Традиционная рубаха в мужском комплексе костюма восточнославянского населения Кубани

• Вид работы: Дипломная (ВКР)
• Предмет: Культурология
• Язык: Русский , Формат файла: MS Word 46,33 Кб

Традиционная рубаха в мужском комплексе костюма восточнославянского населения Кубани

Дипломная работа

Традиционная рубаха в мужском комплексе костюма восточнославянского населения Кубани

Содержание

Введение

Глава 1. Социоисторический аспект формирования мужского костюма на Кубани

.1 Культура Кубани как симбиоз украинской и русской традиции

1.2 Разновидности мужских рубах на Кубани конца XVIII – начала XX вв.

Глава 2. Выполнение практической работы по изготовлению кубанской мужской традиционной рубахи

.1 Изготовление рубах с геометрическим орнаментом

.2 Исполнение рубахи с растительным орнаментом

Заключение

Список использованных источников

растительный орнамент мужская рубаха Кубань

Введение

Известно, что одежда в немалой степени отражает социальные, эстетические, религиозно-нравственные и другие идеалы и традиции народа. При рассмотрении кубанской традиционной одежды открывается ряд историко-культурных заимствований, которые определили ее уникальность.

Актуальность темы настоящего исследования обусловлена возрастающим научным и практическим интересом к историко-культурному наследию Кубани, частью которого является история традиционного костюма восточнославянского населения Кубани, рубахи в частности. В настоящее время проблема сохранения традиционных элементов этнических культур становится особенно важной, конец XX и начало XXI вв. характеризуются повышенным интересом к традиционной культуре.

Цель настоящего исследования: изучить традиционную рубаху в мужском комплексе костюма восточнославянского населения Кубани.

Задачи настоящего исследования:

1) Проанализировать историю заселения Кубани, понять, из каких социальных групп формировалось население области, выявить, как этот фактор повлиял на феномен кубанского культурогенеза.

2) Рассмотреть разновидности мужских рубах, бытовавших у восточнославянского населения Кубани.

3) Изучить разновидности орнамента кубанских мужских рубах и его смысловое значение.

4) Выполнить практическую работу по изготовлению мужских рубах восточнославянского населения Кубани.

Объект настоящего исследования: народный мужской костюм в системе традиционной культуры кубанского казачества.

Предмет настоящего исследования: традиционная мужская рубаха взрослого восточнославянского населения Кубани.

Хронологические рамки настоящего исследования охватывают период конца XVIII – начала XX вв. Такой длительный исторический промежуток времени объясняется попыткой проследить процесс этнических взаимовлияний протекающего на Кубани культурогенеза, повлиявший на внешний вид традиционной рубахи мужского населения области, а также процесс влияния городской моды конца XIX – начала XX вв. на ее исчезновение.

Методологическая основа настоящего исследования: в ходе исследования применялись следующие методы исследования: анализ собранной информации и музейных источников, описание, сравнительно-типологический, семантический методы.

Теоретико-методологическая основа настоящего исследования: материалы по истории заселения Кубани, традиционной культуре Кубани (Короленко П. П. «Черноморцы», Щербина Ф. А. «Краткий исторический очерк Кубанского казачьего войска» и др.); издания об истории вышивки (Гангур Н. А. «Орнамент народной вышивки славянского населения Кубани XIX – начала XX вв.», Богуславская И. Я. «Русская народная вышивка», Маслова Г. С. «Орнамент русской народной вышивки как историко-этнографический источник» и др.); труды украинских авторов об описании жизни и быта украинцев (Красильников Ф. С. «Украина и украинцы», Березинь Н. «Украина: (малороссы, их страна, быт и прошлое)» и др.); Материалы об изучении славянской символики (Рыбаков Б. А. «Язычество древней Руси», Любор Нидерле «Славянские древности» и др.); иллюстрированные сборники орнаментов русской и украинской вышивки («Сборник Великорусских и Малороссийских узоров для вышивания» под тип. Траншеля, «Альбом Малороссийских узоров»: Издание редакции журнала «Вестник моды» и др.).

Степень научной разработанности проблемы: история традиционной одежды восточнославянского населения Кубани до сих пор остается наименее исследованной темой, литература по данной теме сравнительно незначительна. Но необходимо отметить, что научные труды кубанских авторов подняли исследование истории народной культуры Кубани в целом, и историю традиционного костюма кубанских казаков, в частности, на качественно другой уровень.

В книге Гангур Н. А. «Орнамент народной вышивки славянского населения Кубани XIX -начала XX вв.» подробно изучены типы орнаментации кубанских вышивок, их значение и происхождение. В книгах Вакуленко Е. Г. «Народное декоративно-прикладное творчество: теория, история, практика», «Народные мaстера Кубани» передают свой опыт и знания народные мастера региона. Богуславская И. Я. в книге «Русская народная вышивка» (1972) исследовала образно-сюжетный и колористический строй вышивки юга России.

Теоретическая и практическая значимость работы: в ходе исследования была предпринята попытка комплексно изучить традиционную мужскую рубаху восточнославянского населения Кубани, все факторы, повлиявшие на ее внешний вид, а также историю ее бытования и исчезновения из повседневной жизни. Данная работа может быть полезна при изучении традиционной мужской рубахи Кубани.

Структура дипломной работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения и двух приложений. Первая глава «Социоисторический аспект формирования мужского костюма на Кубани» состоит из двух подглав: «Культура Кубани как симбиоз украинской и русской традиции», «Разновидности мужских рубах на Кубани конца XVIII – начала XX вв.». Вторая глава «Выполнение практической работы по изготовлению кубанской мужской традиционной рубахи» состоит из двух подглав: «Изготовление рубах с геометрическим орнаментом», «Исполнение рубахи с растительным орнаментом». Приложение 1 содержит рисунки и схемы, приложение 2 содержит фотографии.

Глава 1. Социоисторический аспект формирования мужского костюма на Кубани

1.1 Культура Кубани как симбиоз украинской и русской традиции

Жители Малороссии (Украины) принадлежат к славянскому племени и называются так по имени края – малоросы, т.е. жители Малой России [19, c.7]. С древних времен Малороссия была частью русского государства.

Но, несмотря на общую веру и сходные языки, русские и украинцы в то же время сильно различаются. Различия проявляются во многом, начиная с внешности, выражения и черт лица, и заканчивая манерами, одеждой и складом характера [2, с.67].

Одежда малоросов достаточно красивая и оригинальная (фото 1 – 5, прил.2), состоит у мужчин из полотняной рубахи с маленьким прямым воротником, в основном покрытым вышивкой, завязывающимся в центре шнурком или лентой. Надевается она под шаровары, которые шьются очень широкие и всегда заправляются в сапоги. На голове малоросы носят высокую шапку из мерлушек с суконным дном, а иногда и всю из мерлушек, носят ее во все времена года. Поверх рубахи малоросы надевают «юпку» (род пальто), белую или серую с цветными выпушками и кожаными пуговицами; молодые же парни – «каптанокъ» (полукафтан). Отправляясь в дорогу, малоросы надевают еще и «свитку» (род армяка). Зимой носят «кожан» (полушубок, только другого покроя). Одежда молодых парней шьется из хорошего материала, делается особенно красивой [19, с.28]. В одежде малоросы предпочитают яркие цвета. Одежда должна быть не только красива, но и удобна. Н. Березин в описании малороссийского народа говорит: «Толпа парубков и девчат, разодетая в праздник и толпящаяся где-нибудь на площади в ожидании увеселений, представляет в высшей степени яркую и оживленную картину, напоминающую пестрое сочетание разнообразных цветов где-нибудь на жарко освещенной поляне или в светлом углу сада» [2, с.72]. В воскресенье, собираясь в церковь, народ надевает праздничную одежду, молодые парни надевают вышитые сорочки, цветные кушаки и новые свитки. Когда малороссы собираются крестить ребенка, то, если это мальчик, его пеленают в рубаху отца, если же девочка – в рубаху матери [37, c.19].

В комплекс одежды русских крестьян входили: рубаха навыпуск, порты, кафтан нижний и верхний, пояс, головной убор, лапти или сапоги (фото 6, прил.2). Наряду с единством идейно-образного содержания и структуры русских мужских костюмов имелись некоторые этнолокальные особенности. Сохранились некоторые места, где рубаха с поясом и у девушек, и у парней была единственной одеждой до женитьбы [24, c.41]. Повсюду издревле была известна туникообразная рубаха, которую шили из прямого перегнутого пополам полотнища. Верхняя мужская одежда практически не отличалась от женской, она имела различные названия: свита, кошуля, кожух, кафтан, армяк, зипун и др. Ее шили из сукна, холста, меха с глубоким запахом, она могла быть халатообразной и приталенной. Кафтаны были как цвета натуральной шерсти, так и синими, зелеными и даже красными. Самой нарядной верхней одеждой у русских всегда были шубы и полушубки. У крестьян они были в основном овчинными, иногда на заячьем, собачьем или кошачьем меху. Непременной частью мужской одежды был тканый, витой, плетеный, вязаный или ременный пояс. Парни опоясывались по нижней одежде, а взрослые мужики – по верхней. По поверью, пояс увеличивал силу мужчин. К поясу подвешивались кожаная сумка "калита" или "мошна", гребешок, кисет [56].

В XIII столетии на Русь нагрянули полки татар, Малороссия была очень сильно разграблена. Вся Русь переживала тогда тяжелые времена, Малороссия осталась без защиты. Ища какой-нибудь помощи, она была вынуждена присоединиться к Литовскому княжеству. Впоследствии Литовское княжество примкнуло к Польше, а с ним вместе примкнула и Малороссия. С тех пор начались страдания малороссийского народа: крестьяне, бывшие тогда еще крепостными, терпели очень много мучений [8, c.17]. Случалось нередко, что их господа, желая получить больше выгоды, принимали католичество и принуждали сделать то же самое своих крестьян, которые очень не хотели отрекаться от веры предков. Не все малоросы могли выдержать такую жизнь, некоторые, когда им было уже особенно плохо, бросали все и бежали в Запорожскую Сечь [37, c.7].

Е. Э. Сно пишет: «За Днепровскими порогами, на острове Хортице, жило тогда многочисленное казацкое войско. Тут-то и была Запорожская Сечь; отсюда выходили удальцы – запорожцы, совершавшие побеги на соседнюю Турцию и постоянно воевавшие с крымскими татарами. В Сечь бежали все несчастные, обездоленные и все те, кому прав не давали жить спокойно, – все те, кто искал вольной волюшки, широкого раздолья» [37, c.7-8]. Прийти в Сечь мог любой, главное – чтобы он был смел и глубоко предан православной вере. Но чтобы уйти в Сечь, нужно было бросить все, нельзя было взять с собой ни жены, ни детей – семьи в Запорожье не допускались. Сечь была патриархальной братчиной – все были братьями по вере, языку, нравам, занятиям, обязанностям и обычаям – простота жизни равняла всех, единство веры, даже при различии национальностей, было обязательным для всех. Жизнь запорожцев была весела, шумна, но и опасна, однако не пугали их опасности: война была их любимым занятием [37, c.8].

Одежда запорожцев не была однообразной (рис.5, прил.1). Повседневная, походная одежда была достаточно простой, что проявилось и в ее названии – подлая одежда. Г. Левассер де Боплан описывая костюм запорожцев XVII в. перечисляет рубашки, шаровары, шапки и каптаны из толстого сукна, которые составляли повседневную казацкую одежду [60]. Парадная же одежда была очень роскошной и нарядной, причем нередко она состояла из трофеев, добытых во время походов. Польские писатели XVIII в. отмечали, что запорожские казаки носили широкие шаровары с золотым галуном вместо опушки, суконные с откидным рукавом полукунтуши, белые шелковые жупаны, шелковые с золотыми кистями пояса и высокие шапки с барашковыми околышами серого цвета и красным шелковым вершком, который заканчивался кистью. На ноги обувались сафьяновые сапоги. Парадная одежда запорожцев делалась из шелка и польского или английского сукна – кармазина и бархата [60].

Ареал этнической основы украинского костюма в целом совпадает с ядром Киевской Руси – Киевщиной, Сиверщиной, Полесьем, Подольем и Галицией; национальные же его черты стали складываться в XIV- XV в. в. – главным образом в крестьянской и казацкой среде [52].

Запорожское казачество возникло примерно в середине XVI столетия. В исторических актах под 1568 находится прямое указание на Запорожскую Сечь как на самостоятельно существовавшую военную общину, однако, есть основания предполагать, что Сечь существовала уже несколько десятков лет до упомянутого года. Запорожская Сечь послужила прототипом казачества вообще [42, с.12-13].

Было несколько восстаний против поляков, последнее восстание было поднято Богданом Хмельницким и кончилось тем, что казаки, видя, что не в силах бороться с Польшей, перешли под власть московского царя Алексея Михайловича в 1654 г. [37, c.10]. При этом им было оставлено все их прежнее управление, которое было упразднено Екатериной II в 1765 г., вольности казачьи были отменены, Запорожская Сечь уничтожена и введено общее русское управление в стране. Куренные селения Запорожья были причислены: лежавшая по левую сторону Днепра земля к Азовской губернии, по правую сторону к Новороссийской губернии, находившимся под управлением князя Потемкина-Таврического [17, с. 1-2]. Многие запорожские земли были розданы помещикам, и сами запорожцы впоследствии были закрепощены. Малороссия вошла в состав Российской империи и зажила общегосударственной жизнью, но не зажил народ одной жизнью с великороссами [19, c.14]. Украинцы продолжали жить своими преданиями, говорить иным наречием, носить одежду, отличавшуюся от жителей центральной России.

В 1787 году пробудился воинский дух запорожцев. Началась война России с Турцией. Князь Потемкин-Таврический, командовавший Екатеринославской армией, ценя военные достоинства запорожцев, понимал необходимость призвания храбрых казаков на войну с турками [17, с.4].

В 1787 году, во время путешествия Екатерины II в южную Россию, запорожские старшины поднесли от имени падшего своего войска ее величеству адрес, в котором выражали желание служить под русскими знаменами. Императрица благосклонно приняла изъявление верных чувств казаков, не оставив их без царской милости. Князь Потемкин ходатайствовал за казаков на их службу отечеству в конце того же года. Князь Таврический сам старался сформировать волонтерские команды. Словно быстрокрылые орлы собирались запорожцы под именем войска «верных казаков» на службу отечеству против врагов [32, c.72]. Императрица Екатерина II, видя полезную службу князя Таврического, сделала его гетманом казачьего войска. Он же, в свою очередь, ознаменовал свое гетманство новыми милостями казакам и вместо пожалованной войску земли на Тамани, думая о выгодах казаков, назначил им под селение землю между реками Бугом и Днестром, по берегу Черному моря, и подарил им собственные богатые рыболовные места на Тамани. Черноморское войско начало заселять вновь отведенную Потемкиным землю и основало свою кошевую резиденцию в селении Слободзея [18, c.15].

Так из рассеянных запорожцев образовалось вновь войско «верных» казаков, с кошевым управлением по примеру павшей Запорожской Сечи [32, с.73]. Свободные от службы казаки устраивали свой домашний быт на новом месте, строевые казаки продолжали оставаться в центре военных действий.

Таким образом, уже через 12 лет после разрушения Запорожской Сечи царское правительство под влиянием потребности и увеличения военных сил учредило Черноморское казачье войско. За это время многое успело измениться, оставшиеся на родине запорожцы разбрелись по разным местам: одни из них женились, обзавелись семьями и хозяйством, другие продолжали жить холостяками, и таких было большинство [42, с.27]. Местное начальство, препятствуя свободному переселению казачьих семейств, распорядилось отпускать из Екатеринославского наместничества на казацкую землю только тех казаков, которые служили в войну с турками. Кроме того, членами семей признавали только жен и детей; родители же, братья, сестры и прочие близкие родственники, должны были оставаться по-прежнему в наместничестве. Переселяющемуся казаку предстоял трудный выбор: или разделять семью, или оставаться на месте и платить тягостные для казака денежные повинности. В течение двух лет переселилось, однако, на отведенную Потемкиным землю 1759 черноморских казачьих семейств [17, c.29].

Но не успели черноморцы обжиться на отведенной гетманом земле, как получили повеление готовиться к новому переселению на землю на Тамани. Это известие как гром поразило черноморцев. Казаков торопили с переселением, не давая им времени сбыть все накопленное, но делать было нечего, черноморцы мирно встретили новое испытание свое в верности отечеству [17, c.31]. Переселение черноморцев на Кубань было произведено на судах и сухим путем [42, c.38].

Черноморцы нашли кубанскую землю необитаемой. В то время Кубань представляла собой край, не заселенный даже иногородними, а рядом с ней лежали земли черкесов, враждебно воспринявших новых переселенцев, поэтому казачеству предстояло одновременно и организовывать экономическую жизнь, и защищать свою новую родину от недоброжелательно настроенных к ним соседей [42, c.40-41]. Селились казаки в основном у берегов степных рек или в степных раздольях. Новую область черноморцы заселяли хуторами и куренями (станицами). Куреням давали названия, существовавшие в Запорожской Сечи [17, c.35].

С самого начала заселения Черномории начался постоянный приток сюда беглых, приток, долго не прекращавшийся впоследствии. Иногородние приезжали в Черноморию в качестве ремесленников, торговцев, простых чернорабочих в области земледелия, скотоводства и рыболовства. Край, почти все взрослое мужское население которого в течение многих лет было отвлекаемо от производительного труда непрерывными войнами того времени, очень нуждался в приливе рабочих рук. Главную массу переселенцев Кубани дало само правительство. Удовлетворяя естественные требования войска в этом отношении, оно в три приема: в 1808, 1820, 1848 годах, распорядилось о переселении в Черноморию более 100000 человек обоих полов из малороссийских губерний. Вследствие этих распоряжений происходило переселение из Полтавской и Черниговской губерний, а также из других мест Украины. В 1808 году правительство разрешило также поселиться в Черномории 500 запорожцам, вышедшим из Турции. Таким образом, в течение пятидесяти лет первоначальное население (25000 человек) было увеличено в пять раз [42, c.45].

Однако, прилив пришлого населения до 60-х годов XIX в. был незначительным, что объясняется войной с горцами и господствовавшим еще в то время в стране крепостным правом: немногие смельчаки решались свергнуть с себя крепостную зависимость и бежать на Кубань [26, c.74].

Одновременно с переселением происходила колонизация северо-восточной части Кубани, земли эти были отданы донским и волжским казакам. Станицы, возникшие на месте укреплений Старой линии стали называть линейными, а казаков – линейцами. В 30-е и 40-е годы на Старую линию переселяли крестьян из южнорусских губерний России: Курской, Орловской, Воронежской, Тамбовской, Рязанской и других [39, c.4].

Овладение черноморским побережьем началось в 1828 г., в 40-х годах XIX в. Начало происходить заселение Новой Линии. Сюда переселяли жителей ранее образованных линейных станиц, а также донских и ставропольских казаков. В 50-е и 60-е годы активно заселялась предгорная зона Западного Кавказа. Западные станицы Закубанья основали черноморцы и азовские казаки, восточные – донские казаки и кубанские линейные казаки. В 1860 г. Черноморское и Кавказское казачьи войска объединились, новое образование стало именоваться Кубанским казачьим войском [39, с.5]. Окончательное покорение Кавказа, выселение большинства горцев раздвинули границы края далеко за Кубань. Возникла возможность вполне мирного развития края в экономическом и культурном отношениях. Огромное пространство превосходной земли, почти нетронутые еще рыболовные богатства рек, лиманов и моря требовали усиленного притока свежих рабочих сил, более сведущих и более трудоспособных [26, c.75]. Процесс миграции на Кубань как серьезное явление возник вслед за освобождением крестьян, в то время о прелестях Черномории разносились баснословные сказания среди населения соседних губерний.

В мае 1862 года было издано положение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта кубанскими казаками и переселенцами из России [26, c.75-76]. В 1868 году вышел и закон об отмене «коренного закона, воспрещавшего лицам не казачьего сословия селиться и приобретать какую-либо собственность в землях казачьего войска» [26, c.80].

Прилив иногородних начал стремительно расти. Иногородние устремились буквально со всех концов России. Главную массу переселенцев, конечно, составили крестьяне; меньше – мещане и отставные солдаты. Спустя всего 5 лет после издания этого закона количество иногородних в области увеличилось более чем в 10 раз. Большинство переселенцев было из соседних губерний, среди которых Харьковская, Полтавская, Курская и Воронежская. Но немало также пришло людей и из великорусских губерний [26, с.77-78]. В 1900 г. иногородние составляли более половины жителей Кубанской области [39, c.5]. Черноморию заселили в основном украинцы, в станицах и хуторах, расположенных на Старой линии наряду с русскими проживали и выходцы с Украины, но их было значительно меньше.

В книге «История культуры Кубани» С. С. Минца, В. П. Громова сказано: «Естественно, что при таком потоке с Украины на первоначальное и так небольшое запорожское ядро наслоились украинские стереотипы поведения, постепенно ставшие доминирующими среди черноморцев. Переселяя население с Украины на Кубань, русские власти преследовали цель «оказачить» переселенцев» [27, с.6]. На политику «оказачивания» переселенцев наслоилось стремление сохранить запорожские традиции, что вызвало укоренение в сознании черноморцев идеи преемственности традиций Запорожской Сечи [27, с.6].

Черноморскому казачеству были переданы запорожские знамения и регалии, восстановлены многие запорожские традиции, номенклатура, должности, деление на курени, традиционная одежда. Но со временем связь с первоначальной родиной ослабевала. Родной становилась уже та территория, на которой кубанец родился и вырос. Процесс изменения самосознания развивался на Кубани относительно быстро еще и потому, что в прошлом национальным различиям между русскими и украинцами не придавалось существенного значения [20, с.37].

В.Г. Захарченко в своей статье о самоидентификации кубанских казаков пишет: «Современные украинские фольклористы, этнографы, журналисты, не говоря уже о политиках, часто называют кубанских казаков «украйинцямы Кубани», яки запамьятувалы свою историю» [47]. Запорожские казаки, осознавая свою кровную связь с малороссийским народом и всячески защищая его интересы, тем не менее, осознавали себя «особыстым» по отношению к нему. А уж кубанское казачество, более сложное по своему этническому составу, чем запорожское, тем более осознает себя не как «украйинци Кубани», «москали» или донцы, а именно – как кубанское казачество» [47].

Один из старинных жителей ст. Кирпильской Я. П. Сухоруков 1866 г. рождения, говорил: «Как назвать себя, не знаю, раньше иногородние мы были, а русские или украинцы, этого не знали» [20, с.38].

«Я родом из Полтавской губернии – рассказывает Г. М. Губенко 1883 г. рождения из г. Кореновска. – Отец привез меня на Кубань восьми лет. По паспорту я сейчас пишусь русским. Я не считаю себя украинцем, так как много лет живу на Кубани» [20, с.38].

«Мои отец и мать родом с Украины, а я считаю себя русским, так как родился я на Кубани; еще называю себя кубанцем; сыны мои русские» – рассказывает И. К. Литвинов 1874 г. рождения из ст. Кирпильской [20,с.38].

Кубанское казачество начало приобретать свои характерные социально-культурные особенности, которые отличали его от запорожцев и линейцев. В 1888 г. Ф.А. Щербина писал, что в линейных станицах Кубани шла «борьба двух этнографических начал – великорусского и малорусского, и само население, под влиянием этой борьбы, получило смешанную, двойную окраску: образовалось нечто среднее между великороссами и малороссами – язык, бытовая обстановка, некоторые обычаи и прочее носят именно такой двойственный характер» [41, с.115]. На вопросы о национальной принадлежности жители черноморских станиц отмечали генетическую связь с запорожским казачеством, а о себе говорили: «мы пэрэвэртни», поясняя, что и язык, и другие культурные реалии существенно изменились. Примерно такую же реакцию можно наблюдать и в старых линейных станицах. В закубанских станицах, несмотря на вышеотмеченные моменты, чаще всего отвечали: «Мы знаем три языка: русский, украинский и кубанский». И далее поясняли: «Мы ны тэ, ны сэ… Мы кубанцы» [4, с. 9].

Разнородность этнического населения и его сословного состава значительно определили сложившийся процесс формирования культурно-бытовых особенностей населения края. Освоение новых территорий – это не просто миграция населения, но и миграция культуры [61]. В этнографическом сочинении Д. И. Попко прозвучала мысль: «Что хорошо выдумано, то полезно и перенимать» [32, с.199].

Ф.А. Щербина считает, что «кубанские казаки – единое население, этнически и социально неоднородное, но обладающее определенным хозяйственно-бытовым укладом, традициями и культурой» [61]. Оно проявилось в быту, официальном делопроизводстве, а также в фольклоре и других проявлениях традиционной культуры. На протяжении почти всего XIX столетия шла активная адаптация принесенных на Кубань переселенцами культур к новой среде, то есть шел процесс складывания ещё одной локальной восточнославянской культурной традиции. На первом этапе шло формирование двух основных этнических групп: русской (линейное казачество) и украинской (черноморское казачество). На втором, начиная примерно с середины XIX в., определяющими становятся процессы, приведшие к образованию субэтноса «кубанское казачество» [47].

Относительная обособленность черноморцев и линейцев в первой половине ХIХ века предопределила географические границы распространения традиционного фольклора. На правобережье реки Кубани доминировал украинский фольклор, в восточных станицах с русскоязычным населением сложились традиции южнорусской культуры [47]. Иногороднее население активно усваивало казачьи обычаи, но, в то же время, вносило новые элементы в создающуюся субкультуру. Доминирующим свойством личности казака-кубанца стала лиминальность – потребность и способность выходить за пределы исконных культурных традиций [47].

Эволюционные процессы на западе и востоке протекали с неодинаковой скоростью: быстрыми темпами – на Старой линии, менее интенсивно – в Черномории, а в Закубанье они сдвинулись на 50-е годы – конец ХIХ столетия [47].

1.2 Разновидности мужских рубах на Кубани конца XVIII – начала XX вв.

Одежда восточнославянского населения Кубани была своеобразным комплексом, сформированным из различных элементов, принесенных переселившимися сюда русскими и украинскими группами населения. Это усложнилось еще и тем, что для казаков правительством в 40-е годы XIX в. был введен форменный костюм, внешне сходный с одеждой кавказских народов [66]. Основой мужского бытового казачьего костюма была рубаха и штаны – шаровары. В условиях сложившегося культурогенеза на Кубани стали бытовать два типа рубахи: русская рубаха и украинская сорочка (рис.1, прил.1), элементы которых впоследствии перенимались переселенцами друг у друга.

Прототипы кубанской мужской традиционной рубахи

Прототипами традиционной мужской рубахи восточнославянского населения Кубани были украинская и русская рубахи, имеющие общего прародителя – они сложились на общеславянской основе.

Языковеды пишут, что её название происходит от корня «руб» – «кусок, отрез, обрывок ткани»- и родственно слову «рубить», имевшему когда-то и значение «резать». Одежда славян очень отличалась от одежды соседних народов. В письменных памятниках «руб» упоминается с XII века [29, c.322]. Начиная с римской эпохи и под римским, а на востоке византийским, влиянием у славян вошла в моду короткая легкая свободная туника. Такой короткой рубахой, часто украшенной роскошной каймой, была славянская «срака», «срачица», упоминающая в источниках чаще всего в XI веке [29, c.323].

Изготовление ткани было постоянным занятием славянских женщин и девушек, прядением и ткачеством исстари занимались женщины. Верили, что только женским рукам, не державшим оружия, можно доверить изготовление одежды. Владели этим ремеслом практически все женщины в сельских, а на первых порах и в городских семьях [40].

Чаще всего разрез у ворота славяне делали прямым – посередине груди, но бывал он и косым, справа или слева, застёгивали его на пуговицу. Пуговицы в археологических находках больше всего встречаются бронзовые и медные, но исследователи полагают, что металл просто лучше сохранился в земле. Мелкие застежки в IX и X веках по большей части исчезли, рубаха стала завязываться у шеи тесемкой или застегивалась на пуговицу [40]. Ворот был особенно «магически важной» деталью одежды – именно через него в случае смерти вылетала душа. Желая по возможности этому помешать, ворот обильно украшали охранительной вышивкой [40].

Рукава были длинные и широкие, запястья схватывались тесьмой, а в праздники тесьму заменяли браслетами («обручами»). Рукава таких рубах были намного длиннее руки, в распущенном виде они достигали земли [40].

Самые древние рубахи шили из длинного, перегнутого пополам по плечам полотнища. Клинообразные вставки – ластовицы – вшивали в бока, расширяя подол и рукав. Затем вырезали щель ворота и по центру груди. Таким образом, при покрое рубахи не оставалось ни одного лишнего лоскутка [40].

Одежда в жизни наших предков имела большое значение, не только утилитарное, но и обереговое. И особенно много обрядов и обычаев связано с рубахой – рубаха являлась самым сильным оберегом. Она шилась с большим количеством магических предосторожностей, чтобы не только согревать, но отгонять силы зла, а душу удерживать в теле. Первой пеленкой для младенца была рубаха отца, т.к. она считалась самым мощным оберегом для ребенка, даровала преемственность рода и любовь отца [56].

Русская мужская традиционная рубаха имеет большое сходство со славянской, в разных областях страны она различалась по покрою незначительно. Рубаха шилась преимущественно из сурового или отбеленного полотна, а также из пестряди, домотканины в мелкую сине-красную клетку, сине-белую вертикальную полоску и долго, до конца XIX в. сохранялась в некоторых губерниях России, известный еще в IX – XIII вв. архаичный туникообразный крой [33, c.269].

Перед и спина ее делались из одного перегнутого пополам полотнища, в центре которого вырезалась окружность или четырехугольное отверстие для головы. Корпус русской рубахи выполнялся из четырех полос ткани, стандартной ширины 30 – 35 см, поскольку домотканый холст был узким, а с боков в стан рубахи вшивались два куска ткани – «бочки», более короткие перегнутые по длине полотнища – прямые или слегка скошенные вверху, на линию бока приходилась цельная ткань. Рукава делались узкими и длинными. В покрое рубахи у всех восточнославянских народов были известны вставки под мышками из трех – четырехугольных кусков ткани (ластовицы). Их назначение двойственное: они делали рубаху более просторной, и при резких и широких взмахах рук она не рвалась под мышками, а сопревшие от пота ластовицы выпарывались и вставлялись новые, сама же рубаха могла служить дольше [59]. Ластовицы вшивались под рукава, делались из кумача, китайки, пестряди. Ластовицы праздничной рубахи обычно были красного цвета. На плечах и в верхней части спины изнутри подшивалась подоплека – квадрат ткани, сложенный треугольником по центру ворота и плечевой части. Подоплёка впитывала пот и сохраняла ткань рубахи [15, с.15]. Подоплека подшивалась по прямой либо углом. Длина рубахи указывала на социальный статус мужчины: молодые парни носили рубахи до середины бедра, отцы семейства – по колено, старики – еще длиннее [15, с.15]. Русские рубахи разделялись на цельные – изготавливавшиеся из цельных полотнищ ткани, и составные, которые шили из двух частей (как правило, верхняя и нижняя части были из разной ткани).

Рубахи изготавливались с прямым или косым разрезом ворота; без воротника («голошейка») или с воротником «стойка», встречавшаяся чаще всего, хотя бытовала и рубаха с простым вырезом ворота. Ранние рубахи не имели воротников. Где-то с XIV в. стали распространяться косоворотки – рубахи с боковым разрезом ворота, преимущественно с левой стороны, застегивающимся на пуговицу налево [33, c.270]. Такой вид рубахи впоследствии бытовал на Кубани. Ворот рубахи и ее нагрудный разрез обшивались красной тканью и застежкой, сначала специальной металлической застежкой – схватцем, а позже – бронзовой или медной пуговицей с воздушной петлей, иногда ворот завязывался тесемками.

Рубаха носилась навыпуск, подпоясывали ее шнуром с кистями, завязывая его сбоку, либо покромкой, тканым длинным поясом с кистями, в несколько раз обернутым вокруг талии; концы пояса с обоих боков затыкались под пояс и свешивались вниз. Рубаха мужчины украшалась вышивкой, полоской ткачества, аппликацией из кумача. Декор располагался по вороту, на рукавах и по подолу рубах [15, c.15].

Орнаментация рубах была связана с древними верованиями. Неширокие полосы орнамента – чаще всего вышивки красной нитью – располагались по подолу, обшлагам рукава, воротнику и застежке, чтобы защитить владельца рубахи от нечистой силы. Южнорусская вышивка имеет много отличий от вышивки других регионов страны, она схожа с вышивкой Украины и Белоруссии. Основными материалами для вышивки в южнорусских областях были холст из конопли и льна, материалом для вышивания служили шерстяные, льняные нитки [3, c.9].

На праздничных рубахах орнамент мог располагаться по швам подоплеки на груди, плечах и спине, яркие кумачные ластовицы также вносили свою долю в орнаментацию рубахи. Орнаментироваться мужская рубаха могла не только вышивкой, но и затканной узкими ткаными лентами с геометрическим узором, тесьмой, галунами, вышивкой бисером и блестками на праздничных и свадебных рубахах. На рубахе, готовившейся невестой в подарок жениху, вышивка иногда занимала значительную часть всей верхней половины рубахи [40].

Традиционная одежда украинцев обладает своей этничностью, сложившейся на общеславянской основе в XVI-XVIII вв. В комплекс одежды XV в. в. входила перво-наперво рубашка, преимущественно из грубой самодельной ткани. При раскопках на Черкащине были обнаружены народный костюм и вышиванка (рубаха), примерно IV века [60]. Традиционная одежда украинцев имеет большое сходство с другими восточнославянскими – русской и белорусской одеждой. Рубаха часто служит и нательной, и верхней одеждой. Покрой мужской рубахи схож с покроем женской [59]. Отличительной особенностью украинской рубахи является разрез спереди (пазушка), украшенный вышивкой [59]. В целом украинские сорочки условно делят на три вида: сорочки без плечевых швов, сорочки с плечевыми швами, сорочки с плечевой кокеткой. Каждый вид разделяют на сорочки с пазушным разрезом без застежки, сорочки с застежкой, сорочки с прикрытой застежкой. Каждую группу условно делят на три подгруппы: сорочки без воротника, сорочки с воротником – стойкой, сорочки с раскладным воротником. Каждая подгруппа имеет два варианта: сорочки с прямыми рукавами без манжет, сорочки с рукавами, собранными в манжеты [60].

По конструкции ворота рубахи различаются – со стоячим и отложным воротниками и без воротника. Рубаха с отложным воротником называется польской. В Украине можно провести границу (условно – по Днепру): в восточных регионах носили рубахи без воротника, в западных – с воротником, чаще – отложным [59]. Рубаху застегивают или завязывают у ворота с помощью пуговиц или тесемок. На плечах украинские рубахи имели нашивки, напоминающие погоны или вышитые вставки – «уставки» [59]. В покрое рубах использовались ластовицы.

Украинцы носят рубаху, заправляя ее подол в штаны; в отличие от способа ношения рубахи поверх штанов у русских и белорусов, что объясняется заимствованиями украинцев от восточных кочевых народов [59].

Сорочки были повседневные и праздничные. Для сорочек на каждый день использовали менее отбеленное полотно и почти неприметную вышивку, для праздничных использовали самую тонкую и хорошо отбеленную ткань, узоры выполняли большие и красочные. По цветовой гамме вышивки украинские сорочки бывают одноцветные, двухцветные и полихромные. Одноцветные характерны для Черниговщины и Полтавщины, двухцветные – преимущественно для Киевщины и большей части Подолья, полихромные – для Западного Подолья и Карпат. Для вышивок севера Украины (северные районы Черниговщины и Волыни) характерен красный цвет – вышивка этих районов аналогична русской и белорусской. В средней полосе Украины (юг Черниговщины, Полтавщина, Харьковщина, Киевщина, северные регионы Днепропетровщины и Херсонщины) красные цвет встречается наряду с синым, реже – с черным. В южных районах к этим цветам добавляют желтый. В Подолье черный цвет встречается в сочетании с красным [52].

По старинной традиции вышивкой занимались женщины, передавая свои навыки из поколения в поколения. На протяжении многовековой истории вышивки значение символических изображений постепенно стиралось. Несмотря на то, что орнаментальные формы дошли до нас несколько трансформированными, символика их в основном сохранилась благодаря традиции. Сорочки родственников передавали из поколения в поколение как оберег, как талисман на счастье, удачу [57].

Комплекс одежды кубанских казаков и место рубахи в нем

В прошлом на Кубани ткани изготавливали в домашних условиях. Почти все население Кубани занималось прядением и носило одежду из тканей домашнего производства. Сырьем служили лен, конопля и овечья шерсть. Ткали как женщины, так и мужчины. Женщин называли «ткалями», мужчин – «ткачами» [64]. На станках производили гладкий холст и льняные ткани с узором, затем полотно отбеливали и красили натуральными красителями, из него шили рубахи, скатерти, полотенца, постельное белье. Овечья шерсть шла на производство сукна, предназначенного для пошива зимней одежды. Больше всего употреблялась ремизная техника. Ткани делали самых разнообразных узоров (в «ряды», «елочку», «кружки», «дробинку и т.д.), с полотняным переплетением и рельефные. Во многих населенных пунктах были профессиональные «ткачи» и «ткали» из иногородних, работавшие на заказ, на продажу [64]. Девушки на Кубани по старинному обычаю с разрешения родителей собирались в будние осенние и зимние вечера «на попряхи», «на досвiтки» или «на сиделки» в какой-нибудь малосемейный дом с хорошей репутацией, там готовили себе приданое, шили, вязали. Посиделки устраивались обычно в домах вдов, одиноких старух или молодожёнов. Работа сопровождалась рассказами сказок, небылиц, пением песен. Работы не прекращались и после выхода замуж, за год одна казачка могла изготовить до 30 аршин ткани [64]. Тканье и пряденье сохранились на Кубани еще в XX в.

Костюм кубанских казаков состоял из военной формы и повседневной одежды. Форменный костюм прошёл сложный путь развития, большое влияние на него оказала культура кавказских народов. Казачья форма утвердилась в середине 19 века: черкеска, шаровары, бешмет, башлык, зимняя бурка, папаха, сапоги или ноговицы [46].

Повседневную одежду составляли сермяжные свиты, сшитые из домотканого некрашеного, грубого сукна серого или черного цвета. Свиты надевали прямо на рубашки. Рубаха – основа казачьего костюма.

И, конечно, казаки носили шаровары – очень широкие в бёдрах, часто со сборками на талии и сужающиеся к голени штаны – в узких на коня не сядешь и ноги будут натирать, движения всадника сковывать. Изобретение шаровар приписывают скифам, за многие столетия их покрой не изменился [48]. Казачьи штаны – шаровары шили по большей части из сукна, для летних работ некоторые имели шаровары из холста. Они шились из двух полотнищ ткани, перегнутых по основе и соединенных вставкой – мотней. Мотню вшивали как на Украине – в виде прямоугольного куска ткани, перегнутого пополам. Существовал на Кубани и русский тип штанов – со вставкой клиньями. Прямоугольное полотнище ткани разрезалось по диагонали, клинья вшивались спереди и сзади в калоши штанов. Штаны русского покроя на Кубани имели отличительную особенность: клинья-вставки кроились очень широкими, образовывая также мотню, что и штаны украинского типа, и тоже назывались местным населением шароварами (рис.2, прил.1). Такой покрой был более отмечен для казаков линейных станиц. Шаровары шили на очкуре, или учкуре, т.е. шнурке, по словам кубанцев, застежки из пуговиц и крючков джигитовки не выдерживали [23, c.151]. Зимой носили нагольные полушубки, которые надевались шерстью на голое тело, так же, как северные народы носят кухлянку, от трения шерсти о тело возникает электрическое поле – так теплее, а если человек вспотеет – шерсть оботрёт пот и он не впитается в одежду и не превратится в лед [48].

Из верхней одежды предпочитали архалук – «спиногрей» – нечто среднее между стёганным татарским халатом и кафтаном. В качестве дополнительной верхней одежды казаки носили кожухи нагольные, шинели, шубы, серяки, киреи, бурки. Серяк – одежда для походов, непогоды – шился из грубого толстого сукна, обычно серого или коричневого цвета, они были дешевле бурок. Бурки шились из диких козьих кож. Кожухи нагольные – это непокрытые материей овчинные шубы. Были кожухи волчьи, лисьи, и даже собачьи. В ХIХ в. бурка считалась "одеянием бедняков. Для ХVIII – нач. XIX в. была характерна короткая, колоколообразная бурка с покатыми и узкими плечами, этот тип сохранялся и в конце XIX в., затем бурка стала постепенно удлиняться. На Северном Кавказе особенно ценились легкие и плотные адыгские бурки: карачаевские были теплее, но тяжелее. Черноморским казакам в конце XVIII в. бурки полагались по форме, но фактически их роль походной одежды играли серяки. Большинство бурок приобреталось у черкесов. Нередко встречались байбараки (шубы) – кожухи, покрытые сукном. Бекирка – зимняя черкеска с закрытой грудью, высоким меховым воротником, меховой полоской от воротника до пояса [48].

Головным убором казаков была папаха – барашковая шапка с суконным верхом. Она могла иметь разные фасоны: низкая с плоским верхом или конусообразная. Ещё в Запорожской Сечи казаки носили папахи с суконным тумаком, падавшим набок в виде клина. В него можно было положить металлический каркас или другой твердый предмет для защиты головы от шашечных ударов. На собрании, так называемом круге, казак всегда должен был находиться в шапке, снимали ее лишь во время молитвы, присяги, она была вызовом на поединок, в казачьей хате красовалась на самом видном месте, в доме вдовы лежала под иконой. У казака папаха или кубанка играла огромную роль в обычаях и символике. Был обычай нашивать на папахи и фуражки награды, что еще больше увеличивало духовную ценность головного убора. Папахи казаков различных войск отличались по форме, цвету меха и донца. Папаха символизировала полноправную принадлежность к станичному обществу. В ХХ веке папаха становится модным женским головным убором [48]. Капюшон издавна существовал как самостоятельный головной убор – башлык, он был неотъемлемой частью казачьего костюма. Это слово произошло от тюркского «баш» – голова, башлык был головным убором казаков, который носился поверх папахи. Башлык – это квадратный островерхий капюшон с длинными лопастями, которыми укутывали в непогоду шею. Как правило, башлык был на плечах казака, закрепляясь тонким шнурком за его шею. Завязанный на груди башлык означал, что казак отслужил срочную службу, перекрещен на груди – следует по делу, концы заброшены за спину – свободен, отдыхает. Нередко башлык использовали как сумку, завязав его концы и перебросив через плечо. Башлык был универсален и удобен, настолько, что специальным указом военного министерства был введен во второй половине XIX века как часть обмундирования во всех пехотных подразделениях царской армии. На полном скаку коня он развевался за плечами казака как крылья. Кубанский башлык – съемный капюшон с кожаными накладками на швах и удлиненными полами для защиты лица в ненастную погоду, всегда шился красный [48]. Кроме папахи и башлыка, бытовали кучмы – низкие круглые шапки с узким вертикальным меховым околышем и матерчатыми вершками, сшитые в форме цилиндра или усеченного конуса, мегерки – головной убор с узким околышем и высокой грушевидной тульей, по форме подобный митре [48].

Существовало большое разнообразие сапог. Особой любовью пользовались мягкие сапоги без каблуков – ичиги и чирики – туфли-галоши, которые надевали либо поверх ичиг, либо поверх толстых чёсаных носков, в которые заправляли шаровары. Носили и башмаки – кожаную обувь с ремнями.

Особое значение имели казачьи лампасы. Более всего казак ценил одежду не за её стоимость и даже не за удобство, а за тот духовный смысл, которым была наполнена каждая деталь казачьего костюма [48].

Рубаха была важной, основной частью казачьего костюма. Первой сшитой одеждой новорожденного у казаков была рубашка, которую одевали ребенку во время обряда крещения. Для детских рубашек употребляли холст, холстинку, полосатую и клетчатую сарпинку. Рубаха с поясом была единственной одеждой у мальчиков до 5 – 7 лет.

Рубаха шилась длиной почти до колен, с прямыми рукавами, которые вшивались с ластовицей, а позже, с переселением на Кубань украинцев, выкраивалась рубаха, бытовавшая также и на Украине, с прямым разрезом ворота (сорочка), оставшаяся типичной для украинцев и белорусов. Большинство украинских переселенцев на Кубань были родом из восточных губерний, чем объясняется преимущество рубах без воротника или с низким стоячим воротником. А.А.Лебедева отмечает, что украинский тип рубахи бытовал на Кубани до середины XIX века [7, с.16]. Первоначально бытовал только такой тип рубахи, затем стали носить еще два вида рубахи – русскую и бешмет. Русскую заправляли в шаровары, бешмет носили навыпуск. В покрое всех восточнославянских народов известны ластовицы, однако донские казаки видели в отсутствии ластовиц отличие от «мужиков» (крестьян).

«Шили их из холста или из шёлка. Степняки вообще предпочитали шёлк другим тканям – на шёлке вошь не живёт. Сверху – сукно, а на теле – шёлк!» [48]. Обеспеченные носили преимущественно белые рубашки из тонкого полотна.

Рукава традиционных рубах были двух типов: прямые широкие и собранные в манжеты («чохли»). Последний вид у украинцев и белорусов являлся преобладающим, у русских встречался редко [7, c.16].

Мужские рубахи на Кубани украшали на груди, по вороту, по краям рукавов, по низу, но низ декорировался не всегда. Тип орнамента был различным: «с русской вышивкой», «вышита малороссийским узором», «с малороссийским шитьем на груди» [64]. Нагрудная вышивка располагалась узкой полоской вдоль бокового разреза, в виде двух более или менее широких полос по бокам прямого разреза или делалась широкой («манишка») и сочеталась с боковым разрезом ворота или с прямым («пазушник», накладывалась на прямой разрез). Вышивка выполнялась главным образом крестиком, черными и красными хлопчатобумажными нитями. Полихромия начинает преобладать в 30 – 40-е годы XIX в. Характер орнаментации чаще геометрический: ромбы, кресты, розетки и т.д.» Источники для вышивки были самые разнообразные, в том числе и печатные образцы. Во многих станицах были особо искусные мастерицы, которые славились своими вышитыми изделиями, их рукоделия отличались чистотой и сложностью работы, творческой разработкой узоров [7, c.16].

Праздничные мужские рубахи, особенно свадебные, всегда украшали вышивкой. Отделок на будничных рубахах почти не было. Будничные выходные рубахи и особенно праздничные шились из лучшего домотанного или фабричного (ситец, кумач, серпянок) полотна и украшались вышивкой. Свадебную рубаху («счастливую сорочку») жениху шила сама невеста и передавала ее обычно накануне венчания или во время «зарученья» [7, с.17]. После появления форменной одежды, форма стала являться и свадебной одеждой казаков, однако ритуальное значение рубахи, подаренной невестой жениху, сохранилось. «Свадебная рубаха, при сохранении образного строя и структуры функций праздничной, включаясь в структуру обряда, становилась, как и полотенце («день рушников»), «нарицательным» символом одного из этапов свадьбы – «нести рубаху жениху», «за рубахой» – пишет Н. А. Гангур в своем диссертационном исследовании [45].

Обычно казаки носили рубахи по-украински заправленными в штаны, но старообрядцы (на западе края) и некоторые линейцы носили рубахи навыпуск – по-русски, подпоясываясь. Поясом служил узкий кавказский ремешок с серебряным набором и наконечниками. Только старики могли ходить по дому и работать в поле без пояса, да в станице Владимирской (Кубанская область, Лабинский отдел) существовал обычай выходить на гулянье, повесив пояс через плечо и держа его в руках [45].

Традиционно-бытовая культура линейных станиц отличается от культуры черноморских. В одежде линейных казаков в большей степени, нежели в одежде черноморцев, проявилось влияние иногородних. Это туникообразная рубаха – косоворотка с разрезом ворота, расположенным на левой стороне груди, и со стоячим воротником. Косоворотка (в отличие от донского казачества, у которого она так и не привилась) на Кубани получила очень широкое распространение во второй половине XIX в. Косоворотку носили и казаки, и крестьяне, мещане, рабочие, представители других сословий и сословных групп. Шили рубаху из шелковых, хлопчатобумажных, льняных гладкоокрашенных тканей, иногда оформляли вышивкой [62].

Названия частей одежды дают некоторые дополнительные сведения об этнических процессах, происходящих в крае. Так, в станицах бывшего Черноморского войска наряду с русским термином «рубаха» бытовало украинское название «сорочка», тогда как в восточных районах знали только одно русское название – «рубаха». Даже украинское население, позже переселявшееся в эти места, очень быстро усваивало местную терминологию.

В конце XIX – начале XX в. среди сельской молодежи под влиянием города стали появляться рубахи с талейкой (кокеткой), но широкого распространения они не получили. Как и косоворотка, рубаха с талейкой раньше появились в станицах, заселенных линейным казачеством [63].

Бешмет появился в казачестве уже в начале 1799 г., многие старшины и казаки «вопреки древнему обряду» стали носить рубашки с большими воротниками и манжетами, повязывая шею галстуками. Несмотря на распространение бешметов, употребление вместе с черкесками традиционных рубашек встречалось еще и в середине XIX в. (фото 7, 8, прил.2).

Влияние черкесских элементов на культурно-бытовой уклад казачества

В культурно-бытовом укладе черноморского казачества отчетливо проявляются активные заимствования кавказских элементов, в первую очередь адыгских. Наиболее сильно это отразилось на материальной культуре [39, c.6]. Это влияние проявилось очень сильно в мужской одежде в 20-30-е гг. XIX в.

Линейное казачество, прежде всего, было конным, чем отличалось от черноморского. Для того, чтобы соперничать с горцами, нужно было не только освоить их кавалерийскую выправку, наезднические навыки и прочее, но еще и иметь над ними преимущество. И линейцы перенимали у горцев «основные приемы партизанской войны», одежду, «характер вооружения». Они были хорошими учениками и делали это так усердно, что Щербина сказал о них так: «Одним словом, линеец был тот же черкес, но только русской национальности» [46, c. 2].

Линейцы переняли ряд тех этнических стереотипов поведения, которые были объективно необходимы для их существования на новой территории, в новом климате и в новых условиях Кавказской войны и казацко-горских контактов. От адыгов казаки заимствовали все, что было связано с наездничеством: предметы кавалерийского снаряжения, конской упряжи, адыгского костюма (черкесски, бурки, папахи, ноговицы). Казаки старались подражать горцам во всем. Как говорил Попко: «Черкесская одежда и сбруя, черкесское оружие, черкесский конь составляют предмет военного щегольства для урядника и офицера. Вообще все черкесское пользуется уважением и предпочтением между казаками» [21, с.88].

Поведению горца-джигита, адыга, стремились подражать многие казаки.

«В обыденную речь славян вошли такие слова тюркского происхождения как бешмет (рубаха, надеваемая под черкеску), турлук (постройки из хвороста, обмазанные глиной), арба (повозка), чувяки (тапочки) и др. В процессе тесного взаимодействия культур сложилась специфическая языковая смесь – суржик. Кубанские диалекты непохожи на говоры русских, проживающих в других местностях необъятной России» [39, c.6].

Одежда адыгов была распространена повсеместно, по всему Северному Кавказу и даже в Закавказье. В большей степени это касалось адыгской мужской одежды. Е. К. Панеш: «Одежда черкесского воина, состоявшая из черкески, бараньей шапки с галунами, бешмета, ноговиц, сафьяновых чувяк и бурки, основной особенностью имела то, что она чрезвычайно тщательно пригонялась по фигуре, была удобна, не сковывала движений и была абсолютно функциональна в этой геополитической нише» [31, с.164]. Ее утилитарная функция была безупречна, что и способствовало такому ее распространению на Кавказе. Адыгская одежда вырабатывалась как под влиянием местного климата и контактов со степными народами, когда-то прошедшими по Северо-Западному Кавказу. В результате всех этих влияний выработался черкесский мужской костюм, который стал типичной кавказской одеждой [51].

Поскольку черноморцы рассматривались из Санкт-Петербурга как «служилое сословие», им была положена форма, такая же, как и всем. Была сделана попытка установить специальную казачью форму, подобную установленной для донцов [11, с.232 – 233]. Она была введена в Черноморском казачьем войске в 1814 г., пытаясь приблизить казаков к общевойсковому российскому стандарту: «куртка синего сукна с откидными рукавами, узкие шаровары, носимые навыпуск, обыкновенные сапоги, высокие барашковые кивера» [13, с.14]. Первая форменная одежда для Черноморского войска была утверждена 11 февраля 1816 г. [30, с.602]. Какое-то время черноморцы вынуждены были носить ее, но она показала свою непригодность на Кубани. Через 24 года, в 1840 г. были утверждены новые образцы одежды и оружия, которые были уже значительно ближе к кавказским [30, с.605].

Подобную эволюцию претерпели и другие типы одежды, принесенные казаками на Кубань. Линейцы Кубанского полка после переселения на Кубань одевались частично как донские казаки, частично как адыги. Кавказский полк носил форму донских казаков [46, с.2].

Исчезновение кубанской традиционной мужской рубахи с приходом городской моды

Во второй половине XIX в. в Кубанской области происходил активный процесс замены традиционной одежды новыми формами, развивавшимися в значительной степени под влиянием города. В конце XIX в. в моду входят рубахи, сшитые из фабричных тканей, которые поначалу считались праздничными. Процессы исчезновения национальной одежды проходили по-разному в отдельных населенных пунктах и зависели как от хозяйственно-экономического положения, развития торговых отношений, связи с городом, так и от монолитности национального состава населения этих станиц. Использование фабричных тканей было в прямой зависимости от материального состояния семьи [63].

Уже в середине ХIХ в. имущая часть казачества начинает использовать для изготовления рубах фабричные ткани. Холст домашнего производства все чаще стал использоваться как бельевая ткань, из него стали шить нижнюю одежду. Белый цвет рубашки заменила разнообразная колористическая гамма, чаще всего встречался красный и синий (голубой, серо-голубой). Кроме однотонных широко использовались ткани с рисунком – в клетку и полоску. Традиционная белая рубаха постепенно теряла свою престижность [64]. В конце XIX – начале ХХ в. значительное место в мужском гардеробе занимали полосатые, крапчатые и клетчатые ткани (ситец, сарпинка, бумазея). Прибывавшие в конце XIX – начале ХХ в. из разных районов Российской империи крестьяне в поисках заработка были нередко одеты в городскую одежду [65].

Российские текстильные предприятия наладили выпуск недорогих тканей для внутреннего рынка, к началу ХХ в. Россия стала одним из ведущих производителей хлопчатобумажных тканей. В середине XIX в. развилось фабричное производство готовой одежды. В Екатеринодаре и других города области стали появляться магазины западного образца. В 1860-х предприниматели, с целью расширения рынка и увеличения покупательного спроса среди разных слоев населения во всех уголках Российской империи, стали издавать почтовые каталоги, по которым можно было сделать заказ [64]. В 1860-х в России появилась домашняя швейная машинка, которая экономила огромное количество времени [64]. «Благодаря «Зингеру» французское платье могли теперь шить в каждом крестьянском доме по всей империи» (К. Руан) [64]. В 1870-х Российская империя импортировала готового европейского платья почти на два миллиона рублей. В конце 1880-х «Торговый дом Братья К. и Х. Богарсуковы» осуществлял в крупных масштабах оптовую и розничную торговлю. Богарсуковы организовали разветвленную торговую сеть, охватывавшую не только южные города страны (Екатеринодар, Армавир, Майкоп, Новороссийск, Сухуми), но и Москву, Санкт-Петербург, и даже города Франции и Англии. В 1890 г. М. Э. Попов создал разветвленную сеть магазинов по продаже изделий обуви собственного производства и готовой импортной обуви. Рекламные объявления о модных новинках из Варшавы и Вены печатались на страницах «Кубанских областных ведомостей» с конца 1880-х. И если раньше модная одежда являлась привилегией элиты, то с появлением дешевой доступной одежды западного типа, средние и даже низшие сословия стали проявлять интерес к моде. Нередко в магазинах устраивались распродажи [64].

Все эти факторы привели к тому, что к началу ХХ в. европейская одежда получает очень широкое распространение в России не только в столичных городах, но и в глубинке, что приводит к полному исчезновению традиционной одежды из повседневной носки.

В настоящее время хранителями народных традиций являются народные мастера. Художественные изделия народных мастеров отличаются красотой узоров, совершенством пропорций, гармоничностью сочетания цветов, отточенностью профессиональных приёмов, и, конечно, утилитарностью. На Кубани проживает Грызун Варвара Калиновна, которая занимается народной вышивкой.

Грызун Варвара Калиновна родилась 18 ноября 1913 г. в Винницкой области, в селе Мальчицы. В семье было шестеро детей. Мама Варвары умерла, когда Варе было четыре года и ее воспитанием занимались старшие сестры. С детства Варвара Калиновна переняла умение шить, вязать и вышивать от старших сестер. В 1930 г. Варвара Калиновна вышла замуж и уехала из села. В начале 1980-х гг. она переехала в станицу Роговскую. Сейчас Варвара Калиновна перестала заниматься вышивкой, так как плохо видит из-за возраста, но своё мастерство она передала дочери Надежде Кирилловне Селезень [6, с.42].

Глава 2. Выполнение практической работы по изготовлению кубанской мужской традиционной рубахи

2.1 Изготовление рубах с геометрическим орнаментом

Виды и семантика геометрического орнамента кубанской мужской традиционной рубахи

Вышивка – едва ли не самое развитое искусство в народной среде. Этнографические данные XVIII – XX вв. содержат сведения о раннем развитии вышивок в крестьянской одежде по сравнению с ткаными узорами. На текстильных фрагментах X – XIII вв. встречаются узоры: тканые, набивные и вышитые, среди которых образцы не только привозных, но и местных тканей. В русских источниках XVI – XVII вв. часто упоминается о «шитых», т.е. вышитых предметах у разных социальных слоев населения, включая крестьян. Плат, ширинка, полотенце, рубахи, перевязки были «шитыми». Это говорит о большом развитии бытовой вышивки в то время [25, c.30]. Вышивкой занимались повсеместно, она не требовала специальных приспособлений – холст, нитки и игла были в каждом доме.

Древнее название вышивки – шьв, шов. Шить означало вышивать. Вышивка – один из самых древних видов орнаментации тканей у славян. Вышивка имела значение оберега. Языческий смысл народных вышивок очень хорошо прослеживается с древнейших образцов до вполне современных работ, учёные считают вышивку важным источником в изучении древней религии [44].

Данные археологических раскопок и свидетельства путешественников и летописцев подтверждают, что вышивание как вид искусства в Украине существует еще с незапамятных времен, вышивкой, по свидетельству Геродота, была украшена еще одежда скифов. Найденные на Черкащине серебряные бляшки с фигурками мужчин, датированные VI в., при исследованиях показали идентичность не только с одеждой, но и с вышивкой украинского народного костюма XVIII-XIX вв. [44]. Орнамент называют «искусством ритма». Термин «народный» применяют к орнаментальному искусству разных слоев трудового населения – как деревни, так и города. Творчество мастеров и мастериц, имена которых большей частью остались неизвестными, протекало в рамках художественно-декоративных традиций (хотя они не оставались неизменными). Орнаментальные формы отшлифовывались в течение веков народными художниками, представляя результат коллективного творчества. Одинаковость форм украшаемых предметов сторицей возмещалась разнообразием вышитых орнаментов, придававших неповторимый облик каждой вещи. Искусству народной вышивки свойственны все особенности народного творчества вообще и свои специфические черты, выработанные многими поколениями мастеров. В народной вышивке характер изображений канонизирован строго определенной композицией, цветовым решением и техникой исполнения, он складывался веками и представляет собой духовный и художественный опыт многих поколений.

Язык народной вышивки – это своего рода система письма, где чернилами и бумагой являются холст и нить. «Строчить письмо» значило вышивать «строкой», назнаменовывая один за другим ряд символических знаков» – сказано в книге «Термины вышивания в русских диалектах» Н.П.Гринковой [9, с.176-177]. Орнамент играет роль социальной, половозрастной отметки, этнической принадлежности, является средством выражения народного мировоззрения. В вышивке предстает перед нами народное осознание мира, своего рода народная поэтическая мифология [44].

Одежда, появление которой было обусловлено функциональной необходимостью, сразу стала и ритуальным объектом. Орнамент служил не только украшением, но и заговором от злых сил природы. Вышивались узоры там, где одежда заканчивалась – у ворота, на подоле, на манжетах. Ткань считалась непроницаемой для злых духов.

В орнаменте были заключены письмена – идеограммы, которые вышивальщицы специально подбирали для каждого владельца рубахи индивидуально. Именно потому о щедрых людях говорят: «Он своей единственной рубахи не пожалеет». Считалось, что щедрый человек, таким образом, отдавал не только свою одежду, но и снимал с себя свой оберег [44].

Уже в древности славяне использовали привозные шелковые, хлопчатобумажные нити. Счетная техника вышивания более древняя. Вышивка крестом является одним из символов жизни восточных славян – крест для славян всегда был оберегом, помогающим отогнать злых духов [25, c.37]. Основным цветом вышивки был красный, так как он не только "красивый", но и цвет магический, обережный; остатки подобных верований можно легко найти в ритуалах крестьян XIX в.

После крещения Руси культ языческих богов оказался наименее устойчивым, однако не исчез полностью, в частности отголоски его сохранились в орнаменте вышивок. Наиболее древними обережными символами были орнаменты, связанные с тремя стихиями, которым поклонялись славяне: символы земли, воды, огня. Огромную очистительную силу придавали огню – силу, с которой не может сравниться никакая. Волна – излюбленный мотив детской одежды, выражающий пожелание роста. В вышивке представлены все силы природы. Крупная розетка – солнце. Мотив солнца широко отражен в вышивке не только архаического типа, но и в орнаментах XIX – начале XX в. Солярное значение круга – креста- розетки сохранилось в представлении у многих народов. Графическим символом солнца была розетка (часто крестообразная), круг с крестом (чаще лучистым). По условиям техники вышивки круг превращался в многогранник, ромб и даже квадрат, но нередко именовался также «кругом». Слова «узор», «узорочье» происходят от слов «зоря», «гореть», «солнце», и идут от общеславянских понятий «свет», «блеск», «тепло» [56].

Для язычников был очень важен агарный аспект земли: земля – почва, рождающая урожай, «Мать мира – земля», «матушка-земля», с ней был связан целый ряд обрядов и заклинаний. Представления земледельцев о небе и его роли в природе и человеческой жизни существенно отличались от воззрений охотников. Их интересовали тучи и солнце. Непознанность процесса воспарения земной воды и образования облаков и тумана привела к своеобразному представлению о запасах воды где-то на небе.

Вся украинская вышивка пропитана знаками Воды и Солнца. Солнце часто изображается восьмиугольной розеткой или цветком, а знак Воды похож на свернувшегося ужа. Это две стихии, создавшие земную жизнь, а потому их надо понимать как водную материнскую и солнечную отцовскую энергии [49]. Мифологическое сознание воспринимает мир живым, поэтому отношения со всем в этом мире оно регулирует, как с живыми существами – заряжая материальные предметы энергией. Практика использования орнамента в лечебных целях хорошо известна в народной культуре [15, с.33].

В народных костюмах мира прослеживается тенденция – украшению женской одежды уделялось куда больше внимания, нежели мужской – так как вышивка должна была хранить здоровье продолжательницы рода. Однако к мужской одежде тоже относились с должным вниманием [40].

Славянин чувствовал себя бессильным перед стихиями природы; пытаясь раскрыть механизм влияния ее на него, обезопасить себя от неуправляемой стихии, он составлял целый комплекс взаимодействия с этими силами. Славяне-язычники общались с миром на языке оберегов.

Еще 100 лет назад, исследуя вышивку, В. Стасов отмечал: «У народов древнего мира орнамент никогда не содержал в себе ни одной лишней линии, каждая черточка имела тут свое определенное значение… Это – сложный язык, последовательная мелодия, которая имеет свою основную причину и предназначена не только для глаз, но также для разума и чувств» [35, c.472]. Узоры схематизированы и обобщены, а их контур очищен от случайных деталей

В начале XIX в. создатели вышивок еще помнили смысловое значение узоров. Но во второй половине XIX – начале XX веков вышивальщицы не всегда могли дать правильное истолкование выполненных ими узоров, зная лишь, что в них заключена сила добра, передавая в дальнейшем уже свое толкование. Орнаменту свойственна постоянная изменяемость, его мотивы в течение многих веков менялись, но в нем же и прослеживается устойчивость некоторых черт, неменяющихся веками.

Б. А. Рыбаков пишет: «Были учреждены епархии, построены церкви, общественные богослужения в языческих святилищах сменились богослужениями в христианских храмах, но серьезного перелома во взглядах, полного отказа от верований прадедов и бытовых суеверий не было. И не могло быть, потому что резкое противопоставление христианства язычеству, в качестве двух диаметрально противоположных друг другу систем, как противопоставление «света» «тьме», было не отражением реальной сути, а литературно-полемическим изобретением христианского духовенства, определенным миссионерским приемом» [34, c.557 – 559].

В книге «Изобразительные мотивы в русской народной вышивке. Музей народного искусства» написано: «Христианизация не могла сразу уничтожить прежние мифологические образы, которые еще долго в той или иной мере сохранялись в искусстве. Церковные поучения XI – XII вв. были направлены против язычества (бесовских игрищ, русалий, мольбищ и пр.)» [14, c.169]. Возникал процесс смешения старой и новой веры – двоеверия. Постепенная замена языческих образов христианскими, исчезновение магическо-заклинательной символики в феодальном городском искусстве значительно проявляются к концу домонгольского периода. Но в деревне этот процесс протекал медленнее, растянувшись на многие века. Христианизация деревни, как писал Е. В. Аничков, это дело не XI – XII, а XV – XVI и даже XVII вв. [14, с.170].

Отложение в вышивке раннего религиозного мышления объясняется ритуальным характером тех предметов, которые покрывались вышитым узором. С течением веков славянское язычество более становилось выражением народного мировосприятия. Церковь стала, прежде всего, выразительницей феодальной идеологии. Язычество же удержалось, став формой проявления народных, крестьянских воззрений. Русская народная культура XVIII – XIX вв. традиционна, и эта традиционность уходит в языческую старину, c язычеством связана вся орнаментика крестьянской архитектуры, утвари и одежды. Сложилось, что в силу исторических условий своего развития деревня оказалась хранительницей народных традиций и архаичных пластов культуры [34, c.518].

Эстетическая функция орнамента возобладала над другими в XVIII – начале XX в., древние значение узоров переосмыслялось. Розетка стала даваться как обобщенный образ цветка, в отдельных случаях представляющий конкретный вид растения: ромашку, подсолнух и др. Крест, связанный в композициях архаического типа с язычеством осмысливается как символ православия (или старообрядчества). Основная часть орнамента XVIII – XX вв., став освобожденной от мифологии, отражала непосредственные впечатления вышивальщиц от окружающей природной и бытовой среды. Происходил процесс переосмысления древних мотивов, внесение новых черт, в связи с чем древние образы получали новую жизнь. Постепенно мифы и значения древних символов забывались, однако осколки язычества дошли до наших дней. Все это позволяет говорить о многоликости семантики орнамента [44].

В языке народной символики цвету придавалась очень большое значение. В символической сфере корреляция белый/черный (светлый/темный) может входить в эквивалентный ряд с парами хороший/плохой, мужской/женский, живой/мертвый и т.д. Возможна корреляция белый/небелый, тогда белый цвет может означать сакральность, чистоту, плодородие, свет [55].

Белый связывался с представлениям о свете и небе, а само слово берет свои истоки от индоевропейского корня со значениями «светить», «сиять», «блестеть». Вселенная представлялась озаренной небесным светом, в стихии которого виделось высочайшее благо, с ним соединялись представления о счастье и изобилии. С этим ассоциировалась и серебристо – белая холстина [58]. Белый цвет воспринимался еще и как символ красоты, тогда как источником красоты и жизни почитался свет-огонь.

Черный цвет ассоциируется с мраком, землей, смертью, выступает как знак траура. Черного цвета обычно демонологические персонажи: черт, банник, овинник, полевой дух. Однако в традиционной южно – русской вышивке и вышивке Кубани и черный цвет не имел подобного значения, его могли использовать для обозначения земли, а в декоративном смысле – для подчеркивания красного [55].

Красное – в народной культуре один из основных элементов цветовой символики, выступающей в оппозиции белое/красное, или в триаде белое/красное/черное, где красное противопоставлялось белому как небелое, «окрашенное», «темное». Красный цвет не имел однозначного смысла, он и цвет жизни, солнца, плодородия, здоровья и цвет потустороннего мира, демонических персонажей. Красный цвет всегда наделяется защитными свойствами и использовался как оберег. Особенно значимы в народных представлениях красная нить, красное полотно, красное яйцо [55].

Отношение к огню было особое: «батюшка ты, Царь-огонь», говорили про него. Слово «красный» в древнерусском языке было связанно с представлениями об огне, понималось как «благовидный» и «прекрасный». В народе считалось, что красный цвет обладает чудесными свойствами, его связывали с плодородием. Красный цвет – цвет солнца; понятие «красный» связывалось с представлениями о свете, об утренней заре [14, c.22].

Не подлежит сомнению, что красный цвет всегда пользовался у народов наибольшим предпочтением по сравнению с другими цветами и в народных лексиконах всегда имел особое название. В рамках славянской традиции можно с уверенностью говорить, что красный цвет является доминантным в семантической структуре ритуала: в родильных обрядах пуповину перевязывали красной нитью. В погребальной обрядности красный цвет принадлежал «тому свету» и одновременно защищал от опасного контакта с потусторонним миром. Красной краской чертили магический круг, на Пасху умывались водой, в которую были положены красное яйцо или растение. Красная нить широко использовалась как целительное средство – ее привязывали на руку или ногу, от боли в суставах обвязывали руки красной шерстью, нитками, полосами ткани, считалось, что это защитит и от лихорадки, испуга. Считалось, что красный цвет способен защитить от змеи, мышей, волка; отогнать злых духов и непогоду [38, с.20 – 21].

Во многих малорусских названиях растений обнаруживается воззрение на яркие цвета как на имеющие солнечные или огненные свойства. Общее благотворное символическое значение красного цвета переносится и на растения, которые имеют ярко-красный цвет или плод, особенно на рябину и калину: рябина служит средством против колдовства, а калина – символом красоты и целомудрия [38, с.21].

В описаниях украинского народного костюма видно большое пристрастие к ярким цветам, преимущественно красному, в чем малороссияне сходятся с великороссами и многими другими народами.

Красный цвет в вышивке являлся одним из основных. Оттенки его могли быть разнообразны, это зависело от материала ниток и использованных для них: минеральных, растительных, животных или фабричных химических красителей. Красному цвету придавали наибольшее предпочтение и его отождествление с красотой обнаруживается у многих народов [14, c.107].

Традиционная вышивка Кубани обязана своим происхождением украинской и южнорусской вышивке, которые на протяжении веков хранили в себе символы языческой славянской старины. Все те же символы, известные в вышивке славян – язычников, изображались на предметах быта и одежде восточнославянского населения Кубани, однако значение их было во многом забыто и трансформировано.

Геометрический орнамент получил широкое распространение в орнаментации мужских рубах на Кубани.

Геометрический орнамент – самый древний. Архаичную основу геометрического орнамента составляют ромбы и квадраты, а также свастический орнамент. Н. А. Гангур говорит: «Эти некогда типичные для славян элементы, к концу XIX в. лучше всего сохранились в южнорусских губерниях, у белорусов и украинцев» [7, с.54]. По мнению ряда исследователей, геометрический орнамент в своей древней основе был связан с космической символикой и идеей плодородия.

В вышивку большая часть геометрических узоров пришла из глубокой древности, изображения в них веками упрощались и до наших дней дошли такие мотивы, как «бараньи рога», «кудри», «звезды», «гребешочки», «кривульки», или «бесконечник», известные еще со времен трипольской культуры. Именно они украшают стенки глиняных сосудов изделия из камня, металла и кости первобытных людей. С помощью геометрических фигур древний человек выражал свои понятия о мире. Прямая горизонтальная линия означала землю, волнистая – воду, крестом изображали огонь; ромб, круг или квадрат символизировали солнце. Из комбинаций этих элементов составляли более сложные символы, которые нередко играли роль оберега, их чертили как заклинание [3, c.7]. С течением времени изначальный смысл этих фигур изменился, а потом и полностью стерся. Утратив магическую роль, геометрические фигуры долгое время сохранялись на бытовых вещах. И народная традиция пронесла сквозь столетия древние знаки, однако они превратились в чисто декоративные мотивы. С течением времени в разных районах выработались излюбленные типы узоров со своими особенностями [3, с.8-10].

Много труда положили археологи и этнографы, расшифровывая древние знаки. Простейшие из них сходны у многих народов и не вызывают у ученых расхождения мнений, но все-таки остается очень много загадок о том, что именно значили многие фигуры когда-то. Но между известными археологическими памятниками и народным искусством XVIII – XIX вв. лежит большой пробел в знаниях подлинной материальной культуры народов. За это время те же геометрические фигуры приобрели совсем иное, новое содержание [3, c.7].

В центральных губерниях Руси и особенно южнорусских губерниях – Смоленской, Орловской, Рязанской, Воронежской, Тамбовской – геометрический орнамент почти не оставил места другим типам узоров. Геометрические орнаменты широко распространены и во всех областях Украины [3, c.8-10].

Одним из первичных орнаментов является ромбо-меандровый узор (система вписанных ромбов и «ромбический меандр»), истоки которого уходят еще в палеолит. В. И. Бибикова установила связь ромбического орнамента с изображением костной структуры мамонтовых бивней [7, c.55]. Ромбический орнамент известен, начиная с палеолита и до настоящего времени – на протяжении более двух десятков тысячелетий. По этнографическим данным в настоящее время ромбический орнамент во всем его многообразии встречается у всех народов мира. В. И. Бибикова осмыслила искусственный ромбический орнамент как выражение "представлений о мощи, силе, благоденствии", связанных с мамонтом как главным источником пищи и благоденствия.

Впоследствии этот узор, утратив свой первоначальный охотничий смысл, выступал в земледельческих культах Европы идеограммой плодородия [7, c.55]. В земледельческих культурах Европы ромбо-меандровый орнамент применялся как магический фон на ритуальных предметах, и как отдельный знак, обособленный символ плодородия. Ромбический знак, известный еще во многих вариантах, выражал земледельческую идею земного, растительного плодородия; ромб оброс по углам отростками (ромб с крючками), в чем сказывалась его новая, аграрная сущность. Ромбический орнамент дошел и до наших дней, он бытует в современном народном искусстве русских, белорусов и украинцев.

«Ромб», пожалуй, является, самым распространенным элементом геометрического орнамента украинской вышивки. В большинстве случаев ромб был основой орнаментальных композиций, но нередко служил дополнением к другим геометрическим или растительным мотивам. Кроме простых ромбов встречаются гребенчатый, лучистый, пересеченный двумя диагоналями, ступенчатый, ромб с четырьмя маленькими ромбиками по углам [45]. Чаще всего встречается на Кубани гладкий ромб и ступенчатый, реже – лучистый [7, c.55]. Орнамент из цепочки ромбов с отростками по углам украшает ворот, переднюю планку, манжеты и подол мужской рубахи из ст. Бриньковской (фото 10а, прил.2). На другой рубахе из этой же станицы орнамент состоит из цепочки ступенчатых ромбов с овалами внутри (фото 10б, прил.2) [7, c.55]. Лаконичен и строг узор из ромбов, заключенный в узкие орнаментальные полосы на рубахе из Ейского музея (ст. Копанская). «В Мингрельском музее хранится мужская сорочка 1905 года исполнения, из белой льняной ткани с символической вышивкой по воротнику и застежкой в виде ромба, заключенного в орнамент Вифлеемской звезды» [54]. Но, к сожалению, мужские рубахи встречаются в музейных собраниях значительно реже, чем женские, и большинство из них датируется первой половиной двадцатого века.

Вообще, геометрический орнамент из ромбов очень часто применялся в орнаментации мужских сорочек и реже женских. Ступенчатые ромбы широко представлены в орнаментах Украины и Белоруссии, в западных и юго-западных районах России (Смоленская, Калужская, Орловская, Курская губернии). Ромбы разнообразной конфигурации часто выступают как каркас орнамента.

Реже в геометрическом орнаменте кубанской вышивки использовался символ «треугольник», как в виде полуромба, так и в самостоятельном виде. Треугольник является счастливым символом, символизирующим в различных мифопоэтических системах силу земли, брак, обеспеченность [7, c.54].

Частым элементом вышивки и ткачества на Кубани являются знак «крест» и крестообразные фигуры. Чаще всего в кубанских вышивках встречается косой крест и равноконечный, они могли дополняться введением декоративных элементов, орнаментальным заполнением внутренних плоскостей. Но связано ли изображение креста в вышивках с символикой христианства? Б.А.Рыбаков пишет, что истоки этого знака уходят слишком далеко вглубь веков, а идея «четырех сторон» очень четко проявляется на идолах славянских богов. Среди русских языческих курганных инвентарей X в. (когда язычество энергично противилось всему христианскому) много подвесок с крестом в круге, с крестом из пяти квадратов, с крестом с пересеченными концами. Находки в языческих погребениях с трупосожжением исключают связь их с христианством [34, c.552]. Городское прикладное искусство времен татарского нашествия, относящееся к концу XI – началу XIII в., дает много примеров четырехчастной крестовидной композиции. Такая композиция встречается на разных частях убора княгинь и боярынь: на диадемах, колтах, ряснах и нашивных бляшках, украшавших одежду. Четырехчастная крестовая композиция прочно утвердилась в русском прикладном искусстве X-XII в. и перешла на предметы христианского культа [34, c.554]. Крест мог означать идеограмму пространства. В пользу этого говорят слова и фразы: «окрест», «окрестности», «пустить на все четыре стороны», «со всех четырех сторон» – реальным выражением этой связи были перекрестки путей, с ними было связано много поверий и заговоров [34, с.550-551]. Идея заклинания пространства и человека в пространстве прочно владела русскими людьми и после принятия христианства, но в то время она начала сливаться с христианской символикой, дополнять ее, а точнее – дополнять новыми покровителями старую тему [34, c.556]. К концу домонгольского периода все языческие в их сущности предметы убора княгинь и боярынь постепенно уступают место вещам с сюжетами чисто христианскими [34, c.560]. В формировании символики креста участвовали такие мотивы, как изображение деревянного огнива, солярный знак (перекрещивающиеся лучи). Крест символизировал процветание, удачу, поэтому практиковалось многократное воспроизведение креста с целью усиления и увеличения благополучия. Крестовой орнамент в кубанской вышивке применялся в качестве оберега, чем объясняется его использование в орнаментации свадебных полотенец, настольников, рубах [7, c.58].

Символ «круг» в кубанской вышивке – достаточно редкий мотив, хотя идея круга древнейшая и общая всем народам. В связи с техникой вышивки схема круга трансформировалась в многоугольник, ромб, квадрат, розетку. В архаичных вышивках эти мотивы часто связаны между собой – розетка вышивается в ромбе, крест сливается с розеткой и т.п. Но в дальнейшем происходило переосмысление солярного значения креста и розетки: крест стал символом христианства, а розетка в растительных орнаментах стала приниматься за обобщенный образ цветка [7, c.60]. В вышивке мужских сорочек на Кубани круг часто выступает в ромбе.

Классический меандр – изломанная под прямым углом лента, «змеиный меандр» – его модификация – элементы, в кубанской вышивке встречающиеся нечасто [7, c.60]. Классический меандр, выражающий идею воды и «змеиный меандр», напоминающий волну – древние символы плодородия [7, c.54].

Значительное место среди геометрических мотивов в кубанской вышивке занимал мотив многолепестковой розетки, состоящей из восьми лопастей в виде остроугольных, вытянутых в длину параллелограммов. Лопасти эти обычно объединялись парами, а пары соединялись в центре, пары лепестков розетки были частично или целиком сращенными, иногда – с просветом. Просвет между парами лепестков образовывал обычно фигуру креста [7, c.60]. Этот тип розетки имел широкое распространение на северо-западе России и в некоторых центральных губерниях, также встречается и в кубанской вышивке, лепестки розетки могли быть и округлыми. Лепестки розетки в чередовании с кудряшками означали месяцы года. В нагрудной вышивке мужских рубах розетка часто выступает в чередовании с гладким ромбом, ромбом, пересеченным двумя диагоналями или 2-образным (биспираль) знаком. Различными художественными приемами делается акцент на значимость орнаментальных знаков – размером, местом расположения в общей композиции.