Становление и эволюция научной школы (на примере школы ‘Анналов’)

Подробнее о Культорологии: Скачать дипломную работу

Вид работы: Дипломная (ВКР)
Предмет: Культурология
Язык: Русский , Формат файла: MS Word 57,83 Кб

Становление и эволюция научной школы (на примере школы ‘Анналов’)

Становление и эволюция научной школы (на примере школы «анналов»)

Оглавление

Введение

. Понятие «научная школа». Особенности классификации

2. Школа «Анналов» – школа или направление?

3. Этапы развития школы «Анналов»

. Крупнейшие представители школы «Анналов» и их труды

. Методология школы «Анналов»

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

научный школа анналов творческий

В начале XX века основными единицами научной деятельности становятся школы. Длительная история существования научных школ показала их эффективность как формы организации коллективного научного творчества, так и института, в рамках которого происходит трансляция знания и подготовка кадров. Одной из самых выдающихся научных школ является французская историческая школа «Анналов». Она становится предметом пристального внимания исследователей с 60-х гг. ХХ в. и исследуется по сей день. Такой интерес к истории и методологии школы Анналов обусловлен теми «вызовами времени», с которыми сталкивалось историческое знание на протяжении ХХ века. Поиски методологической рефлексии, полемика с позитивизмом и неокантианством в начале столетия, политические пертурбации середины века, требующие интенсивной рефлексии всего академического сообщества, в том числе и историков, «структурный» и «лингвистический» повороты 60-70-х гг. ХХ в., возникновение макро- и микроистории, междисциплинарный синтез и новые поиски дисциплинарной идентичности – вот лишь пунктирный перечень основных событий эволюции исторической науки в ХХ веке, которые непосредственно касались школы «Анналов».

Актуальность предпринятого исследования заключается в непреходящем значении школы «Анналов» для любого теоретико- методологического исследования. Создание устойчивых теоретических оснований невозможно без обращения к прошлому исторической науки, которая сформировала ее нынешний облик. Школа «Анналов», которая является наиболее известной традицией историописания в XX в., рассматривается нами сквозь призму ее многогранности и преемственности как центральный сюжет методологической рефлексии исторической науки.

Современное состояние исторической науки требует обращения к ее собственной истории, изучения путей выхода из кризиса и опыта творческих ответов на «вызовы» времени, которые выработала школа «Анналов» на протяжении своего существования.

Объектом исследования является творчество представителей научной школы «Анналов» в контексте развития исторической науки.

Предметом исследования являются особенности формирования и эволюции школы «Анналов».

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1920-х гг. (начало деятельности историков школы «Анналов») вплоть до середины 90-х гг. ХХ в. (смерть Жоржа Дюби). Мы сознательно говорим лишь о ключевых фигурах школы «Анналов», поскольку для нас важна проблематизация понятия «школы» и вопрос о преемственности поколений. Критика Жоржем Дюби деятельности четвертого поколения школы

«Анналов» подчеркивает особенность рассматриваемого периода и показывает, что анализ данного этапа развития школы требует отдельного исследования. Несмотря на то, что в работе мы даем краткую характеристику четвертого поколения, исследование концентрируется на трех поколениях школы, связанных с деятельностью следующих историков: 1) Марк Блок и Люсьен Февр, 2) Ф. Бродель и Э. Лабрусс, 3) Ж. Дюби, Ф. Арьес, Ж. Ле Гофф, Э. Ле Руа Ладюри.

Целью исследования является изучение условий формирования и развития научной школы в контексте эволюции присущих ей научных методов и методологических установок на примере школы «Анналов».

Задачи исследования:

·проанализировать основные подходы к концептуализации понятия «научная школа», выделить ее основные критерии;

· установить степень операциональности понятия «научная школа» на примере школы «Анналов» (в данном случае мы постараемся ответить на вопрос о том, являются ли «Анналы» школой, направлением, движением, и на основании каких признаков можно говорить о единстве ее представителей);

·рассмотреть основные этапы формирования и развития научной школы «Анналов»;

·охарактеризовать творческий путь основных представителей школы «Анналов» и их вклад в ее развитие;

·выделить теоретико-методологические основания школы

«Анналов» как единого направления.

Источниковой базой исследования выступают труды самих историков школы «Анналов», причем в работе рассматривались как труды, основной целью которых была методологическая рефлексия (имеются ввиду такие работы, как «Апология истории или ремесло историка» Марка Блока,

«Бои за историю» Люсьена Февра, «История и социальные науки: время большой длительности» Фернана Броделя), так и монографии по социальной и экономической истории, статьи и рецензии, опубликованные в журнале

«Анналы экономической и социальной истории», переведенные на русский язык.

Методологической основой данного исследования является подход, выработанный в настоящее время представителями интеллектуальной истории, понимаемой как направление, в рамках которого историк науки стремится контекстуализировать творчество рассматриваемых им авторов. Таким образом мы становимся в оппозицию к «истории идей», которая была сформулирована еще Артуром Лавджоем и предполагает изолированный взгляд на идею, понятие как на отвлеченную абстракцию, которая существует вне зависимости от каких-либо вненаучных факторов. Сама

проблема научной школы является частным случаем социологии научного сообщества, исследования способов коммуникации, трансляции и передачи знания, которая была разработана Пьером Бурдье посредством введения в научный оборот категории «социальный капитал» и ее вариаций1.

Достаточно ценными для нашего исследования представляются также наработки Томаса Куна, изложенные в его монографии «Структура научных революций»2. Сознавая всю условность его концепции и трудности ее применения к гуманитарному знанию, принимая во внимание критику центрального куновского термина «парадигма», мы, сохраняя определенную дистанцию, все же рассматриваем деятельность школы «Анналов» как попытку осуществления своеобразной «революции» в исторической науке ХХ в., итоги которой не представляются однозначными. В этом смысле мы следуем за Г. Иггерсом, впервые заговорившем о деятельности представителей школы «Анналов» как об «историографической революции», призванной прийти на смену ранкеанской позитивистской «парадигме» в своей работе «Новые направления в европейской историографии»3.

Степень изученности проблемы в науке.

Школа «Анналов» стала предметом пристального изучения достаточно давно, если брать за точку отсчета рецензии на труды Люсьена Февра и Марка Блока. Пересказ всей историографии, связанной с этим сюжетом – отдельная задача для большого исследования. Но стоит отметить, что как самостоятельный и уже состоявшийся феномен французской исторической науки «Анналы» становятся предметом историографических работ по мере обретения школой широкого международного авторитета, а именно к рубежу 1960-1970-х гг. Для нас важно отметить лишь, что уже начиная с 60-х гг. ХХ в. творчество ученых школы «Анналов» начинает всерьез осмысляться историографами.

Сами создатели и лидеры школы давали оценку собственной научной деятельности, характеризуя ее как новаторскую. (Эта точка зрения развивалась их последователями в 1970-е годы). Одновременно появились и первые критические оценки школы «Анналов».

Свидетельством интереса представителей исторической науки к наследию «Анналов» является проникновение последних в область внимания советских историков, достаточно раннее, но вполне успешное. В.М. Далин и Ю.Л. Бессмертный еще в 50-е гг. ХХ в. дали положительную оценку научным достижениям французских историков, объединившихся вокруг журнала «Анналы». Г.Г. Дилигенский в 1962 г. также выступил с достаточно лестной рецензией на труды анналистов: ее автор усмотрел в школе

«Анналов» ключевые «прогрессивные тенденции» западной буржуазной историографии4.

В отечественной историографической традиции представители школы

«Анналов», вслед за сложившейся на Западе традицией, объединялись под понятием «школы» скорее по инерции, нежели на основании четко установленных критериев. Впрочем, это не означает, что «Анналы» не подвергались серьезной критике со стороны советских исследователей; напротив, достаточно резкие высказывания и критика «Анналов» встречается на страницах работ О.М. Медушевской5 и С.Ф. Блуменау6.

Впервые термин «школа» применительно к французской историографии ХХ в. проблематизировал Ю.Н. Афанасьев. В монографии

«Историзм против эклектики. Французская историческая школа „Анналов в современной буржуазной историографии. 1929-1979 гг.» автор хотя и использует понятие «школы», но делает это с постоянными оговорками о размытости предметного поля, неустойчивости дисциплинарных границ, что, по сути, делает использование им этого термина условным и не позволяет сформулировать критерии принадлежности к определенной научной школе7.

Стоит также отметить сборник трудов, изданный по итогам международного коллоквиума «Споры о главном: дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы „Анналов», который прошел в Москве в 1989 году8. На его страницах сами представители «Анналов» (Э. Ле Руа Ладюри, Ж. Ле Гофф, Р. Шартье, Ж. Ревель) предупреждали об опасности нерефлексивного использования термина «школа» применительно к их творчеству, указывая на разнородность интересов и направлений, которые традиционно объединяются. Характерен в этой связи пример интерпретации творчества историков отечественным историком А.Я. Гуревичем, для которого магистральной линией данной школы была история «ментальностей», интересовавшая его в первую очередь. Ф. Бродель с его концепцией «времени большой длительности» и Э. Лабрусс с его версией социально-экономической истории оказались, как нам представляется, весьма недооцененными в рамках подобной трактовки9. Тем не менее, Гуревич остается верен представлению об органическом единстве наследия всех трех поколений, которое, хоть и с некоторыми оговорками относительно условности этого понятия, позволяет ему рассматривать школу

«Анналов» именно как школу. Наличие этого единства через утверждение преемственности работ Ф. Броделя по отношению к «первым Анналам» было убедительно доказано А.Л. Ястребицкой10 и Б.Г. Могильницким11, которые обратили внимание на такие аспекты творчества французского историка, как история повседневности, междисциплинарный синтез, история материальной культуры. Таким образом, по мнению указанных авторов, противопоставление работ Ф. Броделя историко-антропологическим изысканиям М. Блока и Л. Февра является ошибочным.

Противоположной точки зрения придерживается мексиканский исследователь К.А. Рохас12. По его мнению, школа «Анналов» является не школой, но направлением. Данный тезис он стремится доказать посредством демонстрации отсутствия преемственности, противоречий не только между

«поколениями», но и внутри «поколений». Единственным связующим звеном Рохас считает наличие академического периодического издания, что, однако, не является достаточным основанием для разговора о научной школе.

Среди трудов отечественных авторов 2000-х гг., занимавшихся изучением исторического наследия и методологических исканий школы

«Анналов» и оценивавших ее именно как научную школу с различными течениями внутри нее, необходимо назвать работы Н.В. Трубниковой13.

Научная новизна предпринятого исследования заключается в обобщении современных историографических представлений о научной школе как единице научной деятельности на примере школы «Анналов».

Наше утверждение единства школы «Анналов» и легитимности использования самого термина «школа» применительно к ней продолжает отмеченную нами полемику между его апологетами и противниками.

1. Понятие «научная школа». Особенности классификации

Чаще всего под «научной школой» понимается определенная группа людей, которая отличается от всего остального научного сообщества по какому-то признаку. Но в научной среде нет точного понимания, каким именно должен быть этот признак, отсюда существует несколько вариантов классификаций в корне отличающихся друг от друга.

Например, К. А. Ланге, используя историко-стадиальный принцип, выделяет «классические» и «современные» школы: «Классические научные школы формируются исключительно на базе высших учебных заведений… Отличие современных научных школ от классических состоит в том, что они могут создаваться на базе научно-исследовательских институтов при условии существования тесной связи последних с соответствующими высшими учебными заведениями»14.

С. Д. Хайтун15 в работе «О предпосылках возникновения научной школы»16 выстраивает классификацию на основе эволюции организационных форм науки, выделяя при этом три этапа: этап индивидуального научного труда (до конца XIX в.); этап дисциплинарной науки, т.е. специализированных исследовательских лабораторий и институтов (с начала ХХ в. до современности); этап науки, организованной по проблемному принципу (начинается в наше время). Каждому из этих этапов он соотносит тип научной школы. Первому этапу соответствует «классическая научная школа». Первые научные школы, по мнению исследователя, создавались на базе учебных заведений т.к. других площадок для создания научных школ не существовало. Ученые стихийно группировались вокруг «естественных центров кристаллизации» – выдающихся ученых, работающих в университетах. Таким образом, можно говорить, что первые школы были сформулированы вокруг крупных ученых, которых было еще не много и которые выступали лидерами школы.

На втором этапе, во время возникновения формальных групп (таких как научно-исследовательский институт, лаборатории) «классическая» школа, по мнению С. Д. Хайтуна, начинает терять свое значение. Что так же влияет и на феномен «научной школы», который трансформируется и превращается в «неформальную группировку ученых вокруг «естественного центра кристаллизации» – выдающегося ученого, работающего теперь уже в стенах научно-исследовательского института». Существенным отличием этого этапа является то, что научная школа формируется скорее не вокруг какого-то ученого, а вокруг предмета исследования, а также она, по сравнению с «классической» формой, кратковременна по срокам существования, т.к. впоследствии перерастает в научное направление. Третий этап связан с формированием «проблемной» науки. По мнению С. Д. Хайтуна научная школа должна трансформироваться в формальную структуру: «Именно на основе научной школы, как нам представляется, будут в основном формироваться элементарные ячейки проблемной организации науки будущего… Проблемная научная школа… будет представлять собой формальный коллектив ученых, объединившихся под руководством крупного ученого для разработки той или иной проблемы»17

Г. П. Мягков18 в своей монографии также подчеркивает, что научная школа развивается не только во времени, но и в пространстве19. Мы можем говорить о существовании национальных школ, школ принадлежащих определенной стране, народу, цивилизации.

А. П. Огурцов20 пишет, что школа – это всегда форма изоляции определенной группы ученых от всего остального научного сообщества. Исходя из степени изоляции, можно выделить «национальные» и «международные» школы. По его мнению, школы формируются двумя путями, которые так или иначе связаны с проблемой лидерства: первый путь формирования сводится к выдвижению лидером теории, которая впоследствии получает признание и на основе которой работают все последующие члены научной школы, применяя данную теорию на других областях знания. Во втором же пути научная школа формируется так же вокруг лидера, однако теоретическая программа вырабатывается уже по ходу работы школы. Каждый ученый принимает участие в разработке теоретической позиции научной школы. Эта позиция в процессе работы корректируется, дополняется и расширяется благодаря совместным усилиям ученых.

Проблема лидерства в научной школе так же остается неразрешенной. Существует весьма распространенное и категоричное мнение, что без лидера научная школа не имеет права на существование. «Для формирования школы, – пишет А.А. Баев21, – всегда были необходимы исключительные качества ее создателя и главы: выдающаяся одаренность, преданность идее, способность привлекать учеников»22. Но эту позицию разделяют не все ученые. Эта проблема нашла отражение в классификации Г. Лайтко23, который делит научные школы на лидерские и школы, не имеющие лидера.

Важным признаком, по которому школа отличается от другого научного сообщества по мнению Н.Н. Семенова24 является своеобразный образ мышления и действия, который проявляется в работе ученых и в их подходе к решению научных проблем. Более детально этот феномен характеризует Е. С. Бойко: «С одной стороны, научная школа характеризуется определенной областью научной работы и ее методом (предметно-логический фактор), а с другой стороны, ее характеризует еще и нечто другое: особенная, только данной научной школе присущая атмосфера человеческих отношений, непосредственный и длительный научный контакт лидера школы и его учеников, определенный стиль лидерства, ценностные ориентации, система обучения научному творчеству, отношение к науке, к вопросу приоритета, понимание сущности и задач научной школы, наконец, личностные особенности лидера, оказывающие зачастую решающее влияние на научную школу и т.д. – все, что мы относим к социально- психологическим факторам деятельности научной школы»25.

К. Генинг особую роль в формировании научной школы отдает созданию научной периодики. В пример он приводит «Анналы химии и фармации», которые издавались под руководством Ю. Либиха и сформировали тем самым вокруг него новую школу. Однако, научная периодика используется здесь скорее, как средство распространения идей, а не как центр формирования школы. 26

А. В. Свешников27 в работе «Петербургская школа медиевистов начала ХХ века. Попытка антропологического анализа научного сообщества» выделяет семь необходимых критериев для обозначения «научной школы». Первой особенностью, по его мнению, является то, что научная школа – это неформальная группа ученых, которые должны существовать в рамках формальной структуры. Это могут быть институты, музеи, кафедры, журналы и т.д. По мнению Свешникова, научная школа не может существовать без формальной привязки, несмотря на то, что неформальная школа не обязательно должна совпадать с формальной структурой, внутри которой она существует. Роль лидера, например, может принадлежать ученому, который не занимает высокой должности, если мы говорим о институте как формальной организации. Второй критерий научной школы – это профессиональный характер работы. Члены школы обязательно должны быть учеными, которые профессионально занимаются научной деятельностью в рамках какой-то академической дисциплины. Эта характерная особенность отличает научную школу от клубов и кружков по интересам. Третьим критерием научной школы является наличие устойчивого набора социальных ролей и связей, а также наличие у школы

«мини-субкультуры». Четвертым отличительным признаком Свешников называет некую идеологию школы и её идеальный образ: «Идеология включает как представление о самой школе, ее целях, задачах, истории, участниках, особенностях, так и о неком фундаменте, на котором она (школа) вырастает. Это может быть совокупность мировоззренческих, политических, религиозных, культурных, идеологических, эстетических, этических установок, которые в той или иной степени (определенный люфт, безусловно, имеет место быть) должны разделять все представители той или иной школы.»28. Пятым критерием выступает устойчивая школьная идентичность. Для существования научной школы необходимо, чтобы ряд ученых причисляли себя к ней, и что бы школа признавалась остальным научным сообществом, что является шестой отличительной особенностью. Остальное сообщество ученых должно признавать, как существование самой школы, так и наличие у ее представителей уникальных научных идеи на уровне методики, проблематики, концепций, методологии, которые отличали бы их от других ученых. И в-седьмых, в рамках школы у ее представителей существует некое вариативное сходство проблематики, методологии и методики научного исследования в рамках своей дисциплины. Эти представления, по мнению Свешникова, передаются в ходе подготовки и обучения молодого исследователя и закрепляются в последующей профессиональной социализации.

Репина Л. П.29 же отмечает, что на практике талантливые историки могут быть причислены к разным школам: «В новейшей литературе можно считать установленным, что научные школы являются открытыми, что им может быть присуще разнообразие внутришкольных ориентаций и даже парадигм; вполне возможна интерференция, взаимное пересечение границ научных школ, следствием чего оказывается пребывание тех или иных ученых в двух-трех школах сразу, а также мягкость миграции индивидов из одной школы в другую»30.

Таким образом, несмотря на то что существуют различные подходы к определению этого термина, так или иначе, под научной школой стоит понимать оформленную систему научных взглядов, а также сообщество ученых, которые эти взгляды разделяют и транслируют будущим поколениям. Члены научной школы чаще всего имеют сходную проблематику, либо общую парадигму исследований. Основная концепция школы закладывается либо ученым-лидером, вокруг которого впоследствии формируется школа, и тогда можно говорить о том, что дальнейшая коммуникация будет строиться по типу «учитель – ученики», либо создается в процессе работы ученых и тогда можно говорить о равноправном взаимодействие ученых нескольких поколений. Так или иначе, участники одной научной школы вступают в межличностные отношения и часто обращаются в построении своего исследования к трудам коллег, вследствие чего происходит обмен идеями и зачастую их синтез. Также важной отличительной особенностью является признание научным академическим сообществом существования школы и наличие ученых, которые причисляют себя к данной научной единице.

. Школа «Анналов» – школа или направление?

Прежде всего нужно рассмотреть, является ли школа Анналов действительно «школой», или же это название используется исключительно для удобства. Историки, которые публиковались в журнале «Анналы» и которых связывают с этой традицией, не раз доказывали несостоятельность этого термина. Люсьен Февр, Фернан Бродель, Жак ле Гофф, Жак Ревеля, Бернар Лепти, Жан Ивом Гренье, а также и другие ученые много раз отвергали этот термин относительно их научного сообщества. По их мнению, термин «школа» должен подразумевать наличие внутреннего единства учения31. И действительно, если посмотреть на разные поколения «школы Анналов», можно заметить, что во многих моментах взгляды ученых не только не совпадали, но противопоставлялись предыдущим представителям. Существует мнение, что термин «школа» появился лишь благодаря тому, что деятельность этого направления формировалась вокруг французского журнала «Анналы экономической и социальной истории», который издавался почти без перерыва с 1929 до 2004 года, т.е. чуть больше семидесяти лет, тем самым создавая иллюзию продолжения традиции и внутреннего единства последователей этого направления. Эти же авторы, а в частности А Рохас32, говорили о том, что «Школа Анналов» на самом деле не является «школой», а является сложной группой сменяющих друг друга и зачастую сильно отличающихся, а иногда и противоречащих интеллектуальных проектов. 33Однако, мы уже знаем, что существует разный подход к пониманию термина «Школа» и по многим из них – это научное сообщество, сформированное на основе журнала «Анналы экономической и социальной истории».

Несмотря на противоречия во взглядах и разные направления научной деятельности многих последователей, у «школы Анналов» всех поколений наблюдаются одинаковые характерные черты, которые выделяют эту школу на фоне остального научного мира.

Во-первых, все последователи являются медиевистами и сконцентрированы на изучении Средиземноморья.

Во-вторых, характерной чертой, которая присутствует у всех поколений «Анналов», является диалог со смежными с историей социальными и гуманитарными дисциплинами. Этот диалог играл особую роль в существовании школы, что можно говорить о том, что вся история развития «Анналов» представляет из себя череду сменяющих друг друга междисциплинарных союзов, альянсов и даже слияний с той или другой смежной гуманитарной дисциплиной, которая, как и история, занимается изучением тех ли иных аспектов существования человеческих обществ.

Этот диалог является одним из принципов исследования, который был провозглашен первыми представителями «Анналов» и продолжался остальными поколениями школы. История позиционируется как наука о человеке, которая должна быть открыта для других смежных дисциплин и должна все время взаимодействовать с мнениями и идеями, которые должны помочь познать человека в его историческом контексте.

«мультидисциплинарной»,«интердисциплинарной»или

«трансдисциплинарной» концепции34, то есть такой концепции, которая подразумевает в качестве отправной точки возможность параллельного существования разнообразных дисциплин и которая занята поиском «интер» связей, «мульти» соединений, «транс» отношений или «плюри» направлений, позволяющих установить многоуровневый диалог. Идея «Анналов» была куда более глубже и радикальней. Речь шла о стремлении школы к абсолютному преодолению разделения наук, изучающих человека, на отдельные отрасли, разделения на различные дисциплины, которые характеризовались полной автономностью и независимостью в своих исследованиях, не использовали наработок смежных дисциплин и имели различные эпистемологические стратегии подхода к решению проблем социальной реальности. Такой подход привел к тому что Марка Блока, Люсьена Февра, а также Фернана Броделя часто обвиняли за попытки создать «империалистическую»35 историю, которая монополизировала бы право заниматься изучением человека и упразднила бы такие социально направленные дисциплины как философия и социология, а так же поставила бы в подчинение и естественные науки, такие как, например, география. Но на деле же школа «Анналов» не раз оказывала воздействие на смежные науки, выдвигая новаторские идеи, которые заимствовались другими дисциплинами и тем самым являлись толчком для развития.

Третьей характерной чертой «Анналов» является тип исторического исследования, которого придерживаются все последователи школы. Все работы, которые так или иначе публиковались в журнале «Анналы Экономической и социальной истории» объединяет стремление ученых уйти от изучения биографий важных значимых для истории персон, отдельных частных процессов, поверхностного анализа истории государственности к истории, которая изучает всеобъемлющие процессы, либо процессы, которые имеют большое влияние на жизнь общества или обширный диапазон действия. Также прослеживается общий интерес к социальной истории. Несмотря на то, что, например, тот же Люсьен Февр не раз жаловался на двойственность и нечеткость термина «социальная» 36при употреблении его в связке с историей, тем не менее, его вполне можно использовать непосредственно для самой школы «Анналов», если ввести более строгие рамки. Под «социальной историей» как одном из признаков школы, нужно понимать нацеленность на изучение масштабных коллективных явлений в истории, так и процессы, которые затрагивают большие массы людей. Все это и составляет те темы, которые изучались школой «Анналов»: экономическая и социальная история, история материальной культуры, географо-исторический фундамент цивилизаций, история мировой экономики и мировой цивилизации, история «менталитетов» и историческая антропология, история городов, культурных обычаев, экономика античности, количественный анализ в истории, современная антропология и многие другие.

Такой тип исторического исследования подразумевает глубокое изучение проблемы и отход от изучения биографий, событий и дат. Подход к истории с широкой стороны поставил ряд новых задач перед историком. Эта проблема, поднятая еще Марком Блоком в книге «Апология истории или ремесло историка», обсуждалась всеми поколениями «Анналов». Если ранее историк должен был лишь описывать происходившие события и стремился к объективности и полной нейтральности, то историки школы «Анналов» наоборот стремились к интерпретации. Объяснительные модели строились на обилии фактических данных, собранных из всех видов исторических источников. Осознавая субъективизм своего исследования, ученые не претендовали на истинность и полноту своего исследования и приветствовали ученых, которые ставили под сомнение их парадигмы или старались найти новые доказательства, ввести новые методы и парадигмы интерпретации.

И четвертая характерная черта, отличающая школу «Анналов» от остального научного сообщества – это стремление к новаторству в исторической науке. Сюда можно отнести как формирование новых тем, на которые ранее не обращали внимание, так и открытие новых областей исторического знания.

Эту непрерывность удается проследить на примере методов, которые использовались в исследованиях по аграрному укладу, затем уже в измененном виде они же использовались при анализе жизни современного города и его регионов, а затем в работах, изучающих явления окружающей среды, то есть в географо-исторических трудах по истории цивилизаций, а также при исследовании истории климатических изменений и его влияния на сельскохозяйственные циклы в русле «времени большой длительности». Эту же преемственность можно проследить и в других исследованиях. Например, в работах, посвященных изучению религиозных систем и их связей с механизмами функционирования политической власти37, а так же эту «социальность» можно проследить практически во всех исследованиях историков третьего поколения школы.

Еще одна общая линия, которая прослеживается в научных работах ученых, которых по традиции мы относим к школе «Анналов», началась с попытки воссоздания картины феодального мира, которая привела исследователей к стремлению понять и восстановить стратегию поведения участников исторического процесса и выявить специфику общественных отношений изучаемой эпохи. Сделать это было возможно только благодаря детальному изучению картины мира, культуры и ментальности рассматриваемого общества.

Если рассматривать школу «Анналов» с точки зрения классификации школ, то можно выяснить что эта школа является «современной» так как формируется не на основании университета и даже не на базе научно- исследовательских институтов, а вокруг журнала «Анналы экономической и социальной истории»

Если использовать классификацию С.Д. Хайтуна38, которую он выстраивает на основе эволюции организационных форм науки, выделяя при этом три этапа: этап индивидуального научного труда, этап дисциплинарной науки и этап науки, организованной по проблемному принципу, – то школу

«Анналов» можно отнести к последнему этапу. Несмотря на то, что у школы

«Анналов» нет конкретной проблемы, вокруг которой формируются ученые, она все равно представляет из себя формальный коллектив историков, которые объединены под руководством одного из ученых, как правило, возглавляющего журнал «Анналы экономической и социальной истории»

Если же брать за основу классификацию А.П. Огурцова и рассматривать школу как форму изоляции определенной группы ученых от всего остального научного сообщества, то можно рассматривать «Анналы» как национальную школу, которая изучала преимущественно историю Франции и противопоставляла себя всему остальному научному сообществу, а в особенности истории позитивизма. Сформирована школа была благодаря трудам Марка Блока и Люсьена Февра, и последующая теоретическая программа вырабатывается уже по ходу работы журнала «Анналы экономической и социальной истории». Причем теоретические обоснования школы не останавливаются на наработках основателей, а дорабатываются и дополняются другими учеными.

Многие ученые, которые отвергают понятие «школы» касательно

«Анналов» и предлагают использовать понятия «направление», «движение»,

«группа», аргументируют это тем, что самым главным и сдерживающим условием объединения французских историков, выступает издание журнала

«Анналы экономической и социальной истории». Но стоит отметить, что многие исследователи научных сообществ (например, К. Генинг39) отводят особую роль в формировании школ созданию научной периодики. Так же нужно учитывать, что вектор, который задается в «Анналах экономической и социальной истории», сохраняется и в других, несвязанных с журналом, трудах. Поэтому журнал не является единственным условием для формального объединения в условную группу, а наоборот, выступает одним из признаков научной школы.

Таким образом, школа «Анналов» является единицей научной деятельности, которая подходит под понятие «школа» по нескольким классификациям и содержит в себе отличительные черты, которые позволяют ей выделиться в академическом мире. Во-первых, «Анналы» отличаются от остального научного сообщества особым объектом исследования (а именно средневековая Франция), изучением по большей мере социальной и «человечной» истории. Во-вторых, во время работы историков всех поколений школы «Анналов» прослеживается их влечение к построению междисциплинарных связей и стремление к новаторству в исторической науке.

3. Этапы развития школы «Анналов»

Историю формирования школы «Анналов» нельзя, как и любое другое явление, изучать в отрыве от событий и явлений, происходивших в это время, т.е. тех условий, благодаря которым она появилась. Те изменения в исторической науке, которые отразились в трудах историков школы

«Анналов», произошли в период между двумя мировыми войнами, являлись следствием упадка влияния германоязычных стран на западноевропейскую науку. Германия и Австрия были основными странами, на базе университетов которых проводились основные исследования и громкие полемики. В частности, там проводилась дискуссия о методе в истории и велись споры по поводу исторического исследования разнообразных культур40. Именно в этих странах формировались ученые, которые внесли большой вклад в развитие науки (такие, как Макс Вебер, Леопольд фон Ранке, Вальтер Беньямин и другие исследователи). И наконец, именно германоязычная среда сформировала представления о том, какой именно должна быть историческая наука, придерживаясь философии позитивизма. Эта гегемония германоязычных стран продолжалась в исторической науке со второй половины XIX века и продвигала позитивистскую модель изучения истории.

Однако несмотря на то, что такая модель была господствующей в Германии и Австрии, она не исключала появления других подходов. Такие очевидные недостатки позитивизма, как «слепое пятно» в виде дописьменного общества, исключение из анализа настоящего времени, шовинистическое превосходство западноевропейских стран как результат работы с источниками, которые описывали «зрелищные» события и прославляли народ или государственных деятелей, идеи «абсолютной объективности» историка по отношению к объекту исследования – все это не могло не быть замечено многими историками, которые не желали игнорировать эти недостатки. Поэтому наряду с позитивистской моделью начали появляться и другие подходы, которые хоть и находились в подчиненном положении, но существенно повлияли на дальнейшее становление исторической науки. Во-первых, одним из таких подходов являлась марксистская модель, которая хоть и сформировалась вне академической науки, но начинала активно использоваться в исторических исследованиях. Марксистский подход противопоставлял себя повествовательной позитивистской истории и подразумевал большую роль поиску интерпретаций в истории и экономических причин явлений и процессов. Во-вторых, появился так называемый «академическо-критический подход41», в рамках которого ученые с различных точек зрения пробовали найти критический подход, пытаясь преодолеть позитивистскую традицию толкования истории и предлагая объяснительные модели.

Появление новых подходов, которые выступают против позитивистской модели, общий кризис гуманитарных наук на рубеже XIX и XX веков, проигрыш Германии в первой мировой войне, которая использовала позитивистскую и националистическую историю в оправдание политической и территориальной агрессии по отношению к другим странам – все это спровоцировало недоверие к позитивизму и начало вызывать протест.42

Именновэтихусловияхипоявляютсяпервыезадаткишколы

«Анналов». В Страсбургском университете собираются выдающиеся специалисты, выпускники Высшей нормальной школы, такие как Шарль Блондель43, Морис Хальбвакс44, ЖоржЛефевр45, а так же Марк Блок и Люсьен Февр. Первый проект и мысли о создании журнала появляются еще тогда, но воплощаются только во время между двумя войнами (1929 году).

Мечты о создании журнала появлялись у Люсьена Февра еще на рубеже 1910-1920х годов, когда активно создавались подобные проекты и вообще создание периодики было одним из способов легитимизации профессии историка и возможностью заявить исторической науке о себе. Он представлял себе журнал лингвистически и экономически интернациональным, где публиковались бы внедисциплинарные статьи из ранее неизученных отраслей, независимо от времени и места протекания, изучаемого явления. Однако, его друг, Марк Блок, настоял на том чтобы журнал издавал работы, посвященные изучению Франции и имел одного издателя. Впоследствии Люсьен Февр признал этот ход верным.46 Открытие журнала давалось достаточно тяжело: Февр писал ««Нас не должно удивлять, если не удастся преуспеть с первого раза. Мы, естественно, находимся в плену наших привычек и нашей среды… В том, что мы предприняли, есть, по сути, пространство маленькой интеллектуальной революции, под нее трудно подстроиться другим и нам самим – тоже. Первая половина года будет проведена в открытии опасностей и измерении наших лакун: это не потерянное время»47. Новацией журнала было его «тематическое продвижение» – журнал выдвигал какие-то темы, которые не являлись сугубо историческими и раскрывали простор для публикации ученых, которые относились к другим дисциплинам, а также иностранцам. Однако, полной интернациональной, о которой так мечтал Люсьен Февр, не получилось. С каждым выпуском журнала, в нем публиковалось все меньше иностранных ученых. Да и вообще, если говорить о персонале первых «Анналов», то он был очень подвижен и неоднороден.

Создание журнала «Анналы экономической и социальной истории», а также тесная работа Марка Блока и Люсьена Февра, их сотрудничество с учеными, занимающимися другими дисциплинами, ответы на вопросы – какова роль историка в исследовании, как нужно работать с историческим источником, какими вопросами должна заниматься историческая наука – все это начало первого этапа в работе школы «Анналов», который продлился с 1929 года до 1941.

Второй этап связан с разрывом между учеными и временем, когда редактором журнала был Люсьен Февр, а публикации Марка Блока появлялись эпизодически, вплоть до его смерти и охватывает период с 1941 по 1956 год.

Разногласия между Марком Блоком и Люсьеном Февром существовали всегда, потому что они отличались как политическими взглядами, так и видением будущего исторической науки, хоть и мыслили приблизительно в одном русле. Однако, самые большие противоречия у ученых начались с началом второй мировой войны, а если быть точнее весной 1941 года, когда решался вопрос – нужно ли продолжать дальнейшее издание журнала. После взятия Парижа, 3 октября 1940 года был издан указ о статусе евреев на захваченной ими французской территории. По этому указу евреем запрещалось сотрудничать с печатными изданиями, не говоря уже о руководстве48.Поэтому нахождение Марка Блока на должности редактора могло поставить под сомнение само существование журнала. Издание этого указа открывала два пути: можно было как в аналогичной ситуации поступил Анри Берр49 с журналом Revue de Synthese50 – приостановить издание периодики, либо продолжать выпускать в печать «Анналы экономической и социальной истории», но убрать имя Марка Блока с обложки журнала, подчинившись тем самым вышеупомянутым условиям. Марк Блок предлагал первый вариант, считая удаление своего имени с обложки отречением и своего рода «дезертирством», однако Люсьен Февр считал, что в сложившихся условиях издание «Анналов экономической и социальной истории», необходимо, потому что это, по его словам, не только журнал, а

«немного того вечного духа, который должен быть спасен», и подчеркивал, что смерть «Анналов» была бы «еще одной смертью для моей страны». Как мы уже знаем, мнение Люсьена Февра возобладало и в 1941 году прекратилось сотрудничество Люсьена Февра и Марка Блока, которые являются основателями не только журнала «Анналы экономической и социальной истории, но и основоположниками традиции.

Однако, стоит отметить, что этот разрыв был скорее следствием других противоречий между учеными. Уже после года существования журнала, Люсьен Февр упрекал себя за ограниченное участие в жизни журнала и передовую роль Марка Блока. Также можно отметить, в отличие от Марка Блока, который посвятил свою деятельность исключительно

«Анналам», стремление Люсьена Февра учувствовать в других проектах. Он на протяжении нескольких лет не покидал мечту о создании собственного журнала «истории идей» и тесно сотрудничал с Revue de Synthese Анри Берра51, о котором уже сообщалось ранее. Сюда можно отнести и определенную недоверчивость Марка Блока относительно проекта

«Французской энциклопедии»52, которую Люсьен Февр начинает возглавлять с 1930 года, и затем, его недоверие относительно сравнительно близких коллег Февра, таких как Люси Варга53 или Фернана Броделя54. И в конце концов, переезд Люсьена Февра в Париж, который привел не только к идейной, но и физической разобщенности создателей Анналов.

Этот разрыв повлек за собой большую дискуссию и анализировался как Люсьеном Февром несколько лет спустя, так и продолжал обсуждаться учеными последующих поколений школы «Анналов». Но так или иначе на нем закончился первый и один из самых удачных периодов существования школы «Анналов», который Фернан Бродель позднее охарактеризовал как

«самые блистательные, умнейшие, прекрасно изданные и самые новаторские из всех "Анналов"»55.

После переходного периода, который длился с 1941 по 1956, во главе журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация»56 встает Фернан Бродель, что ознаменовала новый период в развитии журнала и переход к так называемому второму поколению школы «Анналов». Этот период для школы характеризуется тесным сотрудничеством с марксистами. Если «Анналы» Марка Блока и Люсьена Февра были открыты для публикации социалистических исследований, то «Анналы» Фернана Броделя пошли еще дальше: журнал начал активное сотрудничество с английской периодикой, в частности с журналом «Past and Present», который являлся в то время передовым историческим коммунистическим журналом Великобритании. Журнал «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация» перестал быть

«французским» и публиковал труды ученых из Советского Союза, Италии, Португалии, Венгрии, которые придерживались левых взглядов. Однако, если ведущей парадигмы Марка Блока и Люсьена Февра придерживались практически все ученые первого поколения, то взгляды Фернана Броделя разделяли не все. В результате можно говорить о том что «Анналы» разделились на два вектора: сторонников Фернана Броделя, которые активно использовали количественные методы, разделяли концепцию «длительного времени» и географическое и экономические начала в трудах, а так же методы математического моделирования истории ( Сюда можно отнести таких ученых как Пьер Шоню57, Франсуа Фюре58) ; с другой стороны существовал второй вектор, который состоял из таких ученых как Жорж Дюби59, Жак Ле Гофф60, и который ориентировался на индивидуальное и социальное в истории.

Анналы второго поколения и третьего периода истории существования журнала имели огромное значение в развитии исторической науки и получили признание остального академического мира.

После ухода Фернана Броделя начинается новый период, просуществовавший с 1968 по 1989 годы и принадлежащий третьему поколению и так называемым Анналам «менталитетов» и «исторической антропологии». После 1968 года общий центр, крупный ученый, который объединял бы школу и вокруг которого формировались бы исследования исчезает и на смену ему приходят разные центры, появляются новые течения, которые объединены журналом и сохраняют некоторые разработки историков предшествующих поколений. Третьи Анналы перестают быть новатором исторической мысли и школой, исследования которой, являлись

«примером» для всего мирового академического сообщества. Даже во Франции Анналы отдают свое первенство и ведущую роль в развитии науки. Третьи Анналы представляют собой сознательный отказ от социально- экономической истории Броделя и одновременный переход к новым сферам интереса, а именно новые исследования посвящались проблеме ментальности и культурной антропологии.

Такой поворот в развитии школы вполне объясним происходившими изменениями во Франции и мире в целом. В сентябре 1959 года Франция признала независимость Алжира и перестала быть колониальной империей, в стране начались крупные перемены, которые не могли не повлиять на изменение культурного кода: происходит усиленная урбанизация Франции, которая произошла очень стремительно и современники этих событий наблюдали как за считанные годы опустели деревни, произошла студенческая революция 1968 года, которая пошатнула существующие ценности и изменила образовательные структуры, начались активные движения за политические свободы, которые повлекли за собой сходные движения в интеллектуальной среде – ученые претендовали на самостоятельный выбор методик и тем. Все эти изменения конечно же не могли не затронуть историков, которые причисляли себя к школе «Анналов». Если расценивать историю как «науку о человеке в прошлом и настоящем» и использовать теорию Марка Блока о том что историк, задавая вопросы прошлому, ищет ответы на то, что происходит сегодня, вполне можно объясняет такой интерес исследователей третьего поколения к истории ментальности ( Жака Ле Гофа) и исторической антропологии (Леруа Ладюри61).

С историей третьих Анналов связывается также активная пропаганда в средствах массовой информации. Это проявляется в выпуске монографий, рассчитанных на широкий круг читателей, большими тиражами (книга Эммануэля Леруа Ладюри о Монтайю разошлась тиражом 130 тысяч экземпляров за два с половиной года), появление историков из школы

«Анналов» на радио (Жак Ле Гофф руководил программой «Понедельник, история» которая была популярна среди большой аудитории слушателей и выходила раз в неделю), «анналистов» можно было встретить и в эфирное время на телевидении (Фернан Бродель координировал телевизионную серию передач «Средиземноморье»). В дополнение к этому, члены редколлегии «Анналов» начали сотрудничать с редакциями крупнейших издательских домов Франции , например издательство Gallimard62 , а также издаваться в еженедельных и месячных массовых журналах, таких как. L’Express63, Le Nouvel Observateur64, выступать в телевизионных и радиопрограммах, например, в популярной программе «Apostrophes», а также принимать участие в комиссиях, разрабатывающих программы по истории для начального, среднего и высшего образования65.

Таким образом, третьи Анналы получили большое влияние в обществе и стали причисляться к истеблишменту, потеряв оппозиционную линию, которой придерживались первые два поколения. Однако, несмотря на внешний «успех» Анналов, школа во время третьего поколения потеряла опору на какие-то методологические парадигмы или теоретические подходы, перестала заниматься методологической рефлексией, а сконцентрировалась в первую очередь на публикации доступных для широкого круга читателей работ с общей для третьего поколения «Анналов» проблематикой.

С 1989 принято говорить о начале работы четвертого поколения

«Анналов», которое в каком-то роде «вернулось» к разработкам Люсьена Февра и возобновило работу по проблемам экономической и социальной истории. На страницах журнала снова появляется идея о возможности взаимного заимствования понятий, проблематики и приемов, и наведения мостов между историей и такими дисциплинами как экономика, социология, право, география и другие. Происходит возврат к использованию броделевского «времени большой длительности», которое критиковалось и игнорировалось третьим поколением школы, возврат к историческому синтезу и истории-проблеме. Появляется также и методологическая рефлексия: на страницах журнала разворачивались методологические полемики, проходила теоретическая и эпистемологическая работа66. Существенные изменения затронули идею междисциплинарности. Представители четвертых «Анналов» выступали против размыва границ дисциплин, а наоборот, предлагали стремится к созданию свода из четко очерченных дисциплин, что позволило бы не искать «общий универсальный метод», а в своих трудах пользоваться четким переносом методов, концепций и парадигм из одной дисциплины в другую. Так же школа «Анналов» продолжила идею Люсьена Февра о включении в журнал истории других культурно-исторических областей. Однако, четвертое поколение еще более распалось на множество мелких направлений, что еще в конце 1980-х годов

Дюби писал, что школа «Анналов» прекратила свое существование, тем более что новизна и оппозиционность, которую ранее несла школа

«Анналов», потеряла свою актуальность.

Таким образом школа «Анналов» прошла большой путь становления. Начиная как оппозиция превалирующему в это время позитивизму, работая сначала на базе Страсбургского университета, затем, основав журнал

«Анналы экономической и социальной истории», научная школа превратились в самостоятельное направление, которое получило большой авторитет и стало ориентиром для остального научного академического сообщества. Но по мере расширения школы «Анналов», внутри нее появлялось все больше противоречащих друг другу направлений, что впоследствии привело к условному исчезновению школы. Так же на это повлияло изменение конъектуры, в которой школа существовала.

4. Крупнейшие представители школы «Анналов» и их труды

Изучение «Анналов» невозможно без упоминания ярчайших её представителей, которые вели активную научную деятельность на страницах журнала «Анналы экономической и социальной жизни», созданного Люсьеном Февром и Марком Блоком в 1929 и легшим в основание научной школы.

Марк Блок родился в 1886 году, в французском городе Лионе в семье интеллигентов. Его отец был достаточно известным историком, изучающим античность, что оказало большое влияние на формирование интереса к истории. Дедушка Марка Блока был военным и участвовал в сражениях во время Великой Французской революции. Большое, что ни раз подчеркивал сам ученый, было дедушки в воспитании Марка Блока, что впоследствии повлияло на его участие в первой и второй мировых войнах.

Марк Блок получает образование в Парижской Высшей нормальной школе, а также ходит на занятия по истории и географии во время стажировки в Лейпциге и Берлине. И прежде, чем уйти на службу, успевает получить опыт преподавания в лицеях Монпелье и Амьена. На войне он дослужился до звания капитана и получил несколько наград, однако служба не помешала ему оставаться историком. Находясь без возможности отправлять письма (из-за контроля военной цензуры), солдаты передавали информацию устно, что позволило будущему создателю школы «Анналов» изучить механизм передачи слухов, легенд и мифов, о чем он выпустил статью сразу после демобилизации в 1919 году.

После войны начинается самый продуктивный период жизни историка. С 1919 года он начинает преподавать в Страсбургском университете, который уже в то время был одним из главных центров научной жизни Франции и в котором Марк Блок познакомился с Люсьеном Февром. Здесь и началась работа над проектом, который был воплощен в издании журнала «Анналы экономической и социальной истории». Из под пера ученого вышло множество статей и монографий67.

Монографией «Короли-целители» Марк Блок продолжал традицию исследования «суеверий» и «заблуждений», начатую в военные годы. В этой книге изучались коллективные представления в средних веках о чудодейственных и исцеляющих способностях монархов, как помазанников церкви, в которые верили граждане. Комплексное изучение Марком Блоком ритуала, его место в картине мира средневекового человека, его влияние на социальную и политическую жизнь впоследствии стало вектором, на который ориентировались последующие поколения школы «Анналов». Например, по этому пути в дальнейшем пошла историческая антропология. Однако этот труд не был хорошо воспринят научным сообществом, и Марк Блок продолжил свою работу несколько отойдя от этой проблематики.

Однако, несмотря на то, что последующие его работы были посвящены экономическим проблемам, он смотрел на них через призму так называемой социальной истории, то есть, учитывая сознание средневекового человека, его ментальность, картину мира. Так в 1935 году публикуется его статья, в которой ученый исследует появление и распространение водяных мельниц68. И, казалось бы, на первый взгляд, история производства и техники приобретает совершенно иной окрас – ученый рассматривает причины, создавшие необходимость в этом изобретении, а именно отток дешевой рабочей силы и сокращение человеческих ресурсов, а также изменения отношения к человеческому труду в сознании человека. В своих работах историк соединял социальные, политические, идеологические, экономические и психологические факты для того, чтобы как можно обширнее и глубже исследовать выбранное им явление. Обращаясь даже к производительным силам, они не были для него мертвыми артефактами, а представляли прежде всего часть социального мира, и только через человека и его сознание он считал возможным изучить этот вопрос.

Любопытен труд «Характерные черты французской аграрной истории», который считался лучшим синтезом аграрной истории Франции. Исторические и археологические памятники, данные лингвистики и географии объединены здесь обобщающим взглядом ученого, опирающегося на достижения исторической науки конца XIX и первой четверти XX века69. Это же относится и к монографии «Феодальное общество», в которой автор для более тщательного изучения использует географические и демографические данные. В книге Марк Блок не рассматривает какую-либо из областей отдельно, а умело переплетает экономические, социально- психологические и политические отношения. Анализ феодального общества Блок осуществляет как бы «изнутри», отправляясь от человека в группе, в социуме.

Умение кропотливо подходить к своей работе, несколько раз переписывать свои труды до «идеального» состояния, кропотливо подбирать примеры и слова, а также умение вовремя откликаться на новые явления в исторической науке выдвинули Марка Блока на одно из первых мест не только во французской, но и мировой медиевистике. Его многочисленные труды наполнены идеями и гипотезами, которые можно проверить. Однако, Марк Блок всегда оставлял простор для дальнейшей деятельности ученых и не претендовал на истинность своих работ, приветствуя дальнейшие доработки его концепций.

Историк, в понимании Марка Блока, не может равнодушно и безучастно жить в настоящем. Это убеждение, воспитание, а также многие трудности, с которыми он столкнулся из-за своего происхождения (не взяли в преподавательский состав Высшей нормальной школы) подвели к тому, что Марк Блок активно сопереживал Народному фронту в 1936-1938 годах, настаивая на необходимости изменения высшего образования во Франции. Блок активно осуждал политику невмешательства в гражданскую войну в Испании и неизменно стоял на антифашистских позициях. Осенью 1939 года историк снова уходит на фронт, где «самый старый капитан во французской армии» – как он себя называл, переживает вместе с солдатами разгром 1940 г. и дюнкеркскую эвакуацию на Британские острова. В этих условиях Марк Блок пишет одну из самых знаменитых работ «Апология истории», которую он видел как средство борьбы за идеи, которых он придерживался всю свою жизнь и как наставление будущим историкам и попытку «спасти» историческую науку70. Некоторое время после поражения Франции в войне Блоку еще удавалось вести преподавательскую работу. Он читал лекции в Страсбургском университете, переведенном в Клермон-Ферран, а затем в Монпелье. Но из-за его происхождения Блок не мог свободно преподавать в оккупированной фашистами Франции. Перестав учувствовать в редакции журнала «Анналы экономической и социальной истории», он продолжает публиковаться под псевдонимом М. Фужер. Его библиотека была разграблена немцами. И несмотря на то, что ему было предложено переселиться в Алжир или США, он не принял предложения и остался во Франции. Более того с 1943 года Блок вступил в ряды Сопротивления и начал активную борьбу против фашистских оккупантов. Но в марте 1944 года он был схвачен гестаповцами и был расстрелян.

Вспоминая о Марке Блоке Февр говорил, что он был человеком сдержанным и замкнутым, к нему было не так легко подступиться и заслужить его доверие как в общении, так и в интеллектуальном сотрудничестве71. Болезненно восприняв вторую мировую войну, он не смог оставаться в стороне и посчитал своим долгом отстаивать честь и достоинство Франции.

Абсолютно противоположным по характеру был Люсьен Февр. Он был человеком эмоциональным, иногда даже вспыльчивым. Он всегда был готов к новым связям и умел транслировать идеи в разных интеллектуальных кругах.

Так же, как и Блок, Февр родился в семье интеллигентов, в 1878 году. Отцом ученого был профессор филолог, который обеспечил обучение в Высшей нормальной школе. Люсьен Февр и Марк Блок жили в одном общежитии для молодых ученых, которое стало своеобразной интеллектуальной площадкой, где проходило общение с отцом Марка, Гюставом Блоком, который преподавал историю античности и такими выдающимися учеными как Шарль-Виктор Ланглуа72, Марселем Гране73 и др.

Ученый мечтал о создании журнала, посвященного истории, где публиковались бы статьи на любые исторические темы ученых со всего мира. Тесное сотрудничество с Анри Берром, который к тому времени уже создал свой журнал, только усиливало желание Февра. Вдохновив на эту идею своего друга, Марка Блока, ученые занялись поиском издательства.

Изначально они обращались к Анри Пиренну74, который в прошлом был членом редколлегии немецкого журнала, но из-за недостатка средств был получен отказ. Затем в 1929 году Люсьену Февру все-таки удалось договорился с издательством Армана Колэна, которое выпускало в это время

«Географический ежегодник» Видаля Де Лаблаша.

Даже после совместного издания с Марком Блоком журнала «Анналы экономическая и социальная история», историк мечтал о собственной периодике, которая охватывала бы больше проблем, не принадлежала одному изданию и в которой могли бы печататься статьи об истории всех стран мира. Однако, эти мечты не были осуществлены, и даже когда Люсьен Февр стал единственным редактором «Анналов экономической и социальной истории», он не слишком расширял границы исследований и, так же как в совместной работе с Блоком, сохранял определенную квоту на печать иностранных авторов.

Свою главную задачу Люсьен Февр видел в модернизации и обосновании новых принципов исторического знания, однако он еще был выдающимся ученым, который занимался исследованием культуры, психологии и экономики XVI века. Еще во время написания диссертации

«Филипп II и Франш-Конте» Февр обнаруживает свой интерес к социальной истории, рассматривая историю французской провинции с политическом, социальном и религиозном аспектах, а также уделяя большой интерес проблемам взаимодействия человека и окружающей среды. Интерес к географическому аспекту проявляется и в работе «Земля и человеческая эволюция. Географическое введение в историю», однако география не является главным элементом исследования, а лишь помогает отобразить его влияние на человека и то, как индивид адаптируется к природному окружению. Социальность прослеживается также в таких биографических трудах, как «Судьба: Мартин Лютер», «Ориген и Деиерье, или Загадка Кимвала мира», «Проблема неверия в XVI веке: «религия Рабле», где, по мнению Люсьена Февра, личность является продуктом той эпохи и того общества, в котором она находится75. Идеи и взгляды, которые несет в себе человек, всегда коллективно обусловлены и отражают культуру того времени.

Изучая биографию личности, Февр пытается рассуждать в категориях и терминологии той эпохи, в которой человек жил, пытается понять способ его мировосприятия, образ мысли. Историк пытается также изучить ту конъектуру, в которую была вписана «личность». Его интересовало, каково соотношение индивида и общества, личной инициативы и социальной необходимости, при наличии которой идеи и поступки того или иного человека приобретают значение исторического деяния. Изучая важную для исторического процесса личность, Февра интересует, были ли его идеи приняты в этом обществе или же они не нашли применения при жизни автора, а только лишь после его смерти. Так или иначе Люсьен Февр приходит к пониманию необходимости изучения ментальности, которая давала бы возможность подойти ближе к пониманию коллективных процессов и социального поведения человека. Будучи сыном лингвиста и понимая, что словарь человека, которым он пользуется в обыденной жизни позволит подобрать «ключ» к изучаемому обществу, Люсьен Февр предлагает тщательным образом исследовать понятийный аппарат общества, его ритуалы, символы, которые выражаются в повседневном поведении человека76.

С момента создания журнала «Анналы экономической и социальной истории», из-под пера Люсьена Февра вышло около тысячи трудов: статей, очерков и монографий. Большинство из них были обращены к проблемам ментальности, цивилизаций, построению новых принципов исторической науки и ее методологии.

Люсьен Февр, в отличие от Марка Блока, не сражался на фронте Второй мировой войны, но провел остаток своих дней сражаясь за новую историческую науку. Он очень негативно относился ко своим коллегам, которые «отсиживаются в тиши кабинетов с задернутыми шторами наедине со своими бумагами» и умудряются в своих «стерильных историях» никогда не отвечать на вопросы, волнующие современников, а потому не способны «влиять на окружающий нас мир». Он считал, что «в крови и боли рождается новое Человечество, и вместе с ним, как и всегда, близится к появлению на свет История, историческая наука, соответствующая новому времени»77. Именно этой науке был посвящен труд «Бои за историю», который подобно

«Апологии истории» Марка Блока вобрал в себе все жизненные и методические установки ученого-медиевиста.

Самым выдающимся историком второго поколения является Фернан Бродель. Он родился в 1902 году в семье учителя математики и раннее детство провел в маленькой Французской деревне, что впоследствии повлияло на его исследовательский интерес. Образование стало для Броделя тем социальным лифтом, который помог переместиться историку из Люмевиль-ан-Орнуа сначала в Париж, а затем на факультет гуманитарных наук в Сорбоне. После получения образования Бродель переехал в Алжир, где преподавал историю в колледже и даже прошел военную службу. По возвращению в Париж произошло знакомство с Люсьеном Февром, которое сильно повлияло на дальнейшую судьбу историка. Люсьен Февр тесно сотрудничал с Броделем и причислял его к одному из «сотрудников, сплотившихся вокруг меня в братское и ревностное содружество»78.

В начале Второй мировой войны Бродель был мобилизован и активно принимал участие в военной деятельности. Уже после подписания перемирия Бродель в 1940 году попадает в плен, в котором проводит почти пять лет. Но подобно Марку Блоку ученый грамотно использует свое время. Оказавшись в плену без собранных ранее материалов, он по памяти продолжает начатый еще в довоенное время книгу «Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II». Арон Яковлевич Гуревич именно в связи с публикацией этого труда начинает причислять Броделя к школе «Анналов»79.

Начиная свою монографию как чисто политическое и экономическое исследование, Фернан Бродель, не без влияния на него Люсьена Февра, выходит на иной уровень рассмотрения проблемы. Пытаясь «тотально» изучить это общество, он делит монографию на три раздела соответствующие трем уровня исторической действительности, где каждому уровню соответствует собственный ритм и время. Изначально Бродель рассматривает географическое окружение человека и роль среды. Ему «не хотелось обойти вниманием эту как будто вневременную историю, обращенную к неодушевленным предметам, и вместе с тем удовольствоваться в этом случае географическим введением традиционного типа, которые украшают начало стольких книг беглым рассказом о полезных ископаемых, почвах и растениях, в дальнейшем не упоминающихся, как будто растения не оживают каждую весну, как будто стада застывают на своих пастбищах и корабли не бороздят настоящее море, не похожее на себя в разные времена года»80. На этом этапе время длится медленно, ход истории практически не заметен. «Это скорее история постоянных повторений, вечно возвращающихся и возобновляющихся циклов, «история без Времени», история стабильных, неподвижных «структур»81. Второй уровень Фернан Бродель отводит «социальным структурам» и рассматривает общество и экономику. По его мнению, «бывают структуры разного рода, как по-разному складываются и конъюнктуры, или стечения обстоятельств. Периоды существования тех и других, в свою очередь, также имеют разную длительность. История занимается поиском и использованием многочисленных объяснений, отражающих движение по вертикали, от одного временного «уровня» к другому»82. Здесь уделяется внимание как демографическому составу населения, так и торговле, денежному обращению, ремеслу и земледелию. Бродель проводит анализ и классификации средиземноморских империй, их формы и способы взаимодействия. Время на данном уровне течет хоть и медленно, но ощутимо, потому что «структура», характеризующаяся «временем большой длительности», «вступает в диалог» с «конъюнктурой», временем быстрым, кратким83. Третий уровень посвящен истории в привычном нам значении. Здесь рассматривается событийная история, история быстрых процессов, быстрых колебаний, политических изменений. Событие, как писал Фернан Бродель, «это взрыв, "звонкая новость", как говорили в шестнадцатом столетии. Его угар заполняет все, но он кратковременен и пламя его едва заметно»84, но его изучение не должно игнорироваться историком. По замыслу историка, этот труд должен был охватить все сферы исторической действительности. Такое деление на уровни является условным и введено историком лишь для удобства рассмотрения и анализа значения каждого уровня в истории Средиземноморья. Связи между намеченными уровнями сложны и, по словам самого Броделя, неоднозначны. Однако такой прием позволяет показать небольшую роль последнего уровня. События, которые происходят в политической жизни «здесь и сейчас», чаще всего обусловлены глобальными изменениями в экономике и социальной сфере общества, а также в природно-географических структурах.

Такое видение истории исключает из нее роль человека. Он теряет свободу выбора и является лишь инструментом более глобальных процессов.

Ближе к концу жизни Фернан Бродель признался, что его понимание истории совершенно изменилось во время нахождения в немецком плену, – такое виденье истории было «единственно возможной жизненной реакцией на то трагическое время». Под таким рассмотрением истории страшные события Второй мировой войны теряли свое значение. «Долой событие, особенно тягостное! – пишет Бродель. – Мне нужно было верить, что история, что судьбы человечества свершаются на значительно более глубоком уровне… в невообразимой дали и от нас, и от наших повседневных бед творилась история, верша свой неторопливый оборот, такой же неторопливый, как та древняя жизнь Средиземноморья, чью неизменность и своего рода величавую неподвижность я столь часто ощущал. Вот так и я пришел к сознательным поискам наиболее глубинного исторического языка…»85. Эта монография была хорошо принята научным сообществом, а в частности Люсьеном Февром и Эрнестом Лабруссом, которые подчеркнули, что такое исследование и есть новая история.

Так же, как и Марка Блока и Люсьена Февра, у Броделя есть свой теоретический труд, в котором он описывает свое методологическое видение исторического исследования. Статья «История и социальные науки: время большой длительности» является вариацией второго поколения «Анналов» и того, как должна выглядеть историческая наука, какое место она должна занимать в системе гуманитарного знания. Темпоральные представления, которые активно рассматриваются в этой статье, должны, по мнению Броделя, выработать общий язык для всех социальных наук, особенно таких, как экономика, демография, социология, человеческая география и другие86. Бродель призывает совершить переход от нарративной истории, которая занимается событиями малой длительности к истории процессов и цивилизаций, тем самым переключиться на время большой длительности. Структуры, по его мнению, придают форму человеческой жизни, препятствуя ее «расползанию», они создают условные границы, за которые личность, с ее представлениями и деятельностью не могут выйти. Однако такое игнорирование событий и положение о бессилии человека и подчинении его структурам не было единогласно воспринято ни как в научном академическом обществе, так ни в самой школе «Анналов». Как мы уже знаем, школа в это время начинает развивать по двум направления: с одной стороны, были ученики Броделя, которые активно использовали количественные метода и игнорировали событийную историю, а с другой – стояли такие ученые, как Жорж Дюби и Жак Ле Гофф, предметом изучения которых было индивидуальное в истории.

Еще одной отличительной особенностью Фернана Броделя является сближение с марксизмом. Это сближение отчетливо заметно в труде

«Материальная цивилизация и капитализм (XV – XVIII века)», который написан с точки зрения экономического материализма. Рассматривая в качестве предмета изучения торговлю, виды коммуникаций, жилища, пищу, и другие аспекты, Бродель совсем не уделяет внимание социальным проблемам и проблемам ментальности. В своей работе он использует такие документы, как переписку и доклады консулов, расчетные книги, исключительно как числа и чисто коммерческую информацию, игнорируя многие указания на менталитет и систему воззрений их авторов. Он сознательно не использует те наработки, которые совсем недавно были разработаны Марком Блоком и Люсьеном Февром.

Это отдаление от историков первого поколения и значительный разрыв с учеными третьего поколения школы «Анналов» привели к тому, что Бродель покидает руководство журнала «Анналы. Экономика. Общество.

Цивилизация»87, понимая что направление «Новой исторической науки» сильно разнится с его собственными взглядами. «Ученики не последовали моим советам… – с горечью заявлял Бродель в 1985 г. – Между мною и моими преемниками – огромный разрыв»88. После прерывания контактов со многими историками третьего поколения, Фернан Бродель мечтал о создании собственного журнала. Это мечта проявила себя в создании нового научного центра – «Дома наук о человеке», главной которого он оставался вплоть до своей кончины.

Арон Яковлевич Гуревич в своей работе «Исторический синтез и Школа "Анналов"» подчеркивает, что на последнем этапе жизни Фернан Бродель все дальше уходит от принципов школы «Анналов» в сторону географического детерминизма. «Броделя же вообще не интересует короткое человеческое Время, – пишет автор, не буду шутить на тему, что он уподобляет себя Богу и в своем пренебрежении временем даже хочет превзойти Его. Но осмелюсь утверждать, что Броделя не занимает то, что мы, историки, по старинке привыкли называть историей: событие, время быстрых изменений, человеческая активность, инициатива – короче говоря, человеческое содержание истории89.

Однако, именно при Броделе школа «Анналов» получила наибольшее признание и стала основополагающей в научном обществе. Труды историков-«анналистов» приводились в пример «правильного» ведения исследования другими учеными.

Главным единомышленником Броделя и преемником Марка Блока на кафедре социальной и экономической истории в Сорбонне был Эрнест Камиль Лабрусс. Он родился в 1895 году в семье ремесленника. Ученый прошел длительный путь изменения научных предпочтений: начиная как политэкономист, он изменил сферу своей научной деятлельности сначала на право, а затем историю, что сказалось на его работах. Основной сферой деятельности Эрнест Камиль Лабрусса была экономическая история. Он посвятил ей два монументальных сочинения: «Обзор движения цен и доходов во Франции в XVIII веке» и «Кризис французской экономики в конце старого порядка и накануне революции» , в которых, так же как и Фернан Бродель, широко использовал статистические методы анализа и стремился связать протекание экономических процессов с изменениями в общественных отношениях и коллективной психологии.

Главный мотив работ Лабрусса – это изучение статистических данных. Сопоставляя многочисленные частные свидетельства, Лабрусс вычислял средние размеры цен, заработной платы, объемов производства, доходов и расходов во Франции на всем протяжении XVIII в. Полученные средние цифры служили затем отправным пунктом для определения динамики социально-экономических процессов, с тем чтобы, опираясь на них, раскрыть предпосылки революции 1789 г. Непосредственный исследовательский объект Лабрусса – средние величины цен, зарплаты, доходов – определялся на основе извлечения из источников конкретных данных и их статистической обработки, иначе говоря, конструировался самим исследователем. Лабрусс как бы сам создавал («конструировал») «чистые факты», сопоставление и соотношение которых позволяло ему затем индуктивно прийти к выводам о предпосылках революции90.

Именно Эрнестом Камилем Лабруссом было предложено деление истории на три уровня, где первым уровнем являлась экономика, вторым – общество, а третьим – цивилизация, которое легло в основу нового названия журнала «Анналы экономической и социальной истории».

Крупным представителей школы «Анналов» являлся Жорж Дюби. Он родился в семье ремесленников в 1919 году, получил образование, а затем преподавал историю в Безаносе и Коллеж де Франс. Жорж Дюби никогда не старался причислить себя к школе «Анналов». Из-за различая взглядов на историю, в то время, когда Фернан Бродель предлагал Дюби место в редакторском составе журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация.», Дюби отказался от его предложения, желая работать в рамках «Новой исторической науки», но не состоя в формальных отношениях с представителями школы. На его взгляд «новая историческая наука» не могла быть монополизирована каким-либо учреждением или отдельной группой людей.

Большое влияние на его творчество оказали работы Люсьена Февра и Роберта Мандру91. Уже одни из первых работ историка опирались на поднятые Февром проблемы ментальности, опустив проблемы аграрного строя, которыми ранее занимался автор. «Я и Мандру, – писал историк,- под влиянием психоанализа (в 50-е годы) начали изучать в качестве фактора социальной истории ту совокупность полубессознательных проявлений, которой мы дали название ментальность»92. Несмотря на то, что историк останавливался подробно на некоторых отдельных событиях, его интересовали более глубокие проблемы: «То отношение, которое события вызывали к себе в определенную эпоху, бросает внезапный свет на историческую обстановку и на самые глубинные структуры; через событие мы осязаем саму жизнь. С другой стороны, я постоянно, – писал Дюби, пытался как можно больше опираться на исторические свидетельства. Вообще, я стремился с возможно большей полнотой воссоздать представление о своей роли в мире, присущее людям тех далеких времен. Мне хотелось взглянуть на этот мир их глазами»93.

Жорж Дюби долгое время исследовал институт брака, ценности семьи, традиции, его интересовало художественное развитие Средневековья, которые также исследовались с точки зрения ментальности и представлений. Его взгляд на историю частично совпадал с взглядом Февра и сильно разнился с представлениями Бродела: Жорж Дюби считал, что человеком движут не какие-то системы «длительного времени», а представления, система ценностей и картина мира, которая существовала в данном обществе. Тотальных подход, пропагандируемый Броделем, по его мнению, должен был существовать, но не должен растворять историческую науку в других дисциплинах, а наоборот призван объеденить изучение представлений, ментальности, культуры цивилизации с её материальной историей.

Появление компьютеров и популярность математических методов разбил третье поколение представителей школы «Анналов» на два лагеря, где представители первого – Пьер Шоню94 и Франсуа Фюре95 – широко использовали математические и количественные методы, которые стали популярны благодаря работам Фернана Броделя, в то время как Жорж Дюби и Жак Ле Гофф понимали минусы этих методов и старались от них отойти. Дюби считал, что не стоит отрицать значимость индивидуальных фактов, что история, как считали Люсьен Февр и Марк Блок, – это «человечная» наука и на первом месте в ее изучении должен стоять человек с его представлениями, менталитетом, картиной мира и ценностями. Уделяя особое внимание событийной истории, он, в противовес другому направлению школы, призывает уделять особое внимание хронологии, только благодаря которой можно уследить причинно-следственные связи и установить предпосылки событий.

Всю свою научную карьеру Дюби предпочитал находиться в стороне от какого-либо детерминизма. Как в своих работах он считал опасным полностью подчиняться какой-либо концепции или методу, так и в жизни, работая в рамках школы «Анналов», Дюби старался не причислять себя к какой-либо из научных школ «новой исторической науки»

В отличие от историков предыдущего поколения, третье поколение школы «Анналов» не занималось проблемами методологической рефлексии. В частности, Дюби писал «У меня нет особого вкуса к теориям: мое дело – работать… Я убежден в том, что мы должны исходить из конкретного… Меня интересуют люди, жившие в XII веке и оставившие кое-какие следы»96.

За свою научную деятельность Дюби написал более десятка монографий, статей, являлся редактором журналов «Le Moyen Age»97 и

«Etudes rurales» 98и активно участвовал в научной жизни Франции.

Еще один крупный представитель школы «Анналов» – Жак Ле Гофф – родился в 1924 году в семье учителя английского языка. Антиклерикализм отца и религиозность матери сильно повлияли на дальнейшую деятельность историка. Отсюда появился его интерес к религиозным представлениям и верованиям с точки зрения религиозного воображения и сознания, а не теологии. Так же, как и другие историки школы «Анналов», Жак Ле Гофф испытал сильное влияние марксизма. Однако, его не устраивал детерминизм экономической истории. Ле Гофф отмечает влияние, оказанное на него рядом французских ученых, – Марком Блоком, Люсьеном Февром, Фернаном Броделем, антропологами, начиная Марселем Моссом99 и заканчивая Клодом Леви-Стросом100.

В круг интересов Жака Ле Гоффа входят проблемы средневековой этики и поведения. Причем он придает большое значение исследованию, наряду с письменными текстами, слов, ритуалов и жестов, равно как и соотношения визуального искусства со словесным, изменения в системе ценностей, представления о времени и пространстве, развитие их на протяжении XII – XIV веков в связи с общими сдвигами в социальных структурах и, соответственно, в ментальностях. Им активно изучается народная культура и её взаимодействие с официальной культурой, трансформация мифов и фольклорных мотивов, которая происходила в результате этого взаимодействия, проповедь и её компонент и культура устного слова, расцвет которой приходится на XIII столетие. Жак Ле Гофф посвящает труды изучению общественного статуса средневековых интеллектуалов, анализирует мир воображения людей Средневековья, преображение социальных реальностей в эпических и других литературных памятниках, отношение людей той эпохи к смерти и загробному воздаянию и, в связи с этой проблематикой, изменения в представлениях о потустороннем мире, которые, по его мнению, привели в обстановке глубоких социальных и ментальных трансформаций к выработке идеи чистилища, что открыло для верующих новые перспективы спасения и тем самым оказало мощное воздействие на социально психологический климат в целом. Особая роль в исследованиях уделяется социальной стратификации и то как она воспринималась и характеризовалась в Средние века. Изучаются также сны средневековых людей- порождение их коллективной психологии, память и история, историческая ментальность. Основной категорией, которая лежит в основе всех работ Жака Ле Гоффа, является категория ментальности. Под ментальностью историк понимает отношения, установки и стереотипы, которые, в свою очередь, входят в состав другого определения – «картина мира», изучение которой также являлось ключевым в трудах историка.

Жак Ле Гофф часто выступал на круглых столах со статьями, посвященными проблемам методологии исторической науки, во время которых призывал к созданию новых подходов к изучению истории. Вопросы методологии также поднимаются историком в сборнике «История и память»101, где ученый продолжает традицию Марка Блока и раскрывает его взгляды, продолжая исследовать противоречия исторической науки. В этом труде Жак Ле Гофф снова пытается разрешить проблему объективности истории, её соотношения с настоящим, и «оправдать» историка в его беспомощности в ряде вопросов. Он рассматривает историю как науку своеобразную, но фундаментальную в трех основных ракурсах, которые часто бывают тесно переплетены друг с другом. Это историческая культура, философия истории и ремесло историка.

Однако главной своей целью он считает не создание дискуссий о том, как следовало бы изучать историю, а выдвижение на передний план проблемы поиска новых исторических парадигм, источников, анализ которых дал бы возможность прочитать их глубже и по-новому, и разработать оригинальные методы их исследования.

С 1969 года Жак Ле Гофф становится членом редакционной коллегии журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация», а затем становится третьим по счету после Люсьена Февра и Фернана Броделя руководителем

школы высших исследований в социальных науках102, где возглавлял группу, занимавшуюся вопросами исторической антропологии стран Запада.

Таким образом каждый из приведенных выше исследователей прошел длинный путь становления как историк и своими трудами внес большой вклад в развитие исторической науки. Имея новаторские идеи и разработав собственную методологию, они оказали большое влияние как на историков следующих поколений научной школы «Анналов», так и на историческую науку в целом. Их труды не перестают переиздаваться и исследоваться, являясь «хрестоматийными» для мирового исторического сообщества.

5. Методология школы «Анналов»

В противовес позитивистской парадигме, которая была доминирующей в исторической науке, Люсьен Февр и в особенности Марк Блок, создали совершенно новый подход к обработке исторического источника. Во-первых, они расширили это понятие, включив документы и предметы исследования, которые ранее игнорировались историками в своих работах. Марк Блок в своем труде «Апология истории или ремесло историка» писал: «Идет ли речь о костях, замурованных в сирийской крепости, или о слове, чья форма или употребление указывают на некий обычай, или о письменном рассказе очевидца какой-либо сценки из давних или новых времен,- что понимаем мы под словом "источник", если не "след", т. е. доступный нашим чувствам знак, оставленный феноменом, который сам по себе для нас недоступен?»103. Уже первые историки, причисляемые к научной школе «Анналов», начали использоваться ранее не привлекаемые в трудах историков-позитивистов орудия труда и другие материалы, полученные в результате археологических экспедиций, картографические материалы, аэрофотоснимки, данные топонимики. Проходил тщательный анализ ритуалов, обычаев и языковых систем как одного из вида исторических источников. За каждым словом стоит необходимость его появления и соответственно значительный факт, который может стать предметом исследования.

Любой документ, с точки зрения основателей школы «Анналов» должен и несет информацию о человеке, который его создавал. Он отображает не только сухие факты, которые нужно тщательно собирать, но и отображает часть воззрений той эпохи, в котором создавался этот документ. Как писал Люсьен Февр в своей книге «Бои за историю»: «Историк, отказывающийся осмыслить тот или иной человеческий факт, историк, проповедующий слепое и безоговорочное подчинение этим фактам, словно они не были сфабрикованы, не были заранее избраны во всех значениях этого слова (а сам историк не может не избирать их), – такой историк может считаться разве что подмастерьем, пусть даже превосходным. Но звания историка он не заслуживает»104.

Такой подход позволил историкам по-новому взглянуть на ранее исследованные исторические документы. Изучая человека, который писал документ, а не положения в нем, для ученых открылся большой пласт социальной жизни общества. Увеличивается и количество источников. Предметом исследования становятся все предметы производительной деятельности человека. Марк Блок в монографии «Апологии истории или ремесло историка подчеркивает, что «все, что человек говорит или пишет, все, что он изготовляет, все, к чему он прикасается, может и должно давать о нем сведения»105.

Во-вторых, в корне изменилась сама работа с источниками. Работа историка не должна, по их мнению, сводиться к пустому сбору и накопительству фактического материала. Прежде чем начать работать с источником, нужно знать, что именно ты хочешь от него получить. С точки зрения историков первого поколения школы «Анналов» любой источник может нести в себе ценные сведения, но получить их можно, если знать, как к нему подойти. Исследование должно начинаться с постановки проблемы, разработки предварительных вопросов, ответ на которые исследователь хочет обнаружить в источнике. Этот подход позволяет исследовать такие области исторической действительности, которые ранее историку были недоступны. Например, производя анализ терминологии и лексики документа, можно выявить проблемы повседневной жизни, которые непытался вложить в документ автор текста и которые помогут отобразить повседневную жизнь и представления того общества, в котором создавался исторический документ.

Исторический источник таким образом становится неисчерпаем. Каждый историк может задавать все новые вопросы, подходить с той стороны, с которой его ранее еще не исследовали. Каждый ученый задает исходя из собственного мировоззрения вопрос культуре, который она сама себе не ставила, и чаще всего она открывает все новые стороны и смыслы. При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются106. Только благодаря такому подходу к источнику, раздвигаются рамки исторического исследования, потому что открывается целый пласт социальной структуры, которая детерминирует изменения в обществе и является той конъюнктурой, в которую вписана экономическая и политическая жизнь.

Ненамеренные факты и знания, которые не по своей воле вкладывает автор документов в свои тексты, является более объективным, нежели те, что писались специально для прочтения бедующим поколением и несли в себе определенную цель. Так или иначе источник сообщает лишь то, что прошло через рефлексию его автора, поэтому неизбежно является субъективным и окрашен взглядами и интересами писателя. Историк целенаправленно, в соответствии с проблематикой своей работы, пытается отыскать следы человеческой мысли и деятельности, и именно этот контакт, соприкосновение с человеком изучаемой эпохи, позволяет быть историческому исследованию живым и привлекательным. В этом и видят предназначение истории первое, а затем третье и четвертое поколение историков школы «Анналов» – не сухое изучение фактов и навязывание им систем, а изучение тех же фактов, но через человека, через его мировоззрение, картину мира и ментальность. Другого понимания предназначения исторической науки придерживался представитель второго поколения школы «Анналов» Фернан Бродель. Но и он говорил о возможности подходить к историческим источникам быстрой длительности не с точки зрения вынимания сухих фактов, но и на более глубоком уровне, пытаясь подчерпнуть данные о «времени большой длительности»

Так или иначе историки школы «Анналов» отличались нестандартным для того времени видением исторического источника и методов работы с ним. Наверное, это было опосредованно тем, что историки изначально выбирали нехарактерный для позитивизма и доминирующей академической исторической науке предмет исследования, ставя во главу угла либо какие-то масштабные коллективные явления, либо обычного человека, мировоззрение и картина мира которого отображала глубоко протекающие социальные процессы общества, к которому он принадлежал.

Как уже было сказано выше, человек как продукт общества, в котором он живет и отображает своим мировоззрением и картиной мира глобальные социальные процессы, протекающие в обществе, становится у историков школы «Анналов» одним из главных предметов исследований. Марк Блок писал: «Можем ли мы понять этих людей, изучая их только в их реакциях на частные обстоятельства определенного момента? Даже чтобы понять, чем они являются в этот именно момент, данных опыта будет недостаточно. Множество возможностей, до поры до времени мало проявляющихся, но каждый миг способных пробудиться, множество стимулов, более или менее бессознательных, индивидуальных или коллективных настроений останутся в тени. Данные единичного опыта всегда бессильны для выявления его же компонентов и, следовательно, для его истолкования»107. По мнению Марка Блока и Люсьена Февра, социальная сфера общества состоит из множества пластов, которые могут пересекаться только во время изучения человека, своей жизнью объединяющего всю историческую действительность и глобальные процессы, проходимые в обществе.

Каждое явление, на их взгляд, которое хоть как-то заинтересовало историка, неизменно прошло через чье-то сознание и стало фактом человеческой психики. История, если не брать в расчет время большой длительности и глобальные географические процессы, изучаемые Фернаном Броделем, не может происходить без человека. Любое событие, которое так или иначе попадает в поле зрение историка всегда является событием коллективной и общественной жизни людей. Все поколения историков школы «Анналов» так или иначе изучали человека. Исключением может послужить только Фернан Бродель, но даже он позитивно оценивал работы публикующегося в это время Жоржа Дюби, которого увлекала социальная история. Отсюда большой интерес третьего поколения к антропологической истории, а также изучению ментальности, и возвращение к социальной истории Люсьена Февра четвертого поколения историков школы Анналов». Работая с историческим документом, которые создавали люди прошедших эпох, ученый, даже исследуя проблемы экономики или политики, так или иначе встречается с человеческим сознанием, которое преображает факты действительности и по-своему интерпретирует их. Так же любые факты политической, экономической и социальной истории всегда «психологичны», потому что их создает человек или группа лиц. И только поняв установки и ценности общества, мировоззрение человека и его картину мира, изучив через призму «человечности» явление, можно говорить о полноте исторического исследования. Не имеет значение, что именно мы встречаем на страницах работ историков школы «Анналов» – понятие «общество», «общественную систему» или «цивилизацию», так или иначе присутствие человека на страницах монографий практически физически ощутимо.

Для каждого поколения школы «Анналов» было характерно стремление к междисциплинарности в формировании знания о человеке. Работы Марка Блока, в центре которых стоял человек, опирались на достижения в социологии, психологии и философии. Люсьен Февр также стремился к объединению истории с другими смежными науками о человеке. Фернан Бродель хоть и видел историю как главенствующую науку, которая должна включить в себя другие дисциплины, так или иначе подразумевал тесное сотрудничество с географией, демографией и экономикой. Историки третьего поколения школы «Анналов» настаивали на тесном интеллектуальном сближении с антропологией.

Изначально стратегия школы была направленна на сближение наук и стирание границ между ними, однако, уже четвертое поколение ученых школы «Анналов» заметило, что такое слияние невозможно. Но также, как и их предшественники, ученые осознавали, что историческое исследование становится более полным и систематизированным, при заимствовании и использовании методов других наук, что «запираться» в собственной методологии было бы большой ошибкой. Они наоборот предлагают вычертить наиболее четкие границы между науками, но не переставать заимствовать методы друг у друга. Такое разграничение, по их мнению, могло бы помочь избежать путаницы. Идея создания универсального метода потерпела поражение, и теперь целесообразно было бы заимствовать методы других наук, опираясь на их тщательную проработку. Введение новых методов и заимствование методологии из других, смежных с историей наук позволило историкам наиболее обширно производить исследования. Историки школы «Анналов» ввели в свои работы такие творческие подходы как аэрофотосъемка, анализ пыльцы, «непредумышленные» и «невольные» свидетельства, квантитативные техники и серийный метод, методы дендрохронологии и иконографический анализ, картографию, процедуры «микроистории», связанные с изменением масштаба исследования108.

Несмотря на то, что школа «Анналов» изначально начинала свое существование как оппозиция господствующему в то время позитивизму, она никогда не замыкалась на себе и интересовалась другими направлениями исторической науки. Так, например, основатели научной школы «Анналов» Марк Блок и Люсьен Февр не раз подчеркивали большое влияние марксизма на свои труды. Фернан Бродель открыто вступал в диалог с историками- марксистами на конгрессах по экономической истории и возникновении капитализма и пытался создать все условия, как редактор журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация.» для взаимного сотрудничества.

Исследования и нововведения, которые образовывались в ходе работы ученых, так или иначе относящихся к школе «Анналов», были новаторскими не только для исторической науки, но и для смежных с ней дисциплины. Это продвинуло не только историческую науку, но и весь академический мир в целом. Особенно, когда речь идет о первом и втором поколении школы, можно говорить о систематическом продвижении и развитие всей академической науки. Школа «Анналов» повлияла своими трудами и подходами на всю сферу социальных наук, завоевывая все большее признание в научном академическом сообществе.

Отношение к истории как науке – важный аспект творчества историков школы «Анналов». Использование научных методов, теоретические разработки – все это выводило историю на новый уровень. Теперь история не являлась «рассказом» о фактах прошлого и собранием мифологических представлений и легенд, а представляла из себя науку, которая располагая историческими источниками и фактическими данными, выстраивала исследования, опираясь на доказательства и примеры. В истории, по мнению Карлоса Антонио Агирре Рохаса, благодаря школе

«Анналов» происходит становление от истории-рассказа к «истиной исторической науке»109. Конечно, она, в отличие от точных наук, не могла строиться на априроной абстрактно-теоретической схеме, но тем не менее, историки настаивали на доказательности теорий и аргументации оценочных суждений, которые они выносили в своих работах. Поиск социальных закономерностей, установление причинно-следственных связей, желание обнаружить глубинные смыслы, которые стоят за свершившимися историческими событиями, феноменами и процессами – именно эти мотивы становятся в основе исторического исследования историков школы

«Анналов». Вырабатываются новые парадигмы, такие как «время большой длительности», исследование явлений благодаря анализу пересечений событий, конъюнктура и структура, применение сравнительного анализа для вычисления отличительных признаков объектов исследования, подход к изучению истории с точки зрения построения «проблем», который позволяет рассматривать ранее скрытые вопросы, концепция мировой глобальной истории, расширяющая территорию изучения и образующая взаимосвязи с другими исследованиями на похожую тему. Изучая любое явление, историк не может истолковывать его, сведя к какой-либо однозначной теоретической формуле, он обязан изучить его во всех проявлениях и с разных сторон, потому что в каждом явлении социальной жизни взаимодействуют и переплетаются различные факторы, которые оказывают на него влияние.

Также, что немаловажно, наряду с другими учеными историки школы

«Анналов» настаивали на научном изучении современной истории. По мнению ученых, историк не может оставаться вдали от современных событий. Если историк и изучает общество, то не должен обходить стороной и игнорировать ту общественную систему, в которой проживает он сам. Отсюда и активная политическая позиция Марка Блока, статьи ученых, являющиеся рефлексией и ответной реакцией на происходившие в XX веке события.

Таким образом, историки школы «Анналов» разработали совершенно новую методологию, отличающуюся подходом к пониманию и изучению исторического источника, рассмотрение истории через призму человека и его системы представлений. Ученые вывели исследования на новый уровень, используя в своих работах общенаучные методы и методы других смежных дисциплин.

Заключение

Анализ существующих трактовок понятия «научной школы» и критериев принадлежности к ней (от институциональной интерпретации у К.А. Ланге и С.Д. Хайтуна до различения формальных и неформальных критериев у А.В. Свешникова) позволил составить комплексное представление о научной школе как об оформленной системе научных взглядов, с одной стороны, и как о сообществе ученых, участвующих в производстве и трансляции этих взглядов и имеющих общую парадигму исследований – с другой. Нами также было установлено, что любой разговор о научной школе без системы признания в академическом сообществе является неполноценным.

Школа «Анналов», на примере которой рассматривалось формирование и эволюция данного типа научного сообщества, стала неформальной группой ученых, существующей благодаря формальной организации, каковой, в отличие от большинства школ, выступает не университет и не исследовательский центр, а научная периодика. В качестве отличительной черты данной школы можно выделить профессиональный характер работы, что также является важным критерием объединения в научные сообщества. Членами школы «Анналов» являлись французские ученые, которые профессионально занимались научной деятельностью в рамках исторической дисциплины. При этом школа имела устойчивый набор социальных ролей, в сфязи с формальной привязкой к периодике, и личностные связи внутри научной группы.

В процессе эволюции школа «Анналов» формировала собственный идеальный образ, который изменялся по мере работы разных поколений, но сохранил общие черты. Каждое из поколений так или иначе отвечало на вопросы: какие цели и задачи стоят в настоящее время перед исторической наукой и школой «Анналов» в первую очередь; какие методы должны использоваться учеными; на каком фундаменте должны строится исследования и т.д. Отвечая на них школа «Анналов» за время существования сумела сохранить собственную научную идентичность. При этом многие ученые самостоятельно причисляли себя к данному научному сообществу, других же подчас относили к нему благодаря близкой проблематике исследований или используемым методам.

В любом случае, остальное сообщество ученых-историков признает существование как самой школы, так и наличие у нее отличительных черт, концепций и методологии, которые выделяют ее из остального научного мира.

Рассмотрение этапов становления школы «Анналов» позволяет прийти к выводу о том, что деятельность ученых напрямую зависела от событий, происходивших во Франции. Общество как бы формировало «запрос», и историки отвечали на него. Школа «Анналов» появилась как ответная реакция на узконаправленность и бессилие в некоторых вопросах позитивисткой науки, которая являлась доминирующей в начале XX века. Ее создание было подготовлено деятельностью других ученых, которые уже в конце XIX века ставили вопрос о создании «Новой исторической науки», которая объединяла бы в себе все социальные дисциплины. В это же время происходило становление историка как профессии, что влекло за собой создание научных журналов для того, чтобы подтвердить этот статус.

Сформированная Марком Блоком и Люсьеном Февром концепция нашла воплощение в журнале «Анналы экономической и социальной истории», который начал свое существование 1929 году и продолжает работу по сей день. Первое поколение школы «Анналов», которое условно можно датировать 1929-1956 гг., проделало большую работу по созданию методологии «новой истории», которая была лишь частично заимствована вторым поколением в лице Фернана Броделя. На такое изменение в парадигме научной школы повлияли внешние условия, а именно ужасы Второй мировой войны, которая так или иначе коснулась каждого из ученых. Фернан Бродель не раз подчеркивал, что «время большой длительности» и изучение структур позволяет избежать мелких событий, рабом которых оказывается человек. Именно события во Франции повлияли на сознательный уход второго поколения, работавшего в 1956-1968 гг., от хронологии. Новые изменения ожидали школу в связи со следующими историческими потрясениями: признанием независимости Алжира, студенческой революцией, усиленной урбанизацией, заставившими ученых обратить внимание на проблему ментальности и антропологической истории, которые стали основополагающими темами для третьего поколения школы

«Анналов» (1968-1989 гг.). В это время школа «Анналов» перестает быть оппозиционной к официальной исторической науке, и проблемы методологической рефлексии уходят на задний план, уступая место политике «доступности» и популяризации ее исследований.

Говоря об эволюции школы «Анналов» и антропологическом повороте нельзя было обойти вниманием научные биографии ее крупнейших представителей. Рассмотрение жизненного и научного пути историков позволяет понять конъюнктуру, в которую были вписаны их исследования, оценить значение, которое нес в себе каждый из них и школа в целом. На примере исследований Люсьена Февра, Марка Блока, Фернана Броделя, Эрнеста Лабруса, Жоржа Дюби, Жака Ле Гоффа прослеживается определенная преемственность между учеными и их идеями.

Последняя глава позволила выделить теоретико-методологические основания школы «Анналов» как единого направления. Историки школы

«Анналов» расширили понятие исторического источника и начали использовать в своих работах предметы, которые ранее игнорировались учеными. Характерной особенностью школы также стала новая исследовательская установка при работе с источниками: помимо фактических данных историки пытались проанализировать представления и картину мира как самого автора, так и общества, к которому можно было его причислить. Предметом исследования школы «Анналов» стал человек, через призму которого изучалась социальная, политическая и экономическая история. Для школы «Анналов» характерно стремление к междисциплинарности и выработке «единого метода», а также тесного сотрудничества с другими дисциплинами и направлениями в исторической науке. Помимо активного использования общенаучных методов и методов других наук историками школы «Анналов» было введено множество совершенно новых методов (таких, например, как аэросьемка), что внесло большой вклад не только в развитие истории, но и науки в целом.

Список использованных источников и литературы

Источники

1.Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Изд-во им. Сабашниковы, 2003. 504 с.

2.Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М.: Иностраннаялитература,1957.[Электронныйресурс]URL: http://istmat.info/files/uploads/28380/m-bloch_typical-features-fran-agr- history_1957.pdf

3.Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М., 1977. С 115- 142.

4.Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. В 3 ч. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

5.Дюби Ж. Европа в средние века. Смоленск. : Полиграмма, 1994. 316 с.

7.ЛеГоффЖ.Историяипамять.М.:Российскаяполитическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. 303 с.

8.Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого: Пер. с фр. / Общ. ред. С.К. Цатуровой. М.: «Прогресс», 2001.

9.Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992.- 273 с.

10.Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. 627 с. [Электронный ресурс] URL:

http://libarch.nmu.org.ua/bitstream/handle/GenofondUA/47080/5df593be84 02e67ebfc336552bf8b1a5.pdf?sequence=1

Литература

11.Iggers G. New Directions in European Historiography. London, 1985. P. 31- 41.

12.Афанасьев Ю.Н. Историзм против эклектики. Французская историческая школа «Анналов» в современной буржуазной историографии. 1929-1979 гг. М., 1980. 277 с.

13.Бессмертный Ю.Л. Три новые книги Ж. Дюби // Средние века. 1975. Вып. 39. С. 253-255.

14.Бикбов А. Институты слабой дисциплины // Новое литературное обозрение. № 77. 2006. [Электронный ресурс] URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2006/77/bi24.html

15.Блуменау С.Ф. «Анналы» и проблемы Французской буржуазной революции конца XVIII в. // Вестник Московского университета. Серия: «История». 1978. № 3. С. 68-87.

16.Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология. 2002. № 5. С. 60-75.

17.Бычков С.П., Корзун В.П. Введение в историографию отечественной истории ХХ в. Учебное пособие. Омск: Омск. гос. ун-т, 2001. 359 с.

18.Гуревич А.Я. Загадка Школы «Анналов». «Революция во французской исторической науке» или Об интеллектуальной ситуации современного историка // Мировое древо. М., 1993. № 2.

19.Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М: Индрик, 1993.

20. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 351 с.

21.Гутнов Д.А. О школах в исторической науке // История мысли: Историография. М., 2002. С. 65-72.

22.Дилигенский Г.Г. «Annales. Economies – Sociétés – Civilisations». Paris // Вопросы истории. 1962. № 7. С. 185-190.

23.История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. [Электронный ресурс] URL: http://lib.co.ua/history/unknown/istorijamentalnostey.jsp

24.Кон И.С., Люблинская А.Д. Труды французского историка Марка Блока // Вопросы истории. 1955. № 8. C. 147-159

25.Культурология: Учебник / Под ред. Ю.Н. Солонина, М.С. Кагана. М. : Высшее образование, 2007.

26.Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. 300 с.

27.Лайтко Г. Научная школа – теоретические и практические аспекты // Школы в науке. М., 1977.

28.Люблинская А.Д. Предисловие // Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957. С. 5-22.

29.Медушевская О.M. Вопросы теории источниковедения в современной буржуазной историографии // Вопросы истории. 1964. № 8. С. 77-88.

30.Междисциплинарные подходы к изучению прошлого/ Под ред. Л. П. Репиной. М.: Аспект Пресс, 2003.

31.Михальченко С.И. Школы в исторической науке // Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX вв. Брянск, 2004. Вып.3.

32. Могильницкий Б.Г. Междисциплинарный синтез: уроки школы

«Анналов» // Методологический синтез: прошлое, настоящее, возможные перспективы. Томск, 2002. С. 10-42.

33.Могильницкий Б.Г. История исторической мысли XX века: Курс лекций. Вып. II: Становление "новой исторической науки". Томск: Изд- во Том. ун-та, 2003. 178 с.

34.Мягков Г.П. Историк в «своей» научной школе: проблема «внутри- школьной коммуникации» // Историк на пути к открытому обществу. Омск, 2002.

35.Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке: опыт «русской исторической школы». Казань: Изд-во Казанского университета, 2000. 295 с.

36.Мягков Г.П. Русская историческая школа: методологические и идейно- политические позиции. Казань, 1988. 198 с.

37.Мягков Г.П., Репина Л.П. Интеллектуальная культура и научные коммуникации // Вестник Удмуртского университета. Серия 5: История и филология. 2014. Вып. 3. С. 137-142.

38.Огурцов А.П. Научная школа как форма кооперации ученых // Школы в науке. М., 1977.

39.Одиссей. Человек в Истории. 1991. М.: Наука, 1991. 192 с.

40.Олабарри И. «Новая» новая история: структура большой длительности

// Ойкумена. Альманах сравнительных исследований политических институтов, социально-экономических систем и цивилизаций. Харьков, 2004. Вып. 2. [Электронный ресурс] URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/olab_novist.php

41. Погодин С.Н. Научные школы в исторических науках. (К постановке вопроса) // Клио. 1998. № 2(5).

42.Репина Л.П. Интеллектуальные традиции и научные школы: к методологии исследования // Историк и его дело: судьбы ученых и научных школ: Сб. статей. Ижевск, 2008.

43.Свешников А.В. Петербургская школа медиевистов начала ХХ века. Попытка антропологического анализа научного сообщества. Омск: ОмГУ, 2010 г. 408 с.

44.Сидорова Л.А. Школы в исторической науке России // Отечественная история. 1999. № 6. С. 200-203.

45.Сидорова Л.А. Школы в советской исторической науке: традиции и особенности // Исторический журнал: научные исследования. 2012. № 3. С. 14-23.

46.Споры о главном: дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов» / Под ред. Ю.Л. Бессмертного. М., 1993. 202 с.

47.Трубникова Н.В. Анри Берр и «Журнал синтеза», Люсьен Февр и

«Движение Анналов». Сходства и различия двух программ обновления гуманитарных наук // Известия Томского политехнического университета. 2008. Т. 313. № 6: Экономика. Философия, социология и культурология. С. 120-122.

48.Трубникова Н.В. Преемственности и новации в историческом журнале:

«Анналы экономической и социальной истории» в контексте развития профессиональной периодики // Известия Томского политехнического университета. 2007. Т. 310. № 3. С. 195199.

49. Трубникова Н.В., Уваров П.Ю. Пути эволюции социальной истории во Франции // Новая и новейшая история. 2004. № 6. С. 127-147.

50.Трубникова Н.В. Регионы Азии и метод Фернана Броделя // Известия Томского политехнического университета. 2002. Т. 305, № 7. С. 175- 185.

51.Трубникова Н.В. Марк Блок: образ идеального историка и вызовы современной Франции // Вестник Томского государственного университета. 2004. № 281. Серия: История. Краеведение. Этнология. Археология. С. 190-195.

52.Трубникова Н.В. Историческое движение «Анналов»: традиции и новации. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2007. 356 с.

53.Хайтун С.Д. О предпосылках возникновения научной школы // Социально-психологические проблемы науки: Ученый и научный коллектив. М., 1973. С. 190-201.

54.Шаханов А.Н. К проблеме школ в российской исторической науке // Отечественная культура и историческая мысль XVIII-XX вв. Брянск, 2004. Вып. 3.

55.Шенкао М.А. Изучение ментальностей во французской школе

«Анналов» [Электронный ресурс] URL: http://www.terrahumana.ru/arhiv/09_01/09_01_05.pdf

56.Шишков И.З. История и философия науки: учебное пособие. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2010. 768 с.

57.Ярошевский М.Г. Логика развития науки и научная школа // Школы в науке. М., 1977. С. 7-97.

58.Ястребицкая А.Л. Культурное измерение историографического // Культура и общество в Средние века – раннее Новое время.

Методология и методики современных зарубежных и отечественных исследований. М., 1998. С. 18-46.

Становление и эволюция научной школы (на примере школы ‘Анналов’)

Становление и эволюция научной школы (на примере школы ‘Анналов’)

Похожие записи

Аргументация в христианстве

Витражная роспись по стеклу

Женская стрижка ‘Смеш’, окрашивание волос. Цветотип ‘Зима’, макияж ‘Зима’. Пилинг, средства по уходу за кожей, очищение