высокопоставленных правительственных сановников, пропагандировались даже среди простого народа», когда среди всеобщего гула голосов явно слышалась одна доминирующая нота, отрицающая религию, Церковь и все божественное, на фоне этой волнующейся жизни появилась кроткая и вдумчивая фигура архимандрита Феодора (Бухарева).

Архимандрит Феодор сознал, что когда душа наших интеллигентов мучительно и страстно ищет лучшей жизни, правды и святости, когда она в поисках этой правды иногда и впадает в ошибки, то не клеймить ее надо за эти ошибки, не изрекать фарисейского осуждения этим страстным и мучительным поры вам, а показать во всей привлекательности христианский идеал жизни, указать, что та лучшая жизнь, к которой стремятся светлые умы человечества, находится в христианстве. Архим. Феодор указал на опасное и вредное заблужение наших «ревнителей православия», приверженцев буквы, думающих изолировать христианство от грешного мира, запереть его в стены монастырей, отстраниться и не прикасаться к так наз<ываемой> светской стороне жизни. Против светлых мыслей архим. Феодора вооружился редактор «Домашней беседы» Аскоченский, Проф. Знаменский положил много бескорыстного труда на то, чтобы восстановить правду по отношению к арх. Феодору: он изучил его богословскую систему, собрал множество относящихся сюда материалов, он знакомит читателя и с теми богословскими направлениями, которые имели ближайшее соприкосновение с системой архим. Феодора».

Погружаясь в проблему отношения православия и современности в русском обществе (преимущественно в петербургском во второй половине XIX века) мы скажем ещё об одном направлении мысли достойном рассмотрения – это вопрос об отношении к аскетизму.

Закончить же данную главу и данное исследование нам хочется рассуждением об антропологии человека, так как к концу века XIX всё заметнее тенденции говорить о группах лиц, о слоях общества, кружках и объединениях и многие идеи от личного применения становятся прикладными для народных масс. Тогда как и в трудах архимандрита Феодора (А. М. Бухарева), и в произведениях Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского не упускается ответственность конкретного человека, его внутренний мир, внутреннее делание. По нашему мнению, корень многих искажений в мысли и характере общественных движений появляются именно от недостаточного знания христианской антропологии. И неприятие аскетики подтверждает искажение в понимании человеческой природы, жизни отдельной самостоятельной личности.

В XIX веке среди у людей далеких от святоотеческой традиции появляется устойчивое представление о мрачности аскетики и монашества, об их отстраненности от мира, враждебности ему. А. М. Скабичевский провозгласил аскетизм «особенного рода психической болезнью». Подчас, подобные высказывания встречаются и у христианских учителей (например, у преподавателя нравственного богословия Тареева М. М.). Будто, отсутствует знание православной аскетики, учившей об обожении человека, знания житий святых, учившие о любви к природе, о подчинении зверей преображенной воле человека, о служении ему, знание о жизни старцев, ушедших от мирской жизни к жизни мировой, погруженных в пасторских заботах в интересы этого греховного мира.

Если об аскезе говориться как о «безразличии и нелюбви к твари, вражде к жизни» (Бердяев Н.А.), то это речь о другой аскезе, неправославной, искаженной, о «психологическом монофизитстве», что не может быть причастно к православию. Подобные рассуждения умаляют человека и противоречат вероучительным истинам.

Через Христа человек может следовать извечно предопределенному замыслу о себе Творца – стремиться к обожению, приводя всю тварь к Своему Источнику. Онтологическое свойство человека – творчество. На земле человек, причастный таинствам Церкви, сродник Христа, призван преображать свой внутренний мир и внешний окружающий мир, творя добро.

Все явления мира могут рассматриваться относительно Истины и преображаться, изменяться под воздействием её света.

Киприан (Керн) пишет, что учение о человеке, как таковое, никогда ранее не было предметом специальной догматической разработки в соборной жизни Церкви. «Догматические вероопределения почти всегда имели, как отправной пункт для своего развития, какое-либо неправомыслие, и обсуждая таковое, вырабатывалось православное утверждение того или иного догмата». Ереси о человеке, «доктриальной ереси, провозглашенной каким-либо христианским богословом, как это было во времена Ария, Нестория и Евтихия, с соборными прениями, окружными посланиями, анафематизмами и символическими определениями, не было».

«Ересь о человеке, как таковая, не вставала в жизни Церкви, и потому не создавалось и догматически формулированной православной антропологии». Отдельные церковные писатели занимались этой проблемой, хотя и не дали православной системы антропологии. «Все, что входит в тему о человеке, как-то: происхождение человека, его состав, его назначение, проблема свободы, ответственности, творчества, богоподобия, связь человека с Церковью и соотношение с миром падшим и миром ангельским, – все это в той или иной мере волновало отдельных писателей Церкви. Но синтеза всего этого, выраженного в форме символических вероопределений, Церковь нам не сообщила. Это, конечно, не только не умаляет значительности данной темы, но и открывает широкий горизонт для богословствования и обязывает не усыплять ищущую мысль, а, наоборот, побуждает её к раскрытию и утверждению этой важной проблемы». Церковь в Халкидонском вероопределении провозгласила свой определяющий взгляд на человека. Вырабатывая свою христологическую позицию Церковь в равной мере явила и свою антропологическую позицию. «Неслиянно, нераздельно, неизменно и неразлучно» связано человечество с Богом в личности Христа. Человечество предназначено к этому единению и способно к нему.

Но с давних времен в государственной идеологии и в содержании определенных мировоззрений исповедуется ересь о человеке, как обезличенном рабе государства, класса и нации. «Это уже не заблуждение в богословии, а ересь самой жизни».

Заключение

Анализируя исторический период XIX века с точки зрения соотношения современности и православия, неизбежно приходишь к выводу о том, что данная проблема неразрывно связана, с одной стороны, с изменениями, произошедшими в церковной и государственной жизни в конце XVIII века, а с другой стороны, с трагическими событиями в России начала XX века. « … связанность всего в истории, сплетение причинности и свободы, добра и зла, как в нарастание русской катастрофы, а также конечная укоренённость всего именно в самой глубине, там, где совершается духовный выбор. В России одновременно с нарастанием света шло и нарастание тьмы. И есть страшное предостережение, суд и напоминание в том, что тьма оказалась сильнее».

Идеи, изложенные в статьях архимандрита Феодора (А.М. Бухарева), ещё раз подтверждают основополагающее для человеческого общества утверждение о том, что человеческое сознание по своей природе непременно ищет Бога, нуждается в нахождении Его, в стремлении к Нему. И отдельный человек и целые народы ищут Бога. И народы либо находят Истинного Создателя и Миродержца, либо впадают в заблуждения, воздавая честь Бога человеческому, тварному или демоническому. Потому что, если человек (народ) не ставит Бога мерой всех вещей, не принимает Его Откровения, то мерой всех вещей для человека остаётся только сам человек или окружающая природа.

Проблема отношения православия и современности является актуальной всегда, поскольку определяет жизнь человеческого общества в России и направление развития государства.

Исследовав данную проблему, мы пришли к следующим выводам:

Архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) писал как раз в тот период, когда только и можно было писать и обращаться к обществу, это был какой-то буфер, когда уже отлетала от умов людей отвлечённая философия и мистика, а революционное безумие ещё не вошло в силу (то, что случится уже в конце века). Время небольшого, но сильного просветления. Время, которое рождало прекрасные богословские и исторические работы, когда был необычайный полёт творческой, церковной, научной мысли. Эти труды, заложили основу для развития религиозной философии, истории и литературы начала XX века.

Основные идеи трудов архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) можно обобщить и представить в следующем виде:

·В любое время верующие люди призваны не уходить от современной им действительности, а находить в Истине Христовой единственно верное основание для жизни в этом мире и борьбы с опасностями «века сего».

·Подвиг современного христианина, в отличие от подвига мучеников первых веков христианства, прежде всего внутренний, молитвенный; современный христианин призван преобразовать все области современной жизни, где есть «идеи не по Христу», озарить их светом Христовой истины.

·Для современного христианина знание догматических основ веры является необходимым, но недостаточным условием внутреннего укоренения во Христе и духовного совершенствования.

·В православном христианстве в служении Христу должны органично сочетаться разумная свобода и отсутствие своеволия. Единственно возможный способ достижения этого сочетания – сверять свои действия и мысли с Евангельской Истиной, хранительницей которой является православная Церковь.

·Человек, даже достигнув высот интеллектуального, эмоционального развития, развития своих способностей и телесных сил, может при этом быть лишён своего истинного достоинства, к которому он предназначен по своей природе.

Анализируемый период характеризуется расцветом светской и духовной журналистики, разнообразной как по тематике, так и по идейной направленности. В некоторых изданиях, как светских, так и духовных, прослеживается стремление к сближению этих двух сфер общественной мысли как отражение давно назревшей тенденции. В свете этого деятельность архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) представляется особенно значимой для данного периода.

Позиция архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) оценивалась по- разному. Обобщая, все отклики условно можно разделить на две группы: большую часть составляли те, кто не соглашался с идеями архимандрита Феодора (А.М. Бухарева), подвергал их критике и осуждению; к другой группе (меньшей в количественном отношении) можно отнести тех, кто признавал правильной прежде всего общественную составляющую этих идей. Среди негативно отзывавшихся были и представители церковной общественности, обвинявшие архимандрита Феодора (А.М. Бухарева) в сочувствии «разрушительным» идеям прогресса, во внутренней близости его мыслей с лютеранским отношением к Церкви. Светские журналисты считали его слог тяжеловесным и оценивали как неоправданное его стремление подчинить светскую культуру в широком понимании этого слова христианской идее. При этом, на наш взгляд, часто неправильно оценивался адресат статей архимандрита Феодора (А.М. Бухарева): многие не видели того, что его статьи предназначались прежде всего для читателя православного. Причём важно, как нам кажется, что, по сути, архимандрит Феодор (А.М. Бухарев) обращается не к общественной группе, а лично к каждому, заставляя задуматься о личной ответственности и личном служении Христу. Это особенно важно для анализируемого периода, поскольку активные общественные группы рассуждали и заботились прежде всего о государственных интересах, забывая о значимости внутреннего укрепления и развития личности в идеях христианства.

Список использованной литературы

.Бухарев: Pro et Contra (электронная версия) – 494 с./ file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf

.О журналах наших, светских и духовных // Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) О духовных потребностях жизни – М., 1991. – с. 115

3.О романе Достоевского «Преступление и наказание» по отношению к делу мысли и науки в России// Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) О духовных потребностях жизни – М., 1991. – с. 213

.О современности в отношении к православию // Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) О духовных потребностях жизни – М., 1991. – с. 53

.Три письма к Н. В. Гоголю, писанные в 1848 году // Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев) О духовных потребностях жизни – М., 1991. – с. 253

.Библия – М.: Российское Бибилейское Общество, 1994. – 1346 с.

7.Бухарев // Православная энциклопедия. Т. VI – М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2003 – с. 398-401

.Зеньковский В., прот. История русской философии. Т. 1 – М. Ростов на-Дону: «Феникс», 1999. – 544 с.

9.История Православной церкви в XIX веке. Славянские Церкви. Книга Вторая. История Славянских Церквей. – М.: Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1998. – 758 с.

.Карташев А. В. Вселенские соборы – СПб.: Библиополис, 2002. – 560 с.

.Николай Сербский, свт. Мысли о добре и зле (избранные главы). – Минск: Православное братство в честь Святого Архистратига Михаила, 2004. – 62 с.

12.Русская религиозная антропология. Том II. – М.: Московская Духовная Академия. Московский философский фонд, 1997. – 478 с.

13.Творения преподобного Иоанна Дамаскина Источник знания / Перевод с древнегреческого и комментарии Д. Е. Афиногенова, А.А. Бронзова, А.И. Сагарды. – М.: Индрик , 2002. – 416 с.

14.Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. – М.: «Москва», 1997. – 597 с.

15.Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. – 546 с.

.Цыпин Владислав, прот. История РусскойПравославной Церкви: Синодальный и новейший периоды / 2-е изд., перераб. – М.: Изд. Сретенского монастыря, 2006. – 816 с.

.Шмеман Александр, прот. Исторический путь Православия. – М.: Паломник, 2007. – 403 с.

.Фатеев В. А. Религиозно-философские идеи архим. Феодора (А. М. Бухарева) в творческом наследии В. Розанова и о. П. Флоренского // Энтелехия. 1999. № 1. С. 35-43.

.Богословский вестник (1892-2006 гг.) (Электронная версия)

.Богословский вестник. 1917. – № 4/5. С. 550

.Шохин В. Свт. Филарет в истории русской философии // Альфа и Омега № 4 (11), 1996. – с. 211-230

.Аксючиц Виктор Духовная революция XIX века http://www.pravoslavie.ru/jurnal/ideas/duhrev01.htm

23.Антонова Т.В. Борьба за свободу печати в России. 1862-1882. М., 1992. – С. 11<http://www.pravenc.ru/text/153711.html>

.Архим. Феодор (А. М. Бухарев): Pro et contra. СПб., 1997 [электронная версия] <file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf>

25.Б. Т. Б-в «О современных потребностях мысли и жизни, особенно русских // <file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf>

.Воропаев В. доктор филологических наук, профессор МГУ Все мы работаем у одного Хозяина. Гоголь в Троицкой-Сергиевой Лавре //vos.1september.ru › 2002/26/9.htm

.Дмитриев А. П. А. М. Бухарев (архим. Феодор) как литературный критик // Христианство и рус. лит-ра. СПб., 1996. Вып. 2. С. 160-201;

.Догмат шести сот тридесяти Святых Отец Четвертого Вселенского Собора, Халкидонского.http://www.sedmitza.ru/text/443712.html

.Загоскин А. Н. О недостатках сочинения «О православии в отношении к современности» // <file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf>

.Иванцов-Платонов А. М. Объяснение по вопросу о православии и современности // Бухарев: Pro et Contra – с. 432 (электронная версия) / <file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf>

.Иларион (Алфеев), архиеп. Из книги "Во что верят православные христиане? Катехизические беседы" <http://halkidon2006.narod.ru/o/sobor/928_ilarion_alfeev.htm>

.Матаковский Е. А. «П. В. Знаменский «Православие и современная жизнь» // Бухарев: Pro et Contra (электронная версия) – с.557-558/ file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf.

.О секуляризме Протопресвитер Александр Шмеман. Святая святым (фрагмент статьи) <http://azbyka.ru/hristianstvo/iskazheniya_hristianstva/4g76-all.shtml>

.Опатович Стефан, прот. «О современных потребностях мысли и жизни, особенно русских. Сборник статей А.Бухарева» // Бухарев: Pro et Contra (электронная версия) – с. 500-501/ file://localhost/F:/Web/Bukharev/Bukharev.pdf.

.Печать русской православной церкви: традиции и перспективы // <http://www.mediaget.ru/referat/referat/38803/>

.Послание преосвященным архипастырям, боголюбивым пастырям, честному иночеству и верным чадам Русской Православной Церкви по поводу 1500-летия IV Вселенского (Халкидонского) Собора 11 октября 1951 года http://halkidon2006.narod.ru/lki/poslanie31.htm

.Путь (журнал) орган русской религиозной мысли № 1-61(1925-1940 гг.) под ред. Н. А. Бердяева (электронная версия)